У каждого из нас - свой личный груз. И каждому по-своему он тяжек.
Вот тащит старый дедушка арбуз по лестнице (беда пятиэтажек: нет лифта, хошь-не хошь, иди пешком).
На пятом этаже ждут деда внуки.
Еще один идет сквозь лес с мешком. Уже немеют, как замерзли, руки, под валенками громко снег скрипит, но и в такой мороз - тепло во взгляде. Да, он устал, он хочет есть и пить, но он несет подарки в детский садик под елочку, ведь он же - дед мороз.
А вот парнишка, еле-еле тащит букет из целой сотни белых роз. И огонек окна, его манящий, сияет ярче звезд и маяков. А у окна - та, что есть свет и смысл.
А вот мужик, он тащит груз оков бесплотных, из колючих темных мыслей. И мысли тяжелей, чем тот арбуз, чем тот букет, чем тот мешок - всё вместе. Он тащит неподъемно тяжкий груз: из зависти, обид и жажды мести. И вроде, налегке шагает он, но каждый шаг дается через муки.
Вот дедушка выходит на балкон. Арбузом перемазанные внуки чирикают, как стайка шустрых птиц. Дед слушает, и смотрит на прохожих. Он видит столько добрых, светлых лиц, и знает: по-другому быть не может.
Ведь где-то детки водят хоровод вокруг пушистой новогодней елки.
Ведь где-то он донес букет, и вот она смущенно поправляет челку и смотрит на него, во все глаза. И те глаза лучатся ярким светом.
И может этот дед нам рассказать: не важно, кто ты и не важно, где ты, а важно, что за груз ты взял тащить. Неси его, хоть лестницей, хоть лесом.
И добрый груз - твой свет, твой меч и щит, и меряется он совсем не весом.
Бесплотная, но давящая тьма. И детский смех, пропахнувший арбузом.
Ты сам решай, и ты решай сама, с каким идти ты выбираешь грузом.




(с) Мальвина Матрасова

Жизнь — не про "когда-нибудь". Она проходит здесь и сейчас. Не ждите момента — живите.
И помогите родным поверить, что "сейчас" — это лучшее время.

«Скинь смску, когда доберёшься»;
«Суп на плите — разогрей»;
«Вот тебе шапочка — там минус восемь»;
«И так хорошо!; Не худей!;»;
«Дай откусить от твоей шоколадки»;
«Чайник согрелся. Налить?»;
«Ты не забыла с собой взять перчатки?»;
Чтоб о любви говорить,
Способов сотни — и в способах этих
Нет ни надрыва, ни клятв.
Самое сильное чувство на свете —
Это растаявший взгляд,
Это тихонько накрыть одеялом,
Это встречать у метро.
Может, кому-то покажется мало,
Мне же — тепло и светло.





(с) Мальвина Матрасова

Смотри, я снег. Я выпала вчера. Не за окном. Я выпала, как карта. И ты теперь - та самая пчела, что в улей не успела, и до марта тебе со мной пытаться выживать, теряя по пути багаж и душу.
Ноябрь положил на крыши ват, тебя при этом позабыв снаружи, и это значит - всё почти прошло. В том смысле, что вне улья-то без шансов.

И тут тебе, внезапно, хорошо. Да так, что ты - смешно! - как будто счастлив.

И ты летишь пчелой меж белых пчёл, они похожи на зефир маршмеллоу, и думаешь, что в целом - хорошо. Вот только осень - это не о белом.

Придёт зима, я стану с ней зимой. Наемся мандаринами с шампанским. И ты как раз такой сегодня мной слегка безумен и как будто счастлив. Весной растаю, летом расцвету, швырну на пике всех назад за парты, ты разглядел во мне сейчас не ту,

Я осень. Я закончусь послезавтра.



(с) Мальвина Матрасова

Стал ниже потолок небес. Гоняет ветер стаи листьев. Не выходи из дома без зонта и шапки. Золотистым раскрась осеннюю хандру. Купи маршмеллоу и какао. В такую серую пору, по стылым улицам шагая, включи веселый саундтрек. Пусть осень слышит: ты в порядке. От ноябрей есть оберег: цветные шарфик и перчатки, чай с чабрецом, имбирь, лимон, носочки из колючей шерсти - и вот, ноябрь побеждён. Его бояться - много чести, он рано выключает свет, а по утрам включает поздно, а больше ничего в нем нет. Он только дразнится морозом, ноябрь - как сварливый дед. Плюгавый, пахнет чем-то прелым.
Возьми пушистый теплый плед. И кошку, чтоб урчанием грела. Включи любимое кино. Придумай радостных историй.
Для осени ноябрь - дно.
Его укроет снежным морем, помчатся санки-корабли. И небо снова будет выше.
Переживи, переболи ноябрь. Дай мне слово, слышишь?

