ГЛАВА 17. ТЕ, КТО ЖЕЛАЕТ ИСКУПИТЬ ВИНУ

Желание признать вину или каким-то образом её искупить часто удерживает человека в тесном контакте с землёй, продолжаю­щемся иногда много лет. Вот случай подобного рода, в котором угры­зения совести из-за мелкого воровства преследовали человека около 30 лет.
Раскаяние в воровстве.
Однажды ночью некая мадемуазель В., находясь у своей тётки, была сильно напугана призраком пожилой привлекательной женщины, судя по всему, служанки, но служанки высшего класса, которая подошла к её кровати, наклонилась над ней и, казалось сделала большое усилие заговорить, но не смогла и затем исчезла.
Спустя несколько месяцев она в гостях у подруги, устраи­вавшей спиритические опыты, несколько раз принимала участие в сеансах. Во время одного из них пришёл дух или же тот, кто наз­вался им, и представился Сарой Кларк; имя обеим дамам было неиз­вестно. Из сообщений явившейся выяснилось, что много лет назад она служила экономкой у тётки мадемуазель В.; она безуспешно пыталась войти в контакт с мадемуазель В., когда молодая девушка гостила в старом доме. Её целью было признаться в преступлении и попросить прощения у своей старой хозяйки. Она добавила, что волнение, которое причиняло ей это желание, заставляло её быть привязанной к комнате, которую она занимала при жизни. Продолжая свою исповедь, она сказала, что поддалась соблазну украсть и спрятать несколько маленьких предметов фамильного столового сере­бра (серебряную сахарницу и другие вещи, которые она перечислила). Она очень просила мадемуазель В. рассказать об этом тётке и выразить ей её раскаяние в содеянном, а также надежду быть прощенной.
Спрятанная запись исповеди.
Наш друг получил приглашение на обед в один из загородных домов. Приехав туда раньше обычного и пройдя в салон, он увидел, что хозяйка ещё не спустилась и что там находился только католический священник, который ему был совершенно не знаком. Он сидел на диване и внимательно читал толстую книгу. Когда наш друг вошёл, священник поднял глаза, учтиво, но молча покло­нился ему и продолжал читать. Это был человек крепкого сложения и, по-видимому, энергичный, принадлежавший к “христианам мускулис­того типа”, однако на лице его лежала печаль такой усталости и тревоги, что это привлекло внимание нашего друга. Он заинте­ресовался этой личностью и гадал про себя, каким образом священник оказался приглашённым в этот дом. После секундного молчания наш друг медленно и торжественно произнёс:
– Во имя Господа, кто Вы такой и чего Вы хотите?
Призрак закрыл книгу, поднялся и после лёгкого колебания заговорил тихим, но отчётливым и размеренным голосом:
– Ко мне ещё никогда не обращались таким образом; я скажу Вам, кто я и чего я хочу... Как Вы видите, я священник католичес­кой Церкви; и восемьдесят лет назад дом, в котором мы сейчас находимся, принадлежал мне. Я был хорошим наездником и очень любил псовую охоту. Однажды, когда я собирался отправиться на сви­дание со своими товарищами по охоте, ко мне пришла молодая дама из очень высокопоставленной семьи с целью исповедаться. Естественно, я не хочу повторить того, что она мне сказала: это касается чести одного из самых знатных домов Англии. Сказанное ею мне показалось настолько важным, что (история была довольно запутан­ная) я имел неделикатность, даже грех, т.к. наша Церковь строго запрещает подобное, – сделать письменные заметки, пока дама исповедовалась. Когда я дал ей отпущение и она ушла, у меня оставалось время как раз успеть на свидание, но даже в спешке я не забыл тщательно спрятать заметки об ужасной тайне, которая была мне доверена.
По причинам, которые здесь не место объяснять, я велел вытащить несколько кирпичей из стены одного из коридоров нижнего этажа и устроил там маленький тайник. Я подумал тогда, что записи будут храниться там в полной безопасности до моего возвращения; я хо­тел на досуге внимательно изучить и разобраться во всех сложнос­тях истории, а затем уничтожить компрометирующий документ. Между тем я поспешно спрятал листки в книгу, которую держал в руке, бегом спустился по ступенькам, бросил книгу в тайник, задвинул кирпичи, вскочил на лошадь и помчался.
В этот день на охоте я был выбит из седла и погиб; с тех тор я обречён обитать в этом доме, который был моим при жизни, пытаясь помешать возможному обнаружению роковых записей, которые я имел грех столь неразумно сделать. До сих пор ни один чело­век не осмеливался заговорить со мной, как это сделали Вы; и я уже отчаялся иметь хоть малейшую надежду на по­мощь и избавление от невыносимого бремени, но теперь... Хотите ли Вы спасти меня? Если я покажу Вам, где спрятана моя книга, можете ли Вы поклясться самым святым для Вас, что уничтожите бумаги, находящиеся в ней, не читая их и не допустив, чтобы кто-нибудь прочёл хотя бы одно слово. Вы обещаете так сделать?
– Я даю Вам слово, что выполню Ваше желание в точности, –торжественно сказал наш друг.
Взгляд священника был таким пронзительным, что казалось читал в душе его. Однако, будучи удовлетворённым такой проверкой, призрак с глубоким вздохом облегчения повернулся, сказав:
– Ну, хорошо! Следите за мной.
Испытывая странное чувство нереальности происходящего, наш друг обнаружил себя спускающимся за призраком по главной лестнице на первый этаж, а потом – по более узкой каменной лестнице, которая, по-видимому, вела в погреба или под своды... Внезапно священник остановился и повернулся к нашему знакомому.
– Вот это место, – сказал он, положив руку на стену. – Сни­мите эту штукатурку, выбейте кирпичи, и за ними Вы найдёте тайник, о котором я говорил. Хорошо заметьте место и помните о Вашем обещании.
Наш друг проследил за рукой, указывающей место, и, под­чиняясь желанию призрака, тщательно его осмотрел; затем он повер­нулся, чтобы задать вопрос, но, к его великому изумлению, рядом с ним никого не было – он был совершенно один в этом коридоре, освещенном слабым светом.
Просьба была выполнена.
Mecca душ.
Мой дед, старый Шаттон, возвращался однажды вечером из Пеймпода, где он получал свою ренту. Это было накануне Рождества. Весь день шёл снег, и дорога стала совсем белой; белыми также были поля и склоны холмов. Боясь потерять дорогу, мой дед пустил лошадь шагом.
Подъезжая к старой разрушенной часовне, стоявшей внизу от дороги на берегу Триё, он услышал, как прозвонили полночь. И сразу же колокол стал звонить, будто призывая на мессу.
– Вот как! Часовню святого Клистофа, стало быть, восстано­вили, а я этого сегодня утром не заметил, когда проезжал мимо. Правда, я не смотрел в ту сторону, – подумал дед.
Колокол продолжал звонить. Он решил пойти взглянуть, что это значит. В свете луны часовня казалась совсем новой. Внутри горели свечи, и их красноватые отблески освещали витражи. Дед Шаттон сошёл с лошади, привязал её к изгороди и вошёл в “святую обитель”. Она была полна людей, и все слушали очень сосредоточен­но! Даже ни одного звука кашля, время от времени нарушающего тишину церквей, не было слышно.
Старик опустился на колени у паперти. Священник был в алтаре; его помощник ходил туда и сюда по хорам.
Старик сказал себе: “По крайней мере я не пропущу полноч­ную мессу”. И он по привычке стал молиться за умерших родственни­ков, Священник повернулся к присутствующим, чтобы благословить их. Дед заметил, что его глаза были до странного блестящими. Ещё более странным было то, что эти глаза, казалось, во всей толпе различили его, Шаттона, и их пристальный взор остановился на нём. Тут старик почувствовал какое-то беспокой­ство. Священник, взяв из дароносицы облатку и держа её между пальцами, глухо спросил:
– Желает ли кто-нибудь принять причастие?
Никто не ответил. Священник повторил вопрос три раза. То же молчание среди прихожан. Тогда старик Шаттон поднялся. Он был возмущён тем, что все остаются равнодушными к голосу священника.
– Клянусь честью, господин священник, – воскликнул он, – я исповедовался сегодня утром перед тем, как отправиться в путь, и хотел причащаться завтра в день Рождества. Но если это Вам доставит удовольствие, я готов теперь принять Тело и Кровь нашего Господа Иисуса Христа.
Священник сразу спустился по ступенькам алтаря, в то время как мой дед пробирался через толпу, чтобы преклонить коле­ни у балюстрады хора.
– Благословляю тебя, Шаттон, – сказал священник после того, как он проглотил облатку. – Однажды в рождественскую ночь, когда шёл снег, как сегодня, я отказался пойти причащать умирающего. С тех пор прошло 300 лет. Чтобы искупить кару, мне нужно было, чтобы живой принял причастие из моей руки. Благодарю тебя. Ты спас меня, и ты спас в то же время души умерших, кото­рые находятся здесь. До свидания, Шаттон, до скорого свидания в раю!
Едва он произнёс эти слова, как свечи потухли. Старик оказался один в разрушенном здании, крышей которому служило толь­ко небо; он был один среди разросшихся кустов ежевики, заглушив­ших весь неф. (Неф – это внутренняя часть церкви). Он с великим трудом выбрался наружу. Сев на лошадь, он продолжал путь...
Эта история приводится в данной главе постольку, пос­кольку является примером призрака, стремящегося искупить оплош­ность, совершенную на земле. Однако её можно отнести и в другую главу, к случаям, иллюстрирующим способность умершего прибегать к многочисленной бутафории, способствующей его цели. Кажущаяся реставрация разрушенной часовни (которая, возможно, была театром действий на земле), собрание верующих, огни свечей – всё это могло быть просто творением мысли священника, который долгое время сосре­доточивался на этом предмете. Всё это могло быть также мате­риализацией, видимой для любого путника; однако это предположение мало вероятно и его вряд ли стоит принимать в расчёт. Очень мо­жет быть, что сила желания священника имела гипнотическую власть над Шаттоном, на мгновение открыв его сознание для астрального зрения. Вполне вероятно, что верующие были не простыми мыслеформами, а душами умерших католиков, полными благочестия, которые, возможно, знали об обете покаяния священника и оказывали ему содействие своими объединёнными искренними мыслями и молитвами. Если это было так, то обилие вспомогательных деталей легко объяс­нить.
Другим любопытным моментом является внезапный характер освобождения. Лишь только искупление свершилось, священник почув­ствовал себя свободным; вполне возможно, что он действительно освободился от необходимости пребывать на низких астральных подпланах. К ним в течение многих лет он был привязан одним жела­нием совершить предписанное ему искупление. Как только это жела­ние остаться превратилось в желание уйти, самая грубая часть оболочки его тела немедленно растворилась и сознание начало действовать на более высоких планах. Опыт показывает, что если в сознании человека уже намечается переход от одного подплана к более высокому, то резкое потрясение может ускорить эту пере­мену; несомненно, что в данном случае это было бы именно так. Триста лет – это необычный по своей длительности период пребы­вания на астральном плане, даже для того, чтобы совершить покая­ние, и можно, естественно, предположить, что священник ошибался, определяя продолжительность своего пребывания в чистилище. Тем не менее, если он считал для себя возможным праздновать искупи­тельную мессу только один раз в год, в рождественскую полночь, то ему действительно пришлось ждать живого слушателя много лет.

ГЛАВА 16. ТЕ, КТО НУЖДАЕТСЯ В ПОМОЩИ

Мы рассмотрели некоторые примеры того, как люди возвра­щаются из мира мёртвых по мотивам альтруизма. Теперь же нам пред­стоит познакомиться с другим большим классом случаев, когда приходящие сами нуждаются в помощи живых. Очень часто такая нужда иллюзорна и основана только на общепринятых представлениях. Умерший, например, может быть очень обеспокоен тем, что его тело не захоронено, или же (если это католик) тем, что за упокой его души не было произнесено достаточное число месс. Он может волноваться из-за неоплаченных долгов или же потому, что оставил после себя сокровище, или, наоборот, потому, что не оставил. Его душу может тяготить оплошность или преступление, в которых он хочет призна­ться или исправить их; его может связывать с землёй раскаяние или жажда мести. Иногда цель его возвращения кажется нам совершенно незначительной, не заслуживающей беспокойства. В других случаях причины бывают достаточно вескими. В этот последний класс входят многочисленные примеры, когда люди возвращаются, чтобы объяснить завещание или найти его, если оно пропало, чтобы завещанное иму­щество было справедливо поделено между наследниками. Сюда отно­сятся также случаи, когда умершие возвращаются, чтобы обеспечить своим подопечным должную заботу и материальные ресурсы.
Капитан Бромберг.
Удивительный случай в этом роде связан с капитаном Бром-бергом, умершим очень внезапно в то время, когда находился на о. Мартинике со своим полком. В момент гибели он был далеко от казарм, неся с собой важные сообщения на отдалённую часть остро­ва. В этих обстоятельствах он явился двум офицерам своего полка, разделявшим с ним комнату в казарме; он сказал одному из них, что погиб этим вечером и что хотел попросить своего друга позабо­титься о его маленьком сыне, теперь сироте. Он сообщил лондон­ский адрес родственников ребёнка, чтобы они позаботились о нём, прибавив к этому, что права сына на некоторое имущество можно заверить с помощью каких-то бумаг, находящихся в ящике; он опи­сал, как его найти. Адрес оказался верным, а документы на право собственности были найдены в точно указанном месте. Это дело получило большую огласку, дойдя наконец до ушей королевы Шарлотты, которая очень заинтересовалась им и приказала, чтобы ребёнка определили в королевскую детскую школу и воспитывали под её наб­людением и прямым руководством. Впоследствии он стал известным священником метрополии в конце прошлого века. История в её полном виде приводится в книге Джона Х.Инграма “Неспокойные дома и семейные традиции Великобритании”.
Почему это случается нечасто?
Сознание заурядного человека действует в рамках традицион­ного, и когда он слышит подобную историю, его первой мыслью бывает: “Если это так, то почему такие вещи не случаются чаще? Почему все люди, неожиданно ушедшие из жизни, не возвращаются, чтобы завершить свои дела? Очень многих документов никогда не находят, а масса несправедливостей не исправляется”.
Прежде всего наше дело сейчас – наблюдать, регистрировать и изучать факты такими, какими они предстают перед нами, а не спрашивать, почему они таковы; и то, что подобные события проис­ходят относительно редко, не даёт нам право ни отрицать их подлин­ность, ни выражать недовольство, что они не случаются чаще. Тем не менее для того, кто изучает оккультные явления, нетрудно дать предположительные ответы на такие вопросы.
Случаев вмешательства в нашу жизнь со стороны мёртвых на самом деле гораздо больше, чем мы предполагаем; однако в видимых появлениях ушедшие нуждаются относительно редко. Силы их мысли часто бывает достаточно, чтобы подействовать на ум живых и пере­дать им таким образом свои желания или указать, где искать то, в чём они нуждаются. Как правило, только после неудачных попыток так сделать наши ушедшие друзья прибегают к более энергичным действиям. Кроме того, будьте уверены, что на каждый случай появ­ления призрака, о котором нам довелось услышать, всегда приходит­ся дюжина неизвестных миру, поскольку людям свойственно быть сдержанными в своих столь личных и священных переживаниях.
Также следует помнить, что многие люди после смерти пре­бывают значительное время в бессознательном состоянии, как мы объяснили ранее, и что, придя в себя, они обычно очень заняты соб­ственными желаниями и новыми условиями, в которых оказались. Кроме того, подавляющее большинство людей невежественны в этих вопросах первостепенной важности, и заурядный человек не знает, каким образом передать мысль из астрального мира в физический – он понятия не имеет о возмож­ностях телепатии и совершенно не подозревает о своей способности материализоваться или стать видимым для своих друзей посредством ментального впечатления.
К тому же друзья, оставшиеся по эту сторону, обычно лишены всякой восприимчивости: их мысли сосредоточены на материальном, они считают умершего навсегда исчезнувшим из этого мира, и ждать от него помощи или известия им не приходит в голо­ву. Фактически положение сводится к следующему: заурядный умер­ший не знает, как сделаться видимым, даже если имеет такое желание, а заурядный человек на физическом плане не представляет себе, что нужно делать, чтобы материализация стала для него возможной. Уди­вительно не то, что столь немногие умершие являются нам, a то, что некоторым из них вообще удаётся преодолеть эту тройную преграду: силу нашего невежества, бахвальство нашего скептицизма и броню наших предрассудков. Если бы мы были немного муд­рее и менее претенциозны, сколько могли бы мы узнать и насколь­ко полнее и счастливее была бы наша жизнь! Вне всякого сомнения, умершие неоднократно пытаются установить контакт с живыми, и если они терпят в этом неудачу, это не их вина; наш медлительный ум, наш материализм, наш эгоизм закрывают нам доступ ко многим поу­чительным вещам. Нетрудно заметить, до какой степени большинство людей ещё напоминают “человека с граблями на навозной куче” из “Странствований пилигрима” Буньяка, который упорно рылся в грязи в поисках монет, отказываясь поднять глаза на ангела, стоящего над ним и протягивающего ему вечную корону.
После смерти, так же как и при жизни, некоторые люди на­ходятся под сильным влиянием традиционных представлений. Мне известно много случаев, когда главной заботой недавно умершего бывают похороны его тела, то, чтобы они сопровождались многолюдной процессией и были отмечены пышной скорбью! Это в особенности характерно для некоторых выходцев из бедноты, которые рассматривают похороны как высшую почесть для умершего, очень приятную для них, когда всё это происходит в соответствии с обы­чаями.

