Вопрос.
Я, как автор, представляю героя и описываю его в действии. И я понимаю, зачем пишу именно так. Почему музыкант буквально живет на концерте или девочка отстаивает интересы в школе. Но читатель может меня не понять, мой герой не будет ему близок. Поэтому, где та грань, когда я должна думать о читателе и его восприятии (у меня есть цель написать книгу не для себя) и тем, как я представляю героя.

Ответ.
Безусловно, есть герои более близкие и менее близкие читателю с точки зрения социального положения, профессии, пола… но – всегда важнее эмоциональная связь. Тот факт, что читатель с легкостью переживает вместе с инопланетянами и животными говорит о том, что важно как написано, а не о ком. То, что вы знаете своего героя, всегда плюс.

Вопрос.
Скинули рукопись в издательства, ответа пока нет. Рукопись должна иметь продолжение над которым я сейчас работаю. Как Вы думаете, стоит ли вообще продолжать писать книгу, если ответа на первую еще нет? Просто дни проходят, я не пишу, ожидая ответ, и при этом чувство совести добивает, да и общий фон, потрепанный грудой мыслей книги причиняет душевную боль. Звучит философски, но писатели меня поймут.

Ответ.
Нет никакой связи между тем, что вам ответят и когда… и необходимостью писать. Такая связь может возникнуть, исключительно в случаях, если вы пишете на заказ. Во всех остальных случаях – ваш заказчик – вы сами.

Вопрос.
Объясните, пожалуйста, подробнее про цензуру и законодательство. Если главный герой — наркоман, и в книге присутствуют сцены, как он воодушевленно принимает запрещенные вещества — это может подпадать под статью "пропаганда наркотиков", даже если ничем хорошим герой в итоге не кончит? Противоречит ли этот фактор сам по себе цензуре или законодательству?

Ответ.
В России нет цензуры, если речь идет о надсмотре государственными органами, и принятии решения о публикации или не публикации книг ими же.
Есть внутренняя цензура, без сомнения, и ваш вопрос – лишнее тому подтверждение. Я не вижу в вашем случае «пропаганды наркотиков». Но, не видя текст сказать что-либо трудно и есть еще один нюанс. Конечно, если тема наркотиков педалируется, если ее можно толковать по разному, то, скорее всего, издатель не захочет рисковать, если только речь не идет о книге от топового автора. Если вы живете в России, то знаете, норма закона это одно, а ее толкование, в том числе государственными структурами – совершенно другое.

Вопрос.
Допустим, в рукописи ошеломительный финал или умопомрачительный поворот в середине книги. Редакторы обычно читают рукописи полностью, или прочитывают часть/половину, и, если им не нравится, откладывают, чтобы уделить время какой-нибудь другой рукописи, так и не узнав о повороте или суперконцовке?

Ответ.
Зависит от того как написано. Если язык, образы, есть, то редактор, конечно, будет читать в надежде на то, что и сюжет не подведет. Если уровень языка, грамотности – ниже плинтуса, то терпеть никто не будет. И еще один аспект.
То, что редактор может не дождаться суперконцовки, это одно, но читатель тоже не дождется, вот в чем главная беда. Редактор читает не для того, чтобы потрафить собственному вкусу, а как некий профессиональной представитель читательской аудитории. Именно поэтому мы у себя на курсах всегда просим авторов интриговать читателя с первой строчки.

Вопрос.
Экранизировались ли книги Вашего издательства? Если да, то как находят книги для экранизации -- редакторы рекомендуют, случайно..? И, если возможно, расскажите об участии авторов в экранизациях, правах, отчислениях и т. п., как вообще всё это работает.

Ответ.
Да, экранизировались. Происходит это следующими путями. Либо автор так известен, что к нему приходят продюсеры. Либо книга входит в топы, и интересуются именно текстом. Есть довольно регулярная история – редакторы кинокомпаний просят рекомендаций и мы в меру возможностей даем списки. Иногда, очень редко, у автора есть агент, который мотивирует кинокомпании на сотрудничество с ним. И последний вариант, самый реальный, но не скажу, что правильный. Многие авторы подрабатывают сценаристами, и часто бывает, что могут непосредственно лоббировать собственные произведения.

Вопрос.
Александр Прокопович, главред, что предпочитает как читатель? Только не надо, что, типа, я только классику и прочее. Мы все классику. Но иногда и что-то из современников - нехотя и под дулом пистолета.

Ответ.
Читаю, по возможности не только рукописи. Для удовольствия – Аберкромби, из недавнего – Гжендович.

Правда же?

1. Как скоро Издательство (вообще любое) может ответить?

Это непредсказуемо, но три месяца – нормально. Взаимодействие автор – редактор – узкое горлышко книжного мира. По факту – рукописей много, что конечно, хорошо, а редакторов мало. Чтобы совсем понятно, к нам на премию Рукопись года пришло больше 1500 рукописей, причем 1300 за последний месяц. Можно ли прочитать 1300 рукописей в месяц – нет, конечно. Более того, задача редактора издавать успешные книги, а не новые книги. К примеру, мы с огромным удовольствием издаем серию «Звезды советской фантастики» - серия успешна, эффектна и хорошо продается. Большая часть редакций новых авторов не издает вообще. К чему я – было бы здорово, чтобы хотя бы авторы присылали то, что можно издать, а не пытались использовать редакции в качестве неких консультативных центров. Поглядите на мой рассказ, стоит ли мне вообще писать? - Таких писем огромное количество. Время уходит на них, а не на что-то серьезное. Если есть вопрос – стоит или не стоит - конечно же не надо. Издательство – не учебное заведение и не гуманитарный центр, нам нужны готовые тексты, а не что-то с чем можно порекомендовать автору работать… или выбросить.
И будьте настойчивы, звоните, пишите, если текст хорош, есть смысл за него побороться.

2. Расскажите, пожалуйста, о критериях редакторов при выборе рукописи на публикацию. Интересен ли им мир, не слишком фантастический, приближенный к нашему современному? И если говорить о фантастике, - то, на что редакторы обращают больше всего внимания? На завсегдатаев вампиров, пресловутых магов, сказочных эльфов или безмозглых зомби? Или редакторы все-таки любят читать, что-то новое, неизведанное?
Я, конечно, понимаю, что экспериментировать никто не хочет, но как-то же продвигается новая ветвь в книгоиздании?

Редактору все равно, есть ли в вашем мире эльфы, или там сплошь орки. Главное, насколько это живо, интересно, хочется ли к этому миру возвращаться, восхищает/ужасает ли он. Всегда – как, важнее, чем что. Более того, мир – важнейшая составляющая любой книги любого жанра, и те или иные персонажи – лишь часть ландшафта.
И, как правило, откуда берется новое – не от того, что кто-то вдруг населил (расселил) мир теми или иными существами, появляется книга, которая прекрасна. А дальше – приходят подражатели. Но – так везде. Причем, не факт, что кто-то из подражателей не станет более популярным.

3. Расскажите об авторских гонорарах/роялти в Вашем издательстве, как у Вас это обычно происходит, как относится к печатным/электронным изданиям и т. д.?

Все просто – база – отчисление с проданного экземпляра. Эта сумма или процент оговариваются на уровне подписания контракта. Так как речь идет об проценте от чего-то, то на нее прямо влияет стоимость этого чего-то. От большой толстой книги – роялти будет больше, но самих таких книг, вероятно, продать много будет сложнее.
Сумма отчислений – суть переговоров, понятно, что начинающим авторам предлагают меньше, а авторам маститым – больше.
В ряде случаев издатель не ждет продаж, а просчитывает какие они будут и выплачивает автору аванс в счет будущих продаж.
Среднепотолочные отчисления начинающему автору – 8-10 процентов. Вопрос от чего? Дело в том, что, издатель отгружает книги по одной цене, а в магазинах она продается совсем по другой. В среднем – в два с половиной - три раза дороже. Роялти высчитываются от издательской цены.

4. Скажите, пожалуйста, как Вы относитесь к "американизации" в текстах (например, имена) и к иностранным псевдонимам русских авторов (Эшли Дьюал, Стейс Крамер, Эли Фрей...)? Раньше это было скорее негативной практикой, а теперь стало встречаться чаще?

Все верно, еще года три-четыре назад иностранный псевдоним воспринимался трудно. Но в молодежных сериях, в книгах сетевых авторов иностранные имена стали нормой, более того, доказали право на существование продажами. Тут ряд факторов. Новое поколение читателей ориентировано не на отечественную литературу. Увы, это нормальная реакция на энное количество не феерических отечественных книг и на в среднем более высокий уровень переводной литературы. Кроме того, это серьезная тенденция подражания не столько даже книгам, сколько кинематографу, читаешь текст и видишь, что эти герои – просто списаны из сериалов.
Я отношусь спокойно – если не вредит, почему нет? Но бывает смешно, когда автор совершенно не зная зарубежных реалий описывает Джона и Мэри, а совершенно очевидно, что это Ваня и Маня.
Вообще – псевдоним – это часть маркетинга, и надо рассматривать именно так. Где-то уместно, где-то нет.

Буду отвечать несколько компактнее, то есть похожие вопросы, сводить в один.
Итак.

1. Что важнее – стиль, оригинальность, изобретательность, эмоциональность…

Книга, это такая штука, где важно все. Выстраивать приоритеты – мне кажется, довольно бессмысленно, так как, если язык плох – никакая идея не вытянет. Если же все-таки пытаться выделить главное, то, вероятно, это вовлеченность читателя в текст. Но этого невозможно добиться за счет чего-то одного, по крайней мере на дистанции всей книги.

2. Якобы издатели требуют тексты от третьего лица, есть ли шансы у текстов от первого лица?

