К первой смене места работы Игоря подтолкнул очередной приезд дяди. Отец недолюбливал его и нелюбовь эта имела весьма глубокие идеологические корни. Иногда вежливо-натянутый тон бесед переходил в спор на повышенных тонах. Тогда дядя Коля наступил на какой-то особо любимый папин мозоль отца и целый вечер два взрослых мужчины выясняли отношения. Мать не вмешивалась. Они обсуждали что-то, что случилось еще до того, как Игорь пошел в младшую группу в детском садике. Многие детали так и остались за гранью его понимания, но несколько главных моментов Игорь уловил.

Читать далее...

Стандартная версия "Джем-тестера" включает в себя еще одну сюжетную линию, в которой собственно и рассказывается о том, как были созданы "дельфийцы". Первая сюжетная линия из Lite Edition, полностью сохранена, так что извините за повторения.

Читать далее...

Олаф внимательно посмотрел на Быкова.
- Да. Два события в моей жизни позволяют мне с уверенность судить о том, что артефакт повлиял на мою судьбу. Из того, что случилось я делаю вывод, что «дельфиец» вмешивается только в критических ситуациях. Когда владельцу угрожает смертельная опасность или отчаяние настолько велико, что делает человека опасным для окружающих и самого себя. Неразумно считать артефакт эдаким джинном, «рабом лампы», исполняющим все желания его владельца.
- Спасибо вам, господин Олаф за откровенность. А как «дельфиец» оказался у вас?
- Подарок племянницы.
- Эрики?
- Да. Она дружила с Грачем. Несколько раз работали вместе. Посылку с «дельфийцем» она получила незадолго до гибели Грача.
Быков задумчиво посмотрел на артефакт.
- Кем он был?

Читать далее...

Коммуникатор завершил свое вращение, но внимание Быкова-младшего теперь полностью перекючилось на Олафа. Тот не стал выдерживать многозначительную паузу.

- Да, это правда. Все зависит от того как часто вы общаетесь с артефактом и насколько хорошо вы понимаете знаки, которые он генерирует, - неторопливым движением Олаф снял очки и положил их перед собой на стол. - В этом плане «дельфиец» мало чем отличается от любого другого «активного динамика» с прогностическими свойствами. Вы прикасаетесь к нему, взаимодействуете с ним. Он фиксирует ваше состояние, вербальную и невербальную информацию и выдает образы, которые рассказывают вам о вас. При более углубленном диалоге вы загоняете в него информацию о вашем ближайшем окружении. В этом случае вы можете получать прогноз о своем будущем. Прогностические алгоритмы артефакта почти безупречны, а символьный ряд интуитивно понятен. Вам не придется долго читать руководство пользователя. Через несколько дней вы станете понимать его без лишних слов.
Быков слушал Олафа наклонив голову, левой рукой поглаживая волосы и лоб.
- Вы можете показать мне своего «дельфийца»?
- Да, конечно.

Читать далее...

«Это блюз, сестра. Ты знаешь, что такое блюз? Нет, это не негры. И не цеппы. И не Джимми Хэндрикс. Ты говоришь о следствиях, я спрашиваю о причине. Вслушайся в ритм. Это главное. Рок-н-ролл и металл - это гонка по ночному шоссе. Панк - это погром в пивной. Грандж - возня в автомастерской, когда, играя, пытаются на ходу сделать нормальный инструмент. Под рэп поздней осенью топчутся у костров, что горят в бочках, в грязных подворотнях больших городов. Блюз - это человек, который идет вперед. На своих двоих. Авантюрист, который знает, чего он может достигнуть и что потерять. И он идет на это. Не спеша, без суеты. Без лишних слов. Зная, что он оставил позади что-то очень важное, что уже не вернется никогда».

- Чисто.
Телохранители выверенными синхронными движениями свернули ручные сканеры и спрятали их во внутренних карманах необъятных пиджаков.
- Очень хорошо.

Последнюю фразу сказал молодой человек в темных очках, стоявший у входной двери со скрещенными на груди руками. После того как его охранники завершили осмотр, он опустил руки, и направился к письменном столу, за которым сидел хозяин квартиры в доме на улице Храма, торговец кибер-артом, Олаф Мортон. Все двадцать минут, что охранники осматривали его квартиру, он иронично улыбался.
Молодой человек на ходу отключил неожиданно запищавший коммуникатор, который держал в руке. Он был одет в светло-зеленый обтягивающий свитер и походил на знак вопроса. Сутулость еще сильнее подчеркивалась широкими штанами цвета хаки, двумя бесформенными мешками свисавшими до кроссовок. Без приглашения он сел на стул, снял темные очки, еще раз осмотрел большую и единственную комнату квартиры.

Читать далее...

Данная классификация возникла после написания "Х-фактора", некий рабочий материал для написания следующего текста (не "гейткиперского цикла").

Человек. Плоть и разум. Хаос и порядок. Все, что делает человек, имеет эту двойственность. Его свобода также может быть двоякой. Борьба с хаосом, мешающем свободному перемещению, и борьба с порядком, которая также мешает этому свободному перемещению, когда Город становится Лабиринтом. В этой битве между Хаосом и Порядком, человек попеременно выступает как на той, так и на другой стороне.

Причины, по которым человек строит Город: Хаос мешает свободному перемещению человека из точки в точку, власть над пространством - свободное перемещение, власть над временем - сокращение этого перемещения до минимума. Окружающий Хаос мешает свободе человека. Природа желания этой свободы - никто ничего не знает об этом. “Диалектика стены”: попытки упорядочить окружающий мир приводят к еще большей путанице (надо учить карту Города, правила поведения на улицах и все остальное). Пытаясь обрести свободу, человек еще больше усложняет жизнь и ограничивает эту свободу. Город как продукт этих попыток, как результат.
Отсюда: диалектика стены порождает два мотива человеческих поступков. Первый - человек путем строительства городов и коммуникаций борется с пространством и временем. Второй - человек пытается освободиться от сложностей, с которыми сопряжены перемещения в городах и по коммуникациям. Он строит и он разрушает.
Тенденция - от простого к сложному. Все попытки упорядочить жизнь приводят к очередному витку, увеличивающему сложность. Принцип акселератора.
Человек ищет свое место. Мотивация: упорядочивание жизни, сведение к нулю хаоса, что может выражаться как в поиске места в тех рамках, которые существуют, так и сломе и создании новых правил “под себя”.
Сценарии поведения человека в городе (скорость перемещения, готовность к смене места, к перемене обстановки, в том смысле - насколько быстро и решительно человек разрушает и созидает окружающую обстановку):

Классификация: все, населяющие Город, классифицируются по следующим параметрам:
- скорость перемещения;
- способность к ориентации в Городе;
- способность к перемене мест;
- способность к изменению себя;
- способность к перемене окружающего;
- “степень участия” в войне между Хаосом и Порядком;

“обыватель” - двигается медленно, двигается по маршрутам, которые не меняются годами, несклонен к смене обстановки, разрушению окружающего и поиску нового места, удовлетворен малым и боится большего, неоосознает ни своих мотивов ни мотивов окружающих, плохо ориентируется в том, что находится за пределами его района, не знает толком своего места, неудовлетворенность планировкой выражается в глухом ворчании и отсутствии каких-либо действий для того, чтобы изменить свой положение, обитает на окраинах и первых этажах новостроек; общая доля в городском населении - подавляющее большинство; степень участия - "пушечное мясо" в битвах Хаоса и Порядка.

