Нашла кое у кого в дневе. Понравилась штука. Что-то в этом есть. В конце концов. я уже успела забыть прошлый год. 

Мой 2010

1. Полюбить жизнь. Да, да, да. 
2. Не спать всю ночь. ммммм, должно быть, я уже не помню. 

3. Съездить на море. нет.

4. От избытка чувств обнять человека. -да, да, я всегда так делаю
5. Убегать от огромной собаки. - от трех маленьких считается? и не убегать, а отходить спиной и потом втопить по полной. 
6. Вырастить кактус. - свой подарок из 2009 года, подаренный самой себе. только не растет. 
7. Купить мр3 плеер. - сломать плеер. 
8. Завести двух кошек. - кошка родила одного котенка
9. Гулять во вьюгу. -всегда и везде
10. Выиграть в гляделки. - даже в ладушки проигрываю

11. Потерять друга. - да. да. да. я почти его потеряла, как и многих других...

12. Познакомиться и подружиться с человеком, родившимся в тот же день, что и я. - нет. я одна такая)
13. Гулять без зонта под дождем. - участь склерозника 

14. Гулять в одиночестве. - участь такого вот идиотка типа меня
15. Погладить тигра. - ни за что
16. С разбегу вбежать в воду. - силой загнали
17. Полюбить закат. - а с чего бы мне его не любить?
18. Пробыть в одиночестве несколько дней. - может быть.
19. Напиться. - охохохо, у-ла-ла.  

20. Разбить окно. - охохох, но нет
21. Оскорбить человека. - да я вообще коварная
22. Кататься на роликах весь день. - я урод и у меня нет равновесия вообще. я падаю и без роликов. 
23. Прыгнуть с парашютом. - жесткач
24. Говорить с девушкой весь день. - если считать мою бабушку девушкой. то да.  

25. Пожить вместе с любимым человеком. - нет. его нет.  

26. Пришить свой палец к кофте. - ?????

27. Упасть в глубокую яму. - нет. 
28. Сильно испугаться. - о даааа
29. Подарить что-то ценное кому-нибудь. - дарить алмазы души своей
30. Проболтать по телефону несколько часов. - ??????
31. Полюбить. - да
32. Разлюбить. - да
33. Возненавидеть. - нет. я всех люблю 

34. Заблудиться в лесу. - чертов угол. 
35. Залезть в ледяной фонтан и долго в нём брызгаться. - нет
36. Спать в палатке. - ??????

37. Проехать на поезде семь суток. - нет
38. Полетать на самолете. - в 2010 - нет.

39. Разбить посуду. - о да. раз в месяц такое случается 

40. Быть в хорошем настроении днем 1 января. - да!!!!! папа учил меня кататься на коньках
41. Убить комара, напившегося крови. - а я буддист и пацифист. хотя случалось, мне об этом неприятно вспоминать. 
42. Подержать в ладонях живую бабочку. - да )
43. Уснуть под любимую музыку. - да. бессонница, убитая роком. 
44. Съесть картошку, запеченную в костре. - нет. диета.

45. Провести весь день на солнце. - неееет. кожа слезает от солнца.  

46. Искать на звездном небе яркие звезды и созвездия. - я не вижу звезд. 
47. Забыть о чем-то очень важном. - охохо, у-ла-ла. 
48. Переписываться sms-ками полночи. - да. лера.

49. Потратить последний инет на чтение дневников. - охохохо, у-ла-ла. 
50. Спеть караоке. - да ради бога, выпускной. на глазах у ста человек, причем с диким успехом. триумф года. .
51. Съесть в одиночку шоколадку. - охохохох, у-ла-ла. стыдись, даша. 
52. Целый день читать. - да все время. почему я, интересно, очки-то ношу?
53. Улыбнуться сквозь слезы. - нет. точно нет.

54. Пять раз посмотреть от начала до конца один фильм. - да. да. да. 
55. Сказать человеку в глаза, что "пора прекратить общение". - нет. для меня все важны. даже ненавистные, даже противные. они сами все поймут. 
56. До боли хлопать в ладоши. - да. любовь к театру.  

57. Танцевать до изнеможения. - веселиться будем. танцевать)

58. Бросить курить. - нет. задача останется и на 2011 

59. Поцеловать фотографию. - нет. теперь нет. 
60. Построить замок из песка. - нет. 
61. Не спать ночью во время грозы. -конечно, нет!

62. Возненавидеть себя, а потом полюбить снова - амбивалентность

63. Заметить в фильме глупую ошибку. - обломала мамика. 
64. Залезть на дерево. - боюсь высоты

65. Полюбить то, что больше всего ненавидел. -да. 
66. Кардинально изменить свою жизнь. - нет. хм. и не надо особо.

67. Найти любимую профессию. -??????? омфг, да этого никогда. наврное, не будет!

68. Выиграть в споре. - охохохо, у-ла-ла.

69. Объесться до тошноты клубникой. - как всегда. и еще сыпью покрыться. 
70. Включить на очень большую громкость музыку и слушать с наслаждением. -ОХОХОХО, У-ЛА-ЛА

71. Плакать три часа подряд. - нет.

72. Ни с кем не разговаривать сутки из-за обиды. - вообще никогда такого не бывает.

73. Сорвать крапиву голыми руками. - как всегдааааа. дача - крапивное место. 
74. Петь песню без музыки. - да я гений пения акапелла

75. Петь хором на сцене. - ВЫПУСКНОЙ

76. Выступить сольно на сцене перед огромным количеством людей. - КАКИЕ БЫЛИ АПЛОДИСМЕНТЫ, КАКИЕ КОМПЛИМЕНТЫ. всю жизнь буду помнить. 

77. Сфотографировать животное. - три кошки в доме

78. Испечь торт. - даааааа. я талант. 
79. Сфотографировать небо. - да
80. Биться об стену. - ну, до этого пока не дошло.

81. Слушать полный бред от другого человека. - ну это как водится. 
82. Сходить на чей-нибудь концерт. - увы, нет. душу я театру отдала, и буду век ему верна. 
83. Весь день просидеть за компом. - пфффф, стыдоба

84. Пытаться покончить с собой. - нет. но мысли были, как полагается. 
85. Порезаться бумагой. - пффф. карма.  
85. Получить болевой шок. - да
86. Пытаться плавать там, где тебе по колено. - у-лалааааааа

87. Получить в подарок красивую фарфоровую куклу. - да, от бабушки.

88. Упасть с лестницы. - пугала все лето людей на пляже своим сине-фиолетово-зеленым бедром.  

89. Найти что-то новое для себя. - ростик, я бы поговорила с тобой об этом.

90. Надеть свадебное платье (костюм). - нет

91. Прочитать большую книгу за несколько часов. - да
92. Перемыть гору посуды. - а на что еще даша нужна

93. Найти в себе силы жить. - я такая.

94. Рассказать тайну про себя. - да.
95. Просидеть в комнате, не включая свет, до самой темноты. - белый июнь

96. Заснуть в обнимку с мягкой игрушкой - нет. даже в детстве так не делала

97. Поговорить по телефону с совершенно незнакомым человеком. - автоответчики!!!
98. Раствориться в музыке, забыв про все. - даа
99. Пообщаться с иностранцем. - не помню, честно. это не важно. 
100. Умереть. - а вы как думаете? 

 

Вот так. Все хорошо. Последние дни каникул. 

Надо будет худеть. Хотя, какая разница? В последнее время не крашусь. Привыкаю к самой себе в зеркале. 