ГЛАВА 15. ТЕ, КТО ВОЗВРАЩАЕТСЯ, ЧТОБЫ ПОМОЧЬ

Материнская любовь.
Некоторые из умерших продолжают неуклонно наблюдать за своими друзьями или близкими, ещё живущими на земле, всячески проявляя себя, чтобы помочь им или защитить. Один из самых замечательных случаев подобного рода приводится доктором Джоном Масоном Нилем, и хотя я уже цити­ровал его в книге “Невидимые помощники”, я хочу повторить его здесь, как один из самых понятных или самых очевидных среди известных мне. Кроме того, эта маленькая история просто очаровательна. Доктор Ниль рассказывает, что один человек, недавно потерявший свою жену, приехал со своими маленькими детьми навестить своего друга, жившего в сельской местности. У приятеля был просторный и необычно построенный дом, в нижней части которого находились длинные тёмные коридоры, где дети любили играть. Но однажды они возвратились наверх с очень серьёзным видом, и двое из них рассказали, что, когда они бежали по одному из коридоров, им встре­тилась их мать, которая велела им повернуть назад, а потом исчезла. В результате поисков обнаружилось, что, если бы дети пробежали вперёд ещё несколько шагов, они бы упали в глубокий колодец, крышка кото­рого была открыта. Итак, призрак матери спас их от почти верной гибели.
В данном случае представляется несомненным, что сама мать на астральном плане продолжала с любовью заботиться о своих детях и что её глубокое желание предупредить их об опасности дало ей силу (что характерно для некоторых других случаев) сделаться на мгновение видимой и слышимой для них или же просто внушить их сознанию мысль, что они её видели и слышали. Возможно также, что помощником был кто-то другой, принявший знакомый облик матери, чтобы не встревожить детей; однако самая простая и вероятная гипотеза – это приписать случившееся действию материнской любви, которая не может погаснуть даже по другую сторону могилы.
Умершие (или помощник, живущий на астральном плане) всегда могут принять знакомый облик, когда хотят, чтобы их послание в критической ситуации было понято и добровольно выполнено.
Спасённая от опасности.
Однажды Э.Смит отправилась на этюды в горы около Аллевотера. Сокращая путь вдоль горы у водопада Айра Форс, она оказалась в очень опасном месте, откуда, казалось, выбраться было невозможно. Она не могла ни пройти вперёд, ни вернуться, ужасно боясь упасть.
Но вдруг, встревоженно оглядывая место, она ясно увидела, примерно в двухстах метрах от себя, даму в утреннем платье из белого муслина, в каком в то время все девушки ходили до завтрака. Дама звала её жестом, так что в это мгновение у неё появилось достаточно уверенности, чтобы идти вперёд, и, сама не зная как, она тут же нашла проход, который до тех пор не могла обнаружить. Она продолжала прибли­жаться к даме, которая теперь стояла по другую сторону водопада, и в этот момент она узнала в ней свою сестру. Она недоумевала, каким образом девушка, оставшаяся дома и поглощённая своими делами, сле­довала за ней и оказалась здесь. Но в тот момент ей было не до вопросов: сестра вела её дальше, стала спускаться, одними лишь жестами указывая Элизабет, когда она должна была приблизиться или, наоборот, отойти от края потока, и постепенно довела её до платформы скалы, откуда спуск был простой и безопасный. Здесь мадемуазель Смит оста­новилась, чтобы оправиться от испуга, а также побла­годарить сестру и задать ей вопросы. Но сестры больше не было. Она бесследно исчезла; когда через два часа Э.Смит вернулась домой, она нашла сестру в том же месте и за тем же занятием, за которым она её оставила. И вся семья уверила Элизабет, что сестра даже не выходила из дому.
В этой истории нет никаких указаний на то, принадлежал ли помощник к миру живых или мёртвых. Если бы сестра в этот момент спала, мы легко могли бы предположить, что это она почувствовала опасность и ужас Э.Смит и поспешила ей на помощь. Но это предположение опровер­гается тем фактом, что младшая сестра не оставляла своего занятия. Из этого следует, что кто-то другой принял её облик, но нам неизвестно, был ли этот кто-то из умерших.
Очевидно, что способность принимать чужой облик может быть использована как в добрых целях, так и в дурных; и я почти не сомне­ваюсь, что в некоторых случаях она использовалась со злым умыслом. Одной из досадных сторон спиритических сеансов, несомненно, является то, что такая подмена лиц имеет место очень часто и обычному человеку, ясновидение которого развито недостаточно, совершенно невозможно отли­чить истину от лжи.
Призыв священника.
В книге “Видения и тени” доктор Ли даёт два интересных при­мера, когда умершие возвращаются с целью получить нечто вроде душевного уте­шения от своих близких, оставшихся в живых.
В первом случае священнику в видении явилась старая дама и вызвала его к молодому человеку, находящемуся на краю могилы. Священник, посетив указанный дом, не находит там никакого больного; но он встречает молодого человека, ко­торый, будучи католиком, уже несколько лет как перестал выполнять заветы церкви. Священник разговаривает с ним, убеждает его исповедаться и призывает возвратиться к благочестивой жизни. Следую­щей ночью молодой человек умирает от сердечной болезни; священник, готовя покойника к погребению, обнаруживает портрет таинственной посетительницы, оказавшейся матерью умершего и покинувшей землю 10 лет назад.
Во втором случае двое маленьких детей зовут священника к изголовью их умирающего отца, подробно и точно описав место, где он находится. Священник идёт к умирающему, однако обнаруживает его в совершенном одиночестве и сожалеющем о том, что некого послать за духовным отцом. Его дети, которых он сразу же узнал по описанию священ­ника, умерли за некоторое время до этого, однако конкретное время не указывается.
Все приведённые нами примеры представляют собой разовое индивидуальное вмешательство, вызванное какой-нибудь неминуемой опасностью. Но известны также случаи продолжительного воздействия, хотя, естественно, они менее известны, потому что, как объяснялось в предыдущих главах, даже наиболее продвинутые и самоотверженные среди умерших не могут долго оставаться связанными с землёй, по крайней мере, если они не посвящают себя определенной работе на физи­ческом плане, как это делал супруг, о котором рассказывалось ранее.
Астральная филантропия.
Несколько лет назад в г.Бостоне жил знаменитый проповедник, который обращал своё слово к бедным. Он и его жена особенно заботились о тех, у кого почти не было других друзей. В старости у него появился коллега, помогавший ему в работе среди бедноты. Когда пропо­ведник, его жена и коллега умерли, из этой группы самоотверженных тружеников осталась только вдова этого коллеги. После своей смерти проповедник и его жена продолжали с любовью заботиться о своих бедных прихожанах, и хотя многие из них разъехались по другим городам, эти бескорыстные и готовые помочь люди никогда не теряли их из виду. Они входили в контакт со вдовой, чтобы она оказала необходимую помощь тому или иному бедному другу. Эта тяжёлая работа во имя любви, милосердия и помощи велась негласно в течение нескольких лет. Она стоила больших усилий и денег, и никто, кроме двух-трёх близких людей, не был посвящён в эту тайну... Вдова жила в городе неподалёку от Бостона. Она получала приказ отправиться в Бостон на такую-то улицу и такой-то дом; ей говорилось, что там она найдёт такого-то человека в таких-то обстоятельствах и ему она должна была оказать услугу, в которой он нуждался.
Случаи такого рода возникали беспрестанно. Она следовала этим указаниям, ничего не зная об обстоятельствах дела заранее, и утверж­дает, что ошибки никогда не случались. Она всегда находила человека и его положение такими, какими были они ей описаны, и делала для него то, что требовали обстоятельства. Однажды она отправилась в другой штат, не зная даже имени человека, которого ей нужно было найти, руководствуясь только тем, что было ей сказано. Тем не менее она наш­ла человека именно таким, как ей описывали, и оказала ему помощь. Во многих случаях это была не просто материальная нужда. Иногда человека нужно было вызволить из моральной опасности; рассказ о таком случае мог бы показаться читателю взятым из какой-нибудь сенсационной истории.
Заслуживает упоминания и другой случай, который был составной частью этой благотворительной деятельности. Дочь этого старого пропо­ведника получила недвусмысленное приказание (исходящее якобы от сво­его отца и переданное через вдову его коллеги) положить в конверт 20 долларов и послать его в другой город по адресу, о котором она никогда ранее не слышала. Она колебалась послать деньги таким образом и хотела подождать получения чека во избежание риска их потерять. Однако она получила официальное приказание не ждать, т.к. дело было неотложное. Она послала деньги, как было указано, в двух купюрах по десять долларов. Я имел честь прочитать письмо, подтверждающее получение. Его писали с трудом, карандашом и в грамматическом отно­шении оно было ужасно. Эта была история об издевательствах и измене со стороны мужа. Покинутая женщина делала всё возможное, чтобы про­кормить себя и свою маленькую семью. Но силы её истощились; она заложила последнюю мебель, купив на эти деньги угля и дров, чтобы поджечь себя и детей, когда вдруг были получены деньги.
Этот случай интересен потому, что он имел место недавно, и нет сомнения, что подобных случаев, о которых мир никогда не слышит, много. Возможно, такая обширная филантропическая деятельность не сов­сем типична, однако случаи, когда люди находятся под особой защитой какого-нибудь умершего друга, не являются редкостью. Ментор может проявляться различными способами: иногда автоматическим письмом, иногда с помощью стуков или планшетки, иногда через сны. Это влияние может восприниматься как безошибочная интуиция.
Гаспар.
Реже эта забота выражается посредством советов, которые можно услышать простым ухом, тем не менее нам известно несколько таких примеров. Один из них приводится в книге “Шаги на границе другого мира”. Там рассказывается о том, как одна семья в течение трёх лет слышала голос своего помощника и защитника, и не только все члены семьи, но и слуги. Умерший назвался Гаспаром, но сообщить что-либо о своей земной жизни отказался. Его присутствие всегда было приятно всем членам семьи, а его советы неизменно оказывались добрыми. Он явился перед ними только два раза (и оба раза вне дома), одетый в длинный плащ и широко­полую шляпу, какие носят в южной Европе. Он никогда не касался рели­гиозных тем, но всегда проповедовал добродетель и гармонию.
Этот случай не даёт оснований полагать, что советчик был род­ственником семьи. По-видимому, он встретил их случайно, и, найдя их приветливыми и внимательными, он установил с ними постоянную связь. Должно быть, кто-то из семьи обладал медиумическими способностями, поскольку для того, чтобы воспроизводить физический голос и два раза материализоваться, дух должен был занимать у кого-то материю. Когда семья переехала в другой город, он не последовал за ними, вполне воз­можно потому, что уже поднимался на более высокий уровень, что затруд­няло дальнейший контакт.
Однако чаще умершие нарушают обычное молчание ради более серьёзных вопросов. И если бы мы не были так поглощены мелочностью наших личных интересов, мы могли бы чаще пользоваться этими “духовными” советами. Но при данном положении вещей мы сами, как правило, создаём столь серьёзные препятствия для какого-либо общения, а наши умершие друзья до такой степени не привыкли рассматривать это общение как возмож­ное, что большинство из них обращаются к нему только при чрез­вычайных обстоятельствах. Нередко они навещают близкого им человека, чтобы предупредить его о приближающейся смерти. В некоторых случаях их желание так поступить исходит из религиозной теории о необходимости специальной подготовки к смерти, в других случаях это просто желание дать человеку время привести в порядок свои дела и смягчить горе родных и друзей. Совсем свежий пример появ­ления умершего с этой целью даёт доктор Мино Ж.Саваж в той же статье, из которой мы взяли историю о проповеднике – филантропе. Вот как он рассказывает об этом случае:
Отцовское предупреждение.
Этот случай произошёл здесь два года назад недалеко от Нью-Йорка. Речь идёт об одном молодом человеке, который учился за границей в Гейдельбергском университете. По своему темпера­менту это был человек далеко не богатого воображения. Высокий и крепкого сложения, он имел репутацию атлета. Его любимыми пред­метами была математика, физика и электроника. Насколько извест­но, он возвратился домой в полном здравии. Поселившись на даче у своей матери, он имел привычку после обеда выходить на тер­расу и курить трубку, прохаживаясь взад и вперёд. Однажды вече­ром он спокойно возвратился в дом и, никому не говоря ни слова, пошёл спать. На следующее утро он вошёл в спальню матери, когда она ещё была в постели и, положив ей на щёку свою руку, чтобы разбудить её не пугая, сказал: “Мама, мне нужно сказать Вам что-то печальное. Соберитесь с мужеством это воспринять”. Она, естественно, удивилась, встревожилась и спросила, о чём он говорит. Он сказал: “Мама, я знаю, что говорю. Я умру очень скоро”.
Когда мать, испуганная и удивлённая, стала настаивать на объяснении, он сказал: “Вчера вечером, в то время как я про­гуливался по террасе, появился призрак; он шёл рядом со мной. Он позвал меня, и я скоро умру”. Конечно, мать забеспокоилась всерьёз, полагая, что сын заболел. Она послала за доктором и передала ему этот разговор. Доктор тщательно осмотрел его и сказал, что тот ничем не болен. Всё это он объяснил дурным сном или галлюцинацией, посоветовав юноше не думать об этом, и заявил, что через несколько дней они будут смеяться над тем, что такой пустяк мог его встревожить.
Утром следующего дня молодой человек почувствовал себя хуже обычного, и за доктором послали во второй раз. Он опять ска­зал, что ничего не находит, и попытался успокоить их, посмеиваясь над их страхом. Утром третьего дня юноше стало ещё хуже; врача позвали в третий раз. На этот раз он обнаружил аппендицит. Была сделана операция, но молодой человек умер через два дня после неё. С момента видения до смерти прошло не более пяти дней.
Спустя некоторое время мать отправилась в Нью-Йорк повидать одного медиума. Она не дала своего имени, а пришла туда инкогнито и дождалась своей очереди. Сын якобы появился немед­ленно, сказав ей много такого, чего медиум совершенно не мог знать. Затем, отвечая на вопрос: “Кого ты видел в тот вечер?” (вопрос был намеренно задан так, чтобы было неясно, что речь шла об умершем), он сразу же сказал: “Это был мой отец”. Его отец умер несколько лет назад, а мать вышла замуж второй раз.
Создаётся впечатление, что в некоторых старых семьях призраки предков взяли на себя роль глашатаев, извещающих своих потомков о завер­шении земной жизни. Это желание, вероятно, вызвано фамильной гордостью; но иногда они делают это в качестве искупления за свои дела, которые совершили на земле. В других случаях это объясняется просто тёплой привязанностью к своим потомкам или глубокой заинтересованностью в чести своего дома. Такое чаще всего имеет место в знатных семьях, где этот интерес стал доминирующей страстью.
Призраки предков.
История о Белой Даме из Нейхауса взята из хроники фамильных привидений и имеет достаточные доказательства подлинности. По портретам в ней узнали дочь Ульриха фон Розенбург и Катарины фон Вартенбург; она жила в середине XV века. Ничто в её истории не объясняет столь продолжительное нахождение в непосредственной близости с землей. По крайней мере тот факт, что она была очень несчастна в браке, никоим образом с этим не связан. Во всяком случае в течение нескольких веков она время от времени приходит, и её появление всегда совпадает со смертью в некоторых больших, родственных ей семьях. Потомки единодушно верят в доброту её намерений, считая, что она предупреждает о времени смерти тех, в ком заинтересована.
Чёрная Дама из Дармштадта – другой пример этих истори­ческих привидений. Недавние три случая её появления приводятся д-ром Ли в его книге “Видения и тени”, и в каждом из них смерть члена королевской семьи последовала незамедлительно. С её появ­лением связано одно любопытное обстоятельство: она явно не выносит, когда её действиям как-то мешают, потому что од­нажды молодой офицер, который попытался ухватиться за неё или выстрелить в неё, был найден мёртвым безо всякой раны. Но его ружьё оказалось сломанным, ствол скручен штопором, а его дере­вянная обкладка раскрошена.
Иногда предок предупреждает своих потомков о неминуемой смерти другими средствами, которые, будучи столь же эффектными, менее стеснительны для него. Он пользуется каким-нибудь извест­ным предзнаменованием и несомненно полагает, что потомки долж­ны быть благодарны ему за это, хотя мне думается, что его надежды на их признательность не всегда оправдываются. Но предзнаменования относятся к другому разделу нашей темы, который мы будем рассматривать в свою очередь.
Замечено, что нередко двое при жизни договариваются о том, что тот, кто умрёт первым, придёт и покажется живому, как пра­вило, чтобы тот убедился в реальности загробного мира. Естествен­но, что это опрометчиво данное обещание по многим причинам не всегда выполняется; и тем не менее мы знаем, что опыты подобного рода вовсе не редки. Я собираюсь дать два-три примера таких случаев и начну с книги Э. Ланга “Сны и привидения”.
История лорда Броугхэма.
“Подъехав в час ночи к приличного вида постоялому двору (в Швеции), мы решили в нём заночевать; нам предоставили две удобные комнаты. Устав от путешествия в холодную погоду, я с наслаж­дением принимал тёплую ванну перед тем, как лечь. И вот тогда со мной произошло нечто необыкновенное – столь необыкновенное, что я должен рассказать всё с самого начала.
Закончив школу, я вместе с моим близким другом Дж. стал продолжать курс в университете.... Мы в то время были достаточно глупы и заключили договор, написанный собственной кровью, по которому тот, кто умрёт первым, явится к другому и таким об­разом рассеет наши сомнения, которые беспокоили нас относитель­но загробной жизни. Дж. уехал в Индию; прошли годы, и я почти забыл о нём. Итак, как я уже сказал, я принимал ванну, блаженст­вуя в тепле; повернув голову, я посмотрел в сторону стула, на котором разложил свою одежду, т.к. хотел уже выходить. На стуле сидел Дж. и спокойно смотрел на меня. Как я вылез из ванны, я не знаю, потому что очнувшись обнаружил, что лежу на полу. Призрак, или же тот, кто принял вид Дж. исчез.… Я был так сильно поражён этим, что, записал случай и пометил число 19 декабря; поэтому все детали его свежи в моей памяти”.
16 октября 1862г. лорд Броугхэм переписал этот случай в свою автобиографию; он рассказывает, что, приехав в Эдинбург, он получил письмо из Индии, извещающее, что Дж. умер 19 декабря.
В другом случае, подлинность которого была засвидетельствована, преподобный Теодор Бакли, один из капеланов Краист Чёрч в Оксфорде, появился через три дня после смерти своему другу Кеннету Макерджи, чтобы исполнить данное им обещание.
Ещё один пример: майор Сиденгал и капитан Дайк заключили договор, по которому тот из них, кто умрёт первым, явится перед оставшимся в живых в имение майора Сиденгама на третий день в полночь. Майор умер первым, и капитан пришёл на свидание, как было условлено, однако майор не появился, хотя его друг и ожидал его. Однако через шесть недель он появился, чётко материализовавшись в спальне капитана, и объяснил, что не мог придти на свидание, но что будущая жизнь определённо существует (а это и было предметом их разговора). Он не сказал, что помешало придти ему раньше, однако нам не трудно представить, что он не пришёл пол­ностью в сознание так быстро или же, что очень возможно, он не смог преодолеть какое-то из многих препятствий на пути к материа­лизации.

