Написав давеча рецензию и пропалив все ленты, я легла спать во втором часу, но спокойно спать мне всю ночь не давали комары; проснувшись в пять, когда было уже совсем светло, я удивилась, почему они перестали донимать меня, и увидела, что они вдвоём сидят у меня над головой на стене, раздутые от крови. Расслабившись, я, уже не прячась ни от кого под одеялом с головой, проспала до звонка будильника, позавтракала, прихватила торбу, набитую учебниками, которые надлежало сдать в библиотеку, и поехала в школу. При этом я ступила дважды (вот что значит смотреть такие вещи, как Калигула, которые забивают мозг полностью на всю ночь и на всё утро): во-первых, сначала приехала не на Цветной, а на Китай, так что пришлось возвращаться, а во-вторых, поехала не к часу, а к двенадцати и когда приехала, в раздевалке никого из наших не было. Я посидела-почитала, потом по очереди появились Ася, Маруся и Дима; сперва мы сунулись было в библиотеку, но там было больно людно, к тому же у Аси с Марусей были библиотечные учебники географии, которые они не хотели бы сдавать до экзамена по этой самой географии. Решив сдать учебники после экзамена, мы поднялись к кабинету географии, сунулись в дверь – там сидели по одному десятиклассники вперемешку, в том числе и наши, приехавшие к 9-10; нас не пустили – не было мест, но не успели мы выйти, как географичка подозвала Асю с Марусей и сообщила, что поставит им оценки автоматом и никакого экзамена им сдавать не надо (с одной стороны круто, а с другой – зря готовились, зря приходили-приезжали). Маруся презентовала мне свои распечатки с ответами на билеты, и мы с Димой остались под дверью одни; вышедшая Лада сообщила, что палят жутко не то что с большими шпорами, но даже с мобилами, что для того, чтобы списать, нужна очень маленькая шпора, и я поняла, что Марусины билеты мне не помогут. Наконец, когда уже много народу вышло, мы снова попросились в кабинет, нас пустили, мы сели по одному друг за другом на Камчатке, ожидая своей очереди; я по диагонали читала Марусины билеты, листала атлас. Когда наша очередь подошла и географичка соизволила посмотреть на нас, она углядела Диму и его тоже отпустила с автоматом, мне же сказала, что автоматом может поставить только трояк и что мне надо ответить на четыре, и я вышла тянуть билет; мне достался 17-й, с теоретическим вопросом про транспорт и практическим – про хозяйство Зарубежной Европы, мне дали листок и позволили пользоваться атласом, а поскольку в нём были все данные, я начала бодро строчить план ответа. Строчила я долго, потом снова ждала своей очереди и вышла отвечать, когда уже в классе осталось всего несколько человек; я едва успела договорить вступление к ответу на первый вопрос (то есть лить воду перед тем, как зачитывать выписанные из атласа данные), как географичка остановила меня и поставила четвёрку; я возмутилась было, нафига я тогда целый лист исписала, и географичка позволила мне оставить его ей на память. Отмучившись с последним экзаменом (типа ура, начались летние каникулы, я теперь, ёпта, полноправная одиннадцатиклассница), я потопала в библиотеку сдавать учебники, однако… её дверь была закрыта! Я подождала немного, потом решила сходить к нашей классной и попробовать забрать свой дневник с годовыми оценками – я, конечно, знала, что теоретически без справки из библиотеки о том, что все учебники сданы, она дневника не выдаст, но попытка не пытка; но и её кабинет был закрыт, а наша математичка, к которой я сунулась, сообщила, что та, скорее всего, уже ушла. Я вернулась к библиотеке, но вскоре весь толпившийся там народ из других десятых разошёлся, а когда я присела на подоконник почитать, меня с него согнала музейщица (у нас есть музей, если кто ещё не в курсе), но только когда прошедшая мимо завуч подтвердила, что и библиотекарша, и наша классная уже ушли, я тоже пошла домой – унося с собой торбу с учебниками и без дневника. Пообедав и пострадав ерундой, я получила от родных в честь окончания учебного года положенный подарок в размере тысячи рублей и отправилась превращать его в подарки себе любимой. До Киевской я решила прокатиться на любимой сороковой маршрутке; на выезде на Бутусовский мимо Крыльев Советов мы попали в