Так это-ж про меня!

Шуточки...

Русские...

Ну очень много функций!

Настроение сейчас - btw

"IMHO" и "LOL": этикет в экстремальных условиях

"Как в ворде таблицу нарисовать?" - "RTFM, мой друг!" - "Ну да, конечно, а тебе сложно объяснить..." В этом разговоре простому смертному почти всё понятно, кроме разве что загадочного "ворд" и ещё более странного слова, написанного сплошь латинскими согласными. При этом, разговаривающим, похоже, это слово вполне знакомо...
Когда интернет-завсегдатай начинает рассказывать своему приятелю-неофиту про Сеть, дело вряд ли обходится без упоминания "аськи" (ICQ), чатов и конференций. И вот, когда ошеломлённый (или, наоборот, исполненный скепсиса) неофит погружается в первый чат...
Вполне вероятно, это будет какая-нибудь Krovatka.ru или чат на сайте канала СТС. Увы, если вы не сверхобщительны, и не способны поддерживать интересный разговор со всеми сразу, то вам придётся долго "отвисать" в этих краях, чтобы заполучить хоть какого-нибудь собеседника.
Кроме того, новичка может озадачить тотальное пренебрежение грамматикой и орфографией, наблюдаемое во всех без исключения чатах.
Именно там, кстати, понимаешь, как важно знать, где именно должна быть запятая во фразах вроде "казнить нельзя помиловать".
Но насколько бы чудовищными ни были встречающиеся в чатах грамматические конструкции, сколь бы гротескными ни казались АрфогрОфические монстры и сколь бездонными не выглядели бы пунктуационные пропасти, вряд ли неофит всерьёз ими устрашится.