Читать далее...

Сам по себе «дефект хронотопа» не является доказательством существования Царства Божия или чего-то подобного. Он является доказательством того, что существует нечто, что мы еще не начинали познавать.

Вера? Знаешь был период когда я думал об этом. Довольно долгое время. Знаешь к чему я пришел? Человек, размышляющий над происходящим и пытающийся найти в нем смысл, тратит свое время на поиски доказательств и объяснений, зачастую забывая о самой жизни, о том, что нужно просто жить и оставаться человеком. Верующий уже знает, он верит и все. Его силы уходят не на доказательства теорий, а на саму жизнь. Единственный вопрос, на который я пока не дал себе ответ это – стоит ли довериться тем, кто уже что-то нашел до тебя и рассказал об этом или пытаться каждый день самому искать доказательства каким-то своим убеждениям.

Последнее время мне все чаще кажется, что не стоит тратить свое время, на то, чтобы обложиться объяснениями всего того, что происходит вокруг. Бесполезно упорядочить тот поток информации, который идет на нас извне. Он никогда не закончится. Чем чаще я думаю об этом, тем больше прихожу к выводу, что где-то надо поставить точку в своих личных поисках истины. Возможно, Декодер ее и поставит. Если он транслирует будущее, которого еще нет, то это означает существование силы, которая может управлять временем. Силы, которая действительно может управлять этой реальностью и всеми, кто в ней находится. Которая, быть может и есть Создатель этого мира. А Декодер – это весть, сообщение о том, как были открыты пути и что ни для кого, кто понял что происходит, двери не закрыты.

Я думаю, что в чем-то мы уже дошли до предела. Надо искать «дефект хронотопа». Все остальное будет интеллектуальными играми, в результате которых вряд ли будет большой толк, так, время убить.

Хозяин Харчевни, который был Старшим Сыном.

Он был среди тех, кто помогает путникам увидеть дорогу к искомому, однако никогда не побывав там своими ногами, а если и бывал, то так давно, что кроме пустоты ничего не осталось от этого места в головах их.

Он был среди тех, кто любил поговорить, особенно о том, чего руки его никогда не касались и говорил он об этом так, как будто все это уже успело порядком ему надоесть.

Он был среди тех, кто позволял себе оглядываться назад, не сделав ни шагу, ругая или расхваливая длинный путь, проделанный другими.

Знавшие его, те что ходили туда и обратно, говорил, что он был сыном женщины слагавшей песни и воина, погибшего за предательство, которого он не совершал глупостей, схожих с теми, что после настигают путника на его дороге, потому что знал их всех на перечет, идущих вперед и идущих назад, что думают, что идут вперед смотрел он всегда не оборачиваясь назад любил он наблюдать закат и называть этот закат сумерками мира, негромко распевая песни идущих на войну провожал он сытым ужином, рассказывая последние сплетни о мощных мира сего, которых он не боялся, ибо знал, что есть и лево и право, а также верх и низ, но чем бы было лево и право если бы не было места, разделяющего на восток и запад был в закате, а он говорил и ему отвечали, как можешь говорить ты, не сделавший н шагу, на что он усмехаясь рассказывал о тех великих путниках, с которыми он делил костер, трапезу и часть пути, унося с собой память, часть которой терял по дороге домой его однажды озарило то, что он уже шел по этому пути когда-то и это было настолько ясным, что после слова сыпались из него, как осенние листья, и говорили ему сказки и жизнь это не одно и то же, на что он смеялся и отвечал, что все равно кто говорит, важно что он говорит такие же сказки и, как говорят один из властителей услышал эти слова и отправил его строить канал, соединявший одно море с другим.

Его братья были младше его, все до одного, а отец держал харчевню в месте, где ее держали отец его отца и отец отца его отца и так далее до того, кто пришел сюда первым приходил сюда его отец, за ним шел Старший Сын, на пороге большой жизни он проводил дни и вечера, собирая посуду и вымывая блевотину, столь же обильную как и слова, произносимые здесь, которые он ненавидел также как и бродяг и болтунов, которые их произносили те , чей внешний вид напоминал о бренности человеческой плоти, а более духа лесного здесь не хватало, как говорили те, чей голос был тих, когда слова кончались и в ход шли стулья из дерева, что крепче железа, вместо слов с языков рвались проклятья, а из ртов сыпались зубы тех, кто умерив силу рук, освежали глотки красным вином, забыв разногласия и возобновив подготовку к войне языков, которая состоится в ближайшем городе, где он был, он встретил человека, впервые научившегося разбирать слова и находить в их корни его были в месте, где было место его отца и его отца и так до первого, которого он выслушал до конца после этой встречи утром вытолкали из заведения, но слова остались и готовясь стать на место отца, Старший Сын вострил уши, когда за столами раздавались слова о вещах старых и местах, в которых он не бывал.

Однажды, долгие лета этому миру и всем создавшим его отец был мудрым человеком, помнившем о своем отрочестве и вспоминая слова внятых еще до того, как он начал слушать болтовню пророков большого пути, знавших, что дорога похожа на женщину и, что рано или поздно сын потеряет невинность и, что чем раньше это произойдет, тем скорее он поймет, что за ночью длиной в мгновение ока следует утро и день, полный головной боли и нытья опустошенных чресл его семя он вытолкал из дому в ночь, дав котомку с завтраком и ужином, не указав путь, зная, что малец уже все давно решил ждать, глядя на горизонт, когда пыль от ног его отпрыска, который ушел в странствиями это назвать нельзя было, потому как его мотало из стороны в строну с толпами бродяг и паломников, не имевших определенной цели ему не нужно было, ему, двигавшемуся, подчиняясь толчкам извне, наполнившему голову чередой лиц, связанных как целью одной дорогой без конца, проклявшей смысл жизни ему стал не виден от пыли, поднятой ветром, дувшим навстречу, когда он проклял дорогу, но не за глотку, полную песка и не за удар ногой в брюхо, а за беспорядок, который был здесь властелином, оставаясь на обочине, оставленной им, вспоминая ее, ое держал в голове одну мысль он вернулся домой не за теплом очага, ему не было холодно, не за теплом семьи, дорога научила его не обращать внимания на слова, когда он понял, что будет бродить до конца своих дней и, что дорога река и если у нее есть берег, то он здесь.

