ГЛАВА 28. ЧАСТИЧНАЯ МАТЕРИАЛИЗАЦИЯ.

Все самые интересные явления на сеансах так или иначе связаны с материализацией, т.е. с образованием определённого коли­чества физической материи вокруг некоторых астральных форм, что­бы, благодаря этой физической материи, “Эго”, обитающее в астральной форме, могло непосредственно действовать на физический план. Эта материализация может быть трёх различных типов. Позвольте мне процитировать здесь отрывок из моей книжки “Астральный план”:
“Частые посетители сеансов хорошо знают, что существует три типа материализации: 1) материализация осязаемая, но невиди­мая; 2) материализация видимая, но не осязаемая; 3) материали­зация видимая, но которой нельзя касаться. К первому и наибо­лее распространённому типу относятся невидимые руки духов, которые прикасаются к присутствующим или перемещают маленькие предметы в помещении; сюда же относятся и голоса, называемые “прямыми го­лосами”. В этом случае используется материя, не отражаемая све­том, которая при некоторых условиях может производить атмосфер­ные вибрации, претворяясь для нас в звуки.
Это вид упомянутого типа материализации, т.е. частичная материализация, которая, хотя и не отражается видимым светом, дей­ствует на некоторые ультрафиолетовые лучи и может тем самым в большей или меньшей степени запечатлеться на фотографической пластинке: это то, что называют “фотографиями духов”. Когда умер­ший не обладает достаточной силой, чтобы произвести полную мате­риализацию, он иногда принимает туманную форму, которая относится ко второму типу. В подобном случае “духи” обычно делают предупреж­дение не трогать возникающие формы.
Полная материализация (третий тип) – это такая, когда, по крайней мере несколько мгновений, её можно видеть и трогать. Надо сказать, что такие случаи наиболее редки.
Почти все явления, входящие в третий подраздел, который мы сейчас рассматриваем, производятся посредством материализации первого типа, потому что руки, вызывающие стуки и движения стола, передвигающие предметы в комнате или поднимающие их от пола, обычно не видны. Но для того, чтобы таким образом действовать на физическую материю, необходимо, чтобы они сами были физически­ми. Иногда, но относительно редко, можно видеть, как они дейст­вуют в тех гораздо более частых случаях, когда мы их не видим. Уильям Крукс, член Академии наук Великобритании, даёт нам такой пример в своей очень интересной книге “Исследования спирити­ческих явлений”.
Светящаяся рука.
“Я сидел рядом с медиумом, мисс Фокс; другими присутству­ющими были моя жена и родственница. Я держал её обе руки в своей, в то время как её ступни находились на моих. На столе перед нами лежала бумага, и в своей свободной руке я держал карандаш. Сверху опустилась светящаяся рука. Провисев в воздухе передо мной несколько секунд, она взяла из моей руки карандаш, быстро написала что-то на листке, бросила карандаш, затем поднялась над нашими головами и постепенно растворилась в темноте”.
“Стуки” и движения стола слишком хорошо известны, чтобы была необходимость их описывать, однако не так часто можно видеть, как тяжёлые предметы поднимаются в воздух и остаются висеть так без контакта с видимыми руками. Поэтому я приведу один-два таких примера. В вышеупомянутой книге сэр Уильям Крукс говорит: “В пяти различных случаях тяжёлый обеденный стол поднимался на высоту от нескольких дюймов до одного с половиной фута от пола, причём при особых условиях, которые делали всякий обман невозможным. В другой раз стол поднялся над полом не толь­ко когда его никто не трогал, но даже и в тех условиях, кото­рые я создал заранее, чтобы получить бесспорное доказательство факта”.
Итак, вы видите, что факты того же рода, наблюдаемые мной и описанные выше, вовсе не являются уникальными. Замечательный пример в этом плане даёт нам Роберт Дейл Суэн в своей книге “Шаги на границе другого мира”.
Случаи левитации.
“В столовой одного французского джентльмена графа д’Урш, проживавшего около Парижа, я наблюдал, как днём 1 ок­тября 1858г. к концу завтрака обеденный стол, вокруг которого могли усесться семь человек и на котором стояли фрукты и вино, вдруг поднялся, а затем опустился; все гости стояли вокруг, и никто из них не касался стола. Факт был отмечен всеми присутствующими.
Мистер Кид, сын покойного генерала британской армии Кида, и его жена рассказали мне (то было в Париже в апреле 1859г.), что в декабре 1857г. во время вечернего визита к одному другу, жившему в номере 22 по улице Ферм де Матурен, мадам Кид, сидев­шая в кресле, вдруг почувствовала, что кресло сдвинулось, как будто кто-то схватился за него внизу. Затем медленно, посте­пенно оно поднялось в воздух и оставалось висеть там примерно тридцать секунд; ноги дамы находились в четырёх-пяти футах от пола. Затем оно медленно и плавно опустилось, так что не было слышно стука, когда оно достигло ковра. Никто не касался кресла в тот момент, когда оно поднялось, и никто не прикасался к нему, пока оно находилось в воздухе, за исключением мистера Кида, который, опасаясь несчастного случая, приблизился и коснулся мадам Кид. В тот момент комната была ярко освещена, как обычно бывает во французских салонах. Восемь или девять присутствующих видели одно и то же. Я сделал заметки по рассказу в то время, как он передавался мне мистером и миссис Кид; и они любезно позволили мне воспользоваться их именем, чтобы засвидетельство­вать подлинность случившегося”.
Случаи, когда люди вот так, со стульями, поднимались в воздух, бывают довольно часто, но, как мне представляется, редко на высоту в пять футов. Уильям Крукс наблюдал несколько примеров такого явления и описал их в своих “Исследованиях”.
“Я видел однажды, как кресло, в котором сидела дама, поднялось на несколько дюймов от пола. В другой раз, чтобы от­вести от себя подозрение, что она сама производила эти явления, дама села в кресло на коленях, так что все четыре ножки его были видны. Тогда кресло поднялось на три дюйма и оставалось в воздухе примерно десять секунд, затем медленно опустилось. Ещё был случай, когда во время двух самостоятельных опытов со стульями под­нимались два ребёнка; это было днём, при условиях, которые гаран­тировали невозможность (по крайней мере с моей точки зрения) какого-либо обмана, потому что я стоял на коленях и пристально наблюдал за ножками стула.
Самый удивительный пример левитации, который я наблюдал, имел место в присутствии мистера Юма. Три раза он полностью поднимался над полом; один раз – когда он сидел в кресле, другой раз – когда он сидел в нём на коленях, третий раз он просто сто­ял. Каждый раз я имел полную возможность наблюдать за происходящим”.
Полковник Олькотт в своей книге “Люди из другого мира” также упоминает, что слушал этот рассказ из уст одного сви­детеля. Он приводит несколько в высшей степени удивительных примеров левитации братьев Эдди.
“Я сам присутствовал при том, как в трёх различных слу­чаях медиум, сидевший в тяжёлом кресле, поднимался и переносился над нашими головами, в то время как мы сидели вокруг стола, в центре которого раньше стояло это кресло с медиумом. Во время одного из этих опытов я сам держался за руку медиума и не отпус­кал её до завершения его воздушного путешествия, в то время как друг, которому я вполне доверял, держался за другую руку. Хотя всё происходило в темноте, мы были полностью уверены, что крес­ло не поднималось ни одним физическим существом; по правде гово­ря, эта уверенность была излишняя, потому что в зале не было че­ловека, способного совершить этот подвиг Геркулеса. Когда меди­ум со своим тяжёлым креслом благополучно опустился на стол, послышался определённый стук, являвшийся заранее условным сигналом к тому, чтобы мы включили свет и могли увидеть то, что совершили наши умершие друзья, которые, очевидно, несколько гордились своим подвигом”.
Поднятый к потолку.
Однажды во время сеанса я сам был поднят, и весь­ма необычным образом; по крайней мере я не слышал о таком. Это происходило во время одного из первых публичных сеансов, на которых я присутствовал; там было много совершенно незна­комых мне людей. Дамы, сидевшие напротив меня, с другой сторо­ны стола, закричали, что их похлопывает и гладит какая-то рука, однако в полной темноте это показалось мне мало убедительным. Итак, когда наши восхищённые восклицания и выражения признательности дорогому духу уже стали несколько однообразными, я спо­койно спросил: “Будет ли дух так добр подойти с моей стороны и прикоснуться ко мне?”. Я совсем не ожидал ответа, но “дух” сразу поймал меня на слове. Сильная рука немедленно схватила меня и потащила вверх, так что я был вынужден подняться со сту­ла. Но в стоячем положении меня продолжали тянуть вверх, поэто­му я поспешил встать на сиденье стула. Тянуть продолжали неумо­лимо, постоянно, и через мгновение я уже висел в воздухе, а подъём всё продолжался. Фалангами пальцев я прикоснулся к глад­кой и холодной штукатурке потолка (он был высоким в зале). Затем сквозь потолок, как казалось, другая рука слегка похлопа­ла по моей, и я почувствовал, что спускаюсь. Немедленно после того, как мои ноги коснулись стула, рука, державшая мою, разжалась после прощального и сердечного рукопожатия. Я спустился со стула, убеж­дённый, что иногда “пожатие” невидимой руки может быть довольно крепким.
Когда я впоследствии рассказывал эту историю скептикам, они всегда давали ей одно из двух объяснений. Первое – это то, что в потолке был люк и что явление производилось с помощью какого-то механического устройства; второе – что медиум стоял на столе и поднимал меня сам.
Настоящая левитация.
Вероятно, что во всех случаях, приведённых выше, действо­вали материализованные руки, так же как и в моём личном опыте, о котором я только что рассказал. Существует совсем иной способ левитации, который иногда применяется на Востоке. Это гораздо более оккультный и научных метод, и его успех зависит от знания и использования силы, которая уравновешивает силу притяжения. Я наб­людал это; по правде говоря, все, кто практикует магию, знакомы с тем, как использовать эту силу. Но мне кажется совершенно невоз­можным, что она использовалась в каком-либо из вышеупомянутых случаев.
В действительности гравитация – это сила магнетической природы, и она может быть обращена в силу отталкивания точно так же, как обычный магнетизм. Превращение этого вида магнетизма из притягивающего в отталкивающий может быть сделано произвольно тем, кто познал его секрет, но часто также и непроизвольно у разных экстатиков. Сообщают, например, что святая Тереза и святой Жезеф де Купертино часто входили в состояние левитации. Но я думаю, что левитацию на сеансах производят обычно материализованные руки умерших.
Теми же материализованными руками объясняются все малень­кие детали сеанса; они постоянно заводят музыкальные ящики и дер­жат их в воздухе над головами присутствующих. Они с большим искусством играют иногда на странной миниатюрной кифаре, которая называется обычно “лестницей фей”. Они разбрызгивают воду, а иног­да духи; они приносят цветы, фрукты и даже кусочки сахара, кото­рые, как мне довелось видеть, они ловко кладут в рот своим друзьям.
Они же, как правило, пишут на грифельной доске, хотя иногда письмо можно получить ещё быстрее с помощью процесса преци­питации, который мы будем сейчас рассматривать. Но вообще говоря, мел, закрытый между двумя грифельными досками, приводится в дви­жение рукой, у которой материализуются только самые кончики пальцев.
Сеанс письма на грифельной доске.
Один медиум, хорошо известный в Лондоне двадцать лет назад, довёл письмо на грифельной доске до высокой степени совершенства. Это была наилучшая демонстрация, на которую можно было привести закоренелого скептика, хвастающегося, что в его присутствии ничего не получится. Встреча назначалась летом на одиннадцать часов утра. По пути скептику предлагалось зайти в книжный магазин и купить две обыкновенные грифельные доски, какими поль­зуются школьники, положить между ними кусочек мела (иногда два или три кусочка различных цветов), затем их заворачивают в бумагу и крепко перевязывают шнуром. Затем покупали палочку лучшего сургуча и предлагали скептику запечатать шнурок своей собствен­ной печатью в стольких местах, в скольких ему захочется, и ни под каким предлогом не выпускать пакет из своих рук.
Тогда мы отправлялись к медиуму, и после того, как скеп­тика просили сесть на свой пакет с досками, чтобы он был уверен в невозможности надувательства, сеанс начинался. Медиум начинал операцию со своими собственными досками, которые всегда можно было осмотреть до начала сеанса, когда они лежали на столе. В отношении их скептик обычно выдумывал сложные теории: что пос­лание написали заранее и смыли его спиртом, так чтобы они вскоре проявились, или же что доски мгновенно убирали и заменяли другими, как в фокусах. Вообще ему позволяли говорить всё, что он захочет, зная, что в конце концов ему придётся отказаться от своих слов.
Медиум прижимал рукой одну доску к внутренней поверхности стола; это был простой маленький стол без выдвижного ящика, явно без всяких устройств, и даже ковра под ним не было. В этих условиях ответы на простые вопросы писались на грифельной доске, а фразы тщательно записывались под диктовку. Здесь скептик обыч­но вмешивался, требуя, чтобы фраза была написана на санскрите, китайском или на одном из языков американских индейцев, и его триумф был велик, если “дух”, ведущий сеанс, признавался, что не знает этих языков. Иногда “дух” отправлялся искать кого-нибудь, кто их знал, что несколько смущало скептика, однако он продол­жал держаться за идею, что всё это было каким-то надувательством. Но скоро, где-нибудь в середине сеанса, кто-то вкрадчиво спрашивал у “духов”, не могли бы они написать на наших досках, и, хотя мне раз или два отвечали, что они опасаются, хватит ли у них для этого сил, в трёх случаях из четырёх ответ был утвер­дительный. Тогда все поворачивались к скептику, прося его пока­зать его пакет и осмотреть печати, чтобы совершенно увериться, что их не трогали. Его вежливо просили держать запечатанный пакет над столом. Медиум брался за уголок пакета или просто клал на не­го руку. Затем скептика просили мысленно сформулировать вопрос, но так, чтобы никто не догадывался о его характере. Он делал это, и обычно было интересно наблюдать за движением его лица, когда внутри пакета, который он держал в руках, слышался шорох быстрого дви­жения мела. Через несколько секунд три стука извещали о том, что послание написано; медиум убирал руку и торжественно просил скептика осмотреть печати, чтобы удостовериться, что они остались нетронутыми.
Затем шнурки обрезались, пакет открывался и скептик обна­руживал на внутренней поверхности своих новых досок, исписанных мелким почерком, ответ на его мысленный вопрос. Как правило, ему нечего было сказать, и он отправлялся домой, чтобы поразмыслить. Но к концу недели он обычно приходил к выводу, что каким-то необъяснимым образом мы были жертвами надувательства или галлюцинации и что, “конечно, на самом деле мы не видели всего этого, а только думали, будто видели”. И всё же это был крепкий орешек, и впоследствии его частые ссылки на “этот ловкий, но глупый фокус” показывали, что он остался у него в памяти и произвёл на него больше впечатле­ния, чем он хотел признать.
Ответы, переданные таким образом, нередко выдавали значитель­ный интеллект и познание. Тем не менее мне казалось, что часто они в большей степени зависят от мнений того, кто задавал вопросы. Было ли это желание произвести приятное впечатление или же идеи в значительной степени являлись отражением идей задававшего воп­рос, решить это не позволяют имеющиеся у нас данные. Я помню, например, что сам получил совершенно определённое сообщение о жизни некоторых лиц, которыми я глубоко интересовался. Существо, вступившее в контакт, тотчас не утверждало, что эти люди непре­менно существуют, однако заняло по отношению к ним такую же пози­цию, что и я. И тем не менее, спустя только неделю, я узнал, что в послании, написанном в ответ другому человеку и которое якобы исходило от того же существа, наличие этих персонажей полностью отрицалось. Возможно, что мы имеем дело с совершенно различными существами, одно из которых по той или иной причине выдавало себя за другое. По крайней мере значительным фактом является то, что высказанное мнение в точности совпадало с мне­нием лица, задававшего вопрос. С другой стороны, я вынужден приз­нать, что во многих случаях ответы были совершенно неожиданными и содержали сведения, о которых никто из присутствующих не мог иметь какого-либо понятия.
Нетрудно понять, почему такое письмо на грифельной доске является одним из простейших способов получить послание и, по правде говоря, единственным видом письма, которое возможно при дневном свете. Фактически это никогда не делается при свете, какими бы удовлетворительными ни были для нас условия эксперимента. Между двумя досками или между одной доской и столом всегда темно, что делает материализацию возможной. Когда физическое тело медленно создается путём обычного нарастания, когда оно полностью проникается витальным принципом и оживляется энергией духа, оно становится относительно постоянным организмом и в некоторых усло­виях может выдержать потрясение от внешних вибраций.
Мы должны помнить, что этот тип материализации – лишь простая имитация обычной, простое и случайное соединение атомов, временно удерживаемых вместе вопреки обычным законам и правилам природы. Поэтому единство таким образом созданного тела сохранять трудно и вести себя рядом с ним нужно осторожно. Всякая сильная вибрация снаружи легко это разрушит. Нужно также помнить, что материя, использованная для материализации, почти вся берётся из тела медиума, а следовательно, подвержена мощному притяжению к нему, почему материализованное тело и оказывается постоянно рядом с телом медиума. Очень сильные и быстрые вибрации обычного света рассеивают материализацию почти немедленно, если не имеют место исключительные обстоятельства.
И всё же она некоторое время может сохраняться при очень слабом свете газового рожка или же при фосфоресцирующем экране, который обычно состоит из куска дерева или картона, покрытого светящейся краской и выставляемого на солнце в течение дня, так что ночью он испускает слабое свечение. Между тем источники астрального плана способны давать слабый свет, эффект которого, как мне кажется, гораздо слабее; и в этом свете пишущая рука может иногда поддерживать своё существование довольно долго, как показывает нижеследующий отрывок описания сеанса, проведённого с Кейт Фокс мистером Л. 18 августа 1861г.
Час письма.
“Карточки стали центром кружка света, диаметром в фут. Я внимательно наблюдал за явлением и увидел руку, державшую мой карандаш над одной из карточек. Эта рука спокойно двигалась сле­ва направо и, когда строка была закончена, возвращалась влево, чтобы начать другую. Сначала это была прекрасно сформированная человеческая рука, потом она стала тёмной и меньшей по размеру, но продолжала держать карандаш. Письмо возобновлялось с интерва­лами, и материализация оставалась видимой около часа. Я не могу вообразить себе лучшего доказательства спиритического письма. Были приняты все предосторожности против возможного обмана. Я держал обе руки медиума, пока явление продолжалось. У меня сохрани­лись две карточки, исписанные с двух сторон мелким почерком. Со­держание написанного имеет очень возвышенный характер. (Спорная область между двумя мирами)”.
Этот рассказ показывает нам, как трудно, даже в исключи­тельно благоприятных условиях, поддерживать материализацию довольно долгое время. Вероятно, форму руки сохранить было нельзя, но что-то видимое, что держало карандаш, могло каким-то образом поддерживаться, пока работа не была закончена.
Непосредственно живопись.
Я видел также несколько образцов живописи, полученных, вероятно, таким же способом, что и вышеописанное письмо. Я говорю “вероятно”, потому что явление происходило в темноте, а следовательно, о нём нельзя судить с полной уверенностью. Может быть, это были преципитации. Но так как это более сложный способ, я не думаю, чтобы пользовались им. Некоторые медиумы сделали своей профессией получать такие картины, и это, конечно, очень хорошее доказательство астральных способностей. Два раза я видел, как в полной темноте на листке помеченной бумаги за 15-20 минут был выполнен маленький пейзаж, размером примерно в восемь дюймов на пять. Работа была изящная, краски естественные и гармоничные, и они ещё не совсем высохли, когда зажгли свет. Я был совершенно уверен, что в каждом из этих случаев это было сделано на бумаге, которую я принёс с собой. В одном случае, как раз перед тем, как потушили свет, я оторвал уголок листа и хранил его, пока работа не была выполнена. Когда свет зажгли, я убедился, что кусочек полностью совпадал с листом, на котором был написан пейзаж.
В обоих случаях я не узнал пейзаж, однако у того же медиума я видел хорошие картины, изображавшие знакомые мне места, которые, как мне сказали, были написаны таким же образом. В обоих случаях на сеанс приносили коробку акварели, палитру и кисти, и было видно после сеанса, что ими пользовались. В другой раз и с тем же медиумом я видел, как в темноте и ещё быстрее был выполнен очень большой рисунок. Однако здесь манера исполнения, полная силы и вдохновения, определённо грешила незаконченностью и неточ­ностью.
Изображена была женская голова, и портрет можно было узнать, хотя он и не был лестным. Во всех этих случаях было совершенно очевидно, что медиум не имел никакого отношения к исполнению картин, потому что его держали за обе руки, а силуэт его тела был достаточно виден в обоих случаях, так что он не мог двинуться с места, не будучи тут жe замеченным.
Музыкальные явления.
Человек, научившийся при жизни играть на каком-нибудь инструмен­те, не теряет эту способность, покинув физическое тело. Я слышал, как невидимые существа довольно мило играли на скрипке и флейте, причём света было достаточно, чтобы видеть, что никто из присут­ствующих не прикасался к инструментам в своём физическом теле. Много раз я слышал такую же игру на аккордеоне, и в некоторых слу­чаях я держался за один край инструмента. Несколько раз я также слышал, как невидимые руки играли передо мной на пианино, причём здесь, казалось, исполнение не зависело от того, была ли клавиатура открыта или нет. Если во время игры мы закрывали её, инструмент продолжал звучать, как и раньше. Два раза я слышал, как играли на струнах пианино, причём клавиши оставались неподвиж­ными в точности так, как будто играли на арфе.
Другой пример, показывающий, как человек сохранил после смерти способность пользоваться инструментом, к которому он при­вык, приводится сэром У.Круксом в его книге. Оператор, строго говоря, не пользовался своим аппаратом, но он, насколько это было возможно, полностью продемонстрировал своё умение им пользоваться. Вот эта история:
Телеграфист.
“Во время сеанса с мистером Юмом ко мне приблизилась маленькая рейка, о которой я уже говорил, и передала мне сообщение посредством шлепков по моей руке. Я читал алфавит, а рейка шлё­пала по руке на нужных буквах. Другой конец рейки лежал на столе на некотором расстоянии от рук Юма.
Удары были такими чёткими и ясными и рейка так хорошо управлялась невидимой рукой, что я сказал себе: “ Может ли разум, направлявший движение этой рейки, изменить характер ударов и передать мне телеграфное послание по азбуке Морзе?” (Я имел полное основание полагать, что азбука Морзе была совершенно неизвестна присутствующим, да и сам я знал её довольно плохо). Едва я произнёс эти слова, как характер ударов изменился и сообщение продолжало передаваться так, как я хотел. Буквы дава­лись слишком быстро, поэтому я мог улавливать только отдельные слова, я услышал достаточно, чтобы убедиться, что на другом кон­це был хороший “морзист”, откуда бы он ни передавал своё посла­ние.
Непосредственный голос.
В случае игры на флейте, о котором я говорил выше, очевидно, что исполнитель должен был материализовать не только концы пальцев, чтобы прижимать их к клапанам, но также и рот, чтобы дуть. Разумеется, нет ничего исключительного в том, что во время сеанса умерший в достаточной степени материализует голосовые органы, чтобы производить различные звуки, хотя представляется (это естественно предположить), что это осуществить труднее, чем материализацию руки. Очень часто материализация этих органов оказывается весьма несовершенной, и в результате получается толь­ко хриплый свистящий шепот. Я думаю, что почти во всех случаях первые попытки умершего, пробующего материализовать свой голос, не идут дальше слабого шёпота. Напротив, “дух-руководитель” насто­ящего медиума, регулярно практикующийся в материализации органов речи и пользующийся ими сотни раз, обладает совершенно естест­венным и очень характерным голосом.
Все, кто за последние 30 лет не раз посещал сеансы хоро­шо известных медиумов, должны быть знакомы с богатым и звучным голосом духа, выдающего себя за Джона Кинга, с его сердечной, дру­жественной манерой приветствовать тех, кого он знает и кому дове­ряет. Я помню, как однажды, когда я пригласил медиума к себе в деревню и мы проходили через хлебное поле, голос хорошо известно­го духа совершенно естественно вмешался в наш разговор, как если бы с нами гулял кто-то третий.
Я отлично знаю, что, как правило, “голос духа” объясняют чревовещанием со стороны медиума, но когда в этом голосе узнают человека, которого знали при его жизни, такое объяснение представляется несколько необоснованным. Мне думается, что таким образом невозможно объяснить и следующий факт: во время одного сеанса у меня дома невидимые исполнители предложили нам послушать песню на четыре голоса, причём каждая партия слушалась отчетливо.
Две из них были пропеты женскими голосами, хотя медиум был муж­чина (и в глубоком трансе), а в зале присутствовали только муж­чины (друзья, которые пользовались моим полным доверием).
Под эту рубрику частичных материализаций нам нужно также отнести то, что иногда называется “спиритическими фотогра­фиями”, поскольку всё, что может быть сфотографировано, должно естественно состоять из физической материи, способной отражать часть световых лучей, которые могут действовать на чувствительную пластинку. Из этого отнюдь не следует, что объект должен быть образован из материи, видимой для наших глаз, потому что пластинка чувствительна ко многим ультрафиолетовым лучам, которые не производят никакого впечатления на наши глаза.
Я достаточно осведомлён в деле фотографии, чтобы понимать, как легко можно сделать поддельную “спиритическую фотог­рафию”; но я также знаю, что многие из них были получены абсолют­но честным образом. Я видел большое число таких, которые были сделаны в условиях, контролируемых У.Т.Стэдом в то время, ког­да он изучал этот любопытный вид медиумических способностей. Мне посчастливилось видеть несколько фотографий, сделанных вице-президентом нашего Общества, и тех, которые были сняты для него.
Интересная фотография.
Хорошим примером такой фотографии частично материали­зовавшихся умерших может служить случай, рассказанный мне одним старым офицером. Он потерял (как мы говорим) трёх дочерей, которые умерли одна за другой в довольно короткий срок. Однажды, находясь в большом городе за сотни миль от дома, он увидел вывес­ку фотомастерской, на которой было сказано, что здесь выполняются портреты умерших. Он немедленно вошёл в ателье и попросил, чтобы ему сделали фотографию. Он не дал никаких указаний на то, кого ожидал увидеть на ней, и даже не сказал, что желал получить не свой портрет. Он утверждает, что фотограф совершенно его не знает. И однако, когда он пришёл за результатом, то увидел, что на фотог­рафии вокруг его лица парили три других, менее чёткие, но несом­ненно знакомые. Офицер показал мне эту фотографию, а также порт­реты дочерей, сделанные при жизни. Вне всякого сомнения, это были те же лица.
По-видимому, иногда частичной материализацией можно объяснить и действие планшетки, потому что в некоторых случаях я видел, как планшетка явно двигалась под пальцами, которые держали над ней. Когда очевидно, что это рука перемещает планшетку, явле­ние, естественно, относится к нашей первой категории, связанной с использованием тела медиума, хотя медиум может совершенно не сознавать происходящее.