Если ему или ей ещё нет двадцати лет, и компьютер для него или для неё - не страшный зверь и не гипертрофированная пишущая машинка, то даже и принесённый друзьями модем навряд ли окажется заброшенным в чулан с тараканами.
Следовательно, вряд ли стоит ожидать и того, что новичок с первого же раза решится чаты ненавидеть, и никогда туда больше не ходить. Хотя на первых порах ему многое там будет совершенно непонятно.
Это, во-первых, смайлики (они же smileys, они же emoticons), крайне удобные средства
"графического" отображения любых эмоций.
В электронных сетях они употребляются уже очень давно - считается, что первое использование таких значков относится ещё к 1979 году, хотя изобрели их ещё раньше.
В том самом 1979-м некий Кевин Маккензи, участник одной из самых первых новостных групп - MsgGroup — как-то раз посетовал на то, что в такой исключительно "письменной" среде общения резко сужаются возможности выражать свои эмоции.
В связи с чем он предложил пользоваться для этого наглядными значками, составленными из знаков препинания — двоеточия, дефиса и скобки.
Первоначально реакция на это предложение у всех оказалась разной. Кто-то хмыкнул, кто-то прочитал саркастическую лекцию о богатейших возможностях английского языка и поставил в пример гений Шекспира.
А кому-то понравилось. Причём таковые оказались в большинстве, и вот уже более 20 лет смайлики наполняют всевозможные форумы, конференции, чаты, используются в болтовне по ICQ и IM и украшают электронные письма.
Есть и ещё один вид "непонятностей" - странные слова типа lol, rtfm и т.д. "Что это, Бэрримор?" - "Аббревиатуры, сэр".
Да, это устоявшиеся сокращения шаблонных английских фраз. Ведь Интернет начался в Америке, и долгое время преобладающим языком Сети оставался именно английский. Поэтому и весь сетевой жаргон имеет англоязычные корни.
Приведем расшифровки лишь некоторых, наиболее распространённых сокращений:lol - Laughing Out Loud (хохочу во всю глотку).
сu - произносится это так же, как и See You (увидимся), и именно это и означает. А не "Ку" из фильма "Кин-Дза-Дза", как сперва можно подумать.
rotfl - Rolling On The Floor Laughing (катаюсь по полу от смеха).
btw — By The Way (кстати, кстати).
imho — In My Humble Opinion (по моему скромному мнению). Есть ещё вариант imo, это когда говорящий не считает своё мнение скромным.
rtfm - Reed This Fine Manual (почитай-ка это замечательное руководство).
Кстати, последнее сокращение обычно расшифровывает несколько иначе: вместо слова Fine используется совсем другое, тоже начинающееся с буквы F. Перевод, соответственно, тоже совсем иной.
Это наиболее часто встречающиеся аббревиатуры. Ими дело, конечно, не ограничивается. Существуют ещё десятки подобных сокращений, заменяющих собой длинные шаблонные фразы, почитаемые необходимыми в приличном разговоре.
Кроме того, активно используются цифры и отдельные буквы, которые при устной речи звучат так же, как отдельные слова или части слов.
Например, "4u - означает означает "For You" (для тебя). "2nite" - это сокращённое и несколько искажённое "tonight" (сегодня вечером).
Но о смысле этих сокращений ещё можно худо-бедно догадаться.
А вот, что значит "L8R", например, понять уже будет гораздо труднее, даже при знании английского языка. Оказывается, таким образом обозначается слово "Later" (позже). Точно так же "М8" - это "Mate" (приятель), а "10х" — это Thanks" (спасибо).
Понять, откуда взялись эти сокращения, в принципе, весьма несложно. Основная причина их появления - специфика общения в Интернете и необходимость экономить своё и чужое время везде, где только можно.
Раньше люди почти и не знали никаких подключений, кроме Dial-Up. Время пребывания в онлайне когда-то было совсем недешёвым удовольствием. Следовательно, краткость была необходима и с экономической точки зрения.
А ещё следует вспомнить то количество посланий, которым обменивались и обмениваются участники сеть Fidonet. В этой связи использованием "жаргонных' сокращений выглядит уже не "бескультурщиной", а наоборот, своеобразным проявлением этикета.
Кроме того, в чатах, например, обновление происходит постоянно и через довольно короткие промежутки времени. И, чтобы поддерживать разговор или просто обратить на себя внимание, необходимо умение строчить короткие и, по возможности, броские фразы.
Учитывая, что тематика болтовни в чатах подчас не выходит за рамки "А у меня в кармане гвоздь. А у вас?", раскатистое "по моему скромному мнению" будет выглядеть там, по меньшей мере, неуместно.
В чате можно спокойно писать "виласипет", на это просто никто не обратит внимания. Зато использование imho - признак того, что человек не первый день в Интернете, а значит, с ним, теоретически, есть о чём разговаривать.
Кроме того, как показывает статистика, большая часть болтовни в "обычных" чатах ведётся с рабочего места и в рабочее время. Соответственно, за спиной трудящегося в любой момент может вырасти исполненный гнева начальник и громовым голосом вопросить, чем это он тут занят, а?!
Так что, если желание пообщаться в Интернете со знакомыми за счёт корпорации оказывается непреодолимым, то нужно, по крайней мере, действовать как можно быстрее.
И тут уже не до грамотности и не до этикета. Но ведь как-то неловко бывает высказывать своё мнение, и при этом не указывать, что это совершенно субъективная точка зрения.
Слово "imho", по нашему скромному мнению, поможет справиться с такой проблемой.
Но самое забавное, что все эти словечки - "лол", "эртээфэм", "имхо" — всё чаще встречаются и в обычных, "оффлайновых" разговорах. Пока, в основном, только среди компьютерщиков. Но это пока.

Даёшь хорошую пенсию!

Настроение сейчас - Столярное

Настругал...