пробку, сначала двигались медленнее пешехода, потом надолго встали – я успела прочитать газетную статью. Но, вырвавшись на проспект, поехали вполне бодро, и, выйдя на конечной, я вошла в Европарк и начала подниматься на последний этаж; поскольку вошла я не в тот вход, в какой обычно, и пользовалась боковыми, а не центральными, эскалаторами, я попала на этот этаж с той стороны, с какой ещё ни разу ещё там не была, и принялась изучать магазины игрушек. В одном из них я сразу, как только вошла, увидела большие коллекционные модели мускул-каров из новой специальной серии, долго пускала слюни, понимая, что такая роскошь мне не по карману; однако стоило завернуть за угол стеллажа – и я увидела полку, ломящуюся от коробочек с такими же моделями, только маленькими и стоящими по 270 рублей. Там были Торино, Чарджер, Понтиаки и Плимуты, Шевроле Нова и Корвет, какой-то Мерс и какой-то Ягуар и ещё множество всего на любой вкус, но я не успокоилась, пока не нашла то, что, взяв в руки, не положила бы на место ни за что на свете – Шеви Камаро Z-28 1967 года (да-да, знаю, я больше люблю тачки 70-х, но довольствоваться, как известно, следует имеющимся) цвета морской волны-металлик с неизменными белыми полосами. Вернув на полку относительный порядок, я притащила заветную коробочку сначала на кассу, а потом утащила с собой; всем, кому после этих строк стало завидно, ещё не поздно сбегать в ближайший магазин игрушек, выбрать себе тоже машинку и похвастаться, как хвастаюсь я на фотке ниже. Наконец достигнув старой доброй Хитзоны, я неспеша направилась в отдел сувениров, начала обходить его издалека; бустеров Звёздных войн было дофигища, а вот ДнДшные бустеры ютились небольшой кучкой в уголке – при том что в предыдущий мой визит их ассортимент был огромен. Сегодня там были все те бустеры, которые я уже брала: Desert of Desolation, Unhallowed, Nights Below, плюс один-единственный бустер War Drums (Барабаны Войны), который я собиралась брать последним, ибо относительно остальных он казался мне самым голимым; сперва я отошла было от полки, попялилась на по-прежнему продающихся дорогими наборами новых Конфровских волчков, пафосные мини Варкрафта и прочая, собралась уходить, но стало жаль уходить ни с чем. Рассудив, что рано или поздно я всё равно куплю этот бустер, к тому же никогда не знаешь, какие миньки попадутся, я вернулась за War Drums и купила его, засим от изначального капитала у меня осталось чуть менее двухсот рублей. И вот я, довольный ребёнок с двумя игрушками в руках, покинула Европарк уже в половине девятого (воистину за шоппингом время летит незаметно), в час пик добралась на метро до дома и дома распаковала и свою машинку (куда бы её теперь поставить? Объективно места на полках уже нет, а мой стол – место опасное), и свой новый, уже четвёртый, бустер. Попалось следующее: рейнджер лесных эльфов, тётка – военный медик (с такой плёткой, что точно вылечит, а потом догонит и ещё раз вылечит), троглодит-разбойник (мой первый лизардмен, забавно прикрывший срам дубинкой), святой наблюдатель (добрый дух павшего воина), охотящаяся пума, стадный (иначе horde не переведёшь) зомби с криво покрашенной мордой, редкая миня – боевой пронзатель (т.е. impaler – шестилапое ожившее растение с мордой Хищника, что странно – доброе) и – ура – тифлинг – мастер клинка (ну люблю я тифлингов, что с меня взять, и вот это уже второй мой тифлинг). Теперь мои злые и добрые мини практически сравнялись по очкам (перевес буквально очка в три, так что можно будет при случае сыграть с мамой по облегчённым правилам), а подыскать новичкам место на полке мне ещё предстоит. Завтра я собираюсь выгулять Ушастую, а заеду ли я завтра в школу сдать учебники зависит от того, узнаю ли я, работает ли она завтра или нет; в любом случае, смело прощаюсь до завтрашнего поста)