По моему опыту – у нас реальный перекос в сторону текстов от первого лица. Издателю совершенно все равно от какого лица, лишь бы это было хорошо.
Перекос в сторону первого лица - следствие, как мне кажется, просто непонимания проблем таких текстов. Написание от первого лица дает преимущество из-за как бы легкости погружения читателя в шкуру персонажа. Да. Но есть масса проблем. Ограничения того самого персонажа, от чьего лица идет повествование. Вам надо, чтобы он был настолько разнообразным, в том числе, лексически, чтобы читателю просто не наскучило путешествовать с ним. А если героя посадили в тюрьму, или он уснул, что тогда? Заканчивать книгу?
С другой стороны, тексты от третьего лица не мешают использовать и то самое первое лицо время от времени, если уж хочется. Почему нет?

3. О наступлении женской литературы.

Объективно существуют гендерные различия. Есть они и в том, как тексты создаются и как они читаются. Было бы странно, если бы этого не было. И это здорово. Объективно, женщины не готовы читать о своем от автора мужчины, если этот автор не суперзвезда. Объективно, большая часть мужского населения с возрастом переходит с большей интенсивностью на профессиональную литературу - нехудожественную, а женщины продолжают читать. Словом – литература просто идет за жизнью. Есть и еще одна вещь. Среди мужчин больше гениев и больше людей глупых, средний интеллект женщин – выше. Поэтому ничего странного в том, что среди читателей и писателей больше женщин.
Есть категорично мужское и женское направление, но основная масса текстов находится вне этого жесткого деления – так что не вижу повода для печали.

4. О фанфикшене.

Главная проблема фанфикшена – права. Дело в том, что не только сам текст, но и персонажи, мир - охраняются. Если этот вопрос снят, то важно только качество текста. И - готовность автора к созданию заведомо вторичного продукта.

5. О популярности жанра психологический триллер.

Этот жанр любим читателем, но среди наших авторов просто физически мало у кого есть способность работать в этом направлении. Это тяжкий труд, требующий от автора и мастерства выстраивания сюжета и глубокой психологической проработки. На самом деле, практически большая часть бестселлеров носят признаки этого жанра. Хорошие продажи могут быть у любой книги, тираж определяется текстом.

6. Зачем делать новые переводы?

Есть множество причин. Перевод может стать архаичным, издатель хочет получить уникальный продукт, продукт более высокого качества, ведь нет пределов совершенству? Давно известная книга превращается в «новинку», получает второе дыхание за счет нового перевода. И еще. Объективно, масса переводов периода девяностых (и не только девяностых) довольно низкого качества, есть смысл сделать хорошо. Масса переводов советского периода были отцензурированы, то есть, тоже потеряли качество.

7. Есть ли смысл присылать тексты, если планируется продолжение?

Если текст приличный, то планируемое продолжение – это плюс. А, если текст плохой, то какая разница?

8. Кто принимает решение о публикации?

Это сложный процесс. Инициатором является ведущий редактор, а дальше по ступенькам – главный редактор и генеральный директор. С учетом того, что, как правило, ведущий редактор знает ситуацию, то, если он инициирует, то это 99%, что публикация состоится. Главный редактор и остальные работают тут скорее в качестве защиты от ошибки.

9. Вопрос об обложках. Можно ли обсуждать с редактором, подкидывать идеи и пр.

Можно обсуждать, но понимая, что последнее слово за издательством. Это не каприз, просто мы умеем продавать книги, и знаем массу нюансов. Не бывает правил без исключений, если автор не просто капризничает, а, действительно, может что-то подсказать, мы рады прислушаться.

10. О том, что рукопись должна цеплять с первой страницы, а получилось так, что только с третьей главы. Дойдет ли редактор до этой главы?

Редактор дойдет, если уровень текста достойный. Редактор же не читатель, он профи, он оценивает текст не только с точки зрения готового продукта, но и с точки зрения его потенциала.

11. Как присылать текст? В каком формате?

В ворде, никаких архивов, и так, чтобы при желании можно было нажатием одной кнопки отправить на печать в формате А4, без необходимости дополнительного форматирования.

12. Как отбираются книги для переводов?

Естественно нет какого-то точного алгоритма. Иначе – ну сразу все миллионеры, да? С одной стороны, кажется, что выбор книг для перевода – это просто. Потому что выбор идет среди уже успешных текстов, отмеченных премиями, тиражами и многочисленными отзывами. Никаких котов в мешках. Но фишка в том, что не всё то, что гремит в Европе или Штатах хорошо продается у нас. Количество провалов очевидных для Европы хитов - зашкаливает. Поэтому работа редактора переводной литературы строится на знании массы мелочей и интуиции. Он должен знать и наш рынок и зарубежный. А с условием того, что рынки постоянно в движении – это еще тот фокус.
Есть, конечно, как бы беспроигрышные ходы – купить произведение под экранизацию, но - тоже не панацея. Работа с правообладателям имеет свои прелести. И отношение нашего читателя к новеллизации - специальное.
И, разумеется, надо понимать, что переводная литература это литература с отягощением – тут надо платить не только автору, но и переводчику, причем – соразмерно. То есть при небольших тиражах очень трудно окупить.

13. Почему издатели и не только они так любят ремейки?

Весь издательский процесс – эксперимент. Нет одинаковых текстов, ни один человек не может предсказать какой тираж будет у начинающего автора, есть, конечно, предпосылки, опыт, что и позволяет чаще не ошибаться. Прелесть ремейков в том, что они позволяют с куда большей уверенностью прогнозировать. А часто – добиваться успеха. Это одна сторона медали. Вторая – читатели. Они тоже предпочитают покупать что-то уже знакомое, они тоже не очень хотят экспериментировать с собственным кошельком. Тяга к уже знакомому, желание получить именно то, что хочешь, а не вдруг не пойми что, и объясняет тягу к ремейкам. Кстати, по той же причине покупают известных авторов в известных жанрах. Приблизительно понятно, что будет в книге.

Вопрос. Если мое произведение не подходит к сериям издательств, его никто не возьмет? То есть – даже если оно хорошее, то рассматривать будут в последнюю очередь?
Ответ. Если текст выдающийся, то есть вероятность, что издатель рискнет и придумает для него новую серию или издаст внесерийно. НО! Для этого текст должен быть замечательным.

Вопрос. Я не могу точно назвать жанр своего романа! Что делать? В нем и история любви, и детектив, мистика и не только. И поставить что-то на первое место невозможно.
Ответ. Есть простой метод. Попытайтесь мысленно выбросить из текста ту или иную составляющую – мистику или детектив… ТО, без чего текст разваливается и есть ваш жанр… Еще. А зачем вам вообще знать, что у вас за жанр? Чтобы что? Зачем что-то ставит на первое место, вы же не пишите исследование, вы пишите книгу. Если вы пишете жанровую прозу, а у вас, судя по всему – нормальный роман, который сочетает многое.

Вопрос. Не нахожу подходящего названия жанра для романа – нет же такого жанра – «про любовь»? Да, он про любовь, но это и не роман из потока женской любовной прозы.
Ответ. Роман – это и есть книга, где ключевая линия – любовная. Вообще настоящая литература не может обходится без любви.

Вопрос. Мой роман приняли одновременно в трех издательствах. Как сориентироваться – кому отдать?
Ответ. Вы должны проанализировать, кто предлагает лучшие условия. Причем не размер гонорара, а кто лучше занимается продажами, продвижением автора. Для автора важна стратегия, а не тактика, лучше потерять на величине разового гонорара, но завоевать большую читательскую аудиторию и знать, что книга получит выход на максимальное количество торговцев. Конечно, важна и квалификация сотрудников издательства, ведь в конечном счете важен не столько бренд издательства, сколько конкретный человек, который с вами работает.

Вопрос. Мне сказали, что у меня хороший текст, но публиковать его не будут по причинам, не имеющим отношения к книге. При этом предложили написать книгу в серию издательства со 100% гарантией публикации. Это нормальная практика издательств? Соглашаться или нет?
Ответ. По факту, издатель вам сказал следующее – вы умеете писать, но вашу книгу мы продать не сможем. А вот, если вы напишите книгу, которую мы умеем продавать, то будем сотрудничать. Не вижу крамолы. Она появляется только в том случае, если предлагаемый формат противоречит вашим устремлениям. Тогда – не соглашайтесь.

Вопрос. У меня есть персонаж нетрадиционной сексуальной ориентации, но нет никакой пропаганды этого, наоборот. И еще: встречаются сцены издевательства над взрослыми и детьми, но они нужны по сюжету. И тема жесткая. Будут такое публиковать?
Ответ. Будут. Главное, чтобы в тексте не было не только прямого нарушения законодательства, но! Мы с вами прекрасно понимаем, что из-за текста, который не сулит больших продаж, издатель не захочет рисковать. Поэтому указанное вами должно быть действительно важным с точки зрения творческого замысла. И автор ни в коем случае не должен смаковать эти вещи.

Вопрос. У меня вопрос: недавно я комментировала один текст, и автор написал, что этот текст никогда не будет опубликован, так как в нём описывается способ, благодаря которому группа подростков убежала из дома в поисках приключений (речь не шла о бродяжничестве, они собирались отсутствовать две недели). По словам автора, редакторы издательств, к которым он обращался, ссылались на нарушение законодательства (Закон «О защите детей от информации...»). Действительно ли подобный текст не может быть издан, или, на Ваш взгляд, у редакторов были другие (скрытые) причины? Понимаю, что предоставляю недостаточно информации, и всё же – что Вы думаете по этому поводу?
Ответ. Нарушение закона - вполне достаточный повод.

Вопрос. Автор почти закончил роман, автор мучается, что выбрал не ту профессию герою. Очень банальную. Может быть, банально – нормально при оригинальном сюжете? Профессия на самом деле играет сюжетообразующую роль? Завернут ли именно из за профессии – она не древнейшая))) героиня женщина. Или это не суть важно, а важно вообще как сам роман написан?
Ответ. Если профессия «работает» на сюжет, не вижу никаких проблем. В любом случае никто не отклоняет роман из-за подобных вещей, могут попросить что-то доделать.