 Все хорошо. Мир чудесных песен, мир старой музыки, мир, мир, мир... 

 Ходили кстати с классом в кино. Хорошо сходили, как всегда=))) "Трон". Как Витя выразился:"Трон" - это жидкий стул". Ну, сильно сказано, конечно, но... Фильм как фильм. Как всегда ни о чем. Азарт охватывает в паре эпизодов. Отбеленный чувак, похожий на одного из парней из АББЫ; главный герой похож чем-то на Батрутдинова. Я веселила девчонок весь сеанс.

 3Д с близорукостью - это АД. Сидела в двоих очках, натерла себе нос.

Книги. Чем толще книга, тем больше азарта. Сутками бы читала, но глаза вываливаются. 

 Хочу ходить по улице без варежек. Руки мерзнут и облезают. Скорее весну! 

Давно не пишу, и мой язык, кажется, утрачивает свои старые разнообразные черты. О нет.

Скорее весну!!!! Правда. Чтобы стояли туманы, мокли ноги. и можно было не мерзнуть в незимнем пальто. 

Постоянное возвращение куда-то. В свою старую жизнь. В свою новую жизнь. Постоянное - назад в будущее.  

Все замечательно. Новогодние каникулы были осквернены поломкой компьютера, но сейчас все стало как-то получше; только с папой как-то вообще поругались, и с мамой, и со всеми. 

Все будет хорошо, ребят. 

 В ночь на рождество снился Олег. Психиатрия, Фрейд. 

Наш новый год в школе запомнится мне точно на всю жизнь. Охохохо - многозначительное охохо. =)

 Комп работает. Даже как-то не верится. 

 

 Я влюбляюсь не как другие. Я не плачу и целую. Я пою и смеюсь. я горю, черт возьми.  

 Никому бы я сейчас этого не сказала. потому что нельзя сказать наверняка... кто знает, чем я стану через тридцать минут. 

 Но мне кажется. что это любовь, и если это - она, то это самое лучше, что может быть с человеком. 

 Никогда не признаю влюбленность. Каждый раз все по-новому. 

 Я ЛЮБЛЮ ЛЮБЛЮ ЛЮБЛЮ

 Я пою, кричу, я смеюсь целый день. 

Нас класс адски много смеется. У меня щеки уже болят. Кстати, забыла сообщить важную новость. Это в корне меняет мировосприятие:  МЫ УЧИМСЯ ДО 31 ДЕКАБРЯ. УЧИТЕЛЯ НЕ МЫСЛЯТ ПРАЗДНИКА БЕЗ РОДНЫХ УЧЕНИКОВ, СЕНСАЦИЯ. 31 декабря: физра, физика, история. 

Может, никакая это и не любовь. Просто  на Олеге я сошла с ума, но на нем все сходят с ума. Он не банальный красавец, он не выделывается. Он просто офигенен. Катя меня поймет. Она сама морально изменяет Кириллу с Олегом. 

 Олег, Олег, Олег, и больше никого. 

Наверное, его тоже бесит, что я говорю своим адски громким голосом, что я смеюсь от души и пою что-нибудь... Но он сам во всем виноват. Я ощутила. Я чувствую, как во мне взрывается что-то, когда он оказывается чуть ближе ко мне. 

 Какая все это глупость 

 Но мы смеемся. Это прекрасно. 

 Обожаю эту картинку. 

 

 Сделайте человеку чудо, и вы увидите. как он обрадуется. 

 Химоза - парадоксальный заяц. Я четверкой я уже давно смирилась (будет одна четверка в полугодии, хаха. Или не одна. В любом случае речь не о том.) Она изрекла мега эпичную фразу.: НУ, РАБОТАЙ, ДАША. РАБОТАЙ. 

 Я вырвала у нее тетрадку и ушла поскорее. Может, не вырвала, а только собиралась. Но тем не менее. Изумлению моему не было предела. Стрессстрессстресс. 

Ахахахахахахах, как все смешно. 

 Смешно то, что учителя создают нам ложные ценности. Эй, Паланик, где ты там? Ты - это не твои деньги.  ТЫ - ЭТО НЕ ТВОИ ОЦЕНКИ.  

 Все так грустно-забавно. забавно все вокруг. Грустно то, что я - никто и никак. Что Олег мне никем не будет. 

 Адские сны по ночам снятся. Жесткач от Кончаловского - сказки по сравнению с этим... 

Я остроумная. В жизни - гораздо более, чем в виртуале. 

Жизнь прекрасна, ребят. 

 

 Уверена. 30 в школе будет такая укачка... хочу, хочу, хочу... Мне нудна такая разрядка, чтобы вывести из себя все, что накопилось за год. 


 Куча чувств и мыслей. Мне все кажется красным. 

 


Все кажется красным. ВЕСЕЛИТЬСЯ БУДЕМ. ТАНЦЕВАТЬ


Вот так. Кажется, ничего святого во мне не осталось. Цинизм - та дорога, с котрой трудно сойти. 

 Веселиться будем. Танцевать. 

Ох черт. 

Жизнь серьезна, но искусство - забава. Ненавижу людей, делающих из искусства божественный культ, делающих себя полубогами, топчущими всех остальных. Ненавижу. Я знаю многих таких... Они такие стильные, такие интересные,  с таким вкусом и чувством прекрасного. Но чувство есть, а прекрасного - нет. Черт, черт... 

 Есть только добро и зло. Больше - ничего. Ты либо добр, либо зол.Это постоянно изменяется, но ни одна характеристика больше не имеет значения. 

Я боюсь за Катю. Я боюсь за нее. Иногда мне кажется, что ее раздавит все вокруг... Иногда кажется, что меня раздавит. Но я в любом случае ничего не могу сделать... 

 Ладно. Хватит. 

 Мама не утерпела и подарила мне новогодний подарок. Губная гармошка+)))))

Олег, Олег, Олег, Олег.

 Ни один человек не может понять другого. 

 Я - заумная. 

 Все хорошо. Мой жизненный образ - человек без проблем.

 Твиттер  - мой большоооой антистресс. 

 Мне хорошо. Не знаю, почему... Время от времени я проваливаюсь в пробоины меланхолии, но это нормально. 

 Кричу на весь мир I got you babe!!!!!!!!

I go-o-o-ot you-u-u ba-a-abe!!!

Я счастлива, наверное.  У Катьки с Кириллом все неплохо, но он сейчас болеет. М. За эту неделю мы успели наговориться хотя бы)

Олег - чудесный человек. Мы в принципе, не очень много общаемся... у него ВОВ и друзья, но улыбаемся - много, много, много...

 И это не любовь. Просто я счастлива, что учусь с ним вместе.  Олежка, томный томский парень. Мне хорошо с ним. Мне не хочется только грузить его своей идиотской заумностью. 

 Хочу быть проще. Не иметь за спиной опыт прочтения кучи всяких книг, просмотра фильмов... хочу иметь меньше опыта. 

Освободите меня от него. 

Friday I'm in love

 Все хорошо по-прежнему. 

 Никакого страха, никакого волнения. 

 Кирилл И Катя. С ума сойти. Катьку мне иногда просто жалко; особенно когда он говорит ей всякие жуткие вещи, она плачет в туалете и просит меня купить ей сигарет. Я выгляжу старше. Он правда говорит ей жуткие вещи. Мне хочется. чтобы он ее любил по-правде. Потому что она его любит. 

