Как я уже говорила, мои мыльницы оставляют желать лучшего, поэтому в первый день я фотографировала только на аджилити и преимущественно барьеры - засечь собаку на бегу было невозможно, поэтому я (может, и зря) не снимала на флайболе и фрисби, а предпочла убить обе батарейки в хаотичном перемещении по всем четырём или сколько-их-там-было залам, дабы засечь как можно больше разных пород. Ещё раз напоминаю: фото с ринга - отвратительного качества, поэтому превьюшки лучше не открывать. Итак, аджилити: На аджилити случился небольшой конфуз: кто-то, кажется цвергпинчер, прошёл бум, остановился и тут же обделался, бедолага.
На следующий день я смотрела обидиенс. Стандартная картина: колли-бордер-бордер-бордер-...-profit!лабр.) В начале некоторое время рядом со мной стояла замечательная бабушка, комментировавшая каждую оценку строгого судьи. А поскольку наши обсуждения и аплодисменты дополнялись достаточно слышными требованиями поставить "уже наконец десятку", судье пришлось объяснять некоторые свои решения) В первый раз он просто показал ладонью "бла-бла-бла" в том смысле, что был перекус, во второй - что-то проговорил. Фоток немного, ибо статика никакой прекрасности происходящего не передаёт. Итак, обидиенс:
После аджилити было любимое зрелище публики - фристайл!

Рыночную дворянку-мать (средний метис овчарки) отравили крысиным ядом, но её детей удалось спасти. Чёрного мальчика пристроили и теперь ищем добрые руки (не на цепь!) сестрёнке и братишке. Мальчик (тёмненький) - игривый непоседа, готов возиться, пока не свалится, но никогда не прикусит больно. Девочка (светленькая) - очень ласковая, нежная, более спокойная, но в обиду себя не даст и умеет поставить на место заигравшегося братца.
Щенки здоровы, проглистогонены, привиты, кушают Про План. Прекрасно ведут себя с людьми и уживаются со взрослыми собаками.
UPD мальчишка уехал в свой новый дом! :) Обратите внимание на девочку, у неё прекрасный характер, и она просто красавица. Может быть, это именно та собака, о которой вы всегда мечтали?..

8903-503-38-40 Катерина

Наши дети - лучшие на свете!)
Перепост, само собой, всячески приветствуется!)

Очередной приступ тупки: промахнулась я с одной из подписей в прошлой части фоторепортажа. Ирландские пшеничные терьеры выглядят не так. При этом собака выглядит чертовски знакомо. Ну вот и кто это тогда? Ни на бассета фов де бретань, ни на бассета гриффон вендин как-то не похоже. И хоть бы кто подсказал.(
Итак, как и обещалось, в последнем выпуске - все остальные^^ начну с пуделей. Самое большое счастье грумера - каких только стрижек не мелькало) равно как и окрасов, и размеров.

Чау-чау - иллюзия буддийского спокойствия:

Бобтейлы (да, я ступила, не выложив их с пастушескими собаками):

И самое таки интересное!

(В предыдущий пост сейчас добавлю ещё такс, которых прошляпила!)
Нет, я не забыла про фотографии, просто времени мало) начну с чуть менее, чем борзые и колли, многочисленной, но всё же широко представленной на выставке группы ездовых собак. Тут мои абсолютные фавориты - конечно, самоеды, пушистые белые медведи, которые всегда улыбаются.

Сибирских хаски и аляскинских маламутов я могу и путать, но пусть будет так:

Единственная лайка, ветеран. Должно быть, из западносибирских.

Смотреть дальше!

На спортивные соревнования, конечно, стоит приходить с фотиком посильнее моего, но что опоздала на фристайл - об этом я пожалела. Успела только на танго с малинуа, собиравшим розы. Оно настолько же прекрасно, насколько паршиво по качеству фото. И больше я так и не засекла ни малинуа, ни грюнендалей - бельгийские овчарки уже расходились, остался только один тервюрен - в качестве зрителя у главного ринга.

С утра больше всего было вельш-корги, пемброков и кордиганов. И тут уж если фотографировать, то всех, но тогда батарейка и память фотика закончились бы на одних только корги. К тому же я очень их люблю и у меня настолько много их фото на компе, что я решила добавить по минимуму. Сняла корги моего любимого окраса и с самыми большими ухами на выставке, - после того, как он полез ко мне целоваться и вылизывал долго и упорно, чуть не выбив мне зубы своими.

Много было и померанских шпицев. Кажется, наиболее агрессивно по отношению к другим собакам себя вели именно они) Этих лисявых созданий я тоже люблю нежно, но редкостью они не являются, поэтому количество фото снова обратно пропорционально количеству собак. Виднелись и белые шпицы, ярт знает, какие - итальянцы, японцы или немцы, но до них я не добралась.

Нет, этот вольфшпиц (кеесхонд) не собирался меня съесть. Он всего-навсего зевнул.

Читать дальше!

До Это не единственные «Собаки» в городе, поэтому без сравнений со спектаклем на Юго-Западе не обойтись. Если Белякович позиционировал свой спектакль как детский, каким бы взрослым тот ни вышел в итоге, то Розовский изначально ставил вечерний спектакль, очередной душевный и практически бессюжетный мюзикл для ностальгирующих. Овраг, в котором обитают его герои, он понял буквально, забросав сцену мятыми газетами, пластиковыми бутылками и пустыми консервными банками. Его собачья стая – скорее, бомжатник, не документально-новодрамовский, конечно, а перестроечно-идеализированный, как свалка жизни, куда она вытесняет всё ненужное. Обаятельный Гордый (Шолох), непробиваемый оптимист и романтик, вспоминает пригревшего его Художника, лирично дружит с очкариком Головастым (Чернявский), защищая от Чёрного и до слёз ревнуя к Таксе. Такса (Юченкова-Долгих) – тоже очкарик, интеллигенция нашла друг друга и сыграла свадьбу; Чёрный (Давиденко) – по традиции, могучий байкер, свирепый разбойник снаружи, добрый внутри. Он эмоционально вспоминает бросившего его любимого хозяина и ползает на коленях перед Красивой (Троицкая). Красивая, вокзальная шлюха, - скорее сабочка, чем собачка: эротично притирается к стенке, мечтая, чтобы кто-нибудь подарил ей ошейник. Колоритный Хромой (Молотков) – пенсионер с медалью на вытертом лацкане, оберегающий немую циркачку Жужу (Кузнецова), списанную за выслугу лет. Крошка (Лебедева) в обитателях оврага не числится, она приходит туда, увешанная сумками, искать объедки, - не ребёнок, просто впавшая в детство, но ей очень хочется подрасти и завести собственных детей. У неё всего две интермедии – комическая и трагическая, в первой она нашла за кустом целых две сосиски, во второй обнаружила, что их украли. Сначала до слёз смешно, потом до слёз грустно – можно читать по губам и глазам огромную боль от этой маленькой потери. После этого щемит уже от каждого эпизода: как мечется нанюхавшийся чего-то из бутылки с чистящим средством Чёрный, которому в очередной раз отказала любимая, как Хромой перед смертью выслушивает похоронные речи о самом себе, как, наконец, окружённые экскаваторами собаки остаются в овраге ждать неизбежной гибели. У Беляковича они погибли все, Розовский даёт надежду: Гордый выжил, его Художник откопал из-под завалов и взял к себе домой. Пожалуй, спектакль Беляковича пронзительней, но и этот не оставляет равнодушным, цепляет на некоторое время – а перед завязкой не даёт заскучать: герои только и делают, что пьют водку да поют песни, преимущественно бодрый блатняк и душещипательные романсы, под предводительством тамады – кота Ямомото (Юченков). Помимо песен на стихи и музыку Веры Копыловой, автора пьесы по повести Константина Сергиенко, звучат песни на стихи Есенина, Левитанского, Самойлова, Юнны Мориц, актёра Молоткова, на музыку, в большей части, самого Розовского. Исполнят даже «Растафара» Майка Науменко, устраивая при этом такой грохот, чтобы слов не расслышали даже первые ряды. Аккомпанирующему человеку с гитарой (Глазунов) дали роль «Овражьего голоса», с ним, как и со зрителями, иногда разговаривают с авансцены, и перестанет откликаться он только тогда, когда на месте оврага вырастет подразумевающийся дом. А когда Чёрный достаёт наушники, включается фонограмма – с песнями Шнурова и «Ленинграда», без мата, но прекрасно соответствующие ситуациям; в программке «цитаты» из Шнура соседствуют со Шнитке, без которого, похоже, ни один современный спектакль не обходится. Есть и лишнее – например, ловля и поедание блох, демонстрирующая не собачьи и не человечьи, а обезьяньи повадки; есть и шутки, являющиеся или кажущиеся импровизацией, удачной спонтанной отсебятиной, заставляющие почувствовать, что актёры получают удовольствие от своего занятия. Но главное, что спектакль восьмилетней выдержки смотрится живым. Вполне хороший способ приятно провести вечер.
После спектакля пришлось пилить пешком сначала от театра до Арбатской, а потом от родной Молодёги до дома. Теперь можно и спать лечь, чтобы завтра снова встать пораньше и успеть побольше, в частности, в кино бы сходить, вот хоть на Трон, например.)