Вежливый влюблённый

Большая утка

Комиссару Лебелю казалось, что он забыл вкус воды. Горло пересохло, а язык словно прилип к нёбу. Действовала не только жара. Впервые за много-много лет он по-настоящему испугался. Что-то случится, в этом он не сомневался, но не мог предугадать, где и когда.
Утром он побывал у Триумфальной арки, в Нотр-Дам, в Монвалерьен. Никаких происшествий. За ленчем настроение некоторых членов чрезвычайного комитета, проведших последнее совещание на рассвете, начало разительно меняться: напряжение и злость сменились эйфорией. Оставалась лишь одна церемония, на площади 18 Июня, и его заверили, что уж там-то никакие эксцессы невозможны.
- Он ушел, - уверенно заявил полковник Роллан после ленча в кафе неподалеку от Елисейского дворца. - Он ушел, признав свое поражение, и правильно сделал. Но он еще появится, и тогда мои парни покончат с ним.
Слова Роллана не успокоили Лебеля, и теперь он шел вдоль ограждений, установленных поперек бульвара Монпарнас, так далеко от площади, что едва ли кто мог видеть, что там делается. Все полицейские и солдаты КРС, охраняющие проходы в ограждении, к которым он обращался, отвечали одинаково. Никто не проходил после установки ограждений в двенадцать часов.
Полиция перекрыла главные улицы, боковые улицы, переулки. На крышах засели снайперы, здание вокзала с многочисленными кабинетами и чердачными помещениями кишело детективами. Они сидели и на крышах депо, высоко над пустынными пассажирскими платформами. В этот день все поезда отправлялись и приходили на вокзал Сен-Лазар.
Здания, расположенные внутри периметра, образованного ограждениями, осматривались с подвала до чердака. Большинство квартир пустовало: жильцы уехали в отпуск - к морю или в горы.
Короче, на площадь 18 Июня незамеченной не могла проскочить даже мышка, как говаривал Валентин, комиссар Оверни. Впрочем, Лебель вспомнил его слова без особой радости: Валентин не смог остановить Шакала.
Переулками, чтобы сократить путь, то и дело показывая свой пропуск, он вышел на улицу Рен. Все то же самое. Ограждение в двухстах метрах от площади, за ним - толпа, на улице - только солдаты КРС. Он вновь начал задавать вопросы.
Кого-нибудь видели? Нет, сир. Кто-нибудь проходил? Нет, сир. Он услышал, как на привокзальной площади оркестр республиканской гвардии настраивает инструменты. Генерал должен приехать с минуты на минуту. Кто-нибудь проходил? Нет, сир. Хорошо, смотрите в оба.
С площади донеслись громкие крики приветствий. С бульвара Монпарнас выехал мотоциклетный эскорт, следом за ним - длинные черные лимузины. Кортеж свернул к воротам привокзальной площади, полицейские у ворот отдали честь. Толпа у ограждений подалась вперед, задние напирали на передних. Лебель посмотрел на крыши. Молодцы! Их не интересовало происходящее на улицах. Присев у парапетов, снайперы оглядывали крыши и окна напротив.
Вдоль ограждения он направился к западной стороне улицы Рен. Молодой солдат КРС стоял в узком проходе между столбом ограждения и стеной дома 132. Лебель показал ему удостоверение, солдат вытянулся по стойке смирно.
- Никто здесь не проходил?
- Нет, сир.
- Вы давно на посту?
- С двенадцати часов, как только перекрыли улицу.
- Никто после этого не проходил?
- Нет, сир. Ну... только один калека, он живет около площади.
- Какой калека?
- Старик, сир. Совсем больной. Он предъявил удостоверение личности и удостоверение инвалида войны. Он живет в доме 154 по улице Рен. Я не мог не пропустить его, сир. Он еле держался на ногах. Это неудивительно, в такую погоду и в шинели. С ума можно сойти.
- В шинели?
- Да, сир. В длинной армейской шинели, какую носили солдаты в войну. В августе в ней жарковато.
- Вы сказали, что он - калека. Почему вы так решили?
- Одна нога, сир. Только одна нога. Он еле хромал с костылем. На площади грянули трубы.
- Allons, enfants de la patrie. Ie jour de gloire est arrive...(Вперед, сыны отчизны, день славы наступил! (фр.)) В толпе подхватили знакомый мотив "Марсельезы".
- С костылем? - Лебель едва услышал свой голос. Постовой кивнул:
- С костылем, с таким ходят все одноногие мужчины. Из алюминия.
Лебель бросился к площади, на ходу крикнув солдату, чтобы он следовал за ним.

