цвета: сверкающе-белый, бездонно-чёрный, серый, бардо, пёстрый карнавал.

Кинга недооценивают. Чёрт возьми как же его недооценивают!

Некоторые из его произведений необходимо изучать в учебных заведениях.

Что? Тебе не понравилось "сияние"? Было скучно и совсем не страшно?

Тогда посмотри на эти чудесные сцены, на дотошное проникновение во внутренний мир героев, на гениальные художественные приёмы, в два штриха разрисовывающие бесконечные полотна. Дьяволу он продал душу, или же это талант от Бога, но Кинг по праву может называться одним из величайших писателей мира.

В Америке над Кингом посмеиваются, так же как мы - над Донцовой, дескать "написал роман, пока ждал маршрутку, и ещё четыре по дороге из магазина домой". Но большая часть того, что пишет Кинг - шедевры.

Нет, "Сияние" не станет вехой в мировой литературе. Отношение к "сиянию" не выходит за рамки "о, отличный ужастик". Кинг не исследует проблем, не изучает человеческую природу, не пытается отыскать новое в искусстве романа. Он просто рисует отражение действительности, искажённое его личным мироощущением и безумием. "Отличный ужастик" - это то, без чего Кингу не интересно писать. Я бы назвал его великим графоманом, но можно ли быть графоманом, обладая столь чудовищным мастерством? Читая "сияние", я не только чувствовал постепенно нарастающую, подкатывающую волнами тревогу, но и балдел от каждого поэтичного предложения. Метафоры, аллегории, олицетворения, метонимии, эпитеты, сравнения, умолчания, гиперболы и литоты... - можно выучить все средства художественной выразительности по одной только Кинговской книжке. Абстракции и метафоры только придают и без того ужасающей реалистичности ещё больше натурализма. Кинг не гнушается ничем. Он - бог созданного им мира, и он по праву наслаждается каждой его крупицей. Неимоверно точно собран остов "Сияния". ТРЕМС и то, о чём забыли, появляются ещё в самом начале, но ловкое манипулирование не только внутренним миром персонажей, но и мыслями читателя, оттягивает разгадку почти до самого финала. В "сиянии" взаимосвязано всё, кроме пары моментов и персонажей. Например, женщина с резкими чертами лица, по-моему, не сыграла, однако через неё удалось немного потянуть время и слегка остудить пыл читателя, так что может быть и она была Кингу необходима. Вообще, нагнетать тревогу у него получается лучше всего. Чередуя моменты "затишья" и "бури", раз за разом усиливая накал, мистер Кинг доводит сюжет до кульминации и одновременно доводит до кульминации чувства читателя, заставляя его испытывать настоящий страх, ужас. Чтобы эффект был наибольшим, лучше не прерывать чтения и искать подходящий темп. Как только войдёшь в резонанс с темпом Кинга, ускользнуть от навязываемых ощущений не удастся.

Финал, с одной стороны, принёс облегчение, с другой - немного разочаровал. Я надеялся на сокрушительное поражение людей. "Спасения нет", ну и в том духе. В то же время счастливого спасения тоже не наблюдалось, концовка вышла серая и угрюмая. А хотелось зловещести, мистики, или какого-то изменения персонажей, как к ним приходит осознание, что до "оверлука" они были счастливы, но кроме внешнего преображения Кинг не дал ничего. Скомкано получилось, жаль. Да и сам отель, как только заговорил голосом, лишился своего поэтичного мистического образа. Но, думаю, для одной из первых книг столь малые огрехи простительны.

"Сияние" мне очень понравилось. Я и не сомневался. Рекомендую всем, ведь это одна из тех книг, которые делают лицо современной литературы.

В этом замечательном издании есть прекрасное послесловие-рецензия на повести Алексина. Сложно сказать что-то сверх.

Из всех произведений сборника больше всего впечатлили "В тылу как в тылу" и "Безумная Евдокия". Не хочу принижать достоинств других повестей, но эти были самыми яркими и запоминающимися.