Давеча отстрелявшись с рецензией, я легла спать, и, как водится, ближе под утро мне приснился очередной странный сон. Всё началось с того, что я кого-то тащила в кинотеатр, не то Ушастую, не то Дениса, не то Асю; мы поехали на метро от Молодёги, выскочили зачем-то на Парке Победы и заплутали: столько там было путей, платформ, переходов… и тут до меня что-то дошло, и я сказала: «Тут же теперь пересадка на Митинскую ветку!» (она действительно скоро отпочкуется от этой станции). В итоге мы нашли верный путь и приехали в какое-то здание, больше всего похожее на Горбушку, по которому мы побежали мимо множества разномастных павильонов и прилавков; пробежали мимо и нескольких метальных магазинчиков, и, называя их названия, я своему спутнику пообещала его туда затащить на обратном пути. Наконец, мы в последний момент влетели в зал кинотеатра – только-только закончилась реклама и погас свет; подсвечивая мобилой, я нашла первое попавшееся свободное место, и начался фильм – начался красивыми зелёными пейзажами (я откуда-то знала, что это Африка). Мгновение – и я сама оказалась в этом фильме, а именно – в небольшом домике-бунгало в одну длинную узкую комнату, в которой столпилось много людей; также откуда-то я знала, что все эти люди, и я в том числе, – гости на свадьбе, мы весело переговариваемся, едим и пьём. Однако жених и невеста одеты не в платье и костюм соответственно, а во вполне повседневную одежду, да и по возрасту явно не вышли: жених, хоть ещё и не старик, но уже и немолод, его короткие волосы были седы, а лицо в морщинах; невеста помоложе, но и ей, очевидно, за сорок, тёмные волосы, скорее всего крашеные, подстрижены каре. И тут слышится шум – не то грохот, не то выстрелы – и все гости сразу же куда-то пропадают, нас остаётся только трое с женихом и невестой; мы выглядываем в окно и видим: во дворе бунгало – целый взвод фрицев в серых шинелях, и окружили они нас явно не в мирных целях. Они приближались, пока не возможно стало различать лица, и вдруг выстрелили в окно; стекло разлетелось, жениха ранило, и он отполз в дальний угол и лёг на диван. Я засуетилась было вокруг него, а невеста тем временем откуда-то достала автомат и принялась отстреливаться из окна; видя, что она не справляется одна, я села возле неё, откуда-то достала ещё один автомат, неловко, из-за спешки, сняла тугой предохранитель. Сначала я быстро высовывалась из окна, стреляла не глядя по серой массе и тут же вжималась в стену, слыша ответные выстрелы; но по мере того, как я не попадала по ним, а они по мне, я становилась злее и наглее, стала всё дольше задерживаться в оконном проёме, прицеливаясь, чтоб наверняка, в ближайшую группу фашистов, которая, не таясь, стояла в полный рост на каком-то возвышении, – кажется, в открытом кузове автомобиля, – и всё реже прятаться от ответных выстрелов, позволяя пулям свистеть мимо моего лица. Но сколько я ни стреляла, ни одна живая мишень не падала; я недоумевала: «В бронежилетах они, что ли?», потому что была уверена, что не промахиваюсь, и одновременно где-то подсознательно спокойно обдумывала то, что врагов слишком много, что очень скоро меня убьют, но при этом я должна, просто обязана тоже кого-нибудь убить. Невеста же начала терять энтузиазм и, похоже, готова была сдаться, говорила что-то про то, что жениха не убьют, потому что он заслуженный актёр; я же увидела ещё одну цель, ближе прежней – тоже на возвышении, будем считать – на кузове, – стоял также в полный рост одинокий фриц, и рожа его была видна отлично: жирная, широкая физиономия с самодовольной улыбочкой, которая без слов явственно говорила: «Ничего ты мне не сделаешь!». И это была настолько омерзительная рожа, что я окончательно забила прятаться и, уперев ствол в подоконник, усыпанный осколками, стреляла и стреляла в него, пока он не упал навзничь, так и не издав ни единого звука, а я не проснулась, довольная, и не обнаружила собачью морду с терпеливым взглядом у себя на груди. Первая половина дня прошла в мелких хлопотах по дому, когда же спала жара, я позволила себе доехать до метро и спуститься в подземку, где в вагоне я встретила бывшего однокашнику Сашку Антонова (вырос однако, так что и не сразу заметила), потрепалась до Парка Победы, на котором вышла. Там я, зайдя по дороге в свежеоткрывшийся магазинчик народных промыслов, вход в который украшала арка-подкова, подарок городу от Гильдии кузнецов (да, есть такая), дошла до Панорамы Бородинской битвы и зашла за неё, куда меня ещё ни разу не заносило в сознательном возрасте; там было нечто вроде сквера с памятной стелой в одной стороне и с храмом и избой Кутузова, перед которой