 Иногда мне ее жалко, и иногда нет. Потому что она становится счастливой, когда он не бузит и все нормально. Это важно)

Моя жизнь полна терапевтических контактов) Это удивительно. Это все окрашивает в множество цветов ощущений. Я всегда чувствую, когда кто-то, кто ко мне хорошо относится, меня трогает. Это так забавно. Это греет. Это лучше, чем исцеление. Смирнов не знает, что, когда она отодвигает меня со своего пути, я начинаю ощущать мир по-другому. Или когда Сашка заглядывает к нам в школу и я вешу у нее на шее пять минут, я становлюсь Буддой на полчаса. 

 Писали контрольное сочинение. Адовад. Я  там такого понаписала о трагедиях Базарова, что мне самой жутко сделалось. 

 Будет день самоуправления. Будет) 10 класс бросили на началку. У старшей школы тоже ведем... Ха-ха. забавно будет. Я завуч начальной школы. Витька будет классным руководителем класса учителей. Веселье будет... +)))

Я какая-то слишком радостная. Пора гулять. 

 

Я люблю этого город  вязевый

 Пусть обрюзг он, и пусть одрях

Золотая, дремотная Азия, 

 Опочила на куполах.

И когда ночью светит месяц, 

 Ночью светит черт-знает как

 Я иду, головою свесясь

 В переулок, в знакомый кабак. 

 Вообще я не очень любила Есенина. Но я люблю этот город. 

 Революция всяческая. Сексуальная - преобладает. 

 Я меняюсь, опять меняюсь, и никто мне не может в этом помочь. Кроме меня. Блин, я долгое время была отличницей. Я могу сказать много умных слов. 

Фрейд, спаси меня. 

 Лев Николаевич, спасите меня. 

 Я хочу к папе. 

Иногда мне кажется. что окружающие воспринимают меня как лесбиянку. С чего я это взяла? Со многого... Не описать словами, даже умными.

Все скажут, что это затяжной подростковый кризис, а я плюну им в лицо. Потому что если это кризис, то я лучше буду вечным подростком Вечно молодой

                                                                                Вечно пьяный

чем стану презирать себя нынешнюю. 

 Я любила немногих, однако сильно. Как я могла? Куда все это ушло? Куда исчезло мое сердце? 

Не хочу ничего. Я все еще играю в свои трагедии. 

Счастлива меньше, чем должна быть. 

В колонках играет - friday i'm in love
Настроение сейчас - friday i'm in love

 Вот так. Бессонница. Я возвращаюсь к старому; я снова Марла Дерден, я снова выкатываю глаза и курю свою сигарету.  

Не вижу зла. Не слышу зла. И зла не говорю.

 Мне надоело кого-то слушать. надоело о ком-то думать. Никого, кроме меня, не осталось на моей маленькой планете. friday i'm in love

Просто вот так. Живу себе и живу. Смеюсь очень много. Думаю о жизни. 

  Я - Лев Толстой, ребят. Он единственный разделяет мои мысли и чувства, и он-то уже умер. Так и живем. 

I don't care if monday's blue 
Tuesday's grey and wednesday too 
Thursday I don't care about you 
It's friday I'm in love 

Monday you can fall apart 
Tuesday wednesday break my heart 
Thursday doesn't even start 
It's friday I'm in love 

Saturday wait 
And sunday always comes too late 
But friday never hesitate... 

I don't care if monday's black 
Tuesday wednesday heart attack 
Thursday never looking back 
It's friday I'm in love 

Monday you can hold your head 
Tuesday wednesday stay in bed 
Or thursday watch the walls instead 
It's friday I'm in love 

Saturday wait 
And sunday always comes too late 
But friday never hesitate... 

Dressed up to the eyes 
It's a wonderful surprise 
To see your shoes and your spirits rise 
Throwing out your frown 
And just smiling at the sound 
And as sleek as a shriek 
Spinning round and round 
Always take a big bite 
It's such a gorgeous sight 
To see you in the middle of the night 
You can never get enough 
Enough of this stuff 
It's friday 
I'm in love 

Все еще верю во что-то. Все еще верю в то, что я не всю жизнь буду этаким бревном. 

Каждый день я вижу полный ДЗЕН в каждом из этих маленьких ЛИЦ

 Все хорошо. Жизнь идет, идет, идет, я учусь и все думаю, думаю о чем-то.   

Бессонница. Мне нужно умереть на пару часов, чтобы потом нормально прожить день. 

Коллекция самых диких песен, от которых хочется смеяться и смеяться. Тотальный влюбленный металлист. 
 Какие-то все злые и агрессивные. Я - спокойна как удав. 

Обожаю растаманское спокойствие Олега. Просто. 

 Я адски ревнива; я ему просто одноклассница, а мне уже не хочется ни с кем его делить. 

 Такая ерунда это все, то милая и приятная, то комариная и удручающая. 

Насчет Олега. Я даже не претендую стать его девушкой. Честно. Есть что-то такое... но уверена, что никогда не сбудется. Он пьет мне кровь на истории всякими невозможными вопросами; я устаю, но это классное время. Катя бесится, потому что с ней я потрепаться не успеваю. 

 Мне надо прочесть целую библиотеку, мамочки. 

Все будет хорошо. Я все еще верю.

 остроумие - чудесная вещь. лекарство от всех болезней. от всяких там тупых и заумных одноклассников. 

Я - инфант. Любить я пока что не способна, ха, как странно. 
Как все смешно, ребят. Как все просто. 

 И в то же время я адский трагик. Адов ад просто. Что за манера делать из свое жизни древнегреческую трагедию.

 Тотальный заштыр.  Я чувствую себя инопланетянином; и варежки у меня  - пара на одну руку. 

Ненавижу холод. Снега в Москве нет. Тонкий-тонкий слой. Минус двадцать в среднем по утрам, бывает больше. От таких температур мой южный нос истекает кровью. Это печально.

Я жду весну. Она нужна мне.

 Некоторые люди не могут жить без того, чтобы самоутвердиться за чужой счет. Если Леша еще пару дней будет до меня доебываться, я сойду с ума. Сегодня я матернулась при Олеге (Леша и Смирнов-псих в этом виноваты). Почему-то при нем мне стыдно это делать. Он ведь Олежка, Томский пельмень и Эмси,  и он скажет, что Женя его бесит и клоун, даже если все засмеются или притворятся, что смеются. За что он мне нравится? Не знаю. Он всем нравится. Он - офигенен.  Единственный в нашем классе спокойный человек, а не психопат с либидо и комплексом неполноценности. А так все классно. Мы смеемся или не смеемся, и все хорошо.

 Парням Ани Куревлевой в среднем лет 25. Мне ее не понять.  

Все болеют; химический состав класса временно изменился. Все круто. 

 Я не в депрессии. Я в адском ожидании подарков судьбы. 

 Отцу будут делать операцию. Я держу кулаки; я даже в бога скоро начну верить... Не может же все становиться все хуже и хуже, и даже если мне кажется, что все пока нормально, это может быть совсем не так.

Фотка примерно 99 года. Мне было лет пять или меньше. 

Я люблю своих родителей. Я никогда не хотела превращаться в депрессивного подростка, ненавидящего весь мир и не умеющего отличить настоящую любовь от либидоокрашенного (Дастис, ага) влечения к прыщавому мачо.  

 Маленький читательский синдром. Мне скоро придется носить микроскопы на глазах, это капец, но от чтения меня это не останавливает. 