ГЛАВА 27. ЯСНОВИДЕНИЕ В СПИРИТИЗМЕ

Большая часть явлений, обычно имеющих место на спиритичес­ком сеансе, является просто демонстрацией нормальных сил и способностей, свойственных астральному плану, которыми обладают все умершие. Я уже объяснял в своей небольшой работе “Ясновиде­ние”, что это за силы, и каждый, кто даст себе труд её прочесть, увидит, насколько факт обладания таким даром чётко объясняет спо­собности (так часто демонстрируемые умершими) читать закрытую книгу, запечатанное письмо или описывать содержание шкатулки, закрытой на ключ. Несколько раз и через разных медиумов я получал доказательство существования такой способности. Иногда сведения давались через медиума, говорящего в состоянии транса; в других случаях умерший говорил сам или своим собственным голосом, или посредством письма на грифельной доске.
Иногда эти астральные способности до некоторой степени включают в себя ясновидение, однако последнее может проявляться в различном степени. Сюда также относится способность к психомет­рии и способность видеть до известной степени события прошлого. Мы увидим, каким образом она иногда проявляется, из рассказа д-ра Ли в его книге “Проблески сверхъестественного”.
Исчезнувшие документы.
В торговом доме в Болтоне, графство Ланкашир, было заме­чено, что значительная сумма денег, посланная в банк доверенным служащим, не была вписана в его счёт. Служащий помнил, что взял деньги, однако позабыл подробности этой операции, а в банке об этом ничего не знали. Служащий чувствовал, что рисковал быть за­подозренным в этом деле, и, желая себя оправдать, он обратился за помощью к медиуму. Выслушав историю, женщина – медиум сразу вошла в состоя­ние, подобное трансу. Вскоре она сказала: “Я вижу, как вы идёте в какое-то помещение банка, как вы отдаёте документы служащему, и я вижу, как он кладёт их в определённое место под другие документы; теперь я их вижу”.
Служащий отправился в банк и указал кассиру, где искать деньги; там они и были найдены. Впоследствии кассир вспомнил, что, будучи занят срочной работой, он положил их в то место.
Один из моих родственников прочёл эту историю в журнале и написал по указанному адресу в тот торговый дом. Ему ответили, что такой факт действительно имел место. Человек, к которому обра­тился мой родственник, исправил одну-две незначительных детали в рассказе, написав 9 ноября 1874г. следующее: “Ваш рассказ верный. Теперь у меня есть ответ на мои вопросы из вышеназванного”.
Описание этих событий не даёт ясное указание на то, был ли это случай ясновидения со стороны медиума или же он поль­зовался обычной способностью умершего. Но т.к. медиум входил в состояние транса, последнее кажется наиболее вероятным. Умерший мог легко найти в сознании служащего первую часть истории. Войдя таким образом в раппорт со сценой, он проследил её до её завершения и сразу же дал необходимые сведения. Ниже приводится достоверный рассказ о другом аналогичном случае, который ещё лучше иллюстри­рует способность читать мысли, поскольку все вопросы задавались мысленно.
Я взял его из “Сообщений о спиритизме”, опубликованных Лонгманом в Лондоне в 1871г.
Потерянное завещание.
Один из моих друзей очень хотел найти завещание своей бабушки, умершей сорок лет назад, но не мог обнаружить даже акта о кончине. Я пошёл с ним к Маршалам, и мы устроили сеанс. Мы сели вокруг стола, и он скоро начал стучать. Тогда мой друг мыс­ленно задал вопросы. Он сам читал алфавит, время от времени я его сменял, но я не знал, что это были за вопросы. Стол нам отве­тил, что завещание было составлено неким Уильямом Уолтером, кото­рый проживал в Уайтчейпле. Он сообщил нам улицу и номер дома. Мы отправились в Уайтчейпл и нашли этого человека. Благодаря ему мы смогли впоследствии сделать копию подлинника. Этот человек нам был совершенно не знаком и не всегда жил в этом квартале, потому что он знавал лучшие времена. Было невозможно, чтобы медиум что-то знала об этом, но даже если бы она знала, то всё равно это ни к чему бы не привело, потому что все вопросы задавались мысленно.
“Чтение” с помощью ясновидения.
Эта способность в своей более простой форме часто проявля­лась на еженедельных собраниях, о которых я говорил. Закончив проповедь в состоянии транса, медиум объявлял себя готовым опи­сывать или “читать”, как он часто выражался, среди различных чле­нов собрания. Когда кружок был немногочисленным, каждый из присутствующих получал сообщения поочерёдно. Если собрание было много­людным, то сообщение получали несколько участников.
Я слышал, как таким образом раскрывались удивительные семейные истории, в которых всё доказывало их достоверность. Одна­ко в большинстве случаев, свидетелем которых я был во время сеан­сов, описания были очень туманными и, что весьма подозрительно, могли относиться к разным людям. Обычно разговор принимал приблизитель­но такое направление:
Медиум (якобы в трансе, но выражаясь со своим обычным пре­небрежением к правильному произношению и грамматическим правилам): “Вот старый господин с седыми волосами, он сидит сзади дамы, сидящей в углу”.
Дама (доверчиво и с энтузиазмом): “Боже мой! Это должно быть мой отец!”.
Meдиум: “Да, он улыбается и делает знак головой, он так доволен, что Вы его узнаёте. Я вижу, как его белая борода колеб­лется в такт его жестам”.
Дама: “Удивительно! Но у моего бедного отца не было бороды, когда он скончался. Может, он отпустил её потом, а может это дядя Джим; он, да, носил бороду”.
Медиум: “А это именно он; он опять делает знак головой и улыбается, он хочет сказать Вам, как он счастлив”.
Дама: “Гм! Надо жe, чтобы дядя Джим так пришёл! Уже больше тридцати лет как он утонул в море, когда я была ещё маленькой девочкой; тогда он был красивым молодым человеком! Утонуть в двадцать пять лет!”.
Meдиум: “А, да-да! Теперь я вижу его более ясно. Да, Вы пра­вы. Это не белая борода, а белое трико, какое носят моряки. Вот что это”.
Хор: “Восхитительно! Чудесно! Кто мог бы подумать, что они так возвращаются!”.
Разговоры такого типа я слышал десятки раз, и они далеко не внушают доверия такому медиуму. И тем не менее в другой раз та же самая неграмотная женщина или мужчина могут передать посла­ние, касающееся фактов, о которых они совершенно не могут знать из-за своего невежества.
Личное переживание.
Мне помнится, что в одном подобном случае на сеансе в бедном пригороде Лондона я устроил медиуму маленькое испытание собственного изобретения. Это была женщина неотёсанного вида, далеко не образованная, хотя она производила серьёзное впечатле­ние. Она переходила от одного слушателя к другому, монотонно опи­сывая духов в развевающихся одеяниях и с улыбающимися лицами, которые появлялись за их спинами. В моём случае она несколько изменила своё описание, представив мне “иностранного господина мрачного вида с чем-то белым вокруг головы”, что могло быть как правдой, так и простым совпадением.
Тогда мне пришла в голову мысль проверить, могла ли она увидеть мыслеформу, и чтобы ещё раз не выводить на сцену всех этих почтенных духов с белыми волосами и в развевающихся одеяниях, я стал проецировать, насколько мог интенсивно, мысленный образ двух маленьких толстощёких мальчиков в костюме Итонской школы, стоящих за стулом дамы, которая должна была также беседовать с медиумом. И когда пришла её очередь, медиум (или умерший, говоривший через неё) описала моих воображаемых мальчиков с достаточной точностью, выдав их за сыновей дамы, за которой они стояли. Последняя дала этому опровержение, объяснив, что её сыновья взрослые люди; тогда медиум предположила, что это были внуки дамы, но она это также отрицала, и тайна осталась нераскрытой. Но из этого я сделал два заключения: во-первых, либо медиум была действительно ясновидящей; либо через неё говорил умерший; и во-вторых, тот, кто говорил, будь то медиум или нет, ещё не мог различать материализованную на астральном плане мыслеформу от живого астрального тела.

ГЛАВА 26. ИССЛЕДОВАНИЕ ТЕЛА МЕДИУМА

Очевидно, что для умершего, желающего войти в контакт с физическим планом, самое удобное – это использовать физическое тело, если он может найти такое. Этот метод не требует изучения новых и сложных процессов, как в случае материализации. Умерший просто входит в тело, которое ему предоставляется, и пользуется им точно так же, как пользовался своим. Одна из характерных осо­бенностей медиума – это способность его начал отделяться друг от друга. Поэтому он может уступить своё тело, чтобы им пользо­валось другое лицо, нуждающееся в нём, и обычно он соглашается на это добровольно. Он может отдавать своё тело либо частично, либо полностью; иначе говоря, медиум может оставаться в сознании как обычно и тем не менее позволить другому пользоваться своей рукой для автоматического письма. Иногда таким же образом используются его голосовые связки, в то время как его тело остаётся в его власти и он прекрасно понимает, что говорит­ся. С другой стороны, он может оставить своё тело, точно так же, как он это делает во время сна, позволив умершему войти в поки­нутое жилище и наиболее полно им воспользоваться. В последнем случае медиум совершенно не сознаёт того, что говорится или делается; и если он даже наблюдает за про­исходящим посредством астральных чувств, как правило, он не сох­раняет об этом никакого воспоминания, когда вновь овладевает своим физическим мозгом.
Речь в состоянии транса.
Одна из популярных разновидностей спиритизма почти всегда имеет дело с этой фазой медиумических способностей. Для многих спири­тизм – это просто религия, и они собираются в воскресенье вече­ром послушать речь в состоянии транса точно так, как люди, при­надлежащие к другим сектам, приходят в церковь слушать проповедь. И такая заурядная речь в трансе ничем не отличается от заурядной проповеди, в смысле своего интеллектуального значения. Её тон обыч­но более неопределённый, но и более доброжелательный. Однако увещевания духов, как правило, следуют тому же направлению, что и при обычной проповеди. Вообще можно сказать, что ни там, ни здесь вы не услышите ничего нового, те и другие продолжают давать нам советы, которые мы привыкли читать на обложках наших классных тетрадей: “Делайте добро, и вы будете счастливы”; “Дурные знаком­ства вредят добрым нравам” и т.д. Однако причина, почему эти пра­вила повторяются извечно, заключается просто в том, что они всег­да верны. Если люди, которые не обращают на них внимания, когда они написаны в тетради, начинают в них верить и действовать в соответствии с ними, когда они произносятся умершим или выстуки­ваются ножкой стола, тем лучше для этих людей, получающих свою духовную пищу в той форме, в какой она для них удобоварима.
Речь в состоянии транса в своей обычной форме – явление, естественно, менее убедительное, чем многие другие, поскольку нельзя отрицать, что, при самом поверхностном знакомстве с теат­ральным искусством, человек заурядного интеллекта способен симули­ровать состояние транса и произнести посредственную проповедь. Я был свидетелем некоторых случаев, когда перемена в голосе и поведении была настолько полной, что казалась сама по себе очень убедительной. Мне приходилось слышать, как медиум говорил на неизвестном ему языке или о предметах, которые выходили за рамки его познаний, так что подлинность явления была несомненной. Но с другой стороны, я слышал и такие речи, в которых вся пошлость, все грамматические и фонетические ошибки невежественного медиу­ма воспроизводились так точно, что трудно было не распознать в нём обманщика. Случаи, подобные последним, как доказательство не имеют никакой цены, и тем не менее я понял, что даже тогда следует быть милосердным и не выказывать медиуму своё сомнение. Я знаю, что, во-первых, медиум привлекает к себе умерших того же типа, что и он сам, которые не отличаются от него по своему уровню развития и культуры. Во-вторых, всякая коммуникация, которая возможна для нас через медиума, неизбежно и в большой степени окрашена его личностью и поэтому вполне может выражаться в его стиле и привычным для него языком.
Автоматическое письмо.
Те же замечания относятся и к случаям автоматического пись­ма. Иногда умерший в достаточной степени владеет телом медиума, чтобы писать в ясной и характерной для него манере, которую невоз­можно спутать с чьей-либо другой. Однако чаще такое письмо бывает компромиссом между его способом выражения и манерой медиума, и очень часто оно превращается в почти неразборчивые каракули. Ещё я наблюдал слу­чаи, когда подлинность письма подтверждалась либо языком, на котором послание было написано, либо его содержанием. Некоторые любопытные примеры письма делают теорию обмана совершенно несос­тоятельной. Например, я видел, как страница заполнялась буквами в несколько минут, однако буквы были направлены в другую сторону, так что для того, чтобы прочитать её, нужно было зеркало. В другой раз перед сеансом с мадам Дженкен (более известной под своим девичьим именем Кейт Фокс; в 1847г. ещё маленькой девочкой она открыла, что стуки разумно соответствовали задаваемым вопросам; она стала основательницей современного спиритизма) я видел, как её младенец, которому было приблизительно двенадцать месяцев, взял в свою ручку карандаш и твёрдым почерком быстро написал послание одного умершего. Я не могу сказать, чей разум направлял руку мла­денца, но это, конечно, не был разум законного владельца руки, так же несомненно и то, что его мать была здесь ни при чём, поскольку, пока ребёнок писал, она держала его далеко от себя.
Личный Архангел.
Очень часто люди, которых ни в каком другом смысле нельзя назвать медиумами, бывают подвержены особым влияниям. Многие имеют привычку принимать послания личного характера, написанные их соб­ственной рукой. Среди них огромное большинство придаёт этому совер­шенно преувеличенное значение. Сколько раз почтенные дамы заявля­ли мне, что всё теософическое учение не представляет для них ниче­го нового, поскольку им всё открыл их личный учитель, который, разу­меется, является личностью блестящей, обладающей сверхчеловеческой силой и познаниями, не менее чем Архангел по своему положению. И когда мне случается изучать такой случай, я, как правило, выясняю, что “архангел” – это какой-то почтенный умерший, которого наставили или же который самостоятельно открыл для себя некоторые факты относительно астральной жизни и эволюции. Он находится под глубоким впечатлением, что стоит лишь ему распространить в мире свои позна­ния, в результате произойдёт радикальная перемена в жизни всего человечества. Поэтому он ищет и находит впечатлительную даму, кото­рую он убеждает в том, что она должна выполнить великую задачу, посвятить ей всю жизнь, что потомки будут благословлять её имя и т.п.
Всё это почтенный товарищ проповедует, как правило, совер­шенно серьёзно. Он познал теперь некоторые элементарные законы жизни и не может не чувствовать, насколько иной могла бы быть его жизнь и поведение, если бы он узнал об этом ещё на физическом плане. Из этого он заключает – и совершенно справедливо, – что если бы он смог заставить весь мир разделить его верование, то на земле произошла бы великая перемена. Однако он забывает, что почти всё, что он имеет сказать, проповедовалось уже тысячи лет назад и что, когда он жил на земле, он обращал на учение не больше внимания, чем, воз­можно, другие люди на его теперешнее разглагольствование. Повто­ряется всё та же старая история: “Если они не слушали ни Моисея, ни пророков, то они вовсе не будут убеждены, даже если мёртвый воскрес бы среди мёртвых”.
Очевидно, немного здравого смысла и самое поверхностное знакомство с литературой по этой теме избавили бы этих добрых дам от иллюзорной веры в то, что они получили небесную миссию. Однако тщеславие – порок трудно обличимый, а его корни глубоки, и идея избранника, для того чтобы принимать божественное вдохно­вение, является, как мне кажется, для некоторой категории людей источником радости. Обычно такие коммуникации далеко не охватывают всё теософическое учение; возможно, в их основе лежат его какие-то отдельные положения и гораздо чаще несколько туманных общих положений, более или менее связанных с теософией.
Иногда дающий наставления бывает живым человеком в своём астральном теле (обычно это уроженец Востока), и в этом случае совершенно естественно, что его учение имеет налёт теосо­фии. Нужно помнить, что теософия – это самое старое мировое уче­ние и что общие черты его системы хорошо известны везде, где не господствует крайнее философское невежество, являющееся, по всей видимости, последствием христианства. Поэтому нет ничего удивитель­ного в том, что всякая более глубокая и более разумная теория имеет что-то общее с теософией. Но конечно, очень редко можно найти систему, которая обладала бы такой точностью и совершенством, как данная нам Учителями мудрости через их ученицу мадам Блаватскую.
Представляется, что умершему легче пользоваться для пись­ма рукой медиума, когда она лежит на планшетке. Однако этот вид контакта не всегда принадлежит к той категории, которую мы рассматриваем в данный момент. Иногда кажется, что планшетку заставляет двигаться рука медиума, между тем как она направляется другим разумом, поскольку письмо зачастую оказывается написанным на языках, неизвестных медиуму. Однако в других случаях создаётся впечатление, что она скорее движется под рукой, а не с рукой, и это наводит на мысль, что она заряжена витальной силой, исходящей от руки медиума, точно так же как в случае со шляпой на столе, о которой мы говорили раньше. В этом случае движения планшетки могут направляться другой, частично материализованной рукой, и тогда явление будет принадлежать к нашей третьей категории.
Рисунок и живопись.
Автоматический рисунок и живопись имеют точно такую же природу, как и письмо, хотя такие явления вручаются гораздо реже, поскольку сама способность к искусству свойственна людям гораздо в меньшей степени. Тем не менее иногда умерший имеет талант быст­ро рисовать и может изобразить милый пейзаж и сносный портрет, пользуясь рукой медиума, хорошо поддающегося впечатлениям. Неко­торые медиумы сделали своим ремеслом получать таким образом порт­реты умерших, и, кажется, это дело хорошо оплачивается. Я сам видел одну сносную работу, выполненную таким образом, однако она не мо­жет сравниться с такой, которая выполняется материализованной рукой умершего, или же посредством преципитации. Бывают случаи, когда портреты создаются живым человеком, который сам одарён ясновидением; однако это не является примером медиумиз­ма и поэтому не входит в нашу категорию.
Следует помнить, что для того, чтобы изобразить портрет умершего посредством какого-то из этих методов, вовсе не обязательно, чтобы он присутствовал рядом, хотя может быть и так. Но когда оставшиеся в живых друзья собираются для спиритического сеанса в ожидании и с горячим желанием получить портрет умершего, их мысль так сильно окрашена этим желанием, что образует в астральной материи его очень чёткий образ. Естественно, что этот образ ясно виден для любого приходящего из загробного мира, так что ему легко нарисовать портрет по этому образу. Верно также и то, что такая сильная мысль не может не привлечь внимания умершего, который является её объектом. Поэтому вполне вероятно, что он приходит посмотреть на происходящее. И следовательно, весьма возможно, что он присутствует, хотя портрет вовсе не является доказательством этого факта.
Персонификация.
Я использую этот термин в том техническом смысле, который хорошо понятен лицам, изучавшим эти явления. Я не забываю, что он применяется также в отношении медиума-обманщика, который выдаёт себя на глазах присутствующих за воплощённого духа. Однако здесь я рассматриваю совсем другие случаи. Все, кто присутствовал во время речи в состоянии транса, замечали, как меняется выражение лица медиума и как у него появляются все мельчайшие особенности манер, свойственных человеку, говорящему через него.
Есть случаи, когда перемена и адаптация идут ещё дальше и возникает очень чёткое преображение черт медиума. Иногда это преображение только видимое, а не реальное; в этом случае интен­сивное усилие вдохновляющей личности выразить себя через медиума имеет гипнотическое действие на друга, у которого появляется иллю­зия, что он действительно видит перед собой черты умершего. Такое явление, разумеется, носит субъективный характер, и фотогра­фия медиума, снятая в этот момент, отразит его обычное лицо.
Однако иногда перемена реальна, о чём можно судить по фо­тографии. Это явление может быть вызвано двумя спо­собами. Я наблюдал по крайней мере видимое изменение черт медиума, и происходящее, наверное, нельзя лучше описать, нежели как частичную материализацию маски; иначе говоря, те части лица медиума, которые довольно хорошо соответствовали чертам желающего воплотиться, оставались прежними, в то время как другие, совершенно неподходящие, покры­лись тонкой маской материализованной материи, которая превратила их почти в совершенную имитацию оригинала, хотя и в несколько увеличенном виде. Однако я наблюдал и другие случаи, когда вопло­щённое лицо было гораздо меньше лица медиума и точная имитация, полученная в результате, была несомненно связана с изменением черт медиума; очевидно, это покажется совершенно невозможным тому, кто не изучал этого вопроса, поскольку большинство среди нас вообще не признаёт исключительную способность физического тела к изменению и не имеет никакого представления о том, с какой лег­костью при некоторых условиях оно может измениться.
Пластичность физического тела.
Её иллюстрируют многие примеры, хотя обстоятельства, при­водящие в действие силы, способные дать такой результат, к счастью, редко имеют место. В “Изиде без покрывала”, том I, мадам Блаватская приводит ряд жутких примеров того, как мысль или чувство матери может изменить физическое тело её ещё не родившегося ребёнка. Корнелиус Лэмм рассказывает о ребёнке, который родился с кровото­чащей раной на лбу, потому что отец ребёнка угрожал матери, направив обна­жённую шпагу на её лоб. В книге Ван Хельмонта сообщается, что жена одного портного из Мехлина, увидев, как у сол­дата во время ссоры отрубили руку, была так потрясена, что её ребёнок родился с одной рукой, а из обрубка другой текла кровь. Жена торговца из Анвера, увидев, как солдат потерял руку, родила дочь с отрубленной и кровоточащей рукой. Другая женщина присутствовала при казни тринадцати человек по приказу герцога Альбы. Её ребёнок, нормальный во всех других отношениях, родился с отрублен­ной головой и кровоточащей шеей.
Вопрос о появлении следов на человеческом теле, о чём имеются совершенно достоверные свидетельства, являются лишь дру­гим примером влияния духа на физическую материю. Известно, что дух различных святых или женщин, подобных Катерине Эммерих, дейст­вует на их собственное тело точно так же, как дух матери действует на тело её будущего ребёнка. В книге “Ночная сторона природы” мы находим другой, весьма страшный пример, когда сильное пере­живание действовало на физическое тело.
В письме из Москвы, адресованном д-ру Кернеру по поводу его лекции об истории одной монахини из Дульмена, рассказывается ещё более необычный случай. Во время французского нашествия один казак загнал французского солдата в тупик, после чего последовала ожесточённая борьба, во время которой француз получил жестокие раны. Женщина, спрятавшаяся в этом углу, не могла оттуда убежать и стала невольной свидетельницей кровавой сцены. Когда она, насмерть испуганная, возвратилась домой, на её теле открылись такие же раны, какие казак нанёс своему врагу.
Мы вернемся к этому, когда будем говорить о материализации. Что касается воплощения, то я сам был свидетелем того, что черты лица медиума могут полностью изменяться вплоть до того, что в точности соответствуют лицу умершего, который говорит через медиума. Это явление встречается нечасто, судя по тому, что я видел или слышал; и можно предположить, что эти случаи редки потому, что обычной материализации добиться легче. И тем не менее всякий раз, когда я наблюдал воплощение, оно происходило при дневном свете, в то время как материализация обычно получается при искусственном и при не слишком сильном освещении по причинам, которые будут объяснены далее.

