Восточнее Бродвея характер 42-й улицы резко меняется. Она углубляется во вторую «престижную» зону делового центра, соперничающую с Нижним Манхеттеном. Две трети из 6,5 миллиона кв. метров площади офисов, сооруженных в Нью-Йорке между 1947-м и 1967-м годами, были размещены в небоскребах, расположенных севернее 42-й улицы между Третьей и Пятой авеню. Лишь после того, как здесь были использованы все участки, эпицентр строительного бума переместился к Шестой авеню, названной авеню Америки. Нулевой линией отсчета номеров зданий (в западном и в восточном направлениях) служит для улиц Манхеттена пересечение с Пятой авеню. На 42-й улице у этого пересечения с юго-западной стороны стоит монументальный каменный массив Нью-Йоркской публичной библиотеки (1898— 1911 гг., архитекторы Дж. Керрер и Т. Хастингс), пожалуй, наиболее претенциозное и безжизненное воспроизведение форм итальянского Ренессанса в архитектуре Нью-Йорка.


далее>>>

42-я улица, от которой начинается «главный перекресток мира», как заносчиво называли американцы Таймс-сквер, несет более напряженный поток движения, чем любая другая улица Манхеттена. Между Восьмой и Девятой авеню на 42-й улице — самый большой автовокзал мира. Он создан в 1951 году как инженерное сооружение с железобетонным каркасом, несущим широкие открытые платформы над объемом с залами для пассажиров и администрации. 7400 автобусов каждый день отправляются отсюда, спускаясь по пандусам в туннель Линкольна, ведущий под Гудзоном в Нью-Джерси. Над приземистой этажеркой автовокзала поднимается почти столь же аскетичное старое здание издательства «Мак-Грау — Хилл», произведение архитектуры лет Великого кризиса. Ничто не смягчает господства прямых линий и углов; гладкие плоскости фасадов расчленены на горизонтальные пояса, облицованные серо-голубой керамикой, и ряды окон. Аскетичность этого небоскреба — результат не утилитарного подхода, а эстетической программы, родившейся в попытке выразить «дух времени».


далее>>>

Таймс-тауэр в 1964 году подверглась внешней модернизации и превратилась в облицованную мрамором башню «Элайд кемикл», характер которой определила начавшаяся в то время мода на осовремененную упрощением псевдоклассику. Застройку Таймс-сквер образует теперь достаточно разнородная коллекция построек. Некую общность характера придает ей обилие рекламы, совершенно скрывающей некоторые здания. Реклама довольно старомодна. Она не отмечена ни дерзкой изобретательностью, отличающей работы японских дизайнеров, ни остроумием французских реклам. Несмотря на огромность стендов, она уже не может скрыть примет деградации центра развлечений. Несколько новых сооружений, глянцево поблескивающих поверхностями светопоглощающего стекла, подчеркивают унылую запущенность остальных.


далее>>>

Несколько кварталов отделяет Гералд-сквер от центра развлечений — Таймс-сквер. Место это мало напоминает европейские площади. Пересекающиеся под острым углом Бродвей и Седьмая авеню образуют пространство почти полукилометровой длины — от 42-й до 47-й улицы, сужающееся посредине этой протяженности. У южной его оконечности, над 42-й улицей, в 1904 году поднялась узкая 25-этажная башня редакции «Нью-Йорк Тайме», верхнюю часть которой отягощало несколько ярусов псевдоклассической декорации (архитекторы Эдлитц и Мак-Кензи). По зданию была названа расположенная рядом станция метро, затем название перешло и на весь растянутый перекресток, чем, по сути дела, и является эта площадь. Первый театр в ее соседстве открылся в 1893 году, за ним последовало еще несколько десятков. Кинодворцы и варьете в 1920-е годы оттеснили их с линии Бродвея, но они не покинули зоны, лишь отступив на боковые улицы. Теперь в кварталах между Таймс-сквер и Восьмой авеню работает около 30 театров.


далее>>>

При реконструкции станцию железной дороги расположили в подземных уровнях, а над ней в 1966—1968 годах соорудили крупный спортивный комплекс, включающий 29-этажную пластину офисов, крытую арену с трибунами на 20 тысяч мест, аудиториум на 5 тысяч мест, кинотеатр, кегельбан и множество торговых предприятий. Архитектура его утилитарна; не сделано и попытки создать выразительную группировку огромных объемов, придать им пластичность, выразительно сформировать обширные пространства.
далее>>>

Территория, покрытая невысокой, плотной застройкой, простирающаяся на 3,5 километра к северу от административного центра города до 23-й улицы, образует как бы долину между сгустком высотных зданий в южной части острова и очагом высотного строительства в Мидтауне, авангард которого подступил к площади Мэдисон-сквер. На южной стороне площади в 1902 году возник первый небоскреб Мидтауна, отмечая пересечение Бродвея и Пятой авеню. Это облаченный в грузные псевдоренессансные одежды «Флетайрон» (дом-утюг), получивший свое название за треугольные очертания плана, продиктованные конфигурацией участка. Над юго-восточным углом площади в 1909 году поднялся небоскреб страховой компании «Метрополитен-Лайф».