Вопрос. У автора есть сборник готовый – короткой прозы. Тема: женская сентиментальная проза. Объем от 8 до 10 а л. Можно ли попробовать отправить, или совсем нет?
Ответ. Можно, тут все зависит от уровня.

Вопрос. Женское попаданство, смешанная славянская мифология – актуально? Речь о романе.
Ответ. Особой актуальности я не вижу. То есть, тема сама по себе – не выручит, а дальше – как написано.

Вопрос. Как Вы лично относитесь к переводу "Гарри Поттера" от Спивак в сравнении с переводом от Росмэн?
Ответ. Спивак – чудесный переводчик, хотя от много коробит. Мне кажется, что если бы ее перевод был первым – не было бы столько крика вокруг. Привыкли к старому, новый воспринимается несколько непривычно и фальшиво. Нет проблемы перевода, есть суперпопулярность Гарри Поттера, и на этом фоне всё воспринимается несколько гипертрофировано.

Вопрос. Заметил, что в последнее время резко популярными стали всевозможные страшные истории. От всяких там трэшевых постапов и до именно хоррорных вещей. И стало меньше юмора. Не заблуждаюсь ли я? И ещё - это две стороны одной разрядки читателя - смех и испуг?
Ответ. Действительно, еще не так давно хоррор не продавался. Сейчас постепенно это направление развивается и у нас. Что первично – усилия издательств, социальная востребованность – не берусь судить. Думаю, как это обычно бывает – сошлось несколько факторов. И качественные тексты и то, что сформировалась аудитория, которая готова их покупать.
Меньше юмора? Много юмора не было никогда, сейчас достаточно хорошо идет жанр баек, но писать смешно – очень трудно, такие тексты всегда редкость. Мне кажется, что страх и смех – совершенно разные эмоции, и если смех, действительно разрядка, то испуг, это скорее нагнетание.

Вопрос. В чем феномен, на ваш взгляд, «Игры Престолов»? Ведь у автора есть и другие книги, но знают, в основном, только эту.
Ответ. Кино. Масштаб. Если ИП – уникальное произведение, то, к примеру Путешествие Тафа – одно из многих.

Вопрос. Есть ли сейчас на рынке книга, которая объединяет какую-либо ЦА. Т.е. такая, которую читают все, которая нравится всем или большинству, например, можно ли про какую-то книгу сказать: "вот её читают все подростки, независимо от личных пристрастий"?
Ответ. Мы живем в то время, когда уходят такие признаки тоталитарного общества, как одна книга на всех. Количество наименований увеличивается, тиражи уменьшаются. Абсолютных хитов нет. Даже такие бестселлеры как Шантарам или Сумерки, Инферно или Зулейха – не стали обязательной программой для той или иной социальной группы.

Вопрос. Вызвало сомнение вот что: "С точки зрения издательства как бизнеса – нам вполне достаточно классиков, брендов и переводных книг".
В любом бизнесе зарабатывают за счет широкого ассортимента товаров: чем шире, тем больше прибыль. Издателю так же нужно огромное количество наименований, чтобы заработать. Авторов-"брендов", культовых, знаменитых, их не так уж много, и они не строчат по роману в месяц. Классиков много, но их вещи в общем-то все знают, их книги есть у многих из нас, и покупать новую... зачем?
В общем, я работаю продавцом в книжном магазине. И если б у нас в ассортименте были бы только, как вы говорите, "классики, бренды и переводные книги", то мы бы прогорели. Все это покупается, конечно, и хорошо покупается, но чтобы продать за месяц достаточное для плана количество книг, нужно, чтоб на полках стояло великое множество разных книг (в нашем магазине, например, более 10 000 наименований). Так что нужны бизнесу (книготорговому - точно, и, догадываюсь, издательскому тоже) и новые авторы, и даже авторы-однодневки.
Ответ. Будет коротко. Есть энное количество издательств, которые вообще не выпускают новичков. Новички – это потенциальные точки роста, но с максимальным риском. «Азбука» практически не работает с новыми авторами – все хорошо. Замечательный «Малыш» – обладая пакетом таких авторов, как Чуковский, Остер, Маршак, Заходер – думаете их недостаточно?
Количество зарубежных новинок таково, что… А ведь есть еще великолепие неизданного на русском языке. Есть из чего выбирать.
Тезис об ассортименте… смотря что за книжный магазин, если его бизнес-модель подразумевает именно максимальное разнообразие – да, а если нет?

Вопрос. В моей голове редакторы целый день занимаются поиском новых авторов или пытаются расшевелить опытных. А чем в реальности занят рабочий день редактора?
Ответ. Вы описали частично работу скаута, частично редактора. Дело в том, что есть разные редакторы. В штате издательств, как правило, ведущие редакторы и ответственные. Ведущий редактор, это человек, который обеспечивает издательство корпусом текстов и в принципе реально ведет издательскую политику. Большое заблуждение считать, что единственный способ собрать портфель – это найти энное количество начинающих авторов.
Главная задача редактора – донести книгу до читателя, а не донести книгу неизвестного автора. Это может быть переиздание, иллюстрированный вариант, новая серия, которая дает некий новый взгляд на уже ранее издававшиеся произведения. Большая часть работы – это сопровождение произведения – от создания макета, до сбора всех нужных документов, от просчета себестоимости до разработки продвижения. Ведущий редактор должен контролировать весь процесс - от подписания контракта до снятия вопросов после второй корректуры.
А есть еще литредактор, который вообще авторов не видит, а работает с текстом. Но автор – главный да, даже, если это уже 70 лет как мертвый автор.
Вообще, между текстом и книгой – есть некая дистанция – вот редактор, это человек, который её преодолевает.

Вопрос. Что происходит в данное время на российском книжном рынке с историческим романами? Хватает переводных (Филиппа Грегори, Алисон Вир, переводы с немецкого) и переизданий произведений 19 века и советских времён или всё-таки существуют современные русские романы и повести того же качества, что и экспорт (то есть когда по тексту видно, что автор хорошо изучил эпоху, а не только википедию)? Есть что-то добротно реалистическое, с приключениями и любовью (вроде Дюма, но написанное в более современной манере), но без попаданцев, альтернативной истории, путешествий по времени и прочей фантастики?
Ответ. Исторический роман успешен в парадигме премиальной литературы – Юзефович, Иванов… В парадигме авантюрно-приключенческого романа – увы, пока не получается. Есть, конечно, историческая фантастика и в исполнении Мазина, это практически исторический роман. Думаю, дело в том, что усилия на создание такого текста – велики, справится может не каждый – вознаграждение – не гарантировано, вот и дефицит.

Вопрос. Автор пишет книгу. В какой-то момент он случайно натыкается на аннотацию уже давно изданной книги, которая, как ему кажется, может быть очень похожа по сюжету на его собственную.
Как быть автору в такой ситуации? Прочитать найденную книгу и потом бороться с подсознательным копированием стилистики или сюжетных линий? Не читать, продолжать писать и надеяться, что случайного совпадения сюжета не будет?
Ответ. Всегда важнее как, а не что. А уж пугаться аннотаций… Аннотации всегда упрощают содержание, если вообще не извращают. Главное качество писателя – уверенность в себе. Аннотаций бояться в писатели не ходить.

Вопрос. А если рукопись была отклонена и переписана, имеет смысл присылать?
Ответ. Конечно. Только выделите изменения, которые вы внесли в текст.

Вопрос. Существуют ли чёрные списки? Ну, например, некий графоман пишет свои романы и раз за разом отправляет их в издательство. И раз за разом получает отказы. Не надоедает ли видеть его с удручающей периодичностью во входящих?
Ответ. У нас нет. Но, есть авторы, которые переступили некий порог и мы просто перестаем им отвечать. Вероятно, это не очень корректно, но это так. А чтобы делать список – такого нет.

Вопрос. Непонятно, что такое низкий профессиональный уровень писателей. Нехватка каких-то базовых навыков?
Ответ. Чтобы ответить на этот вопрос понадобиться страниц сто. Просто перечисления. Начиная от того, что не грех перечитать написанное, прежде чем посылать в издательство, заканчивая тем, что если редакция публикует женскую прозу, вероятно, не надо уговорить издать азбуку или стихи. Незнание материала – то есть автор пишет о средневековье, просто на основе просмотренных фильмов, непонимание того, что присланные 20 страниц текста не могут быть изданы в виде романа. Неумение соблюдать жанровые конвенцию, элементарно не пытаться втиснуть в одну книгу несколько. Просто озадачиться тем, что у книги должен быть финал, а не просто уже много написал - устал. Да что там – экспозиции затянутые до самого финала, тексты без героев и кульминации – я доступен?

Огромное спасибо за вопросы, еще немного и я сам начну что-то понимать, и жду следующих.

Как-то участилось. Поветрие про концепцию. То есть, вплоть до странного – а не хочет ли автор разжиться идеей, ибо сам не способен.
Мне странно читать такое. Почему?
Потому, что вот такое представление означает полное непонимание того, кто вообще такой автор. Не литзаписчик, не криэйтор и не редактор – а писатель.
Это, конечно, шикарно звучит – автор идеи, но реально, это хорошо для сериала. Для рекламной кампании неплохо. Для рекламного ролика – вообще хорошо. Для книги… Дело не в том, что писателю не нужны идеи, просто этого вообще очень мало. Даже для нормального сериала этого мало, если только это не очередной наш продукт, главной и единственной идеей которого становится - не сильно испортить американский оригинал.
То есть, мысль великого и ужасного создателя идеи о том, что он велик… Ну, нормальным пишущим человеком такой идеолог воспринимается просто как некое ограниченное создание. Кажется, что все на месте – но каких-то органов точно не хватает. Вероятно, где-то лобных долях.
Текст – это много чего. И одной идеей можно обойтись, разве что, если будущая книга – такая специальная из двух страниц, называется - открытка новогодняя креативная.
Вероятно, решается эта проблема просто. А вот сядь и напиши. Чо? Не идет? Две страницы написал – дальше тяжело? А идея не помогает? А, уже не кажется такой гениальной, еще что-то нужно?
Идеи важны. Только книги пишутся только в том числе из-за идей. Обалденная идея была использовать титан вместо алюминия. Но для того, чтобы самолет взлетел и прилетел… Нужно еще кое-что. В довольно большом количестве.
Текст – важнее любой идеи, хотя бы по той простой причине, что в приличном тексте идей больше одной.