ГЛАВА 24. СПИРИТИЧЕСКИЕ ЯВЛЕНИЯ

Изучение явлений, возникающих во время спиритических сеан­сов, может быть другим средством получения сведений о жизни чело­века после смерти. Большое количество фактов, так понятно изложенных в теософии, могло быть получено посредством наблюдения и вни­мательного сопоставления данных о привидениях; аналогичные факты можно было взять из спиритической литературы. Однако этим занимают­ся только сами спириты, и даже они не изложили полученные данные в стройной системе.
Мне всегда казалось, что наши друзья-спириты должны были бы принять теософическую систему с радостью, поскольку значительная часть трудностей, с которыми они сталкиваются, добиваясь призна­ния спиритических явлений как фактов, проистекает из мнения, что их заявления противоречат науке и не могут согласовываться ни с какой разумной системой взглядов. Это совершенно ложное представле­ние, и тем не менее спиритизм не так много сделал, чтобы рас­сеять сложившееся мнение. Он продолжает (и справедливо) настаивать на имеющихся у него фактах, однако не пытается, как правило, привести их в соот­ветствие с наукой. Создается впечатление, что спириты склонны лишь восклицать: “Как здорово! Это замечательно! Это великолепно!”, забываясь в экстатическом восхищении, вместо того чтобы дать себе отчёт в том, что всё это совершенно естественно. Ведь это только люди, впавшие в пессимизм вследствие своего вмешательства в Приро­ду, которое коверкает её законы, пребывают в сомнении и с колеба­нием говорят о некоторых вещах, что они слишком хороши, слишком прекрасны, чтобы быть реальностью; и это потому, что они ещё не понимают, что именно доброе и прекрасное должно быть истинно. Вот почему было бы гораздо вернее сказать: “Это слишком прекрасно, чтобы не быть реальностью”. Потому что Бог есть Истина, и Он есть Добро.
Теософическое объяснение.
Теософическая система планов природы и существования беско­нечного разнообразия форм материи с их самыми тонкими подразделе­ниями, среди которых действуют свойственные им силы, открывает непосредственно путь к пониманию явлений, происходящих на спирити­ческих сеансах. Когда мы осознаём, что человек обладает оболочками, соответствующими каждому из этих планов, и что в каждой из них он приобретает новые и более разнообразные способности, мно­гое из того, что до сих пор было трудно объяснить, становится яс­ным как день. Подробно я говорил на эту тему в моей книге “Ясно­видение”, и поэтому нет необходимости, чтобы я здесь повторялся. Достаточно отметить, что, если мы хорошо усвоим природу этих способ­ностей, мы увидим, что при желании умерший может узнать, что написано в закрытой книге или письме, находящемся в коробке, зак­рытой на ключ, увидеть и рассказать о том, что происходит вдали отсюда, прочитать мысли любого человека, присутствующего или отсут­ствующего. Всё, что в этом роде совершает умерший, может быть сделано и живым, который развил свои скрытые способности к астральному зрению. Естественно, что для того, кто обитает в астральном теле и действует только через него, всё кажущееся нам феноменальным и чудесным должно представляться совсем в ином свете, поскольку из этого состоит его повседневная жизнь. Для того, кто не изучал этих вопросов, такие явления непривычны, и поэтому он не может понять, каким образом они происходят. Его отношение совершенно подобно тому, с каким дикарь смотрел бы на нас, пользующихся электрическим светом или телефоном. Однако ум­ный и образованный человек до некоторой степени знаком с их меха­низмом действия, а потому не относится к полученным результатам как к магическим и считает их следствием естественных законов. Он рассматривает проблему совсем в ином свете.
Обладая теософическими знаниями об астральном плане и его возможностях, мы можем попытаться теперь как-то классифицировать явления, происходящие в зале для спиритических сеансов. Вероятно, наиболее удобным способом классификации будет тот, который заключается в распределении явлений по способностям, используемым для их реали­зации. Таким образом их легко объединить в пять категорий:
1. Те, что основаны на простом использовании тела медиума: речь в состоянии транса, автоматическое письмо, рисунок, живопись, автоматические движения, персонификация и иногда использование планшетки.
2. Те, которые требуют овладения обычным астральным зрением, например: нахождение отрывка в закрытой книге, чтение письма, закрытого в коробке, ответ на мысленные вопросы, нахождение кого-то или чего-то, что исчезло.
3. Те, которые связаны с частичной материализацией, прек­ращающиеся, как правило, до того, как она становится видимой. Под этой рубрикой мы поместим стуки, танцующие или вертящиеся столы, перемещающиеся и парящие в воздухе предметы, надписи на грифельной доске, а также все виды надписей или рисунков, вы­полненных непосредственно рукой умершего, а не через медиума; при­косновение рук умерших или звуки их голосов. “Коснуться руки, которой больше нет, слышать голос, который навсегда умолк”, – как говорит поэт со жгучей скорбью. Сюда относятся почти все второс­тепенные явления, наблюдаемые во время сеансов, поскольку мы дол­жны отнести сюда также играющие инструменты, музыкальный ящик, заводящийся сам собой и парящий в воздухе, и даже холодное дунове­ние, одно из наиболее постоянных явлений в начале сеанса. Вероят­но, в эту группу входят и движения планшетки.
4. Различные явления, требующие более глубокого знания законов астральной физики, такие как письмо и рисунки, полученные преципитацией; различного типа свечение, раздвоение предметов, их перенесение на некоторое расстояние, их появление в закрытой комнате, проникновение одной материи через другую, появление огня.
5. Видимая материализация.
Я поставил себе целью возвратиться к каждой из этих категорий и попытаться проиллюстрировать и объяснить их в той сте­пени, в какой это возможно либо на основании известных трудов по этой теме, либо на основании моего личного опыта. Я провёл много лет в терпеливом изучении спиритизма, и, вероятно, нет ни одного та­кого явления, к какой бы категории оно ни принадлежало, о котором я бы не читал в книгах и которое я бы не наблюдал несколько раз на сеансах.
Итак, это область, в которой я чувствую себя совершен­но уверенным. Рассказ о том, каким образом я стал ставить свои первые и скромные опыты, возможно, послужат хорошим предисловием к более полному изложению вопроса.

ГЛАВА 25. ЛИЧНЫЙ ОПЫТ

Первый раз, насколько я помню, я услышал о спиритизме в связи с сеансами Юма перед императором Наполеоном III. То, что о них рассказывали, мне показалось тогда совершенно невероятным; и однажды вечером, читая своей матери сообщения об этих сеансах, я выразил серьёзные сомнения относительно точности описания. Однако статья заканчивалась замечанием, что всякий, кто сомневается в подлинности фактов, может легко убедиться в том, что они возможны. Нужно было только собрать нескольких друзей и рассадить их за маленький стол либо в темноте, либо при неярком свете. Ладони рук должны слегка опираться на поверхность стола. Сообщалось, что ещё проще – это положить шляпу на столешницу, обтянутую шелком, полями вверх и легко касаться их руками (для этого нужны два или три человека). Утверждали, что шляпа или стол скоро начнут вращаться, доказывая тем самым существование силы, независимой от присутствующих лиц.
Это казалось довольно простым, и моя мать предложила сделать опыт немедля, т.к. вечер уже наступил и момент казался подходящим. Итак, я взял маленький круглый стол на одной ножке, на котором обычно стоял цветочный горшок с большим белым арумом. Я принёс свою шляпу с вешалки и поместил её на стол. Затем мы положили на её края свои руки, как было описано. Кроме меня и матери присутствовал ещё маленький мальчик двенадцати лет, кото­рый впоследствии оказался очень сильным психическим медиумом. Но тогда я ещё ничего не знал о медиумах. Я не думаю, что кто-то из нас ожидал какого-либо результата; знаю, как велико было моё изумление, когда шляпа сделала плавный, но чёткий полуоборот на полированной поверхности стола.
Каждый из нас думал, что её бессознательно двигал другой, однако вскоре это сомнение рассеялось, т.к. шляпа стала кружить­ся так быстро, что нам стало трудно сохранить прежнее положение рук. По моему предложению мы подняли руки. Шляпа поднялась, в свою очередь, как будто была к ним привязана, и оставалась висеть примерно в двух дюймах над столом в течение нескольких мгновений. Это новое явление удивило меня ещё больше, и я попытался снова получить такой же результат. Несколько минут шляпа отказывалась подчиняться, но когда она стала наконец подниматься, за ней сле­довал стол! Итак, моя шляпа, к которой я так привык, обладала до сих пор неведомыми мне таинственными силами, загадочно пови­сая в воздухе на кончиках наших пальцев! Но не довольствуясь этим вызовом законам тяготения в отношении самой себя, она притягивает к своему верху стол и также его поднимает! Я посмотрел на ножки стола: они находились примерно в шести дюймах над ковром, и к ним не прикасалась и даже не приближалась ни одна человеческая нога! Я сам провел ногой под ним, но там определённо не было ничего – по крайней мере ничего ощутимого физически.
Естественно, при первом движении шляпы у меня промель­кнула мысль, что это, должно быть, наш маленький товарищ разыгрывает с нами шутки. Но, во-первых, нам было ясно, что он ничего не делал, а во-вторых, такое явление он не мог вызвать незаметно. Приблизительно через две минуты стол отделился от шляпы и упал на пол, и почти сразу же за ним последовала шляпа, однако опыт был повторен несколько раз с перерывом в несколько минут. Затем стол стал сильно раскачиваться, а шляпа поднялась очень высоко. Но никто из нас не знал, что делать потом, хотя нас глубоко заинтере­совали эти сверхъестественные движения. Лично я вовсе не думал, что явление было вызвано умершими, а просто рассматривал это как открытие странной новой силы.
На следующий день я рассказал об этих странных фактах нес­кольким друзьям, и среди них нашёлся такой, который раз или два наблюдал нечто подобное и был знаком с основами спиритизма. Я не­медленно пригласил его на следующий вечер присоединиться к нам, чтобы присутствовать на наших опытах. Повторились те же явления, однако на этот раз с помощью нашего друга мы задали вопросы и увидели, что стол своими движениями разумно на них отвечал. Однако существо, вошедшее с нами в контакт, по-видимому, не было очень развито, поскольку оно не сообщило ничего важного ни в тот день, ни впоследствии и его проявления всегда имели до некоторой степе­ни характер низкопробных шуток. Самым замечательным в них была огромная физическая сила, продемонстрированная в некоторых случаях. Он часто швырял тяжёлую мебель и иногда значительно её портил, хотя никому из нас не был нанесён физический вред. Один из друзей, настроенный особенно скептически, получил по ноге тяжёлой каминной решёткой из меди, однако я полагаю, что он сам это спровоцировал.
Проявление яростной силы.
После второго сеанса и впоследствии мы клали руки прямо на стол или по крайней мере так начинали, потому что через несколь­ко мгновений он, как правило, пускался в такую сумасшедшую пляску, что мы могли к нему прикасаться лишь время от времени. На третьем сеансе (если это слово применимо к вечеру, прошедшему в основном в беготне из одного угла в другой с целью избежать ударов различ­ных предметов обстановки) наш маленький стол был изрядно попорчен. В момент относительного покоя, когда мы могли держать руки на сто­ле, снизу послышалось странное гудение и на пол упал какой-то маленький предмет. Его подняли и увидели, что это был болт. Мы спрашивали себя, где “духи” могли найти такой предмет и почему они принесли его сюда. То же гудение повторилось ещё два раза, и мы получили ещё два болта, но даже тогда мы ещё не понимали, что происходило.
Вдруг мы вздрогнули от того, что я не могу выразить иначе как очень сильный удар ноги по внутренней поверхности стола, отче­го он метнулся вверх и чуть было нас не опрокинул. Эффект был в точности такой, как если бы по нему с огромной силой ударяли ногой, обутой в тяжёлый башмак. Удары повторялись три или четыре раза, быстро следуя один за другим, отчего крышка стола отвалилась от ножки. Ножка продолжала вальсировать в одиночестве, между тем как крышка упала на пол и, конечно, не для того, чтобы лежать непод­вижно. Если вы возьмёте монету и закружите её на гладкой поверхнос­ти, то она начнёт медленно, будто колеблясь, кружиться, пока не упадёт. Именно так кружился на полу наш стол, и двое здоровых мужчин, встав на колени и изо всех сил пытаясь остановить его движение и положить на пол, были отброшены в сторону с большой, как казалось, легкостью.
Удары ногой снизу продолжали раздаваться с прежней силой, в то время как мы держали стол как можно ближе к ковру, так что их виновник, кем бы он ни был, мог наносить удары сквозь ковёр и пол комнаты без всякого труда. Как только сеанс закончился, мы осмотрели стол и поняли, что происходило. Существо, игравшее с нами, очевидно, хотело отделить крышку стола от нижней части и су­мело каким-то образом выкрутить из него три болта, как будто с помощью отвертки. Но четвёртый, заржавевший в дереве, не поддавал­ся; этим и объясняются удары ногой, от которых стол разбился.
Эти проявления колоссальной силы во время сеанса, конечно, не являются исключением. В своём рассказе о сеансе, имевшем место весной 1870г., Роберт Дейл Суэн замечает:
“Тогда – возможно, усиливаясь в темноте, – началась демон­страция неведомой мне физической силы. Я не думаю, что самый силь­ный в мире человек был бы способен сделать подобное – бросить стол с такой силой. Мы все почувствовали, что одного удара этого существа было достаточно, чтобы мгновенно убить любого из нас”.
Проявление неизвестной силы.
Эти явления, вошедшие в мою жизнь таким неожиданным обра­зом, разумеется, не произвели бы никакого впечатления на опытного спирита, но для меня они были исключительно интересными. Они проис­ходили в моём собственном доме, в них не был замешан профессиональ­ный медиум, и всякое подозрение на обман бесспорно отвергалось. Итак, у меня были некоторые несомненные абсолютно новые факты, которые требовали изучения. В то время я не знал о существовании обширной литературы по этой теме и даже не надеялся посредством такого исследования найти какое-то доказательство жизни после смерти. До сих пор я имел просто доказательство существования неви­димого разума, способного пользоваться огромной силой, природа которой была совершенно отличной от всего того, что признавала наука. Именно эта сила меня и интересовала, и моим самым большим желанием было выяснить, существует ли метод, который позволил бы использовать её для общего блага.
В этих исследованиях на дому мы недалеко продвинулись. Моя мать боялась за мебель, и, уступая ей, мы просто прекращали сеанс, когда силы начинали чрезмерно неистовствовать, и возобновляли его в установившейся тишине. У нас не было ни осмысленных стуков, ни конкретных голосов. Вся коммуникация всегда ограничивалась действиями стола, который наклонялся или поднимался. По-видимому, то существо было вполне согласно на опыты, но только в привычных для него рамках. Например, однажды вечером нам пришло в голову спросить, может ли стол подняться в воздух, если мы не будем дер­жать на нём руки. Он быстро ответил, что может это сделать и сде­лает. Поэтому мы поспешили отступить и увидели, как стол поднялся на такую высоту, что его ножки находились в метре от пола, причём он был в полной недосягаемости для кого-либо из присутствующих. Он оставался висеть в воздухе приблизительно с минуту, и даже больше, затем плавно опустился на ковёр.
Свет.
Часто появлялся различного рода свет, но, как правило, он производил на нас меньше впечатления, когда вызывался намеренно, чем когда появлялся во время других явлений. Он был различных типов: а) мерцающие огоньки, похожие на светлячков, плясавших на наших руках и вокруг них, когда они лежали на столе; б) бледные сияющие пятна диаметром в несколько дюймов и часто в форме полумесяца; в) яркие вспышки, подобные молнии; однажды такая вспышка пересекла комнату, перевернула растение в горшке, на котором остались явные следы ожога, очень похожие на те, которые, как я думаю, оставила бы молния. Первая и третья разновидности производили на нас впечатление чего-то электричес­кого, в то время как вторая имела скорее фосфорицирующий характер. Мы не наблюдали ничего такого, что можно было бы в полном смысле назвать материализацией, хотя между нами двигались какие-то тёмные фигуры. Эти явления обычно возникали при свете камина, и один раз было несколько очень непохожих на все остальные явления – при свете дня. Казалось, что комната была заряжена какой-то силой, подобной электричеству. По крайней мере в течение часа после окончания сеанса мебель продолжала таинственно поскрипывать и цветочный сто­лик несколько раз удалялся на два или три фута из своего угла уже после того, как на него поставили горшок с цветком.
Во всём происходящем сообщения имели лишь второстепенное место. Казалось, что тому существу, кем бы оно ни было, трудно было дол­гое время сдерживать свои богатые природные силы, подчиняясь нудной диктовке сообщения посредством движения стола. Мы сделали много попыток получить таким образом точные сведения, но безуспе­шно. У нас всегда было впечатление, что оно безумно забавляется и находится в состоянии слишком большого возбуждения, чтобы вести себя терпеливо или последовательно. Часто стол энергично и неутомимо танцевал, пока мы что-нибудь пели или играли (всё равно что). По-видимому, его любимой мелодией был хорошо известный гимн спири­тов “Соберёмся ли мы у реки”, и иногда, если явления казались нам недостаточно сильными, а их характер вялым, стоило только запеть эту мелодию, как в поведении стола появлялось боль­ше энтузиазма и энергии. Случалось, что его поведение было явно недоброжелательным, и когда нам удавалось получить от него сообщение, оно не всегда было логическим или истинным. Казалось, оно было способно причинять неприятности. Однажды, когда я разоб­лачил ложность одного сообщения, стол прыгнул прямо на меня и, конечно, сильно меня ударил бы, если бы я не схватил его на лету. И даже после, когда я держал его в воздухе, он яростно дёргался, пытаясь меня достичь. Моим друзьям пришлось силой оттащить его от меня, как какое-то свирепое животное. Но после нескольких таких вспышек его сила и гнев, по-видимому, утихли, и оно стало безобидным.
Профессиональные медиумы.
Вдохновлённый этими опытами, я стал продолжать свои исследования. Скоро я открыл, что этой теме посвящены книга и периоди­ческие издания и что я мог продвинуться в своих исследованиях гораздо дальше, если бы вошёл в контакт с настоящими медиумами. Я присутствовал на многих публичных сеансах и видел много инте­ресного, однако скоро я обнаружил, что наиболее любопытные и удов­летворительные результаты можно получить только на закрытых собра­ниях при небольшом количестве людей и в обстановке гармонии. Поэ­тому я устраивал частные сеансы, нередко приглашая к себе медиумов. Дома я мог быть абсолютно уверен, что явления не вызывались каки­ми-то механическими устройствами. Итак, я вскоре приобрёл весьма значительный опыт и мог с полнейшей уверенностью сказать, что по крайней мере некоторые из этих явлений были следствием деятельнос­ти тех, кого мы называем умершими. Я встречался с медиумами всякого рода, хорошими и дурными. Среди них были люди серьёзные и энтузиасты, горячо желавшие помочь исследователю разобраться в таких явлениях. Одни были до невероятного невежественны и необразованны, хотя довольно честные; другие производили впечатление слащавости и не заслуживали большого доверия. Тем не менее, приобретя небольшой опыт, я научился быстро определять, кому можно доверять, и я соответственно ограничил свои исследования. Я продол­жал вести их много лет и за это время видел много странного, что несомненно показалось бы невероятным тому, кто не знаком с этой областью, если бы я попытался описать увиденное. Может быть, по хо­ду текста я дам некоторые примеры, которые могут служить подходя­щей иллюстрацией для нашей классификации. Но для того, чтобы привести их все, потребовалось бы написать гораздо более объёмистый труд, чем этот. Перейдём теперь к нашей классификации.