(с) Мальвина Матрасова

Погода сегодня шепчет про Степаныча

Степаныч помер в октябре. Он так планировал всегда. Чтоб дождь и слякоть во дворе, чтоб скоро были холода, до заморозков чтоб успеть. Чтоб меньше доставлять хлопот. Мужик спланировал смерть, хотя пока ещё живёт.

Он чистым застелил кровать, надел сорочку и пиджак, и лёг тихонько умирать. Назавтра понял, что никак не получается уснуть не до утра, а насовсем. И, раз пока не кончен путь, пойду-ка я чего-то съем.

Степаныч скорбно сел за стол, достал коньяк и ветчину, налил не чокаясь "за всё", потом налил ещё одну. Чуть-чуть поел, смахнул слезу, вторую рюмку замахнул, услышал музыку внизу (два дня назад ушёл в загул его сосед по стояку, и по ночам поёт блатняк). Степаныч жахнул коньяку, вскочил со стула, сжал кулак, прижал его к своей груди, и затянул "мороз, мороз". Его не будет впереди. Не будет снег морозить нос, не будет скользко в сапогах и не наступит Новый год. Мужик запутался в словах и влил ещё стопарик в рот. Съел с аппетитом ветчину. Заляпал лацкан пиджака. Рукой взъерошил седину. Нащупал пачку табака в кармане брюк и закурил, пуская кольца к потолку. Он думал: вот и жизнь прожил. И тут сосед по стояку опять запел про купола. Степаныч начал подпевать. А песня в форточку плыла, и начинало холодать. И воздух был до звона чист, и в поле взгляда - никого. Он бросил свой окурок вниз и взглядом проводил его. Окурок станцевал кадриль и разлетелся об асфальт. Степаныч думал: жизнь прожил. А ведь вчера ещё был старт, и длинный путь на сто дорог. Степаныч посмотрел наверх. Сосед вопил про русский рок, издалека был слышен смех, на небе не было луны, но фонари справлялись с тьмой. Пейзаж был, в общем-то, уныл. Но тут повеяло зимой. Засеребрилась пустота под желтым светом фонаря, и приключилась красота в ночь накануне ноября. Большими хлопьями кружил ложась на серый город снег. Степаныч думал: жизнь прожил, а ведь не жил как человек! Не доплясал и не допел, и много "недо" что ещё. А снег все падал и летел. Степаныч думал: хорошо! Степаныч думал: поживем! А снег все сыпался с небес.

Степаныч помер с октябрем.
А с первым снегом он воскрес.






(с) Мальвина Матрасова

Наташа в минуты тоски и сомнений
обычно садится и лепит пельмени.
Они отвлекают Наташу от мыслей
о бренности жизни, отсутствии смысла,
проблемах и планах, делах и конфликтах -
есть только они, всё другое - забыто.

Пельмешка к пельмешке, и мысли в порядке.
Для рук и для разума разом разрядка:
кружочек из теста и ложечка фарша,
и дзен из пельменей постигла Наташа.

А если пельмень получается комом,
Наташа идёт постоять на балконе,
и смотрит на небо и серые тучи.
И следующий получается лучше,
ровнее, белее, само совершенство.

Кончается фарш и кончается тесто,
Наташины руки по локоть в муке,
пельмешки лежат в идеальном рядке,
и в голову лезут десятки решений
для сотен прекрасных и новых свершений.

Не надо хандрить и терзаться в сомнениях.
Постигните дзен. Полепите пельмени.