Давеча пораньше уползя спать, я рано утром инстинктивно проснулась с привычным чувством необходимости и нежелания одновременно тащиться в школу, потом вспомнила, что у меня типа праздник, и ещё пару часов проспала и пару провалялась. Встав в районе девяти-десяти, я тем самым разбудила маму, коя и вручила мне на 17-летие конверт с деньгами и декоративную куклу на верёвочке вроде из тех, которые любят продавать в театрах – пёстрого арлекина с протянутой между руками снизкой бусин (мама уверяла, что это прыгалки, мне же больше нравится думать, что это кандалы). Существо симпатичное, хоть и не заставившее меня отказаться от мысли всё-таки купить когда-нибудь такого же Пьеро и сделать из него свой персональный театральный оберег (в которые я не верю, но люблю из эстетических соображений); сумма достаточная, чтобы удовлетворить свою давнюю ломку по Loveless и купить сие аниме в лицензии, вот только попробуй его найди без необходимости заказывать в Интернете (но я найду – только для этого надо будет взять под мышку Ушастую и рвануть в Аниме-рай). Пострадав ерундой, я после завтрака вышла на свет Божий, запихав в торбу сменку и забив оставшееся свободное место едой, да и отправилась на маршрутке до метро (быстро подъехав, она спасла меня от возможности опоздать, ибо дома я закопалась), а на метро – до родной Юго-западной. Впервые я топала в театр на дневной, на два часа, спектакль, теоретически – детский, ну да под предлогом празднования дня рождения мне ещё и не такое можно, притопала пораньше, с облегчением увидела, что я не единственный человек старше 12 лет, пришедший в это время в театр, купила программку и засела в буфете её изучать. С первым звонком я снялась с места и переместилась в зал, на своё уютное местечко с краю (а относительно сцены – вполне в середине) пятого ряда, перейдя в стадию нетерпеливого ожидания заполнения зала и начала своего первого на сегодняшний день подарка.
Явно не для детей написал когда-то Сергиенко повесть «До свидания, овраг!», в которой явственно прослеживается аналогия с горьковской пьесой «На дне», вот только вместо людей – бездомные собаки с разными характерами, по разным причинам оказавшиеся в стае, нашедшей прибежище в овраге. Но эти собаки тоже будут до последнего верить в человеческую справедливость, в «собачью дверцу», за которой – собачий рай (это уже напомнило «Дверь в лето» Чижа и аниме Wolf’s Rain), в клинику, где могут вернуть утерянный голос и сделать новую деревянную лапу, в то, что сбудется молитва Луне в день Великой песни, произнесённая щенком, и в прочие чудеса, и эти чудеса тоже не сбудутся. Они тоже будут вспоминать прошлое, декламировать стихи, ссориться и влюбляться, и неизбежное безжалостное крушение их надежд тоже будет пронзительным до предательской щекотки за глазными яблоками – ничуть не меньше, чем у Горького. Адаптация всей этой трагедии под юного зрителя выразилась на Юго-западе исключительно в увеличении количества шуток, в остальном же нервы публики жалеть никто не собирается – вздрагиваешь при неожиданном крике немой Жужу под звуки беспечного диско 80-х, напряжённо следишь за метанием героев под огнями фар живодёрской облавы… Непонятно, почему такой взрослый спектакль идёт на детское время – может быть, чтобы напомнить подрастающему поколению о том, что мы в ответе за тех, кого приручили. Но дети скучают, зато родители сопят носами, прослезившись – а значит, постановка попала в цель, пусть даже и не в намеченную. Иначе и быть не могло – любой спектакль Юго-запада срежиссирован, сыгран и оформлен шедеврально, и для меня он сегодня стал долгожданной встречей с давно не виденными актёрами, обычно мелькающими на второстепенных ролях, а в «Собаках» оказавшихся на переднем плане и во всей красе продемонстрировавших свои талант и мастерство (не считая Дымонт, невероятно трогательной в роли Жужу, и Задохина, по которому я особенно соскучилась, потрясающе сыгравшего харизматичного вожака Чёрного). Спектакль не длится и двух часов, но поводов к размышлениям даёт на многие дни вперёд – так что настоятельно всем рекомендую не стесняться детского времени и сходить на «Собак», которые более чем стоят внимания.
На этом я заканчиваю пост, но не отчёт о сегодняшнем дне – насколько некоторые могут помнить, сегодня визитов в театр у меня было два, а стало быть – подождите ещё немного, и вторая рецензия подоспеет за первой.)

Очень нужен дом щенку-девочке от карело-финской лайки, 3 месяца, вырастет небольшой.
Красивый окрас - серебристый с тёмной маской на мордочке, ушки стоят.
Очень весёлая, храбрая, умная, станет Вам замечательным другом!

Звоните: 8(916)261-72-59
8(499)194-85-88



Просьба процитировать это сообщение, скопировать его в сообщества, связанные с животными в целом и собаками в частности!
(с) Black-and-Red_Phoenix

Молодой кобель (около 1,5 лет) породы русская гончая по кличке Тоби был брошен охотниками в лесу во Владимирской области на произвол судьбы, но благодаря добрым людям остался жив.

Очень энергичен, дружелюбен и игрив. С собаками полностью адекватен, с кошками дружит и любит детей. Нуждается в активном образе жизни (длительные прогулки, спорт, охота).
Ищет доброго и отзывчивого хозяина!

Контакты:
8-916-373-41-34, Марина
nekrasova@educom.ru

Просьба процитировать это сообщение, скопировать его в сообщества, связанные с животными в целом и собаками в частности.
(с) Black-and-Red_Phoenix