ГЛАВА 23. КАК ПОСТУПАТЬ В ПРИСУТСТВИИ ПРИЗРАКА

Прежде чем закончить эту тему, я осмелюсь дать читателю один совет. Многие привидения появляются в любое время. Люди становятся не столь категоричны в своём материализме, а следова­тельно, со временем – более впечатлительными. Поэтому вполне возможно, что однажды некоторым из моих читателей удастся увидеть призрак. Я умышленно говорю “удастся” прежде всего потому, что считаю такие переживания очень ценными, поскольку они дают уве­ренность в том, что другая жизнь существует, и позволяют ясно представить, какова она; во-вторых, потому что случай оказать помощь вообще есть удача и привидения, как правило, в чём-то нуж­даются.
Я хочу здесь обратить внимание на то, как должны вести себя те, кому эта счастливая возможность будет предоставлена. Мне кажется, что у призраков есть все основания жаловаться на отношение к ним большинства людей. Как правило, им стоит большого усилия сделаться заметными и появляются они лишь по крайне важным причинам. В обычных обстоятельствах они могут оставаться материа­лизованными только несколько мгновений. Поэтому призрак старается использовать эти несколько мгновений. Если бы он встречал разумное отношение, его сообщение или пожелание, возможно, заняло в половину меньше времени. Но большинство людей растрачи­вают эти ценные мгновения, крича, падая в обморок или спасаясь бегством. Поставьте себя на место умершего, чтобы осознать, что значит для него такое трусливое и эгоистическое поведение.
Если бы на физическом плане к нам пришёл человек, оказав­шийся в действительно тяжёлом положении, и попросил у нас помо­щи, мы так или иначе его бы выслушали. Почему же не отнестись с такой же вежливостью к умершему? Ведь мы не испытывали страха перед этим человеком, когда у него было физическое тело, с помо­щью которого, казалось бы, он мог причинить нам какой-то вред. Почему же теперь мы его боимся, имея перед ним преимущество (если это преимущество) в одну оболочку? Как раньше, так и теперь это – человек, один из наших собратьев, и он не может причинить нам никакого вреда. Как же тогда оправдать это общепринятое отношение?
Отношение с точки зрения психического исследования.
Впрочем, не следует впадать и в другую крайность – чрез­мерный скептицизм, рассматривая своего гостя как галлюцинацию или внешнюю проекцию субъективно воспринимаемой символической идеи, пользуясь терминами Общества психических исследовании. Все изучаю­щие оккультизм должны быть благодарны этому обществу за его гро­мадную работу по классификации такого большого количества приме­ров за время исследований в этой весьма непопулярной области нау­ки. Я думаю, что мы обязаны ему и тем, что оно сделало изучение этих вещей почти почтенным делом в глазах общества; так что вместо того, чтобы презрительно смеяться над нами, люди, следующие моде, теперь склонны допускать, что во всём этом что-то действительно может быть.
Однако трудно удержаться от улыбки, которую вызывает позиция этого общества, допускающего эти факты с постоянным трепе­том, но всегда проходящего мимо лёгкого и очевидного объяснения наблюдаемых явлений и находящего спасение в общих туманных заявле­ниях и в сложных, но маловероятных теориях. Осторожность – это прекрасное и необходимое качество всякого исследователя психичес­ких явлений. Однако, как и другие добродетели, в своём чрезмерном виде она становится пороком, вырождаясь в слепоту и предрассудки.
И когда мы читаем то, что пишут его члены, нас неизменно поражает и огорчает манера, с какой факты старательно объясняются, притяги­ваются за волосы и подчёркиваются, в то время как очевидные, напрашивающиеся само собой выводы игнорируются. Я хочу процитировать один-два примера, взятые из “Опытов психических исследований” Гудридж Фрир.
Потерянное кольцо.
Одному человеку приснилось, что он видит один из своих особенно дорогих перстней на клубничной грядке, в определённом месте. Утром он ищет его в ларце, где обычно перстень находился, и, к своему ужасу, обнаруживает, что тот исчез. Он спускается в сад и находит его на грядке. Это очень простой случай ясновидения во сне, скажете вы. Но нет! Нас убеждают, что этот человек, сорвав мимоходом понравившуюся ему ягоду, подсознательно заметил перс­тень, не отдавая себе в этом отчёта, и эта информация подсознания была передана сознанию во время сна.
Разница в обоях.
Другой пример. Мы с другом искали квартиру и осматривали комнату на верхнем этаже уже примерно двадцатого за этот день дома. В этой комнате стоял платяной шкаф, очень высокий, закрытые дверцы которого достигали потолка. Вдруг мне показалось, что они откры­лись и я увидел, что было внутри.
– Если Вы откроете эти дверцы, – сказал я своему другу, – Вы увидите, что внутри шкаф оклеен ярко-голубыми обоями в маленькие ромбики; эти обои совсем не такие, как в комнате.
Он сделал это, и мои слова подтвердились. По-моему, было бы совершенно абсурдным объяснять такой незначитель­ный факт ясновидением и не искать другого объяснения. Несколько месяцев до этого я осматривал дома в том жe квартале, причём по рекомендации того же квартирного агента. И хотя дом мне показался совершенно незнакомым, я думаю, что скорее всего я всё-таки был в нём один раз и тогда-то бессознательно отметил разницу в обоях.
Легковерие скептика.
Почему же, почему эти научные скептики столь чрезвы­чайно легковерны? Несомненно, что совсем простая и понятная тео­рия астрального зрения гораздо более приемлема, чем предположение о поразительной забывчивости, невозможной для здравого ума; причём нам предлагается принять его безоговорочно. Вместо того, чтобы изобретать хитроумные, но невероятные объяснения, гораздо проще принять теорию, рассматривающую эти аномальные способности как частичные и преждевременные проявления великой силы, которую человечество получает от рождения и которая скоро будет свой­ственна всем.
Другая из их потрясающих теорий – та, которая пытается объяснить всё происходящее на небе и на земле действием подсознательного “Я”. Д-р Альфред Рассел Уоллейс в своей работе “Чудеса и современный спиритизм” излагает её особенно смело. Он делает следующее замечание: “Вторичная, или подсознательная, личность со своими великими резервами знания (приобретённого неизвестно каким образом), своим отчётливо выраженным характе­ром, низкой моралью и постоянной ложью является таким же теоре­тическим понятием, как дух умершего или всякий другой дух. Классифицировать эту гипотезу как научную, а вмешательство духов как антинаучную – логическая ошибка”.
Внезапная болезнь.
Одна история, которую он рассказывает далее в той же книге, просто восхитительна, не столько по самому сюжету, в осно­ве которого лежит самое обычное явление, сколько потому, что иллюстрирует излюбленную позицию члена Общества психических исследований. Рассказав нам о том, что несколько людей слышали в доме ужасное рычание и крики, он говорит, что трёх собак, спавших в разных комнатах дома, нашли съёжившимися и дрожащими от страха, их шерсть встала дыбом. Одна из них, свирепый бульдог, спряталась под кровать и дрожала всем телом. Однако член Общест­ва психических исследований объясняет всё это очень просто. С происходящим шумом он наскоро разделывается следующим образом: “Если эти звуки нельзя было объяснить естественными причинами, то они были результатом коллективной галлюцинации”. Что касается собак, то он предполагает, что вследствие поистине замечательного совпаде­ния они могли все заболеть одновременно!
И всё же, несмотря на такие абсурдные предположения, несмотря на достойную удивления терминологию (где встречаются такие слова как панестезия, гипнопомпия, гиперпроиетия, метецетия, которые один из членов Общества причислял к наиболее пора­зительным явлениям при психических исследованиях), несмотря на ложное и крайне несправедливое обвинение, брошенное великой основательнице нашего Общества мадам Блаватской, оно провело большую работу, за которую мы ему благодарны. Но оно могло бы сделать во много раз больше!
Однако пропагандируемый им метод действия в случае встре­чи с призраком, каким бы удовлетворительным он ни казался его членам, далеко не производит такого же приятного впечатления на само привидение, и мы не советуем читателям пользоваться им. Лично я склонен рассматривать привидение скорее не как вероятное явле­ние, вызванное субъективными расстройствами, а как человека и собрата, который, быть может, очень нуждается в помощи.
Отношение, достойное одобрения.
Итак, скажете вы, как же следует вести себя при встрече с призраком? Я бы рекомендовал обычную вежливость, с которой вы обращались бы с ним, если бы он пришёл в физическом теле. Следует также помнить, что он, возможно, очень ограничен временем. Сразу же встаньте на ту точку зрения (которая вам свойственна, как мы надеемся), что всякий контакт представляет собой счастливую возможность. Скажите себе: “Вот человек, которому нужно помочь; как я могу ему услужить?” Встречайте его с дружеской улыбкой и серьёзно спросите: “Что я могу для Вас сделать? Я был бы счастлив оказать Вам услугу”. Возможно, он скажет Вам об этом сразу же, а может быть (поскольку он не всегда владеет голосом, который можно услышать), он попытается выразить свои желания каким-нибудь другим способом. Если он не может сделать ни того, ни другого, однако имеет вид разочарованного, будьте уверены, что, хотя он пе­рестал быть для вас видимым, он ещё находится рядом, и продолжай­те говорить с ним, как если бы по-прежнему ощущали его присут­ствие. Спросите его, может ли он поддержать контакт с помощью стуков, договоритесь с ним о коде простых сигналов, которым обыч­но пользуются на спиритических сеансах. Если всё это для него невозможно, скажите ему, что, когда вы заснёте ночью, вы будете в его распоряжении на его плане и тогда он без малейшего труда смо­жет сказать вам, что желает. Время от времени уверяйте его в том, что всё идёт прекрасно и что он должен стараться прогнать беспо­койство и страх. Одним словом, вы должны вести себя спокойно и утешающе для него и всё время быть начеку для оказания помощи.
Необходимая подготовка.
Чтобы действовать подобным образом, когда представится случай, вы должны понимать, что такое смерть, не забывая, что после неё человек остаётся таким же естест­венным и вовсе не меняется. Если вы только представите себе, что это один из ваших собратьев, нуждающийся в помощи, страх станет для вас невозможным, потому что вы полюбите его, а “совершенная любовь изгоняет страх”. С другой стороны, чрезвычайно важно воспи­тывать такое отношение у маленьких детей. Слишком часто многие недальновидные няньки пугают детей глупыми историями или угрозами, основанными на суевериях, и потом бывает почти невозможно полностью искоренить эти ложные и столь неосмотрительно воспитанные пред­ставления. Но если с самого начала детям внушать, что смерти нет (в обычном понимании этого слова), если дать им понять, что их маленький товарищ или старый друг их не покинул, а только сбросил с себя верхнюю тяжёлую одежду (единственное, что могут видеть наши глаза), чтобы перейти в более высокую жизнь, которую нельзя достичь иначе, как сняв эту сдавливающую оболочку; если бы они, кроме того, знали, что иногда, благодаря счастливому стечению обстоятельств, тот, кто отдалился от нас, может сделаться вновь видимым в физическом мире и что заглянуть в ту, другую жизнь – это не только удача, но и возможность оказать услу­гу, то тогда в детях можно искоренить не только глупые страхи и ложные представления, но и подготовить их к соответствующему поведению при встрече с умершими, если им когда-нибудь посчастли­виться войти с ними в контакт.
Тогда перед нами может открыться поистине блестящее будущее, когда умершие и живые будут жить рядом друг с другом, всегда готовые помочь друг другу без всякого колебания и боязни недоразумений. Бессмертие человека перестанет быть догмой туманной теологии, а будет признано доказанной истиной. Есть ли у нас физическое тело или нет, это не имеет значения, если только у нас есть возможность развиваться и служить другому. Такое отношение к жизни и смерти – не мечта отдалённого будущего, потому что люди, усвоившие теософическое учение, уже сейчас претворяют её в жизнь. Живите жизнью теософа, и вы увидите всё в таком же свете, в каком это видим мы. Изучайте это учение, и вы сами познаете то, что поз­нали мы, желающие жить разумной жизнью и согласно великому божест­венному закону чистоты, альтруизма и любви.

