В издательстве «Никея» вышла книга священника Павла Карташева «Хочу верить». Предлагаем вашему вниманию фрагмент из нее.

Наше тело нуждается в здоровой пище, а душа — в красоте и правде. Красота и правда, как мы выяснили, проникают в нас от рождения светом, пением, ароматами, сладостью и лаской. И вот всеми пятью чувствами, а также умно-сердечным рассуждением человек приходит к очевидному и вполне логичному выводу: жизнь не случайна, у нее не может не быть Автора-Создателя. Он есть.

Наш согласный и продуманный мир, единый, как поэма, никогда бы не возник сам собой. На первой странице греческого текста Библии написано, что Бог сочинил, буквально «опоэтил» небо и землю. Из мертвой материи живая клетка, пусть одна-единственная, родиться не сможет. И все живые клеточки вздрагивали и, как чуткие нити в отзывчивом холсте, как говорящие буквы в самой совершенной книге, сплетались в чудесную ткань мира, когда слышали, день за днем, голос Всемогущего Поэта Бытия.

И что же, оставить такое чуткое существо, каким является человек, только с данными его органов чувств и в смутной догадке ума и сердца о смысле жизни? В предчувствии полноты и ясности несравненно больших, чем мы имеем, вглядываясь и вслушиваясь во все, что нас окружает? Нет, такого не могло быть.

Между прочим, кто из людей может похвалиться, что обладает совершенной чистотой или непревзойденным умом? Если, конечно, человек в здравом уме. Никто. Нам ведь все время чего-то не хватает.

Был такой случай: собрались желающие послушать беседу о душе, о Вселенной, и преподаватель их просит: «Представьте, я — волшебник. Возьмите, пожалуйста, лист бумаги и пишите на нем — хотите в столбик, можете в строчку — все, что бы вы желали приобрести. От самых простых и необходимых прямо сегодня вещей до талантов, свойств и качеств. Ну, кому-то знаний недостает, а кому спокойствия, иному здоровья, а у кого холодильник старый, или хорошо бы автомобиль поменять…»

Принялись за работу. Посмеиваясь, или без всякого выражения на лице, или с горящими глазами, торопясь побольше выложить. Любопытно, что в результате не вышло ни одного короткого списка. Самый маленький — и тот из пяти пунктов. А рекордный: сорок восемь.

«Так вот, — резюмировал преподаватель, — чего нам только не хватает… И все потому, что, даже не рассуждая сложно, мы сознаем, что буквально все люди, от одиноких пенсионеров до олигархов — существа очень нуждающиеся. А еще потому, что наша собственная жизнь — нецелеустремленная; рассыпалась на мелочи; мы главного не ищем. А ведь неохватная полнота всего, или абсолютное богатство, объективно существует. Русское слово „Бог“, согласно Этимологическому словарю Макса Фасмера, уходит корнями в древнеиндийские, близкие по звучанию, понятия „одаряющий, наделяющий“, а также „достояние, счастье“.

Счастливый — это одаренный всеми благами, сильный. Богатырь, одним словом. Бог богат. У нас же сорок восемь пунктов. Ко всем нашим пунктам эпиграфом или диагнозом отлично подходит строка из баллады Франсуа Вийона, французского поэта XV века: „От жажды умираю у ручья“. О! Этот Франсуа знал, что писал. Он был глубоко несчастным разбойником, всегда чувствовавшим своего Создателя».

__________________________________

Новая книга священника и писателя Павла Карташева «Хочу верить» — это необыкновенный по своей насыщенности и ясности рассказ о христианской вере, о поиске Бога в окружающем мире и в своей жизни.

Книга адресована, в первую очередь, молодым читателям. Уже много лет отец Павел успешно проводит беседы и лекции в старших классах школ и в вузах.

Сегодня литературы для подростков очень мало, а литературы для подростков, которая рассказывает о Боге, почти нет. Мы надеемся, что эта книга вызовет отклик в душе молодых людей.

Опыт живого контакта с молодежной аудиторией, способность интересно рассказывать, слышать и понимать своего слушателя и читателя, несомненный литературный талант автора — все это делает книгу настоящим другом и помощником на пути к счастью и к Богу.

Читайте также:

Задача не из простых

Что такое счастье? — мнение психолога (+ВИДЕО)

Притча о счастье (+ Видео)

Вот уже более десяти столетий в первое воскресенье Великого поста Православная Церковь молитвенно празднует Торжество Православия, торжество Церкви над всеми когда-либо существовавшими ересями и расколами. В этот день Церковь проводит четкое разделение истины и лжи.

Почитание св. икон (Торжество Православия). Греческая икона

История

Торжество Православия было установлено в Греции в IX в., в память окончательной победы над врагами православия — иконоборцами. Учение о почитании икон, основанное на Св. Писании и утвержденное обычаем первых христиан, до VIII в. оставалось неприкосновенным. Но иконоборческая ересь, появившаяся в самой Греции, распространилась по многим странам. Церковь Божия подверглась гонению большему, чем от язычников.

Более 100 лет лились слезы и невинная кровь истинно православных, которые боролись за право изображать на иконах Господа Нашего Иисуса Христа, Божию Матерь и святых, а также молиться им перед иконами. Этих православных заключали в темницы, подвергали мучениям и казням. Честные иконы и мощи святых сжигались.    

21 марта 2013 года, в четверг первой седмицы Великого поста, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл посетил Борисоглебский Аносин женский монастырь в Истринском районе Московской области, где молился за уставными богослужениями, сообщает Патриархия.ru. В заключение Предстоятель Русской Православной Церкви обратился к собравшимся с проповедью.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

В течение первой седмицы Великого поста мы, внимая глубоко назидательным богослужебным текстам, размышляем о духовной жизни. Каждый человек, вслушиваясь в эти тексты, невольно обращает мысль свою на самого себя, и в этом заключается одно из самых важных измерений постного поприща, когда, взирая вглубь своей собственной души, мы подвергаем себя суду — суду своей совести, выявляя собственные недостатки, пороки и каясь пред Господом в содеянном.

Одним из очень распространенных пороков является осуждение ближнего. Иногда, встречаясь со знакомыми и друзьями, мы, просто для того чтобы заполнить время, осуждаем других. Святой Григорий Богослов замечательно сказал по этому поводу: «Если кто, желая позабавиться, выставляет напоказ осуждение ближнего, то воображай, что предметом смеха становишься ты сам, и тогда слова его более всего огорчат тебя».

Это мудрое наставления святого Григория мы должны иметь в памяти тогда, когда кто-то в шутку или всерьез, желая рассмешить нас или занять наше внимание, или просто от безделья, начинает осуждать другого человека. Помни, что в этот момент ты сам становишься предметом для смеха, потому что тот же человек, который с легкостью говорит о другом плохо, желая тебе понравиться или, как сказал святитель, просто позабавиться, в другой обстановке непременно скажет то же самое про тебя. О, как бы ты огорчился, если бы услышал это! Так вот, огорчаться мы должны всякий раз, когда слышим осуждение наших ближних.

А почему люди осуждают один другого? Происходит это оттого, что человек чаще всего пребывает в состоянии гордыни. Гордость — это порок, который особым образом обнажает саму сущность греха. В гордости человек видит только самого себя, самому себе служит, и поэтому малейшее возражение со стороны других, или образ жизни другого человека, или слова его, которые кажутся гордому человеку подозрительными, как бы сужающими пространство для его собственного «я», становятся причиной осуждения. И мы знаем, что самое горькое, самое страшное и разрушительное осуждение, которое сопровождается ложью и именуется клеветой, чаще всего производится теми, кто страдает от страшного порока гордыни.

Но бывает и так, что человек, пребывающий в злобе, — а злоба тоже порок, который проявляет в полной мере грех, — всё, что делает, мыслит и говорит, наполняет этой злобой. Его слова становятся исполненными злобы. Мы говорим в таком случае, что человек злословит, то есть говорит злые слова в адрес другого. В таком случае осуждение является точным диагнозом внутреннего состояния того, кто злословит; и состояние это страшное, губительное, потому что там, где зло, там диавол.

Вне зависимости от того, осуждаем ли мы людей в качестве развлечения, заполнения пустого времени, или защищая самих себя, или просто изливая вовне свое тяжелейшее внутреннее состояние, мы совершаем грех, который влияет на наше духовное состояние, а значит, на наше спасение. Господь запретил нам судить других людей: «Не судите, да не судимы будете» (Мф. 7:1). И когда в Его присутствии хотели побить камнями женщину, впавшую в прелюбодеяние, Он, обращаясь к тем, кто готов был стать палачом, сказал слова, которые до сих пор потрясают своей правдой: «Тот, кто без греха, первый брось в нее камень» (см. Ин. 8:3-11).

Мы бросаем камни, не физические — словесные, осуждая людей. Так вот, как только захотим осудить, представим себе блудницу, взятую в прелюбодеянии, Спасителя, рассвирепевшую толпу с камнями в руках и слово Его: «Кто без греха, первый брось в нее камень». И, может быть, эти слова помогут нам остановиться от того, чтобы осуждать другого человека.

Но Господь не только запретил нам судить. Он связывает наше отношение к ближним с нашей загробной участью: каким судом судите, таким будете судимы. «Не судите, да не судимы будете», — благодаря одной только нашей способности и готовности не судить людей мы можем быть освобождены от Суда Божиего, мы можем быть оправданы.