17-е число пришло прямо за 16-м (что странно) и я отвечаю на вопросы. Если появятся новые – а вот тут прямо пишите.

1. Вопрос общий по поводу реакции на присылаемое. Как бы – где реакция?

ОТВЕТ. Первое – если ответа нет ранее, чем через три месяца – это нормально. Второе, если ответа нет и далее – напомните о себе. Это очень правильно и хорошо, и вы сразу окажетесь в топе спрашивающих. Я не утверждаю, что это есть хорошо, такая замедленная реакция на рукописи, но ВСЕ рукописи читаются редакторами ночью, в транспорте, то есть, вне рабочего времени. С точки зрения издательства как бизнеса – нам вполне достаточно классиков, брендов и переводных книг… увы. Я обожаю авторов, которые «достают», разумеется, если это не происходит на следующий день после получения рукописи.
И еще. Обидно, но огромное количество времени тратится на то, что точно не может быть издано, всевозможные рассказы на пару страниц, стихи, нон-фикшен, афоризмы, все то, что мы НЕ ИЗДАЕМ и издавать не будем никогда. И вот, отвечая очередному автору – нет - я не успеваю прочитать что-то из того, что может иметь жизнь в нашей редакции.

2. У меня есть готовая рукопись (фэнтези, под серии подходит), вторая часть готова наполовину, я ее пишу сейчас. Отправка готовой дилогии повысит шансы на то, что редактор просмотрит ее? Или можно отсылать и одну часть, указав, что есть продолжение?

ОТВЕТ. Наличие или планирование продолжения – это некий бонус, но он не определяет вообще ничего. Пока первая книга как-то себя не заявит, никто не будет думать о второй. Это актуально для уже состоявшихся авторов, тираж книг которых можно хоть как-то прогнозировать. Поэтому – первая книга – должна быть абсолютно самодостаточной, а вторая – редактор лишь покивает головой и где-то пометит, что если с первой все будет хорошо, есть вторая

3. Всегда было интересно, рукопись сразу всю целиком сдают? Или только часть? Бывает такое, что рукопись или сюжет воруют вместо заключения контракта с автором? Может ли автор сразу в семь издательств сдать рукопись? Сколько страниц читает редактор, прежде чем выкинуть рукопись?

ОТВЕТ. Фишка в том, что издательство - это не бюро добрых услуг. Чтение текстов, анализ – это работа. И её есть смысл делать в том случае, если она продуктивна, а не просто помочь понять себя начинающему автору. Поэтому мы рассматриваем только готовые произведения. Что касается воровства сюжета… А зачем? Есть энное количество великих авторов от Шекспира до Сименона – воруй, не хочу. Сюжет в принципе не является чем-то ценным, пока кто-то не напишет книгу. Просто представьте себе эту бешенную по эффективности историю – красть сюжет, причем рукопись прислана, то есть, это все доказуемо, потом искать человека, который с ним что-то сделает… Сложно и не нужно. В любом случае, я не знаю ни одного примера воровства сюжета в современной издательской практике.
Вы можете отправить в любое количество издательств свою рукопись, конечно. Только прошу вас – не делайте это веерной рассылкой, каждому индивидуально. Я , к примеру, в тендерах не участвую.
Количество страниц, чтобы выкинуть – зависит от уровня автора. Иногда, приходится дойти до конца, к примеру, потому что, если автор сделает финал – то хорошо, а не сделает – в корзину. Если же заведомо плохо – достаточно одной страницы.

4. У меня такой вопрос. Надеюсь, вы слышали о сервисе «Ридеро». Там… выкладывают книгу в электронные магазины, присваивает ей ISBN. Вопрос в этом и заключается.
Если книга уже через «Ридеро» уже пошла в электронные книжные магазины, то вы и ваше издательство примите ее для издания на бумаге? Или уже нет?

ОТВЕТ. Конечно, примем. Если книга того стоит – непременно. Другой вопрос, что я не знаю, какой у автора контракт с «Ридеро», и, если вы подписали эксклюзив – исключительные права, то тут я ничего поделать не смогу.

5. Насколько детализированным должно быть произведение? Общее не всегда хорошо, оно обезличивает текст, но не погубят ли детали? И где та грань, когда особенности превращаются в болото?

ОТВЕТ. Автор обязан обладать чувством меры, чувством гармонии. Понятное дело, что плохи и избыток деталей, и нехватка. Вероятно, единственный критерий – нужна ли детализация для реализации творческого замысла. Если это способствует развитию сюжета, пониманию героя и пр. – да, а если автору просто нравятся рюшечки и он их описывает – остановится не может - такое не надо.

6. Хотела еще про язык спросить. Вот вы говорите, что язык - то, что запоминается, ради чего перечитывают. И говорите, что чем проще, тем лучше. Но ведь это же не под все жанры подходит? Иногда метафоричность, наоборот, служит для создания атмосферы, дает большее погружение.

ОТВЕТ. Я практически повторяюсь. Язык – инструмент. Важно, чтобы работа с языком не была самоцелью. Вы поставили задачу и для нее нужен определенный инструмент – все. Есть, конечно, вариант языковой прозы, то есть вот как раз, где как написано, является главным. А про что – неинтересно. Но это довольно узкий сегмент. Могу ошибаться, но если автор вдруг начинает усиливать метафоричность… скорее всего это будет очень-очень плохой текст.

7. Важно поднимать читателя до своего уровня или потакать его низменным потребностям?

ОТВЕТ. Некорректный вопрос. Если книга пишется для читателя – значит вы по определению потакаете. Все тексты, которые попадались мне в руки, и в которых автор ставил задачу поднять читателя – это все было ужасающе. Для меня. Мне кажется, что надо просто делить тексты на художественную литературу и вот на такие читателеподъемные истории.
Автор всегда сам выбирает аудиторию, и выбирает ее по принципу актуальности и понятности. Часто – чаще – неосознанно. Но всегда текст не для всех.
Мне кажется, надо писать историю, создавать миры, а не потакать или поднимать, это вне авторской компетенции, это к министерству культуры и гражданкам с пониженной социальной ответственностью

8. Многих классиков, которыми так любят выгораживаться юные авторы, вы бы не приняли в современное издание?

ОТВЕТ. Обычно, классики, это как раз те, чьи тексты неподвластны времени. В этом-то и суть. Если вы имеет в виду расхожее – а вот вы бы и Достоевского не напечатали? А зачем? Он уже опубликован, второй – не нужен.
Есть, конечно, ряд авторов, которые становятся архаичными – того же Жюль Верна или Дефо читать невозможно. Чем сильнее автор связал свои тексты с неким актуальным именно для его времени явлением, тем скорее он устареет. Чем больше о душе – тем больше шансов на бессмертие.

9. Кого из последних изданных вами новых авторов можете рекомендовать, как пример увлекательного чтения?

ОТВЕТ. Мы издаем исключительно увлекательное чтение. И я не буду кого-то рекомендовать отдельно – понятно почему. Если видите нашу буквочку «А» - значит, увлекательно, и неважно, что это за ерия «Самая страшная книга» или «Шляпа волшебника»

10. Где кончается быт и начинается бытовуха? Через быт передаётся многое; но - где граница?

ОТВЕТ. Все тот же ответ. Оправданность. Если вы через бытописание добиваетесь поставленной цели, если это увлекательно и ново – все хорошо.

11. Принцип анекдота – неожиданный конец – это уже классическая фишка.
Сейчас такая вещь, как «ожидания» стала размытой, нет?

ОТВЕТ. Вы правы – есть такой тренд. И вызван он тем, что люди стали потреблять гораздо большее количество художественных произведений и просто счастливый ожидаемый конец – уже кажется несколько пресным, хотя, вы прекрасно понимаете, всё зависит от того - как сделать. И, конечно, неожиданность, новое – это всегда усиление, но насиловать свой текст – точно не нужно – только из-за того, что кто-то решил – что нужно. Логика текста все равно главенствует. Не удивлюсь, если через некоторое время принцип анекдота станет настолько распространен, что его отсутствие и будет неожиданным.

12. Как объективно понять, что написанный эпизод, описание - это скучно, банально и неинтересно? Если есть ощущение, что "что-то не то" - это может быть сигналом? Или автору чаще, чем надо, кажется, что что-то не то?:))) Может ли автор углядеть бытовуху там, где она отсутствует?:) Как автору её безошибочно определить?

ОТВЕТ. «Что-то не то» -это прекрасно. Но не всегда, увы, срабатывает. Чтобы я предложил? Посмотрите, а в эпизоде что-то случилось? А традиционное – герой на входе и выходе один и тот же или все же изменился? А была в этом эпизоде хоть микроскопическая, но история. И последнее – если выбросить – что-то поменяется?

13. Лет десять назад читала сборник рассказов "Повести о первой любви", например, интересные ведь рассказы - я ими зачитывалась, и они как раз и были написаны в жанре реализм, просто и легко о важных вещах - интересно. Вопрос, будет ли это интересно сейчас? Вот такие простые книги?

ОТВЕТ. Будет интересно всегда. Пока Солнце не погаснет.