ГЛАВА 22. АСТРАЛЬНЫЕ ОТПЕЧАТКИ

Теперь нам нужно рассмотреть некоторые примеры из того класса явлений, которые называются астральными отпечатками. Начнём с того, что приведём некоторые высказывания Стэда по этому вопро­су: “Этот тип входит в многочисленный класс привидений, представ­ление о которых мы можем получить, изучая по аналогии фонографию. Вы говорите перед фонографом, и каждый раз, когда затем фонограф приводится в действие, ваш голос будет слышен. Вы можете умереть. Фонограф будет воспроизводить для потомков ваш голос со всеми его особенностями. То же самое и с призраками. Сильное чувство может отпечататься на окружающих предметах таким образом, что в некоторые мгновения и при некоторых благоприятных условиях эти предметы воспроизводят образ и действия человека, чей призрак, как говорят, бродит в этих местах”.
Именно так и происходит. Психометрия доказывает, что каж­дый предмет, каким бы малым он ни был, вечно носит в себе отпечаток всего, что происходило вокруг нас. Обычно этот отпечаток остаётся скрытым для нашего восприятия, и для того, чтобы войти в контакт с этим отпечатком, необходим особый дар психометрии. Однако естественно, что, когда он очень сильный, воспринимать его может человек и с менее развитой чувствительностью. Он даже может находиться где-то так близко от поверхности, что обратит на себя внимание заурядного малоразвитого человека.
Каждое место, где человек испытал сильное душевное потря­сение, всякое место, где ужас, скорбь, грусть, ненависть дости­гали исключительной глубины, приобретает в результате сильных астральных вибраций такой особый характер, что всякий, кто ода­рён психическими способностями, даже в их зачаточном развитии, не может не испытать глубокого впечатления. Достаточно временного лёгкого повышения чувствительности, чтобы почти у каждого воз­никло видение всей сцены, развертывающейся на глазах во всех своих подробностях. При благоприятных обстоятельствах таким образом запечатлевшееся воспоминание может даже материализовать­ся, и настолько чётко, что становится видимым для всех.
Иногда впечатление бывает достаточно сильным и без под­робного воспроизведения сцены. Один такой хороший пример взят нами из журнала за подписью Т.Уэствуда.
Шум, вызванный страхом.
В безлюдных краях, в пределах Энфилд Чейз, есть один старый дом, открытый всем ветрам и непогодам. В то время, когда я познакомился с его обитателями, в нём проживали две девы прек­лонного возраста, которые приходились друг другу сестрами, а мне дальними родственницами. Однажды они пригласили меня отобедать с ними и встретиться с их друзьями, которые жили в этой местности.
Чтобы я мог привести себя в порядок, слуга привёл меня в комнату и оставил одного. Едва он ушёл, как я услышал в комнате какой-то странный шум – что-то вроде дрожи, которая одолевает человека, когда он пытается справиться со страхом. Звук, казалось, слышался совсем рядом со мной. Сначала я почти не обратил на него внимания, приписав это ветру в каминной трубе или потоку воздуха, идущего из открытой двери. Но когда я стал двигаться по ком­нате, я заметил, что звук следует за мной. Он всюду шёл за мной. Я перешёл в другой конец комнаты, и он был опять рядом. Мне стало не по себе, и я совершенно не мог объяснить это странное явление. Поэтому я поспешил закончить свой туалет и спустился в гостиную в надежде отделаться от этого неприятного звука, но напрасно. Он следовал за мной на площадку, стал спускаться вместе со мной; это был всё тот же звук, исходящий будто бы от человека, дрожащего от страха, – слабый, но отчётливо слышимый и всё время рядом со мной. Даже за столом, когда разговор затихал, я несколько раз слышал его так близко, как будто это невидимое существо сидело со мной на одном стуле. Казалось, никто другой его не замечал. Нако­нец он совершенно вывел меня из себя, и я с облегчением думал о том, что мне не нужно оставаться в этом доме на ночь.
Гости разошлись рано, потому что некоторые из них жили далеко. Было наслаждением вдыхать свежий и здоровый вечерний воз­дух и чувствовать себя наконец свободным от ужаса, который наво­дил на меня невидимый призрак.
В следующий раз я встретил своих знакомых у других людей. Когда я рассказал им о случившемся со мной, они улыбнулись, сказав что они знали про это. Они добавили также, что привыкли к этому звуку и он уже не беспокоил их. Бывало, что он остав­лял их в покое на целые недели, а иногда преследовал из комнаты в комнату, с этажа на этаж с таким же упорством, с каким он прес­ледовал меня. Они никак не могли объяснить это явление. Это был шум и ничего больше, совершенно безобидный шум.
Возможно, это так. Но какой же ужас, выходящий за рамки физического мира и навсегда запечатленный в мире невидимых вещей, скрывался за этим шумом?
Шаги привидения.
Много лет назад со мной произошло нечто подобное. Хотя это только малозначащий факт, он как раз иллюстрирует закон, кото­рый мы сейчас рассматриваем. На некотором расстоянии от места, в котором я тогда жил, в предместье Лондона, на открытой местности прокладывали новую улицу. Ни одного дома ещё не построили, хотя мостовая уже была и бордюр тротуара был уже положен с каждой стороны. В остальном улица была ещё не готова и с обеих сторон отделялась от больших пустырей только частоколом. Естественно, все, кто проходил по ней, шли по кромке тротуара, поскольку ули­ца была ещё неровной и местами очень грязной от дождя. Она тяну­лась примерно на милю, и т.к. она хорошо сокращала путь к вокзалу, днём многие ею пользовались. Ночью она вообще не освещалась, одна­ко мне случалось по ней проходить в позднее время; во тьме ровный бордюр тротуара хорошо указывал путь. Однако вскоре у этой улицы появилась дурная репутация. Поговаривали, что там завелась какая­-то нечистая сила, хотя я никогда не сдыхал какой-нибудь опреде­лённой истории. Но несколько раз я видел, как люди замедляют шаги, перед тем как завернуть за угол и углубиться в темноту, в надежде, что появится какой-нибудь попутчик.
Однажды тихим вечером, когда ярко светила луна, я бодро зашагал по этой улице в 9 часов. Над полями висел лёгкий туман, но всё было отлично видно, как впереди, так и сзади меня, и пустыри тоже хорошо просматривались. Примерно на середине пути я вдруг услышал (не видя никого ни спереди, ни сзади), как кто-то отчаянно бежит, будто спасаясь от смертельной опасности. Человек бежал по бордюру тротуара, потому что шаги раздавались чётко, совсем не так, как если бы он бежал по мягкой земле. Я не знаю, какими словами передать впечатление от этой сумасшедшей спешки и отчаян­ного страха, который внушал шум тех шагов. Я сразу же подумал: “Кто-то ужасно напуган. Но что же такое он мог увидеть или вооб­разить?”. И куда он бежал? Шум безумно бегущего стремительно приближался. Я оставался неподвижно стоять на кромке тротуара, в то время как звук достиг меня, прошёл буквально у меня под ногами и удалился. И тем не менее ни одно видимое существо не пробежало мимо. Я был удивлён и заинтригован. Никакой ошибки быть не могло. За исключением этого звучного и настойчивого шума шагов, тишина стояла полнейшая. Не было ни малейшего сомнения, что на такое ни одно человеческое существо не было способно. При ярком свете луны улица просматривалась в обоих направлениях. За частоколом сбоку от меня не могла спрятаться даже собака, не говоря уже о человеке, а на улице не было ни одной живой души! С минуту я подождал, буду­чи в высшей степени изумлён. Затем я осторожно пошёл дальше, оставаясь всё время начеку. Но больше ничего не произошло. С того времени и до сегодняшнего дня я ничего не слышал такого, что могло бы пролить какой-то свет на случившееся.
Это произошло ещё до создания Теософического Общества, и я сам не мог дать этому никакого разумного объяснения. Думаю, что даже тогда некоторые из моих предположений были не слишком далеки от истины, однако это были лишь предположения, и я был вынужден выбросить случившееся из головы как не поддаю­щееся объяснению. Теперь, в свете теософического учения, всё становится очень просто. Вне всякого сомнения, на том месте кто-то когда-то действительно ужасно напугался и отчаянно бе­жал на спасительный свет газа и к людям, обезумев от страха и желания спастись от того, что он видел или воображал, что видел. Страх этого несчастного был так велик, что глубоко запечатлелся на окружающих предметах. Астральные вибрации нервного потрясения были достаточно сильными, чтобы получалась, как говорит Стэд, фонографическая запись, способная воспроизводиться на физическом плане.
Мы ещё недостаточно знаем законы, управляющие такими явлениями, чтобы открыть причину, почему запечатлелся только звук, а не бегущая фигура, как было в других подобных случаях. Нетруд­но понять, что для материализации на физическом плане всей сцены, воспринимаемой одновременно слухом и зрением, вибрации могли быть недостаточно сильными. Мы можем представить, что неизвестные нам обстоятельства в одних случаях облегчают воспроизведение звука, а в других – воспроизведение картины. Но о том, что является причиной, определяющей форму явления, нам лишь остаётся делать предположение. Явления только звукового характера, по-видимому, гораздо много­численнее, чем те, которые выражаются настоящим видением. Это наводит на мысль, что звуковые вибрации, гораздо более медленные, регистрируются легче, чем очень быстрые вибрации, воспринимаемые глазом. Будущие исследования в этом направлении несомненно отк­роют много интересного.
Астральный отпечаток, оставшийся навечно.
Другой замечательный случай из этой области приведется д-ром Ли в “Проблесках сверхъестественного”. Он рассказывает нам, как преподобный Жозеф Джефферсон, священник в Норт Стэнли, около Рипона, описывал ему весьма мрачное происшествие, случившееся с ним приблизительно в одиннадцати милях от Йорка. Однажды ночью, когда он проходил мимо одного места, его напугали ужаснейшие крики. Вокруг не было ни одного человека. В результате расспро­сов он узнал, что в этом месте и при особо ужасных обстоятельствах совершено убийство; крики и были астральным отпечатком тех, которые издавала жертва. В данном случае он иногда воспринимался не только слухом, но и зрением, поскольку священнику рассказали об одном человеке, который видел съежившийся призрак убитого в том самом месте, в котором нашли тело много лет назад.
Жестокости пуритан.
Утверждают, что в аббатстве Уоттона около Беверли в Йоркшире ещё сохранился отпечаток ужаснейшего преступ­ления. Рассказывают, что во время великого восстания банда солдат из войска парламента бесчинствовала в этих краях самым чудовищным образом, проявляя гнусную жестокость и жажду насилия, столь харак­терные для так называемых “пуритан”. Эти подлецы ворвались в аббат­ство, которое в то время было частным жилищем, и в отсутствие хозяина вырвали из рук его жены младенца, разбили ему голову о стену, затем убили мать и отрезали ей голову, как это сделала бы банда дикарей. Ничего удивительного, что столь жестокая расправа запечатлелась неизгладимым образом, так что иногда в комнате, где было совершено это “святое деяние”, появляется призрак женщины с отрубленной головой, держащей на руках ребёнка. Рассказ об этом явлении был опубликован в журнале “Лидс Меркюри”.
Возможно, что приведение из Викольер Хилл, о котором мы говорили раньше, также является случаем подобного рода. С дру­гой стороны, это может быть и сам убийца или же просто мыслеформа. Потому что нередко привидения, встречаемые на месте совершенного преступления, бывают мыслеформами, порождёнными преступником, который (мёртвый или живой, но особенно мёртвый) без конца вос­производит в памяти обстоятельства преступления. Поскольку эти мысли с особой силой оживают в нём в годовщину преступления, то в этот день созданная им мыслеформа часто бывает достаточно силь­ной, чтобы стать видимой для обычного зрения. Этим и объясняется периодический характер явлений из этой категории. Возможно также, что мысль о преступлении, очень интенсивная у преступника, имеет силу пробуждать событие, зарегистрированное в хронике Акаши, и заста­вить сделаться видимым то, что иначе осталось бы за пределами физического зрения. Разумеется, ничего подобного не было в случае с привидением Уоттонского аббатства, поскольку эти кровожадные дикари, опозорившие человечество своими бесчинствами, очевидно были не способны на такое высокое чувство, как раскаяние.
“В правдивых историях о привидениях” описывается случай, в котором астральный отпечаток воспроизводился в зрительной форме, но без шума. Рассказчик озаглавил эту историю так:
Мельник на серой лошади.
“Хотя я ездил по окрестным дорогам в любое время дня и ночи, летом и зимой, в течение двадцати лет, я никогда не сталки­вался с чем-либо удивительным или тем, чего я не мог бы объяснить до вечера прошлого понедельника. Верхом на моей славной Фани (гнедой кобыле) я подъезжал к пересечению четырёх дорог, когда увидел всадника на серой лошади, приближающегося ко мне слева. Я должен был натянуть повод вправо, чтобы проехать мимо него. Он приближался ко мне под прямым углом. Проезжая мимо, я крикнул: “Добрый вечер!”. Не получив ответа, я повернулся в седле, чтобы посмотреть, не уснул ли он на лошади, но, к своему великому изумлению, не увидел ни человека, ни лошади. Я был настолько уве­рен, что видел его, что повернул старую Фани и возвратился на се­редину перекрёстка, однако верхового не было видно ни на одной из четырёх дорог, хотя было ещё достаточно светло, чтобы различать предметы на двести или триста метров. Тогда я направился к изго­роди (той изгороди на перекрёстке, которая отгораживала луг), думая, что он, возможно, проехал там. Но, посмотрев вдоль обоих плетней, я не увидел ни человека, ни лошади. И вот тогда, именно тогда, я вздрогнул от ощущения, что видел нечто сверхъестественное, и, спускаясь с холма, на котором мы сейчас стояли, я пустил свою кобылу аллюром, на какой она только была способна.
Однако вы ещё не услышали самой странной части моей истории. Закончив свои дела вон на той ферме, я рассказал старому владельцу и его жене о том, что видел, так же как я рассказываю это вам. На это старик сказал:
– Уже много лет, как вы ездите по этой дороге. Разве вы никогда раньше не встречали его на том перекрёстке?
– Кого? – спросил я.
– Ну, человека в светлой одежде верхом на серой лошади.
– Нет, никогда, но я клянусь, что видел его сегодня вечером. Фермер спросил меня, не слышал ли я, что случилось с одним мельником сорок лет назад.
– Нет, ни слова.
– Итак, сорок лет назад, этот мельник, возвращаясь с рынка, попал в засаду; он был убит на этом перекрёстке. По обычаю мель­ников этого края он носил светлую одежду, и его лошадь была серой масти. Я купил эту ферму вскоре после случившегося, и хотя я знал об этом и тысячу раз проезжал этот перекрёсток, я сам не видел ничего сверхъестественного. Однако многие люди рассказывают то же, что и вы”.
В данном случае звуковых явлений не было и сцена убийства не воспроизводится. Есть только спокойное привидение мельника, еду­щего на лошади к месту преступления; и само это видение появля­ется лишь в редких случаях. Ничто в рассказе не указывает на то, было ли это материализацией или мыслеформой. Однако изложенные факты наводят на некоторые выводы. Не воспроизводятся ни удары, ни борьба; следовательно, астральный отпечаток не был порождён мыслью или чувствами мельника, потому что, если бы это было так, нападение неизбежно было бы его основным моментом. Призрак мель­ника приближается к перекрестку, но никогда не отдаляется от него. Фактически он появляется так, как если бы за ним наблюдали глаза преступника. Мельник не сознавал опасности, он просто возвращался домой. Вряд ли можно предположить, что душевное состояние мельни­ка способно было породить такой отпечаток. Но кто может описать сумятицу чувств в душе убийцы, сидящего в засаде и наблюдающего за приближающейся жертвой. Были все основания для того, чтобы образ несчастного мельника глубоко и навечно запечатлелся в его душе и поэтому временами становился видимым. Это видимое воспро­изведение образа могло быть следствием мгновенного усиления мысли убийцы, или же оно объясняется лишь впечатлительностью тех, кто его видел, ибо для одного и того же человека, наблюдавшего виде­ние один раз, явление никогда не повторялось в тех же обстоятель­ствах. Рассказчик заявляет, что в последующие десять лет ему часто приходилось проезжать это место, однако мельника он никогда больше не видел. Это можно объяснить тем, что у него больше не повторялось состояние достаточной восприимчивости, или тем, что образ более не материализовался в тот момент, когда он проез­жал это место.
Известно много рассказов о привидениях убитых, однако сама жертва появляется очень редко. Если это самоубийца, если имела место ссора из-за раздела нечестно приобретённого имущества, то призрак вполне может появиться на месте смерти. Но если убитый был невиновен, то он вряд ли будет возвращаться на место преступления или же часто думать о нём, по крайней мере если он не мстителен по природе. То, что можно увидеть или услышать в этом плане, почти всегда является либо простым астральным отпечат­ком, либо мрачными мыслями, преследующими преступника.
Все астральные силы этого рода имеют свойство ослабляться с течением времени. Всё, что бы ни случилось, навечно регистри­руется на высших планах, и тренированный ясновидящий всегда может найти там эти записи; однако это вовсе не зависит от чувств людей, причастных к событию, и построено совсем на ином принципе, чем астральные отпечатки низшего типа, которые только одни и могут вызвать явление того рода, который мы описали. Только они со временем постепенно исчезают, даже если иногда существуют очень долго по сравнению с продолжительностью нашей земной жизни. Мно­гие люди, например, ещё испытывают неприятное чувство, проходя мимо места, где находилась виселица в Тайборне, даже если они не знают, где точно она стояла.
Существует много других второстепенных по значению аст­ральных явлений, которые я не стал рассматривать, поскольку они никоим образом не связаны с состоянием человека и его способнос­тями после смерти. Читатели, желающие подробно узнать об астраль­ном плане, его обитателях, живых и умерших, людях и нелюдях, должны прочесть “Пятое теософическое руководство”. В этой книге я подошёл к теме с другой точки зрения, посчитав достаточным изло­жить факты смерти и последующей жизни, а также показать, что большую часть истины, раскрытую благодаря наблюдениям теософов, можно было бы логически постичь из уже известных нам примеров, и если бы люди только дали себе труд серьёзно их изучать и сравни­вать и уделили этой важнейшей проблеме хотя бы нем­ного внимания, которого она заслуживает.