Западнее Бродвея начинается обширная территория, занятая бесчисленными мелкими и крупными предприятиями, изготовляющими одежду. Здесь работает более четверти миллиона человек. В соседстве с этой производственной зоной вокруг площади Гералд-сквер сложился крупнейший в Нью-Йорке торговый центр с грузными зданиями гигантских универмагов, включая занимающую целый квартал громаду «Мэйси». На один блок западнее, между Седьмой и Восьмой авеню, лежит распространившийся на два квартала новый комплекс Мэдисон-сквер-гардн. В 1906—1910 годах на этом месте возведено здание Пенсильванского вокзала (архитекторы Мак-Ким, Мид и Уайт), интерьер главного зала ожидания которого был как бы увеличенным макетом знаменитых терм Каракаллы в Риме. Дотошная археологичность этой подлинно академической архитектуры долго служила предметом насмешек. Однако здание обладало и редкой для американского зодчества величественностью пространственной композиции.
далее>>>

Ученый эклектизм того же времени представлен холодной псевдоклассикой Мак-Кима, Мида и Уайта. Среди их построек в Гринвич-Виллидже — мемориальная церковь св. Джадсона с башней (1890-е гг.), воспроизводящей кампаниллы раннего итальянского Ренессанса. По их же проекту на Вашингтон-сквер сооружена мраморная мемориальная арка Вашингтона, отмечающая начало Пятой авеню (1892 г.).



Осуществление проекта реконструкции комплекса университета остановлено экономическими трудностями начала 70-х годов. Среди его реализованных частей — библиотека Бобста (1973 г., архит. Ф. Джонсон). Двенадцать этажей здания охватывают центральный двор со стеклянной кровлей. Извне оно воспринимается как монолит — фасады, облицованные красным песчаником, прорезаны вертикальными углублениями, создающими иллюзию каменного массива. Интерьер двора, где доминируют динамичные диагонали лестниц, напротив, отличает суховатая легкость. Это гигантское пространство не имеет практического назначения и создано как впечатляющий символ.
далее>>>

Единообразие форм свидетельствует о том, что в то время система ансамбля строго контролировалась. За фронтом этих домов сохранились мощенные булыжником переулки — Вашингтон-ньюс и аллея Мак-Дугала. Обрамляющие их низкие постройки служили конюшнями и кухнями зданий, выходящих на фасады квартала. Реконструированные, они превращены в ряды комфортабельных сблокированных домов. Несколько нарочитую идил-личность мини-ансамблей приземляют замыкающие перспективу переулков призмы многоэтажных домов Пятой авеню.



Среди многочисленных построек конца прошлого века, сохранившихся в районе,— одно из лучших произведений лидера «чикагской школы» Луиса Салливена — Бэйард-билдинг на углу Бликер-стрит и Бродвея (1895 г.). Архитектор продемонстрировал здесь свое мастерство пластического истолкования конструкции. Конструктивные пилоны на фасаде отделены от импостов, разделяющих окна. Вертикальные элементы скелета здания энергично вздымаются от мощной базы — первого этажа — к аттику, где их соединяют арки; тонкие импосты кажутся напряженными тросами, подвешенными к этим аркам,— впечатление, возникающее от того, что импосты отрезаны от основания широкими окнами второго этажа. Салливен искусно создает ощущение напряженности, игры сил, подчеркивающей единство композиции.
далее>>>

Теперь уже трудно говорить о единстве среды Гринвич-Виллиджа. Однако район в целом, с одной стороны, избежал эпидемий тотального сноса старых построек, обычных для преуспевающих зон Нью-Йорка, с другой — не испытал упадка, рождающего полутрущобные «серые зоны» и трущобы. В его системе более или менее сосуществует созданное в разные периоды истории города, определяя необычную для Нью-Йорка временную глубинность облика, привлекательную для тех, чьи культурные интересы выходят за пределы среднего уровня цивилизации потребителей. Только здесь от Нью-Йорка начала прошлого века сохранились крупные фрагменты — ряды домов и даже небольшие кварталы; они органично входят в живописную мелкомасштабную планировку, где пешеход еще не утратил некоторые права. Такие фрагменты сохранила северная сторона Вашингтон-сквер. После того как в 1828 году на площади разбит парк, здесь началось строительство фешенебельных жилищ, образующих целостные ряды. Первыми завершены в 1830 году дома № 21—26 (архитекторы, предположительно, Томпсон и Дэ-вис). На узких краснокирпичных фасадах с благородно пропорционирован-ными проемами выделяются только входы. Их обрамления с парой миниатюрных ионических колонн однотипны. Восточная часть ряда создана около 1833 года.


далее>>>

Первоначально это был оплот аристократии, удалившейся из Нижнего Манхеттена, который казался ей чрезмерно тесным, шумным и вульгарным. После гражданской войны в США самые обеспеченные жители начали перемещаться «вверх» по территории острова. В конце XIX века в центре района появились многоквартирные дома с дешевыми жилищами, а вдоль речного фронта — промышленные предприятия. Это ускорило процесс смены жителей. В районе стали складываться кварталы, населенные ирландцами, поляками, итальянцами.



Вместе с падением социального престижа района снижалась квартирная плата — это привлекло писателей, художников, музыкантов. В 1920-е годы Гринвич-Виллидж получил славу американского Монмартра. Здесь множились ателье живописцев и экспериментальные театры. Но именно эта слава сделала район модным и вновь слишком дорогим для художественной интеллигенции. На его улицах стали появляться вульгарные псевдобогемные «салуны» и ночные клубы, экзотичные магазины. К 1970-м годам Гринвич-Виллидж остался районом туристической индустрии с ресторанами и лавочками в «стиле хиппи», с псевдохудожниками, делающими бизнес из легенды об американском Монмартре. Наиболее динамичной силой в Гринвич-Виллидже был до последнего времени Нью-Йоркский университет, основанный в 1831 году. Большая группа его зданий сформировалась в соседстве с Вашингтон-сквер, образующей пространственное ядро района, а вокруг за последние десятилетия выросли кварталы абстрактно современных многоэтажных пластин и башен с общежитиями для студентов.
далее>>>