Плохо помню, проходят ли Алексина в школе. Не помню так же, давали ли его на внеклассных чтениях. По-моему, нет. И напрасно. Его книги нужно изучать в обязательном порядке. Не просто прочитывать, как прочитывают разные детские сказки, а потом с умным видом спрашивают у детей, почему Колобок поверил Лисе. Нет, Алексина нужно изучать всесторонне, как изучают произведения Гоголя и Пушкина, Бунина и Тургенева. Разбор структуры, персонажей, сюжета, тем и идей, выявление средств художественной выразительности и прочее. Потому что книги Алексина ясны и понятны, и в то же время в них есть над чем подумать. Потому что язык его прост и лаконичен, ёмок и красочен, а элементы сюжетов выстроены с ювелирной точностью. Потому что в его книгах есть то, чего так не хватает современной литературе: стремление устранить дисгармонию всеми доступными способами. Каждый герой Алексина стремится исправить мир, сделать его лучше. Получается или наоборот - это уже другой вопрос. Алексин не жалеет героев. Ни детей, ни взрослых. Но это не безжалостность, как может показаться некоторым, это объективная справедливость - уравнение прав, основанное на уважении. Алексин понимает каждого героя, Алексин принимает каждого героя, и осуждает лишь немногих: только трусов и дураков, и то лишь за то, что они не имеют воли измениться.

Повести Алексина заставили меня задуматься о "иронии Судьбы". Не о фильме, а о том, как влияют на целые жизни маленькие незаметные действия и поступки, и даже мысли, которым мы не придаём значения. Какие удивительные совпадения преподносит, какие злые шутки играет с нами неизбежность, хотя мы убеждены, что избегнем любых последствий и отголосков собственных бесчестья и малодушия. И как должно быть весело и озорно смеётся над нами Бог, видя наши счастливые или несчастные лица в миг, когда "пазл сложился".

Алексин заставляет задуматься о многом. Множество вопросов - вопросов отнюдь не детских - поднимает он в своих "детских" повестях. И прежде всего, наблюдая, как он проникает в мысли, чувства и переживания своих героев, начинаешь искать, начинаешь спрашивать у себя и окружающих: почему людям так тяжело понять друг-друга? Мы говорим одинаковыми словами, но о разных вещах? Или же говорим об одном и том же, но разными словами? Или же вообще недоговариваем, лжём, пытаемся скрыть правду в угоду... чему? Чтобы быть непонятыми, или не понять?

Суровые, серьёзные, строгие книги. Очень умные, очень точные. И при всём при этом пронзительно-добрые. Сердечные. Справедливые и честные. Такими и должны быть настоящие взрослые. Только такими.

Наверное в каждом отзыве о "Маджипуре" я буду повторять одно и то же...

В детстве мир казался огромным. Я помню это волшебное чувство. Чувство, которого я давно не испытывал. Нечто подобное чувствовали первопроходчики, открывавшие новые земли. Неизвестность таилась за каждым углом, радость познания сквозила в каждом шаге, за горизонтом лежали новые вселенные, а расстояния были невероятно велики. Получасовая прогулка занимала часть жизни, поездка на электричке казалась вечностью, иные страны - как иные планеты, а континенты находились в миллионах парсеков друг от друга.

Потом мир стал стремительно уменьшаться. Получасовая прогулка растворилась в бессчётном числе таких же получасовых прогулок, два часа ужались до короткого сна, а поездка на другой континент теперь едва ли не доступнее, чем поездка в деревню. Детское чувство необъятности мира улетучилось, оставив лишь горечь ностальгии. Иногда по Осени оно возвращается тусклыми отголосками, когда пространство становится прозрачным и чистым, когда голова трезвеет после долгих дней пьянящего солнца, когда понимаешь, сколько дорог ещё не исхожено, сколько мест не изведано, сколько людей не встречено. Тоска по странствиям одолевает меня. Но мне не достаёт решимости уйти. Я оправдываю себя тем, что у меня есть обязательства перед родными и близкими, что долгий путь мне не по силам, что свобода требует иметь хоть что-то в кармане, и что нельзя отправляться в путешествие с пустым кошельком. Родные и близкие не верят, что я способен уйти. И я сам, пожалуй, не верю. Хотя в действительности всё просто. Очень просто. Нужно просто встать и идти. Отречься от семьи и друзей (в желании быть счастливым нет эгоизма), отречься от быта и мелких страстишек (желание быть свободным обесценивает вещи), отречься от судьбы (желать предназначения глупо), и жить одной лишь дорогой. В конце концов, чтобы стать мужчинами, мальчики должны странствовать... всю жизнь странствовать.

Маджипур - это планета странствий. Планета бесконечных путешествий и безграничной свободы. Здесь никто не выбирает судьбу. Здесь любой может стать счастливым. Здесь легко отречься от всего, что тяготит тебя. Хватило бы решительности и удачи.