14. На курсах "Мастер текста" обсуждали морализаторство, идейность и т.п. темы. И там как раз мастера говорили, что главное всё-таки - рассказать интересную историю. А все умные мысли, философию автора и т.д. лучше оставить для соответствующих трактатов.
А без идейной составляющей разве история будет интересной?))

ОТВЕТ. Вы, вероятно, немного неточно поняли. Идеи – это здорово. Но текст важнее. Идея – это сырье – конечный продукт текст. Когда же происходит обратное, то это просто не область художественной литературы. Ужасно, когда автор сочиняет историю, только ради того, чтобы в определенном месте герой изложил давно волнующее автора нечто.

15. А хорошо ли сейчас продается, например, соцреализм?

ОТВЕТ. Я не уверен, что этот жанр в буквальном смысле существует, так как, если убрать идеологическую составляющий, то можно убрать «соц» и останется реализм. Да, реализм продается.

16. На сайте Вашего издательства (в разделе "Авторам") в качестве интересующих направлений указаны, в частности, Современная проза и Фантастика. Не могли бы Вы пояснить, что подразумевается под Современной прозой? Это нежанровая литература, то что по старинке называют "мейнстрим"? Или это нечто другое?
И что подразумевается под Фантастикой? Это все, что включает фантастический элемент, за минусом фэнтези? Или, наоборот, включает фэнтези? Или это только научная фантастика?

ОТВЕТ. Современная проза – практически мы говорим о нежанровой литературе, то есть не боевик, не фантастика, не семейная сага… Да, и «мейнстрим» - тоже сюда. Фанстастика – сюда включаем и фэнтези.

17. Рукописи в каких жанрах в данное время наиболее востребованы в вашем издательстве?

ОТВЕТ. Самый нелюбимый вопрос. Это постоянно изменяющаяся ситуация, если говорить о наших сериях – к примеру у нас – детский детектив с элементами комедии. Хоррор мы издаем. Фэнтези – тоже… А еще дико смешные байки… Не уверен, что вам стало легче, а я только начал.

18. Какой в вашем издательстве принят стандартный объем романа? Слышал цифры и 500 тысяч, и 450 тысяч, и 420 тысяч знаков. А какой минимальный приемлемый объем романа у вас?
Печатаете ли вы менее крупные формы, такие как сборники повестей и рассказов?

ОТВЕТ. У нас нет стандарта, есть нюансы, которые могут повлиять на продажи. К примеру – очень толстая книга будет стоить дорого и может просто только ценой убить продажи, так как рядом будут стоять «коллеги» в полтора раза дешевле. А может быть и наоборот, что читатель предпочтет «толстяка» - потому что это гарантирует более долгое чтение. Все индивидуально. Все издатели хотят делать книги до 320 страниц, так как с полиграфической точки зрения это один из самых выгодных объемов. 320 страниц – в среднем – 12 авторских листов. Но это просто одна из многих данностей. Конечно, встречаясь с текстом больше 20 авторских – я пугаюсь. Но по факту – не объем решает.
Повести и рассказы – печатаем, но редко. Легче ориентироваться на авторский сборник, чем на оказию попасть в издательский проект.

Издательства - это такие загадочные компании, которые зарабатывают на использовании авторских прав.
Покупают у автора права, а чаще - берут в аренду, чтобы каким-то чудесным способом извлечь из них деньги.
Вот лежит текст, только что написанный автором, проходит время и он превращается в деньги.
Это странно, но издатель, это не торговец бумагой и не литературный агент, даже не книжный магазин.
Издателю вообще все равно, каким именно образом донести текст до читателя. Интернет – хорошо, экранизация, замечательно, классическая книга – великолепно. Лишь бы форма не погубила содержание.
Кофе в редакциях пьют, а на гуще не гадают. У профессионалов существуют критерии по которым они выбирают тексты для публикации. И в число этих критериев вообще не входит членство в союзе писателей, модельные данные и тот факт, что автор уверен в собственном величии. Даже все это вместе – не помогает.
Как понять, что именно права на этот текст можно будет превратить в деньги?
Первое – язык. Он должен быть на том уровне, который нужен, чтобы автор был в состоянии донести свои мысли. Хотя бы до редактора.
Иногда – крайне редко – языковая одаренность настолько велика, что редактор готов ради этого таланта попытаться издать книгу.
Второе – сюжет. Если он интригует, если он держит в напряжении – да, это причина для публикации
Третье – мир. Мир, в котором хочется быть – это причина.
Четвертое – герои. Если они живые, с ними хочется быть, с ними не хочется расстаться – да. Это тоже причина.
Пятое – эмоции. Если автор способен довести до слез или заставить смеяться, конечно же, его опубликуют
Шестое – тема. Тема, которая волнует здесь и сейчас и невозможно не опубликовать, хотя мы знаем, что есть газеты, но иногда…
Седьмое – что-то новое, неизвестное, то, чего не было, а вот автор это сделал. Родил идею, ситуацию, которая сама по себе просто заставляет издать книгу.

Еще, конечно же – дикая известность автора, известность такая, что все равно, что именно он написал, поклонники прибегут и купят.

И самое-пресамое – главное. А у издателя есть возможность именно эту книгу донести до читателя? Правильная серия, сформированная аудитория?

Взвешивая все эти факторы и еще сотни нюансов, редактор, в конечном счете, занимается оценкой рисков. Будут продажи – или нет?
В идеале – все или большая часть причин для публикации должны сойтись в книге.
Увы. С идеалом сталкиваемся редко, поэтому издателю приходится делать, вероятно, то, ради чего он придуман – рисковать.

Старая ошибка. Слово одно, означает массу разного. Кто только не разбирается в книгоиздании, но, если мы говорим о бизнесе, решающим всегда будут деньги. И тут можно хоть голову об стену разбить, хоть год литературы провести. Вопрос в другом – как к этим деньгам прийти. Собственно, карьера редактора коммерческого издательства сводится к правильному маршруту по дороге к прибыли для издательства. В этом месте можно меня заплевать.
Понятно, деньги = тиражи. Деньги кроются в больших тиражах, а те зависят ровно от двух вещей. Первая, - привлекательность текста, вторая, - привлекательность имени автора, темы, названия. Разница в том, что текст становится привлекательным ПОСЛЕ прочтения, а остальное – ДО. И эту самую привлекательность текста может спрогнозировать только эксперт и никогда со стопроцентной вероятностью, а всё остальное можно прогнозировать ДО.
И так как книжный бизнес по сути своей есть бизнес инвестиционный, то всем хочется ДО.
Отсюда и ценовая вилка, все, кто владеют той самой привлекательностью ДО – хотят денег больше, чем обладатели пусть великолепного текста, но в деньги превращаемого только ПОСЛЕ.
Самая большая проблема книгоиздания это отсутствие машины времени. А если всерьез, то существует просто два бизнеса. Два книгоиздания.
Одно – монетизация всего, что уже популярно – темы, имени, события – всего, что можно выпустить на бумаге.
Второе – монетизация текста.
Одно – всегда работает на прошлое, второе – всегда на будущее.

Общался с начинающими авторами – не без удовольствия, но некоторые вопросы ввергают в ступор.

- Сколько авторских листов?
- Детективы сейчас издают?
- От первого лица или от третьего?
- А что сейчас лучше всего продается?

Вообще - это нормальные, рабочие вопросы. Да? Работа над книгой трудная и не хочется потратить год жизни и узнать, что сделал неправильное количество авторских листов. Надо было четное, а у тебя ровно один.
И есть такой же нормальный рабочий процесс редактора - смотришь на текст и прикидываешь – если бы в тексте была криминальная линия, а главный герой был женщиной, а не мужчиной, то вполне можно было бы поставить в серию «Звезды убивают»…
Это тоже нормально. Редактор, он же не просто самородки ищет, а самородки определенной формы, веса и размера.

А потом приходит рукопись. И вообще все равно – есть серия или нет, сколько страниц – плевать сколько – все мои, жаль так мало. Название – сложное? Ха! Кто не поймет, тому и доктор не поможет…. Если текст настоящий, работа редактора превращается в рутину.
Редактура – корректура - верстка – вторая корректура – типография – склад – магазин.
То есть такой тупо приемщик в окошке.
Все.
Но это, если – вот тот самый текст.
А так – да:
- Сколько авторских листов?
- Двенадцать целых, четыре десятых, как раз в 320 страниц ляжет.

То, что книгу писать долго, то, что это работа – факт. И то, что от этой работы надо получать удовольствие иначе – в силу туманности перспективы издательско-гонорарной – в чем смысл?
Но это еще не все. Люди творческие часто устроены так, что им нравиться именно придумывать. А вот как было бы забавно, если бы люди произошли не от обезьян, а от крыс, а вот какими они были бы? Забавная же идея. И на первых трех страницах все забавно, а дальше… а дальше придумка как таковая закончилась. То есть дальше уже одного креатива мало. Это как с архитектором и прорабом. Одно дело создать проект и совсем другое дело построить. Автор должен совмещать всё.
Увы, но есть графоманы, а есть совсем другая порода, для которых собственно писательство заканчивается в момент изложения «придумки». Дальше, как им кажется – монотонно и неинтересно.
Кстати, именно так появляются книги - бритвы. То есть корешок появляется исключительно усилиями верстальщика.
Обычно слом происходит на первом авторском. Понятно, что дальше можно просто терпеть, только насколько это правильно?
Чего делать-то? Самое простое – понять, одной, самой лучшей идеи мало для книги.
Писатель и отличается от автора именно тем, что он не просто доносит какие-то факты, идеи, а заставляет читателя прожить историю.
Что делать креативному человеку, который все придумал, а теперь надо писать? Влюбиться в героев. Забыть о всех «придумках» и жить с ними. Чтобы и дружба, и любовь, и ненависть, и непредсказуемость.
Тогда к нормальному и очевидному удовольствию от того, что придумал что-то затейливое, добавиться удовольствие от процесса реализации, от того, что идея не просто пришла в голову, а обретает плоть и кровь и становится чем-то, чего вы от неё и не ожидали.