Сегодня в книжном, при стопятисотом исследовании полок у меня закружилась голова и потемнело в глазах. Как-то это не так и не то, ребят. Я идеальный читатель - правда, читатель с ограниченными средствами, и это весьма существенный недостаток. 

Вчера была на олимпиаде по биологии... Там встретила мальчика, с которым была на олимпиаде же по истории. Талант у меня ловить всяких мальчиков. На истории, кстати, был такой чел, раздумывающий над проблемой института. По виду - такой явный татарин. Забавный наивный парень. Он думает, что Бессарабия - это в Африке. =) Он меня успокоил абсолютно. "А ты женщина, тебе ни о чем думать не надо. Выходишь замуж и все дела". 

 Офигеть. Он прочитал мои мысли. 

Я немного отдохнула... Завтра олимпиада по литературе. Гвоздь программы, можно сказать. В корыстном плане - это дохлый номер. Там одни девочки. Если бы не моя склонность к маранию бумаги, я бы плюнула и спала бы завтра до одиннадцати. (Вот дошла, а? То в пять, то в полдень подъем...)

Стала многословной. 

Все хорошо. Я счастлива, все в порядке. 

Только я все время чувствую себя половиной человека. Мне кого-то очень не хватает. Наверное, это коварство либидо. Оно маскируется под что-то возвышенно-приличное. 

Мне кого-то не хватает. Но не как у Кати с Кириллом... 

 

 Жили люди, жили... 

 Третьяковка не произвела особого впечатления. Всего лишь картины. И даже на уроках МХК нам успевали показать больше...Наверное, слишком много прекрасного на квадратный метр. Да и пять часов на ногах - в дороге и галерее - это вам не груш отведать... 

Никак вообще. Мне адски нужно замуж. Прямо сейчас. 

Либидо, родное мое, кладет на лопатки все мои светлые чувства, искренность, доброту, позитив, разум и прочее. 

Все отлично. С Кириллом на ножах, время от времени мы портим друг другу настроение. Все хорошо. 

Мамин день рождения. Боже. Голова болит.

 ....и бабушка сказала мне:"Ну что, Даш, выпьем?... Тебе еще налить?"... 

 Хаос. Не люблю все это. Каникулы идут. 

Я устала. Возврат к курению. Когда я курю, я чувствую себя дерьмом, от меня воняет электричкой... но делать пока что ничего не хочу. Безучастный свидетель 

 Я снова на каникулах. Буду сидеть дома, пухнуть от геометрии, которую я тащу на себе, как ярмо... да и физика тоже... И вся эта техническая дурь. Ладно.

 Я не в депрессии. Борьба с либидо продолжается. Фрейд на основе моих снов создал бы какую-нибудь новую теорию психоанализа. Блин. 

 Не нравится мне все это. Накуплю журнальчиков про психологию, буду изучать. 

 У меня уже даже есть своя практика. Изучение всех ближних моих, причем некоторых - даже с их согласия. 

 Как я устала. Череда бессонных ночей увенчалась сегодняшней. Вставать в девять утра - не мой стиль. не рыба и не мясо. 

Я устала. Даже эти каникулы, это снег.. все - ничто. Я правда устала, правда. правда... 

 Ненавижу уже все свои книги, свой плеер, свою кровать, себя. свой компьютер, себя, всех этих моих виртуальный читателей... Она не понимают! 

 Как-то все стало сложно. Я опять меняю кожу. С мамой споры. С бабушкой - всю жизнь. Отец уехал уже три месяца как. С работой полный абзац, пока проживает зарплату. Собирается на парад Санта-Клаусов.=)

Завтра - Третьяковка. Приди в себя, Даша.  

 

 Возвращение к их магии. Магия голоса Александра Васильева. Магия слов. произносимых им. 

 С ума сойти, но я, кажется,  слушаю его всю жизнь. 

 Они лучшие. Эти песни на тот момент, когда я жевала свой орбит без сахара, или мое сердце то останавливалось, то шло снова... 

Странные игры ведет со мной Терпсихора. Очень странные. 

Это либидо. Оно раздирает меня на куски какими-то неоправданными желаниями. И ротивлением этим желаниям.... О чиорт, черт, черт... 

Дайте мне сюда доктора Фрейда. Заходи-ка, Том, в мой публичный дом... 

"Лолита" - самая печальная книга всех времен и народов. Это древняя трагедия. Это тупик всей этой моралистской литературы. 

Мы будем трахаться на Невском проспекте. Мы будем петь и смеяться, как дети. Мы похоронены на Невском проспекте. Круги на полу, круги на потолке, круги на стенах... 

 

Все так. Все...

Звери. И ни окна, ни пролета, ни двери...

...А любовь - это клетка,

 Я опять загнан в угол.

 Как беспомощный, раненый зверь. 

И ни окна, ни пролета, ни двери... 

Любовь - это клетка. Жизнь - это клетка. 

Все офигенно хорошо. Я счастлива. Я все еще дерьмовый писатель, и это - моя трещина, но в остальном все шикарно. Я пою, я живу!!!! 

Скоро новый год, ребят. Скоро. 

 

 Хватит тупых понтов и бесконечных походов,

Буду жить для тебя не буду жить для других.

 И из дырявых клочков, жеваных красных обрывков - 

 Я соберу свои губы. Поцеловать тебя... 

(Торба На Круче)

Вот так. Борьба меня настоящей, моих мыслей и мнений и моего либидо. Странно же я себя виду, наверное. Сначала мне хочется броситься к нему на шею, и я таю, таю... А потом мне хочется шарахнуть этого придурка, или какого-то другого длинноногого идиота с ласковой улыбкой, шарахнуть посильнее чем-то тяжелым, и убежать. Чтобы никто не догнал:)

 Парадоксальная Дашенька. Хочется сверхъестественных чувств к кому-нибудь, хочется, чтобы падал теплый снег, как у меня было когда-то. Но ничего нет. Только либидо. 

Интересные эротические фантазии = интересный твиттер. 

А все эти отношения - вранье... Мне хватило до пенсии впечатлений от наблюдения за Кириллом и Катей. Он меня все так же ненавидит, а потом обезглавливает Катю за то, что мы ржали весь урок опять. И я тоже бешусь от него. И он сам во всем виноват.

 Щеки болят. У нас слишком веселый класс. Нельзя улыбаться до ушей весь день. 

По итогам психологического тестирования - у нас в классе охрененная атмосфера. Наш психолог, те биологиня, офигела от таких результатов. Она таких никогда не видела. 

Все хорошо. Жду. Жду сияния будущего. 

А снега нет. Ни теплого, ни уникальных снежинок, тающих и рождающихся вновь... 

 Но мы - не уникальность снежинок и не любимцы господа бога. Мы просто есть. =)

 

 Эры бойцовского клуба. Да, я устаревший и усталый, я больной и никому не нужный, но, господи, я все еще в сфере твоей ответственности!!!

Я дерьмовый, дерьмовый писатель, но я все еще имею право на собственное мнение и видение реалий или не реалий. 

 

D глава. Евгений Александрович.

 

Пока папа искал свои часы, Ленка умчалась куда-то в комнату. Она звала свою куклу, которая задевалась куда-то; она пищала что-то, просила папу подождать еще чуть-чуть, и лезла под кровать…

-  Ленка, ну что ты там!..

-  Сейчас, пап, сейчас!..