(с) Мальвина Матрасова

Мне нравится, что сегодня понарошечное первое сентября. Есть еще денечек, чтобы подготовиться к школе - уже, в основном, морально.
Ни за что бы не подумала двадцать лет назад, заканчивая школу, что вот эта предсентябрьская хандра - "не хочу в школу!" - остается и во взрослой жизни 😭

Вот это вот я, непожа вообще, скажи? Дурацкая чёлка, зачем я её носила.
А как интересно, вообще-то, сложилась жизнь! Вот это - Маринка. Уехала из России лет десять назад, и куда-то из этих стран, где женщины прячут фигуры и даже лица. Детишек растит, любит мужа и чтит Коран.
А это вот Юрка. Вчера привозил нам пиццу. Курьер, представляешь? А в школе-то был ботан. Ревел над четвёрками, брал все олипиады. Учился потом на физтехе, сдавал матан - зачем, вот скажи мне, курьеру всё это надо?
А тут Иванова. Красивая - как в кино! Всё думали, будем смотреть её на афишах. Да как-то не вышло: спилась, и уже давно.
А это, узнал? Ну естественно, дядя Миша. Ещё не пузатый, и лысины тоже нет. А это, с ним рядом, жена его, тётя Нина.
Как всё поменялось за горстку прошедших лет... И память покрылась, как будто бы, слоем тины: вот это Серёга. А может быть, он Андрей? Не помню. Но помню, как круто он пел "нирвану". Вот это Артём - говорят, что теперь он гей. А в школе влюблен в англичанку был, в Мариванну.
А вот Вероника. Видала её на днях. Ровесница, вроде, а выглядит, как старуха.
Вот это Оксанка. Осталась совсем одна.
Вот это Семён. Пусть земля ему будет пухом.
Вот это Алёнка - мы ездили с ней на "КиШ". Вот это Валерка - с ним тырили кукурузу. С Натахой облазили сто незакрытых крыш. С Тимуром украли у папы его лэндкрузер - вот шума-то было! Но как-то поулеглось. Вот это Алина - мы делали стенгазету. Вот это Кирюха - наш самый здоровый лось! Вот это Димон - любит дрожжи кидать в клозеты.
Вот это все мы. Три ряда, двадцать восемь лиц. Станицы альбома, покрытые слоем пыли. Наш радостный смех так и слышится с тех страниц.
Как будто вчера. И как будто ещё не жили.




(с) Мальвина Матрасова

У кого-то с горбинкой нос, у меня же с горбинкой жизнь. Посылаю сигналы SOS, получаю в ответ - "держись! денег нет, как сказал премьер, и ресурсов тебе помочь". Я - сторонник серьёзных мер, я бегу от горбинки прочь, а она вырастает вновь. Под ногами, сбивает с ног.
Я разбила коленки в кровь. Кто-то сверху смеётся. Бог?
Этот смех раздражает, злит. Я встаю - и вперёд, вперёд! Научилась я делать вид, что вообще меня не епёт ни горбинка, ни этот смех, ни колени, что все в крови.
Я живу теперь лучше всех.
Вместо SOSов шлю "отвали".

© Мальвина Матрасова

Когда я от всего хочу сбежать, когда устала телом и душой, я просто глажу пузико ежа. И сразу всё легко и хорошо.
Когда вокруг вселенная - не та, и всё вокруг меня - сплошной отстой, я глажу спину рыжего кота. Вселенная становится вмиг той.
Когда пропала вера в чудеса, в счастливый случай или волшебство, чешу за ухом старенького пса. А он виляет мне в ответ хвостом.
Когда вокруг полно унылых лиц, а дни слились в сплошное полотно, я выхожу кормить батоном птиц. И сразу мир - веселый и цветной.
Горят дедлайны, как большой пожар? И лето пролетает мимо вас?
Спешите гладить пузико ежа.
Короче, жить. Сегодня и сейчас.




(с) Мальвина Матрасова

Когда-нибудь я стану очень старой.
Из моей жопы будет сыпаться песок.
Я настрочу три тома мемуаров
И охренительной длины свяжу чулок.

Один. На пару мне не хватит вдохновения.
Покрашу волосы свои в безумный цвет.
Из конопли буду варить варенье.
Скурю вагон вонючих сигарет.

Налажу производство самогона.
Дурацкую собачку заведу.
По вечерам буду плевать с балкона
Во всех, кто оказался на виду.

Куплю себе огромную тележку,
В час пик буду ее гулять водить.
Тихонько, аккуратненько, без спешки
По самым узеньким местам катить.

Во всех очередях я стану гуру,
Сенсей, создатель и абориген.
Мне можно будет не блюсти фигуру:
Надела шляпку - всё! Софи Лорен!

Ты будешь рядом. Сморщенный, как финик.
Я все равно буду тебя любить.
Мой старый хрыч, мой злющий древний циник.
Стареем вместе. Только бы дожить...