Вчера вечером, то бишь уже ночью, дописав вчерашний пост, я не смогла отказать себе в искушении почитать журнал, после чего, уже часу во втором, легла спать. В окно мне уставилась роскошная полная луна, идеально круглая и белая как снег, похожая на алебастровый шарик для бильярда и светящаяся, как маленькое солнце. Я не удержалась, чтобы не вылезти из-под одеяла и не сфотографировать её, после чего заснула с чистой совестью и всю ночь видела во сне какой-то бред. Проснулась я к половине двенадцатого, до половины первого блаженствовала в кровати, дочитывая до победного конца Гарри Поттера, - и таки дочитала, - после чего приняла решение вставать, завтракать, вылезать в Интернет, гулять с собакой и вытряхиваться на променад самой. Первые два пункта осложнились тем, что в кране не оказалось воды – никакой. Потом, правда, появилась холодная, но мне уже было на это наплевать – я держала путь в магазин игрушек «Винни», потратить наконец остаток прошлого гонорара на солдатика-викинга. Шла пешком, сначала от своего дома до Молодогвардейки, потом до метро через дворы, где жила раньше, от метро – через дворы, где обитает Башмак, до Рублёвского шоссе, там – вдоль дороги до магазина «Ветеран» и по надземному переходу – прямиком к дверям «Винни». В будний день народу там было мало, и слава Богу – в магазине устроили перестановку, после чего там стало значительно теснее, ибо отдел плюшевых игрушек отдали под отдел детских книжек и развивающих игр, а отдел игрушек-роботов потеснили, создав отдел карнавальных костюмов. Повесив пальто и шапку на вешалку в кафе, я отправилась на экскурсию – вспоминать детство.
К вящему моему огорчению, от обширного ассортимента солдатиков осталось лишь несколько экземпляров – мушкетёры, один из которых у меня уже был, и ужасающего вида обезьяноподобные первобытные люди, украсить которыми свою любимую полочку я не горела желанием. Зато на этом месте расположилось очень много разнообразных коллекционных животных из прессованной резины, и в первую очередь лошадей. От их красоты дух захватывало, и стоили они столько же, сколько и солдатики. Особенно великолепен был светло-серый мустанг с тёмной гривой, в мелкую, как песок, тёмную крапинку, с тёмными подпалинами на морде и коленях, поднявшийся на дыбы. Среди многочисленных тяжеловесов, орловцев, американцев, пони и прочих он остался в гордом одиночестве. Запрятав его подальше, я пошла дальше, простите за каламбур, в поисках отдела коллекционных моделей автомобилей и мотоциклов. Машинки, пусть и выполненные в точном соответствии с оригиналами, меня не интересовали, а из мотов ничего в душу мне не запало – помимо дорогих моделей, относительно крупного размера, там были совсем крошечные, за 170 рублей, но всё это была одна лишь японская пластмасса и ни одного хоть мало-мальски ласкающего глаз чоппера. Послонявшись ещё по магазину, я пришла к выводу, что кроме мустанга, покупать мне нечего. Конечно, я могла бы поберечь деньги и в третий или четвёртый уже раз отправиться на рейд по сувенирным магазинчикам Арбата, но, во-первых, меня душила жаба: то, что там стоило минимум 200 рублей, на ВДНХ можно найти за красную цену в 150-170, а во-вторых, из наиболее дешёвого арбатского ассортимента мне ничего особо не понравилось, а что понравилось (это я про швейцарца и варвара), оказалось мне не по карману. А когда в «Винни» снова появятся солдатики-викинги, я наверняка вернусь туда уже с деньгами (например, на Новый год или Рождество) и смогу купить того, на кого давно положила глаз, так что сейчас отказывать себе в удовольствии?
На всякий случай я залезла в шкафчик, находившийся под стендом с солдатиками, перерыла его весь, но ничего помимо тех экземпляров, что были выставлены на всеобщее обозрение, не нашла и в итоге достала из-под завалов белого мустанга. Стоя с ним в кассу, я обратила внимание на стенд с пластмассовыми собачками, которые были собраны из множества составных частей, как паззл. В больших упаковках было по одной собачке, и стоили они по 100 рублей. В маленьких упаковках было по две, и стоили они по 170 рублей. Шанса обзавестись одной собачкой в полную цену, а другой – с экономией в 30 рублей я решила не упускать и подобралась поближе к этому стенду. Двойные наборы предлагали альтернативу: в одном были бульдог и сенбернар, в другом – шарпей и лабрадор, в третьем – бассет и маламут. Я остановила свой выбор на последнем и к кассе подошла уже с двумя товарами. Расплатившись (это стоило мне ровно 550 – точно столько, сколько осталось от гонорара), я переместилась в кафе, где позволила себе взгромоздиться за барную стойку и заказать стакан холодного яблочного сока. Потягивая его неспеша, я долго разглядывала ассортимент разноцветных шоколадных яиц перед своим лицом, пока меня не заела ностальгия и я не приобрела одно, на тему Короля льва. И только тогда, добавив яйцо в сумку с остальными покупками и допив свой сок, я оделась и вышла на свет Божий – за пределами «Винни» уже сгущались сумерки. Я пошла к метро дольней дорогой, буквой зю, вдоль шоссе, сначала по Рублёвскому, потом по Ярцевской.
В союзпечати возле Комуса я хотела купить журнал, но у продавщицы не оказалось сдачи, а мне стало лень подниматься в Комус и разменивать, и я пошла дальше. Добравшись до метро, я зашла в его вестибюль, дабы купить журнал там, но его там уже не было. Вышла из метро, обошла его кругом, спросила по ходу движения ещё в двух палатках – везде журнал уже раскупили. Я прошла насквозь ярмарку перед кинотеатром «Брест» - в палатке, представшей передо мной, журнал был, но она была закрыта. Пришлось возвращаться несолоно хлебавши. Поначалу я собралась встать в очередь в палатку за мясом, но потом увидела, что к автобусной остановке подъезжает моя маршрутка, и решила забить на мясо и лучше пробежаться за ней, чтобы вовремя попасть домой. Дома я перво-наперво порешила шоколадное яйцо – внутри оказался маленький пластмассовый львёнок. Две собаки «в нарезке» - бассет и маламут – заняли своё почётное место на третьей полке моего шкафа вместе с другими экспонатами моей обширной коллекции, львёнок поместился между ними. Серый жеребец обосновался на моём письменно-компьютерно-обеденном столе, под настольной лампой, в свете которой на его рельефной мускулатуре лежат красивые тени и заставляют его выглядеть ещё более «настоящим». Чтож, есть у меня лошадь фарфоровая, есть стеклянная, есть деревянная, есть металлическая, есть глиняная, есть четыре пластмассовых лошади и несколько плюшевых – будет теперь и из прессованной резины: тоже своеобразное пополнение коллекции. И откуда, всё чаще задаюсь я мыслью, в человеке иногда раз и навсегда просыпается страсть к коллекционированию? Что это – тоска о прекрасном? Или пережиток детской тяги к собирательству (все мы дошкольниками не раз копили ненужные фантики, наклейки, сотки)? Или стремление оставить после себя потомкам нечто масштабное, долговечное и представляющее определённую ценность? Или это происходит тогда, когда не на что больше потратить деньги? Наверное, всё это сразу. Эх, кончаются, кончаются каникулы! Завтра мама потащит меня к Башмаку, и тут уж ничем не отвертишься – болезнь моя прошла. Куда податься в последний халявный день – не знаю, да и уроки некоторые тоже сделать не помешало бы. Чтож, поживём – увидим! А новым ПЧ привет! Добро пожаловать, ELLIZABETH, Silver_Foxxy, Гарри_Поттер_РУЛИТ и Ворон_смерти! )
На фото тот самый мой Буцефал ))