стоял его бюст, в другой. Изба была покрыта густым слоем облупляющейся бежевой краски, окна её были закрыты ставнями на металлические скобы, и когда я пошла вокруг неё, наткнулась на странный целлофановый свёрток посреди заросшего травой заднего двора: ТЫК! Приглядевшись, я прочитала надпись на бумажке, видневшейся под измятым, мокрым целлофаном: Верстовой столбик «От Москвы 2 версты» исторической (?) заставы XVIII в. Подлежит охране как народное достояние. (ТЫК!) Офигенно, конечно, они народное достояние охраняют – подгоняй машину, увози, ставь себе на даче музейную редкость, и никто не заметит, что это у тебя такое в мешок завёрнутое. Дальнейший осмотр также не прибавил оптимизма: задняя стена, краской не покрытая (у нас же главное фасад, а остальное хоть насквозь прогнивай), сплошь исписана, за углом прочь от меня потрусил какой-то дядька, справивший только что малую нужду; я поднялась на крыльцо, подёргала ручку двери, но, судя по полуоборванной бумажке с печатью, некогда эта дверь была опечатана, а судя по застарелой паутине, стянувшей дверь и косяк, опечатана она была давно. Смирившись с тем, что мне не суждено посетить избу, некогда бывшую музеем, я дальше пошла бродить по окрестностям и выбрела в какую-то промзону (в последнее время мне везёт на них, а я не жалуюсь: там немноголюдно и тихо, то бишь уютно вполне. С неба что-то накрапывало, сильный ветер то задувал пыль в глаза, так что потом песок хрустит на зубах, то толкал в спину; с высокого берега я посмотрела на плавное течение Москвы-реки под брёх цепного пса, охранявшего стоянку на задворках каких-то заводов и сход-развалов, дошла до стройки одного из небоскрёбов Сити (остальные, те, что на другом берегу, также отлично были видны оттуда во всей своей достроенной и недостроенной стеклянно-металлической красоте). Снова вырулила на Бутусовский проспект я уже где-то поблизости от станции Бутусовская, пошла обратно вдоль дороги, пока снова не прошла мимо Панорамы, описав тем самым ровный прямоугольник; у станции Парк Победы перешла на другую сторону, зашла в Алые паруса за едой, запаслась тхиной, хумусом, шоколадным соевым молоком, баночкой детского питания – яблочно-черничным пюре. Приехав домой, я ещё зашла в Трамплин за лавашом (я решила завязать с хлебом и выпечкой, кроме лавашей и лепёшек типа питы, в которых нет ничего, кроме муки, воды и дрожжей), дома постирала хаир, и вот я могу отдыхать перед завтрашним экзаменом по инглишу днём (плюс после экзамена я планирую некоторый небольшой шоппинг) и очередным спектаклем вечером. Засим иду питаться свежекупленным и прощаюсь до завтра)

Вчера вечером я, посмотрев новости и, по традиции, КВН, не смогла отказать себе в удовольствии в десятый уже, наверное, раз посмотреть Хеллбоя (ну вы же знаете, что фильмы по комиксам – моя слабость!). Потом я вырубила комп и телек и засела немного почитать скальдов (ну вы же знаете, что моё «немного» - это не меньше дюжины страниц). Потом я отложила книжку, вырубила свет и забралась под одеяло, и тут ко мне пришла хорошая мысля – да не одна, а целых две. Их срочно требовалось записать, ибо они могли бы в дальнейшем помочь мне при завершении надоевших уже «Шакалов» (шутки ли – с самого лета пишу и дописать не могу?), но включать свет мне было лень, поэтому я полезла в портфель за блокнотом, подсвечивая себе мобильником. Однако, начав писать, я обнаружила, что держать трубу в зубах неудобно, и вспомнила, что у меня есть настольная лампа. Включила её, уселась за стол, немного поворочала извилинами, убедилась, что моя вредная шиза помогать мне в процессе стихотворчества не собирается, да и легла снова спать. Мне снилось множество всякого бреда – как будто на огромном поле лицом друг к другу собираются две армии, и я – в одной из них, и какой-то голос, как будто голос спортивного комментатора на трибуне, объявляет, какой отряд к какой армии присоединился. Когда все участники предстоящего сражения заняли свои места, вперёд той армии, что расположилась напротив нашей, выехал красивый длинноволосый мужчина верхом на роскошном вороном жеребце, и голос проинформировал, что это никто иной, как граф Дракула и его любимый конь по имени Антон (прозаичная кличка, не правда ли?).