ГЛАВА 14. ПРИЗРАКИ, ИЗВЕЩАЮЩИЕ О СМЕРТИ

То, что я говорил об астральных визитах непосредственно перед смертью, в равной степени относится и к явлениям, возвещающим о приближении смерти. Обычно причины, заставляющие умершего появиться, важны и понятны, однако имеют место случаи, когда мотивы для этого нам представ­ляются весьма незначительными. Я думаю, что здесь ничему не следует удивляться, поскольку мотивы поведения большинства людей в течение земной жизни подчас представляются совершенно нелепыми и противоречи­выми. Просто для того, чтобы удовлетворить какую-нибудь мимолётную страсть или причуду, чтобы заработать немного денег или превзойти другого, даже стать неприятным или отомстить кому-нибудь, заурядный человек иногда затрачивает столько времени и энергии, что, если бы она была направлена в разумное русло, она стала бы не только источником благодеяний для собратьев, но и значительно ускорила бы его собственный прогресс. Нелегко понять, что взрослый человек способен на столь очевид­ные глупости, и поверить в это было бы невозможно, если бы подобные примеры не встречались нам на каждом шагу. И нам не стоит удивляться, что те, кто вёл себя неразумно во время земной жизни, продолжают так делать и после смерти, так как мы знаем, что простой факт освобождения от физической одежды ничего не меняет в характере человека.
Большинство подлинных историй о привиде­ниях относятся к тем случаям, когда человек приходит объявить о своей смерти близкому для него лицу. Хорошим примером такого рода является визит капитана Жермена Уиткрофта к своей жене, и этот случай особенно интересен тем, что визит помог обнаружить и исправить ошибку в официаль­ном отчете. Эта история взята из книги Р. Д. Суэна “Звуки шагов”.
Офицер, который возвращается.
В сентябре 1857г. капитан шестого драгун­ского полка Жермен Уиткрофт отплыл в Индию, чтобы присоединиться к своему полку. Его жена осталась в Англии и жила в Кембридже. В ночь с 14 на 15 ноября 1857г. под утро ей приснилось, что она видела своего мужа, который выглядел встревоженным и больным; от этого она проснулась в большом волнении. Ярко светила луна; подняв глаза, она увидела, что та же самая фигура стоит у eё кровати. На нём был мундир, руки были прижаты к груди, волосы в беспорядке, а лицо очень бледное. Большие тёмные глаза смотрели на неё пристально; они выражали глубокое волнение, а рот был сжат так, как муж имел привычку делать, когда был возбуждён. Она видела малейшие детали его костюма так отчётливо, как никогда раньше; она заметила даже, что из-под его рук виднелась белая рубашка, но без кровавых пятен.
Казалось, что призрак согнулся от физической боли и пытался заговорить. Но не было слышно ни звука. Он оставался видимым, как утверждала его жена, примерно минуту, потом исчез.
Телеграмма, извещающая о судьбе капитана Уиткрофта, пришла в Лондон во вторник в декабре 1857г. В ней сообщалось, что он был убит 15 ноября перед Лукновым…
Сестринская забота.
Прошло несколько недель, как сестра мадам Л. по имени Эстер, недавно вышедшая замуж, направилась с мужем в Калифорнию, и от них уже давно ждали известия о прибытии. Однажды мадам Л. увидела во сне, как сестра подошла к её кровати и сказала: “Сесиль, отправляйся со мной в Калифорнию”. Мадам Л. возразила, что не может покинуть своих детей и мужа, чтобы предпринять столь долгое и утомительное путешествие.
“Но мы будем там быстро, – сказала Эстер, – к утру ты возвратишься”. Во сне предложенное путешествие не казалось невоз­можным; поэтому она поднялась и дала руку сестре. Ей казалось, что они вместе вознеслись вверх, а потом парили над обширным пространством; опустились они около жилища бедного и примитивно­го вида, весьма отличного от того, в каком, ей представлялось, живет сестра в новой стране, куда отправились молодые с целью разбогатеть. Они вошли в дом, и сестра узнала мужа Эстер, выглядевшего печальным и одетого в траур. Затем Эстер повела её в комнату, посредине которой стоял открытый гроб, и показала ей на лежащее в нём тело. Это было тело самой Эстер, бледное, как бывают тела умерших. Мадам Л. с немым удивлением взирала сначала на труп, лежащий перед ней, а затем на фигуру, полную жизни и одушевлённую разумом, которая привела её сюда. На её вопроситель­ный и удивлённый взгляд призрак ответил: “Да, сестра моя, это тело – моё; но оно поражено болезнью. Я заболела холерой и переш­ла в иной мир. Я хотела показать тебе это, чтобы подготовить тебя к известию, которое ты вскоре получишь”.
В этот момент мадам Л. показалось, что она снова подня­лась в воздух, стала пересекать большое пространство и наконец возвратилась в свою спальню.
Оба случая, которые я процитировал, несомненно могли иметь место; они со всей очевидностью показывают, что после смер­ти человек продолжает жить в полном сознании и полной памяти. Тем не менее ни тот, ни другой не обязательно представляют собой материализацию, и поэтому возможно, что ни один из призраков не был бы виден обычному физическому глазу. Последующий пример даёт нам материализацию, достаточно полную для того, чтобы звонить в колокольчик и поддерживать разговор. Он приведён в книге “Проб­лески в сумерках” д-ра Фредерика Джорджа Ли, который по этому поводу замечает: “Факты этой истории точны и несомненны; я взял на себя большой труд, чтобы их проверить”. Первую часть этого рас­сказа можно назвать так:
Возвращение юнги.
В квартале Крумс Хилл в Гринвиче жил некий мистер Хаммонд. Одну из его служанок звали мадам Поттер. У неё был пятнадца­тилетний сын Том, служивший юнгой на фрегате “ДОРИС”. Это был лихой и симпатичный мальчик, но непоседа; и его друзья очень беспокоились за него, когда он дезертировал с судна. Однако его кое-как уда­лось туда возвратить и упросить капитана взять его ещё раз. Затем его мать ушла от мистера Хаммонда, выйдя второй раз замуж. Однако мальчик ничего не знал об этом, т.к. служил далеко от дома. Даль­нейшее рассказывается словами самого доктора Ли:
“Ночью в сентябре 1866 г. в дверь к мадам Хаммонд позвонили. Мэри, горничная, пошла как всегда открывать дверь. Пос­лышался разговор, потом дверь закрылась. Мадам Хаммонд, будучи больна, находилась в своей спальне, откуда был виден вес­тибюль и слышны голоса. Она прислушалась и ясно различила голос Тома Поттера. Удивлённая, она спросила: “Мэри, кто там?” Служан­ка ответила: “Мадам, это был какой-то юнга; он спрашивал свою мать. Я сказала, что не знаю его матери и отправила его”.
Мадам Хаммонд, чьё любопытство возросло, спросила у слу­жанки, как выглядел мальчик.
“Это был рослый мальчик, одетый как матрос и босой. Я хорошо его запомнила. Он был очень бледен и имел вид, как будто что-то стряслось, и когда я ему сказала, что его матери здесь нет, он провёл рукой по лбу, произнося: “Боже мой! Что же мне делать?”.
Мадам Хаммонд рассказала об этом визите своему мужу, заме­тив неодобрительно: “Я уверена, что Том Поттер опять удрал с судна”.
Загадка вскоре разрешилась. В октябре того же года д-р Тодд получил письмо из Адмиралтейства; в нём говорилось, что пишут на его адрес, ибо местожительство матери Тома было неизвестно. Письмо сообщало печальное известие о том, что 6 сентября (точно за два дня до того, как мальчика видели у двери мадам Хаммонд) Том погиб в результате несчастного случая на борту фрегата “ДОРИС” в открытом море около острова Ямайка.
Знал ли Том Поттер о том, что умер, и пришёл ли он сооб­щить об этом матери или же, как казалось из его послед­него восклицания, он ещё не отдавал себе в этом отчёта, просто полагая, что приехал к себе домой. Немного ознакомившись с астральной средой, он несомненно обнаружил бы, что сильное желание увидеть мать привело бы его к ней, где бы она ни находи­лась; но очевидно, что сначала (и это совершенно естественно) он стал искать её там, где видел последний раз, точно так, как он сделал бы на физическом плане”.
Видение святого.
У мистера Джеймса Уэлда из Арчерз Лодж близ Саутгемпто-на был сын Филипп, который учился в колледже святого Эдмунда в Уэре. Во время одной из лодочных прогулок он утонул, и доктор Кокс, ректор колледжа, на следующее утро сам отправился сооб­щить печальное известие отцу юноши.
Прибыв в дом, он нашёл мистера Уэлда в слезах. Подняв­шись и взяв доктора за руку, он сказал: “Мой дорогой сэр, бес­полезно говорить мне о цели Вашего визита. Я уже знаю. Филипп умер. Вчера днём, когда я гулял с дочкой Катериной, Филипп появился перед нами обоими. Он стоял на дороге с другим молодым человеком в черной одежде и ангельской внешности. Моя дочь заметила их первая. Она сказала мне: “Посмотри, папа, вон Филипп”. Я увидел его и ска­зал дочери: “Да, это действительно Филипп, но у него взгляд, как у ангела”. Я не сомневался, что он умер, но был очень удив­лён, увидев его там; мы устремились к нему, чтобы обнять его. В этот момент чернорабочий, который направился по той же дороге, прошёл между видением и изгородью, и я наблюдал, как он прошёл сквозь их тела, как будто они были прозрачными. Увиден­ное сразу же убедило меня, что это были призраки. Мы с дочерью приблизились, чтобы прикоснуться к ним; Филипп нежно улыбнулся нам и исчез вместе со своим товарищем”.
Читатель может представить себе глубокое волнение доктора Кокса, когда он услышал этот необычный рассказ. Естественно, ему оставалось только подтвердить его, сообщив несчастному отцу обстоятельства смерти сына, которая случилась в тот же час, когда он появился перед отцом и сестрой. Доктор Кокс спросил у мистера Уэлда, кто был молодой человек в чёрной одежде, сопро­вождавший его сына и отличавшийся красотой ангела, на что тот ответил, что не имеет ни малейшего понятия.
И вот несколько недель спустя мистер Уэлд отправился с визитом в окрестности Стонихёрста графства Ланкастэр. Прослу­шав утреннюю мессу в часовне, он стал ждать экипажа; в это время его пригласили в приёмную. Пройдя к камину, он увидел над ним картину, изображавшую того молодого человека в чёрном одеянии: лицо, фигура и даже облачение – всё было в точности такое, как у спутника Филиппа. Над картиной была надпись: “святой Станислав Костка”. Это был один из величайших святых Ордена иезуитов, ко­торого Филипп избрал своим покровителем со дня своей конфирмации.
Видение Филиппа своему отцу и сестре в момент смерти или чуть позже входит в разряд сотен случаев подобного рода. Однако он резко отличается от случая с призраком Тома Поттера; последний явно был материализацией, как явно и то, что второй ею не был, иначе видение было бы замечено и рабочим. Отец и сестра должны были быть связаны тесной симпа­тией с умершим, поэтому ему было легко настроить их вибрации так, чтобы они смогли его увидеть, в то время как рабочий, на которого никакая магнетическая сила не была направлена, продолжал свой путь прямо через призраки.
Возможные объяснения.
Действительно, исключительной чертой этой истории явля­ется присутствие рядом с умершим другого призрака, которого в тот момент не узнали, но который, как выяснилось впоследствии благодаря портрету, был покровителем юноши. Этому второму виде­нию может быть дано несколько объяснений, из которых нелегко выбрать верное. Во-первых, этот призрак действительно мог быть тем, за кого себя выдавал, – живым существом астрального плана. Это мог быть настоящий Станислав Костка, оставшийся в астраль­ном мире, чтобы утешать и помогать тем, кто был к нему особенно привязан. Тогда его присутствие в этот крити­ческий момент рядом с юношей, отдавшимся под его покровитель­ство, было бы вполне естественным. Но, хотя это возможное объяснение не следует игнорировать, оно почти неправдоподобно. Смерть святого Станислава Костки относится к далёкому прошлому, и пред­ставляется маловероятным, что человек такого рода так долго остаётся на астральном плане, даже если он умер молодым. Столь долгое пребывание там потребовало бы феноменальной силы воли, которой помогало бы стечение весьма неправдоподобных обстоятельств. Для чело­века с сильной волей, но исключительно грубого и опустившегося, такой подвиг был бы возможен, но не для того, кто обладает нежной душой, чистотой и самоотверженностью, какими обладал Станислав Костка, согласно имеющимся о нём сведениям.
В этом святом можно также видеть простую мыслеформу – добавление самого Филиппа к видению, намеренное или ненамеренное. Несомненные примеры таких аксессуаров (бутафории), обладающих очень большим разно­образием, будут приведены ниже.
Филипп производит впечатление очень набожного юноши, и несом­ненно, что в своих экстатических медитациях он создал очень сильную и живую мыслеформу своего святого покровителя. В момент своей смерти и после неё он, естественно, мог полагать, что его сопровождает и защищает этот святой; и этого убеждения было достаточно, чтобы мыслеобраз (уже наполовину материализованный силой постоянного мысленного созерцания) стал видимым для его отца и сестры.
Выражая это мнение, я не хочу выразить непочтение к этому факту и разрушить веру в ангелов–хранителей; я просто пытаюсь придти к подлинно научному объяснению этого замечательного явления, а для этого я должен учитывать все возможные гипотезы, вероятность которых подтверждалась моими исследованиями. Поэтому я должен допустить и то, что святой покровитель Филиппа мог быть лишь плодом его живого воображения, хотя я не уверен, что это было так.
Предположим на минуту, что это действительно был плод воображения. Очевидно, что, появившись перед отцом и сестрой таким образом, Филипп имел целью подготовить их к известию о своей смерти, утешить их и ободрить; поэтому могло быть так, что он просил в своей молитве святого Покровителя появиться рядом с ним, показав тем самым своему отцу, что он находится в хороших руках и среди счастливых. В этом случае несомненно то, что могучее желание, облечённое в молитву, имело достаточную силу, чтобы она была услышана. Поэтому, если Филипп создал мыслеформу своего покровителя бессознательно, он мог появи­ться вместе с нею; и если он это сделал, то в этом не было чего-нибудь чудесного или исключительного, потому что я сам встречался с аналогичными случаями.
Хотя предположенная мною гипотеза достаточно полно объясняет произошедшее, мне представляется, что есть ещё и другая, гораздо более правдоподобная: сильная мыслеформа Филиппа (порождённая, как было указано выше) могла быть использована его другом, который инте­ресовался им и хотел придти ему на помощь, так как известны многочисленные случаи, когда группа живых, хотя и невидимых, помощников находит, что наилучшим (подчас даже единственным) средством помочь определён­ному классу людей служат идеи, порождённые ими самими. Именно помощни­ки облекаются в эти мыслеформы, чтобы оказать помощь. Только благодаря этому люди принимают её, а не отталкивают с недоверием. Следовательно, если какой-нибудь умерший иезуит, привлечённый набожностью этого моло­дого человека, хотел его наставить и ободрить, самый простой и самый эффективный способ был бы действовать посредством мыслеформы его покро­вителя, которую породил сам Филипп.
Если случай объясняется именно так, то вполне вероятно, что астральный помощник помог Филиппу сделаться видимым для своего отца и сестры; возможно, даже сам подсказал это Филиппу, чтобы рассеять его тревогу о том, как отец воспримет известие о его смерти. Таким образом, святой Станислав мог быть либо реальностью, либо мыслеформой; однако я подозреваю, что это был друг семьи Филиппа или Ордена, умерший недав­но и принявший тот облик, который он считал наиболее полезным, и тем самым он создал для нас прекрасную и удивительную историю о привидении, снабжённую неоспоримыми доказательствами её подлинности.
Последующий рассказ, хотя и менее драматичный, является хорошим примером обычного появления призрака в момент смерти и обладает тем преимуществом, что шведский священник, с которым это случилось, расска­зал свою историю непосредственно тому лицу, от которого мы её слышали. Я взял её из “Теософического Обозрения”.
Призрак, которого видели 16 человек.
В течение нескольких лет своей юности я посещал школу в приходе Тингстаде, и т.к. мой дом был довольно далеко, я вместе со своим това­рищем жил у одной дамы по имени Фру Смит. У неё был довольно большой дом, и она зарабатывала на жизнь, беря к себе пансионеров и жильцов. В то время, о котором я говорю, у неё в доме жило не менее 16 человек. Иногда она исполняла обязанности повивальной бабки и часто отсутствовала.
Однажды зимним вечером она предупредила нас, что уходит кого-то навестить и не сможет вернуться в этот день; поэтому она приготовила нам еду и, наказав нам быть осторожнее с огнём, ушла из дома. В этот вечер мы как обычно готовили уроки на следующий день. В половине десятого мы уже были в кроватях, закрыв дверь на ключ и потушив лампу, но красные угли в печи достаточно освещали комнату, чтобы всё видеть отчётливо.
Мы спокойно разговаривали, когда вдруг у наших кроватей появи­лась фигура высокого человека средних лет, по виду крестьянина; одет он был во что-то серое, с какой-то большой белой заплатой, как нам казалось, на левой ноге и с такой же – в левой части груди. Мой товарищ толкнул меня локтем и прошептал: “Кто этот противный дядька?”. Я сделал ему знак замолчать, и мы стали смотреть на него во все глаза. Некоторое время человек тоже пристально смотрел на нас, потом повер­нулся и зашагал по комнате так, как будто шёл по снегу. Он подошёл к буфету, открывая и закрывая все ящики, будто что-то искал, потом подошёл к печке и стал осторожно дуть на еще красные головешки, протя­нув к ним руки, как будто хотел согреться. После этого он возвратился к нашим постелям и снова стал на нас смотреть. Так же пристально смотря на него, мы заметили, что сквозь него можем видеть предметы: мы отчёт­ливо видели стол в другой части комнаты. Под нашим взглядом фигура постепенно рассеялась и исчезла на глазах. Это необычное явление вселило в нас беспокойство и тревогу, но мы не слезали с кроватей, пока наконец не заснули.
Утром, когда мы проснулись, дверь оставалась закрытой на ключ. Рассказав другим, что мы видели, мы узнали, что тот же призрак появлялся во всех комнатах дома, двери которых были закрыты на ключи, и что каждый из 16 человек, кто спал в доме той ночью, видел одну и ту же фигуру. Кроме того, некоторые, кто жил в этом месте давно, узнали в призраке мужа нашей домовладелицы, бездельника, который никогда не занимался чем-нибудь полезным и уже несколько лет жил отдельно от жены, давно превратившись в бродягу.
Это странное обстоятельство естественно побудило некоторых пансионеров осведомиться, не был ли этот человек убит где-то побли­зости. Мы узнали, что действительно, в тот самый вечер после девяти часов он подошёл к одной ферме в двух милях от нашего дома и попросился на ночь; ему отказали и послали на другую ферму, к которой нужно было пройти через поле и которая была рядом с нашим домом. Узнав об этом, стали искать на снегу его следы и вскоре его нашли. Сначала нашли деревянный башмак, а потом уже труп, наполовину скрытый под снегом. Когда труп перевернули, то заметили, что к левой половине груди и к левому колену прис­тали большие глыбы замёрзшего снега, что точно соответствовало местам, где на одежде призрака мы видели белые пятна. Хотя в то время я был ещё ребёнком, впечатление от этого события так глубоко запало в мою душу, что воспоминание о нём ясно сохранялось всю мою жизнь”.
Этот случай обычен; исключение составляет только количество людей, видевших призрак. По-видимому, это была частичная материализация, ибо маловероятно, что умерший мог гипнотически внушить свой образ такому большому количеству людей, вероятно, разных темпераментов. Тот факт, что он выдвигал и задвигал ящики буфета, также подтверждает эту гипотезу. Должно быть, он испытывал сильное желание укрыться и согреться. Очень возможно, что он рылся во всех комнатах дома, чтобы найти деньги своей жены, что и объясняет его появление в одной комнате за другой. То, что он дул на головешки и грел руки, вероятно, указывает на то, что он не сознавал себя умершим. Фактически ничто не доказывает наверняка, что он был действительно мёртв в тот момент, когда появился в доме. Возможно, он был только в состоянии прострации, которая обычно предшествует смерти от холода. Заметим, что он следовал общему правилу для призраков подобного рода, появившись точно в таком виде, в каком было его тело на тот момент, вплоть до снега, примёрзшего к одежде и скрипа снега под ботинками, когда он зашагал.
Вряд ли можно предположить, что человек этого типа сознательно воссоздал в своём воображении эти детали в столь критической ситуации, тем более, что он скорее всего не имел особого желания произвести впе­чатление на детей, а просто смотрел на них с любопытством, как будто раздумывая, могут ли они быть ему полезны. Однако многие случаи наводят на мысль, что, когда в сознании умершего сильно запечатлелась какая-либо идея, она может проявиться символически, сопровождая призрак, даже если он не облекал её в определённую мысль; и в данном случае нет сомнения, что роковой снег был одним из основных впечатлений в сознании несчаст­ного бродяги.

ГЛАВА 13. МЫСЛЕФОРМЫ

Всем изучающим оккультизм знаком тот факт, что на ментальном плане мысль облекается в соответствующую ей форму (в большин­стве случаев это характерно и для астрального плана). Если человек усиленно думает о каком-нибудь месте или если у него есть очень сильное жела­ние быть там, форма, которую принимает эта мысль или это желание, является образом самого мыслителя, и она будет появляться на этом месте. Разумеется, что это явление совершенно отлично от появления человека в своём астральном теле, ибо в этом случае человек там вовсе не присут­ствует, а остаётся со своим физическим телом, в то время как мыслеформа, им порождённая, практически более не связана с ним и он больше не может ею управлять.
Ясновидящий может научиться использовать такую форму с помощью симпатической вибрации в качестве дозорного своего сознания; но здесь есть нечто, что полностью превосходит способности среднего человека. В большинстве случаев такая мыслеформа становится видимой други­ми и принимается за самого индивидуума; мысль или желание должны быть достаточно сильными, чтобы выполнить три следующих условия: либо посредством гипнотического влияния возбудить образ мыслящего в душе того индивидуума, перед кем он желает появиться; либо посредством той же силы возбудить на мгновение психические способности этого индивиду­ума, так чтобы он мог увидеть астрального гостя; наконец, вызвать вре­менную материализацию, которая была бы видима на физическом плане обычным образом. По-видимому, этот последний метод был использован в нижеследующем случае:
Эффект волнения.
Александр Дрюммонд был художником и владел большим домом со значительным количеством слуг. Его секретарём был Вальтер Сутер, его шурин. Последний обязан был находиться в магазине (расположенном в Норгете около Данди) ровно в шесть часов утра, чтобы делать отметки о местах, куда посылали людей, о количестве материала и т.д. В этой работе ему помогала мадемуазель Дрюммонд. Однажды утром он не пришел вовремя, а в двадцать минут седьмого он вошел в дверь с очень взволнованным видом, но вместо того, чтобы направиться к конторке, где его ожидали месьё и мадемуазель Дрюммонд, он прошёл по магазину из конца в конец и вышел через боковую дверь. Это произошло на глазах обоих Дрюммонд, а также всей бригады рабочих. И вот ровно через двадцать минут он вошёл в мага­зин опять, так же взволнованный, как и в первый раз, и объяснил, что проснулся в двадцать минут седьмого и что бежал на работу не останавли­ваясь (он жил в миле от места работы). Это был образцовый, пунктуальный человек, и когда месьё Дрюммонд спросил его, куда он направился, когда в первый раз заходил в магазин, он был просто ошеломлён, не поняв, что у него спрашивают. Чтобы проверить его искренность, Дрюммонд после полудня того же дня отправился к его жене, и она рассказала ему ту же историю: он проснулся в шесть часов двадцать минут и был очень взволнован тем, что впервые проспал.
Этот рассказ приводит Стэд в “Правдивых историях о привидениях”, упомянув, что он был ему передан человеком, служившим выборным комисса­ром полиции и пять лет судьёй в г.Дунди. Поистине нет никакого основания ставить рассказ под сомнение, поскольку он входит в многочисленный класс себе подобных; и его единственная особенность заключается в большом количестве свидетелей. В книге “Ночная сторона природы” мадам Крау даёт целую коллекцию примеров подобного рода, из которых я выбрал следующие:
Странная история, произошедшая в Риме.
Однажды в журнале Дублинского Университета опубликовали случай, который якобы произошёл в Риме. Один господин, возвращаясь вечером домой, вызвал глубокое изумление своего слуги, который воскликнул: “Боже мой! Синьор, но Вы ведь уже пришли!”. Он заявил, что открыл своему хозяину дверь, проводил наверх, помог ему (как я думаю) раздеть­ся и видел, как он укладывался в постель. Когда они прошли в комнату, одежды там не было; но кровать имела вид, как будто кто-то на ней лежал, а на потолке был странный след, как будто от электрического разряда.
Единственное, что молодой человек не мог вспомнить, чтобы объяснить это из ряда вон выходящее обстоятельство, было то, что, находясь в обществе, он сильно заскучал и погрузился в глубокую дремоту, некото­рое время воображая, что он находится у себя дома.
Последняя история весьма замечательна, и есть подозрение, что она преувеличена в отношении раздевания и пятна на потолке. Все эти случаи, несомненно, являются примерами мыслеформ, поскольку в каждом из них человек пробуждался в физическом теле в тот момент, когда его призрак появлялся где-то на расстоянии от тела.
Двойник священника.
У меня самого было переживание подобного рода, и оно, конечно, может быть объяснено точно таким же образом. Однажды, когда я был ещё сельским викарием, я почувствовал себя очень уставшим, а следовательно, совершенно неспособным выполнять свой долг в воскресенье. Тем не менее я сделал над собой усилие и ценой усталости продержался до конца последней службы; несомненно, я жаждал возможности отдохнуть, хотя и не могу сейчас припомнить такой мысли. Как бы то ни было, когда я наконец направился в ризницу, я был очень удивлён, видя себя там сидящим на единственном стуле, находящемся в той маленькой комнате! Фигура была одета точно так же, как и я сам: сутана, стухарь, епитра­хиль всё было в полном порядке; я смотрел на своего двойника (а он на меня) спокойно, но твёрдо. Это произошло ещё до того, как я стал заниматься теософией, поэтому у меня не нашлось никакого готового объяснения этому явлению, хотя я слышал, что собственный призрак является предвестником смерти. Но я в тот момент был слишком подавлен усталостью, чтобы думать об этом или тревожиться; я прямо подошел к призраку и сел сверху, т.е. на стул, даже не извинившись. Я не знаю, что с ним стало, потому что, когда я через 10 минут поднялся, его уже не было видно. Последствий никаких не было, и с тех пор ничего подобно­го со мной не случалось. Честно говоря, я не думаю, чтобы во время службы моё внимание на мгновение отвлеклось; однако я предполагаю, что сильное желание отдохнуть всё время присутствовало в глубине моих мыслей и в подсознании я, должно быть, представлял себя сидящим и отдыхаю­щим после окончания службы. Возможно также, что состояние физического изнеможения позволило моим внутренним чувствам действовать с большей свободой и на мгновение дало мне способность к ясновидению, достаточную для того, чтобы увидеть сильную мыслеформу.