© Мальвина Матрасова

Ты сильная. Ты справишься со всем. Потушишь все горящие избушки. Детей по лавкам рассажаешь семь. А вечером, крича в свою подушку, ты снова себя станешь убеждать: ты сильная, ты все на свете можешь.
Ты скроешь слезы каплями дождя. Ты отрастишь доспехи вместо кожи. Ты заведешь четырнадцать котов. На подоконник высадишь рассаду. Работай, убирайся и готовь, разменивать на мелочи не надо свои ресурсы: книжки - это блажь. Какие танцы? С веником попляшешь.
Ты помнишь, как любила мэйзон бланш и провожать закат на летнем пляже?
А кони скачут и дома горят, а на плечах расселось коромысло, так происходит день за днем, подряд, лишая дни и яркости, и смысла. Ты сильная! Ты всё сама несёшь. И помощи не ищешь и не просишь. Ты точно знаешь, что ты сможешь всё. Ты заплетаешь утром дочкам косы, вплетая, вместо лент, себя саму. Ты чащу изопьешь свою до дна, и ты давно готова ко всему.
Ты можешь всё.
Но нафига, родная?

(с) Мальвина Матрасова

Вот человек. Он просто есть, и всё. Встаёт с утра, пьёт кофе или воду. И он не знает, что ты им спасён. Ворчит на пробки или про погоду, тебе не пишет или не звонит, к твоей судьбе и жизни не причастен. Но между вами - тоненькая нить:
Он просто есть, а этим ты и счастлив.

Вот человек. Он вспышка. Он пожар. Пылает и притягивает взгляды. Он за день может сотни рук пожать, он в самый нужный миг внезапно рядом, он прометеем свой огонь несёт, им освещая всем иным дорогу. И он не знает, кто был им спасён, подозревая, что их было много. Он видит жизнь совсем с других сторон, своим примером учит зреть иначе.
Он вдохновляет тоже быть костром. Не представляя, сколько это значит.

Вот человек. В его улыбке - свет. Ему в ответ нельзя не улыбаться. С ним хочется босыми по росе кружиться в самом сумасшедшем танце. Он так смеётся - колокольный звон! В превратностях судьбы он видит шутку. И с ним легко. А если бы не он, то мир бы был холодным, мрачным, жутким. Он сделал мир вокруг себя светлей, на все проблемы с юмором ответив. Но, как любой весёлый дуралей, метаморфоз тех даже не заметил.

Вот человек. Невероятно твой. Он будет рядом, если будет нужно. Он будет за тебя стоять горой, лететь стрелой, палить из всех оружий. Он просто сядет рядом помолчать. Он просто вдруг возникнет на пороге. Не слишком много слов в его речах, но вот в его поступках - очень много. Его не нужно никогда искать. Он просто был, он просто есть и будет. И если вдруг нахлынула тоска - её прогонят вот такие люди, и даже не заметят, как ушло то страшное, что грудь в тисках сжимало. Вот человек, с которым хорошо - а это, согласись, уже не мало.

Вот человек. Он шепчет: "я с тобой". И тут же обнимает, очень крепко. И вмиг не страшен самый лютый бой (который, к сожалению, нередко случается). Встаёт спина-к-спине, и разделяет хоть беду, хоть счастье. Разлук и расставаний больше нет, собрался мир, разбившийся на части, а он и не заметил, что разбит был без него весь мир. Что стал он целым. Такой же мир, когда он в нем, здесь, был. Присутствием его тот мир и ценен.

Вот человек. И он издалека к тебе незримо тянется молитвой. И может поддержать его рука в любой беде, в любом бою и битве. Ты чувствуешь тепло его молитв, они тебе дают такие силы, что и не знаешь - а могло бы ли без них быть что-то, если с ними - было. И он не знает. Молится, и всё. Он просто не умеет по-другому. А ты в который раз им вновь спасён, и это стоит очень дорогого.

Вот человек. Вообще любой из них. Не представляет, сколько значит каждый. Чей образ в голове твоей возник? Вот он - из тех.
Давай ему расскажем?




(с) Мальвина Матрасова

Однажды я всё сделаю не так: забуду, потеряю и сломаю. До пропасти останется лишь шаг, и я шагну. Но ты меня поймаешь.

