Что делать нам с тобой, моя присяга,

Где взять слова, чтоб рассказать о том,

Как в сорок пятом нас встречала Прага

И как встречала в шестьдесят восьмом...

Александр Твардовский

В 1968-м году чехи пытались провести у себя в стране либеральные реформы, построить «социализм с человеческим лицом». Любые ростки свободы и независимости приводили кремлёвских вождей в ужас. В области идеологии ответить им было нечем. Поэтому решили ответить танками.

23 августа 1968 года – через два дня после начала операции ввода объединённой группировки войск СССР и других стран Варшавского договора в Чехословакию Евгений Евтушенко написал стихотворение:

ТАНКИ ИДУТ ПО ПРАГЕ

Танки идут по Праге

В затканой крови рассвета.

Танки идут по правде,

Которая не газета.

Танки идут по соблазнам

Жить не во власти штампов.

Танки идут по солдатам,

Сидящим внутри этих танков.

Боже мой, как это гнусно!

Боже – какое паденье!

Танки по Ян Гусу.

Пушкину и Петефи.

Страх – это хамства основа.

Охотнорядские хари,

Вы – это помесь Ноздрёва

И человека в футляре.

Совесть и честь вы попрали.

Чудищем едет брюхастым

В танках-футлярах по Праге

Страх, бронированный хамством.

Что разбираться в мотивах

Моторизованной плётки?

Чуешь, наивный Манилов,

Хватку Ноздрёва на глотке?

Танки идут по склепам,

По тем, что ещё не родились.

Чётки чиновничьих скрепок

В гусеницы превратились.

Разве я враг России?

Разве я не счастливым

В танки другие, родные,

Тыкался носом сопливым?

Чем же мне жить, как прежде,

Если, как будто рубанки,

Танки идут по надежде,

Что это – родные танки?

Прежде, чем я подохну,

Как – мне не важно – прозван,

Я обращаюсь к потомку

Только с единственной просьбой.

Пусть надо мной – без рыданий –

Просто напишут, по правде:

«Русский писатель. Раздавлен

Русскими танками в Праге».

А Владимир Высоцкий вспоминал по прошествии многих лет уже в 1979-м:

Я НИКОГДА НЕ ВЕРИЛ В МИРАЖИ

Я никогда не верил в миражи,

В грядущий рай не ладил чемодана, –

Учителей сожрало море лжи –

И выплюнуло возле Магадана.

И я не отличался от невежд,

А если отличался – очень мало,

Занозы не оставил Будапешт,

А Прага сердце мне не разорвала.

А мы шумели в жизни и на сцене:

Мы путаники, мальчики пока, –

Но скоро нас заметят и оценят.

Эй! Против кто? Намнём ему бока!

Но мы умели чувствовать опасность

Задолго до начала холодов,

С бесстыдством шлюхи приходила ясность –

И души запирала на засов.

И нас хотя расстрелы не косили,

Но жили мы поднять не смея глаз, –

Мы тоже дети страшных лет России,

Безвременье вливало водку в нас.

Кто были мы, шестидесятники?

На гребне вала пенного

В двадцатом веке как десантники

Из двадцать первого.

И мы без лестниц, и без робости

На штурм отчаянно полезли,

Вернув отобранный при обыске

Хрустальный башмачок поэзии.

Давая звонкие пощёчины,

Чтобы не дрыхнул, современнику,

Мы пробурили, зарешёченное

Окно в Европу и в Америку.

Мы для кого-то были «модными»,

Кого-то славой мы обидели,

Но вас мы сделали свободными,

Сегодняшние оскорбители.

Пугали наши вкусы, склонности

И то, что слишком забываемся,

А мы не умерли от скромности

И умирать не собираемся.

Пускай шипят, что мы бездарные,

Продажные и лицемерные,

Но всё равно мы – легендарные,

Оплёванные, но бессмертные!

Евгений Евтушенко