Не секрет – мы физически не успеваем читать все тексты, которые приходят в редакционную почту. А вдруг там шедевры?
Почему не успеваем? Если редактор работает хорошо, то примерно через год у него есть, что читать от уже действующих авторов, от агентов, от коллег… Разрыв между поступлением письма в редакционную почту и его прочтением все увеличивается…
С другой стороны – ну, не все надо читать. Большая часть того, что лежит у нас в почте – должна быть отсеяна, вопрос – кем?
Поэтому, мы решили найти тех – кто отсеет.
Как?
Как именно – написано здесь:
http://www.astrel-spb.ru/arkhiv-novostej/2973-reda...strel-spb-ishchet-riderov.html
В чем суть – участники конкурса ридеров присылают нам до 5-ти текстов. Эти тексты мы читаем в первую очередь. И не столько для публикации, сколько для оценки вкуса ридера и его понимания того, что может публиковаться в коммерческом издательстве, а что нет.
Лучшие пройдут еще один отбор, а на выходе мы получим людей, которым мы можем доверить нашу безразмерную почту, дабы они вытаскивали оттуда самородки.
Еще раз. На первом этапе нас интересует не столько текст, сколько – насколько себя проявил ридер.
Понятно, что те люди, которые смогут притащить в редакцию тексты, причем не просто тексты, а те, которые доживут до публикации – будут поощряться деньгами. Фактически, ридер становится своеобразным агентом.
Быть может, это как-то вообще поможет появиться в стране большему количеству литературных агентов.
Есть специальный почтовый ящик: ast-reader@yandex.ru – туда слать, и там же задавать вопросы, если что-то непонятно.
Я очень надеюсь на эту историю, потому что твердо уверен, любой автор заслуживает как минимум, отказа. И знаю, что талантливые произведения пишутся каждый день, вне зависимости ни от чего.
P.S. Решение о публикации в любом случае остается за редактором. Но ему будет легче сделать выбор.

Я сегодня вздохнул с облегчением. Мне наконец-то в перестали сыпаться плакаты с призывом немедленно поддержать Навального. Еще бы перестали пиарить Путина, и, глядишь, башка перестала бы болеть.
Агитация и пропаганда нынче забавная. И даже не тем, как все это непрофессионально и попросту глупо. Забавляет смысл.
Как учат учебники? Надо рассказать людям чем хорошо или плох кандидат. Надо убедить голосовать потому что… То есть по каким-то причинам. Кандидат может быть умным, богатым, добрым, негром, не коммунистом, много чего.
Но мы давно пошли дальше. Фишка в том, что всем вместе взятым кандидатам не то, что нечем похвастаться, но если всерьез попытаться понять, кто они, как каждый из них стал тем, кем есть, то ничего кроме рвотного рефлекса такая информация вызвать не может. Поэтому принцип простой – их надо любить.
Почему?
Да, нипочему.
Любите и все.
Женский мозг сам решит, чем профиль мужественней
Мужской, сам найдет фразу, с которой согласиться можно и не стыдно. Как в старом анекдоте – ты такая умная, придумай сама.
И мы придумываем, целый народ оказался в положении жены с мужем алкоголиком, только что вернувшимся от любовницы. Но это ведь не повод разлюбить? Или повод?
Ровно такая же метаморфоза произошла в отношении любви книжной. Тот же механизм с замечательными лауреатами Нобелевки по литературе, то есть мы должны их любить не потому что это замечательное чтение, а потому что они лауреаты. А дальше уже сами придумайте, чем эти книги хороши. У нас же есть мозг, он обязательно придумает те мысли и образы, которые автор и не думал, да и не мог вложить в свое творение.
И как-то даже неловко читая очередной высоко ценимый литературным сообществом труд, пытаться ответить себе на вопрос, а кроме высокоq награды, у этой книги есть хоть какие-то достоинства?
Что я так прыгаю от политики к литературе – весь мир – не театр, а текст, законы одни, и политик, хороший политик, создает иллюзию, всего лишь иллюзию достоверности, плохой не парится по этому поводу.
Это покажется циничным, но я прошу хотя бы иллюзии, потому что если даже для этого у автора или президента - не важно - нет ни времени, ни желания, становится совсем грустно. И когда уже все плохо и не исправить, остается только заставить полюбить.
И методика есть. Стокгольмский синдром. При нормальном подходе все мы достаточно быстро полюбим политика, который из любви к нам занимает собой не все выпуски новостей, а только половину и автора, который не будет против, если вы так и не откроете его книгу.

Есть такая штука - профессиональная болезнь. Но я не о том, что глаза по вечерам, хоть выбрасывай, а фильмы смотреть трудно, так как через пять минут уже понятно в каком месте и что случится. Я про то, в какие крайности иногда так легко впадаешь.

Симптом первый. Редакторская любовь.
Есть такие тексты – написаны не глупыми и приятными людьми. И кажется, что до книги – совсем чуть-чуть. Надо только поговорить с автором и он – человек неглупый и приятный – все поймет, все сделает и будет – она – книга-книжище. Общение с автором, действительно, приятное. Текст – не противный. Но книги нет. И не будет. А редактор уже в который раз пытаясь на что-то вдохновить автора как-то и текст полюбил, и его создателя… И выходит книга понятная и нужная лишь им двоим – редактору и автору. И не продается. Что обидно – и шансов не было.

Симптом второй. Аномалия.
Если читать много рукописей, то рано или поздно она случается. Приходит страшная аномалия и берет редактора в плен. Средний уровень рукописей низок, и если в нужный момент приходит текст чуть выше этого среднего низкого уровня – редактор, берегись! Легко попасться. Отвыкнув от нормальных текстов, редактор принимает плохое за хорошее. Рецептов два – дать почитать коллеге. И чаще читать книги, а не рукописи.

Симптом третий. По локоть в тексте.
Даже лучший редактор – ни разу не автор. Где та черта, где редактура переходит в соавторство? Ведь редактор все знает, как правильно, как не правильно… Но, боже упаси, оказаться по локоть в тексте. Только подсказать - исправлять, изменять должен только автор. Текст он живой, на редактуре, как на операционном столе, одно неверное движение и текст умирает, если это твой текст, ну, что ж, но если чужой… Авторы – берегите тексты!

Симптом четвертый. Задолбало.
В 2006 году в нашей редакции всех «задолбал» классический формат 84х108/32. Нам совершенно искренне казалось, что он всех раздражает и надо печатать какими-нибудь странными узкими, широкими, любыми, только не классическими кирпичами. На самом деле, читатели не собирались покупать новые книжные шкафы только из-за того, что каким-то сумасшедшим перестали нравиться классические размеры книги.
Куда более серьезно «задолбало», чьим вирусом поражены сотни профессиональных литераторов, это стойкая фобия по отношения к жанровой литературе и любым сюжетным произведениям. Слово «роман», если оно не дополняется – «в стихах», «в таблицах», «в смс» и пр. просто дурной тон. Сколько можно писать романы – уже все написано. Ну, да, сколько можно пить и есть, однако не надоедает. Причем жанровая фобия понемногу привела к тому, что жанры закрываются. Почти умер детектив, на издыхании мелодрама.

Симптом пятый. Трендофилия.
Приходит тренд, и все перестают дружить с головой. Вампиры, медицина, байки, гламур, коды, поттерианы… Стоит показаться тренду и все книги пытаются привести к этому единственно понятно продающемуся направлению. Психоз. Чем активнее этот психоз проявляет себя, тем быстрее тренд идет на спад. Закон сохранения.

Симптом шестой. Чудо.
Обычно поголовно им болеют маркетологи. То есть в том, что книга не продается, чуда нет. Любой сразу скажет – плохая обложка, не сезон, фамилия автора не с той буквы, неправильно спозиционирована, не повезло с бумагой… - продолжать можно до бесконечности. А вот когда книга начинает продаваться… Тут, как правило, объяснение одно – чудо. Цифры в названии. Фамилия автора похожа на фамилию бренда. Торговые сети как раз посмотрели сюжет по НТВ и решили брать книгу на ту же тему. Звезды встали правильно…
У симптома этого одна причина. Сложно понять причину удачи и не удачи книги, совсем забыв о тексте. Текст имеет значение.

Симптом седьмой. Серийный.
Не дай бог, хорошо пошла серия. По уму надо вдумчиво ставить туда достойные книги, и будет жить серия долго и тиражи у неё будут хорошие, и даже случайный ляп её не испортит. Ан нет. Продали нормально первые две книги, засандалим туда все, что только шевелиться. Серия умирает просто молнией, не беда, мы новую придумаем. Это не глупо. Это иногда правильно. Потому как пойдет серия или не пойдет послезавтра не знает никто, а так мы на короткой дистанции точно заработаем.

Симптом восьмой. Проклятие бренда.
Бывает так – фамилию знают хорошо, а книги бренда продаются плохо. То книги плохие, то ли помнить фамилию, это одно, а тратить на нее деньги – другое… Но расстаться с брендом – так тяжело. А вдруг он только временно не продается, хотя случаев, чтобы взял и воскрес из мертвых, не было, но… Короче издатель лишенный бренда чувствует себя плохо – знобит, голова болит, давление скачет. Лечиться двумя средствами. Первое радикальное – бренд благополучно продается другому издательству, а продаж нет. Самочувствие снова в норме. Второе щадящее - бренд так никому и не продался, возвращается и просит уже почти вменяемые суммы.

Что плохо с этими и другими симптомами – распознаешь либо сильно после, либо, если это не с тобой.