ГЛАВА 21. БОЛЕЕ РЕДКИЕ ТИПЫ

Голова, летающая в воздухе.
Частичная материализация в виде головы, летающей в возду­хе, не является исключительной. Преподобный Х.Элвин Томас расска­зывает весьма жуткий случай подобного рода. Однажды летним вечером после вечерней службы он прогуливался в окрестностях Ланганидра в Южном Уэльсе. Рассказчик сообщает, что было приблизительно без двадцати минут девять, но ещё достаточно светло, чтобы видеть на большом расстоянии. Впрочем, основную часть истории лучше привести дословно:
“Я обернулся и в полуметре от себя, почти на уровне своего лица, увидел голову старика, плотно обтянутую кожей цвета мастики, за исключением лба, пересечённого глубокими морщинами. Очень тон­кие губы казались совершенно бескровными. Беззубый рот оставался наполовину открытым. Щёки были впалые, как у мертвеца, а глаза, которые, казалось, провалились внутрь головы, поражали своим сверхъестественно горящим и пронизывающим взглядом. Эта ужасная штука была завернута в две полосы жёлтого коленкора, одна из которых проходила над подбородком, по щекам и завязывалась на голове, а другая, обёрнутая вокруг морщинистого лба, крепилась сзади.
Повинуясь первому импульсу, я изо всех сил бросился бежать от жуткого видения. В метрах шестидесяти я остановился и повернул­ся, чтобы удостовериться, насколько я отдалился. К моему невероят­ному ужасу, она по-прежнему находилась лицом к лицу со мной, как будто я и вовсе не двигался с места. Я не мог ничего различить между головой и землёй, если не считать нечто вроде густо-чёрной колонны неровной формы, сквозь которую мой зонтик прошёл, как сквозь воду. Задыхаясь, я отбежал ещё на небольшое расстояние, за­тем обернулся, чтобы встретиться лицом к лицу с призраком. Он уже отдалился, потом быстро поплыл по дороге, пока не достиг кладбищен­ской стены, которую он пересёк, и потом, исчез. Это место я заметил.
В моём описании мой хозяин сразу узнал старого отшельника, умершего пятнадцать лет назад. Этот человек жил в маленьком домике около того места, где призрак возник передо мной первый раз, и был похо­ронен в том месте кладбища, где скрылась голова”. Этот случай описан в “Правдивых историях о привидениях”.
Не считая необычности головного убора и отталкивающего вида этого призрака, он представляется вполне заурядным явлением, которого преподобный отец вовсе не должен был так пугаться.
Возможно, что этот человек нуждался в помощи или хотел выразить какое-то желание, полагая найти сочувствие у мистера Томаса. По крайней мере так позволяет думать его действие. Или же призрак просто бродил без цели по знакомым местам и, повинуясь внезапному импульсу, материализовался – возможно это было стремление быть в обществе человека на физическом плане, о жизни на котором он вздыхал с сожалением.
В той же книге есть ещё одна история о голове, летающей в воздухе, гораздо более страшная и в меньшей степени поддающаяся объяснению… Стэд сообщает:
Сверхъестественное привидение.
“Однажды летним субботним вечером я находилась в доме одна, за исключением моих двух маленьких сыновей (в возрасте восьми и девяти лет), которые в этот момент сидели в ванне. Я на минуту оставила их и, закрыв дверь ванной комнаты, направилась по маленькому коридору к лестнице; я думала об одной вещи, которую хотела поискать внизу. Подняв глаза, я, к своему великому изумлению, увидела в углу странный свет, примерно в шести футах от лестницы. Моим первым движением было найти глазами предмет, который мог таким образом отражаться. Однако в доме не было света, и электрический счётчик был выключен; угол был ясно освещён, а потолок был высоко.
Я подняла глаза на свет и, смотря на него внимательно, очень скоро увидела, как этот свет принял форму головы со светя­щимся лицом желтовато-зелёного цвета и курчавыми волосами. Лицо было широкое и приплюснутое, крупнее, чем наше, во всех отношениях; зелёные глаза не вырисовывались чётко, а, казалось, расплывались в желтизне щёк. Никакой растительности на нижней части лица и никакой – сверху. Выражение его было дьявольски злобным, и его присталь­ный взгляд внушал мне великий ужас, смешанный с изумлением. У ме­ня мелькнула мысль, что такие лица служили Густаву Дорэ моделями для его рисунков. Пристально смотря на призрак, я сказала:
“Во имя Христа уходи”, – и это демоническое существо исчезло на моих глазах и никогда больше меня не беспокоило”.
Что касается объяснения такого привидения, я могу ука­зать только направление для размышления. Конечно, это не было человеческое существо, но это могла быть мыслеформа. Возможно, это было творение того самого художника, о котором вспоминала дама. Но если это так, то как она могла появиться там перед дамой или же как последняя могла её увидеть? Сколько в этой истории моментов, окутанных тайной, столько возникает и вопросов, на которые мы не можем ответить, исходя из имеющихся данных. И всё же наиболее вероятной представляется гипотеза о мыслеформе. Другая гипотеза предполагает, что это было живое существо, но не принадлежащее к человеческому роду; этот класс существ не входит в контакт с человеком в обычных обстоятельствах. В Атлантиде это было хорошо известно, и результатом были самые ужасные злоупотребления. Это поверье в какой-то мере сохранилось в классическую эпоху, и о том, кто имел смелость проникнуть в эту область, говорили: “Он видел великого бога Пана”. Но хорошо, что существует преграда, которая нас отделяет от этих существ, и горе тому, кто попытается её преодолеть. Описание весьма ясно указывает на этот класс существ. Тем не менее нам трудно понять, почему это привидение вдруг вторглось в мирный курортный дом. Скорее всего это была просто мыслеформа, хотя настолько впечатляющая, что дама не стала ждать, что будет дальше, и поспешила её изгнать. Некоторые члены Общества психических исследований многое дали бы за то, чтобы увидеть эту голову.
Назойливое упорство.
Человек, одарённый медиумическими способностями, иногда преследуется умершими, желающими по той или иной причине войти в контакт с физическим миром. И если его желанию не внемлют, то настойчивость, с которой он пытается привлечь внимание, может стать весьма стесняющей. Зачастую умершие способны производить лишь более или менее сильные стуки или шепот и шелест. Но иногда им удаётся материализовать, например, руку, достаточно крепкую для того, чтобы энергично схватить что-то твёрдое или даже продемонстрировать значительную силу. Участники сеансов особенно рискуют стать преследуемыми таким образом. Духи-руково­дители, как их называют, т.е. умершие, которые руководят сеансом, обычно исключают из участия (и очень справедливо) тех, чьи моти­вы возвращения на физический план исключительно эгоистичны или неуместны. Но, имея возможность защищать своего медиума от таких людей, они не способны распространять защиту на всех участников сеанса. Вот так некоторые нежелательные лица, пытавшиеся восполь­зоваться медиумом, но отвергнутые, привязываются к кому-либо, обладающему медиумическими способностями, в надежде получить от него посредством бесконечных приставаний то, в чём руководители вполне справедливо ему отказали. В книге “Сны и привидения” есть одна история, которая, вероятно, входит в эту категорию.
Собаки и рука.
После трёх или четырёх сеансов Болтер стал очень беспо­койным и не любил спать один; поэтому я однажды решил провести с ним ночь в единственной комнате его хижины. Я был разбужен среди ночи шумом и движением. Дверь была открыта, светила полная луна, освещая всё вокруг как днём. Комнату заполнили большие черные собаки; их было четыре или пять. Они прыгали и, казалось, играли. Одна из них прыгнула на кровать и потёрлась мордой о моё лицо (кровать была низкой, и я лежал с краю). Поскольку я ко всем соба­кам питал симпатию, а это чувство рассеивает страх, то я просто поднялся, выпустил их всех и, закрыв дверь, улёгся вновь. Естест­венно, я думал о них как о собаках в физическом теле, поэтому у меня не было физического страха. Я заснул, но опять проснулся с мрачным чувством, что кто-то стягивал с меня одеяло на пол. Я натянул его, но оно опять стало медленно сползать.
Несколько удивлённый, я вновь натянул его на себя и стал крепко придерживать; думаю, что тут я задремал. Потом я проснулся от ощущения, что одеяло опять стаскивали. Оно ползло, ползло, потом вдруг было резко сброшено на пол. Надо сказать, что на протяжении всего этого явления я несколько раз посматривал на Болтера, который имел вид крепко спящего. Но на этот раз, испугавшись, я попытался его разбудить, но напрасно. Он спал как убитый. Его обычно бледное лицо теперь походило на мрамор, освещенный луной. После некоторого колебания я натянул на себя покрывало и крепко уцепился за него. Его тут же стали стаскивать с возрастающей силой, и я, теперь уже в конец напугавшись, цеплялся за него изо всех сил, отчаянно пытаясь его удержать.
Для большей опоры я натянул его на голову (или, может быть, просто для того, чтобы спрятаться), как вдруг я почувство­вал сверху какое-то давление и движение, подобное движению паль­цев – они неуклонно двигались к моей голове. Сходя с ума от стра­ха, я резко отшвырнул покрывало и схватил руку; мгновение я дер­жал её, не отрывая взгляда и онемев от ужаса, а потом отбро­сил её как можно дальше. Ничего удивительного: эта кисть не принадлежала никакой руке, никакому телу; она была волосатая и чёрная, с короткими пальцами, длинными когтями, как у хищной птицы, и большого пальца на ней не было! Слишком испуганный, чтобы под­няться, я должен был оставаться в кровати; думаю, что после долгих и бесплодных попыток разбудить Болтера я заснул опять. Утром я рассказал ему о произошедшем. Он сказал, что несколько людей, проводивших с ним ночь, видели эту руку. “И всё же, – сказал он, – Вам повезло, что Вам не пришлось также увидеть больших чёрных собак!”
Хотя это может быть лишь простым случаем настойчивого прес­ледования, некоторые сопровождающие обстоятельства скорее указывают на какую-то туземную магию – может быть, Болтер нарушил обычай или оскорбил какого-либо туземца и навлёк на себя проклятье, которое и выразилось в этом странном преследовании. По описанию рука вряд ли принадлежит европейцу, и её изувеченный вид наводит на мысль, что за всем этим скрывалась какая-то неприятная история. Чёрные собаки представляют собой весьма необычную деталь, и это трудно объяснить иначе как магическим мщением. В то же время их кротость не согласуется с этим предположением.
Трудно классифицировать и приключение, произошедшее с капитаном Морганом и описанное Генри Спайсером в книге “Странные вещи, происходящие среди нас”.
Призрак птицы.
“Однажды поздним вечером капитан Морган приехал в Лондон в обществе одного друга и поселился в старом доме прошлого века. Капитана проводили в просторную спальню с огромной кроватью на четырёх столбиках. Он лёг и заснул, однако очень скоро был разбужен шумом крыльев и ощущением необычного холода по всему телу. Он вздрогнул и уселся в кровати. Его глазам пред­ставилось необычное видение: это была огромная чёрная птица с распущенными крыльями и красивыми глазами, пылавшими ослепитель­ным светом.
Птица находилась прямо перед ним, злобно пытаясь клюнуть его в лицо и глаза. Она наскакивала так стремительно, что ему было удивительно, как это он мог отражать её решительные атаки руками и подушкой. Во время этого сражения ему пришло в голову, что какая-то птица, принадлежавшая хозяевам дома, вырвалась на свободу и случайно оказалась закрытой в этой комнате.
Птица беспрестанно возобновляла свои атаки с такой ярос­тной злобой, которую невозможно описать; и хотя ему неизменно удавалось их отражать, капитан заметил, что он, тем не менее, ни разу не коснулся своего противника. После нескольких минут сраже­ния храбрый офицер разгневался и, прыгнув с кровати, бросился на неприятеля. Птица отступила перед ним. Капитан схватил её, толкая свою чёрную противницу, непрерывно махавшую крыльями, к дива­ну, который стоял в углу комнаты. В ярком свете луны Морган ясно видел, как птица с испуганным видом упала на вышитую обивку дива­на.
Лишь почувствовав под собой свою добычу, он остановил­ся передохнуть на одну или две секунды, затем стремительно бро­сился на чёрную птицу, с которой ни на мгновение не сводил взгляда. К его величайшему изумлению, она, казалось, растаяла под его пальцами. Он схватил только воздух. Напрасно он шарил с лампой в руке во всех углах комнаты, отказываясь верить, что оказался жертвой столь невероятной иллюзии. После долгих поисков офицер лёг опять, и его сон больше не тревожили.
Одеваясь утром, он решил ни коим образом не намекать на то, что видел, а под каким-нибудь предлогом убедить своего друга поменяться комнатами. Ничего не подозревая, тот охотно согласился и на следующий день с отвращением рассказал, как ему пришлось бороться за обладание комнатой с самым необычным и странным существом, какое ему когда-либо приходилось встречать. Это была огромная чёрная птица, которая неизменно расстраивала его попытки схватить её и наконец исчезла совершенно непонят­ным образом”.
Насколько нам известно, в природе не существует птицы, соответствующей данному описанию, хотя её размеры, может быть, несколько преувеличены. Но даже если мы будем рассматривать её как обычный призрак орла или грифа, когда-то принадлежавшего обитателю этого дома, ярость её беспричинных атак не поддаётся никакому объяснению. Вероятно, это была мыслеформа, созданная кем-то живым или мёртвым (по причинам, известным толь­ко ему одному), который хотел помешать кому-либо занять эту ком­нату и для достижения своей цели избрал столь странное, но эффективное средство. Возможно, это был природный дух, разыгравший непонятную шутку. Однако яростную злобу призрака в этом случае трудно объяснить. Чтобы с уверенностью высказать своё мнение о подобном приключении, нужно испытать это самому. Оно относится к ряду исключительных случаев, которые с трудом поддаются известной классификации.
Нет сомнения в том, что лица, отваживающиеся сойти с проторённых дорог астрального мира, рис­куют столкнуться с исключительными явлениями, так же как и путе­шественники физического мира – вдали от известных маршрутов.
Ужасное свидание.
Некоторые жуткие возможности такого рода иллюстрируются историей из книги “Ночная сторона природы” мадам Крау. Речь идёт о профессоре университета, который соблазнил одну молодую женщину, а затем женился на другой. По-видимому, первая его стесняла. И вот однажды её нашли мёртвой, после того как последний раз видели её в компании этого человека. Естественно, его заподозрили в преступлении. Тем не менее дока­зать это было невозможно. Рассказывают, что с того дня каждый вечер, в определённый час, он уединялся в одной комнате, где прово­дил большую часть ночи один, по крайней мере относительно общест­ва живых людей. И некоторые люди в страхе утверждают, что отчёт­ливо слышали, как из неё доносился голос умершей, разговаривав­шей с ним.
Коринфская невеста.
Эти возможности становятся ещё более очевидными из дру­гой истории об одной гречанке. История эта приводится в той же книге. Некая молодая девушка через шесть месяцев после своей смер­ти явилась к человеку, находящемуся в доме её отца. Невзирая на приличия, она пришла к нему в спальню, обменялась несколькими маленькими подарками и приняла участие в трапезе столь естествен­но, что он засомневался, действительно ли она умерла. Его корми­лица, случайно увидев её, поспешила к родителям умершей рассказать, что их дочь вернулась к жизни. Вполне естественно, что этому не хотели поверить; наконец мать, чтобы успокоить кормилицу, пошла взглянуть на мнимое чудо. Но на этот раз в комнате было темно и молодой человек несомненно спал. Однако утром, отвечая на вопросы, он заявил, что молодая девушка опять была у него, и показал кольцо, которое она ему оставила в обмен на его. В нём сразу же узнали то кольцо, с которым девушку похоронили, поэтому решили, что гроб подвергся нападению воров.
Так как она пообещала возвратиться на следующую ночь, они решили подождать, не произойдёт ли что-нибудь ещё. Когда она появилась, слуга, которого оставили на посту, тайком пре­дупредил отца и мать, и они увидели свою умершую дочь. Но она, казалось, не разделяла их радости, упрекнув их в том, что они её стесняли; она сказала, что получила разрешение провести три ночи с этим незнакомцем в доме, где она родилась, но что теперь ей надо возвратиться в указанное место. В этот момент она упала замертво, и её тело стало видимым всем. Когда склеп открыли, тела там не было, однако на гробу лежало кольцо, подаренное молодым человеком. Насколько известно, с телом поступили как с вампиром и оно было похоронено за стенами города со многими церемониями и жертвопри­ношениями.
Если эти две истории действительно произошли так, как о них рассказывают (досконально проверить их подлинность, по всей вероятности, невозможно), они представляют собой две весьма исключительные и нежелательные разновидности полуастральной, полуфизи­ческой деятельности. По-видимому, профессор был вынужден заклю­чить договор, по которому определённую часть суток он должен был посвящать убитой им девушке. Возможно, что она убедила его, что таким должно быть искупление его преступления. Может быть, она также угрожала ему ужасными преследованиями (или преследованиями его жены), если он откажется принять договор. Так как её голос слышали, она, по всей вероятности, могла материализоваться. Всё это должно было быть великой бедой для эволюции обоих. Но естест­венно, что всякий, кто ведёт чистую и добропорядочную жизнь, ни­когда не будет замешан в такие ужасы. Они составляют особый страш­ный и жестокий тип наказания за преступные деяния.
Вторая история уникальна, насколько мне позволяют судить мои знания, хотя отдалённо напоминает восточноевропейские сказания и предания о вампирах. Так же как и все они, эта история может основываться на реальных событиях. Разумеется, она дошла до нас со всеми свидетельствами подлинности, которые возможно было получить в то время. Быть живым хорошо, если уметь разумно распо­ряжаться своей жизнью. Быть мёртвым гораздо лучше, но любой ценой надо избегать промежуточного положения. Только совершенно исключи­тельное стечение обстоятельств могло дать такую совокупность явле­ний, даже в их наиболее бледном варианте. И даже в этом случае за такую возможность ухватился бы только человек, чьи мысли и жела­ния, без исключения, сконцентрированы на самой грубой стороне физи­ческой жизни. Обычный человек, оставивший за собой прилично про­житую жизнь, не испытывает никакой необходимости прибегать к этим ужасам. В астральной жизни вампир подобен Лукреции Борджиа или маршалу де Ре... на физическом плане. Люди такого типа подчас встречаются в мировой истории, однако, к счастью, большинству из нас никогда не придётся с ними столкнуться.
В предыдущей главе я уже указывал на то, что в течение некоторого времени после смерти человек часто не сознает, что он мёртв. Обычно он начинает осознавать своё положение после неудачи реализовать какое-то желание. Но иногда, в результате исключитель­ного стечения обстоятельств, он остаётся в неведении относительно случившегося в течение многих лет. Вот интересный пример, который мадам Крау приводит в книге “Ночная сторона природы”.
Человек, не сознающий свою смерть.
Один богатый и хорошо известный в Ирландии человек од­нажды встретил на дороге старика, по виду крестьянина, хотя и прилично одетого (очевидно, он был в своём выходном костюме), и был удивлён тем, с какой быстротой и ловкостью этот очень древний старик поднимался по холму. Вот почему он остановил его и спро­сил его имя и место жительство. Тот ответил, что зовут его Киркшатрик и что он живёт вон в том домике, на который он указал пальцем. Любознательный господин выразил своё удивление от того, что старик ему незнаком, поскольку он считал, что знает всех людей в этой местности.
– Странно, что Вы никогда меня не встречали, – сказал старик, потому что я прохожу здесь каждый день.
– Сколько Вам лет? – спросил джентльмен.
– Сто пять, и я провёл здесь всю жизнь.
Они обменялись ещё несколькими словами, затем расстались. Господин отправился на соседнее поле, где работали люди, чтобы спросить их, знают ли они старика по имени Киркпатрик. Они не знали, но когда он задал тот же вопрос людям более пожилого возраста, они ответили, что знают такого и даже были на его похо­ронах. Он жил в домике на холме, но уже двадцать лет как умер.
– В каком возрасте он умер? – спросил очень удивлённый джентльмен.
– Ему было восемьдесят пять.
Итак, старик назвал свой возраст, как если бы в момент встречи продолжал жить.
Очень редко бывает так, что человек в течение двадцати лет остаётся в неведении относительно собственной смерти, хотя в данном случае старик, очевидно, гордился тем, что в возрасте 105 лет каждый день легко взбирается на холм. По-видимому, в течение нескольких лет он жил очень уединённо. Его друзья и сверстники, должно быть, все умерли, поэтому у него не было привычки встречаться с кем-нибудь или заговаривать. Возможно даже, что в последние годы он оглох и в результате отвык от общения. Но как же тогда он смог вдруг, и один только раз, сделаться видимым и слышимым для того, кто рассказал эту историю? И можно ли было действительно видеть и слышать его физически или же в тот момент у рассказчика проявился дар ясновидения? Последнее предположение наиболее веро­ятно, однако ничто не объясняет нам, почему это произошло именно в тот момент. Мы знаем, что иногда на какое-то время люди отчасти становятся сенситивами, однако не всегда понятно, почему. Вероятно, это потому, что подобные явления исходят из высших планов, законы которых нам мало известны.
Среда явлений, связанных с привидениями, интересен род таких, когда душа показывается в виде света или же проявляется под этим символом.
Свет, испускаемый умершими
Однажды вечером священнику, недавно принявшему приход, случилось облокотиться о кладбищенскую стену, которая прилегала к церкви. Вдруг он заметил на кладбище какой-то парящий свет. Думая, что там кто-то ходит с фонарём, он открыл калитку и пошёл на свет, желая узнать, в чём дело. Когда он достиг того места, свет отдалился, но он продолжал идти на него, хотя никого не ви­дел. Светящееся пятно, почти не поднимаясь над землёй, быстро пе­ресекло дорогу, углубилось в лес, затем поднялось по холму и наконец исчезло перед дверью фермерского домика. Не понимая, что это мог быть за свет, священник раздумывал, не войти ли ему в дом и не спросить ли, как вдруг свет появился снова в сопровождении другого, двинулся вперёд, и проделав тот же путь, оба пятна исчезли в том месте, где священник наблюдал явление в первый раз. Он пометил могилу, чтобы потом узнать её. На следующий день он спросил у ризничного, кому она принадлежала. Тот ответил, что это была соб­ственность семьи, живущей на холме (он указал на дом, у которого свет остановился и исчез). Фамилия этих людей была Мак Д., но у них уже давно никто не умирал. Священник очень удивился, узнав в тот же день, что прошлым вечером в той семье умер ребёнок от скарлатины.
Нетрудно видеть в этом символ души одного из членов семьи. Кто-то из старших, умерший давно, отправился за душой только что умершего ребёнка. Но это может быть лишь символ, кото­рым умерший пользовался согласно своим представлениям. Душа не пребывает вместе с телом в могиле, но нам легко понять, что так думал тёмный, ортодоксальных взглядов человек и что, воображая себя выходящим из могилы, чтобы направиться за душой ребёнка и привес­ти её за собой, он без труда вызвал видение, которое наблюдал священник.

ГЛАВА 20. ПРИЗРАКИ, ПОЯВЛЯЮЩИЕСЯ,
КАК КАЖЕТСЯ, БЕЗ ВСЯКОЙ ЦЕЛИ

До сих пор мы рассматривали привидения, появление которых, по-видимому, чем-то мотивировалось. Однако вовсе не следует забывать, что существует и другой очень важный класс явлений, которым мы не можем найти никакого разумного объяснения.
Спинет господина Баха.
Большой интерес во всех отношениях представляет собой знаменитая история о спинете господина Баха, которую рассказывает Р.Д.Суэн в книге “Спорная область между двумя мирами” Н.Г.Бах, правнук знаменитого композитора, приобрёл в 1865г. очень краси­вый старинный спинет, на котором он нашёл дату 1564г. На следующую ночь ему приснился красивый молодой человек, который пред­ставился ему как владелец спинета, подаренного ему его повели­телем – королём Франции Генрихом III. Мало того, он говорил о некой мелодии, сочинённой королём, и даже сыграл её для госпо­дина Баха, чтобы тот её запомнил.
Бах проснулся взволнованный этой патетической мелодией и увидел, что было ровно два часа. Он скоро заснул опять и больше не видел снов. Но проснувшись утром, он был изумлён, обнаружив на своей кровати листок с нотами, на котором были написаны приснившиеся ему слова и музыка; мелодия была записана не по современ­ной нотной системе, а точно в стиле далёкого времени, к которому принадлежал человек, назвавшийся композитором. Написал ли это его гость или же кто-то водил рукой спящего, чтобы записать мелодию в неизвестном ему стиле, – он не знал. Так или иначе мелодия была записана. Она представляет редкий археологический образец.
Через несколько недель Бах почувствовал непреодолимое желание взять карандаш, и его рука написала сообщение, которое якобы исходило от его ночного гостя. Там было сказано, что в одной части этого старинного спинета он найдёт записку короля, содержащую стихи, которые он цитировал и которые были частью подарка. Придя в себя, Бах немедленно бросился искать записку и нашёл её тотчас в том месте, которое было указано. Хотя содер­жание её в точности соответствовало тому, о чём сообщалось в автоматическом письме, цитата, тем не менее, не была точной с точки зрения литературы, она была далека от оригинала, и это ещё в большей степени доказывает реальность факта. Цепь этих из ряда вон выходящих событий возбудило в Париже того времени большой интерес. Факты не скрылись, и многочисленные друзья Баха говорили о них открыто, так что наконец они попали в газеты. Была напе­чатана и мелодия, которую и сегодня можно там отыскать. Во вся­ком случае я сам купил несколько лет назад такой номер.
По всей вероятности это был просто дружеский визит к человеку, разделявшему с умершим общие вкусы, который молодой музыкант мог нанести другу, когда тот жил в физическом теле. Насколько мы можем судить, этот контакт не был необходим ни для умершего, ни для Баха, хотя для изучающего проблемы психики этот случай очень интересен и имеет неоспоримую подлинность; можно даже предположить, что это было реальной целью сообщения. Пребывание молодого музыканта на астральном плане должно было быть необычно долгим (по крайней мере, если это он был лицом, передающим сведения, что представляется вполне вероятным). Такой факт, хотя и исключительный в своём роде, не является абсолютно невозможным, если мы примем во внимание характер молодого чело­века, который, по-видимому, был любителем лёгкой жизни и удоволь­ствий, лишённым особенно глубоких религиозных чувств и высоких стремлений.
С другой стороны, никогда не следует забывать, когда мы рассматриваем подобный случай, что какое-нибудь астральное существо посредством ясновидения или психометрии могло совершенно легко узнать историю спинета во всех её деталях, затем принять соответствующий облик, произведя ментальное впечатление на Баха. Для любителя музыки это было бы большим удовольствием – передать современным людям такую красивую и волнующую мелодию, и особенно это было интересно для владельца такого ценного и прекрасного инструмента. Это был любезный поступок со стороны умершего, или, что ещё более вероятно, он поступил так, не отдавая себе в том особого отчёта. Некоторые скажут, что это обман, а следователь­но, поступок, достойный порицания. Но если в нашей жизни мы признаём актёра, играющего роль, и даже считаем его благодетелем публики, то почему же к нему надо относиться иначе после его смерти? Во всяком случае мы можем похвалить его намерения, даже если мы не одобряем его методы.
Вот ещё пример появления умершего, которое как будто тоже не имеет цели. Действующее лицо – молодая женщина, покинувшая физическое тело девять лет назад. Это один из случаев, которые расследовало Общество психических исследований, однако я взял его из книги Эндрю Ланга “Сны и привидения”.
Оцарапанное лицо.
В 1867г. мадемуазель Г. в возрасте 18 лет неожиданно скончалась от холеры; это случилось в Сен-Луи. Однажды в 1876г. один из её братьев Ф.Г., горячо любимый ею, закончил в Сен-Жозефе свой хорошо заполненный рабочий день. Он как раз собирался послать своим патронам полученные заказы (он был коммивояжёром). Куря сигару, он вдруг почувствовал, что кто-то сидит слева от него, положив руку на стол. Это была его умершая сестра. Он бросился, чтобы заключить её в свои объятия (потому что, даже встречаясь с тем, кого мы принимаем за умершего друга, мы в пер­вую секунду не осознаём невозможность этого), но она исчезла. Г. застыл с пером в одной руке, дымящейся сигарой в другой и с именем сестры на губах. Он успел заметить выражение её лица, её черты, кротость её глаз, сияние её кожи и даже то, что он никог­да не замечал раньше, – ярко-красную царапину на правой половине лица.
Первым же поездом Г. отправился домой в Сен-Луи и рас­сказал о случившемся родителям. Отец хотел посмеяться над ним, но мать едва не упала в обморок. Придя в себя, она сказала, что это она случайно поцарапала лицо умершей иголкой своей броши, когда готовила её к похоронам. Она запудрила царапину, сохранив это в тайне от других. Она заявила сыну, что верит в то, что он действительно видел свою сестру. Через несколько дней мадам Г. умерла.
Заявление Ф. Г. было подтверждено отцом и братом, которые присутствовали, когда он рассказывал эту историю в первый раз в Сен-Луи. Оно взято из протоколов Общества психических исследований. Из той же книги Эндрю Ланга я взял другую историю, но и здесь,как кажется, призрак не имел специального намерения.
История о генерале Бартере.
В 1854г. генерал Бартер, кавалер ордена Бани, тогда ещё младший лейтенант 75-го полка, служил в горном посту в Мури, в Пенджабе. Он жил в доме, недавно построенном лейтенантом В., который, согласно расследованию военного министерства, умер 2 янва­ря 1854г. в Пешаваре. Дом стоял у подножья горы в трёхстах или четырёхстах метрах от единственной дороги, которая проходила выше и к которой от него шла тропинка, протоптанная мулами; всадники по ней никогда не ездили. Эта тропинка приводила к краю пропасти. Другая вела от дома Бартера к той же тропинке.
Однажды вечером Бартер принимал гостей – некоего мистера Дина с супругой; они оставались у него почти до одиннадцати часов. Было полнолуние. Бартер проводил своих друзей до тропинки, по которой они должны были пройти к дороге. Затем он погулял со свои­ми двумя собаками, выкурил сигару и, собравшись возвратиться домой, вдруг услышал топот копыт лошади, спускающейся по тропинке. За поворотом показалась высокая шляпа, а когда всадник повернул, Бартер увидел, что её владелец ехал на пони в сопровождении двух туземцев-грумов. В этот момент собаки стали жаться к нему, изда­вая глухой и испуганный вой. Тропическая луна была такой яркой, что можно было читать даже газету; он различал приближающуюся группу так же ясно, как днём. Теперь люди находились от него на расстоянии в восемь или десять футов. Наездник был одет для парад­ного обеда – в белый жилет и высокую шляпу в форме цилиндра. Он сидел на сильном горном пони (тёмно-коричневом, с гривой и белым хвостом). Его поза была небрежной, поводья спущены. Грумы вели пони и поддерживали наездника. Бартер, зная, что они могли идти только от его дома, крикнул: “ Кто это? Что вам надо? ” Группа остановилась, наездник взял в руки поводья и повернул к Бартеру хорошо знакомое лицо лейтенанта В. Он был очень бледен, его лицо было лицом мертвеца. Он был полнее, чем когда Бартер его знал, и на его лоб свисала чёлка, которой раньше не было.
Бартер бросился вверх по склону. Земля сыпалась под его ногами, он упал, но полез дальше, цепляясь за выступы; когда он достиг тропинки в том месте, где остановилась группа, там никого не оказалось. Бартер спустился вниз бегом, ничего не видя и не слыша. Его собаки за ним не следовали.
На следующий день, беседуя с другом Дином, он осторожно завёл разговор о лейтенанте В. Дин рассказал ему, что перед смер­тью лейтенант сильно опух; во время болезни он отпустил на лбу чёлку, несмотря на все их протесты, и, как он полагал, был с ней похоронен.
Тогда Бартер спросил, был ли у него пони; причём под­робно описал его.
“Он купил его в Пешаваре и погубил его однажды своим обычным неблагоразумием, спускаясь в долину Трест”.
Бартер с женой впоследствии часто слышали звук лошади­ных копыт, однако Бартер сильно сомневался, что кто-нибудь, кроме В., когда-либо проезжал на лошади по этой тропинке.
Тот факт, что умерший сильно изменился с тех пор, как Бартер видел его в жизни, и то, что Бартер никогда не видел пони, делает историю ещё более интересной и ценной. Хотя у нас нет абсолютного доказательства реальности видения, вполне возможно, что оно было реальным, поскольку нет никаких оснований предпола­гать, что лейтенант В. хотел произвести впечатление на своего преемника с какой-то целью, даже если он мог это сделать. Вполне вероятно, что лейтенант очень живо представлял себе, как он спус­кался верхом по тропинке для мулов, которая вела к его жилищу, как он столь часто делал во время земной жизни. Может быть даже, будучи по характеру несколько легкомысленным, он находил астраль­ную жизнь томительной и желал возвратиться в прошлое. Эта мысль или это желание были достаточно сильными, чтобы вызвать материа­лизацию, воспринимаемую как слухом, так и зрением. Возможно, что такое объяснение подходит и для предыдущего рассказа о молодой девушке из Сен-Луи. Она увидела своего брата и, повинуясь сильной привязанности к нему, послала ему желание оказаться сидящим рядом с ней, как при жизни. И так как на высших планах мысль обладает способностью моделировать материю, она могла либо подействовать на психику своего брата, либо материализоваться на долю секунды, которой было достаточно, чтобы сделаться для него видимой.
Самым замечательным моментом в истории генерала Бартера является обилие второстепенных подробностей, сопровождающих появ­ление лейтенанта В. Материализовать двух грумов и пони, кроме самого себя, не является простым делом. Однако, как я думаю, нам не следует рассматривать это явление как реальное. Если всё было только субъективным видением, то было также легко запечатлеть в психике генерала эти подробности, и это, может быть, и есть истинное объяснение. С другой стороны, пони по крайней мере был мёртв, а следовательно, мог очень легко оказаться там. Но совершенно неизвестно, покинули ли землю и грумы. Тем не менее, если они всегда сопровождали лейтенанта, то образ его самого верхом несом­ненно должен был породить и их знакомый образ; вероятно, мы должны приписать ему, по крайней мере, эту часть спектакля. Хотя верно и то, что в такой стране, как Индия, среди умерших не было недостатка в грумах.
Материализовавшаяся английская тележка.
Другой, очень любопытный пример этой способности создавать для материализации многочисленные подробности приводится докто­ром Ли в “Проблесках сверхъестественного”. Он рассказывает, как два человека, старый воспитанник Оксфорда, известный при­ходский викарий, и вдова торговца из Бристоля видели однажды прекрасным осенним днём, как английская тележка с тремя людьми проехала по дороге перед садом, в котором они находились в тот момент. Человек, который сидел сзади, приподнялся и помахал даме рукой. Она сразу узнала в нём своего сына – офицера, служив­шего в Индии. Она стремглав бросилась за тележкой, однако в изум­лении обнаружила, что никакого экипажа не было видно и что всё это было только видением. Через несколько недель пришла весть о том, что её сын погиб в тот самый день, хотя немного раньше по времени.
Трудно понять, для чего умершему понадобилась тележка и два других человека, которых не узнали. Наиболее вероятное объяснение состоит в том, что умерший представлял себя раненым и возвра­щающимся к себе в сопровождении двух друзей. Сила мысли должна была быть весьма значительной, поскольку несомненно, что в данном случае именно материализация имела место, поскольку она наблюдалась дву­мя лицами одновременно. Вполне возможно, что оба незнакомца были умершими друзьями сына, вместе с которыми он и решил нанести ви­зит. Во всяком случае это не было видением без цели, т.к. оно должно было приготовить мать к известию о смерти сына, хотя его намерение вряд ли было таковым, потому что ничто в его облике или сопровождающих обстоятельствах на это не указывает. По всей вероятности, это просто пример сильной мысли о возвращении домой.
Известны случаи, когда призраки выражают злость на посторонних. Замечательный пример беспричинного нападения даётся в “Правдивых историях о привидениях”. Рассказ за подписью Джеймса Дурхэма.
Воинственное привидение.
“Я служил ночным сторожем на старом вокзале Дарлингтон-Стоктон в г. Дарлингтон. Однажды ночью зимой, приблизительно в половине третьего, я сильно замёрз, стоя то в одном, то в другом углу, и сказал себе: “Я спущусь и поищу что-нибудь поесть”. В под­вале горел огонь, а подвал выходил в помещение для угля. Итак, я спустился по лестнице, снял пальто и только собрался усесться на скамью перед огнём, открыв газовый рожок, как вдруг из соседнего помещения для угля вышел незнакомец, за которым бежала огромная чёрная собака. Наши взгляды скрестились и мы пристально смотрели друг на друга, между тем как он приблизился к огню. Дойдя до этого места, он остался стоять, продолжая смотреть на меня, и на его лице мелькнула странная улыбка. На нём была рубашка со стоячим во­ротником, сюртук с фалдами и позолоченными пуговицами и шотланд­ская шляпа.
Вдруг он ударил меня, и я почувствовал прикосновение. В от­вет я замахнулся кулаком, однако удар прошёл как бы сквозь него, и моя рука стукнулась о камень над очагом; я оцарапал пальцы. Чело­век, казалось, отшатнулся в глубину очага, издав тихий и странный крик, в котором не было ничего земного. Тут же собака схватила меня за икру, и я вроде бы почувствовал боль. Человек принял прежнее положение, позвал собаку каким-то щёлканьем языка, затем пошёл назад, откуда пришёл, сопровождаемый собакой. Я зажёг свой потайной фонарь и заглянул в помещение для угля, однако там не было ни собаки, ни человека, а также никакого выхода, кроме того, через который они вошли.
Несколько лет назад один служащий управления вокзала по­кончил жизнь самоубийством, и его тело принесли именно в этот под­вал. Я ничего не знал ни об этом обстоятельстве, ни о том, что сде­лали с телом этого человека, однако мистер Пиз и другие, знавшие его, сказали мне, что моё описание в точности соответствует его внешности и манере одеваться и что у него была чёрная со­бака, точно такая, какая меня укусила. Я должен добавить, что от её укуса не осталось никакого следа”.
У этой истории несколько интересных моментов. Примеры прямого нападения со стороны умерших, особенно неспровоцированного, очень редки. Эффект ответного удара убедительно доказывает, что мы имеем дело с частичной материализацией, поскольку, хотя кулак и прошёл сквозь человека и ударился о стенку, он, тем не менее, зас­тавил отшатнуться нападающего, между тем как на астральное тело удар не произвёл бы никакого действия. Странный крик, в котором не было ничего земного, также является доказательством частичной ма­териализации. Те, кто привык к спиритическим сеансам, знают, каким тонким и резким бывает голос призрака, пока он не материализовался полностью. Несомненно, что тот же факт был взят из предания антич­ным поэтом, когда он говорит, что “мёртвые в саванах шли по ули­цам Рима, бормоча своими тонкими голосами”.
Другой интересный момент представляет собой собака, хотя ничто не указывает на то, была ли она просто аксессуаром или самостоятельным призраком. Её прыжок и укус, который не оставил следа, могут объясняться двояко. В историях о привидениях нередко можно встретить животных. Чаще всего это простые мыслеформы или же образы, отпечатавшиеся на астральной материи. Но иногда появляют­ся и призраки животных, что совершенно естественно. Животное обла­дает астральным телом, в котором оно остаётся жить после смерти физического в течение гораздо более короткого времени, чем человек – в своём; тем не менее, с нашей точки зрения, это довольно продолжи­тельный период. Во время него любимые животные часто являются своим бывшим хозяевам или же материализуются в тех местах, где они любили находиться. Доказательством служит нижеследующий рассказ.
Пьер.
“Морской офицер приехал в деревню повидать друга. Когда он вместе с другими гостями и фокс-терьером сидел около камина в курительной комнате, на лестнице послышались тяжёлые и неуверенные шага старой собаки и звяканье её ошейника.
– Да это старый Пьер! – сказал приезжий.
– Пьер умер, – прошептал хозяин.
Звуки приближались к закрытой двери, и их слышали все; затем поступь собаки стала слышаться уже в комнате. Фокс-терьер ощетинился, зарычал, начал гонять что-то невидимое с одного края ковра на другой. На коврике перед камином кто-то встряхнулся, звякнул ошейник, и невидимое тело тяжело опустилось, располагаясь на отдых”.
Эндрю Ланг, который приводит эту историю в книге “Сны и привидения”, говорит, что получил её в письме от лейтенанта, слу­жившего на борту канонерки его величества. Я сам несколько раз ясно видел астральное тело умершего животного, бывшего любимцем дома, так же как и наблюдал животных в их астральном теле во время сна. Однажды, когда этот пёс был ещё жив, видел его и одновременно слышал один из членов нашего общества, который его знал хорошо, за сотни миль от места, где пёс спал в своём физическом теле.