Однажды ты всё сделаешь не так: сломаешь, потеряешь и забудешь. Поспоришь с тем, что непреложный факт. А я тебя оспаривать не буду. Я молча подойду и обниму. Так крепко и так нежно, как сумею.

Не надо сладких слов про mоn amour, от этого ни ты, ни я не млеем.

Куда бы нас с тобой ни повела дорога дальше - знай, я буду рядом. Мне важно то, как у тебя дела. Ты против всех? Я принесу снаряды. Я заблужусь - проложишь ты маршрут. Ты заболеешь - принесу лекарства.

Мне важно быть с тобой, сейчас и тут. В глухой деревне, в тридевятом царстве, на белой и на черной полосе, в моменты турбулентности и в штиле. Я для тебя могу быть сразу всем: соратником в бою и крепким тылом, ты для меня всё это, и уже. Мы друг для друга и скелет, и кожа.

И нет на свете ничего важней, чем это сохранить и преумножить.

Однажды мы всё сделаем не так: сломаем, потеряем и забудем.
Но песня наших душ поется в такт. И в этом наше волшебство и чудо.







(с) Мальвина Матрасова

Если смешать все краски,
Цвет будет серо-бурым.
Только в волшебных сказках
Есть хэппи-энды, дура!
В жизни другие ставки:
Принц обманул и бросил.
Семеро спят по лавкам,
Бац! - и уже их восемь.
Вместо короны - шапка
Вместо дворца - однушка.
Вместо полцарства - грядки,
Вместо жар-птицы - тушка
Курицы в морозилке,
Рядом пельменей пачка.
Вместо трезубца - вилка.
Вместо кареты - тачка,
В ней на помойку мусор.
Вместо драконов - крысы.
Буро и серо, пусто.
Над головой нависли
Тучи чернющей ватой,
Радуги нет в помине.
Солнце взойдёт когда-то,
Сделает небо синим.
Только нет толку, знаешь,
Просто синее серость.
Больше ты не мечтаешь.
Это, возможно, зрелость:
Жить в этом серо-буром,
Что было ярким раньше.
Да, ты уже не дура.
Только вот, что же дальше?


© Мальвина Матрасова

Рожденных ползать не бывает,
Душа ведь с крыльями у всех.
Но кто-то крылья обрезает,
А кто-то - вверх, и только вверх!

Душа, взмывающая к звездам,
Уже не упадет назад.
А тот, кто продолжает ползать,
И не узнает, что крылат.

Растите крылья вашим душам,
Они помогут устоять
Когда весь мир вокруг разрушен.
Я приглашаю вас летать!


© Мальвина Матрасова

Я не очень люблю вино. Чай вкуснее. Честнее — водка. Я уперлась ногами в дно. Ты над ним проплываешь в лодке. Я кричу, пузыри-слова доплывают к тебе без звука. Ты не слышишь, что я жива. Ты не можешь подать мне руку.

Я не очень люблю попсу. Джаз приятнее, рок — честнее. Удержи меня навесу, потому что я не умею плыть, иду как топор ко дну. И стою, пузыри пускаю. Ты ведь любишь меня одну, а любимых не отпускают ни на дно, ни на край земли, никуда, никогда, ни на день. Постоим с тобой на мели, и однажды брод будет найден.

Я не очень люблю людей. С ними нужно играть словами. У меня миллион идей, как укрыться от них стихами, как прикинуться не собой, как за рифмами спрятать душу. Только ты, прошу, будь со мной. Ты единственный, кто мне нужен.

Я не очень люблю слова, ведь в молчании больше правды. Знаешь, я ведь была права, говоря, что нам мало надо: посмотри, тут, на нашем дне, хоть и илисто, но уютно. Пусть дыхание сперло мне, и осталось на две минуты кислорода, я устою. Отращу плавники и жабры.

Знай, я очень тебя люблю. И с тобой я хочу стать старой.






© Мальвина Матрасова

Она была принцессой и ждала, когда к ней в двери постучатся принцы. Во снах она блистала на балах, и был сражен непобедимый рыцарь её невероятной красотой, но был отвергнут, ведь она - принцесса.

Она любила сны свои за то, что жизни они были интересней.

А в жизни было скучно: за окном щербатились ряды многоэтажек, и небо было светло-серым днём, а ночью небо было цвета сажи. И не было ни принцев, ни балов. Был счёт за жкх и скучный офис, вчерашний суп, позавчерашний плов, и надпись "Машка дура" в лифте "otis".