После этого ко всем «рядовым» подвели по персональному четвероногому средству передвижения – в основном это были лошади, но мне, по закону подлости, достался… слон. Я некоторое время тупо пялилась снизу вверх на эту флегматичную махину, а потом перевела взгляд на своих «соседей по строю». Оказалось, рядом со мной разыгрывается весьма любопытная комедия положений: толстая мамаша пыталась подсадить свою не менее толстую дочурку в седло несчастного… верблюда. Мне стало жалко скотинку, и я подошла к какому-то представительному дядьке, который наблюдал за происходящим со стороны, стоя не невысоком холме – очевидно, он был у нас главным. Я предложила ему отдать верблюда мне, а слона отдать маме с дочкой – дескать, он большой и сильный, и они обе на нём отлично поместятся. Мужик подумал и строго спросил меня, умею ли я управлять верблюдом (можно подумать, что я слоном управлять умею!), и мне пришлось соврать, что я всю свою жизнь только и делала, что разъезжала верхом на верблюдах. Выслушав сиё заявление, дядька милостиво разрешил мне совершить бартер, и я решительно приблизилась к своему «кораблю пустыни». Взгромоздиться в седло оказалось делом несложным, однако, устроив поудобнее свою драгоценную задницу между горбов, я с ужасом заметила, что на моём верблюде нет узды. Пришлось спешно с него слезать и отправляться на поиски альтернативы. Рядом с какой-то грудой дров я нашла кусок верёвки и использовала её в качестве узды для верблюда – негуманно, конечно, зато безопасно. Стоило мне снова на него усесться и покрепче ухватиться за поводья, как раздался какой-то оглушительный сигнал, сравнимый разве что с гласом Иерихонской трубы, и две наши армии начали стремительно сближаться.
Мой верблюд рванул с места со скоростью крейсерского лайнера, и мне казалось, что вот-вот меня просто унесёт назад мощным потоком встречного воздуха, однако обошлось – я проснулась. Вернее, меня разбудил верный собак, принявшийся отчаянно скрестись в дверь моей спальни. Был 12-й час – пришлось вставать. За окном – утро туманное, утро седое, как там дальше, я спросонок забыла. Однако уже в половине второго я вытряхнула себя на улицу под мелко моросящий дождичок и сквозь повисшую над лужами хмарь доползла до автобусной остановки. Решение смотаться в зоопарк было принято ещё вчера, и я начала воплощать его в жизнь. «Экскурсионный» 757-й довёз меня до метро, метро – до Киевской, оттуда – до Пресни. Когда я вышла на поверхность, там лил настоящий ливень, а под навесом у выхода со станции набился моб пойстеров человек в десять, умудрявшихся даже в тесноте вертеть свои носки с мячиками. Я же решительно выскочила под дождь, бодрым шагом достигла подземного перехода и спустилась в его спасительно-сухие недра. Там я притормозила у своего любимого ларька с оловянными солдатиками и возжелала купить оловянного сталкера (а как ещё обозвать дядьку с внушительной пушкой в одной руке и ещё более внушительной бензопилой в другой?) с номером 503. Продавец, лениво покопавшись в мешках, заявил, что из 500-х вообще никого не осталось, а с витрины-де брать нельзя. Тогда мой выбор пал на рыцаря с копьём под номером 303, но и его после поисков обнаружено не было. Тогда вконец задолбавшийся продавец открыл витрину и достал всех 500-х сразу – оказывается, они были просто-напросто приклеены к своей подставке, но специально для меня 503-го с грехом пополам отодрали.