Вчера вечером я снова сползла с «крыши» только после полуночи. То, что мне самой уже малость хотелось спать, было делом десятым, зато перспектива разбудить родителей шарканьем своих тапок по лестнице мне не улыбалась. В качестве достойного завершения дня я угодила в правый глаз цинковой мазью и чуть на стенку не полезла. У мамы имелась чашка чая, но он был с сахаром, и я решила не рисковать, промывая глаз этим зельем, а подождать и поморгать. Терпение и труд действительно оказались действеннее народной медицины – коварная жидкость постепенно испарилась и позволила мне сосредоточить всё внимание на прослушивании музла. Моим выбором для коротания ещё одного отрезка ночи стал альбомчик 2002-го года немецкого коллектива с неудобоваримым названием Ninnhizhidda. Для тех, кто в танке – это атмосферно-мелодиковый дарк/блацк, местами замешанный с дэш/трэшем, который вряд ли оставит равнодушными не только поклонников сих жанров, но так же и любителей хэви и павера. Восхитительная музыка – местами мощный драйв, местами умиротворяющая лирика, восхитительный брутальный мужской вокал и неплохой женский, плюс к одной из песен прилагаются недвусмысленные женские стоны. Отдельно меня порадовала одна из последних композиций с изумительной игрой на акустической гитаре, от которой веет такой волшебной бардовско-скальдовской теплотой, что хоть ложись и помирай! Вобщем вещица – труЪ, советую всем.
Опосля этого мне снилось море всякого бреда, из коего мне худо-бедно запомнился только последний сюжет. Мне снилось, что я стою на верхней площадке какой-то усадьбы вместе с кучей народа и смотрю вниз, на заснеженный сад. Там расположилась несколько неуклюжая скульптурная композиция, изображающая волков: один стоял, другой сидел, третий лежал в позе сфинкса, настороженно подняв голову, а четвёртый валялся на своём постаменте, протянув лапы, будто дохлый. Вскоре на снег вывели крупного рыжего боксёра и мужика в толстой телогрейке, с просунутым через какой-то пуфик правой рукой и с толстой палкой в левой руке. Под одобрительные возгласы толпы мужик и пёс начали драться. Периодически они отскакивали друг от друга, вставали на почтительном расстоянии лицом к лицу и смотрели друг на друга так, словно хотели помириться. Иногда пёс первым подходил к человеку, не совершая попыток атаковать, но тот незамедлительно обрушивал на него свою палку и безжалостно вколачивал его в снег, пока тот не вскакивал на лапы и не уворачивался от града ударов. Иногда первым подходил человек, не выказывая признаков агрессии, и тогда пёс яростно набрасывался на него и остервенело трепал его защищённую пуфиком руку, пока тот не отбрасывал его назад. Не помню, сколько времени длилось это шоу и чем оно закончилось – в любом случае, как только мужик и боксёр исчезли, я спустилась вниз и пошла вглубь сада. Там было столько скульптур, что это напоминало этакое эксцентричное кладбище или выставку-биеннале некоего сумасшедшего сюрреалиста.
Была там и застывшая в камне парочка, гуляющая под руку, и нечто вроде неработающего фонтана, и многое другое. Я подошла к совершенно плоскому памятнику, изображающему стилизованные островерхие башенки какой-то крепости, и с изумлением прочла на постаменте, что сей незамысловатый монумент воздвигнут в честь… Минина и Пожарского. Как только рассвело, проснулись мухи – их было две или три – и разбудили меня. Треклятые твари норовили сесть на лицо, и приходилось натягивать одеяло до ушей, несмотря на духоту. Таким макаром я провозилась часов до десяти и ещё часа два сидела в кровати, тупо листая мамину книжку, пока не смогла выгнать сонную и отчаянно сопротивляющуюся себя на свет Божий. Завтракать снова пришлось яблоками, а стоило мне забраться на второй этаж к компу в целом и тырнету в частности, как сервак сдох и пообещал ожить только через 40 минут. Пришлось возвращаться на улицу и читать журнал на качелях. Наконец, все мои виртуальные дела были закончены, и можно было приступить к реальным – например, к совместному с мамой мытью собака. После этой нелёгкой процедуры я смогла наконец-то почитать Фрая на качелях, поедая найденные в глубине шкафа сушки, кои были куплены ещё в Москве и привезены на дачу. Мне настойчиво пытались помешать этим заниматься и засадить играть в домино, но я мужественно дочитала положенное до тех пор, пока над моей грешной башкой не сгустились тучи и не закапал дождик.
Забив козла, мы пообедали жалкими остатками щей, и вскоре после этого я отправилась на свою последнюю прогулку (завтра вечером будет уже не до того) по «Лучу». Возле нашего правления я долго, на прощание, тормошила Бома, который свалился на спину брюхом кверху, жмурился от удовольствия и пытался обнять мою руку передними лапами. Заодно я побеседовала с его хозяйкой и узнала, что с бедным псом вновь приключилось несчастье: кто-то вчера ночью пшикнул ему в морду из перцового баллончика, у него покраснели и долго слезились глаза, он чихал и потерял голос. Чтобы у него не болело горло, его хозяйка сначала отпаивала его растительным маслом, а потом специально для него купила оливковое масло, но он не захотел его пить. Потом мы втроём дошли до ворот, которые снова кто-то не закрыл за собой, и распрощались. В «Луче», естественно, я почти незамедлительно столкнулась с Полинкой. Она сообщила, что сначала поужинает, а потом мы погуляем. Она очень хотела, чтобы я её подождала, но торчать добрые полчаса у её калитки мне совсем не хотелось, и в итоге мы договорились, что она меня догонит. Вскоре она действительно меня догнала – с известием, что сначала найдёт свою сестру, а уже потом будет ужинать. Я честно уведомила её, что не встречала Дашу, и пообещала, что если встречу – скажу ей идти домой. Потом мы разошлись в разные стороны и на следующей линии снова встретились. Полинка сначала ехала рядом со мной, боясь и меня тоже потерять, но потом я её всё-таки убедила, что если мы будем искать поодиночке, найдём Дашу быстрее. Мы вновь разминулись, но когда встретились в третий раз, убедить Полинку в этом уже не удалось.
- Ты просто обязана мне помочь, - заявила она.
- Ну ладно, давай поищем вместе, - согласилась я и предположила, что девчушка наверняка либо уже дома, либо у кого-то гостит, иначе мы бы с ней встретились.
Полинка не стала отметать эту версию, однако заявила, что «на всякий случай» поискать всё же стоит:
- Я не хочу, если её кто-нибудь убьёт! – серьёзно пояснила она.
- Ну здесь-то её точно никто не убьёт, - заверила я девчушку. – Здесь же все свои.
- Нет, - возразила она, - не все. Вот у меня, например, здесь совсем нет друзей, ни одного…
Только я открыла было рот, чтобы посоветовать ей не сгущать краски, как она сменила тему и потянулась было к моему фотику, пытаясь развести меня сфотографировать какой-то ничем не примечательный придорожный куст. Но я была непреклонна и не уступила ей свою многострадальную технику, намертво зажав в кулаке застёжку чехла. Полинка отстала от меня на удивление быстро и тут же спросила:
- А у тебя телефон есть?
- С собой нет, а так есть, - отвечаю.
- А мне скоро купят телефон с плеером, раскладушку, - похвасталась она.
- Ну поздравляю, - рассеянно откликнулась я и подивилась: ишь какие слова теперь дети знают! Я в её возрасте думала, что «раскладушка» - это дурацкая кровать на балконе…
- Я хочу Самсунг, - заявила Полинка, после чего я на несколько секунд выпала в осадок окончательно.
- А те не пофиг? – наконец усмехнулась я.
- Мне папа купит, - последовал гениальный ответ.
- Ну да, это, конечно, меняет дело! – саркастически согласилась я.
Вскоре мы поравнялись с участком, на коем обитала такса Цина. Там царила идиллия: её хозяйка сидела на крыльце в обнимку со своим внучком, а тот пялился на облака и вовсю фантазировал: «А это черепаха… большая черепаха!», и даже сама Цина не бросилась меня облаивать, а осталась смирно сидеть где-то в тёмном углу. Старушка предпочла пояснить поведение собаки: Дальше самое интересное!