Это из переписки с автором. Не худший вариант. Один автор отдает книгу, которая на 40% состоит из повторов самого себя. И это не последний грех этого текста. На не заданный вопрос: «Это чего такое?» следует ответ: «Ну, пусть редактор отредактирует».
Ага. Но, я выдержал эксперимент до конца. Спрашиваю, - роялти пополам? – Не вопрос, - соглашается автор. При выплате роялти автор загрустил и даже повторное чтение договора не вызвало у него оптимизма. В момент согласия на усекновение роялти в пользу редактора, о деньгах автор не думал.
Вот ведь штука какая, кажется, что мы покупаем у авторов результаты их труда, но почему многие из них это понимают так, что стоит ему подписать контракт, как редактор переходит в его частную собственность?
Автор присылает текст в пятницу ночью. В понедельник утром настойчиво так:
- Вы прочли? И как?
- Да никак.
- Почему?
Редактор, краснея, ему неловко…
- Ну, так пришло поздно, а я на выходных… не читал.
Стыдно, конечно. Это у автора выходные, а редактору, кто позволил? Впрочем, это еще не конец истории. Фишка в том, что это четвертый вариант рукописи, на подходе пятый, подписывать или не подписывать контракт автор еще не решил, но редактор должен читать, комментировать, наставлять на путь истинный…
С какого такого бодуна?
У меня был такой случай, вымучивал рукопись вместе с автором долго. Как-то утром звонит радостный:
- Тут удача такая, у меня Амфора книгу берет. Им твое название понравилось.
Молчу. Жду, когда до него дойдет. Зря. Автор сообразил, что не совсем прав через месяц. Когда Амфора подумала-подумала, и сказала, что денег пока нет, надо подождать до более урожайных лет.
Я все к тому, что редактор ни разу не соавтор. Задача простая, определить: пойдет – не пойдет конкретно в данном издательстве, и осуществить предпродажную подготовку. Бросить свежий взгляд, вытащить бревно из глаза… А то как-то до смешного доходит – вот вам гора букв, вы там найдите нужное, только мне гонорар вот такой вышины, рекламную кампанию вот такой ширины. Текст не нравится? Ну, так подправьте, вы же профессионалы!
Я понимаю, что все это от дикого дилетантизма, от совершенного непонимания, что есть текст, и как это все не просто. Приходят странные люди и предлагают целые серии, циклы, по двадцать, по тридцать книг, и страшно удивляются, когда пытаешься понять, а что там внутри. Они же принесли «воттакенные» проекты, а им о буквах.
Сегодня приезжал товарищ пытающийся продавать электронные версии книг через Apple Store. Легко ему, сразу рассказал мне, как книги надо делать. Говорит - пусть Матюшкина (один из лучших российских детских художников и авторов) руководит процессов, а я вам дам команду иллюстраторов и авторов. Будем делать по книге в месяц.
Здорово. Пытаюсь понять, что за команда такая? Да, так, в жизни ничего приличного не сделали, но имеется.
И ведь, чтобы я тут не писал, сколько не повторял, все равно найдется какой-нибудь умный, который скажет, все туфта, главное рекламную кампанию сделать приличное, а текст… а текстами пусть редактор занимается. Отстреливать. Или хотя бы стерилизовать, чтобы половым путем заразу не передавал.

У меня пополнение коллекции. Авторы начали угрожать. Всяко бывало, но угроз: напечатай, а не то – пока не было.
Хуже, только когда автор просит подробно и обстоятельно написать ему, отчего же ему отказали. Написать автору, что-нибудь в духе «отказал, потому, что ты писать не умеешь», не воспринимается и тянет больше на оскорбление, нежели на объяснение.
Есть вариант ответить автору подробно, указав на все ошибки и проблемы. Этот вариант не лучше. Дело в том, что, во-первых, кто вы такой, чтобы указывать на ошибки, это все авторское видение, а во-вторых, знать об ошибках и уметь исправлять их – это разные вещи. То есть вам через сутки приходит текст, где как бы все исправлено – получи, фашист, гранату! То есть лучше не стало. Ну, не может человек, дальше что? Можно исправлять до посинения.

Все проблемы от одного корня. Нас принимают за кого-то другого. Вот была надпись у нас на дверях – «Фонд гуманитарной поддержки русской культуры», а ниже мелкими буковками – «пилим госбюджет по чуть-чуть» - тогда все понятно. Но ведь не написано, какого же?
Если уж честно, не стоит перед издательством задача помогать взлету культуры. И исследованиями возможностей русского языка не занимаемся. Мы пытаемся найти те тексты, которые можно выгодно продать. Иногда, получаешь эстетическое удовольствие – но это совершенно не обязательно условие.
Чтобы совсем понятно – мне не нравится серия «Сталкер». Для удовольствия читать не буду. Но если приходит роман на эту полку, то я рекомендую к изданию.

Что характерно, авторы тоже хотят, чтобы их книги покупали. Более того, они уверены, что дело в том, чтобы напечатать, а дальше народ сметет с полок – только успевай выставлять. Когда так не происходит, виноваты опять мы – плохо поставили, не так напечатали, и в программе «Время» снова не объявили о таком важном событии.

Я к чему – книги для продажи, это такие специальные тексты, которые делаются не только для удовольствия авторов, но и для публики. Чтобы публика их покупала без насилия. Мало того, чтобы потратил кровные десять долларов и не подумал, да лучше бы я их сжег!

Но нет. Читателю должно быть трудно! Читатель должен расти над собой. И все это за свои же деньги? А может, автору надо как-то подрасти слегка, чтобы свои такие важные мысли доносить до читателя так, чтобы тот понимал их, не обложившись словарями и справочниками?
И вот что ответить такому автору? Ну, как донести? Читатель готов работать, но только тогда, когда он верит в автора. Вот в Кафку он верит, в Кастанеду верит, и даже, о ужас, в Коэльо. Чтобы работали и верили в тебя надо быть таким же мощным, а не просто непонятным.

Я тут Каспарова читал. Точнее пытался. Если бы этот текст пришел ко мне в редакционную почту - точно в бан. Скучно, тупо, и совершенно ни о чем. Мало того - много раз одно и тоже. Вероятно, это от того, что давно не играет в шахматы, когда человек не занимается тем, в чем по-настоящему талантлив, он неизбежно деградирует. Разуверившись в Каспарове, я задался вопросом, а кто умеет - писать, говорить, формулировать... Кроме Латыниной не нашел никого. Кто-то орет, кто-то мычит, текстом владеет Латынина. Разве что Путин иногда отвесит, человек, который пишет для Медведева - вопиющий профан, либо тайный (причем не особо) сторонник Каспарова.
Когда не надо быть профи, чтобы зарабатывать, так как деньги приносит не ум, не профессионализм, а лояльность, то как-то постепенно получается, что люди не только перестают уметь заниматься нормальным бизнесом, но еще и нормально писать.
Я никак не мог понять, что меня так раздражает в выпусках новостей. Две вещи. Это безумно посредственно. Мало того, это еще и написано детскими писателями. Плохими детскими писателями. Они считают нас малолетками. Представляете рассказ о бойне в Махачкале, описанную Михалковым старшим - именно этим нас и кормят по три раза в день. Только Михалков был куда талантливее.
С возрастом становишься циничным. Мне плевать, что именно написано - ложь или правда, абсолютно без разницы кем - оппозиционером или фанатом Единой России, важно - как! Мне кажется, что стоимость барреля нефти не всегда важнее умения профессионально писать.
В начале было слово.

Один мой знакомый редактор читает книги по частям. Первый авторский лист и последний. Так как книги до сих несколько больше этих двух вместе взятых, то получается, выборочно, но ему не мешает.
Только иногда удивляется, странно, такое хорошее начало и финал неплохой, что ж не продается?
Читатели тоже не всегда читают книги целиком. Кто-то идет вдоль сюжета, выбрасывая ненужные детали, кто-то напротив сосредотачивается на лирических отступлениях.
Но главный кайф в том, что и авторы читают свои произведения очень местами. То есть написали, и ладно. Пусть редактор мучается. В результате видим психопрофиль редактора, который мало похож на обычного читателя, потому что проблема даже не в том, что рукопись сама по себе плоха или хороша. Проблема в том, через какое количество грязи сплошь и рядом надо прорваться, чтобы таки дойти до текста. Я не говорю о графомании. Я о текстах, которые позже, уже почищенные, публикуются. И я не о запятых, я даже не об орфографии. Я о том, что невредно отслеживать перемещения героя, то есть, если он стоит на улице, то не может он тут же укладываться в кровать, а если снайпер, то ему должно быть тяжело с расстояния в сто метров доверительно разговаривать с жертвой, продолжая держать её на прицеле.
И вот читая не худшее из присланного, подумалось, а ведь все говорят о том, что издатели платят мало. И часто не быстро. И продают плохо, и в рекламе ничего не смыслят. Но никто не задается вопросом, - а что рекламировать, продавать, покупать будем. Потому что есть такая марка Lada, так вот ты её как не рекламируй…
Я про то, про что все как-то дружно молчат, про качество текста. Не про формат, не про тренды, и даже не про то, кто на каком месте в списке бестселлеров. Качество, которое порождается многократными вычитками, исправлениями, глубоким знанием материала, всем тем, что называется негламурным словом «работа». Вот как с этим?
Отвечаю – очень плохо. Где-то с неделю назад мне прислал рукопись один автор, причем, что довольно типично, больше пугал меня грядущим циклом, нежели собственно текстом. Семь страниц, чтобы понять, что за роман. Сильно удивился, когда я попросил весь текст. Действительно, итак все ясно, тема, формат, язык, тем более в аттаче и синопсис был. Прав я или не прав, текст я «забанил» и услышал забавное, - да чего вы, я вам целый цикл был готов написать, а вы к тексту придираетесь.
В последнее время вообще какая-то ситуация странная. Редактор он же, как скаут в футболе – найти талант, помочь раскрыться. Но на поле играть футболист должен. А у нас как-то так, что кроме редактора никто в качестве текста и не заинтересован. Ряд авторов к замечаниям относятся с таким энтузиазмом, что поневоле думаешь, а может, ну, его. Пусть в авторской редактуре идет – прославит себя. Один мой любимый показательно выжидает неделю, затем присылает текст с комментарием – все сделано. А в ворде есть такая функция, которая позволяет тексты сличать. О, поработал автор, два предложения дописал. А текст на пятнадцать авторских. Такая школьная история - а вдруг не заметят?
Можно кивать на какие угодно обстоятельства, но в том, что касается качества – их нет. Это просто упорство, это просто старание, это честность перед собой и читателем. И ведь дело тут не только в отдельной книге. Если автор не дорабатывает, он не растет. Потому что расти можно только в труде, только набивая шишки. У нас так и получается, первая книга – хорошо, вторая неплохо, третья – ужас. Но выход есть. Читать частями, надо только у автора спросить заранее, что читать, что не читать, а где рыбу заворачивать. Мы потом будем разными цветами и шрифтами выделять, чтобы читатель не запутался.