Он давно уже стал Хозяином Харчевни, глядящим на дорогу, обозначающий дорогу, зрящий ее от начала и до концов, о которых смог расслышать с языков, спутанных миром, стременем и красным вином, коего много было в его подвалах, куда он спускаясь, чтобы нацедить крепкого, чувствует себя богом, развязывающим языки и узлы перекрестков, до которых он не дошел, но о которых мог бы рассказывать сотню историй и этого хватило бы ему для того, чтобы достичь этого места и вернуться обратно учпел уже его сын, познавший дорогу, сменивший цвет глаз он, которыми он смотрит на дорогу, наполненными памятью о том, что бывает со всяким и Хозяин знает это, подумывая пуститься в путь, но зная цену словам, даже сказанным самому себе, даже если закт говорит о новой войне.

Он сидит в одиночестве, Хозяин Харчевни.

“...Бурный прогресс информационных технологий так или иначе сказывается на других областях. Новые методики хранения, передачи и обработки информации находят свое применение не только в бизнес-сфере, управлении производством, проектировании и научных исследованиях. Влияние на культурную и социальную жизнь человека более чем заметно и перечислению этих изменений можно было бы посвятить не одну статью. Можно выделить общую черту этих изменений - они не были результатом направленной политики, а скорее являлись тем эхом, которое докатывалось из-за холма, за которым происходили битвы гигантов рынка информационных технологий. Мирные жители узнавали о происках хакеров и презентациях новых платформ из вечерних новостей, но это больше было похоже на сводки погоды где-то с другого континента. Даже проникновение компьютеров на письменные столы с трудом можно было назвать прямой заботой о нуждах обывателей. Производители искали новые рынки и все их влияние сводилось к рекламным компаниям, говорившим о том, что вам нужно купить это железо и поставить на него этот софт. Производители заботились о своих кошельках. И делали это за счет кошельков потребителей. Разговор о техническом прогрессе в постиндустриальном обществе был только красивым поводом для того, чтобы всунуть простому обывателю это донельзя навороченное произведение человеческой мысли. И мирный житель, с улыбкой соглашаясь на покупку, после сам решал как ему применять приобретенное нечто. Но рано или поздно случилось то, что должно было случится. Фронт борьбы расширился.

Нормальное течение большинства процессов в современном обществе регулируется информацией и коммуникационной инфраструктурой. Результат диалога между участниками любого процесса, вне зависимости от того, чем является этот процесс - обучением в средней школе или координацией политической кампании - определяется тем, кто говорит, какая информация циркулирует в процессе и по каким линиям идет этот диалог. Кто (участники), что (какая информация) и как (через какие каналы). Имея в руках эти козыри можно было разыграть практически любую партию. В руках международной информационной субкультуры оказались по крайней мере две составляющие этого - средства производства информации (компьютерные технологии) и средства ее передачи. Для того, чтобы успешно вести борьбу на остальных фронтах, таких как политическая жизнь, крупное производство и владение стратегическими ресурсами и энергоносителями оставалось третье - те, кто участвовали в диалоге. Их помыслы, желания и души. Борьба за кошелек закончилась. Началась борьба за власть в остальных сферах человеческой жизни. Политика, производство, культура. Религия. Борьба за тела и души. Очередной виток в истории гонки за доминирование.

Гейткиперы и макромиксеры были первыми кочевниками, снявшимися со своих зимовий. Они начали наступление на две структуры - средства массовой информации и шоу-бизнеса. На то, что отвечало за формирование общественного мнения и на то, что компенсировало нереализованные мечты большинства. СМИ, как и шоу-бизнес, работали на широкие слои, на некоего среднестатистического потребителя. Человек покупал газету, которая содержала информацию. Какая-то часть ему была необходима, на какую-то страницу он едва заглядывал, что-то его вообще не интересовало. Владея инструментарием и имея определенный навык, гейткиперы смогли наладить производство информации для каждого отдельно взятого частного лица, с учетом его вкусов, потребностей и кругозора. И сумели снизить цену за один печатный лист до уровня традиционных еженедельных изданий. Теперь каждый мог заказать и получать газету в том виде и с тем содержанием, которое было нужно только ему. Тираж распространялся как в электронном виде для тех, кто имел место в сети, так и в твердых копиях для тех, кто был лишен этой привилегии. Они работали во всех форматах, которые только были доступны - видео, звук, текст, графика и комбинированные документы. Круг людей, которых они обслуживали (прогрессивные обыватели не в счет) был не случайным. Информационное обеспечение местных органов власти, начиная от самых нижних до самых высоких уровней, фирмы мелкого и среднего бизнеса, которые не могли позволить себе серьезных аналитических служб, общественные организации и политические партии.

Они были первыми псами новой информационной войны. Агрессивными авантюристами, вторгшимися в сферу, в которой был завязан крупный бизнес и политика. Это была война, которая отдавалась эхом выстрелов, если мы будем вспоминать хронику событий в Восточной Европе и странах бывшего Союза. Закрепившись на этом плацдарме, они двинулись дальше...

Третий Принц, бывший Наследником.

Он был среди тех, кто просиживал штаны в местах с воздухом затхлым от задержавшихся там лет и десятилетий, вдыхавшими его с благоговением юности.

Он был среди тех, кто одеваясь в одежды одного покроя, был послушен и не старался придумать новых правил взамен старых.

Он был среди тех, кто готовился стать, кто думал то ли это место где можно стать и каждый приходил в это место, чтобы стать.

Он был среди тех, кто лечился от одиночества вином или ночью с такой же как он юной шлюхой, позже становившейся его женой, после вспоминая о своей юности, проведенной в местах мудрости.

Его ровесники завидовали ему, сыну отца, чьи силы были больше влияния их отцов, мудрецов, сановников, воинов степей юга боялись эти дети, прячась за высокими стенами, где он прятался тоже, поочередно оборачиваясь то на север, то на юг, записывая старательно все, что было написано уже давно бывшее неверным выдавалось за целое, было частью видимого, но что можно было видеть из окна замка, в который он попал из места мудрости, куда отправил его отец был воином, знавший меч и стило одинаково хорошо, но выбравшим меч приходилось оставлять дом ему позволялось в любое время, но Наследник был среди списков древности, лечась от одиночества тем, чем пренебрегали его ровесники, безалаберностью считая дни, проведенные в местах мудрости, однако выходя оттуда, они говорили о ведших их по пути со знанием дела, как выдавать желаемое за действительное их учили их отцы, и так до того, кто первый придумал начертить знак на его перстне означал его очередь в занятии престола он был первым среди тех кто были сыновьями его отца, но хотел быть он первым на дороге, что тянула его к себе, пугая и он писал об этом по ночам слова, которые все принимали за пережитое на настоящей дороге.