Почему же такая милость от Бога за исполнение всего одной заповеди, всего одного Его предписания? А потому что если не осуждаем других людей, то не имеем гордыни; не осуждаем — не имеем злобы. А если нет внутри гордыни и злобы, то очень легко в таком сердце поселяется любовь.

С другой стороны, любовь разрушается, если мы осуждаем друг друга. Это хорошо известно из семейной жизни, из жизни близких людей. Когда начинают за глаза судить друг друга, тогда чувства постепенно охлаждаются, и тот, кого осуждаешь, становится тебе не близким, не ближним, а дальним.

Как же нам преодолеть этот грех, как остановиться? Первое и самое главное: нужно помнить о том, какова участь за гробом людей, осуждающих своих ближних. Ясные и недвусмысленные слова Спасителя должны остановить нас от всякого осуждения. Но очень важно воздерживаться вообще от пустых слов. Пустословие очень быстро переходит в злоречие, поэтому нужно избегать пустых, ненужных, праздных слов и быть бдительными по отношению к тому, что мы говорим о ближних своих.

Осуждение должно быть под запретом. Как только возникает мысль осудить человека, мы должны вспомнить о Суде Божием. Мы должны избегать празднословия и следить за своими словами. К этому призывает нас Церковь, особенно в дни Великого поста, настраивая нас на то, чтобы мы были бдительны в отношении того, что говорим, ибо через слово можем либо оправдаться, либо спастись (см. Мф. 12:37).

Святой Великий пост дан нам с вами для того, чтобы восходить в добродетели от силе к силе. И да поможет нам Господь спасительно провести дни Святой Четыредесятницы. Аминь.

1. Взять по 1 ст. л. соков алоэ, чеснока, брусники, меда и 1 ч. ложку водки. Перемешать. Намотать на деревянную палочку вату или бинт, смачивать в растворе и тщательно протирать горло от налета. Повторяйте процедуру, меняя бинт, через каждые 1-1,5 часа до тех пор, пока не закончится раствор. Температура быстро понижается, утром от ангины не остается и следа. Эффект лечения сохраняется на многие годы.

В ЧЕМ ГЛАВНЫЙ СМЫСЛ ПОСТА

Заповедь соблюдения поста есть первая заповедь, полученная человеком по сотворении его.

 Согрешил Адам, вкусив плоды запретного древа, и страшная греховная порча проникла во весь человеческий род. С той самой поры диавол получил доступ к сердцу падшего человека. С той самой поры совершенное творение Божие – Адам, не ведавший прежде ни злобы, ни печали, – стал подвержен страстям, в которых доныне, как в смоле адовой, кипят наши сердца, лишившиеся блаженного Богообщения.

Не потому ли Сам Господь Иисус Христос, придя в мир для спасения гибнущих грешников, начиная Свое служение на земле, сорок дней и ночей постился в пустыне, собственным примером напоминая нам о благотворности и обязательности поста? Не потому ли троекратным отвержением наветов вражиих явил Он нам образ духовной брани, неизбежной для каждого, стремящегося сочетать благой плод постнического воздержания с внутренним возрастанием духовным?

Однако для того, чтобы непреткновенно шествовать по узкому пути спасения, избегая широкой дороги, ведущей, по слову Спасителя, в погибель, должно ясно понимать, что не одним лишь воздержанием в пище и плотской жизни побеждается грех, но очищением сердца и ревностным стремлением к непорочной чистоте души. Во вспомоществовании этому святому стремлению, этой благодатной и благотворной ревности – главный смысл пощения. «Уклонись от зла и сотвори благо» (1 Пет. 3, 11), – эти слова Священного Писания должно в первую очередь помнить всем нам на протяжении Великого поста.

К сожалению, даже среди людей церковных встречаются ныне заблудшие и неразумные, не понимающие высокого духовного смысла Великого поста, почитающие для себя достаточным и исчерпывающим простое воздержание от вкушения запретной пищи.

Увы нам, неразумным, и горе нам – лицемерным! Внемли себя, не ядущий мяса: не огорчил ли ты ближнего своего? не роптал ли на Бога в скорбях и тяготах души? не таишь ли на кого обиды, злобы, зависти? не гордишься ли мнимыми достоинствами своими? благодаришь ли Господа за все ниспосланное тебе? не владеют ли твоим сердцем суетные земные попечения? Или – извергая мясо из трапезы своей, смиряя тело – ты нерадишь о собственной душе, медля извергнуть из сердца твоего гнев и лицемерие, сребролюбие и своенравие, высокоумие и самолюбие? Грозно предупреждает нас Святая Церковь Православная, что не будет нам пользы от воздержания телесного, если не соединим мы его с воздержанием духовным – от зла, от страстей, от терзающего нас греха. «От брашен постящеся, душе моя, – слышим мы в великопостных молитвословиях, – и страстей не очистившися, всуе радуешься неядением: аще бо не вина ти будет ко исправлению, яко ложная возненавидена будеши от Бога» («Тщетно ты радуешься, душа моя, воздержанию от пищи, тогда как от страстей ты не очищена: если не станет воздержание причиной исправления твоего, возненавидена будешь от Бога»).

Зашумела буря на Амуре

Так держись японец – самурай,

Прокатилось эхом на Дауре,

Раскатистое русское Ура.

«Заиграли» славные «Катюши»,

Поднималась с жёлтых сопок пыль,

И гвардейский штурмовик «Илюшин».

Всколыхнул седеющий коваль.

И помчались танки по дорогам,

Цепь за цепью двинулись полки,

По земле Манчжурии суровой,

В бой пошли советские полки.

В голубые дальние просторы

(В боевые грозные дозоры)

Боевые вышли корабли.

И со дна тяжёлого морского,

Поднялись Цусимы моряки,

Чтоб увидеть, как бою суровом,

Мстят за них внучата и сынки.

И за ночь коварную в Артуре,

За убитых в пламени огня

Зашумела буря на Амуре

И дрожит Маньчжурская земля.

Всё припомним, не уйти от мести,

Что хранит с терпением народ.

Пусть вздохнут свободно наши дети,

За недаром пролитую кровь.

                         3.9.45г.

                         Подпись Лышков.

Я помню ночь – война гремела

На правом береге Днепра

В степи метель седая пела

Гремело русское Ура! (Под взрывы русского ура!)

Я помню ночь – как сон зловещий.

В атаку шёл наш батальон.

И свистом пуль литой картечи

Был мрак холодный накалён.

С врагом сближались мы спокойно,

Сражённый падая молчал

И умирал в степи холодной

С проклятьем грозным к палачам.

Когда траншеи показались

Стрелой рванулся батальон

Под кличь «Ура»!, гранаты рвались

И глох в окопах дикий стон.

Короткий бой и враг презренный

Бежал, скрываясь в темноте.

Умолк последний залп ружейный,

Ревела снежная метель

Свинцом повисла над передним
Полна тревогой тишина

Лишь только за деревней

Шумела в панике орда.

И ровно в полночь над курганом
Огонь взметнулся в небеса

За рощей скрипнули «органы»

Вздрогнули балки и леса

Мерцали в воздухе ракеты.

Дрожали тени на снегу.

Я по пластунски лез к траншеи

К Максимке – другу моему,

Но не дошёл. И всё исчезло…

Я окунулся в мрак, покой,

В груди разбитой кровь кипела

И в пустоту катился бой.

Очнулся я, туман тяжёлый

Накрыл свирепую метель

И тени длинные по полю

Искали что-то среди тел

С трудом я на руки поднялся

Хотел позвать кого-нибудь.

Увы! Чужим мне показался(отзывался)

Осипший голос: «русь капут».

Я видел, как они прикладом

Долбили голову бойца

На стон его ответы градом,

Ответы были от врага

Ему штыком проткнули очи,

И труп бесчуственный снесли

На чёрный снег у ямы волчей

И на охоту вновь брели.

Они бродили как шакалы
В тумане слышалось: «Капут!»
Глухие сыпались удары

И дробь выстукивал каблук.

Меня покинуло сознанье,

И только с утренней зарёй,

Когда-то тихое шептание

Услышал я над головой.

Бинты умелой перевязки

Приятно стиснули мне грудь

И грустный голос нежной ласки

Отраден был, как ясный путь.

Лежал я возле волчьей ямы,

Среди казнённых – я был жив…

Вокруг мои друзья стояли,

И снова мне хотелось жить.

У ног моих они поклялись,

Врагу припомнить эту ночь.

И знал потом, где братья дрались,

От них бежали немцы прочь!

                                   1944 год подпись Лышков

В дубраве лениво играл ветерок,

Ручьи монотонно журчали.

За лесом в степи зачинался восход,

И звёзды в лучах потухали.

В окопах сырых просыпались бойцы

Слегка ухмыляясь восходу.

А в рощи зеленой свистели птенцы

И в песнях хвалили свободу.

Утро на фронте, стоит тишина,

Лишь изредка хлопнет винтовка

Со свистом промчится стальная пуля,

И где-то за рощей умолкнет.

Закуришь цигарку, взглянёшь на восток,

Откуда шагали с боями.

И ясно увидишь сквозь синий дымок

Родные леса и поляны.

И мать у калитки, сынка она ждёт…

На запад свой взгляд устремляет…

Не слышно уже как орудие бьёт.

Как буря стальная гуляет.

С улыбкою вспомнишь подругу свою,

И вечер последний прощальный…

И робость невольную в первом бою,

Огонь батарей беспощадный.