Пока я расплачивалась, мне так же сообщили, что солдатиков на витрине обработали специальным раствором, чтобы они не блестели так же, как «продажные». А как по мне, так матовые смотрятся естественней и лучше! Затарившись, я снова вышла под дождь, но пока дошла до зоопарка, джинсы и рукава куртки у меня промокли насквозь, да и в кроссовках уровень влажности угрожающе повышался. Посему я решила не рисковать здоровьем и укрыться в каком-нибудь помещении, и желательно с культурной пользой, и взгляд мой упал на находившийся через дорогу кинотеатр «Баррикады». Сначала я попыталась пробраться к нему со стороны зоопарка, но там не оказалось «зебры», и я только попусту вымокла ещё больше. Пришлось возвращаться в переход, снова вылезать из него со стороны метро, пилить до перекрёстка и только тогда вваливаться в кино. Однако сегодня они на все сеансы казали только «Код Апокалипсиса», а мне его смотреть не хотелось, и я мужественно попилила к киноцентру, находившемуся за метро. Надеялась посмотреть «Монгола», но его там не было, зато был «Рататуй». Я попросила билет в третий ряд, кассирша мне сказала, что мне в третий зал, и я пошла его искать. Нашёлся он на третьем этаже, где царил давящий полумрак, а с потолка свисали огромные люстры в белых чехлах, как перевёрнутые шляпками вниз гигантские пещерные грибы. До моего сеанса был ещё час, и я уютно разлеглась на большом и мягком кожаном диване, подложив под голову кожаную подушку, так же большую и мягкую, закрыла глаза и начала считать, чтобы задремать. На 70-х числах у меня это почти удалось, как вдруг кто-то потряс меня за подушку.
Это оказался охранник; он сказал, чтобы я встала и поправила подушку, и что, дескать, у них на диванах не спят. Подушку я поправила, но для приличия повозмущалась ему в спину, что я не сплю, а жду своего сеанса, до которого ещё час, и что подушки для того и созданы, чтобы на них лежать, и так далее. Убедившись, что он ушёл, я снова привалилась к валику подушки и, хоть и в несколько более неудобной позе, опять попробовала прикрыть глаза и расслабиться. Однако не прошло и пары минут, как привязчивый секьюрити во второй раз затряс меня за плечо. Тут уж я возмутилась и возопила, в чём, собственно, дело и какого чёрта мне мешают отдохнуть. Охранник потребовал, чтобы я ему предъявила билет; я показала ему билет и, в свою очередь, заставила его предъявить мне бэйдж, чтобы я переписала его имя-фамилиё. На том мы и расстались, а я посидела ещё немного и, решив, что уже пора бы открывать зал и впускать народ, посмотрела на часы. Если они не врали, то мой сеанс начался уже минут десять назад! Решив, что на табло напутали с временем сеансов, я пригляделась к своему билету… там значился второй, а не третий зал! Я бросилась его искать, обегала весь этаж, но не нашла. Поймала какую-то уборщицу, и она послала меня на второй этаж. Наконец, я влетела в зал, протолкалась на своё место, наступая кому-то на ноги, и плюхнулась в мягкое кресло. Мульт уже шёл, но, по-видимому, не так долго, как я боялась. Ну, что сказать… «Рататуй» оказался очень симпатичной, я бы даже сказала – милой штучкой. Мультяшные пасюки – очаровательные, юмор – по-французски уместный и удачный, картинка – динамичная и яркая, и от всего сюжета, в котором сбывается мечта простого крысёныша по имени Реми стать знаменитым шеф-поваром, ощутимо тянет изысканными ароматами хорошей кухни. Дальше!