ГЛАВА 12. Посещение
непосредственно перед смертью

Известны многочисленные примеры того, как астральные ви­зиты совершались людьми перед самой их смертью, в момент, когда физическое тело наиболее слабо и поэтому имеет очень слабую власть над астральными частицами. В этот момент чрезвычайно сильное желание может реализоваться очень легко. По правде говоря, эта реализация произойдёт непременно, будь то перед самой смер­тью или же после отделения от физического тела. Если физи­ческие условия таковы, что мешают человеку покинуть своё тело до того, как он сделает это окончательно, он претворяет своё желание, как только освободится; но в этом случае он становится настоя­щим привидением и тем самым подходит под рубрику, которая будет рассматриваться в следующей главе. Во многих случаях легко доказать, что посещение было сделано за некоторое время до подлинного момента смерти, и именно эти случаи подлежат рассмотрению в данном разделе темы.
Таким является хорошо известный случай Мари Гофф из Рэчестера, который я привожу в своей книге “Ясно­видение” и о котором Эндрю Ланг заметил так: “Немногие истории обладают столь хорошими доказательствами их подлинности”. Я не буду повторять этот рассказ здесь, но приведу другой, очень на него похожий и тоже имеющий многочисленные свидетельства с обеих сторон. Эту историю я взял из книги д-ра Ф.Дж.Ли “Проблески сверхъестественного”.
Из Египта в Торкэ.
Одна дама и её муж, который занимал довольно высокое поло­жение в Индии, возвращались в 1854 г. в Англию, где оставались их маленькие дети. После четырёх лет отсутствия эта дама неожиданно заболела в Египте очень серьёзной болезнью; она ослаб­ла до такой степени, что надежды спасти её почти не оставалось. Единственное, что, казалось, тревожило её душу, когда она вышла из состояния забытья, было глубокое желание, которое она выражала окружающим, – ещё раз увидеть своих детей. Каждый день без исклю­чения, в течение более чем недели она говорила об этом желании, вознося молитвы, и заявляла, что умрёт счастливой, если это единственное желание будет исполнено.
Утром того дня, когда она покинула землю, она погрузилась в долгий и глубокий сон, от которого её трудно было пробудить. Всё это время она оставалась совершенно спокойной. Однако вскоре после полудня она внезапно проснулась, воскликнув: “Я видела их всех! Я их видела! Слава Богу!” Затем она вновь заснула и к вечеру умерла.
Дети умирающей дамы воспитывались в Торкэ под присмотром подруги семьи. Две совершенно изолированные комнаты на одном этаже служили местом для игр и развлечений. Там дети собира­лись все вместе. Они играли с книгами и игрушками в присутствии бонны, которая никогда не видела их мать. Однажды в такой момент их мать вошла в самую большую комнату, остановилась, посмотрела секунду на каждого из детей и улыбнулась; затем она прошла в следующую комнату и исчезла. Трое старших детей её узнали сразу же, но были очень встревожены и поражены её видом, молчанием и поведением. Младшие дети и бонна тоже видели, как дама в белом вошла в маленькую комнату и затем медленно вышла и исчезла.
День этого события 10 сентября 1854 г. был тщательно зарегистрирован; впоследствии выяснилось, что оба события, рассказанные выше, произошли почти в одно время. Они были записаны и внесены в памятную страницу семейной Библии.
В другой книге того же автора “Проблески в сумерках” мы читаем, что одна квакерша, которая умерла в Кокермауте, появи­лась перед своими третья детьми в Сиэтле средь бела дня, её тоже узнали; в остальном история подобна предыдущей. У неё, по-видимому, так же есть полные и точные доказательства.
Я хотел бы добавить здесь еще весьма удивительный случай подобного рода, который мне был рассказан несколько лет назад, но я не имею права сообщить подлинное имя заинтересованного лица. Это случилось с ним, когда он был ещё студентом.
Трёхкратный визит.
Однажды ночью он собирался лечь спать раньше обычного. Закрыв входную дверь своей гостиной, он оставил открытой ту, которая соединяла эту комнату с его спальней. В гостиной ярко горел огонь, освещая всё весёлым светом, отчего каждый предмет был ви­ден отчётливо, как днём. Была половина одиннадцатого, и он только что собирался лечь в сладостном предвкушении долгого и спокойного сна, как вдруг в двери, разделяющей две комнаты, в полном свете огня он увидел фигуру своего отца. На несколько секунд он окаме­нел от изумления, ему даже казалось, что он наблюдал игру света на этом печальном и серьёзном лице в течение целой минуты. Затем фигура подняла руку и сделала ему знак приблизиться. Этот жест рас­сеял оцепенение, которое, казалось, овладело им, и он, спрыгнув с кровати, бросился к двери, но перед тем как он её достиг, фигура растаяла.
В невыразимом удивлении он обшарил гостиную, но без труда убедился, что был совершенно один: не было такого уголка, где мог бы спрятаться посторонний, а входная дверь по-прежнему оставалась закрытой. Кроме того, эта фигура несомненно принадлежала его отцу, каким он его знал и каким он видел его последний раз, несколько недель назад. Он был убеждён, что ни один из студентов не мог подшутить над ним таким образом. Наконец он был вынужден заключить, что стал жертвой иллюзии, несмотря на то, что ему с трудом в это верилось, когда он вспоминал естественный вид фигуры и игру света на лице. Затем он вновь устроился на кровати, чтобы заснуть.
Однако от волнения сон пропал, и он больше часу лежал, наблюдая за пляской теней на стене, пока не почувствовал, что вновь впадает в забытьё. Действительно ли он задремал или же только собирался это сделать? Он точно не знал. Но вдруг он внезапно очнулся от изумления, увидав, как фигура опять появи­лась в двери с тем же напряжённым выражением лица и ещё более настойчиво делала ему знаки приблизиться. Решившись на этот раз не дать ей ускользнуть, он прыгнул с постели к двери и с силой вцепился в привидение. Но его ждало новое разочарование. Фигура имела точно такой же вид, когда он уже находился от неё всего лишь в метре, и тем не менее, протянув к ней руки, он схватил только пустоту; и ещё раз самый тщательный поиск убедил его в том, в чём он был уже уверен: никто из обладающих физическим телом не мог ни выбежать наружу, ни спрятаться дома.
Как большинство молодых людей, он до сего времени отно­сится к привидениям более или менее скептически, и хотя он был глубоко взволнован виденным, он пытался убедить себя в том, что это была всего лишь игра воображения, обусловленная, вероятно, физическим расстройством, в котором он не сомневался. Поэтому, освежив лицо холодной водой, он вернулся в постель, решив ни за что больше не позволять себе думать о том, что он рассмат­ривал как галлюцинацию расстроенного мозга. Когда он лёг, разные часы колледжа прозвонили полночь и, помня об утренней службе в часовне, он самым энергичным способом пытался заснуть, в чём испытывал столь настоятельную потребность.
Наконец ему это удалось, но, казалось, он был в забытьи не более нескольких мгновений, когда, вздрогнув, проснулся с беспри­чинным ужасом в сердце, который часто охватывает людей нервного темперамента, когда их внезапно будят. Огонь в гостиной почти потух, и вместо веселого игравшего света на потолке и стенах теперь были тускло-красные разводы, а в двери, чётко вырисовываясь на этом фоне, опять стояла фигура его отца. Однако в этот раз выражение его лица было явно другим. Вместо настойчивого желания оно было отмечено теперь глубокой скорбью, и поднятая рука уж не делала ему настойчивые знаки приблизиться, но её медленный и печальный жест был прощальным, в то время как испуганный взгляд сына был прикован к его лицу. Вместо того, чтобы исчезнуть внезапно, как раньше, контуры фигуры расплывались медленно, пока она не исчезла в красноватом фоне стены.
Наш молодой друг пришёл в себя только после исчезнове­ния призрака. Первым его движением было взять часы и посмотреть время. Было два часа без десяти минут, слишком рано, чтобы кого-нибудь разбудить или найти экипаж, чтобы отправиться домой, ибо он решил немедленно ехать домой. Его отец, ректор дальней приходской церкви, был совершенно здоров, когда они прощались несколько недель назад. С тех пор он не получал из дому никаких тревожных вестей; но, находясь под глу­боким впечатлением от трёхкратного видения и убедившись наконец, что за этим скрывалось что-то, называемое сверхъестественным, он чувствовал, что не сможет обрести покой до тех пор, пока лично не убедится, что его отец жив-здоров. Он больше не пытался заснуть, и как только у него появилась возможность увидеть директора колледжа, он поведал ему свои опасения и немедленно уехал.
Целый день быстрой езды несколько ослабил впечатление прошлой ночи, и когда в сумерках он проезжал по хорошо знакомой аллее, ведущей в дом священника, у него осталась на сердце лишь смутная тревога, омрачающая предвкушение встречи с удив­лёнными членами семьи. Но он был потрясён, когда увидел, подъехав к дому, что все шторы были тщательно задёрнуты. Конечно, вечер уже наступил, но он знал, что его отец любил сумерки и никогда не разрешал зажигать свечи, пока можно было обходиться без них. Предчувствие чего-то страшного, в чём он едва отдавал себе отчёт, завладело им до такой степени, что несколько мгновений он даже не мог постучать в дверь. Когда он собрался с мужеством и это сделал, дверь ему открыл старый управляющий, который служил в семье уже много лет и которого он знал с детства. Первого взгляда, брошенного на лицо старого слуги, было достаточно, чтобы возбудить его худшие опа­сения.
- Ах, сударь, Вы приехали слишком поздно! Если бы Вы были здесь вчера вечером!... Да. После того как он заболел, он почти исключитель­но говорил о том, как хочет увидеть Вас. Вчера в 10 часов вечера у него начался приступ, и полчаса спустя, лишь только он смог вымолвить слово, он сказал: “Пошлите за моим сыном; я должен увидеть своего сына ещё раз”. Ему сказали, что пошлют гонца, как только станет светать, но он, казалось, почти нас не слышал, потому что впал в беспамят­ство, и затем без четверти полночь он на мгновение очнулся, но сказал только: “Как я хотел бы видеть моего сына здесь!” И опять за момент до того, как он умер – было без десяти минут два часа – он открыл глаза и, казалось, узнал нас всех, хотя он был слишком слаб, чтобы мно­го говорить, он только прошептал: “Я ухожу, мне бы хотелось ещё раз поговорить с моим любимым сыном, но теперь уже я не доживу, чтобы увидеть его”. Затем он скончался так спокойно, как если бы просто заснул.
Таким было первое переживание нашего друга, касающееся жизни на сверхфизическом плане, переживание вовсе не исключительного характера, несмотря на его чрезвычайную драматичность. Во всяком случае нам легко поверить рассказчику, когда он говорит, что это оставило неизгладимое впечатление, окрасившее собою всю его последующую жизнь. Как много среди нас таких, кто был также глубоко поражен. Известно, что даже полностью менялся характер людей от единственного мимолетного взгляда на тот мир, который существует совсем рядом с нами, хотя обычно он скрыт для наших глаз! Немногие берут на себя труд говорить об этом в нашу эпоху ослепления и скептицизма; но всякий, кто серьёзно и спокойно займётся поисками подобных примеров среди своих друзей, будет удивлён, узнав, что они имеют место гораздо чаще, чем он полагал.
Полвека назад, когда скептицизм был ещё более яростным и когда эта область была гораздо менее изучена, чем сегодня, лорд Бульвер Литтон писал в своей “Странной истории”: “Много ли или мало у меня читателей, среди них всегда найдётся значительная группа людей, с которыми по крайней мере один раз в жизни случилось что-то странное и таинственно пугающее – то, что не поддаётся никакому рацио­нальному предположению и затрагивает те струны нашего существа, кото­рые склонны к мистицизму. Возможно, это был сон, необъяснимым образом подтвердившийся, неопределённое предчувствие, предостережение. Я верю, что большинство людей, достигших середины жизни, каким бы образованным ни было их общество и какой бы цивилизованной ни была их страна, какой бы скептической ни была их эпоха, знают сами или слышали от близких людей, чью правдивость они не могут ставить под сомнение, о явлениях, которые не поддаются осмеянию разума и удовлетворительно­му объяснению со стороны логики и философии. Эти явления очень разнооб­разно начинались с несущественных и смутных свидетельств, исходящих из мира непонятного (необъяснимого, сверхестественного…), вплоть до чудес с привидениями и неспокойными комнатами. Я считаю, что эти явления гораздо многочисленнее, чем может показаться на основании широко известных примеров, от которых отделываются шуткой. Среди свидетелей лишь немногие склонны подтвердить подлинность явления, а те, которые предпочитают слушать других, не хотят рисковать своей репутацией здравомыслящего человека, призна­ваясь в том, что они разделяют верование, которое столь беспощадно преследуется здравым смыслом. Но тот, кто читает моё утверждение, у себя, в тишине своей комнаты, возможно, задумается, пороется в памяти и там, в каком-то тёмном уголке, который он скрывает от безжалостной болтовни, он найдет какое-нибудь смутное воспоминание, доказывающее, что данное утверждение сделано не без основания.
В наши дни, в особенности благодаря усилиям Теософического Общест­ва и Общества психических исследований, эти вопросы встречают гораздо более разумное отношение, чем во времена лорда Литтона, и мы можем говорить о них с большей определённостью и точностью; но то, что он написал, и так же то, о чём мы говорили выше, остаётся сейчас так же верно, как и раньше.
На основании уже приведённых случаев можно понять, что трудности, встающие на пути к сознательному астральному путешествию у нормального человека, преодолевались под напором сильного желания, диктуемого настоятельной необходимостью. Тем не менее зарегистрированы случаи, когда при благоприятных обстоятельствах (таких, например, как длительный период потери сознания, предшествующий смерти) простое пожелание отно­сительно обычных и малозначащих дел повседневной жизни может иметь такие же результаты.
Двойник, требующий фотографии.
В “Правдивых историях о привидениях” приводится удивительный и безукоризненно засвидетельствованный пример того, что сильное желание, даже если оно направлено на самые банальные вещи, способно породить явление двойника человека, когда он стоит на пороге смерти. Такой факт имел место в январе 1891 г.. Привидение видели в магазине на боль­шой оживлённой улице в Ньюкастле в восемь часов утра. Это была фотографическая мастерская, и двойник вошёл туда самым обычным способом, попросив свои фотографии, которые были сняты за месяц до этого. Они оказались не готовыми, и его попросили зайти ещё раз, но он ответил, что провёл в дороге всю ночь и что это невозможно.
Никто не подозревал в тот момент, что в этом визите было что-то сверхестественное, но спустя неделю туда пришел отец этого посетителя и, как выяснилось: в тот час, когда сын приходил за фотографиями, его тело находилось в кровати дома, и он умер, так и не придя в сознание, в 2 ч. 30 м. того же дня. Мистер Дикинсон, фотограф, разговаривавший с двойником, не видел этого человека раньше, когда тот приходил фотографироваться; но когда он увидел готовый снимок, сразу же узнал того, кто прихо­дил за ним в то утро.
Стэд по этому поводу замечает: “Мы можем объяс­нить эту историю как нам угодно, но ни одна гипотеза не согласуется с фактом, за исключением предположения, что существует мыслетело, способ­ное двигаться и говорить, перемещаться по желанию и одеваться во что ему угодно, причём его одежда является таким же видением, как и он сам”.
То, что Стэд называет здесь мыслетелом, мы скорее склонны рассматривать как одного и того же человека, использующего свою астральную оболочку, но в некоторых случаях термин мыслетело применим весьма справедливо. Это относится и к случаям появления двойника живого человека, который обычно вовсе не подозре­вает о происходящем. Этому мы посвятим следующую главу.

