Может быть я не прав, но, всё же, я позволю себе процитировать особое письмо, которое пришло ко мне лично, пришло именно сегодня, сейчас...
Лучик вновь пришел, и сказал сокровенное, то, что есть...
Так как всё, щемяще открытое сердечком, дополняет облик Кости по конца, я не смог считать, что такое, "нечаяное и негаданное" письмо, только для меня...
"Знаешь, сегодня ты мне приснился, и я решила написать…просто написать.
После известия о смерти Кости я не заходила на лиру, было тяжело... Но сегодня, когда увидела тебя во сне, решила написать, чтобы рассказать о том последнем разговоре с Костей. Когда у него отнялись руки и ноги, и он оказался в больнице, я прочитала у Ирочки Сож, что кто может чем-то помочь – отзовитесь. Я сразу написала ей, и дала свой телефон. Через день мне позвонила Светлана. Она просила прийти подежурить у постели Кости в пятницу. Я так волновалась, когда ехала к нему… Но, когда вошла в палату, он улыбнулся вымученной улыбкой и сказал «Привет, поверни меня, пожалуйста» . Он был совсем худенький… И весь страх ушел, мы разговаривали, как будто знали друг друга сто лет… Когда я кормила его из ложечки, он сказал «Прости, ведь мы не познакомились, я - Костя». Я положила ему в рот кусочек запеканки и ответила - а я - Лера. Все эти 6 часов, что я провела там, у меня было какое-то ощущения радости. Это было странно, я понимала, что его дни сочтены, рядом в палате лежали еще 4 молодых парня, больных лейкемией, на которых я не могла смотреть без боли, всюду был запах больницы, но от Кости исходил такой живительный аромат какой-то искрящейся радости, что я не преставала улыбаться рядом с ним. Даже бесконечные перевертывания с бока на бок, проходили с улыбкой, с шутками, хотя он и закусывал губу от боли, а я обливалась потом. У него были сильные скачки давления, и он постоянно проваливался в сон, но один раз, даже еще не открыв глаза, он спросил: «Послушай, а как ты меня вычислила?» и так задорно и кокетливо посмотрел, что я не могла не рассмеяться. Я сказала, что узнала о нем от тебя. Его искрящиеся глаза прямо засверкали всеми цветами радуги, он захлебываясь начал рассказывать о вашей встрече у него дома, как вы ели, приготовленное его руками блюдо, как пели….я слушала его, улыбалась, и молилась про себя «Господи, пусть радость этого искрящегося человека продлится, в те минуты я не могла принять мысль, то он может уйти… он был таким счастливым! А потом он вдруг говорит «А давай ему позвоним!» и подмигнул, как-будто ему было 20. Я в первый момент я так растерялась, но глядя в его глаза, поняла, что это важно, что ему нужен этот разговор, что может быть это последний день, когда у него есть силы, чтобы поговорить с тобой, ведь видно было, что он слабеет с каждой секундой. Он сказал: «Сейчас Боря возьмет трубку, и ты ему скажешь «Песню соловья вдалеке я слышу…» Я увидела такой мальчишеский задор, и огромную, и очень нежную любовь к тебе. Я набрала со своего телефона номер, но твой телефон был выключен. Костя предложил свой, я взяла его телефон, и увидела, что у него на экране высвечиваются 3 смс. Он опросил прочитать – одно из них было твое. Мы набрали еще раз твой номер, но абонент был недоступен. И вдруг Костя сник, он устал, радость забирала много сил. Я помассажировала ему спину, руки и он уснул. Я сидела, рядышком с его кроватью и тихо плакала. Я встретила такую родную душу … Конечно я понимала, что эти слезы эгоистичны, мне было хорошо рядом с ним, я бы хотела быть другом этому милому «бородатому лесовику», который называл себя не иначе, как «дерево с глазами», но также и чувствовала, что раз Господь призывает его к себе, значит там ему будет лучше…Я просто сидела и смотрела, как он тихо уходит. Пока он спал, я померила ему давление – оно очень упала, и я побежала за врачом. Когда она давала Косте лекарство он проронил слова, что надо было дать четвертинку таблетки, а они дали целую – вот и носится его давление со 180 на 140, до 70 на 40. И мне показалось, что им уже не важно, какую таблетку ему давать, потому что они знали, что это конец. Мне так хотелось крикнуть этой женщине – Вы не смеете! Вы не имеете право опускать руки, мы все должны бороться до последнего, если Костя борется, то и мы должны… Но посмотрев в ее уставшие глаза, которые каждый день видят смерть, я поняла, что просто каждый из нас должен делать то, что он может – она давать лекарства, я переворачивать, чтобы не было пролежней, а Косте – делать то, что он в совершенстве делал – быть Другом каждому, даже когда его дни сочтены.
Он проснулся и вдруг начал рассказывать о своей болезни. Когда я по телефону разговаривала с Ирой, она просила только не задавать вопросы о болезни, сказав, что Костя не любит этого, а он вдруг сам завел эту тему. Он говорил, и говорил, а я слушала, не перебивая, и видела, что ему это надо высказать. Он не может поделиться этим со своей женой, с близкими друзьям, не может причинить им страдания своим рассказом, а ему это нужно, нужно выпустить эту боль, облекая ее в слова. И я была опять - таки счастлива, что могу сделать для него хоть то немногое, что принесет облегчение. А потом приехали Костина сестра с мужем, мы познакомились, я рассказала им, какие лекарства нужно давать, когда мерить давление и, подсела к Косте – он тихо прошептал «спасибо», я бережно обняла его и ушла, с огромной надеждой еще раз прийти в эту больницу к человеку, который даже угасая телом, держит свой светильник любви горящим для людей.
Сегодня похороны, но я поняла, что не могу увидеть Костю, положенным в гроб, мне нужно помнить его искрящимся, подмигивающим, сопереживающим - это нужно мне. Я должна жить дальше, жить для живых, а ушедших помнить, и беречь в своей памяти то доброе и светлое, что они оставили в моей душу …ради них, ради себя.
Молюсь о Светлане, обо всех, кто сегодня плачет, скорбит. Чем смогу, постараюсь помочь…
Когда я сегодня увидела тебя во сне, подумала, что рассказ о Косте, о его любви к друзьям, к тебе, может согреть твое сердце в этот тяжелый день, когда на улице все серо и льет дождь, и люди собрались, чтобы проститься с Костей Шушлиным – твоим Другом и Другом многих – многих…"
И стало мне, ребята, что-то очень больно на сердце… Когда изредка, раз в год, в мою жизнь приходит Лучик, и вновь открывается щемящее-щемящее, почему-то у меня всегда, как никогда, болит сердце…
Порядок вещей, позволяющий Верой побеждать боль и горе, исчезает…Равновесие духа и души нарушается… Моя душа, знающая свой место, потихоньку начинает завывать, запуская цепную реакцию во всём моем существе… И я, понимая, что происходит - подобно «Титанику» мы, всё же налетели на «Айсберг», сразу же, говорю ей: «Стоп!! Тихо!!! Держи себя в руках!»
Именно в такие, «граневые» минуты, я чувствую, что именно сейчас должна звучать Музыка – для Кости и Светы, для Иры Сож и Лучика, для всех-всех Вас, кому, несмотря на всю мужественную или не мужественную Веру, стало темнее жить на земле –
http://evabor.narod.ru/p0238.htm
( единственно, заранее прошу прощения - в Opera, не звучит)