Вчера вечером, плавно перетекающим в ночь, я, завершив копания со вчерашним постом и пополнением в фотоальбУме (не, ну чо никто не смотрит, а?), так и осталась за компом, предварительно переодевшись в пижаму, расстелив кровать и вырубив свет – типа я сплю. Асечный диалог пребывал в активном состоянии где-то до половины второго, потом я ещё немного поторчала в одиночестве – напечатала в ворде новый стих (он выложен в предыдущем посте), нарезала Полинке авов, просто побродила. Вскоре нарастающие шорохи в соседней комнате заставили меня выключиться, дабы ненароком не спалиться. Однако угроза миновала, а включиться заново я уже не могла, ибо мой комп при включении пищит. Тогда я включила настольную лампу и уселась читать «Метро». В итоге я со скрипом оторвалась от неумолимо приближающейся к концу книги только тогда, когда на улице погасли фонари, зашумели первые авто и сварливо раскаркались разбуженные вороны. Отрубилась я практически сразу же, как только моя голова соприкоснулась с подушкой, но уже в пятнадцать минут первого меня буданула мама. Наскоро позавтракав, я вытряхнула себя на свет Божий и дисциплинированно почесала платить за Интернет на следующий месяц – в кои-то веки не забыла! Папа выдал мне сумку с останками первого пентиума – выкинуть, но я сердобольно поставила его у стены возле помойки – вдруг пригодится кому?.. Пешком дойдя до хозяйственного, я внесла деньги на свой счёт посредством автомата, заодно прикупила пяток батареек для бабушкиного радиоприёмника и вышла, собираясь до метро чесать пешком. Однако к ближайшей остановке как раз подрулил автобус, и я весьма удачно вскочила в него.
Он быстро домчал меня до метро, и я спустилась в подземку, на сей раз твёрдо зная, что направляюсь на Воробьёвы, где ещё ни разу не была как следует, если говорить о заповеднике, а если говорить о станции – то и не могла бы побывать, ибо её реставрировали едва ли не дюжину лет и лишь недавно открыли. Итак, в метро я купила свежие марвеловские комиксы и только встала ждать своего поезда, как ко мне подрулила Наташа. Оказалось, она собиралась с кем-то там встретиться в Филёвском парке, так что некоторое время нам было по пути. Она напомнила мне предложение исторички, – разделиться на группы и на каникулах посетить какой-нибудь музей, где есть материалы по Второй Мировой, и написать отчёт, - и сообщила, что они с Аней Новиковой и новенькой Дашей уже заочно завербовали меня к себе в экскурсоводы и готовы отправиться со мной в любой музей на моё усмотрение. Я что-то пробурчала из раздела «посмотрим», и Наташа перевела разговор на мои комиксы, потом ещё на что-то, а потом вышла. Выходить на Киевской и делать две пересадки на Кольце мне не хотелось, и я поехала до Александровского. Вскоре мне удалось сесть, а тётка, сидевшая рядом со мной, выходя, оставила на кресле газету, которую читала всю дорогу. Я охотно её схватила – это был какой-то бесплатный районный вестник, и рассказывались там ужасные, просто катастрофические вещи о том, что Замоскворецкого заповедника на Крылатских холмах может вскоре не стать – на его месте возведут дорогу и множество новых зданий. Проще говоря, флоре, фауне и вообще экологии района вскоре придёт пиндык, и только храм да святой родник, которые никто трогать не собирается, будут напоминать о былом великолепии этих мест. Так, о чём я?..