ГЛАВА 11. АСТРАЛЬНЫЕ ВИЗИТЫ

Благодаря главным образом влиянию Теософического Общества и Общества психических исследований появление призраков перестали относить к области невежества и считать предметом осмеяния. Эти “чудеса” стали внимательно изучать и исследовать научными методами. Возможно, нам будет легче понять условия другого мира, если мы попытаемся классифицировать эти явления. Факты подтвер­ждаются массой доказательств. Некоторые из них, очевидно, не заслуживают полного доверия по причине волнения и ужаса свиде­телей. Однако значительная их часть обладает всеми качествами, которые делают доказательства абсолютно вескими. Тем не менее, нам представляется, что до настоящего времени было сделано слиш­ком мало усилий, чтобы придать этому хаосу какой-то порядок или вывести из всех этих указаний связную теорию.
Поскольку теософия приучила нас к мысли, что человек, ещё будучи привязанным к своему телу, способен проникать в царства невидимого и изучать их, эта задача, по-видимому, имеет гораздо больше шансов на успех, чем раньше. Итак, мы при­ведём несколько зарегистрированных случаев появления призраков, чтобы проиллюстрировать то, что уже было сказано об условиях существования в загробном мире и показать, насколько легко они объяснимы в свете теософического знания. По правде говоря, мне всегда казалось, что посредством анализа и тщательного сравне­ния этих рассказов можно объяснить многое из того, что нам уже известно по другим источникам. Всякий, кто имел счастье изучать индуизм или буддизм, не может не заметить, что зарегистрирован­ные явления гораздо больше соответствуют этим учениям, нежели ложным теориям об условиях существования непосредственно после смерти, какие распространяет современная теология. Эти рассказы в основном взяты из хорошо известного собрания историй подобного рода; ссылки на книги, из которых они были взяты, будут ука­зывать, на основании каких свидетельств автор их принял. В боль­шинстве этих рассказов свидетельства ясны и безупречны; от не­большого числа случаев остаётся впечатление, что люди, их опи­савшие, недостаточно подробно расспрашивали свидетелей, так что данные, которые могли бы представлять большую ценность, теперь получить невозможно.
Но тот, кто изучает оккультизм, очень быстро научится интуитивно отличать в этих рассказах истину от преувеличений, факты от выдумки. Истории о призраках, которые иногда пишут популярные авторы для многотиражных журналов, часто вызывают отвращение своей поверхностью и совершенным неправдоподобием. Действительно жаль, что их авторы пренебрегают знакомством с основными положениями этой темы и таким образом отказываются познать, что может происходить, а что не может. Между тем даже лёгкое знакомство с фактами могло бы сделать их истории гораздо более впечатляющими и страшными; оно придало бы им правдоподобие, которого им столь плачевно не хватает сейчас.
Даже если в некоторых из приведённых здесь рассказов пробрались неточности, наш основной тезис от этого вовсе не пострадает. И даже если новая проверка показала бы невозможность той или иной истории, она всё равно могла бы быть правдивой, поскольку она подобна дюжинам других, абсолютно достоверных явлений. Наши принципы так прочно основаны на доводах разума и подтверждены столь многочисленными наблюдениями, что точность или неточность отдельного примера никоим образом не может на них повлиять. Возможно, мне следует добавить, что во многих случаях я значительно сократил рассказы, чтобы не тратить время читателей на подробности, бесполезные для выражения основной идеи, которой мы заняты сейчас, а иногда даже её затуманиваю­щие. Нам будет вовсе не трудно найти случаи, иллюстрирующие сказанное. Трудность скорее кроется в обилии и сложности явле­ний, что становится очевидным во время их изучения. Действительно, как заметил профессор Сиджвик при основании Общества пси­хических исследований, поистине возмутительно то, что столь важные и частые факты до сих пор не служили предметом внимательного изучения. Возможности этой высшей жизни так многочис­ленны и разнообразны, что классифицировать их нелегко. Некото­рые общие типы выделяются с очевидной закономерностью, тем не менее каждый случай имеет свои особенности; и постоянно появля­ются исключения, которые часто бывает трудно подвести под эту классификацию.
Иногда наблюдающий теряет спокойствие, начиная рассмат­ривать явление скорее с субъективной точки зрения, чем с науч­ной; так он упускает подробности, которые могли бы иметь большое значение для проблемы, которую мы изучаем. Очень немногие люди знают, что должно быть предметом наблюдения, если они не изучали этот класс явлений специально; призрак относитель­но редко появляется перед тем, кто более всего хочет войти с ним в контакт. Поэтому получается, что в представлении многих людей факты, относящиеся к другому миру, беспрестанно путают­ся и они не делают ни малейшего усилия, чтобы отличить настоя­щий призрак от двойника, мыслеформы и астрального отпечатка.
Мы остановимся на всех этих пунктах по очереди, но начнём мы со случаев, относящихся к живым и показывающим, что душа может отделяться от тела. Рассмотрев несколько примеров такого временного разделения между человеком и его оболочкой, мы легче поймём, насколько естествен акт окончательного расставания с физическим телом, которое принадлежит нам в данной инкарнации. Для начала мы возьмём прекрасный пример, который нам сообщила известный медиум мадам Эсдеранс. В своей очень интересной автобиографии под названием “Страна Теней” она следующим образом описывает свои ощущения, когда ей в первый раз удалось сознательно покинуть своё физическое тело:
Первый проблеск высшей жизни.
“Это было в воскресенье, прекрасным летним утром. Я лежала на диване с книгой в руке, но мои мысли были заняты планами относительно практического осуществления некоторых опытов; поэтому я почти не смотрела в книгу. Я испытывала странную слабость, близкую к обморочному состоянию, и стра­ницы, которые я пыталась изучить, расплывались перед глазами. Теряла ли я сознание в тот момент, я не знаю. Всё потемнело передо мной и я была убеждена, что моя болезнь возвращается вновь. Я хотела позвать кого-нибудь, но вспомнила, что в этой части дома никого не было. Слабость исчезла почти немедленно, и я была рада, что никого не потревожила. Я бросила взгляд на книгу; она показалась до странности нечёткой и далёкой; я отдалилась от дивана, и тем не менее на нём кто-то был и держал книгу; кто бы это мог быть? Какое великолепное ощущение лёгкости и силы я испытывала! Слабость прошла, и вместо неё у меня поя­вилось великолепное, доселе неизвестное мне ощущение силы и энергии.
Во мне пробуждалась жизнь, искрящаяся, кипящая, стремя­щаяся по моим жилам подобно электрическим волнам. Всё тело было охвачено новой силой и ощущением безграничной свободы. Впервые я поняла, что значит жить! Комната казалась странной – такой маленькой, тесной и мрачной, и неясная фигура на ди­ване, чья она была? Что-то казалось мне в ней знакомым, у меня было смутное впечатление, что я уже видела её когда-то: но нужно было подчиниться этому непреодолимому ощущению сво­боды. Я не могла здесь оставаться, но куда же идти? Я напра­вилась к окну. Всё вокруг меня казалось до странного неотчёт­ливым! Казалось, стены надвигались на меня, а затем исчезли, но куда, я не могла понять.”
Я сам могу подтвердить великолепное ощущение блаженства, свободы, лёгкости и силы, которые наполняют человека, покида­ющего физическое тело, даже здоровое; а для того, чья физичес­кая оболочка слаба и больна, контраст должен быть ещё сильнее. Даже когда это ощущение становится привычным, человек всегда испытывает то же блаженство и очарование, устремляясь из тюрьмы на солнце этой высшей жизни, освобождаясь от слабости и ограничений физического тела, чтобы познать энергию и могу­щество.
Астральный визит.
Мистер Р. Д. Оуэн в своей книге “Шаги на границе другого мира” приводит очень хороший пример астрального визита, собрав сведения от заинтересованных лиц с обеих сторон, получив выписку из воспоминаний астральной гостьи, а затем проверив их рассказом дамы, которая имела этот визит. Путешественница в астрале, вероятно, забрала с собой только немного эфирной материи физического тела, т.к. она могла видеть самую плотную часть своего тела, лежащего рядом с мужем, и заметить, что оно казалось более бледным, чем последнее. Возможно её первой мыслью было то, что она умерла, и, по правде говоря, она не могла убедиться в противоположном, пока не проснулась утром следующего дня. Но в тот момент, изучив своё тело, она прошла сквозь стену и, к своему великому удивлению, сразу же оказалась в спальной своей подруги, которая жила на некотором расстоянии. Состоялся разговор, который подруга могла потом вспомнить, но вскоре после этого посетительница потеряла сознание или, по крайней мере, не могла припомнить дальнейшее, не зная как и когда она возвратилась в физическое тело.
Представляется, что в данном случае направление дви­жения астрального тела не диктовалось какими-то особыми причи­нами. Обычно такая прогулка имеет цель, и эту цель можно обнаружить.
Маки.
Один из моих молодых друзей недавно послал мне в письме маленький рассказ, который я привожу здесь: “Мои родители уехали на неделю. В это время моя младшая сестра Г. почувствовала себя плохо. Следующей ночью она проснулась, дрожа от холода, и обнаружила, что все простыни и одеяла были акку­ратно и совсем иначе разложены, чем в тот момент, когда она засыпала. То же повторялось три ночи подряд. Проснувшись на третью ночь, она увидела свою мать сидящей в ногах кровати, затем она видела, что её мать поднялась и вышла из комнаты. В ту же ночь разразилась ужасная буря, которая сломала маки, густо посаженные моим отцом в саду, перед домом. Когда же наша мать вернулась, мы узнали, что в течение трёх ночей ей снилось, что она поправляет простыни Г., а на третью ночь, как ей помнится, она спустилась по лестнице и подумала, прохо­дя по саду: “Какая жалость, что все эти маки так поломало.” Она заметила также, что входная дверь почему-то открывалась на себя.”
Этот случай ясно указывает на то, что главной дейст­вующей силой была материнская привязанность. Будучи в отсут­ствии, мать интуитивно почувствовала, что её ребёнок нездо­ров, и пришла к ней, чтобы её защитить, хотя нам нелегко понять, почему она перестилала простыни. На третью ночь она, очевидно, слегка материализовалась или взяла с собой большее количество эфирной материи, потому что была отчёт­ливо видима для ребёнка. Тот факт, что мать заметила незначи­тельную деталь относительно цветов, является маленьким штрихом, помогающим нам понять, что здесь идёт речь именно об астральном визите, а не о простом примере ясновидения. Даже замечание, сделанное мимоходом о входной двери, небезынтересно, поскольку это пример путаницы, часто возникающей в пер­вых переживаниях человека, не привыкшего к астральному зре­нию, для которого характерно видеть, так сказать, с обеих сторон одновременно, что часто даёт восприятие предметов в их зеркальном отражении.
Во всех этих случаях участники событий имели хорошо развитые психические способности, поскольку входили в контакт, не будучи особенно возбужденными. У многих людей эти способности заложены слишком глубоко, и их нелегко пробудить; тем не менее они могут появиться в случае великой опасности или большого горя.
Просьба о помощи в состоянии транса.
Замечательный случай подобного рода, происшедший с двумя духовными лицами из Оксфорда под инициалами В. и П., мы находим в кни­ге д-ра Ди “Видение и тени”. Первый был членом со­вета своего колледжа, а второй имел церковный приход в 18 ми­лях от города. Однажды ночью В. приснился очень ясный и очень печальный сон, который повторился два раза: его друг П. поя­вился перед ним очень испуганный, воскликнув, что его собираются похоронить. Утром следующего дня после завтрака В. сидел в своём кресле, когда услышал стук в дверь. “Входите!” – крик­нул он и услышал, как дверь открылась. Полагая, что это был слуга, он не поднимал глаза до тех пор, пока его ушей не дос­тиг шёпот, заставивший его содрогнуться. Это был голос его друга П.: “В., меня собираются похоронить”. Он вскочил, но не нашел в комнате никого – никто из слуг не приходил. Он немед­ленно отправился к другу и у его дома увидел похоронные дроги. Тело П. уже было закрыто в гробу, который был завинчен и готов к погребению. В. настоял на том, чтобы его открыли и категори­чески запретил устраивать похороны. Он велел положить тело в постель и сделать припарки. Наконец появились признаки возвра­щающейся жизни, и через несколько дней П. выздоровел После это­го он прожил ещё девять лет.
Заметим, что несчастный не мог войти в контакт с другом сразу, когда последний спал, т.е. тогда, когда его астральное тело было свободно от оков физического. Но непосредственно угрожающая опасность заставила его сделать большие усилия, и результатом была частичная материализация, позволившая ему производить физические звуки и таким образом привлечь внимание друга к своей критической ситуации.
Историй подобного рода можно было бы привести очень много, однако лучшей из них, вероятно, является рассказ Роберта Дейля Суэна в его книге “Шаги на границе дру­гого мира”. Он хорошо известен, но я цитирую его полностью, поскольку он представляет собой своего рода совершенный образец; и хотя каждая его деталь может найти свой эквивалент в других историях, я не знаю других рассказов, в которых они все были бы собраны воедино в столь драматической форме. Вот эта история:
Курс на норд-вест.
Роберт Брюс был старшим помощником на трёхмачтовой барже, совершающей рейс между Ливерпулем и Сент-Джоном (новый Брауншвейк). Во время одного из этих рейсов, когда судно уже пять или шесть недель держало курс на запад, приближаясь к восточной части Нью-фаундленской отмели, капитан и старший помощник поднялись в полдень на мостик, чтобы определить нап­равление; затем они оба спустились, чтобы рассчитать дневной курс.
Маленькая каюта капитана находилась непосредственно у кормы, и ведущая туда маленькая лестница шла поперёк судна. Прямо напротив этой лестницы, сразу же за маленькой квадрат­ной площадкой, находилась каюта старшего помощника. На эту пло­щадку выходили две двери, одна открывалась вовнутрь, в каюту капитана, дверь же каюты старпома открывалась на лестницу. В последней, обращенная к двери, стояла конторка, так что человек, сидящий за ней и смотрящий поверх своего плеча, мог видеть то, что происходило в каюте капитана. Старший помощник, будучи поглощён расчётами, резуль­таты которых не были такими, каких он ожидал, не следил за дей­ствиями капитана. Когда его расчёты были закончены, он восклик­нул не оборачиваясь: “Я нашел такую-то широту и такую-то долго­ту. Может ли это быть верно? А что у вас, капитан?”
Не получив ответа, он повторил вопрос и, бросив взгляд поверх плеча, увидел, что тот, кого он принимал за капитана, что-то старательно писал на грифельной доске. Ответа по-преж­нему не было. Тогда он поднялся, и в тот момент, когда он повернулся лицом к двери каюты капитана, силуэт, который он принимал за капитана, поднял голову и, к величайшему удивле­нию старшего помощника, оказался совершенно незнакомым чело­веком.
Брюс не был трусом, но под этим впечатлением и серьезным взглядом, устремлённым на него, он, вместо того чтобы оста­новиться и допросить того, кто оказался посторонним, стреми­тельно поднялся на капитанский мостик в состоянии столь явной тревоги, что внимание капитана было немедленно к нему привлечено: “Ну, мистер Брюс, что, чёрт возьми, с вами случилось?”
Брюс рассказал капитану об увиденном. Капитан спустился по лестнице, и старший помощник последовал за ним. Они осмотрели каюту. Там не было ни одной души.
Старший помощник взял грифельную доску: на ней чёткими, хорошо разборчивыми буквами были написаны следующие слова: “Берите курс на норд-вест”. Возвратившись в каюту после бесп­лодных поисков, капитан сказал:
- Мистер Брюс, что вы обо всём этом думаете?
- На Вашем месте я бы непременно так и сделал. В худшем случае мы потеряем всего нескольких часов.
- Ну ладно, посмотрим. Поднимитесь на мостик и дайте приказ идти на северо-запад. А потом, – добавил он, когда Брюс уже поднялся, чтобы идти, – позовите сигнальщика, и чтобы это был человек, которому можно доверять.
Эти приказы были приведены в исполнение. К трём часам сигнальщик сообщил о приближающемся айсберге, а вскоре – о чём-то, что он принял за корабль, совсем рядом с айсбергом.
Через бинокль капитан увидел судно, потерпевшее аварию, которое, очевидно, было охвачено льдом, с большим числом людей на борту. Немного спустя корабль лёг на дрейф, и были посланы шлюпки спасать потерпевших.
Это был корабль, шедший из Квебека в Ливерпуль, с пассажирами на борту. Он попал между льдов, был ими схвачен и уже несколько недель находился в самой критической ситуации. Его дно было раздавлено; фактически это был уже не корабль, а обломок; все запасы провизии и почти вся вода кончились. Экипаж и пассажиры потеряли всякую надежду на спасение, и тем больше была их благодарность за неожиданную помощь.
Когда один из людей, которых привезли в третьей шлюп­ке, поднялся на борт, старший помощник, бросив взгляд на его лицо, отступил в изумлении. Это было то самое лицо, которое смотрело на него из-за конторки капитана несколько часов назад.
Сначала он пытался себя убедить, что это была игра воображения, но чем внимательнее он присматривался к человеку, тем больше убеждался, что не обманывается. Было точное соответствие не только лица, но и фигуры, и одежды.
Когда истощённую команду с пассажирами накормили и устроили, а судно взяло прежний курс, старший помощник, отведя капитана в сторону, сказал:
- Капитан, один из пассажиров, спасённых нами, и есть тот человек, которого я видел в полдень сидящим за вашей конторкой.
Капитан потерпевшего кораблекрушение судна сказал:
- Этот господин (он указал на пассажира), будучи совершенно измучен, погрузился в глубокий сон или то, что казалось сном, незадолго до 12 часов дня. Спустя час или чуть больше он прос­нулся и сказал мне:
- Капитан, мы будем спасены ещё сегодня.
- Когда я спросил его, что позволяет ему так думать, он отве­тил мне, что ему приснилось, будто он находился на борту трёх­мачтового барка и что это судно теперь идет нам на помощь. Он описал мне его вид и оснастку, и, к нашему глубокому изумлению, ваше судно полностью соответствовало этому описанию, когда мы его увидели.
- Нет сомнения, – ответил другой капитан, – что слова, написанные на грифельной доске, независимо от того, каким обра­зом они оказались написанными, вам всем спасли жизнь. Мой курс в это время лежал на юго-запад. Я изменил его на северо-запад и поставил сигнальщика, чтобы он наблюдал за происходящим.
Как мы уже сказали, это история очень ценная, типич­ная и драматически сложная. Но она, конечно, не единственная в своём роде. В “Теософическом обозрении” мы находим следующее сообщение мадам Безант:
“Во время одного из моих многочисленных путешествий капитан одного судна поделился со мной некоторыми личными переживаниями, из которых наиболее интересной была история о человеке в непромокаемом плаще, с которого текла вода. Он оказался в каюте капитана и попросил его изменить курс, что­бы спасти потерпевших кораблекрушение. Капитан это сделал. Среди группы спасённых матросов он узнал того, кто был его гостем.” Далее она цитирует одну из наших газет, рассказывающую историю, которая очень напоминает историю Роберта Брюса. Она произошла с капитаном Веннером с брига “Мохавк”, маленького судна, торгую­щего с Вест-Индией.
Бриг “Мохавк”.
Рассказывают, что однажды ночью капитана разбудил человек в зелёной зюйдвестке, попросивший его изменить курс на юго-запад. Полагая, что это старший помощник послал кого-то, чтобы позвать его, он поторопился на мостик, но помощник заявил, что никого не посылал. Он возвратился в каюту, и явление повторилось. Он опять пошёл узнавать на мостик. Но когда таинственный человек появился в третий раз, повторив те же слова и предупредив, кроме того, что скоро будет поздно, если не поторопиться, капитан уступил и дал приказ изменить курс. Через некоторое время была замечена шлюпка с четырьмя людьми, один из которых был одет в зелёную зюйдвестку. Этому человеку прошлой ночью приснилось, что он три раза заходил в каюту капитана этого брига, умоляя его изменить курс так, чтобы спасти шлюпку с людьми.
Мы ничего не знали о происхождении этой истории, однако, если это неправда, то хорошо придумано.
Заметим, что во всех трёх случаях душа была вынуждена покинуть тело и совершить астральное путешествие не только вследствие острой необходимости, но и потому, что этому способствова­ли обстоятельства. В случае со священником П. транс физического тела был полный, в то время как во всех морских историях есть явные указания на то, что потерпевшие кораблекрушение находились в состоянии предельного истощения сил по причине ненастья и голо­да. Разумно предположить, что насильственный пост подобного рода вызывает некоторые эффекты, которые, как известно, достига­ются святыми и экстатиками в результате добровольного поста. Астральному телу, безусловно, легче освободиться в этих обстоя­тельствах, хотя они вовсе не являются лучшими для достижения такого результата; и нет сомнения, что явления, описанные выше, были отчасти возможны вследствие неблагоприятных обстоятельств.