Его ровесники завидовали ему, а еще раньше завидовали игравшие с младенцем, тыча в него пальцами и улыбаясь, хотя с удовольствием потыкали бы в него ножом был его знак на перстне и означало его это Наследником на престоле царства бывшего не большим и не малым, но сильным настолько, чтобы не поднимать головы кверху дабы узреть великолепие иных стран привлекало его отца сокровищами его были не только золото и резной камень, но и мудрость, собиравшуюся им в чертогах сухих и просторных, коих было не счесть в его дворце, построенным по его замыслу, по его памяти, несшей в себе дворцы и судьбы сыну он желал такой же, но была кровь его сына горяча от других костров, тех, что зажигают путники у межевых камней, перекрестков, могил безымянных и просто посередине пути, если ночь угрожала им шепотом были его слова в начале, но стали громче они и многие услышали его песни и пели их в дороге, считая сложенными их великим певцом, ходящим туда и обратно, посчитавшего своим отцом безумцем, но отдавшего свой перстень с ножом на перстень с числом три, что отодвинуло его в очереди на престол, а также глубже туда, откуда доносились песни, никогда не видевшего дороги знали многие, видели его единицы, на высокой башне высокого замка, вдали от большой дороги лежало это место, великолепием повергая в прах постройки бедняков и постоялые дворы, которых он никогда не видел, не ступал за ворота ни разу с того дня, как привезли его из места мудрости, чтобы привести невесту, которую он ни разу до этого не видел.

Однажды когда он коротал вечер на высокой башне замка, сидя на высокой башне, врата замка отворились, впуская человека, бывшего властелином, но ходившим пешком из-за причуд, коих, однако было меньше чем достоинств его было больше, как говорили даже чем у отца Третьего Принца не тронул этот приезд, ибо от печали он вылечился, женившись и деля ночи между любовью и тем, чего он никогда не видел и не знал, боясь страхом незнающего, боящегося страхом не пережитого, а будущего, которое, однако может и не случится, если знать какой дорогой идти знал властитель, пришедший пешком увидел жену Третьего Принца и любовь ее, ранее отдававшейся по велению, пришла обратно, ставшей ее и отдавшей тому кто пришел от больших дорог и собирался вернуться обратно, на пути больших перемен, войн и власти над дорогами его было достаточно, чтобы вести за собой тысячи, поэтому пришедший пешком не колеблясь взял ее с собой, зная, что приведет ее в место где должно будет отдаться должное.

С тех пор Третий Принц коротает вечера и ночи на высокой башне, присовокупив к воспеваниям дороги песни проклятья его слабы, ибо доносятся из-за высокого забора и стен его места, полного как мудрости чужих испытаний ему не понять, ибо он боится дороги уже не страхом неведующего, а страхом того, что видит пришедшем со стороны большого пути вора, крадущего самое дорогое, что есть у него его память, о том, что была любовь, и знание о том, что дорога отобрала ее и мысль о том, что дорога это река, сносящая все и поэтому лучше сидеть на холодном остром камне в страхе оглядываясь на шумящие вокруг волны, боясь, что дорога отнимет тепло, память о том, что была любовь и знание о том, что дорога отобрала ее ничего не дав взамен получил он жену свою это то, чего он не знает и быть может если бы узрел это, его путь был бы путем воина, идущего вернуть вещь раздора и похитившего ее в великий дворец и жена ходящего пешком правителя ходит с ним, творя тесение судеб вместе с ним, никогда не оглядываясь на того, кто остался при своем.

Он сидит в одиночестве, Третий Принц, боящийся дороги.

читать дальше

Подпиратель Идола, бывший Столпом Истины.

Он был среди тех, кто не вспоминал о юности ночей, помутненных безумством любви, а то что юность была путем в конце которого сияло здание, основанное на здравом рассудке.

Он был среди тех, кого считали отцами те, кого они не зачинали и эти толпы, иногда прибредавшие к его месту, часто приводили его в трепет.

Он был среди тех, кто учил тому, что постиг сам и не лгал, ибо не в его правилах было лгать себе, а то, что он говорил, шло из его памяти.

Его соратники были ходившие путями давно пройденными отцами, но это было нужно им для того, чтобы пойти дальше как говорил он ходил прямыми дорогами, никогда не прерывавшимися перекрестками противоречий не было в его учении, широком, как он сам, за что и имел второе имя, с противниками он расправлялся также, как расправлялся когда-то с соперниками по борьбе отдавал он все силы, более чем всему остальному, как говорили злые языки всеохватный крушит туда и обратно проходил он в размышлениях своих по дорогам предков, зная все дела сотверенные ими и определив дорогу свою создал учение охватившее все и, как говорили даже смех нашел место в этом храме, но никто не видел эту книгу, ибо как говорили один старый слепой безумец спалил ее с местом где она хранилась от глаз невежды окружали его толпами, смотря в глаза создателю сумм, складывающих в себе мир четырех сторон слабых не было в его здании, в котором он жил, как говорили в желтой шапке, покрывавшей лысую голову, волосы которой, как говорили кривые языки, все переползли на подборобок, удлиняя лицо до земли, когда он сидел, поджав ноги под себя вобрал он мир, не желая вставать со своего места, чтобы обойти его.

Его соратники знали, что он ушел из дому еще не войдя в возраст принятия в иерархию ступеней лестницы, насчитывавшей сто поколений, прошедших по ее ступеням к власти не были устремлены его помыслы, а к поискам ответов на вопросы, которые не могли разгадать сто поколений оставшихся невеждами в знании о выбранном пути он нежалел, хотя многого пришлось лишится ему, так как не было у него пути назад, у него, оставившего свой дом никем неведомый, он следовал, опираясь на свой посох, пока не встретился ему такой же идущий, имевший не только посох, но и толстую книгу в мешке из грубой материи, хранившей слова слышанные, виденные и придуманные им самим не было известно чего больше так как мудрец не открывал книгу ни разу, а ученик не осмеливался воровать мысли, веря во слова, сказанные на дороге, во дворце, в харчевне, одной из тех, что сосут из дорог деньги бродяг, шагающих туда-сюда, они налакались красного вина, тяжелящего голову и опоражнивающего желудок и, как говорили злые языки, нашедшие в придорожной канаве обоих, мудрец захлебнулся собственными словами, когда пытался говорить во сне, который так и остался никому неизвестным был тогда ставший после Столпом Истины распотрошив котомку попутчика он нашел книгу, в которой были одни чистые листы, прокляв тогда небо не ответило ему и он решил написать знаки сам, уйдя в дорогу прямую, пересекаемую перекрестками противоречий избегал он, пользуясь умом недюжынным вскоре стал он известен как Столп, на который могли опираться многие, не знавшие пристанища.