Вчера вечером я снова корпела над английским до полуночи, а потом долго копошилась в своей блэкушной стопочке в поисках того, подо что точно невозможно задремать. Выбор мой пал на альбом аж 96-го года польского коллектива Profanum. Ну что мне вам сказать, братья и сёстры… это замечательный атмосферный блацк. Поначалу впечатление от музла мне несколько портит вокал, – этакий клокочущий брутальный скрим, больше подошедший бы для какой-нибудь гринды, - но со временем я и к нему привыкла. Но что особенно улыбает в тварьчестве сих ацкех сотонов – так это те лиричные, слегка думовые композиции, кои попадаются между их песнями, как прослойки мёда в бочке дёгтя. Вобщем труЪ! Жаль только, мало. Опосля этого я незамедлительно отрубилась, и мне снова снилась какая-то приятная бессмысленная ерунда. Проснулась я ровно в двенадцать, завтракать решила яблоками, ибо бутерброды у меня уже в печёнках сидят, а есть поутру что-либо более тяжёлое у меня никогда не было в привычке. После этого я засела на качелях читать Фрая и становиться свидетелем того, как привычная уже жара отступает под натиском пасмурных серых туч и усиливающегося ветра. Стоило мне дочитать и убраться в укрытие, как заморосил мелкий, холодный, осенний дождь. Однако это не помешало мне совершить марш-бросок в душ и немного пошипеть то под ледяной, то под горячей водой в процессе стирки хаира. Как выяснилось, такие контрастные ванны весьма способствуют стимуляции мыслительного процесса, ибо, поднявшись сохнуть в себе на «крышу», я приняла два судьбоносных решения.
Во-первых, я всё-таки не буду завязывать с практикой рассылания приглашений – в качестве эксперимента. Хочется узнать: все ли люди их принимают только для того, чтобы пригласивший автоматически зафрендил их в ответ, или есть те, кому всё-таки действительно интересно читать то, что им читать предлагают. Пока первые случаи лидируют с солидным отрывом: стоит отписаться от приглашённого, как приглашённый отписывается от меня.
Во-вторых, я ушла с сообщества Русский_путь, не дожидаясь, когда меня оттуда выпрут. Теоретически, никаких правил я не нарушала, и даже более того – почти не материлась и почти ко всем обращалась на вы. Однако при мне столько раз банили людей, так же никаких правил не нарушавших, а просто не сошедшихся во мнении с господами модераторами, что я начала подозревать: меня терпят во многом только потому, что сами же туда и пригласили. Не то чтобы мои взгляды с завсегдатаями тамошнего чёрного списка совпадали – нет, скорее наоборот. Но мне было интересно с ними дискутировать, и, видимо, это чувство было взаимным, ибо даже после бана наши дискуссии переносились в приват вплоть до нахождения компромисса. Короче говоря, благодаря медленному, но верному истреблению свободы слова «русский путь» благополучно превратился в «русский национализм» - пёструю онлайн-коллекцию всевозможной провокации. Ни о каких дискуссиях теперь не может идти и речи – любое высказывание, противоречащее завоевавшей главенствующее положение идеологии, либо пропускается мимо ушей, либо воспринимается в штыки. И нет чтобы оно хотя бы конструктивно опровергается – его просто объявляют изначально и безнадёжно неверным, и такую логику никто не подвергает сомнению. В общем, я устала от такого положения дел, а когда силы снова появятся, возможно, создам альтернативное сообщество – для всех забаненных насильно и ушедших добровольно.
Наконец, я высохла и спустилась вниз – предаваться тяжким раздумьям о судьбе этого Мира, болтаясь на качелях. Из пучины апокалиптических предчувствий меня выцарапали мама с бабушкой и засадили играть в домино – вурдалаков под одеяло создателям этой дурацкой игры! Опосля двух партий я смогла-таки умотать погулять – на сей раз по родным «Крутицам». Обошла все линии по два раза и сфотографировала двух кошек в двух разных местах – одна пряталась в клумбе ноготков, другая грелась на солнце, лёжа на каком-то ящике. Под конец я остановилась у правления потормошить Бома, а проходивший мимо со своей хозяйкой пекинес Рич направился прямо к нам за своей порцией почёсывания за ухом, однако не удовлетворился полученным и ревниво заворчал на Бома. Добродушный дворняг поспешил ретироваться, а вскоре и я направилась к дому. Ужинать, как и завтракать, было нечем, так что я ограничилась шоколадкой, уже больше месяца прозябавшей в холодильнике. Когда окончательно стемнело, на своём участке, к вящему нашему удивлению, появилась тётя Света. Оказывается, она приехала, когда было ещё светло, и успела сходить к роднику за водой. Живут же люди )
А теперь приветствую новых ПЧ! НОВА_МАЙНА, СаНТеХНиК, Masta_PF, рЖаВОе_сЕрдЦЕ_поЭТа, Мастер-Джедай, Vandall и Blood_Murder, добро пожаловать! ))

Вчера вечером, несмотря на позднее время, моя мама неожиданно высказала желание послушать наконец-то «Армагеддец». Сказано-сделано: уж на что-что, а на это я всегда готова!.. Как выяснилось после прослушивания, наш с мамой взгляд на преимущества вокала Кипыча над вокалом Беркута вполне совпал. Однако моё мнение, что первые пять песен в альбоме чересчур эстрадны, а последние пять – вполне ничего так, особливо «Чужой» и «Викинг», показалось моей родительнице слишком радикальным. Ей больше всего понравились «Кровь королей», «Страж империи», «Викинг» и «Свет былой любви». Потом мы легли спать, и я, отвоевав у собака небольшой клочок территории кровати, отрубилась вопреки всем мукам голода. Снился мне всяческий бред, но это и то лучше, чем мертвяки. Сначала я оказалась на пикнике в каком-то незнакомом месте с какой-то незнакомой компанией. Компания эта состояла из вполне приятных на вид людей, но вели себя эти люди совсем не так, как подобает себя вести симпатичным компаниям. В частности, они пили пиво и не делились, а так же болтали за жизнь и не обращали на меня ни малейшего внимания.
Недолго думая, я оттуда слиняла и угодила в родную шарагу – опрометчиво, не спорю, но кто ж мог предугадать!.. Более того, я оказалась точнёхонько на какой-то контрольной – Магистры знают по какому предмету – и, естественно, не могла ничего решить. Впрочем, сей факт не особенно меня волновал, однако имитировать умственную деятельность всё равно пришлось. Следующая часть сна перенесла меня и всех окружающих меня одноклассников в небольшое уютное помещение с телеком в углу и прилагающимся физруком Костиком. Он объявил, что сначала мы посмотрим фильм «Жара», а потом будем сдавать какой-то обязательный норматив по бегу на лыжах (с учётом того, что мы, слава Богу, по школьной программе на лыжах никогда не стояли). Стоит ли добавлять, что такой распорядок ближайшего будущего был принят без должного энтузиазма подавляющим большинством?.. Впрочем, стоило подняться недовольному ропоту, как я проснулась – в конце концов, «Жару» я уже смотрела, не такая уж великая вещь! Времени, правда, было ещё мало – 11 часов утра – но засыпать заново мне было лень. Я вывалилась на свет Божий, где опять моросил дождь, но, когда я позавтракала, он уже перестал.
Мы с мамой отправились в магазин, пока снова не ливануло, и обернулись за полчаса, хотя останавливались на мосту поглазеть на реку, долго стояли в очереди, а потом ещё долго раздумывали, что купить. Когда мы приволокли сумки домой, я смогла вдосталь почитать на качелях Фрая, а потом журналы, а так же залезть в интернет, дабы надыбать пароли для архивов, требующих оные, и выложить-таки «Равнодушие» на комунити М&М. Спустилась я только к обеду; в нежаркую погоду горячая картошка пришлась как нельзя кстати. Когда трапеза благополучно улеглась в наших желудках, мы с мамой отправились за водой. Начали, по традиции, с прогулки по «Лучу» - шли, размахивая пустыми канистрами и не обращая внимания на угрожающе сгущавшиеся тучи. Мама всю дорогу нудела, что воды в водопроводе нет уже третью неделю и нечем даже голову помыть. Небеса вняли её мольбам: на четвёртой линии на нас без предупреждения обрушился ливень стеной. Он был тёплый и приятный, и за мгновение ока мы вымокли вдрызг с ног до головы. Знакомое ощущение: волосы отяжелевшей тряпкой повисли за спиной, джинсы прилипли к ногам, кроссовки жадно хлебнули воды и принялись сыто хлюпать – кайф!
Мы совершили жалкую попытку спрятаться под яблоней, но скорее не она укрывала нас своей листвой – наоборот, это мы закрывали её корни своими телесами. Пришлось рвануть до ближайшего укрытия – моей любимой каменной беседки – и засесть там. Канистры мы догадались выставить под дождь, и они быстро заполнились водой. Ливень закончился так же быстро, как и начался, оставив вокруг беседки, стоявшей в низине, сплошное озеро, так что нам пришлось прыгать по кочкам. Добираясь до дома, мы повстречали жену председателя, хозяйку пса Бома. Она сообщила, что вчера вечером в Бома, который весь день бегает по всему товариществу, и в бездомного пса Черныша, который всегда напоминает мне Алукарда, стреляли из пневматики неизвестные люди. В результате Черныша ранили в лоб и пробили ему лапы, он очень плох и до сих пор не встаёт. Бому повезло больше – удар пришёлся ему в бок, и вскоре после посещения ветеринара он боле-мене оклемался. Блин, и как земля только носит ублюдков??? Не думаю, что «охота» была такой уж нелёгкой: несмотря на табличку на воротах товарищества «Территория охраняется собаками», эти псы были доверчивы донельзя – ко всякому прохожему, если, конечно, не ели и не спали, они подбегали первыми, виляя хвостами. После прогулки я отсиделась наверху, от нефиг делать откопала где-то в глубинах памяти компа последнюю «Матрицу», позырила. Спустилась вниз, дабы поужинать; к этому времени на улице снова начался дождь. Попивать горячий крепкий чай под тихое перешёптывание капель, невидимых в сумерках – это ли не достойное завершение неплохого, в сущности, дня? А ведь меня ещё ожидают вечерняя аська и ночной просмотр Металопокалипсиса =)