***

Они подкатили к вокзалу Монпарнас. Машины выстроились в затылок друг другу у фасада здания. Напротив, у ограждения привокзальной площади, стояли десять ветеранов, ожидающих, пока глава государства вручит им заслуженные награды. Дипломаты и приглашенные на награждение чиновники в строгих черных, коричневых, темно-серых костюмах, многие с красивыми розетками ордена Почетного легиона расположились в восточной части привокзальной площади.
В западной части вытянулись ряды красных плюмажей и сверкающих касок республиканских гвардейцев. Оркестранты стояли чуть впереди почетного караула.
У одного из автомобилей сгрудились организаторы церемонии и сотрудники Елисейского дворца. Оркестр продолжал играть "Марсельезу".
Шакал поднял ружье и прильнул к окуляру. Навел его на ближайшего к нему ветерана, первого в очереди на вручение медалей. Низенький, коренастый мужчина стоял навытяжку. Шакал ясно видел его профиль. Считанные минуты оставались до того, как перед ним встанет другой мужчина, на фут выше, с гордым, надменным лицом, в кепи цвета хаки с двумя золотыми звездами.
Бум-ба-бум! Последние аккорды национального гимна стихли, воцарилась глубокая тишина.
- В честь генерала... - проревел командир гвардейцев. - Оружие на караул!
Последовали три громких хлопка. Это затянутые в белые перчатки руки в унисон перехватили ружья за приклады и магазинные коробки, затем щелкнули каблуки. От группы людей у лимузинов отделилась высокая фигура и направилась к ветеранам. За де Голлем следовали лишь министр по делам ветеранов, в обязанности которого входило представление награждаемых президенту, и мужчина с подушечкой красного бархата, на которой лежали десять медалей Освобождения и десять ярких лент. Остальные сопровождающие остались у здания вокзала.

***

- Этот?
Лебель остановился, тяжело дыша, и махнул рукой в сторону подъезда.
- Я думаю, да, сир. Да, дом этот, второй от угла. Ои вошел сюда.
Маленький детектив вбежал в подъезд, Вальреми - следом за ним, довольный, что они покинули улицу. Их странное поведение уже начало привлекать внимание, вызывая хмурые взгляды командиров КРС. Вальреми, правда, надеялся оправдаться, если ему учинят разнос. Все-таки этот забавный толстячок назвался комиссаром полиции, а он скажет, что пытался его задержать.
Когда Вальреми вошел в вестибюль, детектив тряс дверь комнаты консьержки.
- Где консьержка?
- Не знаю, сир.
Прежде чем он успел остановить детектива, тот локтем разбил стеклянную панель, просунул руку и открыл дверь.
- За мной, - позвал он и нырнул в комнату.
Ты чертовски прав, подумал Вальреми, я тебя ни на шаг не отпущу. С психами надо держать ухо востро.
Он нашел детектива у двери чулана. Заглянув через его плечо, он увидел консьержку, лежащую на полу связанной по рукам и ногам, все еще без сознания.
"Дерьмо", - внезапно Вальреми осознал, что толстячок не шут гороховый. Он действительно комиссар полиции, и они преследуют преступника. Наконец-то пришел миг его славы, но внезапно ему захотелось немедленно вернуться в казарму.
- Верхний этаж, - крикнул детектив и метнулся к лестнице. Вальреми едва поспевал за ним, на ходу снимая с плеча карабин.

***

Президент Франции остановился перед первым ветераном и, чуть ссутулясь, слушал министра. Тот назвал имя и фамилию награждаемого, кратко доложил, какой подвиг совершил этот человек девятнадцать лет назад при освобождении Парижа. Когда министр закончил, де Голль кивнул, повернулся к мужчине с подушечкой, взял медаль. Оркестр заиграл "La Marjolaine". Генерал прикрепил награду к выпяченной груди ветерана, отступил назад, отдал честь.