А там за зелёным курганом в степи

Где рощи сливаются с дымкой.

Откуда с тревогою птица летит

С надорванным жалобным криком.

Там дым поднимается, стонет земля

Сияние солнца бледнеет.

Там в судорогах бьётся фашистов змея

И горе над хатами веет…

Тогда забываешь всё: домик родной,

В груди загорается злоба

И хочется кинуться в яростный бой

Где связана цепью свобода.

Чтоб утром, когда загорался восход

Алмазом сверкают росинки.

Свободно вздохнул, улыбнулся народ.

Мать с сыном в саду у калитки

Куда вы? Куда вы родные солдаты?

Зачем поднимаете пыль?

Зачем покидаете край свой и хаты,

И топчете в поле ковыль.

Зачем с постаревшей щеки утирает

Мать горькие слезы свои?

А ворон кружится и стаи скликает.

И сыч на могиле кричит.

В лесу зашумели тревожно березы.

И ивы поникли к воде.

А в струях прозрачных горячие слёзы

Им шепчут о страшной беде…

Пушистики плывут за мамой вслед,

Готовы каждому они суровый дать ответ...
- Нам нужно подрасти, да сил ещё набраться,
И в боевом запале сможем драться...
За место славное под солнцем и луной,
А может просто улетим, поднявшись в сине небо над водой!

IgNikL

В кубрике у радистов и сигнальщиков сегодня до самого отбоя только и слышится разговор о новом командире БЧ:

– Этот новый БЧ, сразу видать, своё дело знает – многозначительно, высказался Иван Белоусов – он агрегатную днём прошёл и в один момент увидел, что преобразователь не в порядке. Открыл крышку и к щеткам, а они давно разболтались, прижаты к кольцам абы как, а кольца грязные, обгорелые по краям.

Покачал он головой и спрашивает:

 – Сколько часов проработал преобразователь?

А старый командир БЧ покраснел и на старшину со злом посматривает, а старшина на него, и никто ответить не может. Он тогда попросил журнал работы преобразователя. А там братцы, последняя запись месяц тому назад сделана. Прямо беда…

 – А у нас в рубке, - воспользовавшись минутной паузой, проговорил радист Поляков, – новый БЧ подходит к передатчику, который недавно был смонтирован, совсем новый, и спрашивает у старшего лейтенанта:

 – Борис Григорьевич, разрешите запустить?

А старший лейтенант сам никогда не запускал, а всегда на старшину надеялся и на Камракова, стоит, значит и не знает, что ответить:

 – Передатчик, – говорит – новый, за него у меня полностью отвечает сам старшина и может он сам запустит, как вы думаете?

– Да я и не против того, чтобы старшина запустил, но мне хотелось бы самому – ответил новый БЧ. – Ну если вы хотите, то пожалуйста я , мол, тоже не возражаю; но только поосторожней, ведь передатчик новый.

 – Ничего не бойтесь Борис Григорьевич – ответил он – и так запустил и настроил передатчик без всяких таблиц, что Борис Григорьевич наш смотрел и облизывался.

– Да! В  матчасти он видно силён – закончил Белоусов. – А в нашей технике, мне кажется, он не очень то силён – слегка поторопившись, проговорил сигнальщик Жора Водзинский – хотя наша техника идёт от Адама и Евы, но так сказать, без неё «И ни туды, и не сюды» как на море без воды. Он посмотрел на удивлённых матросов и пройдя к выходу, добавил:    

Вечер. В одной из красивейших рощ, которых немало на границе Курской и Воронежской областях, в лагере N-ского дивизиона после учебного дня оживлённо и весело. У палаток взвода управления это оживление чувствуется особенно. Разведчики с телефонистами, не смотря на сумерки, продолжают усердно резаться в «козла» на высадку. Их голоса и задорный смех звонко разливался по роще. У штабной палатке на опушке на окраине рощи, снуют посыльные, офицеры и старшины. А у курилки собрались все телеграфисты, за перекуром ведут разговор о сегодняшней глазомерной съёмке. Молодой худенький солдат Шевченко, виновато улыбаясь, пытался оправдаться за то что у него плохой глазомер и не такой зоркий глаз как у других его товарищей.

 – Ничего не получиться у меня «на глазок», когда работаешь, кажется что всё в порядке, а закончить и проверить так самому, тошно становиться…, а вот с приборами я, товарищ старший сержант не подкачаю.

Действительно приборами Шевченко владел в совершенстве, и любые топографические задачи решает в уме. Любит он математику и мечтает, после службы поступить в университет на механико-математический факультет в школе он бывало на контрольных работах по алгебре, геометрии и тригонометрии первым решал самые трудные задачи и под завистные взгляды товарищей первым сдавал работу. Особенно он любил геометрию с применением тригонометрии. В армии он усердно продолжает заниматься математикой и в свободное время самостоятельно изучает аналитическую геометрию. Товарищи к нему относятся внимательно, с уважением и, сейчас переживают за неудачную работу.

– А ведь товарищ старший сержант говорил, что у нас есть хороший инструмент, с ним мы и привязку и другие задачи всегда делали без ошибок, и на фронте вы сами говорили, что с инструментом работали даже под огнём, когда и голову боязно поднять от земли.

 – Это всё хорошо Шевченко, я с вами спорить не собираюсь. – промолвил комвзвод. А вот глазомер вам всё-таки необходимо развивать, упорно и каждый день. И немного подождав, спокойно продолжил:

 – Глазомер это брат, великое дело. В соё время Суворов, Ушаков, Нахимов большое внимание уделяли глазомеру. А сейчас ему и тем более уделяют ещё большее внимание и тем более у артиллеристов. Я вам давно хотел рассказать один случай. Он замолчал, закурил папироску, облокотился на колено, оглядел нас и, убедившись, что все его слушают начал свой рассказ:

 – Как сейчас помню, наша дивизия после форсирования реки Прут, вышла за речку Жижиа, есть такая речка в Румынии, летом она почти вся пересыхает, так вот за этой рекой остановилась наша дивизия на высотах, недалеко от города Яссы и заняла оборону. Немцы и румыны немного оправившись, попытались нас снова отбросить за Прут. Стояла жаркая погода, в августовском небе не было ни облачка и как говорят фронтовики и лётчики лётная. Немцы бросили на нас авиацию и свою и румынскую свежие танковые  СС-овские части, и даже особые румынские полки, мы день и ночь не смыкали глаз, отбивали атаку за атакой. Наши батареи вели огонь прямой наводкой. Мы с разведчиками и связистами держали оборону вместе с пехотой, а порой один вместе с батарейцами. День и ночь горели немецкие танки, и чёрный дым тяжело висел в воздухе. На десятые сутки противник окончательно выдохся и сам перешёл в оборону. Наступило затишье. Мы отошли на отдых во второй эшелон недалеко от переднего края и занялись боевой подготовкой. Мы топографы, привели в порядок своё хозяйство, получили новые карты, бумагу и приступили к решению различных задач на местности.

В эти дни наши офицеры находились на сборах у начальника артиллерии дивизии в дивизионе оставался один начальник штаба и заместитель командира по политической части. Как-то раз после обеда нас всех срочно вызвал к себе начальник штаба.

 – Вызвал  я вас, - сказал он, - для того, чтобы поставить перед вами серьёзную задачу, от успешного решения которой будет зависеть очень многое, а главное ваша честь и честь дивизиона.

Мы все насторожились и смотрели в его слегка прищуренные и улыбающиеся глаза. Н.Ш. медленно ходил по утоптанному полу просторной землянке просторной землянки.

 – Вчера товарищи – продолжал он – у офицеров на сборах, проходили ответственные учебные сборы. В стрельбах принимала участие батарея дивизиона, дивизион вы сами знаете, считается лучшим, привязку делали топографы этого дивизиона, вы их тоже знаете, топографы хорошие, не смотря на это, откровенно говоря, товарищи, «топорики». Он всегда в шутку называл нас так. Стрельбы прошли неважно и, как стало известно мне – во многом остались виновны топографы. Плохо была привязана основная позиция. При этом он развёл руками и многозначительно поддакнул. Помнится мне, да и всем нам, тогда стало как-то не по себе. Будто не топографы и дивизион, а все мы виновны в плохой привязке

– Теперь – говорит начальник штаба, – очередь за нами. Сейчас на огневую позицию выйдет батарея Макарского, вы пойдёте с ними и сделаете привязку её и наблюдательного пункта, я буду надеяться на вас, как всегда, что вы постоите за честь нашего дивизиона.

 – Жильцов – обратился он к нашему помкомвзвода – вы будете за командира взвода. Наш командир взвода находится на сборах со всеми офицерами.

 – А теперь смотрите сюда. И он подозвал нас к раскладному столу на котором лежала новенькая карта.

 – Вот на этом  склоне высоты 193,6 показав на карте карандашом кружок – будет огневая, а вот здесь НП. Учтите, что на высоте 193,6 этого пункта нет, и вообще нет каких-либо выделяющихся ориентиров. Задача трудная и нужно постараться… Я думаю, что вы «не ударите лицом в грязь».

Прибыв на место, мы действительно убедились, что перед нами была поставлена действительно трудная задача. Чёрные глыбы развороченной земли, свидетельствовали о том, что здесь недавно прошли ожесточённые бои. Эти печальные следы войны испещрили румынскую землю. Глядя на изуродованную местность, трудно было найти то место, где стоял тригопункт. В трёх местах возвышались дзоты, и мы никак не могли распознать, под которым из них погребён этот знак, а может и не под ними, но где никто не мог распознать. Правда на одном из дзотов торчал какой-то камушек, и по всей вероятности, от него работали топографы. Пожалуй, они сами и забыли его. В этом и была их ошибка.