ГЛАВА 19. ВОЗВРАЩЕНИЕ НА МЕСТО ПРЕСТУПЛЕНИЯ

Мы уже приводили несколько примеров того, как оплошность или преступление заставляют умершего возвращаться на землю, с тем чтобы искупить дурной поступок или по возможности исправить его. Но бывает так, что преступление непоправимо, что исправить или искупить его невозможно. Тем не менее и в этих случаях преступника влекут на место трагедии его угрызения совести.
Преступление священника.
Это рассказ о том, что произошло со священником, принявшим приход, который встретился с привидением своего предшественника, ещё привязанного к комнате, где он раньше жил.
“Это было днём. Я увидел человека в развевающемся плаще, стоящего перед чем-то вроде пюпитра, на котором лежала толстая книга; казалось, что время от времени он её перелистывал. С каждой стороны от него стоял маленький мальчик. Изредка он внимательно вглядывался в их лица, и его взгляд всегда сопровождался глубоким вздохом. Наконец он закрыл книгу и, взяв каждого мальчика за руки, медленно прошел с ними по комнате. Я не отрываясь следил за ними, пока все трое не исчезли за железной печкой, в самом дальнем углу помещения”.
Посмотрев на портрет своего предшественника, он сразу понял, кто был его гостем. В результате расспросов он выяснил, что покойный, хотя и пользовался любовью всего прихода, был предметом неприятных слухов: он якобы состоял в связи с одной молодой женщиной, от которой у него родились два сына. Ризничий, который рассказал об этих дурных толках, не придавал им значения, однако утверждал, что видел в церкви двух мальчиков четырех или пяти лет. Они внезапно исчезли ещё до смерти того, кого считали их отцом, и, по общему мнению, он умер с горя.
Эти сведения до некоторой степени соответствовали тому, что священник наблюдал, однако привидение больше не появлялось, и к зиме впечатление об этом событии у него несколько стёрлось. Пытались разжечь печь, за которой исчезло привидение, но она невыносимо дымила, издавая зловоние. Кузнец, которого позвали её наладить, в самой глубине её обнаружил кости, принадлежавшие двум маленьким детям, по росту соответствующим описанию ризничего и видению, которое наблюдал священник. Когда реальность видения таким образом подтвердилась, наш друг священник испугался, отка­зался от прихода и поспешно уехал, хотя не совсем понятно, чем его мог так напугать его предшественник, чьё появление было спокойным и безобидным.
Призрак помещика.
Доктор Ли в своей книге “Видения и тени” рассказывает об одном личном переживании, которое иллюстрирует явление подобного рода. В 1880г. он находился в доме сельского священника. Однажды среди ночи он пробудился от странного ощущения.
“Вдруг я увидел привидение, контуры которого были доволь­но расплывчаты; оно скользило вокруг моей кровати, колыхаясь каким-то необычным образом. Эта фигура была тёмно-серого цвета и покрыта чем-то вроде развевающегося плаща из газа. Достигнув конца кровати, она резко поворачивала и, так же колыхаясь, сколь­зила к другому концу. С широко открытыми глазами я пристально следил за её движениями. Они были равномерны, монотонны и произво­дили какое-то сильное впечатление. Я мог ясно различить голову, плечи и руки, однако черты лица были очень расплывчаты. Я схватил коробку спичек, зажёг свечу. Фигура продолжала скользить из одного конца кровати в другой. Я следил за ней не отрываясь. Её волнообразные движения почти не менялись, а тёмно-серый цвет оста­вался прежним. Однако через две или три минуты она стала менее отчётливой. Цвет её побледнел, контуры расплылись, и через несколько минут она совсем исчезла”.
Это видение объяснилось лишь некоторое время спустя. Рассказывали, что 60 лет назад старый помещик убил в этой комнате учителя пения и с тех пор не переставал появляться на месте прес­тупления. Его видели многие другие люди, проводившие ночь в этой комнате. Призрак скользил перед кроватью точно так же, как описы­вал доктор.
Итак, смятение, вызываемое бесполезным сожалениями, гово­рит о том, что человек не может забыть рокового мгновения. И подтверждением этому служит вышеописанный случай. К этому типу иногда принадлежит фамильное привидение, хотя в других случаях это может быть лишь мыслеформа или сильный астральный отпечаток. Без информации о произошедшем такие явления бывает иногда исключительно трудно классифицировать с точностью. Вот например, случай, сообщаемый Харландом в книге “Легенды Ланкашира”, его можно отнести как к одному, так и к другому типу:
“Рассказывают, что раз в год в Уайколлер-Холл появляет­ся призрак наездника. Его костюм относится к эпохе Стюардов, а сбруя его лошади поражает своей необычностью. Можно слышать, как он стремительным галопом мчится по дороге. Миновав узкий мостик, он резко останавливается у ворот замка. Наездник сходит с лоша­ди, поднимается по широкой дубовой лестнице, входит в одну из комнат. Тогда раздаются ужасные крики, по-видимому издаваемые женщиной, которые вскоре переходят в хрип. Затем наездник появ­ляется в дверях, садится на своего скакуна и галопом мчится по дороге, откуда приехал”.
Предание говорит, что в этой комнате один из Кунлиффов убил свою жену и что наездник и есть привидение убийцы, обречённого ежегодно появляться в комнате своей жертвы.
Возможно, что местное предание верно и этот несчаст­ный преступник действительно убедил себя или его убедили в необ­ходимости раз в год разыгрывать сцену своего жуткого деяния, чтобы искупить его. Но ещё более вероятно, что эта сцена является живым отпечатком на астральной материи ужасных страстей, бушевав­ших в сердцах убийцы и жертвы. Мы рассмотрим несколько примеров астрального отпечатка этого типа в другой главе. В этом же случае отсутствие необходимых деталей не позволяет с уверенностью ска­зать, к какой категории принадлежит это явление.
Волнение, являющееся следствием неспокойной совести, иногда проявляется совсем иначе. Вместо ежегодного повторения сцены преступления в этом месте могут неизменно твориться вся­кие беспорядки. Это одна из причин того, почему в этом случае обычно говорят о непокойном доме. Это может выражаться и многими другими способами. Подобные явления столь же многочисленны, как и разнообразны – от просто необъяснимых шумов и движения мелких предметов без видимого физического контакта до привидений в под­линном смысле слова.
В некоторых случаях такие явления делают дома почти не пригодными для обитания людей, ещё находящихся в физическом теле, из-за оглушительного шума или постоянных вторжений со злыми намерениями.
Некоторые явления такого рода вызываются умершими по их доброй воле именно с этой целью, потому что они продолжают чувствовать себя владельцами дома или комнаты, и они изо всех сил проти­вятся тому, чтобы их занимал кто-то другой. Бывает, что эти яв­ления вызваны решительными усилиями отомстить, но иногда, напро­тив, они по всей видимости вызываются непроизвольно. Умершие могут чувствовать себя беспокойно, они могут считать себя несча­стными или жертвами дурного обращения, и под влиянием этих чувств они могут порождать всякие беспорядки, часто вовсе не же­лая этого. Иногда они действительно в чём-нибудь нуждаются и очень хотят привлечь к себе внимание, однако их попытки устано­вить контакт неловки и неумелы, поскольку они ещё не освоились с возможностями астрального плана. Известны примеры, когда сущес­тво, ответственное за так называемые потусторонние явления, уже давно отдалилось от земной жизни, но оставило (может быть, совер­шенно бессознательно) мыслеформу, достаточно сильную для того, чтобы более слабые из этих проявлений имели место ещё много лет. Рассмотрим несколько случаев, иллюстрирующих эти различные клас­сы явлений.
Майор Мур опубликовал следующее:
Юшотт Хаус.
Глубокой ночью, когда вся семья спит, слышится серия отчётливых и резких стуков, как будто бьют чем-то тяжёлым по стене или по полому месту, чего нельзя объяснить никакими физическими причинами. Этот шум редко слышится более чем один раз за ночь и обычно между двенадцатью и двумя часами. Иногда звуки дос­таточно сильны, чтобы разбудить спящего и заставить вздрогнуть даже того, кто к ним привык. В другое время они едва слышны. Иногда они раздаются каскадом, а иногда медленно. Их продолжитель­ность колеблется примерно так же. Никто не мог определить, отку­да идёт шум, и с уверенностью сказать, доносится ли он из дома или извне.
Много раз обитатели дома прилагали все старания, чтобы определить источник шума, в надежде найти ему удовлетворительное объяснение, но они не имели ни малейшего успеха. И почти двадцать лет спустя мы знаем об этом не больше, чем в первый день. Продолжительность этого явления, тот факт, что слуги за это время часто менялись, и усилия, приложенные к тому, чтобы разрешить загадку, отметают всякую возможность обмана. Эти обстоятельства также прочно убедили обитателей дома в том, что эти явления нельзя объяснить никаким обычным образом.
Беспорядки в Сэмпфорде.
Преподобный Калеб К.Колтон в брошюре под названием “Рассказ о Сэмпфордском призраке” сообщает об одном непокойном доме, беспорядки в котором были ещё неприятнее, чем в предыдущем случае.
Здесь тоже раздавался ужасный шум, однако на некоторых обитателей сыпались ещё и удары от невидимой руки, остав­лявшие в некоторых случаях значительные ушибы и опухоли. Эта явления имели место в доме села Сэмпфорд Певерелл около Тивартона в графстве Девон.
Продолжительные потусторонние явления.
В книге “Правдивые истории о привидениях” подробно рас­сказывается о двух наиболее замечательных случаях, связанных с продолжительными потусторонними явлениями. Это истории об Уиллингтоне Уилле из Нортумберленда и о Бруке Хаусе; место действия туманно указывается как находящееся рядом с городом модного водного курорта, на юго-восточном берегу. У них много общих черт: постоянные и необъяснимые шумы, движения различных предметов без всякой видимой причины, иногда – появление фигур, стуки, производимые невидимыми существами и т.д. Они ничем не отличаются от других случаев, которые я приводил, не считая разнообразия явлений и того, что они происходят уже несколько десяти­летий. В рассказе об Уиллингтоне силы, производящие эти явления, по-видимому, слабеют, поскольку в последние годы беспорядки стихают. В том и другом случае не находится предания, которое объяснило бы такие факты. Поэтому никто не может сказать, какие преступные деяния кроются за этими продолжительными потусторонними явлениями.
Полтергейст.
Весьма любопытный вариант таких фактов – что-то вроде пародии на настоящее потустороннее явление – мы находим среди явлений, которые немцы приписывают полтергейсту. Обычно речь идёт лишь о временном появлении злого умысла, хотя иногда оно может быть очень злым и для несчастной жертвы дело бывает весьма серьёзным. Иногда это бренчанье колокольчиков, чаще перемещение и повреждение всяких маленьких предметов. Такие действия всегда связаны с частицей материализации, по крайней мере на уровне эфирной материи, поскольку предметы, как правило, бросаются или перемещаются невидимой для нас рукой, которая, тем не менее, до некоторой степени материализуется – как будет объяснено в главах о спиритизме.
Поэтому в большинстве случаев эти явления могут иметь место только в присутствии лица с медиумическими способностями. Когда этот факт был замечен, таких людей стали несправедливо обвинять в трюкачестве, поскольку обычный невежда совершенно неспособен понять, каким образом явления, возникающие только в присутствии конкретного человека, могут производиться независимо от его жела­ния. Тем не менее пружины действия могут быть очень разными. Несомненно, что в некоторых случаях действует злоба и явление носит характер преследования. В других случаях, как представляет­ся, кто-то желает пошутить. И в нашей жизни встречаются люди с таким уровнем развития; они находят забаву в том, чтобы напугать другого или сделать ему больно. По-видимому, они испытывают какое-то таинственное удовольствие, натягивая кому-нибудь на глаза шляпу, выливая за ворот холодную воду или портя какой-нибудь предмет, который, как они думают, этому человеку особенно дорог. Какой бы непонятной такая склонность ни казалась разумному чело­веку, нет ни малейшего сомнения, что она существует, и мы должны помнить, что дурак, который находит это забавным во время жизни, не становится умнее после смерти. Если только он имеет несчастье открыть, как осуществить очень лёгкую материализацию, он получает несравненную возможность выполнять трюки, доставляющие ему весе­лье. Их-то и называют обычно явлениями полтергейста.
Но иногда один из таких абсурдных сеансов случается наблюдать какому-нибудь шутливому природному духу низшего уровня, склонному обезьянничать; тогда он пытается осуществить такие явле­ния для своего собственного удовольствия. Или же иногда природ­ного духа оскорбляют проявления вандализма и разрушительного инстинкта в человеке, и он мстит, причиняя ему неприятности в течение некоторого времени. То, что мы сказали о других потусторонних явлениях, в равной степени относится и к этому классу, т.е. они могут произ­водиться неловкими усилиями со стороны умерших, настроенных поло­жительно, однако в этом случае явления редко имеют разрушитель­ный характер. Первый пример мы возьмём из журнальной колонки о деяниях полтергейста. Растерянность репортёра, его полное непо­нимание произошедшего и его настойчивые заявления о том, что он никогда бы не поверил в такое, если бы не увидел собственными глазами, – всё это очень забавно.
Злые шутки в Уорксопе.
“В городе Уорксопе в субботу (3 марта 1883г.) поднялся большой переполох, когда пошёл слух, что вся домашняя утварь некоего Джозефа Уайта, хорошо известного торговца, была разбита и украдена кем-то невидимым. Целый день толпы чрезмерно возбуждён­ных людей ехали по железной дороге в Нью Билдинг Граунд, где находился дом Уайта, построенный вплотную к другому дому. Их влекли туда преувеличенные рассказы о таинственных событиях, свиде­телями которых, как говорили, были обитатели дома и другие. Про­ходя мимо двери, я увидел рамку, которая соскользнула с кресла-качалки. Я сказал мальчику, чтобы он подобрал её, и он ответил, что боится. Послушав то, что рассказывали добрые люди, я присоединился к разговору, когда вдруг миска, стоявшая на ларе, стала по косой подниматься над моей головой, а затем упала к ногам, разбившись вдребезги. Я не могу объяснить того, что видел. Около миски стоял только я, и, насколько я мог видеть, явление было необъяснимо.
Комната слабо освещалась свечой. Мы говорили об этих вещах, и доктор, повернувшись спиной к ларю, сказал: “Это что-то весьма таинственное”, – когда миска, стоявшая на ларе, стала подниматься над головой доктора к кускам сала, висевшим на крючках, затем резко упала и разбилась у его ног. В это время в комнате нахо­дилось приблизительно шесть человек. Насколько я мог видеть, ни один из них не был замешан в перемещении и порче предметов... Уайт и я вошли в столовую; я последовал за ним в переднюю комна­ту. Он указал мне на голые стены и сказал, что всё, за исключе­нием часов с маятником и чучела голубя в стеклянном ящике, оста­вавшихся висеть каждый на своём гвозде, – всё упало и разбилось.
Часы висели над кроватью, которая стояла в самом углу комнаты изголовьем и одной стороной к стене. В то время как Уайт рассказывал мне, что комод, стоявший перед нами, перевер­нулся кверху дном, послышался шум бьющейся вещи; повернув голову, я увидел часы, лежащие посредине пола с разбитым корпусом. Они упали около кровати, ближе к камину, с другой стороны комнаты. Я находился ближе всех к часам, когда они висели на стене. Моло­дая служанка открыла дверь и вошла в комнату именно в тот момент, когда часы полетели. Если бы Уайт и служанка были к этому причастны, я бы не мог этого не заметить.
Мы возвратились в кухню, и когда я стоял там, смотря в направлении очага, а служанка слева от меня делала что-то по хозяйству (Уайт находился справа), передо мной на пол упал и разбился горшок в форме собаки, какой ещё можно встретить у старых людей; он упал с камина, но я не видел, как он летел оттуда. Каза­лось, что предметы летали со скоростью молнии, и, видя их разбитыми на полу, трудно было ска­зать, откуда они сваливались. Затем я видел, как на пол, разбившись, упал сливочник, стоявший на столе. Я не могу объяснить эти факты, и если бы я не наблюдал это сам, я бы никогда не поверил, что предметы могут перемещаться сами, как в данном случае.
Этот рассказ в сокращенном варианте взят из “Ретфордских, Уорксопских и Гейнсборских новостей” за 10 марта 1883г. Это только образец многих похожих историй, т.к. одни и те же явления происходят в разных странах и в разные эпохи.
Другие примеры.
Любопытный случай имел место в Стоквелле в 1772г. Со мно­жеством деталей и свидетельств он приводится в брошюре того време­ни под заглавием “Правдивый, искренний и подробный рассказ о необычных событиях в Стоквелле”. Описанные явления носят обычный характер: тарелки и стаканы летели на землю и разбивались, оловян­ные блюдца и подсвечники танцевали, зеркало, поставленное между двумя окнами, превращалось в крошки; одним словом, в течение пример­но 20 часов этот мирный дом в курортном месте был адом. Хотя ник­то не трогал предметы, которые падали, заметили, что такое проис­ходило только в присутствии одной служанки, и после того, как её уволили, в доме воцарилось спокойствие. Очевидно, она-то и была так называемым медиумом этих явлений. Подобные факты имели место в середине прошлого века в Москау Роуд в Брейсуотере. По правде говоря, такие примеры можно встретить во многих странах и в самых разных условиях.
Бросание предметов.
В 1836г. явление подобного рода произошло в Париже на улице Сен-Оноре, а не так давно такой случай имел место в Кайтнеес при самых необъяснимых обстоятельствах. Среди прочих известны случаи падающих камней, которые, хотя и никогда не причиняли людям вреда, падали к их ногам в условиях совершенно изолированных комнат.
Преследуемый преподаватель.
Известны также знаменитые истории о барабанщике из Тедворта и о преследовании преподавателя Шуппарта из Гиссена (верхний Гиссен). Последняя продолжалась, с некоторыми перерывами, в течение шести лет. Всё началось однажды ночью с громкого стука в дверь. На следующий день в закрытых комнатах свистели камни во всех направлениях в закрытых комнатах, так что если никто не был задет, то разбива­лись окна. Стоило лишь вставить стёкла, как они разбивались вновь. Преследование учителя выражалось в виде пощёчин, которые он полу­чал день и ночь, не имея никакого покоя. Два человека, которых власти выделили, чтобы охранять его, стали получать такие же пощёчины. Когда он читал за своим столом, настольная лампа вдруг поднималась и переносилась в другой угол комнаты, но не так, как если бы она летела, а как будто её кто-то переносил. Его книги рвали и бросали ему под ноги; а когда он готовился к лекциям, зловредный дух вырывал как раз ту страницу, которую он читал. Единственной более или менее защитой была обнажённая шпага, которой он или кто-то другой размахивал над головой. Этот момент так же характерен для случая с барабанщиком из Тедворта. Шуппарт рассказывал об этих фактах на своих публичных лекциях, и никто никогда не подвергал их сомнению. Эту историю можно найти в кни­ге “Ночная сторона природы”.
Последние случаи несомненно имеют характер намеренного преследования. В случае с барабанщиком из Тедворта преследовате­лем является живой человек, посылаемый угрозы господину Момпессону, хотя, насколько я помню, барабанщик никогда не соглашался с этим. В случае с профессором ничто не указывает на то, был ли виновник беспорядков живым или умершим; мы также не знаем при­чины этого преследования. Возможно, что сам профессор это знал, но хранил молчание. Эффект шпаги здесь очень примечателен: он ясно показывает, что явления были связаны с материализацией, поскольку чисто астральное существо не могло бояться физического оружия.