***

Шестью этажами выше и в ста тридцати метрах от них Шакал, крепко держа ружье, закрыв один глаз, смотрел в окуляр телескопического прицела. Он ясно различал черты лица президента, бровь, прячущуюся в тени, отбрасываемой козырьком кепи, глаз, выступающий вперед нос. Он видел, как ушла вниз поднесенная к кепи рука, поймал в перекрестье висок. Плавно, мягко потянул спусковой крючок.
Долю секунды спустя он смотрел на привокзальную площадь, не веря своим глазам. Прежде чем пуля вылетела из ствола, президент Франции подался вперед, чтобы поцеловать стоящего перед ним мужчину сначала в одну, а потом в другую щеку. Поздравительный поцелуй, столь непонятный для англичан, традиционно сопровождал и сопровождает церемонию награждения во Франции и некоторых других странах. Из-за большой разницы в росте де Голлю пришлось наклониться.
Позднее эксперты определили, что пуля прошла в миллиметрах над головой генерала. Если он и услышал, как она впилась в асфальт, то не подал виду. Министр и мужчина с подушечкой не услышали ничего, не говоря уж о тех, кто стоял у лимузинов, в пятидесяти метрах.
От разрыва пули размягченный солнцем асфальт лишь чуть вспучился. Оркестр продолжал играть "La Marjolaine". А президент направился ко второму ветерану.
Шакал весь покрылся потом. Никогда раньше он не промахивался, стреляя по неподвижной цели с расстояния в сто пятьдесят ярдов. Но быстро успокоился. Он еще мог исправить эту досадную ошибку. Он открыл затвор. Гильза бесшумно выпала на ковер. Взяв со стола второй патрон, Шакал вложил его в казенник и загнал затвор на прежнее место.

***

Пыхтя как паровоз, Лебель добрался до шестого этажа. Он думал, что сердце сейчас разорвется в его груди. Две двери вели в квартиры, выходящие окнами на площадь. Он переводил взгляд с одной на другую, когда его догнал солдат КРС с автоматическим карабином наизготовку.
В этот момент из-за одной из дверей донесся едва слышный хлопок. Лебель указал на дверной замок.
- Выбейте его, - и отступил назад.
Солдат дал короткую очередь. Полетели щепки, куски металла, отстреленные гильзы. Дверь приоткрылась. Вальреми первым ворвался в квартиру. Лебель - за ним по пятам.
Вальреми узнал всклокоченные седые волосы, но не более того. У мужчины были две ноги, шинель исчезла, и руки, держащие ружье, принадлежали сильному, здоровому человеку. Мужчина не дал ему на раздумье ни секунды. Соскользнув со стула, он одним движением повернулся к нему и выстрелил с бедра. Пуля вылетела беззвучно, в ушах еще отдавалось эхо выстрелов Вальреми. Она попала в грудь и разорвалась. Вальреми пронзила дикая боль, но длилась она недолго. Свет померк в его глазах. Кусок ковра каким-то образом поднялся с пола и ударил его по щеке. хотя на самом деле он упал на ковер. Последним он запомнил ощущение соленого привкуса во рту, словно он вновь купался в море, а на него смотрела старая чайка. И все исчезло во тьме.
Стоя над его телом, Лебель смотрел в глаза другого мужчины. Учащенного биения сердца как не бывало, во всяком случае, он его не чувствовал.
- Шакал, - выдохнул он.
- Лебель, - ответил мужчина. Он лихорадочно вытаскивал затвор. Лебедь увидел, как вывалилась на ковер пустая гильза. Мужчина схватил что-то со стола и запихнул в затвор. Его серые глаза не отрывались от Лебеля.
"Он пытается загипнотизировать меня, - подумал детектив. - Он хочет застрелить меня. Он меня убьет".
С трудом ему удалось отвести взгляд. Юноша из КРС упал на бок. Карабин выскользнул из его рук и теперь лежал у ног Лебеля. Скорее инстинктивно, чем осмысленно, Лебель опустился на колени, поднял MAT-49, одной рукой направляя ствол на Шакала, а другой ища спусковой крючок. Нажимая на него, Лебель услышал, как Шакал загнал затвор в замок.
Грохот автоматной очереди наполнил маленькую комнату и вырвался наружу. Позднее на запросы прессы ответили, что причиной шума стал неисправный глушитель мотоцикла, который какой-то болван решил завести неподалеку от площади. Пол-обоймы пуль калибра девять миллиметров вонзились Шакалу в грудь, приподняли, перевернули в воздухе и отбросили в дальний угол комнаты, словно тряпичную куклу. При падении он увлек за собой торшер. А внизу оркестр заиграл "Mon Regiment et-Ma Patrie" ("Мой полк н моя родина" (фр.)).