Вчера вечером я снова дождалась Металопокалипсиса… и окончательно перестала понимать логику телевизионщиков. По идее, они должны были бы показать после второй серии третью – ан нет, они показали первую! Мне ничего не оставалось делать, кроме как посмотреть повтор, а потом спуститься вниз. Мама почитала Фрая, а я – старые журналы из тумбочки, и мы легли спать. Мне снилась куча всякого разного, но я, естественно, всё забыла – кроме того, что знатно побродила по какому-то уютному магазинчику и закупилась всякой ерундой. Проснулась я уже в одиннадцать, позавтракала своей благословенной колбасой и слазила в тырнет. Как только я поднялась наверх, как за окном заморосил дождь – вот и осень наступила, блин! Когда он перестал, я вытряхнула себя на свет Божий. Мне было так сонливо, – может, смурная погодка оказала своё воздействие, а может, просто ночной шоппинг так меня измотал, - что мне было лень не то что заниматься английским, а даже читать свою книжку Фрая. Посему, пользуясь случаем, я схватилась за мамину – за «Чужака» - и благополучно просидела с ней, пока её хозяйка не вернулась из правления. Потом я и сама вывалилась за калитку – надеюсь, мои книжки в моё отсутствие никто не читает, а если и читает, то Магистры бы с ними!
Так как от сонливости в голове, как мухи, мрут мысли и там образуется кромешная пустота, а её в таких ситуациях немедленно стремится заполнить своим извечным бредом моя малость сбрендившая муза, я захватила с собой в кармане блокнот и ручку. Отправилась гулять я, естественно, в «Луч», обошла все линии по два раза, долго сидела на объёмистом камне на его окраине и в моей любимой каменной беседке с остроконечной деревянной крышей, и родила два куплета – видимо первых – нового стихаря в жанре метафизического глюка, который я сама-то понимаю с трудом. Возможно, источником этих стрёмных строк стало нечто вроде нехорошего предчувствия, которое, впрочем, не заставило меня торопиться домой. Я появилась там только спустя полтора часа после ухода и умостилась на качелях наконец-то со своей книжкой. Вскоре позвонил папа, узнавал, какие журналы надо купить нам с мамой, и сообщил, что сегодня приехать не сможет и приедет только в воскресенье. То есть нам ещё целую неделю его ждать, бууу! Время обеда сегодня настало на час позже обычного, но у меня не было абсолютно никакого аппетита, так что я быстренько смылась к себе на «крышу», ограничив свою трапезу одной картофелиной, одним куском хлеба и одним кружочком колбасы.
Пресловутое предчувствие не обмануло: у меня издохла аська. Надеюсь, воскреснет она как можно раньше, ибо я готова экономить на чём угодно, но только не на этой трижды благословенной программке!.. С грехом пополам смирившись с этой тяжкой утратой, я вновь рванула гулять с блокнотом в кармане – на сей раз по родным «Крутицам». Там с местами, на которые можно было преклонить задницу, дела обстояли несколько сложнее, чем в «Луче». Впрочем, на окраине имелась огромная, как бункер, металлическая бочка, лежащая на боку люком кверху. Сначала её вместительное проржавевшее тело находилось на поверхности, а через открытый люк в ней скапливалась дождевая вода. Потом её не раз засыпали песком, пока она не превратилась в поросший травой холм с люком на макушке, крышку которого уже приварили. Так вот, я взобралась на этот холм, уселась на эту крышку и принялась творить, обозревая окружающую действительность со скромной, но всё-таки высоты. Но потом мне это надоело, меня зажрали комары, и я спустилась и двинула дальше. Следующей остановкой была вязанка берёзовых дров у чьих-то ворот. Стоило мне на неё усесться, как ко мне подошла уже знакомая облезлая дымчатая кошатина и принялась тереться об ноги. Однако доказательств её пламенной ко мне любви мне хватило и после первой нашей встречи, так что я предпочла слинять.
Вскоре я углядела на обочине зрелище не для впечатлительных: оторванную кукольную голову вполне натурального детского размера с пышной каштановой шевелюрой. Лицо головы было до самых глаз замазано толстым слоем грязи; её пятна были и на лбу. Один глаз был закрыт, а другой – широко открыт и сиял пронзительной небесной голубизной. Естественно, я бросилась эту голову фотографировать, но всё получалось как-то неэффектно. И тут в кадр робко входит кошка, всё это время следовавшая за мной по пятам, и внимательно пялится в объектив своими жёлтыми глазищами! Я их так и сфотографировала – осталось только добавить подпись вроде «Я её не убивал!», и чернушка получится ещё та!.. Потом мне ещё довелось обнаружить на другой окраине самый настоящий шалаш из веток, сам Ленин бы обзавидовался, и, ясен пень, его тоже сфотографировала. Все линии я прошла по два раза; проходя по третьей линии в первый раз, я встретила знакомого пекинеса Рича, который устал идти пешком и требовал, чтобы хозяйка несла его на руках. Проходя же там во второй раз, я столкнулась с почтенной старушкой – мопсихой Евой – и не могла не остановиться потрепать её за жировые складки: как-никак мы с ней знакомы с самого детства, и её дочь Китти даже прочили мне в домашние питомцы.
За ней появилась её хозяка, Валентина Павловна, большой любитель почесать языком. Тиская её собаку, я с грехом пополам поболтала с ней за жизнь – в основном её интересовало, как и всех представительниц преклонного возраста, куда я буду поступать и с какой целью. Когда мы уже начали прощаться, увесистая туша Евы решительно опустилась мне своей наиболее мягкой частью мне на ногу – обаятельная псина явно не хотела меня отпускать. Однако спустя энное количество времени мне всё-таки пришлось её спихнуть и навострить лыжи по направлению к дому. Как выяснилось, я опять прогуляла полтора часа. По возвращении я позанималась русским и убралась к себе наверх, чтобы вернуться только к ужину. Впрочем, аппетит у меня так и не появился, и я ограничилась одной венской вафлей. А сейчас буду продолжать насиловать рифму, осталось два куплета – и хватит, хорошего должно быть понемножку, а уж бреда – тем более в умеренных дозах! Так что не сегодня-завтра вы его дождётесь )