ГЛАВА 18. TЕ, КТО ПРИВЯЗАН К ЗЕМЛЕ

Та группа людей, о которых мы говорили в предыдущей гла­ве, составляет только часть категории привязанных к земле вследствие своего беспокойства; как выразился святой Марти, – это “живущие на земле”, а не “возвращающиеся” (привидения). Они не способны полностью оторваться от физической материи, пока волнующее их дело не завершено. Случай подобного рода совсем иначе иллюстрируется в книге “Невидимые помощники”. Речь идёт об отце, оставившем после себя двух маленьких детей и не позаботившемся об их будущем; беспокойство прес­ледовало его до тех пор, пока дела не были решены в их пользу. К счастью и благодаря одному из помощников, это было сделано, и отец, не ощущая больше тревоги, стал подниматься на более высокие планы. Мотивы появления других умерших нам кажутся мало обоснованными.
Мадам Уэбб.
Например, я слышал, как об одном доме в Барби, маленькой деревне графства Нортгемптон, рассказывают, что в течение долго­го времени в нём появлялась некая мадам Уэбб, которая при жизни была известна своей скупостью. Предполагали, что её появления были каким-то образом связаны с деньгами, которые она спрятала; в результате долгих поисков в мансарде была обнаружена её кубыш­ка. Но даже тогда её визиты к окрестным жителям не прекратились и её друзья решили, что она, должно быть, оставила долги. Поиски показали, что так оно и было; после того, как они были уплачены, привидение больше не появлялось.
Три шиллинга и десять пенсов.
Другой пример этого похвального желания навести поря­док в своих земных делах, прежде чем подняться в более высокие сфе­ры, приводится доктором Эдвардом Бинс в его книге “Анатомия сна”; при этом он замечает, что “эта история, возможно, не имеет себе равных по гарантии своей подлинности”. В ней рассказывается о жен­щине, пресвитерианке из Перта, которая пришла к католическому священнику и сказала, что выполняет просьбу привидения, которое тревожило её каждую ночь, не давая никакого покоя. Эта назойли­вая посетительница приказала ей найти священника и попросить его заплатить за неё долг в три шиллинга и десять пенсов, кото­рый очень мучил совесть умершей. Она, однако, не сказала, кому она была должна эту сумму, но священник, после некоторых поис­ков, нашёл некоего лавочника у которого служила умершая. Он спросил его, была ли женщина по имени Мэлой (так назвалась посети­тельница) ему что-нибудь должна. Торговец, не знавший о смерти этой женщины, порылся в своих книгах и нашёл, что рядом с её именем значилось три шиллинга и десять пенсов. Священник упла­тил долг, и пресвитерианку более не тревожили.
Метрдотель лорда Бюко.
Будучи совсем молодым, я однажды на некоторое время уехал из Шотландии. Утром того дня, когда я возвратился в Эдин­бург и когда я спускался по ступеням узкого прохода, выходя из лавки одного книготорговца, я встретил старого дворецкого нашей семьи. Он, казалось, сильно изменился за время моего отсутствия: был бледен, осунулся и стал как привидение прозрачный.
– Ну, любезный, с чем ты приехал? – спросил я его. Он ответил:
– Ваша честь, я пришёл просить Вашего посредничества у его свет­лости, чтобы я мог получить денежную сумму, которую интендант не выплатил мне при последнем расчёте.
Поражённый его видом и манерой поведения, я попросил его следовать за мной, но когда я обернулся, чтобы заговорить с ним, он исчез. Я вспомнил, что его жена занималась мелкой торговлей в Старом Городе. Я вспомнил даже дом и квартиру, которую она занимала и в которой я часто бывал во время моего детства. Я стал искать этот дом и нашёл старую женщину в одежде вдовы. Её муж умер несколько месяцев назад. На смертном одре он сказал ей, что управляющий моего отца должен ему деньги и что мистер Том по возвращении заставит его заплатить ей.
Я обещал ей сделать это и скоро выполнил обещание.
По-видимому, дворецкий не столько волновался из-за незначительной суммы денег, сколько, побуждаемый привязанностью к своей жене, желал помочь ей в её бедности. Следовательно, мы можем предположить, что этот случай относится к разряду тех, когда умерший желает помочь своим живым близким. Тем не менее, как представляется, денежные вопросы часто тревожат тех, кто при жизни их имел, особенно скопидомов, как например, мадам Уэбб из Барби, о которой я уже говорил. Вот другой случай, очень на него похожий.
Скупая после смерти.
Много раз вечером, в сумерках, окрестные крестьяне встре­чали морщинистую старомодно одетую старуху, которая шла по мрачной дороге через Ломб, однако страх всегда мешал им загово­рить с ней. Она никогда не поднимала головы, шла молча, опира­ясь на загнутую палку, которая совсем не походила на палки, быв­шие в ходу в то время. Иногда её видели в риге (старом гумне), в другой раз – в доме, но чаще всего в саду, стоящей у цветущей яблони, где впоследствии был найден зарытый клад. Эти визиты повторялись в течение нескольких поколений. Один мой знако­мый подробнейшим образом описал её увядшее лицо, странного пок­роя платье, юбку в складку и палку... Он так испугался, когда её увидел, что убежал, несмотря на то, что у него была в том месте срочная работа. Он с серьёзным видом рассказывал: “Её там не было, когда я захотел сорвать яблоко, но не успел я поднять к нему руку, как она появилась прямо передо мной”. Наконец, как рассказывают, один из обитателей фермы, будучи несколько навеселе, осмелился спросить, зачем она приходит. Она не дала ответа, но, медленно повернувшись к стволу старой яблони, пальцем указала на ту часть сада, которую никогда не вскапывали. Поиски увенча­лись нахождением глубоко зарытого клада, и пока копали землю, на краю ямы всё время стояла почтенная тень... Когда же извлекли последний горшок, её увядшее лицо засветилось какой-то неземной улыбкой; её фигура стала расплываться в воздухе, пока совсем не исчезла; и с тех пор на старой ферме о привидении больше не слышали.
Этот случай рассказывается в книге “Неспокойные дома и семейные традиции Великобритании”. В некоторых отношениях он нео­бычен, т.к., насколько можно судить, старая дама не оставила долгов; кроме того она, по-видимому, не выразила никакого конкрет­ного желания относительно употребления своего клада. Можно даже подумать, что она не имела покоя лишь потому, что деньги лежали в земле без пользы и она хотела только, чтобы кто-нибудь (неважно кто) нашёл их и пустил в оборот.
Заслуженное наказание.
Иногда умерший не находит покоя не из-за похвального жела­ния заплатить свои долги, а из-за желания отомстить. О таком тяжелом случае рассказывается в книге “Шаги на границе другого мира”. Речь идёт об английской офицере, который соблазнил и покинул одну молодую женщину, жившую в Канаде; этот человек в течение более чем десяти лет был жертвой необычного преследования, исходившего из таинственных глубин другого мира. Умершая преследовала его стуками, ураганами шума, а также наводила на него тоску, не дававшую ему покоя ни одну ночь. Где бы он ни был – дома, на поле сражения, на постое, за грани­цей или на родине, свет в его комнате неизменно потухал. Если там была клетка с птицей, он не сомневался, что утром найдёт её мертвой. Если в спальне находилась собака, она вырывалась наружу и никогда больше не возвращалась. Преследуемый таким образом, он наконец был вынужден уйти из армии и стать офицером запаса на половинном жалова­нии. Но даже тогда, где бы он ни жил, преследование докучало ему так, что вскоре ему приходилось уезжать.
По-видимому, это случай, когда Карма осуществляется непос­редственно через дурные страсти оскорблённого лица, и хотя урок, данный офицеру, нужно считать только заслуженным, для теософа слепота несчастной прискорбна, потому что, будучи в некотором смысле орудием справедливости, она несомненно причинила себе много страданий таким мстительным преследованием человека, сделавшего ей зло.
Обманутый влюблённый.
Другой случай преследования, хотя и менее упорного, но также и менее заслуженного, приводится в той же книге. У одной французской актрисы было много поклонников, и среди них – молодой человек, на которого они смотрела благосклонно. Однако, лучше узнав его, она открыла в нём некоторые черты характера, которых она не хотела бы видеть в претенденте на свою руку. Итак, она отвергла его предложение; и это было сделано без всякой злобы, насколько мы можем судить из этой истории, известной нам по версии самой актрисы и взятой нами из её автобиографии. Молодой человек вскоре после этого умер, ещё полный злопамятных чувств, заявив с последним вздохом, что будет после смерти преследовать её так долго, сколько он знал её при жизни.
Впоследствии каждый вечер в одиннадцать часов (вероятно, в этот час он умер) в её комнате раздавался ужасный крик, сводивший с ума актрису и всех тех, кто его слышал. Через несколько месяцев эта пытка сменилась другой, ещё более мучительной: ровно в одиннад­цать где-то рядом с домом раздавался оружейный выстрел; такие явле­ния продолжались в течение трёх месяцев, несмотря на отчаянные усилия полиции Парижа раскрыть их причину и прекратить их. Затем последовали другие беспорядки, которые в той или иной форме продолжались в точности два с половиной года после смерти молодого человека, что соответствует времени знакомства с актрисой.
Эти два примера показывают, как действует продолжительное преследование, вызванное местью за действительную или воображаемую вину. И их можно объяснить двояко. Предположить, что в этих случаях умершие действительно преследуют свою жертву, значит приписать им способность к неослабному и мелочному злопамятству, которое кажется почти нечеловеческим и к тому же маловероятным. И всё же в конце концов мы довольно часто в нашей земной жизни сталкиваемся с примера­ми такой неослабной и неразумной злобы, и поэтому в случае с англий­ским офицером, по крайней мере, такое объяснение, по-видимому, наиболее вероятно.
Другое объяснение – это создание мыслеформы или искусственно­го элементаля, который совершает преследование автоматически; возмож­но, именно этот тип преследования имел место в случае с актрисой. Энергичная мысль и исключительная по своей силе концентрация, будь то пожелание добра или проклятья, вызывают к существованию элементаля, который фактически является живым аккумулятором, снабжён­ным часовым механизмом. Система может быть организована так, чтобы разряжаться регулярно каждый день в определённый час или же в какую-то годовщину. Эта разрядка может также зависеть от некоторых событий, как например, в случае предупреждения о смерти, описанном в книге “Астральный план”.
Достаточно сильное желание – концентрированное усилие любви или яростной ненависти – создает одно из этих существ, которое отныне никаким образом не будет связано со своим создателем и которое будет выполнять свою роль, несмотря на намерение или желание, которые у его создателя могут возникнуть впоследствии. Никакое запоздалое рас­каяние не способно ни возвратить его, ни помешать его действию, подоб­но тому как никакое раскаяние не может возвратить брошенный камень или пущенную пулю. Однако человек, чьи разгулявшиеся чувства вылились во взрыв гнева, породившего дурное пожелание, в значительной степени может нейтрализовать силу причинённого зла, послав пострадавшему поток мыслей, полных добра и любви.
С другой стороны, если человек не раскаялся, а сохраняет чувство ненависти, его мыслеформа может стать ещё сильнее и ещё более ядовитой, продолжая всё злое дело в той или иной форме. Всё это может происходить и фактически происходит постоянно без ведома созда­теля этой мыслеформы практической магии и элементальной эссенции. Эту работу совершает поток его чувств, приводящий механизм в движение по вечным законам, которые он ещё не способен постичь, даже во сне. Тем не менее он хорошо знает, что мысль, полная желчи – это дурная мысль, которой он не должен поддаваться. Поэтому он ответствен за неё, даже когда он ещё совсем не понимает принцип её действия.
Самый ужасный пример посмертного преследования из чувства ненависти, который мне только известен, – это случай Тома Прайса, описанный мною в журнале “Теософ” за ноябрь 1885г. Механик локомо­тива умер полный яростной ненависти к своему сопернику в привя­занности к молодой женщине и сохранил всю силу своих чувств, что позволило ему материализоваться и спровоцировать несчастный случай, во время которого его соперник погиб. К счастью, такой чрезвычайный пример встречается очень редко, хотя известны некоторые случаи, когда жерт­ва преследует своего убийцу, пока тот не погибнет.
Мы уже говорили, как удручающе печально действует на умерших эгоистическая и безудержная скорбь оставшихся в живых. Изве­стно несколько случаев, когда умершие возвращались, чтобы выразить по этому поводу своё недовольство. Ниже мы приводим один из самых замечательных случаев этого рода, интересный своей необычностью и символизмом, к которому прибегала умершая.
Не оплакивайте мёртвых.
В то время в Корни жила одна молодая девушка, у которой умерла мать и которая не могла утешиться в своей скорби. Она только и делала, что плакала день и ночь. Всё, что жалостливые соседи говорили ей в утешение, только усугубляло ее боль. Нередко она приходила в неистовство, выкрикивая как сумасшедшая:
– Я хочу ещё раз увидеть маму! Я хочу ещё раз увидеть маму! Отчаявшись соседки обратились за помощью к священнику, кото­рый был святым человеком. Он пришёл к девушке и, вместо того чтобы корить её в стенаниях, стал мягко выражать ей своё соболезнование. Когда она немного успокоилась, он сказал:
– Вы были бы очень рады вновь увидеть свою мать?
– О, господин священник, не проходит ни минуты дня без того, чтобы я не просила Господа об этой милости.
– Ну хорошо, дитя моё, пусть будет по-вашему. Приходите ко мне сегодня вечером в исповедальню.
Она пришла точно в указанное время.
– Теперь, – сказал он, – оставайтесь здесь на коленях и моли­тесь до тех пор, пока не услышите, как церковные часы прозвонят полночь. Вам нужно будет только слегка отодвинуть занавес испове­дальни, и Вы увидите, как подойдёт Ваша мать.
Сказав это, священник ушёл. Девушка продолжала молиться так долго, как ей было сказано. Прозвонили полночь. Она отодвинула край занавеса, и вот что она увидела:
Посредине неба шла процессия душ умерших, направляясь к хорам. Все они двигались таинственно и бесшумно, подобно облакам, плывущим по небу в ясный летний день. Но одна из них, последняя, казалось, тащилась с трудом; она согнулась под тяжестью ведра, пол­ного чёрной воды, которая выливалась наружу.
Девушка узнала в ней свою мать и была потрясена выражением гнева на её лице. Поэтому, вернувшись домой, она плакала ещё сильнее прежнего, убеждённая, что её мать не была счастлива в том ином мире. Кроме того, ей хотелось знать, что означали это ведро и эта вода.
На рассвете она побежала поведать об этом старому священнику.
– Возвращайтесь сегодня вечером на то жe место, – ответил священник. – Быть может, Вы получите разъяснение.
В полночь души умерших стали проходить молчаливой колонной, как и накануне. Девушка смотрела через приоткрытый занавес. Её мать и на этот раз шла последней; теперь она совсем сгорбилась, потому что вместо одного ведра она несла два. Её лицо было почти черным от гнева. На этот раз молодая девушка не могла не окликнуть умершую.
– Мама! Мама! Отчего Вы кажетесь такой мрачной?
Едва она кончила, как мать в ярости бросилась к ней и прокричала:
– Отчего? Несчастная... Да когда же ты кончить меня оплакивать? Неужели ты не видишь, что заставляешь меня в моём воз­расте исполнять обязанности водоноса? Эти два ведра наполнены твоими слезами, и если ты отныне не успокоишься, мне придётся тащить их до дня Суда. Помни, что не следует оплакивать умерших. Если душа счаст­лива, её блаженство нарушают; если она ждёт спасения, её спасение откладывается; если же она проклята, слезы, которые проливают по ней, падают на неё огненным дождём, который удваивает ее мучение”. Вот как говорила умершая.
Когда на следующее утро девушка передала эти слова священ­нику, он спросил:
– Вы плакали с тех пор, дитя моё?
– Конечно нет, и впредь я никогда этого делать не буду.
– Так приходите сегодня вечером опять в церковь. Думаю, что Вы будете радоваться.
Девушка действительно возрадовалась, потому что увидела свою мать во главе процессии, со светлым лицом, сияющим небесным счастьем.
История любопытная своим символизмом и очень характерна для простых и искренних верований британцев. Ни дочь умершей, ни священник не выражали удивления в том, что умершие продолжают приходить в церковь, ни в том, что они видимы для живых.
Непосредственное присутствие тех, кто сбросил физическое тело, и тот факт, что, независимо от их состояния, они по-прежнему существуют достаточно близко от нас и огорчаются нашей скорбью, принимается как нечто совершенно естественное. Мадам Уайтхэд комментирует эту исто­рию следующим образом:
“В Бретани широко распространено верование, что наша скорбь увеличивает страдание тех, кого мы потеряли. Эта вера выражена во многих историях и легендах”.
Хотя бесценные истины забыты теми, кто считает себя гораздо мудрее и образованнее, они нашли своё святилище в сердцах этих простых людей.