Однажды, двигаясь на север, где как говорили, находится сосуд истины, дорогу ему застлал туман и мудрец повернул на запад, оставив перекресток позади и еще два миновав, пока туман продолжал смешивать пути, шедшие на север обратил он взор свой, когда туман ушел, но солнце садилось перед его глазами, ослепленными светом, бывший жестоким к остальным Столп был жесток к себе и заставили себя вернуться на место откуда ошибся он, хотя путь был пройден не малый и видел он камень, дорога от которого лежала в сторону севера шел он, теперь не зная в какой из четырех сторон оказался, но никто не знал этого ибо он ушел скрывать глаза свои за лицом, не знавшим жалости к беспорядку мира он относился как строитель к скале, разрушая ее и созидая свое провел он всю жизнь и осталось не много, но потерял он молот идорогу свою, по которой шел, по которой шли многие за ним, если не ногами так в помыслах , следя за его путем и что заставило его остановиться страх перед кривой дорогой или страх перед крмвыми языками, кричащими в спину слова или памятью, за которой исчезло воспоминание о перекрестке, где он потерял дорогу никто не знал.

Стех пор он сидит один, переборов страх перед солнцем всходящим на востоке находится его жилище старое как двадцать поколений строило его и достроило и он , как строивший сам, поселился здесь, показывая тем самым всякому, что дом завершен и гости могут посетить его дабы восхититься его совершенством, строители могут разглядеть добротность сделанного дела, путники могут найти покой и отдохнуть, чтобы пуститься в путь, чтобы остаться никто не делает этого, чем удивляет Подпирающего Идола, словно бы никто не видит, хотя сидит он на самом видном месте когда караван проходит через это место вырубленное в скале место его широко и глас его громко разносит слова, смысл которых понятен ему, но не тем, кто идет мимо, ибо мысли, высказываемые им, давно стали мыщцами ног, подвигающих путников, идущих к новым местам не тянет его, сидящего на месте, видимом только когда о него спотыкаются просящие милостыню, которой не хватает, из-за чего Подпирающий Идола давно научился ловить грызунов, ползающих и летающих.

Он сидит один, Подпиратель Идола, боящийся пути.

читать дальше

Пересмешник, гонимый отовсюду, бывший Бесстрашным.

Он был среди тех, кто в бою был острием меча, делящего жизнь врага на прошлое которое было и будущее, которого не будет.

Он был среди тех, кто имел язык столь же острый, как и меч, подталкивающий его на слова, не знающий жалости, как огонь, сжигающий дом твой.

Он был среди тех, кто имел с окружавшими общего только место и время, даже на родине оставаясь в стороне ото всех.

Его соратники, знали его силу и слабость, знали как жил он до и после, не знали много того, что он скрывал и то, чего не скрывал, но чего не могли вспомнить многие, спрашивая друг у друга, враг у впагов, когда пути из перекрещивались тупыми лезвиями за боченками с винами красными и зелеными были его глаза, другие говорили, что узость его лица несла на себе частицу бездны и зелень безумия, у него, бывшего холодным, как доспех в каминном зале его владыки впервые через железный шлем прорезался его язык был замечен и владыка спросил, кто ты и откуда, на что Бесстрашный ответил, я обошел землю юга и пришел сюда, откуда впервые его изгнали, на что он рассмеялся смехом бывшим тяжелым как песок морской сыпались его слова из него и говорили, что знает он место, где слов больше чем песка и откуда путь идущих старой дорогой лежит недалеко от путей одиночек и что те и другие сливаются в одном месте, но не в месте встречи были опасны для тех, кто работал мечом и для тех, кто работал языком равно и для тех, кто владычествовал, используя и то и другое Бесстрашный мог взять под свое начало любого и люього мог уговорить посулами здравыми и мого любого оболванить своими собственными словами, сказанными днем раньше закатилось солнце надежды для Бессташного, Пересмешником

Его соратники знали его мастерство побед без боя и мастерстве побед, обозначенное рекой пролитой крови он был благородной и знания его были обширны еще до поры вступления его в ряды защитников отечества, которое он любил, не называя свою любовь по имени его многие думали о нем, как о безумце и был он безумцем до той поры пока рос он и набирал силу и набираясь слов и того, что эти слова направляет в русло, нужное говорящему с ним было нелегко, когда он уже вышел из возраста юнцов, спешащих к своей смерти, сменив бег на шаг, а то и вовсе останавливаясь на пути к неизбежному текли мысли тех, кто был на дороге без оружия с посохом странника отбиваясь от напастей мира четырех сторон устрашающего движением неба и звезд слабых рассудком, отбивающихся от звуков и движений палкой о двух концах, ибо тот, кто машет одним концом бьет себя другим и этих мперва учил искусству ведения боя, а после, убедившись в бестолковости их движений, стал душить их души смехом, что тоже был палкой о двух концах.

Однажды, после одной из битв, где слова столькнулись со словами, победой смеха был отмечен день и к Пересмешнику подошел один из видевшиз схватку без крови предложил выпить в ближайшей харчевне ибо день был прожит не зря и вечер не должен отойти в пустую говорил слова свои тот, кто выдавал себя не за того кем был, а был одним из малых, причастных к тайнам создания мира четырех сторон не хватит тебе, говорил он Пересмешнику, чтобы заткнуть дыру в себе, через которую проваливается рассудок твой и не только твой, а и тех сирых, кто из немощи духа пытаются найти путь, туда или обратно нет разницы, ибо двигаются они и если щасыпать песком их неокрепшие умы, глаза их станут слепнуть от черноты, попавшей в них есть это и пока оно есть дай созреть этому слабому, дай свою руку и не толкай в пропасть откуда нет пути ни туда ни обратно, ибо нет бесконечности там, в месте, которое лежит вне дорог, чего не понимают оступившийся должен получить помощь, оступившийся должен быть добит, отвечал Пересмешник, таково правило идущего по кругу, перебил его тот, кто был малым из причастных к становлению многих идущих по пути обратно идут слабые, ответил Пересмешник, улыбнувшись улыбкой широкой, разделяющей запад и восток не будут твоими домами, упорствующий ,холод севера не съест твоих костей, жар юга не сожжет твой камень, ни где ты не будешь встречать солнце трижды, не проклятье это, ты сам проклятье для всего идущего, ибо ты идешь, не замечая пути под ногами, от убитых тобой ты взял главное - бессмысленность пути.

Он продолжает свой путь в одиночестве, он идет той же дорогой, делая все то же, что и делал до той поры, когда встретил малого из причастных к делу мира этого четырех сторон не хватает ему, чтобы найти место, где солнце взойдет для него в третий раз, где сможетнайти соперника сильнее, где молчание перестанет есть его изнутри, где язык его не будет выгонять из города после наступления половниы ночи не хватает ему для того, чтобы заснуть, смех его будит в нем рассудок и чувства, изъеденные, не в пример мечу, не попорченному кровью сотен, которым он завидеут, зная, что никогда не обратит свой меч против себя, ибо гордыня его - другая сторона того, что ведят и слышат остальные, смотрящие сквозь него, когда он идет навстречу в молчании готового лопнуть от собственных слов, приходящих неведомо откуда, куда бы он хотел дойти и заткнуть дыру, рождающую поток слов блудливых и бесконечность дороги, ведущая его в другую сторону, или обратно он не знает ибо есть ли начало и конец у круга и единственное, что иногда успокаивает нытье его ступней это то, что солнце тоже ходит по кругу и он, в дерзости превзошедший всех, иногда мечтает стать таким же круглым, чтобы катится во все стороны, не сбивая подошв.