Да и гадать было некогда, солнце уже давно перевалило за полдень и с каждым часом быстрее катилось к закату. А вокруг, куда ни взглянешь, нигде не видать каких-либо вспомогательных знаков и ориентиров. На западе за рекой Жижиа были видны какие-то останки села. Там стояла церковь, от которой тоже почти ничего не осталось. Немного левее села чернел наполовину вырубленный и сожженный лес. Признаться, мы тогда здорово приуныли. Один Жильцов, казалось, не унывал, он весело напевал какой-то романс Глазунова и вымерял шагами высоту вдоль и поперёк, и что-то подсчитывал в уме. Затем он остановился возле нас и сказал

– Хлопцы, ничего не выйдет у нас, если мы начнём работу здесь, в трёх из пяти случаев мы получим невязку до ста метров, а то и больше.

Глазомер у Жильцова был прямо всем на диву. Он, бывало, вытянет перед собой руку и в ней свою авторучку или нож и замерит любой угол и любое расстояние с такой точностью, что нам приходилось только завидовать его глазомеру. Шаг у него был всегда твёрдый, всегда точный, идёт ли он строевым, спешит ли куда или прогуливается, поступь у него всегда одинаковая. И знал он свой шаг с точностью до сантиметра. И мы в этом убедились, замерив для интереса, когда он сам не знал. А приборы он уважал не хуже вас Шевченко. Любили мы его за его мастерство и за его простоту и весёлость, стараясь во всём подражать ему.

- Придётся нам, – говорит он, - возвратиться на огневую позицию и поискать там чего-нибудь.

Через полчаса мы были на огневой, но и там не было  лучше – засечку мы не смогли сделать, ни прямую, ни обратную. Правда, неподалёку от огневой находился небольшой обрыв в виде оврага. А в двухстах метрах от него в лево, поворот грунтовой дороги, а с огневой эти ориентиры не просматривались. После тщательного обследования мы увидели, что размеры на местности не соответствовали размерам на карте. Мы и сами видели, что у нас здесь ничего не получается – ни инструментальный ход, который был нами отработан(как говорил наш лейтенант – «классический») и ни какая земная ни прямая, ни обратная. Но пора возвращаться на огневую позицию. Тогда мы решили провести два хода от конца обрыва и от поворота дороги. Но как только мы их проделали, то увидели на планшете и на карте такую сильную невязку, что нам стало слишком горько.

По одному ходу огневая получалось на одном месте, а по другому на другом. А расстояние между ними было порядка 50 метров. Вот и гадай теперь какая огневая настоящая, а которая неверная. А может они обе не правильные. Тогда мы ещё раз проверили наши ходы. Результат был тот же. Мы вообще редко когда делали ошибки, только при больших ходах. Проверили и ещё больше приуныли, думали, что осрамимся и не оправдаем доверия, перестанут нас уважать в дивизионе разведчики и связистки ходу не будут давать. У нас с ними вроде соревнования было – кто лучше выполнит свой долг, кто больше проявит находчивость и инициативу. Иной раз мы даже держали пари, и мы никогда не проигрывали никому. Настроение наше упало, и почувствовали мы себя хуже, чем при бомбёжке или как при обстреле. Только Жильцов, как бы ни в чем, ни бывало, продолжал ходить вдоль обрыва и вымерять его своими шагами. Но я, признаться на его затею смотрел как на безнадёжную. Он, тем временем вылез наверх и весело позвал нас. По его лицу было заметно, что он как бы разрешил давно знакомую ему задачу.

 – Хлопцы! – говорит он нам, – а ведь конец обрыва не там, откуда мы начинали нашу «работу» – высказал  свои соображения он. 

– Как это конец обрыва не там где его конец, что-то не понятно – промолвил я.

– Не там говорю, а вот здесь – и он резко ударил каблуком сапога сухую землю.

– Глядите сюда – он отошёл немного в сторону и отломил кусок земли у обрыва и показав его нам спросил

– Скажите что это за почва?

Мы с любопытством смотрели на сухой желтоватого цвета комок земли, но не могли понять, куда клонит сержант. А Жильцов, видя наши недоуменные взгляды, растёр на ладони этот комок земли.

– Это, хлопцы мои, настоящий суглинок – и при этом многозначительно причмокнул языком

– А теперь – продолжал он – пойдём сюда и он зашагал к концу обрыва, где он также отломил кусок грунта и показал его нам – это была настоящая глина

– Неужели вы и теперь не догадываетесь в чём здесь секрет? – спрашивал он, улыбаясь и его серые глаза задорно блестели, но никто из нас четырёх не мог ему ответить.

– Эх вы хлопцы мои, хлопцы взгляните на карту и прочтите, когда на ней была последняя рекогносцировка местности – аж при царе Малюте!

– Неужели, товарищ сержант этот обрыв дождями размыло – спросил Жильцова мой друг Жора Княжко

– Нет, хлопцы, здесь не так дождями размыло, как самими румынами. Ведь здесь залегают пласты настоящей строительной глины, которую румыны с давних пор брали отсюда для строительства, только последние три – четыре года, очевидно, перестали брать, видно туговато румынам пришлось с немцами жить и воевать, так что не до строительства было.

Глядя на этого сержанта, я восхищался его находчивостью, той энергией, которая не рвалась наружу, а вытекала где надо сама собой. Он был настоящим москвичом и всегда гордился этим.

Сделав поправку «на глазок» Жильцов предложил заново проделать привязку. На этот раз обе огневые на планшете слились в одном месте. Хотя привязка сделана была нами в государственных координатах, несмотря на это мы облегчённо вздохнули и отправились на наблюдательный пункт.

Но в этот день сделать привязку Н.П. нам не удалось, так как по дороге нас застигла ночь. Эту ночь у Н.П. я провёл почти без сна. Мысль о том, что мы могли ошибиться, не покидала меня с самого вечера. Я даже представил себе, как начальник артиллерии первым стрельнёт, а разрыва так и не увидит. Вот думаю, будет позор, так позор. У нас такого случая в течении всей войны не было ни разу, и причем тогда когда привязка вообще осуществлялась «на глазок». Первый разрыв мы всегда видели неподалеку от цели. Помниться тогда ко мне подошёл Жора Воронко, он стоял «на часах» с автоматом и спросил сплю ли я. Я ответил что нет. Он и говорит:

– Слышишь  Саша как гудят танки, я вот уже целый час слушаю их «музыку». Куда они идут не пойму.

А я со свой назойливой мыслью в голове ничего не замечал вокруг. А по долине реки Жимил вот уже вторую ночь шли колонны «тридцатьчетверок» и «самоходок»(мы их называли «зверобоем». Шли они на северо-запад куда-то, и треск их моторов звонко разносился по долине. Казалось, что они идут где-то совсем близко. И, если подняться и посмотреть в ту сторону, то их можно увидеть рядом.

Немецкие самолёты-разведчики с тревогой рыскали над дорогами, «вешали фонари» изредка сбрасывали бомбы, которые с треском рвались в стороне, никому не принося вреда.

Прислушиваясь к грохоту машин, я почувствовал облегчение.

После небольшой паузы Воронко, как бы угадав мои мысли тихо прошептал:

 – Чует моё сердце, ох и зададим мы немцу жару... только держись, тикать будет бех оглядки. Успела испариться роса

Ночь пролетела быстро. Наступающий день был тихим, безоблачным и к «работе» мы приступили с рассветом. Ещё и не успела испариться роса, как НП был привязан способом обратной засечки. Затем мы выстроили боковой НП и решили ряд задач по целям. Ещё не закончили мы работы, как из-за горы выскочил «Виллис», подпрыгивая на кочках, подъехал к НП. Это прибыл к нам сам начальник артиллерии дивизии с каким-то майором. Жильцов доложил ему по всей форме, и попросил продолжить работу.

 – Нет, не стоит, – сказал он – а связь с батареей есть?

 – Так  точно, есть – ответил Жильцов.

 – Хорошо, а данные вон той цели? – начальник артиллерии указал в направлении макета пушки, неподалёку от темневшей рощи.

 – Есть – спокойно ответил Жильцов.

 – Ну что ж – обращаясь к стоявшему рядом офицеру – Начальник артиллерии – попробуем и заодно проверим привязку – при этом он лукаво посмотрел на Жильцова.

Жильцов слегка смутился и бойко ответил – топографы сделали всё, что могли товарищ полковник – и, уже потупив глаза, добавил – будет как тогда в Пелененках

 – О, тогда обязательно попробуем – с улыбкой сказал полковник.

 – А ведь мы, майор – обращаясь к своему спутнику – тогда на Украине отступали вместе с Жильцовым и в Пелененках такое задали одному её механизированному батальону, что я до сих пор не могу без смеха вспомнить эту картину. Они нас сволочи, можно сказать врасплох у этих Пелененках. У нас в это время осталась одна гаубичная батарея, которая застряла в одной из лощин. Была распутица после дождя. Да и к тому же в машинах кончался бензин, а они на своих машинах вытянулись цепочкой из села. С нами выходил остаток от одной стрелковой роты. Мы эту роту положили впереди на высоте, по обеим сторонам дороги и развернули в лощине орудия. Жильцов, брат, привязку сделал «на глазок». Первый снаряд упал перед головной машиной, а второй – прямо в неё. Колонна остановилась. Затем, чувствуем, что снарядом мы накрыли концевую машину и, колонна стала. Немцы не поймут в чём дело, а податься им некуда, вот тут мы и задали им «перцу». Пехота «кроет» их из пулемётов, а мы осколочными, тогда мало кто из них ушёл целыми. А мы, братец, и бензинчиком разжились и своих догнали.