Она раскашлялась от пыли, вихляясь, как гусеница, но все же вылезла обратно. А Катьки там и не было. Зато резинка опять сползла с хвостика мягких волос.

-  Ленка, ну ладно тебе… Ничего не случится без тебя с твоей куклой.

Вся пыльная, девочка вышла в коридор. Женя никак не мог нащупать рукав куртки, и мгновение промедления злило его. Он подпрыгивал перед зеркалом, не отрываясь от своих глаз, и с каждой минутой он сам себе казался тупее… как сказал бы Гришка, «отстойнее». Тупой чел. Без очков еще тупее. Если ты наденешь клевую куртку, ты не станешь одним из нас, поц.

-  Пойдем, Лен, - бросил он, с трудом отворачиваясь от зеркала.

Тебе хочется броситься, приблизить лицо к стеклу (нет, к самому себе), чтобы доказать, чтобы успокоить… Ты должен поверить в то, что никто не будет смеяться тебе в спину.

-  Пойдем, Лен.

Выходя на лестничную клетку, кто-то опять дергает за веревочку. Ключи. Папа поставил Лену у поручня, а сам рванулся обратно. Зеркало.

Свет мой зеркальце… так ты вроде не девка.

Женька взглянул на себя, но успокоился только на секунду. Его глаза, как говорят тяжелым языком, извергали страшную силу. Он мог бы убить сейчас кого-то. Он мог бы убить себя.

Ты, урод, никогда не изменишься.

В этом зеркале застыли глаза маньяка. Господи. Или не застыли. Скорее всего, ты просто притворяешься. Ты врешь. Ты не пытаешься успокоиться. На самом деле у тебя по-прежнему горит все внутри. На самом деле ты охотишься на зеркала. Женя приобрел эту привычку не так давно, но теперь не мог спокойно пройти мимо зеркала. Ни фильм, ни все эти предрассудки не были этому причиной; но Женя искал чего-то в себе, и зеркало иногда помогало ему.

Он искал следы спокойствия где-то в себе. Может там, на дне темно-зеленых дыр, лежало то, что он искал. Может, и он не требовал многого. Просто надо было поговорить. Просто поговорить о чем-то действительно важном кроме футбола, или кроме Ленкиных оценок в школе, и ее домашних заданий, и множества других вещей… Ему требовалось поговорить с кем-то о себе, но сегодня зеркало играло на другую команду, и он выглядел мелким и жалким.

И Ленка соскучилась ждать и просунула бледный нос в дверь.

-  Все, дочь, извини… иду я.

Солнце лезло в глаза, и только в тени парка они скрылись от холодного металлического света. Ленка держала папу за руку, они шли по алее, и дочка рассказывала про одного мальчика из своего второго «а» класса. Из центра парка, от пруда, уже плыл запах чего-то вкусного, Лена болтала, а от запаха ее голос становился бодрее. Почему они все болтают только про всяких мальчиков? Эти девчонки… Острый запах горчицы – и она сразу заторопилась, пошла быстрее, и даже не стала шагать по своему любимому бортику, чтобы не задерживаться.

Она не была голодна, но ей редко приходилось есть то, что правда вкусно. Папа не покупал кетчупа. Мама никогда не покупала кетчупа. И запах горячих хот-догов показался даже лучше конфетного духа сладкой ваты.

Женя догадывался, почему она не прыгает на крышках люков, почему на заглядывается на белку, проскочившую мимо, и шагал шире, догоняя дочку.

-  Ленка, подожди меня-то уж! – засмеялся он, когда она совсем побежала вперед, в туманный серый просвет, на площадку, в центр, где всегда паслись продавцы конфеток, шариков и прочих атрибутов детской радости. – Бросаешь старика отца, да?

Лена развернулась, ее глаза раскрылись на все лицо; она испугалась, рванула к отцу. Папа подхватил Лену на руки, а что-то внутри у него оборвалось. Ты случайно наступил на котенка.

Шарики покачивались в меланхолии.

-  Хочешь шарик?

Ленка глотала хот-дог, почти не жуя, и уже мечтала о следующем. Она пока не думала о шарике и только пожала плечиками. Дождь собирался над их головами, на аллеях никого не было, а эти странные тети в зеленых халатах сидели со своими  злыми лицами, они так скучали, что даже друг с другом не разговаривали, а только разваливались на красных пластиковых табуретках. Никто не гулял, не смотрел на пару – девочку с папой, никто не проходил мимо, не смеялся каким-то своим вещам.

Дождь, дождь… Это странное ощущение перед выходом из дома теперь оказалось просто смутным воспоминанием о зонтике. Женя всегда забывал его, терял где-то на просторах безалаберно обустроенного дома, да и леночка все время утаскивала его – делать купол для игры в куклы, а затем складывала и прятала как всегда далеко от папы. Погода играла с ним в жестокие игры; он уже принимал на себя всю адскую тяжесть вины, когда они придут домой. и Ленка на тонюсеньких ногах с мокрых гольфах, а потом начнет покашливать и говорить, что все хорошо, и в школу опять не пойдет… Капать еще и не начинало, а несчастный отец уже ощущал ледяные покалывания на спине, и ему хотелось покормить ребенка получше, чтобы как-то замять свой прокол с зонтом.

После второго хот-дога Лену потянуло в сон. Чтобы не заснуть на ходу, она взялась за руку, она пошла совсем медленно, как Алиса по стране Чудес. Она совсем спала…

Женя задрал голову, а небо смотрело сверху на него и сонно усмехалось. Сейчас пойдет дождь, приятель. Совсем стемнело, как будто около полудня бац! – и наступили сумерки, сонная пора обыкновенного человека, встающего ранним утром и ведущего ребенка в школу белесыми улицами. Небо смотрело в глаза Женьке, такое остроумное небо, всегда готовое на глупый розыгрыш.

Блин. Мне надо просто погулять с дочкой!..

Ленка совсем засыпала, тыкалась мордашкой в блестящий рукав его куртки.  Сергей довел ее до диванчика, на которы она села, поджав под себя ноги. Задул ветер, накинул капюшон ей на голову. Секунду отец стоял и смотрел на нее, на спящую малявку. Это было больше похоже на удивление.

Дождь рухнул стеной на землю; запряженная лошадка процокала мимо, скосила грустным глазом на девочку. Наверное, для них дети – исчадия ада. А всадник только накинул куртку на голову, и, ссутулившись, расслабившись, уснул в седле, покачиваясь по ходу. Будь Лена в чувствах, она бы бегом понеслась за лошадкой; Жене казалось, что вот подрастет она, и будет собирать каждую бездомную собаку или кошку. Она жалела всех, и от этого ее отцу становилось еще страшнее, больнее на душе за нее. Лошадь стучала копытами мерно и медленно, не сбиваясь со своего усыпляющего ритма, и звуки стали пыльным облаком, шумом вокруг. Все спали: и старикан на лошади, и Лена, и дремлющие лоточницы; что за сонное царство, подумалось Жене.

Дождь рухнул, и капли затекли под ворот его модной куртки.  Женька поежился, пожал замерзающие руки; он тронул Лену за плечо, но она не проснулась, не подняла головы, не показала глазок из тени. Хотя она всегда очень легко просыпалась, у нее был такой хрупкий сон.

Руки покраснели, они дрожали, а ногти, бледные и голубоватые… пораненные, с запекшимися порезами... он снял капюшон.

А там никого не было. Куртка осталась стоять, замороженная, наглухо застегнутая, негнущаяся, маленькая желтая куртка.