Он идет один, Пересмешник, гонимый отовсюду.

читать дальше

Толмач, Сжигающий Рукописи, бывший Хранителем.

Он был среди тех, кто строго следовал слову там, где это было возможно и уменьшал ложь недосказанного там, где иначе сказать нельзя было, дабы не уменьшать непонимание между людьми.

Он был среди тех, кто вне стен обязующих к соблюдению понимания, шел вперед, разрушая границы недозволенного, называя его словами, которые подсказывали ему опыт и знание.

Он был среди тех, кто, шагая напролом, разрушал себя, уничтожая память о себе в головах других или не называя имени своего, разрушал, оставаясь на шаг от того, чтобы уничтожить себя до конца.

Его сподвижники, любившие слово за благозвучие весенней птицы, криком, побуждающим к делу неразумному, за способность летним громом оглушать несведующих за силу данную свыше, а более за власть над людьми, кормивших их из-за неведения своего тупости своей огороженностью, от бед окружающего со всех сторон мира, которую ведущие умели называть словами, ибо знали их или выдумали их, как это сделал Хранитель традиций нарушаемых там, где он мог их нарушать, не оставаясь без хлеба, за что снискал себе славу человека разумного, но иногда невоздержанного и позволяющего себе выходки, вроде той, когда присутствовавшие при том видели его в гневе кидающем бутылку с орудием труда своего в угол, где прятался некто, кого никто не видел, но все знали, что есть у него все вещи мира этого, называемого Толмачом со всех сторон света шли к нему и шел он за помощью в деле строительства мостов между малыми мира этого с, четырех сторон света шли к нему, а по более всего умел ходить он, вперед, где не было никого и говорили когда он говорил глаза его голубые становились небом над головой его, похожей на волны морские, если бы не были они цвета песочного как колокола больших городов звенел его голос, говоривший о времени колокольчиков и многие боялись за него , ибо шел он без оглядки, не спотыкаясь, но долго ли можно идти так, как мого ходить только он.

Его сподвижники видели в нем то, что он видел сам говорил он, изымая слова из рассудка своего, выбирая их тысячи тысяч веских, как тяжесть мира четырех сторон самые значимые и ведя оттуда путь свой против тех, кто стоял на пути к месту откуда он пришел уже давно приходили, чтобы узнать, когда он родился, был ясный день и отец сказал, что ум родившегося будет ясен, как небо, как голубые глаза младенца, будет широк его взор, охватывающий все видимое, заглядывая за тайное, за двери того, что ясно, выведет он многих, как привел его отец к дверям места, где обучались смотреть на вещи с разных сторон научили Толмача этому искусству говорить он умел многое, когда вышел научился говорить еще больше, а после, примкнув к делавшим дело одинаково стал говорить нужное, что было нужно ему и им, в чем они нуждались больше, а он меньше, но они не умели делать дело так, как он, бывший мастером, ставший Хранителем традиций шежших вперед вел он за собой немонгих, но имели они надежды на него великие были слова его из рассудка его, прошедшего путь от ученика до мастера.

Однажды, проходя через лес полный диких зверей, где не было прямых дорог, а только прямые стволы деревьев, Толмач был застигнут, нашедшей его продолжающим путь, который шел из одного города в другой, где красноречием и мыслями своими он зарабатывал себе на хлеб, вербуя новых в ряды школы своих сподвижников и сподвижниц, который пришлось пересечь костром, зажигающимся очень слабо, потухая и загораясь и снова потухая, что вынудило Толмача вырвать несколько страниц из книги, бывшей делом последних трех зим и в которой он с присущей ему силой разжигал огонь в умах нестойких для подобных, вещей, которые помогли бы ему разжечь этот костер не было поблизости, так как валежник был сыр от дождя, прошедшего ранее, так что приходилось выбирать между тем, что лучше быть согревшимся и жывым или быть замерзшим и съеденным теми, кто надеялся на него не знали, что сжигает он слова нужные им, но не, ему было важно и он делал все, что было нужно, чтобы остаться целым, хотя бы пришлось вырвать из книги страницы не худшие, которые он собирался сделать опять пришлось ему выдернуть потому как огонь не желал разгораться, а разгоревшись от сухих страниц, приняв в себя сырые ветви деревьев леса, в котором Толмачу пришлось коротать ночь, за которой все же пришло утро, принесшее не только свет и тепло, но и облегчение от страха, пережитого ночью, сумы, облегченной костром, но и облегчение рассудка, готового к новым словам и мыслям, не посещавшим его уже давно, не мог он понять почему и вот теперь узнал секрет костра, разожженного сырой ночью.

Он продолжает свой путь в одиночестве, он делает свои рукописи и никому их не показывает, так как нет рядом никого из тех, что были с ним, они покинули его, когда узнали о том, что он не мог поступить иначе писать он продолжает до тех пор, пока его не начинает тошнить от слов любых, глупых, умных, сказанных, прочитанных, написанных, а также тех, что еще не написаны, то есть тех, что в его голове и тогда он прячется от людей в придорожных канавах скрипит его стило, бъющее в колокола в его голове слова тех, чье невежество, тупость и мудрость он не может выносить, вынашивая свой камень, который становится тяжелее день ото дня, хуже того, он становится оправданием его жизни, скрытой от взоров других словами, что он не делает этого, так как его рассудок остается непомраченным не в пример его душе, сходящей с конца стила, царапающего знаки на холодных листах, которые он в середине желто-багровой осени спрячет в куче опавших листьев и будет безумно бегать вокруг костра, подбрасывая новые охапки и вдыхая плотный дым, приносящий облегчение жизни, ставшей бесконечным путем, сродни тем дорогам, по которым ходят ищущие истину, среди которых он, однако, поступает лучше остальных, тех кто останавливаясь на половине дела, зарабатывают себе на хлеб оправданием своего бессилия, делая вид усердных труженников, боящихся уничтожить половину истины, как если бы они могли покалечить себя.

Он идет один, Толмач, Сжигающий Рукописи.

читать дальше

Воин Длинной Дороги, бывший Вождем.

Он был среди тех, кто молчал, а когда начинал говорить, мягкокожие затыкали уши и называли его возмутителем рассудка, за что он колотил их своим походным котелком.

Он был среди тех, на чьи дороги никто не хотел ступать, а если кто и хотел, то не мог, потому что не видел ни дорог ни следов прошедшего по пустоте.