А затем обратившись к Жильцову он попросил данные по (МАИСТУ)пушки. Мы уже все находились в траншеях НП; телефонисты, которые перед приездом начарта наладили связь, ждали теперь команды.

Полковник, посмотрев на планшет, а затем на карту и подсчитав что-то в уме, спокойно скомандовал:

 – Передать первому орудию по местам!

И как только орудие было изготовлено к стрельбе, начарт скомандовал:

 – По орудию,

– гранатой,

– взрыватель осколочный,

– заряд шестой,

 – буссоль 05-00,

 – прицел 96

 – Зарядить и доложить!

Телефонист быстро передавал на огневую команду за командой. Мы все находились на своих местах в окопах и внимательно прислушивались к передаваемым командам. Каждое слово гулко отдавалось в ушах, сердце билось у меня, быстро-быстро. Но я старался, не выдавать своих волнений. Мельком поглядывал то на Жильцова, то на начарта. Рядом со мной стоял Жора,  усиленное сопению которого выказывало и его волнение. Все пристально смотрели на цель. В этот миг казалось и сама природа вокруг насторожилась, замер утренний ветерок, а воздух, поднимавшийся от земли обдавал жаром грудь и лицо.

 – Первое готово! – выкрикнул телефонист.

 –Огонь! – скомандовал начарт. Телефонист немедленно передал команду и сразу же выкрикнул:

 – Выстрел!

Я на полувздохе затаил дыхание. А через несколько секунд раздался глухой гаубичный выстрел и, вслед за ним  над нами стал нарастать шуршащий звук тяжело летевшего снаряда. И вдруг звук этот внезапно пропал, как будто его кто-то выключил. Я впился глазами в макет орудия. Сердце колотилось в груди. Разрыва же нигде не было видно. В голове молниеносно проносились картины нашей привязки. Промазали, подумал я тогда и огорчённо посмотрел на начарта. Внешне он был спокоен и тоже смотрел на цель. Ему, конечно же, больно за промах подумалось мне. Но вдруг я почувствовал, что все поддались вперёд. Мельком я увидел, как щёки у Жильцова покрылись красными пятнами, а глаза заблестели особым блеском. Майор бросил планшетку. В тот же миг я посмотрел на цель. И там где только что стоял макет орудия – медленно расплывалось  серовато-чёрное облако дыма. Вслед за этим раздался хрустящий взрыв и в воздухе приятной музыкой запели тысячи осколков.

 – Ух! Вот тебе и Пелененки! – многозначительно   выдохнул начарт – чистая работа

 – Удивительно – промолвил  майор, продолжая глядеть на цель, вместо которой уже чернела свежая воронка – если бы это не было действительностью, то я бы оставался при своём мнении, что такие случаи бывают только в кинокартинах.

 – А я, между прочим, думал – не подвох ли это и не пристреливались ли наши уважаемые топографы до нас – хитровато улыбаясь, проговорил начарт. Но заметив обиженный взгляд Жильцова он поспешно добавил:

- Вы  не обижайтесь, Жильцов, это я право так говорю, что наделали вы нам делов.

Скоро должны прибыть офицеры, а по чему они будут стрелять, по вашей воронке, а? Главной то цели нет.

Мы, топографы чувствовали себя как на самом большом празднике, и будто мы выиграли трудную победу. А когда по приказанию начАрта мы торжественно мы построились, он обявил нам благодарность за отличную привязку. Мы с небывалым подъёмом дружно ответили:

 – Служим Советскому Союзу!

И надолго эти торжественные слова остались в нашей памяти.    с сайта http://xn--b1apcn2cr.xn--p1ai/

Серия сообщений "Рассказы моего отца.":
Часть 1 - В "сухом" болоте.
Часть 2 - В сухом болоте.
Часть 3 - Рассказы моего отца. Глазомер.
Часть 4 - На мирные наши дома.
Часть 5 - Работать как диктор Левитан.
Часть 6 - Это было в 1944-45 годах. Служил я командиром ТЩ "Рыбинец"

На одном из Православных сайтов было опубликовано это интервью с Православными мужчинами; с небольшими сокращениями пердлагаем  для вашего обсуждения.

 «Православная церковь это – единственная церковь, к которой ты должен адаптироваться, а не она – к тебе». «Чем дольше ты здесь, тем больше ты понимаешь, что тебе требуется делать».

Одна из вещей, которая очень привлекает мужчин – физическая составляющая поста, телесный пост. Регулярное воздержание от мясной и молочной пищи, «необходимость выстаивать на ногах длинные службы, выполнение поклонов, говение перед причастием,… Когда служба подходит к концу, ты чувствуешь, что одержал победу». «Православие взывает к мужской мечте о самосовершенствовании через дисциплину».

В православии красной нитью проходит тема духовной борьбы: святые, включая женщин – воины. А война требует храбрости, силы и героизма. Мы призваны «вести борьбу с грехом, быть «воинами», как говорил св. апостол Павел в послании к Ефесянам. И победитель будет вознаграждён! Даже тот факт, что вы должны «бороться», когда выстаиваете эту длинную службу, сам по себе является вызовом, который мужчины с удовольствием принимают».

Один из новообращённых описал это так: «Православие – это серьёзно. Это – трудно. Это требовательно. Оно учит милосердию, но оно так же учит и преодолению себя. Мне даётся очень серьёзное испытание, которое заключается не в том, чтобы «быть довольным собой», а в том, чтобы стать святым. Оно – сурово, и в этой суровости я нахожу освобождение. И моя жена, между прочим, тоже».

Большинство мужчин чувствует себя гораздо более комфортно, когда они точно знают, что от них ожидают. Православие определяет разумные границы. Мужчинам легче жить церковной жизнью, если они точно знают, в чём это должно выражаться. Особенно если указания по построению церковной жизни настолько просты и понятны, что ты можешь просто взять и начать что-то делать – прямо сейчас.  

15 марта, 2013 • Сергей Худиев 

На днях на известном ресурсе «Сноб» появился материал Тихона Дзядко «Церковь с маленькой буквы», в котором он, в частности, пишет: «Есть официальная структура под названием Русская православная церковь, а есть Церковь с большой буквы, которая не находится нигде и одновременно находится повсюду. В которой только ты и Господь Бог. Это и есть настоящая вера». Что же, автор поднимает интересный вопрос — что есть настоящая вера?

Любая содержательная дискуссия начинается с определения понятий. Что мы понимаем под теми или иными словами? Когда мы произносим слово «вера»что мы имеем в виду? По каким критериям мы определяем, что есть «настоящая вера»? За кем мы признаем полномочия это определять?

Если Вы сами являетесь основателем религиозной традиции, то, в ее рамках, Вы, как автор, вольны определять, что есть вера и что есть ее настоящесть; но если авторство принадлежит кому-то другому, то у Вас такой возможности нет. Авторские права на христианскую веру — не у меня, не у Вас и не у Тихона Дзядко. Они у Иисуса Христа.

В Евангелии Иисус говорит о Себе некоторые вещи, которые приводили даже Его врагов в трепет — «никогда человек не говорил так, как Этот Человек»(Иоан.7:46). Иисус говорил, что Он был с Отцом прежде бытия мира; что Он имеет власть прощать грехи; что именно Он, Иисус, будет судить все народы в последний день, и что наша вечная участь определяется тем, как мы отнесемся к Нему, Иисусу.

Церковь собирается из людей, которые верят Ему и Его свидетельству о Себе. Люди приходят в Церковь не потому, что таковы их семейные или национальные традиции, не потому, что им нравится церковная архитектура или пение и уж точно не потому, что думают обрести в ней политических единомышленников. Из этих соображений, конечно, можно посещать церковное здание — но быть членом Церкви Христовой человек может только по одной единственной причине. Потому что он поверил тому, что Христос говорит в Евангелии.

А говорит Он, в частности, о Евхаристии — «И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается»(Лук.22:19,20). Он сам ставит причащение Святых Тайн необходимым условием вечного спасения «Иисус же сказал им: истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день». (Иоан.6:53,54). Согласно Евангелию, настоящая вера проявляется в Крещении, Евхаристии и хранении Заповедей.

Поэтому в глазах верующего человека, Церковь есть евхаристическое собрание. Он идет к Чаше по одной-единственной причине, которую и провозглашает перед Богом и людьми: «Верую, Господи, и исповедую, что Ты поистине Христос, Сын Бога Живого, пришедший в мир грешных спасти, из которых первый есть я. Еще верую, что это есть самое пречистое Тело Твое, и эта самая есть честная Кровь Твоя».

Точно также может быть только одна причина к Чаше не идти — если Евангелие ошибочно, Иисус не есть Христос, а Его слова, сохраненные Евангелием, недостойны доверия. Личные, политические, культурные или любые другие симпатии или антипатии просто не имеют отношения к делу.