Его руки дрожали, на них капал дождь, который был горячим по сравнению с его телом.

Женя сел на лавку.

Тебе срочно нужно зеркало, парень. Замолчи, сонный ритм; копыта лошади, отмеряющие что-то…

Что-то, разлетающееся во все стороны. Весь мир замельтешил вокруг, но никого не было, и Женя не знал, кого же спросить… кого спросить? кого объявить?

 Он вломился в кусты; он орал беззвучно, прорубаясь через густые заросли. Он искал, и не мог найти… поле показалось впереди, от него валил то ли пар, то ли туман, но желтая трава сияла, как ее куртка. Куртка… Из золотого тумана он вынырнул мгновенно, вспомнив, что забыл куртку там. Он искал дорогу, ему казалось, что после него осталась горящая от ужаса тропа… Но парк смыкал перед ним свои створки, задвигал занавес и грозил рухнуть ему на голову тяжеленной махиной. Он не помнил времени, не помнил мест и реальности, а кучи желтых листьев виделись Жене его маленькой дочкой.

Господи, где она?.. Она такая маленькая еще… слишком маленькая.. .

Это какая-то совершенно дикая беда, крушение твоей вселенной… а ветер все так же дует, и листики сыплются, и дождь идет, прибивая к земле все, что еще шевелится. 

Если бы кто-то засмеялся, он разбил бы зеркало.

Ты разрушаешься, а мир жив. Поэтому Женя не любил отмечать Новый год. Это были поминки самому себе, ничтожному в сравнении со старым, но молодым и мудрым миром.

Тропинка потерялась, и в сером вязаном тряпье деревьев Женька не мог разглядеть просвета, дорожки, мирной асфальтированной ленты, этой дороги жизни.

Небо наскакивает на тебя.

 Трамвай зазвенел где-то поблизости, и Женя направился в ту самую сторону. Этот звон был похож на голос, зовущий тебя. Одно только глупенькое слово, а его было бы достаточно для спасения. Он пошел сквозь деревья и не услышал треска своей (модной!) куртки.

Ленка, Леночка… Он заваливал ее образ в себе горами льда, хотя бы на время, чтобы не вспоминать каждую секунду, а думать, искать, двигаться. Страх бы парализовал его. и он застыл бы на месте, не в силах сделать хоть шага.

Трамвай. Он плывет в желтоватом море.

Женя вышел на опушку; рельсы терялись в тумане и траве, и если бы не звон, не пение металла, он не заметил бы их. Ленка любит кататься на трамваях. А еще на автобусах, троллейбусах и просто на машине… Горечь налипла на язык, так что он сплюнул.

Синий таракан-трамвай полз по траве, и какой-то парень выскочил, держась за стойку, замахал ему рукой. Бедный, бедный папа остановился; ему показалось, что там может быть Ленка… может, это его высматривает тот парень, не зная, куда же деть девчонку…

 Будто бы вы не врете себе, чтобы успокоить горькую реку, поднимающуюся от сердца.

Парень шел за вагоном, держась рукой; он тонул в траве, пожухлой и мягкой.

-  Э-эй!.. Ты кто такой?

Женя раскрыл рот. Соль жгла его. Он не знал, что сказать, и жал плечами, прежде чем выдавил:

-  Вы… не видели девочку? Маленькая, беленькая, восемь лет… Хвостик еще такой.

-  Да нет… - Пожал плечами парень, вскакивая на подножку. – Да ты садись. Прокатишься.

И вот уже бедный папа ехал с ними куда-то… в желтый туман, должно быть…

Один из них спал. . Он лежал на скамейке, как труп, с тонкой струйкой слюны у раскрытых губ. Его ноги свешивались в проход.

-  А с ним?..

-  Да пройдет… Он спит, наверное… не выспался.

Женя повис на одном из поручней; его тошнило, и соль все еще жгла. Второй снова полез под дождь, словно это могло привести его в чувства… он шатался, как дым, и был похож на него, на хрупкий дух эфира. Когда он наконец вернулся, и заглянул в лицо новому попутчику, Женька тоже разглядел его, и его провалившиеся глаза в черном, обкусаные, кровенящие губы, и все показалось ему знакомым.

Мы знаем все наперед.

-  А меня Вадик зовут.

-  Евгений Александрович.

 Ты все равно не станешь одним из нас. Ты даже не можешь по-человечески назвать свое имя.

-  Так ты не видел девочку?

-  Нет.

И парень повалился на кресло, сжимаясь тут же в плотный ком. 

Эта крепость падает на твоих глазах.

Он мерного подрагивания вагона его потянуло в сон… Окна, в который заползал туман – и он уже не видел стен, не видел ничего реального. Как бывает в часы счастья и спокойствия, ты не тревожишься и спишь мирно и крепко, легко скатываешься и просыпаешься без боли; а иногда даже наркотик не срабатывает. Но Женька сидел и улетал в туман, раз за разом, и все потеряло всяческое значение.

Иногда люди просто пропадают. Когда Ленкина мама растворилась где-то в мировом пространстве, Женя не винил себя. Ленка плакала; он бесился, уходил куда-то и оставлял ее одну в квартире, где она слышала только свой плач, и сам страдал еще больше. Эти минуты около двери, уткнувшись лбом в обивку, прислушиваясь к тонкому жалобному реву, похожему на писк детеныша, котенка, щенка… Ленка сидела посреди кровати, завернувшись в одеяло, слезы ручьями бежали по лицу, и папа прибегал и хватал ее на руки; тогда последние слезы выходили, еще полчасика она хлюпала носом и опять притихала… 

 Он не винил себя.

Стекла не было, и он не мог привалиться к нему головой. Руки притянулись к лицу, и он снова закрылся в своей маленькой трагедии.

Мало у кого хватило бы сил думать, думать об этом. И поэтому он думал на работе. Это трещины идут по всей твоей жизни, и завтра с утра, в законные десять часов, он не придет в офис, не сядет на пружинящее кресло, не включит компьютер. Дома. Пустая квартира. Наверняка он сможет найти ленкину куклу…

Это боль от его маленькой трагедии.

-  Черт, а это-то хто? – просипел голос над Женькой.

Федька пришел в себя; они с Женей посмотрели друг на друга и отвернулись в разные стороны.

-  Это Федя, - обронил Вадим.

-  Женя.

Минуты тишины. Они ехали все быстрее, и дождь залетал как освежающий душ... и Федя окончательно пришел в себя, и потер нос, синеватый от холода.

-  У меня пропала дочь. – Не думайте, что он плакался. На самом деле он просто говорил сам с собой.

 Завтра он не придет на работу.

И дождь пошел сильнее, и небо потемнело, так, словно это была вечерняя прогулка. Железо звенело и дрожало, словно начиналось землетрясение, струи воды слетали с крыши и текли по сиденьям.

Ничего, парень, все будет хорошо.

Вадим соскочил со ступеньки и покатился по траве; Федька дернулся за ним, но скорость испугала его, так что он просто кричал, кричал своему новообретенному собрату, чтобы тот не уодил далеко… Он спрыгнул, оставив Женю в одиночестве.

Маленькая трагедия. Боль от инъекции одиночества. Дырочка в твоей броне.

Женя сидел на кресле, его ноги, трясущиеся от слабости, лежали на соседнем сиденье; он весь дрожал, и руки, словно переломанные во многих местах, бессильно валялись на коленях. Он ехал дальше и не смотрел в окно, ведь его совсем не интересовало все, что присходило там, за чертой (его маленькой трагедии) его сознания.