Он был среди тех, чей меч был тверд не менее чем его воля, чьи руки разбивали камни так же легко, как его язык побеждал в споре, его ноги были неутомимы так же, как его рассудок, не знающий покоя даже во сне.

Он был среди тех, кого боялись сидящие на месте, а шедшие на встречу обходили стороной, завидев два меча, торчавшие из-за спины, как крылья демона, сложенные до поры.

Его одиночество было непохоже на одиночество тех, кто были одни подчиняясь закону, придуманныму до них, ибо его одиночество не стремилось к совершенству, выдуманному множеством спесивых себялюбцев.

Его соратники, давно ушедшие на покой, кто от ран, переполнившегося женщинами и барахлом дальних стран обоза, чьи закрома были полны кровью ставшей зерном и рабами с цветом кожи солнца всходящего на юге виденного или в дни кровавой юности, протраченной вместе с Воином Длинной Дороги, тогда носившим другое имя, ныне забытое, но вмещавшее в себя тысячу историй о том, как он, упорствуя на своем девять раз по десять дней сидел перед стеной, которая стала крошится от его зрачков, никогда не становившихся шире от яркого света и силой спорившие с его телом, ибо как говорили знавшие, что ногами он выбивал доски из потолка доски шириной в три локтя был длинной его меч, искромсавший тысячу врагов и, как говорили, до этого убившие Воина, того что был в нем прежде, но не знал об этом и продолжал идти и были с ним те, кого называли, людьми-невернувшимися-обратно, поскольку шли они за ним, погибая и уходя по своей дороге, по воле его, как семя попадавшей в их головы, до того бывшие полными того, чему они сами не знали названия, которые были ведомы тем злым болтунам, что грешили словоблудием, но при этом говорили о нем, что он всем телом был язык и любил цветы, цветы на поле битвы, цветы в руках женщин, цветы на курганах друзей и врагов, на которые он плевал и прятался в каменной пещере, что в пустыне, в рубище водивший дружбу с диким верем, иногда в часы большого зноя, казавшемуся ему женщиной, но чего стоят теперь эти толки.

Его соратники давно ушли на покой, среди тех, кто влачит брюхо в темных залах владык частей мира этого, угробившего тех, кто покоится в пещерах, вместе с оружием, умершим вместе с хозяевами, ибо оружие мертво если оно не несет смерти, бывшей его соратницей с дней юности, когда он с сотнями других разбредался по степям юга, стьепям без горизонта, где летоисчесление шло не по годам, а войнами, где погоибшие почитались и не забывались на севере, где юг считался царством смерти и было это так ибо степь без горизонта, чья линия всегда делила его взгляд на мир лежащий снизу и небо, что висит, сверху глядел он на шедших с ним еще в юности ощущая в себе силу, неизъяснимую другим, но видимую другим на поле брани жестокой, где меч рубил не только врагов но и хозяина своего, отсекая, лишнего было много и только к тому времени, как он стал Вождем лишних не осталось в нем мыслей, путавших шаг, не осталось соратников, идущих в ногу, осталось ничто, бывшее таким для всех, с двумя мечами, торчавшим, как крылья демона, перед полетом.

Однажды Воин Длинной Дороги услышал клич, призывавший к новой войне и, как многие, кто был с ним рядом, встал со своего места, но что-то знакомое было в этом крике безумия, бывшего везде, куда бы он ни шел со своими мечами страха глядевшего из глаз тех, кто схватился за походный доспех, который он не носил с собой уже давно превзойдя всех, ходивших с ним, тепернь уходящих без него, сидевшего на лавке в харчевне, с темно-красными от заката стеклами давно несмытой грязи сапог, его еще не был сношен и когда все ушли, унеся с собой шум, он встал и отправился в поход без соратников, зная, что ждет его в конце его, пути, шедшего через места, которые самые отчаянные проходили бегом, он дошел до места, где его ждали двое та, которую все знали, но боялись, с дырами посреди глаз и один из больших мира сего, тот, кто держал все вещи раздора в руках и хотел встать на место Хозяина Дороги, ибо считал себя продвинувшимся на своем пути назад дороги могло и не быть, но он знал это, не страшась спросил о том, что смерть может дать ему, знающему все и видевшему все, что она могла дать ему это новое тело взамен старого и он побил ее за эти слова так, что пока они разговаривали с имевшим все вещи мира этого и того, что она не поднялась и они думали, что она мертва, что могло случиться, если бы имевший все вещи мира не растолкал ее, указуя на уходящего ни с чем остались они и бегают с тех пор за Воином Длинной Дороги, оставаясь на почтительном расстоянии, выкрикивая предложения по поводу сделки, так и оставшейся незавершенной, а дорога после этого стала бесконечной.

Он продолжает свой путь в одиночестве потому что те, среди которых он был, кто оставил его, в харчевне с красными стекламираспустили слух о его смерти еще не родившейся дочери и потерянной в битве ноге, но все почему-то слышат первую новость ибо она радостна для врагов и соратников, хотящих сесть на его место, не нужное ему более, но нужное этим сплетникам, не знающим его по мелкости своей неспособной охватить величину горы глупости своей, думающей, что сменивший имя теряет все слова с этим именем связанные.

Он идет один, Воин Длинной Дороги.

читать дальше

"...Некто, прошедший по дороге без начала и конца, знающий, однако, где начало и где конец, а также все перекрестки, ведущие обратно, в чьей руке ветер - плеть, которой он разбивает межевые камни, в чьей праще камни, делящие на части бурю, зовется Хозяином Дороги.

Они, однако, никогда не называвшие себя мы, прошли по своему незаметно, ибо шли среди тех, кто живет на месте, не знающих по каким дорогам ходит солнце, опускаясь за горизонт, в заботе о хлебе насущном, том, что следует после обильной трапезы, в лени, одинаковой для всех, кто сидит, в тупости не подымая головы выше второго подбородка, в поте лица, замазанного одной и той же грязью лица, узкие от худобы своей, сделавшей столь же узкими их мозги, похожие на червей в гнилых орехах.

Они, однако, никогда не называвшие себя мы, прошли незаметно и для тех, кто шел на месте, путая суету пыльной площади с воздухом длинной дороги и реликвию с куском навоза, век которому тысяча лет.

Многие знали о них, но больше знали о их именах, и то, что сами придумали и придумывали о этих именах, коверкая их несказанным образом так, что прошедшие мимо, не называвшие себя мы, с трудом узнавали себя в ненадежных зеркалах, припавших пылью досужих сплетен, заслуженных и незаслуженных слов, уходя от этих разговоров, помятуя в который раз, что нечего ждать от этой болтовни другого и что худшее и лучшее обошли стороной этот ночлег.

В глазах знавших их, они видели себя умершими в будущих сплетнях, проходя своим путем, помятуя об этом завистливом страхе, забывая самое имя свое на месте последнего ночлега.