Я знаю людей, настроенных весьма фрондерски по отношению к гражданской и церковной власти, но которым в страшном сне не приснится уйти из Церкви — потому что они верят словам Господа и видят в Церкви нечто гораздо большее, чем «общественную организацию». Здесь, в Чаше — Христос, наш Творец, Искупитель и Судия, и уйти от Него, потому что мне не понравились какие-то люди в Церкви, это просто абсурд.    

«Церковь с большой буквы, которая не находится нигде и одновременно находится повсюду. В которой только ты и Господь Бог» — это явно не та Церковь, о которой Господь говорит в Евангелии: «Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Матф.16:18). В той Церкви, о которой речь идет в Новом Завете, есть еще масса народа — начиная с Матери Божией и Апостолов, и она представлена совершенно конкретными общинами, существующими в конкретных городах.  

Зачем ходить в церковь, если Бог в душе? Не важнее ли быть хорошим человеком? Сегодня часто можно услышать эти вопросы. А может ли и должна ли Церковь делать людей хорошими? В чем истинный смысл церковной жизни? О «хороших людях» в церкви и вне ее мы поговорили со священником московского подворья Троице-Сергиевой лавры Сергием Фейзулиным.

Сегодня многие люди хотя и не отрицают веру, хотя и признают Бога, но с церковной жизнью не имеют ничего общего, считая, что Бог у них в душе, и искать Его нужно именно там, а не в построенном человеческими руками храме.

Сразу вспоминается один эпизод из моей священнической практики. Жена одного человека решила привести его в церковь.  Она ходила уже сама несколько раз, была на исповеди, причащалась, а муж ее отказывался. И вот она как-то расстроенная стоит – муж рядом с храмом, но не заходит. Я предложил пойти познакомиться с ним. Очень хороший, приятный человек, но отказывался зайти, потому что у него «Бог в душе». Я помолился про себя, думаю, ну что ему сейчас сказать, и вдруг меня осенило, я говорю: «Скажите, а завтракаете вы тоже в душе?» Он как-то так смешался, задумался и так смущенно говорит: «Нет». Так вот, подумайте над этим, вера – это то, что должно быть осуществляемо практически, вера не может быть теоретическая, она должна быть живая, подтвержденная жизнью, непосредственно, нашими поступками.

Автор: haialutdinow33 http://photopolygon.com

Но почему нельзя осуществлять веру практически, просто живя по совести, стараясь исполнять заповеди, творить добрые дела? Многие считают, что гораздо важнее быть хорошим человеком, чем регулярно ходить в церковь.

Что такое быть хорошим человеком? Это настолько относительное понятие, все люди хорошие. Бог создал все свое творение хорошим, и человек есть венец творения, самая совершенная его часть. Человек может быть подобен Богу, он есть образ Божий – каждый человек! Независимо от того, знает он об этом или не знает, пытается ли он найти в себе этот образ Божий и осуществить его, приблизиться к Богу, стать похожим на Него, стать Ему родным. Этого Господь ждет от нас – чтобы мы уподобились Ему. А в этом смысле – каждый человек хорош, и не просто хорош, каждый человек прекрасен, человек – это совершенство.

Но в обыденном смысле хороший человек, говорят еще “порядочный человек”, — это очень относительная вещь, все мы для кого-то хороши, а для кого-то не очень хороши. Можно быть, скажем, замечательным врачом и скверным семьянином, невыносимым в личных отношениях. Можно быть готовым на самопожертвование ради своей Родины, и в то же время, жестоким, беспощадным и не иметь милосердия к врагу. Это хороший человек? Для кого хороший? Церковь не призывает нас быть хорошими, более того, желание «быть хорошим» — это очень опасно. Желание быть с каждым человеком хорошим – это не любовь к человеку, а человекоугодие и лицемерие. Об этом говорит сам Господь в Евангелии: «Горе вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо». Человек приспосабливается к другому, чтобы произвести на него впечатление, таким образом вызвать о себе доброе мнение, на это затрачивается очень много душевных усилий, и это страшная вещь. Христос в Евангелии таких людей называет унылыми лицемерами.

Мы призваны не к тому, чтобы быть хорошими, а мы призваны быть святыми, это совсем другое измерение человеческого духа. Паскаль, французский философ и ученый, говорит, что условно можно разделить всех людей на праведников и грешников. Праведники, говорит Паскаль – это те, кто считает себя грешниками, а истинные грешники – это те, кто считает себя праведниками, чувствуют себя хорошими людьми. Именно поэтому они не видят своих недостатков, не чувствуют, как далеки они от Бога, от любви. Потому что любви всегда должно быть мало, должна быть великая жажда. Любовь – это когда я всегда во всем ищу собственную вину, в каких-то обстоятельствах, в общении с людьми, в семейных, в профессиональных отношениях.  Я чувствую, что у меня всегда не хватает любви. Мы призваны – «Будьте святы, как Я свят». И в этом смысле хороший – это тот, кто постоянно чувствует себя, условно говоря, плохим, недостаточным, чувствует свои недостатки – недостаток веры, надежды, и конечно, любви, недостаток благочестия, молитвенности. В общем-то, это в любом творческом деле так – как только человек начинает удовлетворяться, возникает самодовольство, которое ограничивает его творческие импульсы, и человек замирает, остывает, его творческий огонь не освещает больше его жизнь.

Это как раз очень страшная мысль и очень обывательское представление, что достаточно быть хорошим человеком. Но, слава Богу, Господь помогает нам почувствовать эту свою недостаточность через какие-то обстоятельства, когда мы видим, что у нас нет любви к людям, что мы не можем устоять перед какими-то соблазнами, падаем,– это тоже милость Божья, таким образом самый главный грех обнаруживается – это самодовольство, это себялюбие. Оно противоположно любви. Любовь – это недовольство собой, это сознание собственной ничтожности, малости, и святые – это люди, которые всю жизнь живут в сознании собственной малости, именно поэтому им становится доступно величие Божие. Церковь не призывает нас быть хорошими, это глубочайшее заблуждение. Церковь помогает человеку почувствовать как раз свою греховность, почувствовать глубокую нарушенность личности, глубокую болезнь личности. И Церковь, одновременно обнаруживая эту болезнь, ее и исцеляет.

Почему же только Церковь может исцелить человека? Почему он не может спасаться сам по себе, зачем обязательно быть частью Церкви?

Надо для себя осмыслить, что такое Церковь вообще. Вопрос мирского человека, для которого Церковь – это что-то непонятное, чуждое, отвлеченное, далекое от его реальной жизни, поэтому он и не входит в нее. Апостол Павел отвечает на него так, как никто больше не смог ответить за всю историю человечества: «Церковь есть тело Христово», при этом добавляет – «столп и утверждение истины». И дальше добавляет, что мы все «уди от части», то есть члены этого организма, частички, клеточки, можно сказать. Здесь уже чувствуешь какую-то очень глубокую тайну, это уже не может быть чем-то отвлеченным – организм, тело, кровь, душа, работа всего тела и соподчиненность, соорганизованность этих клеточек. Мы подходим к вопросу отношения к вере в Бога мирского человека и церковного. Церковь – это не столько юридический институт и общественная организация, но, прежде всего, это то, о чем говорит апостол Павел – некое таинственное явление, общность людей, Тело Христово.

Человек не может быть один. Он должен принадлежать какому-то направлению, философии, взглядам, мировоззрению, и если в какое-то время ощущение свободы, внутреннего выбора, оно – особенно в молодости – интересно для человека, то опыт жизни показывает, что человек не может добиться ничего в жизни один, ему нужно иметь какой-то круг, какую-то социальную общность. На мой взгляд, чисто индивидуалистичен такой мирской подход к «личному» Богу вне церкви, это просто иллюзия человеческая, это невозможно. Человек принадлежит человечеству. И та часть человечества, верующая в то, что Христос воскрес, и свидетельствующая об этом – это и есть Церковь. «Будете Мне свидетелями», — говорит Христос апостолам – «даже до края земли». Православная церковь это свидетельство свое осуществляет, и во время гонений осуществляла, и эта традиция сохранилась поколениями людей в разных обстоятельствах.

В православии, в церкви есть очень важная вещь – есть реальность, есть трезвость. Человек постоянно вглядывается в себя и не своим собственным зрением исследует что-то в себе и в окружающей жизни, а просит помощи и участия в своей жизни благодати Божией, которая как бы просвечивает всю его жизнь. И здесь очень важен становится как раз авторитет традиции, тысячелетний опыт церкви. Опыт живой, действенный и действующий в нас через благодать Духа Святаго. Вот это дает другие плоды и другие результаты.

Однако, как часто мы видим одну только внешнюю «церковность», но на деле – отсутствие любви и какую-то закостенелость. Сколько людей исправно посещают церковь, но живут совсем не по Евангелию. И исповедь их нередко формальна, и причастие – «привычно». И в то же время, встречаются потрясающие люди, совсем далекие от церкви, даже убежденные атеисты, но живущие – на деле, а не на словах – истинно христианской жизнью.

Да, такое возможно, но это недоразумение, как в том, так и в другом случае. То есть человек чего-то недопонял в своей жизни. «По плодам их узнаете их»,«Не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного»,– говорит Христос. Когда человек пытается воцерковиться, он как бы меняет оболочку, надевает длинную юбку, отращивает бороду или еще что-то такое, а сущность, внутренность его, она в каком-то замороженном состоянии пребывает. Он сохраняет себялюбие, сохраняет отчужденность от людей.

