...он медленно шел по пустому, холодному коридору. Черные плиты гулко отзывались на его шаги, а свет факелов мягко обволакивал темный камень стен. Он шел, склонив голову, и плеть в его руках покачивалась равномерно в такт его шагам.
Он подошел к высокой двери. На секунду он остановился. На его лице не было ни одной эмоции. Он медленно толкнул от себя резные ручки и сделал шаг внутрь.

В молитвенном зале царил полумрак, не все факелы и свечи горели сейчас. Облачко пара вырвалось из его рта - здесь было холодно. Он остановился и поднял голову.

Их было тринадцать. Тринадцать одинаковых фигур, закутаных в темные балахоны с капюшонами, скрывающими лица. Один из них откинул капюшон, явив его взору свое лицо. Глаза его горели, когда он изучал вошедшего, который решительным шагом направился к нему.

- Брат.
- Братья.

Его голос был спокоен и даже немного безжизнен. Он посмотрел в глаза стоящему перед ним.

- Прими мою исповедь, брат. - произнес он, протягивая плеть.

Холодный кивок, и плеть уже покачивается в руках фигуры в балахоне.

Остальные расступились, образовав расходящийся коридор, в конце которого стоял каменный алтарь. Вошедший медленно двинулся к нему, на ходу распуская завязки длинной белоснежной рубашки.

Он опустился на одно колено, сложив руки в молитвенном жесте, и замер. С тихим шелестом белоснежная ткань упала к его ногам.

Фигура в балахоне с плетью в руках замерла неподалеку за его спиной.

Он глубоко вздохнул.

Сжатые губы его вытолкнули с выдохом первое слово:

- Confiteor.

В ту же секунду просвистела плеть. Его качнуло от удара, а на спине появился первый рубец.

- Confiteor Deo omnipotenti...

Плеть ещё раз обожгла его, кидая на алтарь, но он не упал.

- Beatae Mariae semper Virgini...

С каждой его фразой плеть змеей скользила по его спине и плечам, оставляя за собой окровавленый след...

- Beato Michaeli Arlo...

Его голос окреп, словно он не чувствовал боли...плеть вновь просвистела...

- Beato Ioanni Baptistae...

Он вздрогнул. Тело начало наконец-то отзываться болью...

- Sanctis Apostolis Petro et Paulo...

Ещё один рубец прибавился к старым и свежим...

- Omnibus Sanctis, et vobis, fratres...

Горло горело, когда он постепенно повышал голос, с трудом произнося фразы...

- Et tibi, Pater...

Он чувствовал их мертвые взгляды из-под капюшонов. Он чувствовал его плеть...

- Quia peccavi nimis...

Осталось уже немного...боль всё нарастала...

- Cogitatione, verbo, opere et omissione...

Из его глаз брызнули слезы...

- MEA CULPA, MEA CULPA, MEA MAXIMA CULPA!

С каждым его выкриком кровь брызгала на стоящие в безмолвии фигуры, а плеть неумолимо желала заставить его припасть на алтарь...

- Ideo precor beatam Mariam semper Virginem...

В его голове огнем проносились мысли и воспоминания...

- Beatum Michaelem Arlum...

Демоны в его душе заходились в дьявольских криках...

- Beatum Ioannem Baptistam...

Он словно горел изнутри...а удары плети заставляли его пригибаться сильнее...

- Sanctos Apostolos Petrum et Paulum...

Словно ледяной водопад вдруг обрушился на него...

- Omnes Sanctos, et vos, fratres...

Огонь начал стихать...крики в голове потихоньку затихали...

- Et te, pater...

Лишь только размеряный свист плети и безумная боль наполняли его...

- Orare pro me ad Dominum Deum nostrum.

Всё ближе и ближе...

- Amen.

Он бессильно уронил голову, чувствуя как его слезы капают на потемневший от его крови пол...и как волна тепла проносится по его душе, безжалостно вымывая скверну и грязь его падения и пригрешений...

- Amen... - повторили все фигуры в унисон.

Он с трудом поднялся. Превозмогая боль, одел сброшеную рубашку, белоснежная ткань которой стремительно стала окрашиваться алым.

Фигура с плетью приблизилась к нему. Не доходя шага, он опустился в глубоком поклоне, на вытянутых руках протягивая плеть, влажную от крови.

Человек в белой рубашке медленно взял её и чуть покачиваясь, но стараясь твердо печатать шаг, пошел к выходу из зала.

Его исповедь была принята. Его душа была чиста. Он обрел покой...