Это странно, но чем дальше идут технологии, тем хуже для наших мозгов. Согласитесь, требуется определенная изощренность, чтобы увидеть за десятком палочек развернутое полотно, изображающее охоту на бизона. Пока мы тоже это понимаем. Но кино становится все трехмернее, а фотография все доступнее и качественнее. И слова «представь себе…», ну, как-то уже не нужны. Зачем представлять – вот же оно, именно такое, как и есть на самом деле во все свои десятки пикселей. Есть еще определенные проблемы с масштабом, но и это тоже вопрос времени.
Уже даже фигурки на светофорах пешеходных переходов ходят и стоят, а иногда даже бегут, чтобы было понятно. Хотя, скажите мне на милость, неужели простого зеленого и красного было недостаточно?
Вы пытались читать книги Жюль Верна? Давно? Трудно и малоприятно. Никаких шансов написать бестселлер нынче у Верна не было бы. С экшеном – огромные проблемы, сквозь описание способов изготовления пироксилина не пробраться, секс, как в Советском Союзе, то есть отсутствует. И кто бы это покупал, если бы не вкусы все еще не испорченных 3D родителей? А ведь это еще не предел, чтобы понять - откройте что-нибудь типа "Охотников за растениями" Рида или даже "Одиссею капитана Блада".
Мы стали быстрее. И воспринимаем как данность, что некогда читать, надо глотать, не пережевывая, но хронометраж фильмов за последние пятнадцать лет с легкостью шагнул от 90 минут к 135 и это никого не смутило. На это время есть.
На российских дорогах почти невозможно ехать быстрее сорока, то есть можно и сто двадцать, но с учетом пробок, все равно получится мало. И куда торопимся? То есть я понимаю, на что времени нет, а расскажите теперь для чего такого важного оно экономиться? Ради ночи в клубе, так римские оргии были несколько раньше, и даже тогда никто не считал, что это что-то новенькое. Или так важно увидеть все 52 канала, по которым по разному, но про одно и тоже и точно врут.
Упрощенное скоростное восприятие не справляется с информацией, которая подается сложно. Текст уже начал сдавать позиции становясь все проще и решительнее, но главная беда в том, что, как бы не старался автор, текст это сложно по определению. Судя по нашим депутатам (а ведь это почти все – товарищи с высшим образованием) и законам, которые они принимают, процессы чтения, и сочинения друг с другом не пересекаются и находятся где-то в стороне от работы головного мозга.
Как бы вся эта компьютерная графика не оставили нас без таких простых, и как оказалось сложных вещей. Мозг, воспитанный на картинках, с огромным трудом выстраивает логические цепочки. А без этого хорошо только отдельным редко встречаемым гениям и куда чаще рождающимся дебилам, если с клиникой повезет.
Я вот как-то не боюсь за цифры. Потому что это куда как ближе к шкуре. Пока еще не видел людей, которые предпочитали бы вместо точной цифры видеть в окошке банкомата веселый или напротив – грустный смайлик. За буквы боюсь. За каждую. Попробуй, запомни, а ведь еще есть сочетания.
Не утешает мысль, что развитие идет по спирали. То есть отупеем, зато на новом уровне, потом снова начнем изобретать колесо и высекать огонь и продвинемся еще дальше, до невообразимо чего. В свое время американцы страшно хотели приучить китайцев к фонетическому письму. То есть к такому как у нас. Китайцы разговаривают на сотнях наречий, и устную речь друг друга понимают совсем не всегда. А вот с иероглифами у них все складывается. Будь у них кириллицы или латиница – не получилось бы. Так сербы не понимают русских.
Китайцы не отказались от иероглифов и продолжают пугать американцев, и не только их. А вот кого мы будем пугать, если перейдем исключительно на картинки и звук? Хотя, о чем я – всегда можно пошире открыть рот и зарычать. Нашим предкам это помогало мало, но, может, на этом, новом витке спирали сработает?

Продолжаем нашу передачу:)
Есть такой миф о правильном подходе к издателю. Сначала вы мне деньги, потом я вам книгу. Так вот, книги не стулья. Точнее немного не так. Если я уже знаю, что за стулья – нормальный вариант. А если нет, ну, как-то хочется понять из какого материала, и насколько удобно на этом сидеть. А то я как-то теряюсь, когда спрашивают, сколько платите? И никто не спрашивает, как пишите? Вот как пишите, так и платим. Чтобы было уж совсем понятно, даже стул из красного дерева может стоить как испорченное красное дерево, а книга может вообще не стоить той бумаги на которой написана. Как бы умело ни торговался будущий автор.
Еще есть миф о том, что надо только о чем-то таком написать правильном и будет слава и успех. Отгадка в том, что когда что-то такое произошло, о чем надо писать, ну например отставка Лужкова… Так вот писать об этом уже поздно. Надо было хотя бы за полгода до того. И главное. Если человек спрашивает, о чем бы ему написать, да автор ли это? А если издатель говорит о чем нужно написать, то не становится ли этот самый издатель соавтором? Если автор пишет на заданную тему за выданные деньги, это все-таки уже не совсем автор. Вот у сантехника нет претензий в рамках авторского права. Слив течет, заплатили денег, он его починил. Так и тут. Это уже территория ремесла, а не творчества.
Такой застарелый миф о том, что редактора страшно завидуют авторам и готовы украсть все, что лежит плохо. Ну, да, а мясник завидует коровам. Простите меня за такое сравнение, но почему редактор должен завидовать автору? Нет, я понимаю, что можно завидовать успешному, прославленному автору, но с какой такой нечаянной радости редактор должен завидовать автору, который прислал рукопись, и ему отказали?
И по поводу красть. А дальше что? С огромным трудом, таясь, опубликовать и никому не показывать? Потому что если показать – тут же – здравствуй суд? В чем логика?
А еще есть миф о критиках, которые сами по себе этакие недописатели, ну так по версии Веллера получается и он не одинок. И как бы все так эмоционально, но есть одна проблема. Где эти критики? Ау! Авторам как-то невдомек, что если нет человека, который о нем будет писать, причем писать что угодно, то кто о нем вообще узнает? Вот у нас и не узнают, потому как вымерли критики, а те, что остались заняты не критикой, а прославлением самих себя. Опять-таки не страшно, если бы их было много, а так десяток на всю страну. Маловато, но авторы все не успокоятся. Хотят, чтобы ни одного не осталось. А дальше что? Сами о себе будете рассказывать читателям. И он вам поверит?
Любимый миф. Миф о неграх. За всех успешных пишут негры. Все хорошее написано неграми.
Негры пишут плохо. Потому что, если бы они писали хорошо, они были бы писателями, богатыми, знаменитыми, уважаемыми людьми. Негры есть некая прослойка людей литературного труда, которые помогают уже состоявшимся авторам писать больше, чем они могли бы сделать сами. Ну, или за хорошие деньги пишут за тех, кто сам писать не умеет. Опять –таки, пишут не очень здорово, потому, что за здорово написанное платят больше, чем может заработать любой негр. И главное. Путь в негры, это путь из литературы. То есть каждый текст все хуже, денег все меньше, а на выходе только мечты, ах, кем бы я был, если бы не подался в негры.
НА самом деле в литературе, также как и везде есть два пути. Трудно идти вверх, надеясь, что труд этот, когда-нибудь окупиться. Или пытаться срубить гонорар сразу. На заданную тему, под правильной фамилией. Деньги сразу, только это тупик. Называется он «джентльмен в поисках десятки».
Продолжение следует...

Сколько стоит недописанная рукопись? Чтобы было понятно - речь не идет о Набокове, Мопассане, Булгакове или ну хотя бы Минаеве. Автор одной книги. Которую особо никто не заметил. И на складах лежит в немерянном количестве. Нераспроданная. Хочется устроить викторину. Еще не всё. Еще, автор ставит условие, он готов дописать, надо же - все же готов, но только если ему заплатят много, причем не только за эту рукопись, но и за её продолжение, которое конечно же, когда-нибудь будет.
И вот все это услышав, я как-то не готов даже торговаться. Как-то хочется просто послать. Потому как - дайте текст - будем говорить. Рассказывать о том, какой текст кто может написать, если много заплатить, можно до бесконечности.
Фишка в том, что в тот самый момент, когда я себя чувствую умным, который не дает себя провести, тупой автор все же находит издателя, который таки покупает за изрядное бабло полуфабрикат. И понятно, что следующая книга автора, будет точно также пылиться на складах. И понятно, что умный автор никогда бы так не сделал. А тупой добился своего и денег заработал, а самое интересное начнется дальше. Дальше он приходит к очередному издателю с очередным недороманом и удивленно так вопрошает - ну за третью-то книгу я получу больше, чем за вторую?
Лоботомия. Верный путь в миллионеры.