Если человек формально относится к себе, он поверхностно воспринимает и мало значения придает своему внутреннему миру (таких людей тоже много, к сожалению), то для него и исповедь формальна – перечисление, наименование грехов. Человек не сознает самое опасное как раз – он хочет быть «хорошим». Хочет быть хорошим в собственных глазах, быть в ладу со своей совестью, в ладу с людьми. Для него это страшное разочарование – оказаться ничтожным, пустым, далеким от великих каких-то вещей. И человек внутренне бессознательно сопротивляется такому страшному знанию, он выстраивает психологические защиты, он пытается спрятаться от самого себя, от Бога, в какую-то тень уйти. Поэтому для него проще назвать какие-то грехи, чем попытаться понять, в чем же он виноват на самом деле.

Ну, а если человек пришел в церковь только потому, что ему кто-то посоветовал – у тебя плохое самочувствие, ты болеешь, ты вот сходи, и у тебя все наладится в жизни – это глубоко противно христианскому отношению вообще к жизни, такая модель восприятия себя и своего места в жизни. Может быть, с этим, конечно, он и останется, к сожалению.

И атеист, который по сути своей христианин и по сути своей несет в себе любовь, радость – это тоже недоразумение, то есть недопонимание, недодуманность какая-то. Это атеизм иллюзии, когда человек не понимает, о чем он говорит. Когда начинаешь с таким человеком общаться, выясняешь, что он верующий человек, и жизнь его, по сути, церковна, то есть он любовью связан с другими людьми. Но он не додумал самую важную мысль. Он живет, подчиняясь не мысли, а своему сердцу, интуиции. Такие люди часто очень страдают в жизни, потому что многие вещи не могут принять, они пытаются отделить свет от тьмы, зерна от плевел, любовь от лицемерия и не могут этого сделать, очень часто ощущая тщету всего того, что они делают. Им недоступно Богообщение, поэтому полноты бытия у них все равно нет. У них есть любовь как деятельность, но любовь как полнота жизни для них недоступна.

А так ли доступно Богообщение в церкви? Ведь там мы встречаем так много несовершенного, неправильного, отвлекающего, множество людей, со всеми их недостатками. Чтобы общаться с Богом, люди ищут уединения, зачем же нужно это разноречивое скопление людей?

Первая церковь – это Адам и Ева, а вообще первая Церковь – это Троица. Ведь если мы говорим о любви, а Бог есть любовь, сказано в Евангелии, значит, любовь должна на кого-то изливаться. Любовь – это когда ради кого-то я готов даже жизнь свою отдать, я готов умереть ради этого человека. Поэтому не может человек, находясь один, находясь в одиночестве, осуществить высший смысл. Конечно, подвижники-пустынники являются в этом смысле исключением. У подвижников это особый дар Божий – находясь в одиночестве, точнее, в уединении, осуществлять высший смысл. А высший смысл – это любовь. Она неосуществима в одиночестве. Человек должен выйти за пределы, за собственную оболочку, чтобы разрешить проблему любви. Любовь – это когда кого-то ты любишь. Поэтому Бог – это Святая Троица. Как сказал один богослов, если мы понимаем Троицу, мы понимаем, что такое любовь. И напротив, если мы чувствуем любовь, то для нас тайна Святой Троицы становится очевидной. Потому что любовь – это когда ты стремишься отдать кому-то что-то. Когда ты любишь сам себя, то это не любовь, это замыкание в самом себе, это уже почти болезнь. Поэтому в наше время, когда многие люди думают, что можно прожить без Церкви, мы видим, я думаю, такую пандемию психических патологий. Особенно в странах, где религия совершенно четко отделена от государства, где у людей разрушена традиция общежития, где нарушено бытие народа, и люди разделены на островки индивидуальной жизни. Что интересно, после Реформации, когда в протестантских храмах люди перестали исповедоваться, через какое-то время психология становится самостоятельной наукой, и возникает психоанализ как попытка хоть какого-то исцеления. Возвращается языческое отношение к человеку как к мере всех вещей. Возникает сначала антропоцентризм – вокруг человека начинает вращаться вселенная, и потом это приводит уже через какое-то время к разным патологиям в области душевной жизни.

У человека должна быть ответственность и за себя, и за других. Отвечать за себя только перед самим собой – это трагизм, потому что рано или поздно мы чувствуем свою ограниченность и недостаточность, свою немощь и какую-то слабость. И любой человек чувствует потребность в прощении, потому что у каждого, каким бы прекрасным он ни был, все равно в тайниках души возникают какие-то помыслы, человек никакой не может быть идеален. А мы призваны к святости: «Будьте совершенны как Отец ваш Небесный», — говорит Христос. Поэтому святость непременно включает в себя чувство своей недостаточности, глубокое сознание своей греховности, но это одновременно и вера в то, что великий Бог, Владыка мира, тем не менее, любит меня вот таким, какой я есть. Это примиряет. Не я сам себе судья, а Бог мне Судья. Бог, распятый на кресте за меня – вот суд Божий. Взять мой грех на себя, взять мою боль, умереть за меня. Когда это чувствуешь, когда невинный Бог берет нашу вину на себя, что может быть кроме благодарности? Любовь – это когда человеку стыдно за себя и за других людей, он чувствует зло, которое они совершают, как свое собственное. Чувствует, что другой человек совершил нечто, но меня это касается, потому что я тоже человек. Это и есть полнота церковности, это и есть жизнь в Церкви.

Генерал фон Штебер (командир мотодивизии), в этот вечер был в пресквернейшем настроении. Из его цепких рук уже вторые сутки ускользал какой-то «недобитый», как он изволил выражаться перед своими боевыми командирами, Советский Стрелковый полк. И не просто ускользал, а даже больно «кусался», устраивая ему, Штеберу, ловушку за ловушкой.

Генерал Штебер, нервно ходил взад и вперёд по просторной, тщательно убранной комнате. У его седых висков судорожно дёргался пульс. В уме он называл себя большим идиотом.

 – Как же так? – думал генерал он, опытный не имевший за всю свою (солдатскую)жизнь поражений, теперь сам себе лезет в заготовленные для него петли. А по его «опытной» голове русские бьют так, что у него не переставая, сверкают искры в глазах, а в ушах появился противный назойливый звон, и не пропадает.

Своих командиров полков Краузе и Нушке, он называл скотами, за то что они до сих пор несмотря на его приказы не покончили с русскими. Мало того они за два дня преследования, отступающего солдатского полка, потеряли солдат и техники столько, сколько дивизия в целом не теряла за всю войну на Западе.

Сегодня же, когда он узнал о том, что русские опять ушли из «мешка», да в добавок в одной лощине артиллерией выложили почти целый батальон из полка Нушке, генерал в порыве гнева чуть было не застрелил командира этого батальона.

Он был не в духе, и от того что взятый утром в плен раненый советский солдат, несмотря на «искусный допрос», ничего кроме того, что он комсомолец и что на все вопросы бандитов отвечать не будет. Штеберг приказал пытать пленного, но солдат так ничего и не сказал. У двери в почтительной позе замер молодой офицер – адъютант Штеберга. Он время от времени поглядывал на свои хронометры и слегка покачивал головой. Вдруг генерал остановился посередине комнаты и, пронзив холодным взглядом адъютанта, спросил:

 – Вы вызвали полковника Курта?

-- Так точно! – вытянувшись в струнку, выпалил офицер – Полковник Курт уже выехал. И как бы в подтверждение его слов, на улице послышался шум подъезжающего «Опеля». В комнату ворвался полковник Курт.

– Полковник, вы, очевидно догадались зачем я вас вызвал?

И получив утвердительный ответ, продолжал:

 – По моим подсчётам, советский полк завтра должен соединиться со своими основными силами, вернее будет стремиться к этому. Но я не допущу этого, вы понимаете? Мы разобьём русских завтра утром вот здесь…у реки

И показал карандашом на карте, висевшей на стене, место у излучины реки, в десяти километрах к востоку от  села «N», куда ушёл советский полк

– Утопим их в этой реке.

– Они отходят по этой дороге, – продолжал он водить карандашом по карте, – Мимо села «N» через болото, что по обе стороны от дороги, и по моим данным у реки должны быть не раньше как завтра утром. Мост через реку сегодня нашей авиацией разбит. Ваш полк должен немедленно выступить, догнать русских, во что бы то ни стало, на подходе к реке и завязать бой. Постарайтесь оттеснить их к излучине и не давать переправляться через реку…К этому времени к вам вот отсюда, слева, подоспеют Нушке и Краузе… и на этом нужно будет считать – он сказал он торжественно, посмотрев на Курта и резко черканув на карте у излучины крест.

– Вам ясно? – немного помолчав, спросил генерал.

Курт всё это время не сводил со Штебера своих серых глаз, таивших какое-то внутреннее недовольство не то генералом, не то его приказаниями. Курта раздражали самомнение генерала, его слова: «по моим расчётам», «я разобью их»; но он стоял и молчал. Но последний же вопрос Штебера ответил скупо двумя словами:

 – Так точно.