Желтое поле превращалось в туманное, дымное шоу; вода стекала с холмов пенными потоками, деревья бросали листья вверх, против воинства капель, отрядов небесной армии… туман поднимался вверх, рисовал в графике черный парк и тонкие, высокие травинки.

Женя смотрел вперед, в блестящее синее стекло, покрытое каплями. Все уже намокло, и струи пробирались по его спине. Ему казалось, что это все слезы. Ленка плачет. Она сидит за дверью и ревет, потому что все бросили ее. Мама… она так давно исчезла в тумане, и Женька отгородился даже от воспоминаний о ней хрустальной стеной. Такой прочной. Он не обижался, нет. Он уже все забыл. 

 даже моя мама считает всю мою писанину бредом. Это адски обидно. 

 Хоть моим друзьям и нравится, я все равное еще в хаосе самоопределения. Я не знаю, кто я.

 Но адски хочу стать писателем. Хоть ими и можно только родиться...

 

 Глава А.  Вадик

Парк приглашает гостей.

Ни о чем. О нем бы вам ничего не хотелось знать, совершенно точно.

Время идет, и когда тебе стучит шестнадцать лет, тебе кажется, что в пятнадцать ты был ребенком. Дальше – больше, и время создает между тобой в тридцать и тобой в пятнадцать каменную, непробиваемую стену.

Ты не меняешься. Меняются все эти люди. Меняются их представления о мире; а все от того, что все они – настоящие лгуны, и врут они, как говорят. Следовательно, все, что они говорят –неправда. Насчет испорченного поколения, которое сидит и сутками истекает виртуальными слезами. Эти девочки сходят с ума. На самом деле. И это серьезно.

Дети этого поколения боятся друг друга.

Вам бы ничего не хотелось знать об этом мальчике, который носит идиотскую модную одежду, выпрашивает у родителей деньги на всякую хрень.

Кто-то снимает о нем, об этом мальчике, совершенно страшные фильмы. И вам кажется, что в жизни у него кроме первой бутылки пива, первой сигареты, первого косяка, первого секса, первого динамо – ничего, ничего не будет! Эти фильмы действительно страшны; так страшен был бы весь мир, если бы мы видели его только с одной стороны. Вот Бог, говорят, совершенно счастлив, потому что улыбается равно столько, сколько и плачет. Что за Бог, скажете вы? А кто его разберет. Какой-то там Бог. Тот самый, с точки зрения которого пытаются писать всякие там товарищи писатели. Этот Бог видит все. И он счастлив, ведь все не так уж плохо.

Все не так уж плохо, но все вокруг тебя – лгуны.

С тех пор, как Игоря замели на лечение, жизнь его младшего брата сделалась адом.

Иногда тебе кажется, что ты все знаешь о тех, кого любишь; все так легко и хорошо, всем весело, и ты – центр этой маленькой радостной вселенной.

Ему казалось, что это его брат. Ему казалось, что этот человек, который иногда по ночам бессвязно объяснялся на лестнице с приятными парнями, которые любезно одолжили ему лишнююю дозу в рассрочку, - он водил его в детский сад перед школой и когда уони ездили на море к бабушке, таскал с собой к своим друзьям, и покупал сладкую вату на набережной, и не сдавал его родителям с сигаретой, и...

Когда-то, когда он был совсем мелким, а в его школе им проедали мозг акциями против наркотиков, он полагал, что не знает ни одного наркомана… или просто чела, который пробовал хоть раз. Эх, как все эфемерно в жизни.

Он думал, что знает все, что находится за пределами его мира.

Ха-ха, он знал всех его друзей.

В доме один компьютер, и Вадик заходил в почту его брата так же часто, как в свою.

«Слышь, не пиши на стенку, плиз… Если кто спалится, мне ппц, понял?»

«Ну да… ладно. Тебе на сколько хватает? Я просто могу и тебе…»

«Да ладно… Мне не много нужно. Один пакет на три недели… Нормуль=)»

«И это тебя называют нариком… о да… XDD»

«Ладно. Кстати, нашу переписку все видят…»

«Вот то-то и оно… все, хрен, я пошел…»

Это творились какие-то странные вещи, неприятные, плохие, дурные. Может, Вадик мог бы стать еще одним грустным мальчиком-эмо, жизнь которого так тяжела: ежесекундно он притворяется грустным и отбивается от анти-эмо, бедняга. И все это, происходящее вне его мира, расстраивало его, но не настолько, чтобы впадать в депрессию или уходить в себя.

Этот человек, называющий себя его братом, нравился Вадику в своей маске гораздо больше, и именно таким он его помнил, а не договаривающимся о новой дозе. Он думал о нем как о своем брате, когда названивал все вечера в больницу закрытого типа; это было полупринудительное лечение, а все эти врачи – они просто отнекивались от разговоров с ним. Эти врачи, что могли не снимать трубку часами, а если им надоедали навязчивые трели, просто снимали ее с рычага, - они считали, что родным не стоит приходить к пациентам, проходящим лечение от наркомании или алкоголизма. Наверное, они думали, что эти матери, обсосанные нервами и ужасом от ямы, раскрывающейся у них под ногами, пронесут своим чадам новую дозу, или он, Вадик, в булку для брата зашьет героин.

Наверное, его мать тоже так думала.

Его жизнь превратилась в ад, и его родители сразу же, как только он входил домой, начинали бой. Где ты был, с кем, что ты делал, почему задержался у лифта, почему, почему... Почему ты  смеешься. Почему ты ничего не говоришь. И это были не вопросы, а холодные голоса каких-то чужих людей, которым нечего было больше ему сказать.

Почему ты так плохо учишься. Почему ты все время сидишь за компьютером. Почему.

Вадик вышел из троллейбуса, и словно в первый раз взглянул на окружающий мир. Его так зажали, что он не видел, как меняется пейзаж за окном, а из людного центра они уже приежали на какие-то окраины Москвы, в которых он никогда раньше не бывал.

Он единственный вышел на этой остановке, и ему даже не у кого было спросить, куда идти дальше, и где это держат всяких товарищей, которые сломались под влиянием извне.

 Ведь из друзья считают их скучными, если они отказываются с ними выпить. Эй, брат, ну какой ты правильный стал!.. Пошли лучше курнем, ты че... Почему ты такой скучный? Достал уже все, привез... Конечно, на тебя всего взял, разумеется!.. Да я заплачу за тебя! Только потом полторы тыщи отдашь, ОК? Че ты не в тему совсем... пошли... Классно же.

Почему.

Автобус испарился, и ни одна машина не проскакивала мимо, только ветер бродил где-то в ясенях, и ветки опускались почти до земли.

Тупик. Над ним опусился стеклянный купол, и он не слышал ни одного звука из настоящего мира. Ни шума машин, ни сигналов, ни мелодиий мобильного, - ничего этого не было, только ветер в...

Уже темнело, и время проносилось куда-то, а Вадик шел и шел, надеясь, что сейчас будет поворот в темную глушь; что высоченая труба предприятия перестанет лезть в глаза слева, и он свернет на раздолбанную дорожку, и пройдет через тщательный контроль, и его проведут к Игорю...

Уже темнело, и ему домой наверняка названивала Верка-дура, со своими глупыми вопросами, со своими глупыми претензиями и пронзительным голосом. Он задержится, и его мать будет ждать его до последнего, и с каждой минутой она будет все злее и злее... А ведь он даже еще не добрался до Игоря!..