Глава 10. Труд помощников

Иногда спрашивают: “Каковы же советы теософии относительно подготовки к смерти?” Как мы уже говорили, единственно эффективное приготовление – это хорошо прожитая жизнь. Что касается остального, то чем меньше мы будем волноваться из-за приближения смерти, тем лучше. Разумеется, хорошо приобрести глубокое знание всего учения, изложенного в наших трудах по данному вопросу, – не только для того, чтобы ясно знать, что делать в любых обстоятельствах, но также и для того, чтобы быть готовым спокойно действовать во всех непредвиденных случаях, будь то в нашей жизни или в жизни ушедших людей, кото­рым мы хотим помочь. Для нас очень важно привыкнуть к чувству, что смерть является совершенно естественным и нормальным событием. Надо научиться воспринимать её, рассматривать её не только без малейшего страха, но и с радостью, как кладущую на некоторое время конец усталости от физической жизни и открывающей жизнь высшего порядка, в которой возможности сделать полезную и благотворную работу во многих отношениях гораздо обширнее, чем на нашем плане.
Ясно, что чем глубже и точнее будут наши познания об астраль­ной жизни и её условиях, тем полезнее будет наша работа в качестве проводников друзей, опоры для тех, кто прошёл сквозь двери смерти, даже не узнав преимуществ подготовки к этой перемене. Следует рассмотреть различные случаи, когда наша помощь может быть необхо­димой. Следует учитывать, что нам, вероятно, придётся столкнуться с подобными случаями и мы должны быть наилучшим образом готовы к ним, потому что, начиная с сегодняшнего дня, мы можем во время сна искать среди умерших тех, кто нуждается в нашей помощи, таким обра­зом делая время от времени то, что может стать нашим основным заня­тием, когда мы расстанемся с этим телом.
Знакомая местность.
Если мы будем подготовлены, не будет ничего стран­ного или пугающего в тот час, когда придёт наша смерть. Мы только ещё раз перейдём на астральный план, как делали много раз до этого, и сразу окажемся в знакомом месте и среди друзей. Те, кому мы пыта­лись помочь во время сна (хотя этому значительно препятствовала необходимость постоянно возвращаться на физический план и таким образом прерывать на долгие часы наше общение с ними), будут привет­ствовать нас, прибывших на более длительное пребывание, с радостью. Там ничего нам не будет казаться странным, и мы без колебания и совершенно естественным образом станем продолжать привычную работу, помогая тем, для кого мы были и остаёмся могучей поддержкой. Распо­лагая большим временем, мы даже будем расширять поле нашей астраль­ной деятельности, оказывая услуги в гораздо большем масштабе, чем раньше.
Необходимость быть серьёзным.
Бедные души, попавшие в иной мир, не ведают о массе вещей, а многие другие удивляют и сбивают с толку, что объясняется вызывающим пре­небрежением церкви и её служителей по отношению к точным и разумным сведениям о загробной жизни. Некоторые люди с отчаянием цепляются за возможность вновь видеть и чувствовать физическую жизнь, потому что, не имея до сих пор никакой мысли, занятия, которые были бы нефизическими, они воспринимают всё, существующее вне физического мира, как пустое и нереальное и испытывают перед всем этим смутный страх, подобно тому как дети боятся темноты. Они не могут и не хотят пове­рить, что смерть их наконец настигла, они отчаянно борются против растущего убеждения, что это на самом деле так.
Прежде всего они нуждаются в том, чтобы их уверили и успокоили, но потом им нужно мягко, но настойчиво объяснять, что в этом новом состоянии подлинного счастья можно достичь, только полностью изменив ход мыслей и жизненные цели. Это требует долгого труда, и нередко они с отвращением отказываются начать его, впадая в уныние и бездеятельное существование, подобно тому, из которого помогли выйти врачу (случай, упомянутый в одной из предыдущих глав). Ревнивцы и скупцы тоже привязаны к земле и ещё больше нуждаются в помощи, однако, как правило, они столь упорно сопротивляются голосу рас­судка или здравого смысла, что сделать для них что-то значительное удаётся редко.
Другие остаются в тесном контакте с землёй и её делами сов­сем по другой причине – они испытывают чувство ответственности за какой-нибудь неисполненный долг. Довольно многие люди считают, что они несправедливо составили своё завещание, и т.к. благодаря астральным условиям они имеют возможность рассмотреть этот вопрос более внимательно, их часто начинает мучить сожаление и они тратят много времени в тщетных усилиях исправить последствия совершенного. Созда­ётся также впечатление, что у многих людей в жизни был какой-то сек­рет – как правило позорный – и если они умирают, не поведав его кому-ни­будь, они часто тяготятся этим грузом, висящим на их совести, хотя во время земной жизни он вовсе не казался им столь тяжёлым. Иногда бы­вает так, что пропадают важные бумаги и только умерший знает, где их найти; иногда это деньги, спрятанные в неизвестном месте, в кото­рых срочно нуждаются близкие, и умерший страстно желает открыть им секрет. В некоторых случаях осо­бые обстоятельства позволяют помощнику принять участие в земных делах и тем самым удовлетворить до некоторой степени желание умершего, осво­бодив его от чувства ответственности. Но чаще всего ему лучше объяс­нить, что возможность что-либо исправить уже потеряна, что оплакивать её нет смысла, нужно всё время убеждать его распроститься с мыслями о земле и извлечь наибольшую пользу из новой жизни.
Самым печальным бывает случай, когда в момент смерти покидаю­щий землю питает к кому-нибудь недобрые чувства. Иногда бывает так, что он осознаёт свою ошибку, это заставляет его сожалеть о своих чувствах или поступках и даёт ему большое удовольствие пересмотреть их, насколько это возможно. Но, к сожалению, бывает и так, что чувства независимости и жажда мести остаются живы и после смерти, и умерший хочет тогда сохранить контакт с земной жизнью не для того, чтобы помочь, а чтобы вредить, как очевидно из нескольких примеров, приведённых ранее.
После смерти могут оставаться живыми и другие чувства. Я пом­ню случай одной бедной женщины, которую смерть настигла на борту корабля во время пожара. Она не смогла покинуть свою каюту и была охвачена ужасом, хотя на самом деле смерть её не была мучительной, поскольку она погибла от удушья задолго до того, как огонь достиг её тела. Через несколько часов после смерти она всё ещё пребывала в том же состоянии ужаса; она не сознавала, что умерла, всё время представляя себя в каюте, полной огня. На самом деле это был случай истерии, и такие, естественно, происходят редко, однако среди неосве­домлённых людей страх и беспокойство, к сожалению, столь распростра­нены, что успокаивать, уверять, объяснять есть главная работа помощников.
Те, кто задерживается в силу альтруизма.
Есть люди, которые по своему желанию продолжают жить на низших уровнях астрального плана, оставаясь в самом тесном контакте с земной жизнью не потому, что они привязаны к ней или охвачены эгоистическим стремлением, а единственно из-за своей любви к другому. Пример этому – супруг, о котором мы говорили в четвёртой главе. Известен ещё более удивительный случай, он касается человека, часто принимаю­щего участие в спиритических сеансах. Его земная жизнь была запятна­на жестокостью и преступлением, и только после смерти он осознал весь ужас своих поступков: полный раскаяния, он стал искать доброе дело, совершая которое, он мог бы искупить причинённое им зло. Ему пришло на ум (а может быть, эта мысль ему была подсказана кем-то более продвинутым), что, поскольку своей земной жизнью он заслужил очень длительное пребывание на низших уровнях астрального плана, он, вероя­тно, мог бы использовать сами эти условия так, чтобы помочь другим, превращая таким образом своё проклятие в благо для других. Итак, он посвятил себя непрерывному труду, с неутомимым упорством стараясь доказать человечеству реальность жизни после смерти, и нет сомнения в том, что ему удалось убедить сотни скорбящих.
Помощь есть долг.
Мы уже достаточно говорили о том, как необходима работа помощников. Во время сна, так же как и после смерти, мы не можем сделать лучше, чем посвятить всю нашу жизнь, насколько это возможно, делу сострадания и милосердия. Работы хватает всем; каждый, кто способен мыслить, способен и помогать, как я подробно объяснял в книге, специально посвящённой этому вопросу. Мы не только должны, по мере своих возможностей, участвовать в работе помощников, но мы должны, помимо этого, делать всё от нас зависящее, чтобы помочь им преодолеть трудности, возникающие на их пути. Естественно, что самые большие трудности связаны с отношением умер­ших – с их эгоизмом, цепляющимся за земную жизнь. Но всё это только непосредственный результат невежества во время земной жизни, и лучший способ бороться с ним состоит в том, чтобы не терять, насколько это возможно, ни одного подходящего случая распространять учение теософии.
Другое серьёзное препятствие, с которым сталкиваются на своём пути желающие помочь умершим, заключается в их религиозных представ­лениях, ужас и глупость которых висят грузом на очень многих. С другой стороны, многие трудности, хотя и вполне устранимые, имеют своим источником эгоистическую и неразумную печаль оставшихся в живых. Но в каждом из этих случаев спасительное средство одно и то же – знание всех этих вопросов поможет живым справиться со своим го­рем, а умершим – со своим отчаянием. Поэтому для нас, знающих эти истины, распространять их есть действительно святой долг. Но при всём том это долг, который следует выполнять с величайшим тактом. Разумеется, что не желательно и не полезно внушать теософию упрям­цам. Такой метод скорее приведёт к отвращению, чем заинтересует наших слушателей. Можно судить об этом по тому чувству, которое вы­зывает в нас незнакомец, хотя и полный благих намерений, но недели­катный, когда он спрашивает нас, позаботились ли мы о спасении своей души. Но, безусловно, долг каждого, кого достигает этот прекрасный свет, – стать способным передавать его лучи другому.
Он должен изучить вопрос настолько досконально, чтобы быть способ­ным объяснить подлинное положение вещей относительно данной проблемы, когда это необходимо; он должен быть готов ответить на любой разум­ный вопрос о теософии, который ему могут задать. Несомненно, что рано или поздно к нему обратится человек, потерявший друга или родственника и попросит у него поддержки и объяснений; его роль состоит в том, чтобы быть готовым исчерпывающим образом ответить на заданные вопросы и использовать эту возможность, чтобы объяснять и другим правильное отношение к смерти и последующей жизни. Таким образом, скрашивая их горестное состояние и расширяя их познания, он облегчает работу того, кто помогает душам, уже ушедшим в другую жизнь. Он подготовит их также к пониманию и правильному взгляду на смерть, которая рано или поздно приходит ко всем. Наша теософия – это настоящее евангелие – весть о счастье для всех, послание, извещение, что смерти не существует. Это еван­гелие, которым поистине освещаются жизнь и бессмертие. И наш долг, так же как удовольствие и привилегия, – распространять это знание среди тех, кто готов его воспринять.
Расширение возможностей.
Хотя жизнь после смерти в значительной степени обусловлена предыдущим земным существованием, было бы, тем не менее, большим заблуждением считать её исключительно жизнью, состоящей из последствий. Без сомнения, она не будет ничем иным для того, кто слепо принимает перегруппировку и новую среду. Но всё будет совсем иначе у того, кто что-то понимает в новом плане и в воз­можностях, которые он предоставляет. Разумеется, что там можно совершить как много добра, так и много зла. Нам нужно научиться очень многому, для тех, кто желает трудиться, поле деятельности там бесконечно. Естественно, что заурядный человек этого не знает. В течение земной жизни его мысли имели главным образом эгоцентрический характер; они имеют тенденцию оставать­ся таковыми и далее. Иногда всё-таки он постепенно начинает видеть вещи в их подлинном свете, понимать, что до сих пор он растрачивал своё время зря. В этом случае он, возможно, честно старается лучше исполь­зовать остаток жизни. В некоторых случаях смерть бывает счастли­вой переменой во всём мировоззрении индивидуума. Бывает, что дурной человек, чья жизнь протекла обычно, очень быстро преобразуется, пробуждаясь к более высоким и обширным возможностям, а хороший человек становится гораздо лучше и полезнее, чем когда-либо раньше.
Восхитительный случай.
Мы проиллюстрируем сказанное выше случаем с двумя молоды­ми девушками, умершими внезапно в возрасте 18 и 16 лет. В своей земной жизни они были хорошими детьми в обычном смысле слова – добрыми, ласковыми, полными хороших намерений, однако они любили, чтобы ими восхищались и чтобы им дарили украшения, как это свойственно молодым девушкам. Они с живым интересом ожидали всех удовольствий, которые, казалось, обещала им жизнь.
Неожиданная смерть сначала привела их в некоторое недоу­мение, и им несколько трудно было приспособиться к новой среде; однако, войдя в контакт с группой невидимых помощников, они загорелись пламенным энтузиазмом по отношению к своей задаче и стали выполнять её от всего сердца. Смерть в расцвете юности несомненно открывает перед ними довольно долгую астральную жизнь, но они безусловно извлекут из неё наибольшую пользу.
Возможно, что многие их друзья, чьё представление о вещах поверхностно, глубоко сожалели о том, что они умерли та­кими молодыми, потеряв в перспективе блестящую, как они говорили, жизнь; тогда как на самом деле их положение не могло бы быть более выгодным, поскольку в этой новой и высшей жизни они делают за один год больше, чем за 30 лет физической жизни и результаты их работы гораздо богаче тех, которых можно было достичь на земле. В физической жизни их время обязательно израсходовалось бы на разные дела, они несомненно научились бы посвящать часть его доброму и полезному, однако большая часть времени неизбежно растрачивалась бы в банальностях, составляющих столь значи­тельную долю нашей низшей формы существования. Теперь же ни одно мгновение не проходит зря; не чувствуя больше ни усталости, ни боли, они победно шествуют по пути прогресса, просто потому, что ни минуты не думают о себе, а исключительно о тысячах существ, которым они могут дать помощь и утешение.
Итак, мы видим, что астральная жизнь есть на самом деле жизнь прогресса, в чём мы, конечно, можем быть уверенными, поскольку прогресс является правилом божественного плана. Как здесь, так и там наше продвижение вперёд в точности соответствует нашей ступени развития. Раб желаний может прогрессировать, только используя свои желания, и это лучшее, что он может сделать на своей ступени эволюции. Но человек, добрый и самоотверженный по своей природе, учится многому, выполняя работу, на которую он способен в этой астральной жизни. И когда он вернётся на землю, он приобретёт многие способности и качества благодаря постоянному и бескорыстному усилию, наполнявшему его жизнь в астральном мире.
Встреча с друзьями беспрестанно.
Нам не переставая задают такой вопрос о жизни в загроб­ном мире: “Найдём ли мы наших друзей и узнаем ли их?”. Конечно, да, потому что они изменятся не более, чем мы; отчего же их тогда не узнать? Привязанность остаётся, притягивая людей друг к другу, однако в астральном мире она становится крепче. Правда и то, что если любимый человек покинул землю уже давно, он может уже подняться выше астрального плана. В этом случае нам нужно ждать, и мы достигнем этого уровня, чтобы при­соединиться к нему. Как только это будет сделано, наш друг будет принадлежать нам с такой безраздельностью, какую мы не можем даже себе представить в нашей теперешней жизни. Будьте уверены в одном: те, кого мы любили, для нас не потеряны. Если мы привыкли относиться к смерти просто как к двери, открывающейся в более содержательную и полную жизнь, смерть друга также примет совершенно иной аспект. Мы уже не будем в такой степени испытывать чувство разлуки, ибо мы знаем, прежде всего, что души людей разлучить невозмож­но и что это душа нашего друга, которую мы любим, а не внеш­няя оболочка, т.е. сам человек, а не его одежда. Затем мы откроем для себя, что разлуки нет и на более низких подпланах. Наш друг продолжает быть с нами даже с физической точки зрения. Он здесь, на земле, не где-то далеко в неопределённом раю, в надзвездном мире, а совсем рядом с нами, способный чувствовать нашу привязанность и отвечать на неё. Во многих случаях он даже способен следовать нашему чувству и совершен­но ясно видеть большую часть наших мыслей. Каждую ночь мы бы­ваем с ним во время сна, и если мы умрём вскоре после него, мы сразу же встретимся с ним на астральном плане. Если мы переживём его на много лет, мы встретимся с ними в небесной жизни. Но во всех случаях союз обеспечен, когда существует привязанность. Ибо любовь есть одна из величайших сил вселенной как в жизни, так и после смерти.
Этот вопрос, конечно, стоит изучить досконально, так как знание истины освобождает от всякого страха смерти, и наша жизнь становится легче от того, что мы понимаем её цель и содержание. Тем, кто прожил настоящую неэгоистическую жизнь, смерть не несет никаких страданий, а лишь только радость. Старое латинское выражение дословно соответ­ствует истине: смерть есть дверь в жизнь. Она действительно ведет к более полной и высокой жизни. По другую сторону могилы действует тот же закон божественной справедливости; там, как и здесь, мы можем доверять действию этого закона в отношении тех, кого мы любим. Лишь только мы поймём вечность жизни, наши заблуждения исчезнут и мы станем видеть вещи в их подлинном свете. Смерть больше не будет для нас властелином, угрожающим всякими ужасами, она станет лучезарным ангелом эволю­ции, потому что мы знаем, что умереть – значит лишь снять ста­рый плащ, чтобы надеть новый, говоря себе: “Сегодня я надену этот”. “Так наш дух радостно сбрасывает с себя одеяние из пло­ти и переходит в новую жизнь, которая даруется ему”. (Небесная песня Эдвина Арнольда).