Затем генерал, убежденный в непогрешимости собственных доводов, добавил:

 – А командира советского полка, этого… как его фамилия? – обратился он к адъютанту:  

Серия сообщений "Рассказы моего отца.":
Часть 1 - В "сухом" болоте.
Часть 2 - В сухом болоте.
Часть 3 - Рассказы моего отца. Глазомер.
Часть 4 - На мирные наши дома.
Часть 5 - Работать как диктор Левитан.
Часть 6 - Это было в 1944-45 годах. Служил я командиром ТЩ "Рыбинец"

9 просмотров

Серия сообщений "Интересное кино":
Часть 1 - Научно-познавательные фильмы
Часть 2 - В чём же трагедия Анны Карениной?
Часть 3 - «Служу Отчизне!» о генерале В.О. Каппеле
Часть 4 - В реальности страха нет - это так! О природе страха
Часть 5 - Осень, в монастыре.
Часть 6 - Кот знакомится с лисой.
Часть 7 - Самые яркие роли в кино
...
Часть 14 - Панда видать испугалась
Часть 15 - Израиль изнутри. Прекрасный фильм!
Часть 16 - Посмотрите не пожалеете. Очень трогательно!

Женевские физики подтвердили результаты собственных исследований

14 марта, 16:20 | Сергей СЕМАКОВ

 

Ученые, работавшие на Большом адронном коллайдере (БАК), подтвердили результаты собственных исследований. Они проанализировали все имеющиеся данные, и установили, что открытая прошлым летом частица действительно являетсябозоном Хиггса.

 

"Изучая данные 2012 года, мы с уверенностью можем заявить, что имеем дело именно с бозоном Хиггса. Однако у нас впереди еще долгая работа", - сообщает Lifenews.ru со ссылкой на сотрудника европейской организации ядерных исследований (ЦЕРН) Джо Инкандела. Он добавил, что физикам еще предстоит узнать, к какому типу бозона Хиггса принадлежит найденная частица. Чтобы собрать больше данных, физики повысят мощность коллайдера, говорится в сообщении ЦЕРН.

Напомним, что в июне 2012 г. специалисты заявили, что им удалось обнаружить частицу, которая по всем параметрам подходила под описание бозона Хиггса. Тогда они не были точно уверены в том, что это именно "частица Бога".

Между тем изучение частицы позволило им предсказать смерть Вселенной. К таким выводам их привели результаты исследования массы элементарной частицы.

"Если провести простые расчеты, учитывая знания о физике мира, которыми мы сейчас владеем, то у меня для вас плохие новости", - сообщил сотрудник Национальной лаборатории Ферми в США Джозеф Ликкен. По его словам, Вселенная, в которой мы живем, нестабильна. Она будет уничтожена Большим взрывом через несколько десятков миллиардов лет.

Пузырь истинного вакуума начнет расширяться со скоростью света и поглотит Вселенную. Теория нового Большого взрыва, который никто из обитателей нашего мира не переживет, была сформулирована еще в 1982 г., ее поддерживали многие физики-теоретики, но им не хватало данных, чтобы подтвердить свои предположения.

Бозон Хиггса - частица, открытая во второй половине 2012 г. при помощи БАК, обладает массой 126 гигаэлектронвольт, этот показатель соответствует теоретическим предсказаниям в рамках Стандартной модели.

Считается, что именно он придает массу наблюдаемым элементарным частицам. Если бы его масса отличалась хотя бы на 1%, то вероятный конец Вселенной был бы другим, или она вообще считалась бы стабильной.

В воскресенье, 17 марта 2013 года, в 7.40 на Первом канале выйдет документальная передача «Служу Отчизне!», одной из основных тем которой станет судьба знаменитого белого генерала Владимира Оскаровича Каппеля, 130 лет со дня рождения которого мы будем отмечать 29 апреля.

Генерал-лейтенант В.О.Каппель родился в 1883 г. в офицерской семье. Каппель был участником Первой мировой (Великой) и Гражданской войн (к 1917 г. был в звании подполковника), и по праву считается одним из наиболее знаковых офицеров Белого движения на Востоке России. Он зарекомендовал себя как храбрый офицер, до конца сохранивший долг присяге. Владимир Каппель лично водил в атаки подчиненные ему части, всегда заботился о вверенных ему солдатах.

Показательно, что во время Сибирского Ледяного похода зимой 1920 г., после смерти В.О.Каппеля, находившегося тогда уже в должности главнокомандующего белыми армиями Восточного фронта, простые русские солдаты не бросили его тело, а совершили с ним тяжелейший переход через озеро Байкал, чтобы достойно предать в Чите земле тело своего любимого командира. В 1922 г. во время исхода белых за пределы России прах генерала был вывезен соратниками для перезахоронения в Китай, в котором нашли свой последний приют тысячи русских воинов.

Останки В.О.Каппеля долгое время покоились в земле Харбина, у северной стены Свято-Иверской церкви, до сих пор известной как «Офицерская». В 1920-1930 годы в ограде Иверской церкви в Харбине на могиле В.О.Каппеля ежегодно совершалась панихида, на которую собирались многочисленные соратники генерала по Белой борьбе. В 1940-е годы, с началом Второй мировой войны, по вполне понятным причинам традиция была нарушена. Позже, по указанию гражданских властей из Москвы был разрушен и сам памятник на могиле Владимира Оскаровича – мраморный крест с терновым венком.

Перезахоронение останков генерала состоялось 13 января 2007 года, когда гроб Владимира Каппеля был привезён в Большой собор Донского монастыря из храма Новомучеников Российских. Отдать дань памяти генералу тогда собралось свыше тысячи человек. Люди приехали со всех регионов России – из Уральска, Нижнего Новгорода, с Забайкалья.

Гроб с телом В. Каппеля, укрытый российским флагом, был установлен в центре главного собора обители, где заместитель председателя Отдела внешних церковных связей Московского патриархата, епископ Егорьевский Марк возглавил Божественную литургию.

Во дворе монастыря торжественную процессию с гробом встретили сотни представителей военно-исторических и национально-патриотических объединений в мундирах различных частей российского воинства образца первой мировой и гражданской воин. В частности, в форме корниловцев, марковцев, дроздовцев и, конечно же, каппелевцев.

На богослужении в главном соборе монастыря также присутствовали несколько сотен молящихся, в их числе представители Федерального собрания и военачальники. Сам чин захоронения генерала состоялся в обители около полудня.

Председатель Синодального отдела по взаимодействию с Вооруженными силами протоиерей Дмитрий Смирнов отметил во время погребения, что останки Каппеля сохранились «практически нетленными». «Его можно даже узнать», – отметил О.Дмитрий. Он не исключил возможности канонизации белого генерала в будущем – «если у могилы Каппеля будут происходить чудеса».

1 сентября 2007 года на могиле генерала В. Каппеля состоялось торжественное открытие памятника легендарному генералу. Монумент был создан по инициативу руководителя проекта «Белые Воины» Александра Алекаева и почти полностью повторял надгробие, стоявшее до 1950-х годов на могиле Каппеля в Харбине. Затем при участии Владимира Путина на кладбище Донского монастыря был возведен единый мемориал над захоронениями В.О.Каппеля, А.И.Деникина и философа И.А.Ильина.

http://www.utro.ru/articles/2013/03/14/1106733.shtml
Двадцать два участника Второго международного конгресса "Глобальное будущее 2045" (GF2045) обратились к Генеральному секретарю ООН Пан Ги Муну с просьбой поддержать создание новой эволюционной стратегии человечества и проект "Аватар" Стратегического общественного движения "Россия 2045". 

Открытое письмо подписано президентом GF2045 Дмитрием Ицковым и другими докладчиками конгресса – ведущими мировыми учеными, предпринимателями, духовными лидерами, футурологами и философами, которые соберутся 15–16 июня в Линкольн-центре в Нью-Йорке на конгрессе "Глобальное будущее 2045". 

"Мир находится на пороге глобальных перемен. Экологический, политический, антропологический, экономический и другие кризисы усугубляются. Развязываются войны, бездумно расходуются ресурсы, загрязняется планета. Общество переживает кризис потребительской модели существования, кризис целей и ценностей. Большинство национальных лидеров озабочены лишь краткосрочной внутренней стабильностью в своих странах и не уделяют должного внимания проблемам будущего цивилизации", – говорится в письме. 

Участники конгресса GF2045 обращают внимание Генерального секретаря ООН на то, что для перехода на более высокий этап развития цивилизации жизненно необходима научно-техническая революция и значительные духовные преобразования, которые будут находиться в неразрывной взаимосвязи, поддерживая и дополняя друг друга. 

В основу научно-технической революции могут лечь прорывные аватар-технологии, ключевыми составляющими которых являются: разработка антропоморфных роботов, систем дистанционного управления и интерфейсов "мозг – компьютер", создание системы жизнеобеспечения мозга на базе искусственного тела, изучение основных принциповработы мозга человека, разработка его функциональной модели и поиск методов протезирования отделов мозга, создание полного искусственного аналога мозга, исследование сознания человека и изучение перспектив его дальнейшего воплощения в небиологическом субстрате. 

"Роль высоких технологий для нашей цивилизации невозможно переоценить. Они широко распространены в производстве, в быту, в медицине.

Интеграция технологий в наше тело необратима и уже влияет на качество и продолжительность жизни, помогает восстанавливать утраченные функции биологического организма, – говорит основатель движения "Россия 2045" Дмитрий Ицков. – Мы стоим на пороге нового эволюционного шага, когда под воздействием технологий человек сможет измениться как вид, при этом преобразиться не только физически, но и духовно, тем самым обеспечив выживание и развитие нашей цивилизации. Для того чтобы правильно распорядиться открывающимися возможностями, нам крайне необходимо внимание лидеров государств и международных общественных организаций, таких как ООН"
.

ПУСТЬ РАДУЮТСЯ ГЛАЗА !!!

Живая природа