Почему. Почему мы все так ненавидим друг друга.

Вадик вынырнул из себя на поверхность, а тут уже и совсем стемнела, и вне фонарей, в этом воздушном болоте, не было видно ни одного фонаря; тут была тольок белая будка, наглухо задраенная, окруженная всякими там кустарниками и кустарничками. Они колыхались как-то подозрительно, и Вадик, который всегда бесился на этих тупых американцев, лезущих во всех старых и страшных домах куда не надо, рушащих все в чужих замках или гробницах, он тоже решил заглянуть, туда, за грань зелени.

 Гребаный мир. Какой-то алкаш пытался отлепиться от выкраденной решетки; его мир наверняка вел себя очень странно, ведь он, секунду назад не понимаюший, что стало с его телом, вдруг бросился на Вадика. Он бомжа воняло нестерпимо, и он оказался гораздо сильнее простого хилого школьника, так что парняспасала только его трезвость. Его мир был спокоен, а вот волна новой ( боли?) муки опрокинула его мир, и он сам рухнул в пыль, цеплясь только за Вадика...

-  ..., да тебя бы в..., к новой коечке, ... – сипел он, извиваясь на земле, размахивая дрожащими кулаками. – Ну, че уставился, пациент!.. А, пациент?!

Вадик смотрел ему прямо в глаза, и угасающий свет дня позволял ему сделать это; ему казалось, что все померкло, и только вот это чудовище, тянущее его за собой вниз, подламывающее ноги и пачкающее джинсы своими грязными лапами, он видел совершенно точно.

Он знает про больницу. Его злобная морда, его омерзительные пальцы – он точно знал про больницу. У этих врачей, которые всегда брали трубку, и удивлялись его молодому голосу, и уходили выяснять про Игоря Самлойлова... Они всегда ходили долго, и иногда Вадиму приходилось выслушивать все эти телефонные концерты, совершенно ему ненужные. Оказывается, обычно все эти обдолбанные создания, которых в минуты расслабления привели на лечение их родственники, сбегали отсюда через пару дней... или недель. Боль.

Боль. Она ела этого алкаша изнутри, и он матерился громче, громче... До тех пор, пока в нем что-то не отключилось, и он не присел наконец, дрожа немного и молча. Боль.

Игорь – не мог же он так же... Во всем была виновата боль. Но родители все равно заставили бы его. Или просто запалатила санитарам, которые прикрутили бы его к кровати. Вадик не был жесток. И он любил своего брата. Он не хотел, чтобы тот страдал, но мысль, что его сейчас держат в больнице, что его лечат наконец, и никакие левые парни не препираются к нему среди ночи за денежным долгом, приносила ему странную радость, удовольствие, тепло где-то внутри.

Это было похоже на возмездие.

Игорь. Глядя в эту груду гнилого мяса на костях, на этот кусок дерьяма, глядя в его глаза, Вадим видел своего брата. И не испытывал ничего, кроме ненависти.

-  Где тут больница, слышь, ты?..

Он мог бы обратиться к нему только матом. А разве эти располневшие женщины в кабинетах, залитых белым светом, не убеждали его не материться?

-  Где тут больница?

Но боль все еще смотрела на него из глаз гребаного алкаша. Он не знал, что сказать, но открывал почти совсем опустевший рот и не мог выговорить ни слова.

-  Я на водку тебе дам.

Гребаный алкаш. Он валялся на земле, и протягивал руку, чтобы Вадик помог ему встать. Секунду мальчик колебался, а потом все-таки поставил его на ноги.

-  Ну?..

Ускользающий свет отнимал у всякой вещи свой истинный оттенок. Деревья, и плаксивые ветки, опускающиеся вниз, к земле, превращались в чащу, глушь, мрак. Вадик не разбирал дороги, и мерз, а «проводник» уводил его все дальше от реального мира, где уже должны были зажечься фонари... и где Верка названивала ему домой.

Вадим не видел, не различал дороги, и чем темнее становилось, тем чаще холод заползал ему под куртку. «Черт меня дернул связаться с этим...» - подумал он.

-  Ну, долго еще идти?..

-  Да идем, идем... скоро...

А ведь только пару назад он сидел в классе на парте, приобретая люминисцентный загар. Кажется, это было другое время. И не было этой черноты, этой кущи, этой грязи под ногами.

-  Эй, поц... Видишь забор, черный такой?.. – алкаш махнул рукой в ту сторону; вдруг его словно подкосило, и он опять упал на землю.

В черной вязи колдовского леса трудно было разглядеть рештку, выкращшенную битумом.  Когда гребаный алконавт опять забился по земле, Вадик рванул прочь, к цели: целую неделю он ухлопал на договор с врачами, на то, чтобы они записали его как гостя к брату... Он не мог теперь упустить свой шанс, и терять время с местными бомжами.

Возле забора, как у осадной стены, обнаружился небольшой ров, или канава; Вадик узнал о ней, только подвернув ногу и рухнув на колени с болью, ударившей его в голову. Вселенная вокруг взорвалась, так показалось Вадиму, и этот гребаный мир набросился на него... Словно убегая от чего-то, он попытался выбраться со дна, из болота слежавшихся листьев и дождевых луж. Но его джинсы было уже не спасти.

Проводник ползал на четвереньках, он искал что-то в траве, и бормотал матом:

-  Мне тут подарочек должны были оставить, ща, ща... найду...

Эти ветки росли  вниз и свисали черными плетями. Все черное.

И джинсы было уже не спасти, и все вдруг закачалось перед ним. Наверное, вся проблема была в том, что его счибал машина пару дней назад. У него шатались все передние зубы. И теперь шатался вокруг целый мир. И все эта чернота... Вадик сидел на земле. И он снова сползал на дно.

Игорь, у меня зубы болят.

Проводник. Он тоже стоял на коленях и припадал к земле, как больное животное.  Кажется, он нашел то, что искал; он разорвал сверток, и несколько пакетиков свалились в траву. Он не заметил, и один из них сразу высыпал себе в рот, вдыхая еще что-то с пальцев.

Во всем была виновата боль.

Он забылся, но теперь принялся искать потерянные «подарки». В черноте, ему тоже трудно было что-то разглядеть, но он все-таки нашел, и засунул себе за пазуху.

 Игорь, как все кружится... как болят зубы...

Вадик поднялся на ноги, держась за дерево. Кора чувствительно царапала лицо, но ему было уже все равно. Он думал об Игоре, и смотрел на черные мохнатые почки на ветвях. Они напоминали мушек, которые почему-то не взлетали, а затевали что-то здесь, вокруг него.

Игорь, уходящий в другой мир. Мир веселых людей. Какая-то хрень...

-  Они такие черные...

И Вадик смотрел в белое бессветное небо с черными мухами.

-  Ахахаха... – раскаркался нарик. Он помолодел лет на десять, и его голос был полон бодрости. Хренового веселья. – Да, блин... Слышь, поц... это дурь, поц! Ахахахах... Хорррошие штучки!.. Токо варить надо. Еще какую-то ... добавить, ваще бомбарь получится... Ахахаха... А так нет.

У него в груди что-то клокотало и захлопывалось каждый момент, но он все равно ржал и ржал.

Игорь. Как кружится все.

Вадик все еще обнимал дерево. Какие черные мухи... Такие вот мысли, даже когда тебя штормит.

Такие черные.