ГЛАВА 9. РАСШИРЕНИЕ СОЗНАНИЯ

У этого высшего мира есть одна особенность, о которой следует всегда помнить, если мы хотим представить его в своём воображении, – это то, что там снимается одно из ограниче­ний, наложенных на наше сознание. В нашей физической жизни наше сознание отражает только трёхмерное пространство – не потому, что во вселенной существуют лишь три измерения, а потому, что физический мозг организован так, чтобы в нормальном состоянии воспринимать только эти три. На самом деле мы живём в простран­стве многих измерений, и пределы, наложенные на наше понимание пространства, на разных ступенях эволюции всегда присущи нашему сознанию, поэтому на самом деле они субъективны. Мы видим то, что мы способны видеть, но вне этого существует ещё бесконечно много неизвестных нам вещей. На астральном плане мы бываем ещё слишком далеки от полного осознания божественных способностей, присущих человеку, но, по крайней мере, мы уже на ступень ближе к этой реализации, потому что одно ограничение уже исчезло.
И сама эта перемена, какой бы незначительной она ни каза­лась по сравнению с тем, что находится выше, настолько велика с точки зрения физического плана, что нам трудно даже в очень малой частице понять её значение. Никакое описание не может дать о ней представление, ибо эту идею нельзя выразить физическим языком. Единственное, что можно сделать, – это указать основные пункты так, чтобы человек, имеющий какой-то опыт этого состоя­ния, сделал вывод об остальном; но тот, у кого ещё нет даже элементарного представления об этой перемене, может получить об этом только очень неполное представление. Когда мы смотрим на картину, изображающую пейзаж, мы судим о нём как о представляющем реаль­ность, но это только в случае, если мы видели другие пейзажи, и, зная их общие черты, мы можем дополнить его тем, чего ему не хватает. Но если эту картину показать тому, кто никогда не видел настоящего пейзажа, он никогда не сможет иметь понятия о том, как всё выглядит в природе. На самом деле пейзаж обманывает нас почти во всех своих деталях: его линии и углы не могут воспроизводить в точности то, что изображают, поскольку он написан не так, как выглядит на самом деле, а только каким он кажется человеку с определённой точки зрения. Если бы мы не были способны понимать законы перспективы, мы бы не получи­ли точного представления о различных предметах, на нем изобра­жённых. Совершенно таким же образом, хотя с лучшими намерениями и более открытым сознанием, мы часто получаем ложные представле­ния о таинственных планах природы, исходя из имеющихся описаний. Здесь нисколько не виноваты ни мы, ни люди, дающие эти описания. Всё объясняется просто трудностью, присущей данному предмету.
Лучший способ понимания.
За отсутствием подлинного астрального зрения, изучение четвертого измерения есть лучший из известных мне способов составить себе представление об уникальных условиях астрального плана. С его помощь физический мозг может постичь простейшие формы этого высшего пространственного порядка. Вне всякого сомнения, это предполагает усилие со стороны физического мозга, поскольку в этом случае мы полностью отходим от его обычных процессов и требуем от него развития новых способ­ностей. И всё же здоровый мозг выполнит это требование, и в той степени, в какой он преуспеет, он позволит нам получить хотя бы частичное представление о реальных астральных формах, а результатом обязательно будет более обширное поле для мысли и более глубокое представление о подлинном значении жизни и пространства. Такой метод приобретения более высокого понятия не доступен всем в равной степени. Для некоторых это увлека­тельное исследование, общие принципы которого они постигают очень быстро; другим всё кажется совершенно непонятным, и они не могут поверить, что когда-нибудь будут в состоянии нау­читься понимать эту область явлений.
Этот вопрос можно изучать по-разному. Лично у меня инте­рес к нему возник при чтении научных романов Хинтона, и на последующих нескольких страницах я постараюсь изложить неко­торые его идеи по данной проблеме. Если, сделав это, я смогу заинтересовать некоторых читателей настолько, что они станут сами изучать книги Хинтона, я уверен, что их усилия полностью компенсируются.
Сам мистер Хинтон не рассматривает этот вопрос как путь к пониманию астрального плана; по правде говоря, я сомневаюсь, что он верит только в астральный план. В нём он видит лишь высшее представление о физическом пространстве, истину, существующую в физическом мире, которую должны признать те, кто собирается изучать эту область достаточно глубоко. Хинтон несомненно прав, но существует нечто гораздо большее, и если абсолютно верно то, что физическое пространство имеет больше измерений, чем нам известно, то верно и то, что астральный мир пронизывает физический и что благодаря этому мы можем научиться кое-что понимать в этом мире. Конечно, я не могу гарантировать, что у каждого изучающего четвертое измерение этим способом раскроется астральное зрение, хотя есть люди, которым кое-что удалось именно посредством такого метода; но несомненно то, что внимательное изучение данной области позволит составить более ясное представление об этом вопросе и о связанных с ним идеях.
Наша ограниченность.
Наше представление о пространстве содержит в себе идею предела – это факт, который признается великими восточными мыс­лителями, которые часто говорят о сознании, преодолевающем время и пространство. Последние рассматриваются ими лишь как границы нашего сознания, а не как действительно существующая необходимость. Нелегко втолковать эту мысль тем, кто не помнит, что когда-то их сознание переходило физический план; но все, кто смог поднять своё сознание до высших планов приро­ды, знают, что существует уровень, за которым время и пространство в том виде, как их знаем мы, не существуют. Здесь, внизу, на физическом плане, где имеется этот предел, называемый пространством, мы представляем его заключённым в трёх измерениях. Нам известны только длина, ширина и высота, и мы не способны мыслить в направлении, которое не выражается с помощью этих трёх измерений. Иначе говоря, любое движение, которое мы способны постичь, может рассматриваться в виде сум­мы трёх движений. Например, если мы хотим в комнате переставить предмет с одного места на другое, мы можем это сделать, сочетая три движения по прямым линиям в трёх направлениях, каждое из которых образует прямой угол с двумя другими. Представим сначала, что наш предмет лежит на земле; с помощью двух движений под прямым углом (по отношению друг к другу) мы можем перенести предмет в любую точку. Теперь нам остается только поднять его по прямой линии и под прямым углом к двум предыдущим; и вот желаемое положение достигну­то.
Обычно физическое сознание не может представить другого направления, которое было бы перпендикулярно трем известным, но это не доказывает, что оно не существует; это лишь подтверждает, что оно непостижимо для нашего интеллекта.
Жизнь в двух измерениях.
Единственный способ научиться что-либо понимать в этой облас­ти – это рассуждать по законам аналогии, представив для нача­ла существо, чьё сознание более ограничено, чем наше. Мы можем воспринимать три измерения; вообразим себе существо, которое может воспринимать только два. Представим себе такого микроба, который живёт на поверхности бумажного листа. Этот листок бумаги может казаться ему целым миром, и мы предположим, что его жизнь строго ограничена поверхностью листа. Он не только никогда не может покинуть по­верхность (подняться над ней или погрузиться в сам лист), но он также не может иметь ни малейшего понятия о значении наших выражений “вверху” и “внизу”. И хотя он живёт только на поверх­ности, он не знает, что такое поверхность. Для него эта площадь – есть мир, в котором он живёт. Представьте, что это существо может рассуждать; могло ли оно каким-либо образом получить представление о третьем измерении, выраженное в словах “вверху” и “внизу”, которое ему совершенно невидимо и находится вне всякой реальности, которую он только способен представить? Посмотрим, какие преграды стояли бы на его пути, если бы он хотел получить это представление, и какими бы ему показались предметы с тремя измерениями.
Заметьте сначала, что эта проблема не рассматривает измерение как таковое. Мы могли бы точно так же представить, что наш лист бумаги имеет несколько километров в длину и что в этом случае микроб мог бы быть значительно больше. Раз уж это существо не толще молекулы и не подозревает об этом, его мир может иметь любую протяжённость, какая нам вздумается. Заметим, что линия, прове­дённая на бумаге, будет для него непреодолимым препятствием. Если мы проведём линию с одного конца листа на другой, она разделит мир микроба на две определённые части, и в его представлении он никак не сможет перейти из одной части в другую, пос­кольку проведенная на бумаге чернильная линия во много раз больше его. Микроб будет в полном неведении о том, что происходит по другую сторону этой линии.
Из нашего пространства трёх измерений перенесём взгляд на мир, в котором живёт наш микроб. Мы легко могли бы вызывать явления, которые для него показались бы чудесными. Мы могли бы взять предмет из “другого мира”, перенести его через линию и положить его в мире микроба. Для него это было бы явление, которое он совершенно не мог бы объяснить. Если вок­руг этого маленького существа мы нарисуем квадрат, он окажется в пространстве, ограниченном во всех направлениях, какие ему известны. Для него невероятно представить, что какое-то существо или какой-то предмет может проникнуть в этот квадрат сверху, не проходя через одну из его границ. Тем не менее мы очень легко могли бы заставить появиться рядом с ним предмет или существо и оставить его там достаточно долго, чтобы микроб убедился в его абсолютной реальности, а затем заставить его исчезнуть так же внезапно, как он и появился. Меньший квадрат, фигура какой-нибудь формы была бы для него закрытой коробкой, в то время как для нас никакой сейф подобной конструкции не был бы навсегда закрытым, поскольку мы всегда рассматриваем его и приближаемся к нему сов­сем иным образом, который для микроба абсолютно непостижим, и тем не менее мы каждую секунду можем переменить что-нибудь в его мире необъяснимым для него образом.
Нам не стоило бы никаких усилий полностью разрушить его представления о расстоянии. Предположим, что мы отмечаем точку у одного края бумаги и другую – у противоположного. Для него между этими точками заключена вся ширина мира, и он не может перемес­титься из одного края в другой иначе, как совершив путешествие с одного конца поверхности на другой. Мы, благодаря нашему знаком­ству с третьим измерением, можем сложить бумагу и тем самым приблизить точки друг к другу, мы также можем их совместить. Вспомните, что это существо абсолютно не подозревает, что его мир можно свернуть, поскольку, чтобы это сделать, мы должны переместиться в прост­ранстве, что на данном этапе для него непостижимо. Поэтому он считает, что место, которое находится для него на другом конце мира (он может это доказать, отправившись туда обычным образом), не может вдруг оказаться рядом с ним. Итак, для него совершится чудо, нечто превышающее и явно противоречащее всем законам природы, которые ему известны. Очевидно, что, благодаря нашему знанию трёх измерений, мы можем сыграть любую шутку с существом, которому известны только два.
Любопытно то, что подобные шутки можно сыграть также и с нами, что и происходит постоянно. Все, кто занимался спиритизмом и его явлениями, знают, что во время сеансов часто происходят вещи, подобные тем, которые я описывал. Нередко из закрытой коробки достается предмет или же пришедшее к нам существо пока­зывает, что для него коробка не закрыта, прочитав то, что на­писано внутри. Часто кто-нибудь появляется рядом с нами, а затем необъяснимым для нас образом исчезает. Очевидно, что для нас способом объяснения таких явлений было бы предположить суще­ствование четвёртого измерения, относящегося к трёхмерному пространству так же, как наше – к двумерному. Если такое измерение реально, то существо, пользующееся им и понимающее его законы, может обращаться с нами точно так же, как мы могли бы обратиться с микробом из двумерного пространства, и совершать на наших глазах многие чудеса, никоим образом не противореча естественным законам, которые оно знает в совершенстве.
С точки зрения математики.
Рассмотрим вопрос с другой точки зрения. Предположим, что мы имеем линию длиной в два дюйма. Если дюйм является нашей единицей длины, мы можем обозначить эту линию числом 2. Соглас­но законам геометрии, эта линия получена в результате перемещения точки в определённом направлении; если мы теперь изменим положение линии в направлении, перпендикулярном ей самой, на рассто­яние в 2 дюйма, тогда посредством этого видения мы получим квадрат, который можно математически обозначать числом 22. Если теперь мы изменим положение этого квадрата под прямым углом к нему самому на расстояние в 2 дюйма, то получим куб, который можно математи­чески представить как 23. Вот мы имеем три фигуры, образованные соответствующими друг другу движениями. Точка даёт линию, линия – квадрат, квадрат даёт куб; эти три фигуры соответствуют в гео­метрии математическим числам 2, 22,23.
Геометрически мы не можем продолжать эту серию операций, но в математике мы можем возвести число в четвёртую и любую другую степень. И каждое из этих математических выражений могло бы иметь своё представление в реальной пространственной геометрии. Какой была бы тогда форма геометрического тела, соответствующе­го 24, 25, 26?
Так как это тело мы не можем представить в материи, то должны попытаться сделать это в нашем воображении. Пытаться изучать эту фигуру значит пытаться достичь знания четвертого измерения. Но чтобы понять особенности нашей проблемы, мы должны следовать методу, с помощью которого была получена каждая из уже известных нам фигур.
Нам известно совершенно точно, что поверхность квадрата, сторона которого равна 2, равняется 22, но единица, служащая для измерения квадрата, отлична от единицы, используемой для линии. Мы говорим о линии в 2 дюйма длиной, а когда хотим указать размер квадрата, то умножаем число 2 само на себя. Но вы понимаете, что единица, посредством которой мы выражаем размер квадрата, совсем иная. Это не мера длины в дюймах, а квадратный дюйм, и любое число единиц первой категории никогда не может отдать одну единицу второй категории, ибо в определении линии говорится, что она обладает длиной без ширины; следовательно, любое чис­ло математических линий никогда бы не могло составить квадрат, так как они не имеют ширины. Очевидно, из этого также следует, что никто никогда не видел настоящую линию, ибо то, что не имеет ширины, для нас невидимо. Поэтому все проводимые нами линии неточны и не выражают математического понятия линии.
То же самое верно для квадрата, который производит куб, смещаясь под прямым углом по отношению к самому себе. Наше опре­деление квадрата различает в нем длину и ширину, но не толщину; поэтому любое число квадратов, наложенных друг на друга, никогда не смогут образовать куб. Если мы хотим измерить куб, мы должны умножить число два раза само на себя, но тогда нужно, чтобы используемая единица принадлежала к новому измерению. Это не может быть ни дюйм, ни квадратный дюйм – нужно, чтобы это был кубический дюйм. Так мы видим, что для каждого нового намере­ния мы имеем совершенно новую единицу и что мера, применяющаяся в более высоком измерении, никогда не может выражаться через еди­ницы меры более низкого измерения.
Второй момент, который следует рассмотреть, заключается в том, что, когда мы перемещаем одну фигуру, чтобы получить но­вую, каждая точка первой фигуры должна давать соответствующую ей линию. Когда мы перемещаем линию под прямым углом, чтобы получить квадрат, мы должны предположить, что не только концы ее дают новые линии. Каждая точка на всем протяжении этой линии тоже перемещается и посредством этого перемещения проводит новую линию. Точно так же, когда мы посредством перемещения квад­рата получаем куб, это не просто перемещаются четыре линии, которые описывают квадрат, но каждая точка на всей поверхности квадрата, принимая участие в образовании куба, должна совершать движение, соответствующее прямому углу с поверхностью упомянутого квадрата. Вспомните, что квадрат не состоит просто исключительно из четырех линий, кото­рые мы проводим, чтобы обозначить его пределы, но что поверхность в целом, заключенная внутри этих линий, есть квадрат. Заметьте еще, что, когда мы поднимаемся до более высокого измерения, нам открыта любая внутренняя точка более низкой фигуры, поскольку мы смотрим на неё таким образом, что ни одна из точек этой фигуры не может закрывать другую.
Когда мы применяем все эти данные к перемещению куба, которое происходит под прямым углом к другим измерениям куба, то какой вид будет у этой фигуры? Первое, что следует понимать, это то, что новая фигура, какой бы она ни была, не может измеряться какой-либо известной нам мерой. Любое число кубов никогда бы не могло составить такую фигуру, поскольку она обладает четвёртым измерением, и сама единица измерения должна быть совершенно иной природы.
Тессеракт.
В заключение и посредством строгого рассуждения Хинтон получает некоторые факты относительно новой фигуры, которой он даёт имя тессеракт. Он объясняет нам, что она должна иметь шестнадцать вершин, тридцать два ребра и двадцать четыре грани. При этом она должна быть ограничена восемью кубами, так же как линия ограничена двумя точками, квадрат – четырьмя линиями, куб – шестью гранями, в то время как всего у куба двенадцать ребер и восемь вершин.
Предположим, что такая фигура существует на самом деле и что мы ее видим. Какое впечатление произведет она на наши чувства? Мы явно не могли бы увидеть ее иначе, чем куб. Чтобы понять, почему это так, еще раз подумаем о нашем мик­робе, живущем в своем двумерном пространстве. Предположим, что на поверхности его мира мы поместили куб. Для него это будет ещё одно таинственное явление – что-то вроде материализации; но каким он будет выглядеть для него? Он сможет видеть только ту часть куба, которая соприкасается с его поверхностью, а следовательно, он, очевидно, воспримет его как квадрат. Он может представить себе пред­мет только в той форме, которая обусловлена границами его собственного сознания. Это высший момент в его понимании, поскольку он никоим образом не мог бы постичь того, что мы понимаем под кубом. И мы, на нашем физическом плане, видели бы тессеракт не иначе, как куб.
Тогда каким же образом, с нашим ограниченным сознанием, мы могли бы постичь идею этой фигуры в её настоящей форме? Те, кто занимался эмбриологией, знают, как изучается эмбрион в его различных состояниях. Например, изучающий берёт яйца с разной степенью инкубации и режет их на очень мелкие кусочки, рассматривая затем эти части под микроскопом. В каждом сечении имеется только очень маленькая часть эмбриона – она так мала, что её можно рассматривать почти как имеющую только два измерения. Но сопоставляя данные всех этих сечений, он получает – пос­редством этих образов в двух измерениях – форму эмбриона, имеющего три измерения. Таким же образом, если мы хотим передать существу из двумерного пространства идею предмета с тремя измерениями, мы должны это сделать посредством серии двумерных сечений; затем ему придётся соединить в своём воображении все эти части таким образом, чтобы получить что-то, выходящее за рамки его нормального понимания. Вот что нужно сделать нам, если мы хотим представить себе фигуры с четырьмя измерениями. Мы думаем о серии сечений и пытаемся их соединить в своём воображении; и части эти всегда будут для нас фигурами с тремя измерениями, такими как куб.
Нам кажется, что мы окружены предметами с тремя измерениями. Но если четырёхмерное пространство существует, то тогда некоторые из них или все могут иметь четыре измерения, в то время как мы видим только ту их часть, которая в нашей ограниченности нам доступна. Напри­мер, все нам подобные существа могут иметь четыре измерения. В каждом из них поэтому может быть что-то, чего мы не можем даже видеть (и мы знаем из других источников, что это так). Очень заурядный человек на нашем плане, возможно, показался бы гораздо более развитым тому, кто способен видеть в других измерениях, а следовательно, видеть ту часть человека, которая называется душой.
В своих книгах Хинтон приводит очень хорошие примеры воз­можностей, которые представляет мир с четырьмя измерениями. Я поста­раюсь воспроизвести один из них, хотя для того, чтобы понять его до конца, необходима значительная и упорная концентрация мысли.
Прекрасная аналогия.
Нам нужно ещё раз возвратиться к нашему микробу с двумя измере­ниями; но предположим на этот раз, что вместо того, чтобы жить на поверхности бумажного листа, он живёт на маленьком листочке воска. Представим теперь, что через этот листок мы протягиваем нить, держа её перпендикулярно: одна рука над поверхностью листка, а другая под ним. Если, держа нить натянутой и перпендикулярной, мы заставим её подниматься или спускаться через воск, микроб не сможет понять её движение. Он не сможет увидеть ничего, кроме дырки в поверхности, на которой он обитает и той части нити, которая заполняет эту дырку в данный момент. Если бы нить была не одинакова по толщине или её не­которые части были бы окрашены по-разному, микроб мог бы сознавать изменение размера или цвета видимой части. Получить представление о всей нити для него было бы совершенно невозможно. Если бы через лист мы продели конус вершиной вперёд, то ему показалось бы, что он видит маленький круг, появившийся внезапно и совершенно непонятным образом. Этот круг будет без конца расти и затем исчезнет так же вне­запно и таинственно, как и появился. Микроб не мог бы понять, что этапы его развития, которые непременно показались бы ему последова­тельными во времени, на самом деле есть только различные части цело­го, одновременно существующие в пространстве, которое превосходит его собственное.
Но представьте теперь, что мы держим нить не перпендикулярно, а с наклоном в 45°, всё время натягивая её руками. Если теперь мы снова приведём нить в вертикальное положение, в поверхности воска будет уже не дыра, а щель. Если мы сообщим воску способность вновь соединяться после того, как он был разрезан нитью, то наше движение будет делать в листе перемещающуюся дыру. Её движение будет быстрым, если угол наклона нити к поверхности большой; и движение будет стано­виться всё медленнее по мере того, как наклон нити будет приближать­ся к вертикали. Но для нашего микроба это будет всё время движущая­ся дыра или, скорее, движение частиц, которые заполняют дыру; и, естественно, единственное предположение, которое он сможет сделать, будет заключаться в том, что боковое движение, пронизывающее его мир, действительно является единственным движением, которым наделён его мир. Таким обра­зом, мы видим, до какой степени он попадает под власть иллюзии, поскольку в этом случае единственным настоящим движением будет дви­жение всей нити целиком, перемещающейся сверху вниз и снизу вверх.
Предположим теперь, что вместо одной нити, которую держат двумя руками, у нас имеются сотни таких нитей, прикреплённых к рамке под всевозможными углами не как параллельные линии, а пересечённых друг с другом и образующих при этом самые разные углы. Кроме того представим, что вся рамка с натянутыми нитями медленно и равномерно двинется снизу вверх. У нашего микроба создастся впечатле­ние огромного числа точек, движущихся совершенно независимо друг от друга. Ему будет казаться, что он видит настоящий хаос; некоторые точки направляются друг к другу, возможно, даже соединяются на мгнове­ние, чтобы разделиться вновь; одни движутся в одном направлении, а другие – в ином, одни перемещаются быстро, а другие медленно, но все кажутся совершенно независимыми, двигаясь безо всякого порядка. Этот хаос точек в движении мог бы справедливо показаться микробу случайным состязанием атомов, и эта суматоха была бы единственным движением, единственным проявлением жизни, которое было бы доступно его сознанию. Но мы, рассматривающие эту операцию в целом, с высоты нашего высшего измерения, видим, что эта кажущаяся путаница есть только иллюзия, порождённая ограниченным восприятием микроба, и что единственное настоящее движение – это медленное и равномерное движение рамки снизу вверх, которое бедный микроб постичь не может.
Это есть аллегория, ибо наш случай во всех отношениях подобен описанному. Всё движение, которое мы видим вокруг себя, всякая видимость беспорядка и путаницы в жизни наших собратьев есть на самом деле только часть великого и мощного восходящего движения эволюции согласно божественному закону и когда мы научимся смотреть на него с более высокого уровня, извне и сверху, мы сможем убедиться, что это именно так. Хинтон делает из этой гипо­тезы строгие и прекрасные заключения, показывая, что многие известные науке явления наглядно объясняются с этой точки зрения. Очень интерес­но заметить: чтобы такая система могла функционировать, нужно будет выполнить некоторые условия относительно расположения нитей; и очень примечательно то, что эти условия в точности соответствуют качествам, свойственным той материи, которая нам известна.
Другие предположения.
По тому же принципу можно объяснить многие другие явления, самые разнообразные и взятые из любой отрасли научного знания. Например, посредством этого принципа Хинтон выдвигает совершенно но­вую и очень оригинальную теорию газа. Мы знаем, что жидкость, разли­тая по плоской поверхности распространяется в двух измерениях, в то время как газ всегда стремится к расширению, т.е. распространяется в трёх измерениях. Растекаясь в двух измерениях, жидкость уменьшает­ся в третьем, иначе говоря, в своей глубине. Нельзя ли поэтому пред­положить, что газ, распространяющийся в трёх измерениях, одновре­менно улетучивается в четвёртом измерении, так что плотность газа могла бы быть мерой его относительной густоты по четвёртому измере­нию.
В нашем мире мы часто сталкиваемся с предметами, которые являются отражением один другого. Например, наши две руки во всех отношениях подобны, и тем не менее их нельзя вывернуть или повернуть таким образом, чтобы одна заняла место другой. Но если мы возьмём пару перчаток и, вывернув их наизнанку, наденем их, то увидим, что они в точности обменялись своей формой. Если мы нарисуем два прямоугольных треугольника, повернутые в противоположные направ­ления, и вырежем их из бумаги, мы увидим, что один не может занять точно такое же положение на поверхности стола, как другой, как бы мы ни перемещали его по поверхности; но это можно сделать сразу же, просто подняв один из треугольников над поверхностью стола и, повер­нув его, положить на стол. Таким же образом перемещая предмет с дву­мя измерениями в пространство с тремя измерениями, мы можем превра­тить его в отражение, каким оно кажется в зеркале. Не могли бы мы, перемещая предмет с тремя измерениями в четвёртое измерение, получить в точности такой же результат? На основании подобных идей Хинтон предлагает объяснить некоторые из самых выдающихся явлений в области электричества; из этой теории четвёртого измерения даже вытекает необходимость многих этических законов, признанных повсюду.
Изгнание себя.
Мы, изучающие теософию, отдаём себе отчёт в том, что первый шаг на пути подлинного прогресса состоит в том, чтобы освободиться от себя, от эгоизма, гордыни, отбросить иллюзию своей надуманной значимости и таким обра­зом воспитать у себя совершенный альтруизм, научившись трудиться на благо человечества. Тот факт, что первым необходимым шагом к практическому изучению четвёртого измерения должно быть, по выражению Хинтона, “изгнание себя”, представляет нечто большее, чем простое совпадением. Мы должны уничтожить личность в нашем интеллекте и полностью отказаться от нашей сегодняшней точки зрения на мир. Мы должны работать с неко­торым числом кубов, подобных тем, с какими играют дети в детских садах. Из этих кубиков мы должны соорудить большой куб. Затем нам нужно научиться рассматривать эти кубики в их отношениях один к другому, учитывая, что они занимают внутреннее положение в большом кубе, частями которого они являются. Естественно, нам придётся начать с мысли о кубике как находящемся вверху или внизу другого, перед или за другим, влево или вправо от другого; но все эти представления об отношениях между ними в основе своей ложны, поскольку они выра­жают их лишь по отношению к нам и с нашей точки зрения, а вовсе не их подлинные и внутренние отношения. То, что мы хотим найти, – это реальная связь между этими кубами, независимо от нашего восприятия их. Большинству людей это в высшей степени трудно понять; но также трудно научиться и беспристрастности, по отношению к которой наш пример является лишь иллюстрацией из механики. Тем не менее и в том, и в другом случае к этому необходимо придти прежде, чем можно будет делать общие выводы.
Если среди тех, кто учится вместе с нами, найдутся заинтересовавшиеся таким кратким обзором этой проблемы, я не колеблясь рекомендую им достать книги Хинтона и решительным образом предпри­нять это захватывающее исследование. Он уведомил меня о том, что теперь он задумал новое изложение своей теории, которое, как он ду­мает, для большинства людей будет проще. Я уверен, что многие члены нашего общества с большим интересом ожидают обещанной публикации. Некоторым может показаться, что непосредственно методами концентра­ции, медитации и созерцания, которые я буду описывать далее, разви­вать астральное зрение проще, чем подходить к этой проблеме с точки зрения математики; однако я убеждён, что все без исключения получат от этого исследования большую пользу, если только они поймут, в чем состоит его красота. Независимо от того, удастся ли им развить астральное зрение или нет, эти исследования по крайней мере дадут им новую точку зрения и тем самым расширят их восприятие.