Сегодня, после всей нижеописанной нервотрёпки с модемом, мне умудрился присниться офигительный сон. Сначала я оказалась в каком-то тесном магазинчике, где ко мне начали приставать два гопника. Я возмутилась такому повороту дела, одновременно захотела более приятных приключений на свою задницу – и вуаля! – меня с лёгкостью перенесло в другое место. Я обнаружила себя выходящей из метро в компании своей мамы, на простор какого-то разветвлённого подземного перехода. И тут в конце одного из коридоров я увидела набережную и реку, по которой плыли наперегонки, отчаянно работая лапами, несколько дюжин собачьих упряжек! Естественно, я возжелала наблюдать этот «собачий» заплыв с более близкого расстояния, но моя родительница, как обычно, закопалась, и мы выскочили из перехода куда-то не туда. Перед нами была высокая лестница, вроде тех, что громоздятся над путями поездов. Мы поднялись на её площадку, и точно, где-то внизу мерцали воды реки и темнела полоска пристани. Мы с энтузиазмом спустились вниз на другую сторону лестницы, и опять просчитались – оказались в каком-то тупике. Пришлось нам повторять процедуру подъёма и спуска в обратном направлении и тут же идти на штурм ещё одной такой же лестницы. Этот маневр возымел успех – мы оказались на поляне, в дальнем конце которой находилась менее высокая лестница, чем предыдущие, с перилами, украшенными красными воздушными шарами. Мы взобрались по этой лестнице и наконец оказались на пристани. Но опоздали: заплыв был окончен, и на мокром асфальте сгрудились мокрые ездовые собаки и их мокрые же хозяева – в плавках и купальных шапочках. С мстительным удовлетворением я заметила тех самых гопников из магазина, которых мент выдворял из воды. Мы с мамой подошли к владельцу одной из упряжек – грузному дядьке с багровым после заплыва лицом. Он сообщил, что в программе сегодняшнего мероприятия предстоят концерт, а потом ещё один заплыв. Я вознамерилась остаться на пристани до конца этого удивительного праздника, но моя матушка возжелала вернуться домой и попросила меня проводить её до метро. На этом месте я проснулась, а когда заснула опять, мы с мамой вновь стояли в переходе, у входа в метро. Я спешила её спровадить и рвануть на пристань, но когда я уже развернулась для марш-броска, она меня окликнула.
Я обернулась и увидела своё начальство – шефа Настю и выпреда Аню, в компании незнакомой мне девушки явно младше меня, которую мне представили как Алинку. Выяснив, что эта троица никуда не спешит, я пригласила их на «собачий заплыв», и они согласились. Я повела своих новоприобретённых компаньонов к тому коридору, который, насколько я помнила, выводил прямёхонько к пристани. И тут Алинка притормозила у одного из киосков, в котором продавали всякую мелочёвку, и заявила, что любит брелки с пластмассовыми далматинцами и хочет купить себе ещё один для коллекции. Я вспомнила, что тоже когда-то коллекционировала игрушечных собачек, и на свою голову встала в очередь вместе с ней. Настя и Аня уже куда-то исчезли, а я, поглядывая в конец коридора, заметила, что уже не вижу там пристани и реки. Вместо этого из него повалили толпой двойники известных людей – один был похож на Толстого, другой на Ленина, третий на Сталина, и то лишь весьма отдалённо. За ними следовала небольшая компания трансвеститов, и, не успела я брезгливо отвернуться от этого зрелища, как из-за их спин в чём мама родила выскочила целая орава ужасающих мутантов: у одного было две головы, у другого – несколько пар рук, и так далее. Эти голые уроды вихрем пронеслись по переходу, норовя облапать всех и вся. Люди, что стояли в очереди, сгрудились, спасаясь от шаловливых конечностей человекоподобных чудовищ; тем же, кто очутился с краю, в том числе и мне, приходилось от них отбиваться – одному извращенцу, кажется, я даже съездила локтём по морде. Наконец, атака была отбита, а вскоре и подошла наша с Алинкой очередь. Продавщица спросила нас, не на концерт ли мы идём; когда мы ответили утвердительно, она предложила нам вместо брелков приобрести билеты. Так мы и поступили; по-видимому, эти билеты надлежало как-то активизировать в одном из стоявших в переходе автоматов. Я первой подступилась к ближайшему агрегату и незамедлительно вывела его из строя – то ли не туда сунула билет, то ли не на ту кнопку нажала. К другому автомату первой подходила уже Алинка, но процесс активизации её билета занял так много времени, что со своим я решила не париться – авось и так сойдёт, а не сойдёт – пройду по ксиве.
Итак, мы с Алинкой вышли на свет Божий, и перед нами вновь очутилась лестница. Опознать, которая эта из тех двух, что уже исходили мы с мамой, было невозможно, и мы пошагали вверх. На площадке, откуда была видна пристань, мы перевели дух. На импровизированной сцене, устроенной на плавучем пароме, уже играли музыканты, какой-то дядька в белом костюме что-то пел. Я заметила, что хоть я и не любитель русского шансона, песенка душевная; Алинка тоном знатока назвала мне имя исполнителя и название песни, кои я не запомнила. Засим мы спустились – и вновь оказались в тупике. Однако при ближайшем рассмотрении он оказался не просто пятачком земли в окружении мрачных зданий – в дальнем его конце были ворота из металлических прутьев, несколько коих было выломано. Я протиснулась в образовавшуюся дыру, и передо мной открылся старый парк – скрюченные стволы деревьев, поросшие бурьяном тропы, а за ними – бесконечный ряд обветшалых строений некогда помпезной усадьбы. Пришлось нам возвращаться к лестнице, которая из обычной неожиданно превратилась в пожарную – устремляющуюся вертикально вверх, без перил. Алинка решительно полезла навстречу небесам, я – за ней. Перекладины были скользкими, причём некоторые из них были выломаны, а я, как выяснилось, была не то в перчатках, не то в варежках, которые мешали моим рукам за эти перекладины цепляться и вообще норовили слететь. Я поняла, что эта авантюра грозит мне бесславным падением с большой высоты на землю обетованную, и я предпочла спуститься вниз. Алинка последовала за мной; мы оказались в ловушке. И тут я услышала за спиной знакомый голос, уверяющий меня, что я не иначе как сошла с ума – а то не полезла бы на эту грешную лестницу. Я обернулась и увидела Настю; фоном ей служил примечательный кадр, - на земле лежал человек, другой человек склонился над ним, - но мой великолепный шеф не обращала ни малейшего внимания на эту мелочь даже тогда, когда один человек погрузил другого, лежавшего, в чёрный автомобиль и уехал чёрт знает куда. Она приказала нам следовать за ней и вскоре вывела нас к другой лестнице. Преодолев её, мы достигли вышеупомянутой поляны с лестницей, помеченной красными шарами. Поднявшись на пристань, мы оказались прямо перед очаровательным белым прогулочным пароходиком.
На берегу стоял капитан этого милого судёнышка – это я поняла сразу. Дядька был немолод, но хорош собой: длинные вьющиеся волосы цвета воронова крыла и такие же пронзительно-чёрные, как угли, глаза. Улыбнувшись нам белозубой голливудской улыбкой, он пригласил нас на борт, обещая доставить прямиком к плавучей сцене. Мы приняли приглашение и поднялись вслед за капитаном на верхнюю палубу, где нас уже ждала Аня. Там же присутствовал молодой человек, судя по внешности – бурят, калмык или чукча. Он поедал из внушительного размера тарелки какой-то салат и, подняв голову от своего кушанья, вежливо поздоровался с нами с набитым ртом. Капитан предложил и нам пообедать, но мы отказались. Наконец, наш пароходик вклинился прямо между плавучей сценой и берегом, на котором расположилась забитая народом трибуна, словно на стадионе под открытым небом. Мы вчетвером вывалились на берег и немедленно потеряли друг друга в толпе. Я нашла себе свободное местечко и с удовольствием плюхнулась в кресло. Спустя миг я разглядела свою соседку; эта девушка, судя по бесформенным лицу и фигуре, была дауном – и она проявляла повышенный интерес к моей персоне. Я не хотела обидеть своим невниманием это несчастное существо, посему поначалу поддержала «беседу».
Самое интересное!