***

В шесть часов вечера того же дня суперинтенданту Томасу позвонили из Парижа. После разговора с Лебелем он вызвал старшего инспектора.
- Они с ним покончили. В Париже. Пожалуй, вам лучше съездить к нему на квартиру и еще раз просмотреть его вещи.
В восемь вечера, когда инспектор проводил повторный обыск, он услышал, что в прихожую кто-то вошел. Обернулся. На пороге стоял высокий, крепкого телосложения мужчина.
- Что вы здесь делаете? - спросил инспектор.
- Я могу задать вам тот же вопрос. Что, по-вашему, делаете вы?
- Ну хорошо, - вздохнул инспектор. - Позвольте узнать вашу фамилию.
- Колтроп, - ответил пришедший. - Чарльз Колтроп. И это моя квартира. Так какого черта вы здесь хозяйничаете?
Инспектор пожалел о том, что не захватил с собой пистолет.
- Не будем горячиться, - ответил он. - Я думаю, нам лучше проехать в Скотленд-ярд. Там мы во всем разберемся.
- Это уж точно. Придется вам объяснить, что к чему. Но объясняться пришлось Колтропу. Его продержали под стражей двадцать четыре часа, пока из Парижа не поступили три независимых подтверждения смерти Шакала, а пять владельцев таверн на севере шотландского графства Сатерленд не показали, что Чарльз Колтроп действительно посвятил последние три недели рыбалке и горным прогулкам и останавливался в их заведениях.
- Если Шакал не Колтроп, - изрек Томас, когда последний вышел из его кабинета свободным человеком, - то кто же он, черт подери?
- Разумеется, не может быть и речи о том, что правительство Ее величества признает этого Шакала своим подданным, - говорил на следующий день комиссар полиции метрополии начальнику Особого отделения Диксону и суперинтенданту Томасу. - Какое-то время мы действительно подозревали англичанина. Но теперь совершенно ясно, что он невиновен. Нам также известно, что в период... э... пребывания во Франции Шакал выдавал себя за англичанина и пользовался фальшивым английским паспортом. Но он выдавал себя и за датчанина, американца, француза, причем документы первых двух он украл, а третьего - подделал. Что касается нас, то расследование показало следующее: наемный убийца путешествовал по Франции с фальшивым паспортом, выданным на фамилию Даггэн, от границы до... городка Гап. И все. Господа, дело закрыто.
В тот же день тело мужчины закопали в безымянную могилу на кладбище Пер-Лашез. В свидетельстве о смерти указывалось, что иностранный турист, фамилия осталась неизвестной, погиб в автокатастрофе на шоссе под Парижем.
Присутствовали священник, полицейский, чиновник бюро записей актов гражданского состояния и двое могильщиков. Никто из них особо не скорбел, когда простой деревянный гроб опускали в могилу, за исключением еще одного человека, низенького толстячка, принявшего участие в погребении. По завершении похорон он повернулся, отказавшись назвать себя, и в одиночестве зашагал к выходу, возвращаясь домой, к жене и детям.

День Шакала закончился.