ГЛАВА 8. ЭЛЕМЕНТАЛЬ ЖЕЛАНИЯ

Мы говорим, что каждая инкарнация души есть в некотором роде выдох и вдох, поскольку она экстерноризирует часть самой себя на наши низшие планы, а затем старается возвратить себе то, что таким образом экстерноризировала. Она как бы с выгодой поме­щает капитал и ждёт его прироста, т.е. накопления опыта, который даёт развитие новых качеств. Представим душу между инкарнаци­ями, когда она на мгновение вышла из состояния самовыражения на наших низших планах.
Тогда она представляет из себя “Эго”, находящееся на свойст­венном ему плане и являющееся именно тем, чем оно было до начала своей эволюции, не считая того, что оно постепенно в себе развило. Его обиталище составляет высшую часть ментального плана, и в слу­чае с обыкновенным человеком всё сознательное (то, чем “Эго” обладает до проявления) сконцентрировано на третьей ступени плана, считая сверху вниз. Время, которое оно проведёт здесь (после небесной жизни и перед будущим погружением в физическую инкарнацию) будет очень коротким, поскольку на этом уровне оно остаётся нечув­ствительным ко всему, что его окружает, и, следовательно, неспособ­но извлечь из него ничего нового, поскольку для полного сознания на этом уровне “Эго” ещё недостаточно развито. Позднее человек будет пребывать на этом уровне в полном сознании, и эта часть жизни станет для него самой важной; ещё позднее он сосредоточится на второй ступени и, наконец, на самой высокой, но это будет означать, что он приближается к состоянию адепта. Однако, как мы уже сказали, в стадии обыкновенной жизни человек пребывает на третьей ступени, и даже на ней его сознание работает смутно. Он практически невосприимчив ко всякому толчку извне, хотя в некоторой степени на него может повлиять присутствие и магнетизм Учителя, подобно тому как солнце может преобразить ещё не распустившуюся почку, проли­вая на неё свои живительные потоки света.
Как “Эго” осуществляет свой спуск.
Чтобы получить опыт и развитие, “Эго” необходимо опус­титься до инкарнации. Люда Востока нам говорят, что его толкает к земле Тришна, иначе говоря жажда, или желание, – прежде всего желание выразиться и желание получить такие впечатления и потрясения извне, которые только и могут дать ему почувствовать себя живым, ибо таков закон эволю­ции. Тогда “Эго” начинает проецироваться наружу и вниз, в нижнюю часть ментального плана, потому что она наиболее близка к уровню, где оно находилось.
Мы должны остерегаться двух ложных идей. Сначала “Эго” не совершает в пространстве никакого движения, а просто старается сосредоточить своё сознание на более низком уровне, чтобы выра­зить себя посредством более плотной материи. Это выражение никогда не может быть более чем частичным, поскольку на каждом плане живут те, кто по отношению к находя­щимся ниже имеют на одно измерение больше. Мы знаем, что любое число отрезков не может образовать квадрата, что, сколько бы ни было квадратов, они никогда не могут составить куба. Таким же обра­зом, сколько бы проявлений ни производилось одновременно на низ­ших планах (представим, что такое возможно), они никогда бы не могли полностью выразить душу, поскольку она простирается в направлении, которое не существует на этих низших планах. Точно описать спуск “Эго” на физичес­ком языке невозможно; но так как мы не можем поднять своё созна­ние до этих высот и увидеть всё, как есть, лучшим выражением для нас, вероятно, служит представление о том, что “Эго” проецирует часть себя на планы более плотной материи, чем его план.
Когда оно проникает в низшую часть ментального плана, ему нужно каким-то образом проявить себя, и, чтобы это сделать, оно нуждается в материи этого плана, так же как и умерший, который должен материализоваться, если хочет участвовать в спиритической сеансе; последний привлекает к себе материю физического плана, чтобы стать видимым для физических глаз и быть способным воздействовать на физические предметы. Так и душа окружает себя материей астрального плана, которая точно выражает её в той степени, в какой возможно “Эго” выразить себя посредством низшего типа – низшего по отношению к душе, но значительно превосходящего всё то, что нам знакомо.
Эта концепция показывает нам, насколько несовершенен наш способ рассматривать истинного человека, поскольку мы рассматриваем его, как правило, исключительно с физической точки зрения. Однако, рассматривая его на ментальном плане, мы можем видеть только часть его, способную выразиться в духовном теле, которое передает его интеллек­туальную сущность. Если мы изучаем его на астральном плане, мы видим, что на него спущена ещё одна вуаль и что нам видна только низшая часть “Эго”, которая способна выразиться в оболочке страстей. Здесь, на низшем физическом плане, положение ещё хуже, потому что истинный человек скрыт от нас полностью. То, что мы видим в нём, есть только его ничтожная часть и причём самая дурная, поэтому всегда следует помнить, что душа обладает возможностями, далеко превосходящими её (в высшей степени ограниченное) проявление, которое мы созерцаем здесь.
Ментальная материя, которую “Эго” собирает вокруг себя, есть вещество, из которого будет образовано его ментальное тело, и это вещество с точностью выражает ментальное развитие “Эго” к концу его небесной жизни. Другими словами, “Эго” продолжает развиваться именно с того, на чём оно остановилось; однако род ментального тела, которое “Эго” создаёт себе посредством этой материи, будет в большей степени зависеть от условий его новой земной жизни и образования, которое ему дадут. Человек продолжает создавать своё ментальное тело в течение всей жизни, постоянно изменяя его, добавляя к нему новые частицы, развивая его или пренебрегая им, в зависимости от обстоятельств.
Ментальный элемент.
Следует вспомнить, что ментальная материя, которой душа себя окружает, не является мёртвой материей. На самом деле в области нашего сознания мёртвой материи вообще не существует, потому что всё было оживлено этим первым излиянием, вышедшим из третьего аспекта Логоса, который я описал в “Христианском Кредо”. Однако само это излияние получило душу и новый жизненный импульс от Второго Излияния, которое называется монадической сущностью, дающей во время своего спуска душу атомной материи каждого плана. Но на планах, отличных от атомного, это излияние называется элементальной сущностью. Таким обра­зом, ментальная материя составляет три великих элементальных царства: первое – на высшем ментальном уровне; второе – на низшем уровне ментального плана, который мы сейчас рассматриваем; и третье – на астральном плане, о котором мы говорим в этой работе.
Итак, душа привлекает в себе не только материю ментального плана, но также и элементальное вещество, принадлежащее ко второму великому миру. Это живое вещество совершает эволюцию, на которую оно способно, и врожденный инстинкт заставляет его искать то, что будет способствовать этой эволюции. Для его развития необходима вибрация; научившись отвечать на импульсы, при­ходящие извне, это вещество верит, как и мы сами, в гораздо более высокий уровень. Поэтому оно всегда старается познать новые виды вибраций; оно изо всех сил сопротивляется неизменному и длительному режиму.
Мы, вероятно, все чувствовали, что в нашем усилии сосредото­читься мы делаем то же самое. Мы обнаружили, что в нас существует нечто, что постоянно толкает нас к ментальному бродяжничеству и активно сопротивляется нашему усилию придать ему определённое напра­вление. Мы боремся одновременно как с этой силой, так и со свойственной нам ментальной инертностью, когда пытаемся полностью подчинить себе свой дух и пользоваться им как инструментом, вместо того чтобы позволить ему блуждать по всей фантазии.
Образование астрала.
Собрав вокруг себя необходимую ментальную материю, душа выхо­дит на астральный план, и здесь процесс повторяется вновь. Астральная материя, которой она себя окутывает, также является выражением души в той степени, в какой это возможно для низшего типа материи. Её составные элементы очень близко соответствуют тем элементам астраль­ного тела, которые она оставила, когда в последний раз вошла в небесный мир. На каждом из этих планов проявляется какая-то часть челове­ка, и практически он продолжает развиваться дальше именно от той точки, на которой закончил свои предыдущие опыты в астральном мире. Таким образом, это новое астральное тело будет содержать в себе материю, полностью приспособленную к выражению страстей и эмоций, характерных для его последней жизни, и эта материя, следовательно, позволит, если человеку захочется, повторить эту жизнь. Будет ли это так? Как мы уже говорили выше, в связи с ментальной эволюцией, это в большой степени будет зависеть от среды и образования на физическом плане.
Итак, у человека есть все зародыши его прошлых желаний, однако вовсе не обязательно, что все они станут развиваться. Посредством тщательного образования вполне возможно извлечь лучшее, что заложено в этом человеке, и заглушить все дурные начала, не предостав­ляя благоприятных условий для их развития. Результатом этих забот будут дети, достигающие зрелости в полном расцвете старых и вновь приобретенных добрых качеств, в то время как дурные черты – наследие предыдущей инкарнации – останутся в этой жизни лишь зародышами. И таковыми они будут оставаться до тех пор, пока постепенно не погибнут и не будут отброшены, чтобы дать место другой материи, необходимой человеку для проявления своих более активных качеств. В его последующих инкарнациях этих зародышей больше не будет. Это означает, что человек победил эти дурные качества и в его грядущей истории они никогда боль­ше не будут его мучить, потому что душа уже развила в себе добродете­ли, которые делают прошлые ошибки невозможными.
Живая эссенция.
Эта астральная материя, как и менталъная, пронизана элементальной эссенцией, так что человек притягивает к себе большое количество этой силы, которую он поглощает на некоторое время. Не забывайте, что эта эссенция составляет часть жизни Логоса, опускающегося в ма­терию, ибо следующей ступенью её эволюции является погружение души в минеральное царство (в какой-нибудь будущей цепи) и образование того, что мы называем минеральной монадой. Это пробуждает в ней определенные качества, к которым вам нелегко привыкнуть. Для вас всякий прогресс неизменно означает развитие от материального к духовному; однако эта эссенция находится на нисходящей дуге и, следовательно, для неё совершенство есть большая материальность, поэтому она желает ока­заться в контакте с более сильными и грубыми вибрациями, какие только она может найти. Человек же, наоборот, для своего прогресса нуждается в совершенстве противоположных, со всех точек зрения, условий, т.к. желает подняться как можно выше над материальными условиями и отве­чать на самые тонкие вибрации самых высоких желаний.
Эта масса живой эссенции обитает в астральном хаотическом теле, которым душа себя окружила. Затем эта душа проникает в физическую инкарнацию и завладевает физическим телом, которое было создано для неё согласно тому, чего она заслуживает. По мере физического роста душа постепенно приобретает всё большую власть над астральной и ментальной материей, окончательно формируя свои оболочки, через которые она будет проявлять себя во время этой инкарнации. Материя дается ей во всех случаях, хотя это зависит от последствий предыдущей инкарнации. Из этой материи душа может сделать всё, что хочет: использовать её полностью или частично, развить свои способности и увеличить их с помощью тщательной и постоянной прак­тики или же дать им зачахнуть от недостатка применения. По мере взросления в человеке начинают рождаться желания, он позволяет себе испытывать какие-то эмоции, чтобы сделать из хаотической астра­льной материи вполне определённое тело, полное цвета и вибрации. Таким же образом формируется и ментальное тело, однако сейчас мы будем рассматривать, как образуется астральное тело.
Временно образованное существо.
Живая эссенция, которую человек привлёк к себе, временно отделяется от океана жизни, откуда она вышла, следовательно, она временно является существом, заключённым в астральном теле человека. Ведь элементальная эссенция имеет свои особые характеристики. Нельзя сказать, что она обладает каким-то разумом, потому что это еще даже не минеральный уровень (а минералу мы не привыкли приписывать что-либо, что можно было бы назвать разумом). И тем не менее эта эссенция обладает необыкновенной способностью приспосабливаться к среде и извлекать из неё всё, что ей нужно, – способностью, которая, несомненно, весьма напоминает частичный разум или очень глубокий инстинкт. Как мы уже говорили, её способом эволюции является вибрация, а вибрация на астральном плане всегда есть следствие какой-нибудь страсти или эмоции. Поэтому, когда эссенция парит в атмосфере, её развитие зависит от волн страсти или её эманаций, которые исходят от различных живых существ, достаточно развитых, чтобы испытывать эти чувства. Среди них не только люди, но и животные; к ним также относятся духи природы и дэвы, находящиеся на более высокой ступени развития. На санскрите этот класс духов носит название Кама-дэвы, чтобы указать, что эти духи ещё подвержены действию желания. Очевидно, что если имеется обширный океан элементальной эссенции, то определённая частица этой эссенции непременно находится в поле вибраций, излучаемых одним из этих живых существ.
Но те частицы, которые привлекаются в астральное тело чело­века, чтобы стать его частью, сами располагаются на некоторое время у одного из центров, испускающих эти вибрации, и, следовательно, подчиняются этому излучению, то притягиваясь астральным телом, то излучаясь из него; и это происходит в течение более долгого времени, чем пребывание частиц в астральном теле. Вероятно, что странного полуинстинкта, которым обладает эссенция, вполне достаточно, чтобы позволить этим частицам в какой-то мере сознавать этот факт; они до известной степени отдавая себе отчёт в том, что их положение выгодно, объединяются в то, что следует называть некоторого вида временным существом, которое полно решимости поддерживать своё выгодное положение и которое достаточно сознательно, чтобы иметь такую решимость. Частицы астрального тела бесконечно меняются и проецируются в пространство, так же как и частицы физического тела; тем не менее, по мере присоединения новых частиц к телу им сообщается чувство индивидуальности. Эссенция, входящая в состав астрального тела каждого человека, несом­ненно сознаёт себя определённого рода существом и, следовательно, действует согласно своим интересам.
Противоречивые интересы.
Эти интересы, как видно из сказанного, диаметрально противопо­ложны интересам души. Душа желает быть как можно дальше от материаль­ного, а элементаль желания, наоборот, жаждет всё более сильных и грубых вибраций, глубже и глубже погружаясь в материю. Отсюда вечная борьба двух элементов или, как сказал святой Павел: “Закон тела в борьбе против закона духа”. Но это ещё не всё. Подобное существо оказы­вается смешанным с более тонкой материей, т.е. материя тела смешана с умом человека. Вскоре она по опыту обнаруживает, что если материя ума вибрирует с ней синхронно, то в результате вибрации получаются более активными и частыми. Затем она учится приводить эту более тон­кую материю в симпатическое движение, иначе говоря, она пытается заставить нас поверить, что это мы желаем того же ощущения, что и она, тем самым это ощущение будет для неё значительно сильнее. Итак, она становится для нас чем-то вроде соблазнителя, который пытается зажечь в нас желания ко всякого рода грубым ощущениям.
Однако нам не следует впадать в старую теологическую ошибку, рассматривая это существо как демона, решительно пытающегося толкнуть нас на грех. Этот элементаль вовсе не эволюционирует, как прочие существа; он не обладает способностью к реинкарнации, как истинное существо; только эссенция, из которой он состоит, находится в эволюционном движении. И эта тень существа не имеет никаких злых намерений по отношению к нам. Поглощенное самим собой, оно ничего не знает о человеке, часть которого составляет в данный момент; ему было бы совершенно невозможно понять свой тип эволюции. Если бы он мог иметь какое-нибудь смутное представление об усилиях человека подняться вверх, то он мог бы, в свою очередь, воспринять эти усилия как искупления, которые тянут его назад и мешают ему следовать по его пути эволюции.
Но на самом деле этот элементаль не может знать о человеке абсолютно ничего. Он отдаёт себе отчёт только в том, что существует состояние, в котором он может испытать ощущение, и чем сильнее это ощущение, тем счастливее он себя чувствует. Ему совершенно не важно, приятно ли это ощущение человеку или тягостно. Он только преследует своё собственное развитие, совершенно не сознавая серьёзные усилия, которые человек прилагает для своего прогресса. Если бы он понял эти усилия, то он воспринял бы их не как прогресс, а как регресс. Поэтому это вовсе не демон, на которого нужно смотреть с ужасом, он так же, как и человек, является частью божественной жизни, только стоит он на более низком уровне развития.
Таким образом, действие элементаля часто представляется нам как соблазн. Мы говорим, что волна наших жела­ний обрушивается вниз, причиняя нам много зла, но если бы мы только могли знать, что это вовсе не наши желания, а желания элементаля. Истинно то, что элементальная жизнь в нас – это то, что мы сделали раньше, проявление нас самих. Если в предыдущей жизни мы овладели нашими желаниями и очистили их, мы будем связаны с элементалем гораз­до более приятного типа, вместо такого, чьи низменные чувственные вибрации нам явно противны, и тогда мы будем вести более чистую и высокую жизнь. Свою жизнь мы создаем сами, однако из этого не следует, что мы должны становиться её рабами; наоборот, мы должны научиться, как стать господами самих себя и осознать себя как существо, отдель­ное от вашего элементаля.
Как лучше всего им управлять? Как держать его в подчинении?
Прежде всего нам следует хорошо понять, что во всякой борьбе мы всегда должны отождествлять себя с самым высоким, а не с самым низким началом. Нам нельзя говорить или думать про себя: “Я желаю такой-то низменной вещи”. Каждый должен говорить себе: “Я хочу все­го, что поможет мне, так же как и душе, в моём развитии, всего, что будет способствовать мне и другим достичь высшего уровня. Я не желаю ни одной из этих низменных вещей”. Когда поток сильных вибраций про­носится по астральному телу, когда неистовая волна гнева или взрыв чувственности наполняет человека, он не должен думать: “Я хочу придти в ярость”, или “я хочу сделать что-нибудь во вред другому”. Наоборот, ему следует думать: “Я желаю остаться спокойным и не впасть в этот хаос. Этот элементаль желания жаждет привести меня в ярость, чтобы я ему доставил удовольствие гнева, или заставить меня поддаться чувственности, чтобы ощутить сильные вибрации, которые её сопровождают. Я не позволю ему удовлетворить эти желания; я буду заниматься своими делами и своей душой. Это не я желаю всех ужасных низостей, это не я страстно желаю их и пытаюсь осуществить свои желания. Почему же я тогда буду унижаться, служа орудием в его собственных целях, ради того, кто даже ещё не минерал?”.
Важно, чтобы человек отдавал себе отчёт в том, что в нём заключена высшая сила, всегда направленная к добру, за которое он борется, в то время как это низшее начало принадлежит вовсе не ему, являясь лишь неподвластной его воле частью одной из его низших оболочек. Ему нужно научиться стать её господином, полностью управлять ею и поддерживать её в порядке, но он должен рассматривать эту низшую силу не как нечто дурное, а как излияние божественной силы, которая следует своему импульсу в установленном порядке, хотя он и заключается в данном случае в том, чтобы погрузиться в материю, вместо того чтобы подниматься и возвышаться над ней, подобно нашей сущности.
Неуместная нежность.
Некоторые изучающие теософию столь мягкосердечны и настолько увлеклись теорией aнтиэгoизмa, что они, как нам представляется, считают, что мы должны прислушиваться к склонности этого бедного элементаля и выполнять, хотя бы немного, его желания. Такие чувства почётны, но не разумны. Если, к несчастью, в нашем астральном теле имеется материя, которая желает грубых ощущений, она, по всей вероятнос­ти, неуместна в этой оболочке. Она получила бы гораздо больше удовлетворения, если бы составляла астральное тело собаки или какого-нибудь ещё более примитивного животного, и чем раньше мы её отбросим и заменим материей более высокого типа, тем лучше будет для нас.
У нас есть долг по отношению к элементальной эссенции, однако он состоит в том, чтобы образовывать свои оболочки из самой высшей разновидности этой эссенции, которая без этого вовсе бы не могла эволюционировать. Все её низшие типы могут получить развитие в телах дикарей или животных. Наши менее продвинутые собратья, а также животное царство предоставляют элементалю обширное поле деятельности, и нам нет никакого смысла отклоняться от своего пути, чтобы делать работу другого, пренебрегая нашей собственной задачей. Отказываясь удовлетво­рять низменным желаниям, мы постепенно преобразовываем эссенцию, находящуюся в нас, и создаём новое существо, потому что все отброшенные частицы заменяются более благородными и тонкими. Если мы овладеем своими желаниями и будем вести жизнь теософа, мы придём к концу этой инкарнации с лучшим типом элементаля жела­ния, чем тот, который был в нас при рождении.
Перегруппировка.
Когда человек, умирая, покидает физическое тело, мы мо­жем сказать, что вся система завоеваний, которые составляют его личность, начинают рассыпаться и начинается распад уже самого астрального тела. Элементаль желания это интенсивно чувствует и пугается. Он боится потерять тело, которое позволяло ему оста­ваться обособленным от остальной эссенции, давая ему, таким об­разом, исключительную возможность прогрессировать; поэтому он немедленно начинает защищаться. Его метод весьма искусен, ибо он перегруппировывает частицы материи в астральном теле так, чтобы они как можно дольше смогли сопротивляться раз­ложению. День, когда астральное тело рассеется, будет днём смерти элементаля как самостоятельного существа, поэтому он всячески борется за своё существование,
Посредством этой перегруппировки астрального тела он в большей степени удерживает человека в своей власти, хотя и вовсе этого не подозревает. Он располагает материю самой плотной части астрального тела в концентрические оболочки таким образом, что самая плотная материя находится снаружи, подвергаясь трению. Обычно элементаль совсем не занимается тем небольшим количест­вом материи, которая расположена за поверхностью физического тела и образует светящийся яйцевидный туман. Он хорошо знает, что ею можно пренебречь, и начинает основательно укрепляться в гораздо более обширном участке плотной астральной материи, которая находится внутри того, что раньше было физической фор­мой. Однако результат такого действия менее желателен для блага и прогресса души, цель которой теперь – возвратиться как можно быстрее в себя. Поэтому продление астральной жизни прискорбно, но само по себе это не является злом. Так как самая грубая материя находится во внешней части тела, впечатления извне могут быть получены только через неё; и поскольку каждый тип материи внутри человека получает вибрации, подобно материи снаружи, и отвечает на них, из этого следует, что человек может сознавать только этот, самый низкий тип астральной материи, который соответствует твёрдому состоянию вещества в нашем физи­ческом мире. Астральная жизнь поэтому приобретает самый мате­риальный, какой только возможен, характер и её все самые высокие и прекрасные аспекты не будут некоторое время для нас существовать. Такое состояние называется “быть отосланным на особый подплан”, и это означает не то, что человек каким-либо образом ограничен в своих движениях, а что его сознание получает впечатления только через единственный тип материи и тем самым способно воспринимать только очень огра­ниченную часть мира, где решается его судьба. Всё лучшее, всё самое светлое и прекрасное скрыто от него; высшие влияния плана не могут проникнуть сквозь покров этой плотной материи, и поэтому он остается в тесном контакте с землёй, лишённый возможности найти тех своих друзей, которые уже достигли высших уровней.
Пагубные последствия этой перегруппировки.
Поистине эта перегруппировка постоянно мешает человеку ясно увидеть, каким является он или его друг на всех ступенях их астральной жизни, по крайней мере если они не покидают физический план почти одновременно. Представим себе человека, который после смерти оказался на одном из высших подпланов и хочет отыскать друга, умершего на двенадцать или пятнадцать лет раньше; возможно, этот последний уже перенёс своё сознание на более высокий уровень, поэтому вновь прибывший, способный видеть в астральной оболочке своего друга только материю подпла­на, где пребывает он сам, найдёт, что его друг лишь отчасти соз­наёт его присутствие, что он задумчив, рассеян и постоянно увлекается мыслью в высокие сферы, где действительно сосредото­чиваются его интересы.
По мере того как люди постепенно уединяются и их созна­ние сосредоточивается на более высоких подпланах, они становятся видимыми как живые и активные существа только на этих подпланах, тогда как на низших уровнях они имеют вид просто бессознательных скорлупок. Тем не менее они сохраняют в себе материю этих уровней, и достаточно сильное возбуждение может временно возвра­тить сознание в эту материю. Таковым часто бывает страдание близких, ещё живущих на физическом плане, а также попытки войти в контакт с умершим посредством медиума. Привязанность к чело­веку, задержавшемуся на низшем уровне, также может на несколько мгновений призвать сознание друга на этот подплан, однако в большинстве случаев оно не может там долго задерживаться. И хотя в эти мгновения они находятся рядом, внимание друга бывает полностью поглощено мыслеформами, а другого – формами, соответ­ствующими физическим предметам. Они кажутся друг другу неясными и нереальными, живущими в мире призраков. Для того, кто уже давно обитает в астральном мире, окружающие мыслеформы кажутся живой и определённой реальностью. Астральное тело вновь прибывшего для него заметно, поскольку также содержит в себе материю высших планов, но так как сознание друга не сосредоточено в этой види­мой части, он будет казаться ему почти в бессознательном состоя­нии. Если их соединяет настоящая и глубокая привязанность, она, возможно, позволит им на мгновение подавить элементаль желания и видеть друг друга почти полностью, но обычно расположение концентрических оболочек вскоре становится прежним и они вновь станут друг для друга тенью.
Преимущество, от которого следует отказаться.
Человек, который отказывается подчиняться этой перегруппи­ровке в концентрических оболочках, избегает всех этих трудностей, всего этого разочарования. На каком бы уровне ни действовало сознание его друга, он без труда может встретиться с ним имен­но на этом уровне, пользуясь полной свободой общения. Во многих случаях такой человек способен не только на это, так как, сам избежав рабства перед элементалем желания, он может обучить своего друга и помочь ему освободиться. Таким образом, астральная жизнь этих двух друзей может стать гораздо более счастливой и полезной, что было бы невозможно без такого усилия.
Заурядный человек, пребывающий в абсолютном неведении отно­сительно такой возможности, принимает настроения элементаля желания как часть новых и странных условий, которые его окружают. Он верит, что видит весь загробный мир, в то время как на самом деле это только исключительно малая часть одного из его подпланов. Но человек, изучавший оккультизм и понимающий положение вещей, вовсе не обязан покорно принимать господство элементаля желания как при жизни, так и после смерти. Естественно, он откажется пребывать в затверделой оболочке, которая привязывает его к одному подплану, он будет настаивать на сохранении сво­бодного общения и с высшими астральными уровнями. Так он окажется в положении, практически подобном тому, когда он навещал астральный мир во сне в течение своей земной жизни. Он будет поэтому гораздо свободнее в своих движениях и может оказаться гораздо более полезным, чем если бы он поддался рабству низменных желаний.
Сила сопротивления этой перегруппировке и реконструкции астрального тела согласно его более раннему состоянию напоминает ту, которая необходима, чтобы сопротивляться очень сильному желанию в физической жизни. Элементаль в своём странном полусознательном состоянии пугается и будет стараться передать этот страх человеку, который будет чувствовать, как постепенно в него проникает могучий инстинкт невыразимой опасности, которой ему не избежать, если он не позволит совер­шиться этой перегруппировке. Но если он будет упорно сопротив­ляться этому безрассудному страху, противопоставляя ему спокойное утверждение своего знания, что бояться нет никакой причины, он в конце концов истощит сопротивление элементаля точно так же, как в земной жизни он неоднократно подавлял импульсы своих желаний. Так во время астральной жизни он станет могучей силой, способной продолжать труд помощи, как это было раньше во время сна.
Итак, мы ещё раз видим величайшее преимущество точных знаний относительно состояний, наступающих после смерти.