Вчера вечером, пока папа полуношничал в хозблоке, мы с мамой слушали «Изгоя». Хвала Магистрам – сия приятная процедура несколько реабилитировала Алису в её глазах: ей понравились и собственно «Изгой», и «Моя война», и «Иерусалим», и «Слово», и «Бойся, проси и верь». А вот шедевральные «Звезда по имени Рок» и «Рок-н-ролл Крест» её не зацепили. Короче говоря, моя родительница решила на этой приятной ноте завершить знакомство с корифеем рурока и вернуться к полюбившемуся ей отечественному металлу, посему сегодня мы будем слушать ВТ. И вообще, в ней происходят какие-то невероятные перемены – она меня даже Феней начала звать. Осталось только подсадить её на Фрая, и всё вообще будет зашибись! Но обо всём по порядку. Когда мы закончили меломанить и вдосталь после этого наболтались, я перебралась на свою кровать и поменяла диск в плеере с кинчевского на бурзумовский. Под ставшие уже родными звуки я не услышала, как пришёл папа, а дослушав альбом до конца, едва успела сложить наушники на тумбочку и отрубилась. Снилась родная шарага (почему ж мне тогда не снится дача во время учебного года, м?) и вроде что-то ещё.
Утро вновь встретило меня свирепым дубняком, и завтракать на улице я не рискнула – засела в хозблоке, отогреваясь тарелкой макарон и звуками радио «Русские песни» - как оказалось позже, последними: сия очаровательная волна надоела моим родичам, и они переключились на попсовое «Эхо Москвы». Смотавшись на «крышу» проведать своё лирушное житьё-бытьё, я спустилась, дабы помочь маме подмести дорожки (а чем ещё, в самом деле, заниматься, когда сильный ветер норовит всю пыль швырнуть тебе в морду?), а папе – покосить траву и порубить дрова. Пока я истребляла на качелях очередной стаканчик шербета, на свежих углях жарились шашлыки. Не успела я доесть мороженое, как в моей руке оказался увесистый шампур, и завтрак плавно перетёк в обед. Костёр мы с фавером запалили заново и свалили туда скошенную траву, устроив дымовую завесу на «радость» соседям. Потом, за компанию с мамой нарезав овощи для супа, я решила было ещё немного почитать на качелях, но меня прогнал роскошный ливень стеной, от которого пришлось закрывать все окна в доме и уносить все вещи со стола на веранде. Смолотив свою тарелку щей, я вернулась к монитору, прервавшись, только чтобы проводить папу, который, впрочем, вернётся уже послезавтра.
Когда я неохотно выползла опять на свет Божий, дождь уже кончился, оставив после себя титанических объёмов лужи и звонкую капель с ветвей деревьев. Мы с мамой немного посидели на веранде, начали было опять строчить комиксы про пингвинов, но наше чувство юмора быстро иссякло, и затея медленно стухла. В качестве альтернативы мы взялись за какую-то газету, привезённую папой и брошенную здесь по ненадобности, и вместе изучили её от корки до корки в сопровождении своих комментариев. Когда начали сгущаться сумерки, а тучи ушли за горизонт, дабы принести грозу в столицу, я оторвала зад от кресла и потащилась гулять. Потащилась без особого энтузиазма, ибо меня настигла кара за обжорство: в желудке разразилась революция. Тем не менее, мне удалось усмирить её подвигом долготерпения, и уже без помех я незаметно обошла все линии родных «Крутиц». Встретила старого знакомца, лабрадора Зидана, с его хозяйкой. Прошлым летом он был смешным, неуклюжим лопоухим щенком, а теперь вырос в годовалого телёнка, которого хозяйка не могла удержать на поводке. В итоге эта могучая псина издалека бросилась ко мне, развив приличную скорость и бешено виляя хвостом, и с разбегу обрушилась мне на плечи грязными лапами, так, что я еле устояла, и успел облизать мне лицо прежде, чем я его отпихнула и принялась гладить и трепать по холке.
Распрощавшись с Зиданом, я напоролась на славную дворнягу Бома с его хозяйкой. Впрочем, тогда, когда он был бездомным, его звали Бомж, но с приобретением дома он лишился последней буквы в имени. Наша встреча с этим псом была ненамного менее бурной – в общем, меня опять облапали и расцеловали. Завершив прогулку в уже изрядно перепачканной куртке, я вернулась домой, за комп. Там, в аське, я наконец-то скараулила сэра Мелифаро, посему ужин двумя пирожными со стаканчиком кваса и чистка зубов носили характер чисто эпизодический и уложились ровно в десять минут. С учётом того, что вчера я встретила в аське Эвила, а сегодня днём перекинулась в ней парой слов с Дашкой, можно сделать вывод, что такое понятие, как скучать по кому бы то ни было, больше не будет отравлять мне загородный быт противной ложкой дёгтя в бочке ароматного мёда.
А ещё у меня новый ПЧ! Добро пожаловать, Русский_Донбасс! )

В колонках играет - Реки Времён
Настроение сейчас - Полна энтузиазма!

Всем обратно хой! =) Дорогие мои гости, как завсегдатаи, так и случайные прохожие! Всех поздравляю с великим праздником – Рождеством Пресвятой Богородицы, поскольку я, несмотря на все мои замашки, человек православный. Ещё сегодня день рождения у моей первой учительницы Татьяны Алексеевны, так что ей тоже love & respect. Ну что ж, пора и честь знать и потихонечку знакомить вас со своим стихотворным творчеством. Первой выкладываю вещь, которая почему-то очень нравится самому очаровательному существу в этом мире – Лине Инверс (http://www.liveinternet.ru/users/gam--bit). На самом деле я обычно не пишу в столь сентиментальном ключе. С сегодняшнего дня торжественно клянусь выкладывать по стиху в день – а их 60 с хвостиком, и это не предел!...

Брошенный пёс

Взгрустнулось псу. Он как бы ненароком
От кресла до кровати – боком-боком,
И – под неё ползком, ужом, на брюхе.
Взгрустнулось псу. Сегодня пёс не в духе.
Взгрустнулось псу. Собаке стало худо.
Вот пёс чихнул от пыли и простуды,
Вот пёс разлёгся тряпкой в темноте.
Взгрустнулось псу. Хозяева – не те!
Взгрустнулось псу. Хозяева – чужие!
Закрыв глаза, пёс впал в меланхолию.
И горько так, обидно стало зверю…
Взгрустнулось псу. Пёс никому не верит.
Взгрустнулось псу. Пёс никому не нужен.
Уж лучше улица, где ветер, дождь и лужи!
Но запертая дверь – его охрана.
Взгрустнулось псу. На сердце его рана.
Взгрустнулось псу. Ему в чужой квартире –
Как во враждебном, злом и тёмном мире.
Его отдали, старого, соседям.
Взгрустнулось псу. Пёс светлым прошлым бредит.
Взгрустнулось псу. Его предали люди,
Которых он любил и не забудет!
От пса избавились, как от потёртых тапок.
Взгрустнулось псу. Дрожали нервно лапы.
Взгрустнулось псу. Собака жить не хочет.
И слёзы зверю омочили очи.
Нет «добрых рук». Зато есть злые судьбы.
Взгрустнулось псу. Завыли в сердце трубы.
Взгрустнулось псу. Перед его глазами
Тень от окна лежала чёрной рамой.
Он лёг в неё. Движенья были ватны.
Взгрустнулось псу. В висках стучали дятлы.
Взгрустнулось псу. Вот тёплый луч восхода
Напомнил, что он тоже часть природы,
Погладив его морду ясным светом.
Взгрустнулось псу. Пёс умер. Было лето…

2005