Итак, на Библиотеке я пересела на Красную ветку и дотряслась-таки до Воробьёвых. Станция эта оказалась очень красивой: расположенной на мосту, с почти полностью прозрачными стенами, за которыми открывался изумительный вид на Воробьёвы, МГУ и Москва – реку. Колонны были выполнены в изящно-модерновом стиле, а в коридорах стены были облицованы блестящим мрамором молочного и изумрудного цветов. Я изрядно там поплутала, не уставая любоваться, пока не вышла наконец на улицу, на Андреевскую набережную Москвы – реки. Свернув направо, туда, где, по моему мнению, было наиболее людно, я прошла под мостом, с которого только что спустилась, и над моей головой громко прогрохотал поезд. Пройдя несколько шагов, я наткнулась на указатель, гласивший: «туристический экологический маршрут» и двинулась по дороге, бравшей начало под его стрелкой. Уже через полдюжины метров красота моему взору открылась неописуемая: золотые кроны деревьев, при малейшем дуновении ветерка – живописный литопад, под ногами – влажные листья, наполняющие воздух особенным, очень приятным лесным ароматом. Дорога шла всё время вверх, периодически круто изгибаясь, на манер серпантина; то справа, то слева возникали научно-просветительские стенды с информацией о растениях, животных, птицах и насекомых данной местности. Пару раз я наткнулась на огромные пни со скошенным спилом, который закрывала стеклянная «витрина». К кольцам на этих пнях были прикреплены бумажки с памятными датами, которые «помнило» спиленное дерево. Пару раз на «обочине» попадались беседки: в одной из них самозабвенно целовалась парочка, в другой с десяток старушек бодро распевал русские народные песни.
Наконец, я наткнулась на указатель «Андреевские пруды», который явно был изрядно скошен относительно своего начального положения, однако я ему поверила и свернула с выбранной тропы. Следуя своему новому курсу, я снова оказалась под мостом, у самого его основания, где его поддерживали мощные балки. Недолго думая, я решила залезть в это тёмное местечко и начала взбираться по крутому склону. Мешало то, что он был щедро засыпан мелкой галькой, которая под ногами съезжала вниз, а цепляться руками было не за что. Плюс ко всему каждый новый «ярус» верхотуры был перегорожен бетонными блоками, стилизованными под белый кирпич и оплетёнными металлической решёткой, преодолеть которую, не ссадив ладони и не заимев несколько новых зацепок на джинсах, оказалось делом невозможным. Наконец, я зашла под мост – и была вознаграждена за упорство: там было очень красиво! Ряд балок – колонн уходил вдаль, теряясь в непроглядном мраке, и все они были исписаны и изрисованы лозунгами и символами, по которым можно было судить, что труднодоступное местечко служило притоном афа в целом и шарпам с рашами в частности, а так же анархам в целом и панкам в частности. Впрочем, справедливости ради следует отметить, что и фа отметились там парой надписей, и они были оставлены, вероятно, ради сравнения. На полу царила удивительная чистота – только одна пустая бутылка сиротливо притулилась на краю склона. Вдосталь налюбовавшись, я начала спускаться – там, где была галька, практически съезжала на пятой точки, а на блоки взбиралась и сигала с них вниз, иначе не миновать бы мне продранных до самой задницы джинсов.
Остановившись передохнуть на середине склона, я сфотографировала мрачное великолепие притона – теперь этот снимок красуется в рубрике _Ч/Б_. Пройдя ещё несколько десятков метров от моста, я упёрлась в ещё один выход из метро, возле которого стоял стенд с картой заповедника. Поводив по ней пальцем, я убедилась, что пруды находятся в противоположном направлении, вместе с Андреевским монастырём, в который мне очень захотелось попасть. На всякий случай я спросила какого-то дядьку, и он подтвердил, что мне следует возвращаться. Я развернулась на 180 градусов и потелепала обратно, пока не дошла до того места, где покинула экологическую тропу, и начала спускаться по ней вниз. Это оказалось ещё сложнее, чем подниматься, к тому же за мной увязались две… казашки? Бурятки? Неважно. Вторую беседку, со старушками, я решительно миновала, ибо сразу за ней начиналась такая глухомань, что сам чёрт ногу сломит. Зато за первой тянулось нечто вроде тропинки, и я пошла по ней, а гостьи столицы – за мной. По бокам тропы росли заросли каких-то удивительных сорняков с крупными розовыми цветками в форме кувшинчиков, которые испускали такой сильный приторно-сладкий карамельный аромат, что голова кругом шла. Сначала мы вышли к этакому утёсу над склоном холма, с которого открывался изумительный вид на Москву, а потом тропа завела нас в густую чёрную грязь, в которой моментально увязали подошвы. Казахобурятки решили не рисковать и вернуться к беседке, а я успешно обошла топкое место, продравшись через кустарник. Я снова была вознаграждена за упёртость: вышла на набережную, и впереди замаячили купола монастыря. Убить трафик!