Был ли этот путь бесконечен от бесконечности спрятавшейся в их головах, если она вообще может прятаться, а не даваться от рождения, как проклятье за долги предков и прегерешения перед вечностью, от того что горизонт никогда не становится ближе и солнце, каждый раз уходя за него, не возвращаясь только сеет смуту в глазах, глядящих попеременно то на запад и на восток , от неумения отличить начало от конца, а искомое от потерянного или от потерянного раньше и чем будет искомое, что пропадет в будущем для идущего последам, прошлым или настоящим, суть ли важны эти слова сейчас, если говорились они о прошлом для потомков, пьющих другое молоко и если кто-то хочет понять это, то пусть сначала познает одиночество на месте, прежде чем оставить дом свой и родных своих.

Суть ли это важно, что бесконечностями были для них их жизни, уже завершившиеся.

И суть ли важно на камнях эти слова или нет.


Хозяин Дороги, разбив камень перекрестка, построенного чьим-то самонадеянным умом, собрал их в месте.

Идущего без цели, Воина Длинной Дороги.

Идущего к цели, того, что уничтожает ее, достигнув, Толмача.

Гонимого отовсюду, Пересмешника.

Сидящего, имеющего страх от дороги за спиной, Подпирателя Идола.

Сидящего, имеющего страх перед дорогой в своей голове, Третьего Принца.

Наблюдающего за дорогой, Хозяина Харчевни.

Того, кто потерял свое место и с тех пор везде довольствуется последним, Неудачника.

Разорвал он эту бесконечность в желании направить их дороги к себе, указав искомое яснее, чем виден диск солнца на западе и востоке, указав искомое словив в ловушку, но не была ли ловушкой дороги, по которым они ходили туда и обратно, читая надписи на межевых камнях предков как проклятья себе и тем, кто их никогда не видел, тот кто разбил межу, в месте собрав их, указал путь, по которому стоило идти лишь для того, чтобы убедиться, что этот путь неверен, что по столбовой дороге ходят в никуда, а по тропе, которую протопчешь ты не пойдет никто, но важно ли это и важно ли есть цель или нет.

Суть ли важно это сейчас, если это прошедшее осталось надписью на меже, делящей напополам вечность.

Говорил он или слова шли оттуда откуда их слышат пророки теперь уже никто не скажет и не выбьет знака на двери..."

читать дальше

----------------------------------------

«Обратная тяга»? Что это такое?

??? Ты не в курсе?

Симонов в 2014-ом в своей работе «Факторы-ограничители информационного насыщения в плотных информационных средах DWH-TT» математически доказал существование порога информационного насыщения, при котором информация об объекте становится самим объектом. То есть, если мы имеем информационный носитель наноуровня и переносим на него информацию об объекте, то после определенного уровня знаний об объекте структура изначального, «чистого» носителя при записи на него этой информации трансформирует его в описываемый объект. Работа наделала шума, ты не мог об этом не слышать.

Читать далее...

Информация и смысл. Количество смысла в куске информации - величина переменная. Она зависит от той проблемы и от того человека, который решает эту проблему в данном месте и в данное время. Время, место, человек и проблема. Здесь и теперь. Конспект по предмету имеет смысл перед экзаменом. Сразу же после заполнения ведомости он теряет свой смысл. Информация толкает человека на действие. Чем экстремальнее действие, тем больше смысла в той информации, которую получил человек. Информация имеет смысл на определенный промежуток времени и для определенных условий.

Поиски “вечного смысла” - ответ на все времена и проблемы. Абсолютная истина, пропуск в любую дверь, то, что можно использовать в любой ситуации в любое время и иметь стопроцентный ответ.

Есть проблема, которую решить можно и проблема, которую решить нельзя. Это крайние точки на спектре. В первом случае мы имеем действие, направленное на решение реальное проблемы, во втором - действие, компенсирующее текущее положение дел, суррогат. Между этими двумя полюсами лежат проблемы, которые частично решаются, частично компенсируются. В структуре фильтра есть элементы, которые позволяют как решать проблему, так и компенсировать ее. Если человек несправедливо пострадал, он ищет возможности возместить ущерб здесь и теперь. Если этих возможностей нет, он вспоминает о том, что будет Страшный Суд и его обидчик будет наказан. Либо он вспоминает о том, что было грехопадение и все можно объяснить тем, что его обидчик унаследовал не лучшие черты его праотцов.

Компенсирующий момент присутствует во всех идеологиях. Начиная с деклараций политических деятелей о том, что в ближайшие пять лет все поменяется в лучшую сторону и заканчивая религиозными мифами. Есть группа текстов, описывающих некий идеальный мир, в котором происходит “все, как ты захочешь”, описание ситуации, которая случится где в более-менее далеком будущем. Артефакты масс-культуры работают на этом механизме и приносят хорошие прибыли на эффекте сопереживания человеком идеальной ситуации, где любовь взаимна, негодяи наказаны, а сам герой, сильный и справедливый, преодолевает все трудности. Человек имеет пример для подражания и надежду на то, что когда-нибудь день не будет таким неудачным. Бесконечная генерация миров в литературе, философии, музыке, кино, последнее время - виртуальная реальность в виде игр и трехмерных учасков в сети это следствия реализации этого мотива компенсации.

"...Традиция. Ритуал, канон. Правила поведения в обществе, в кругу друзей, вдвоем наедине. То, что всегда признается большинством. То, что, как говорят, проверено годами. То, что необходимо продолжить. Семейная профессия, художественная школа, преемственность поколений в продолжении дела отцов. Безопасный способ решения проблемы. Основание для мирных переговоров. Причина, по которой можно сделать скидку на национальный характер. Стена, не крепостная, но защищающая. Если бы меня спросили, что наилучшим образом символизирует традицию, я бы ответил, что это город. Мы рождаемся в городах, с детства учимся ходить на зеленый свет перекрестков, знаем все улицы в районе. Знаем, что если нет прямого пути, то есть множество обходных. Город построен до нас и, как кажется, для нас..."

Дыхание. Ритм кровообращения. Пульсирующая боль, затухающая или наоборот, растущая. Циклы нормального организма и переходные процессы в больном организме. Время порождено не сознанием человеческим, его исток в теле. Во плоти, в пульсе, что бъет по голове, дыхании, которое невозможно остановить. Изменение ритма позволило телу уяснить разницу между тем и этим, между плохо и хорошо, а не рассуждения о морали и совести.

Ни времени ни пространства не существует там, где нет человека. Человек приходит и искажает его своим дыханием, ровным или неровным. Человек приходит и и видит, как по песку расползается его тень, окруженная ярким светом. Черное и белое. Мое и не мое. Представление о хаосе проистекло из того, что кто-то не смог дышать в едином ритме с падающими каплями, что были принесены летней грозой.