Ещё был надоедливый сосед. Он каждый день встречал её с работы. Он нёс ей то конфеты, то букет, то мишку тедди, то ещё чего-то. Её он этим сильно раздражал, ведь был совсем он не похож на принца.

А мать твердила ей: "пора рожать! Тебе ещё чуть-чуть, и стукнет тридцать! Вот, присмотрись, сосед в тебя влюблен. Переставай уже его динамить".

Как объяснить, что принцем не был он своей совсем не королеве маме?

И вот однажды ей приснился сон, в том сне она томилась в тёмной башне, а башню охранял большой дракон, свирепый, огнедышащий и страшный. И сотни принцев шли её спасти, но ни один не смог сразить дракона. Она его молила: отпусти! Но зверь был глух к мольбам, был непреклонным.

И тут у башни появился он. Сосед с букетом, мишкой и конфетой. И почему-то пал пред ним дракон. И башня стала маленькой и светлой квартирой на четвёртом этаже. За окнами бирюзовело небо.

Она, проснувшись, не могла уже сказать, что принцем этот парень не был.

Короче, завертелось-понеслось: букеты-мишки, загс, довольна тёща. Про рыцарей ей больше не спалось, и стали дни теперь реальней ночи.

Балы теперь гремели без неё, а принцы не о ней слагали песни.

Мораль такая: чтобы жить своё, приходится убить в себе принцессу.







(с) Мальвина Матрасова

Мама не любит папу.
Папа не любит маму.
Я подрасту, и тоже
любить никого не стану.

Ночью опять ругались.
Думали, я не слышу.
Ветки в окно стучались,
дождик стучал по крыше,
мне было очень страшно.
Я потихоньку плакал.
Не помогала даже
плюшевая собака.
Как-то уснул. Приснилось,
что у нас всё нормально.
Мама опять влюбилась
в папу, а папа в маму.
Мы все втроём гуляли.
Стихли и дождь, и ветер.
Мамочка обнимала
папу, смеялись дети
и щебетали птицы.
Лето, июль в разгаре.

Это мне только снится.
Утро в осенней хмари,
мама звенит посудой,
кажется, скоро завтрак.
Снова не вышло чуда.
Может быть, выйдет завтра?

Папа придёт с работы,
вкусно пахнёт морозом.
Он принесёт мне тортик,
маме подарит розы.
Мама наденет платье,
ногти накрасит лаком,
сядем за стол, захватим
плюшевую собаку,
будем есть торт, петь песни,
будет совсем не страшно.

Нужно петь песни вместе,
это предельно важно!
Нужно смеяться громче
и обниматься чаще.
Чтоб сыновьям и дочкам
не было ночью страшно.

Чтобы под одеялом,
крепко прижав собаку,
дети бы понимали,
что им не нужно плакать.

Чтоб не услышать фразу
детскими голосами:

"Я подрасту, и тоже
любить никого не стану"






© Мальвина Матрасова

жили-были, варили кашу, закрывали на зиму банки. как и все, становились старше. на балконе хранили санки, под кроватью коробки с пылью и звездой с новогодней ёлки. в общем, в принципе - не тужили. с расстановочкой жили, с толком.

берегли на особый случай платье бархатное с разрезом, два флакона духов от гуччи, фетра красного полотреза, шесть красивых хрустальных рюмок и бутылку китайской водки. а в одной из спортивных сумок надувную хранили лодку.

время шло, выцветало платье, потихоньку желтели рюмки, и в коробочке под кроватью угасала звезда от скуки. фетр моль потихоньку ела, лодка сохла и рассыпалась. и змея, заскучав без дела, в водке медленно растворялась. санки ржавились и рыжели. испарялся закрытый гуччи. жили, были, и постарели, и всё ждали особый случай.

он пришёл, как всегда, внезапно. мыла окна, и поскользнулась. в тот же день, он упал с инфарктом. в этот дом они не вернулись.

две хрустальные рюмки с водкой, сверху хлеб, по квартире ветер. полным ходом идёт уборка, убираются в доме дети.

на помойку уходят санки, сумка с лодкой, дырявый фетр. платьем, вывернув наизнанку, протирают за метром метр подкроватные толщи пыли. в куче с хламом - духи от гуччи.

вот для этого жили-были.
вот такой вот "особый случай".

(с) Мальвина Матрасова