Карта Маджипура нарисована с потрясающей точностью. Силверберг так ярко и живо описывает красоты планеты-гиганта, что невольно начинает казаться, будто где-то во вселенной она действительно существует. Невероятные расстояния ошеломляют, колоссальное число разнообразнейших мест, пейзажей и существ поражает воображение, возвращая то самое чувство из детства. Мир огромен, мир невероятен! А мир Маджипура огромен и невероятен настолько, что путешествовать по нему можно бесконечно. Ты никогда не утолишь свою жажду познания, и радость первооткрывателя навсегда пребудет с тобой. Здесь день от дня можно находить что-то новое, здесь нет одинаковых мест, здесь почти нет боли, здесь безопасно, как дома, и тем не менее всегда есть возможность вернуться домой.

"Хроники Маджипура" - книга о Маджипуре. Милые истории, которые в ней рассказываются, - только ширма. Нельзя же написать целую книгу, состоящую из одних лишь описаний. Силверберг разбавляет описания сюжетом, сюжетом же и скрепляет их. Словно камера кинооператора сюжет следует за героями, запечатлевая чудеса и великолепие гигантской планеты. Однако, есть и нравоучительное в этой книге. Почти идеальный мир, рисуемый Силвербергом, - это мир, к которому мы, по его мнению, должны стремиться. В нём редки убийства и прочие преступления. Они даже служат неким балластом, уравновешивающим счастье, свободу и беспечность Маджипура. Без преступлений Маджипур давно бы деградировал и размяк. О том, что подобная судьба может постигнуть планету, Силверберг хорошо знает. Или по крайней мере догадывается. Он рисует эту судьбу в судьбе расы метаморфов, которые в своё время размякли и деградировали до дикарей, а теперь вынуждены сопротивляться вторжению незваных гостей, захвативших их родной дом. Так им и надо, что ж. Они не стремились к звёздам и странствиям, и вот что с ними произошло. Странствовать необходимо. Раздвигать горизонты, сокращать безграничность расстояний, стремиться изведать новое. Радость открытия - это чувство самое близкое к истинному счастью. Радость открытия не похожа на страсть, на вожделение или удовлетворение. Радость открытия близка к любви. Тонкое чувство, потрясающее и ошеломляющее, но успокаивающее и наполняющее умиротворением.

Неизведанная вселенная ещё очень глубока. Не нужно думать, что мир мал, что мир стар и недостоин, чтоб его постигали. Просто встань и иди. Просто беги и радуйся. Просто узнавай.

Просто нет никого свободнее тебя.

А по-моему книга хороша.
Нет, платить деньги я за неё не стал, и вам не советую. Нет смысла платить за то, что ты и так знаешь. Семи из десяти советов в этой книге я следую по наитию, так сказать. То есть это и так уже часть моей жизни: вся эта фигня с дневниками, выходом из зоны комфорта и пр. Если честно, \"Бойцовский клуб\" мотивирует сильнее, чем \"книга, которой нет\", но блин, мне понравилось, как Новак подстёгивает читателей. Меня по крайней мере его слова подстегнули работать усерднее, меньше лениться и стараться улыбаться людям. Да и вообще книга довольно весёлая и позитивная. Если бы не обилие ошибок и опечаток, поставил бы четвёрочку.
Ну и напоследок, людям, которые читают такие книги, чтобы убедиться в том, что они всё делают правильно: эй, ты всё делаешь правильно! Молодчина!

Эх. По своему списку продвигаюсь я очень медленно. Стопка "к прочтению" выросла вчетверо, а прочитана даже не сотая её часть. "Понтифекса Валентина" можно было прочитать от силы дня за три. Но я растянул "удовольствие" больше чем на месяц. Может быть именно это и испортило ощущения.

Давным давно, лет в восемь, на день рождения мне подарили несколько журналов с прекрасным изображением на обложке. Их было три или четыре, не помню точно. Позже это издание в сети я нашёл только раз.
Картинки были великолепны. Я перечитывал эти журналы только ради картинок. И конечно же, не понимал и половины написанного. Вообще, в детстве Хаггард казался мне скучным. Что "Копи царя Соломона", что "Дочь Монтесумы" - всё представало серой тягомотиной, неспособной снабдить воображение должной массой образов. Лишь спустя много лет я смог оценить эти произведения, а вот недавно вновь перечитал "Светлоокого".
Надо сказать переводы очень разнятся. Может быть это из-за того, что Хаггард писал о викингах на английском и таким образом многие имена и историзмы как бы переведены и озвучены дважды. И всё же язык книги великолепен и никакому переводу не испортить его, ибо язык прост, груб и прям. В нём чувствуются оттенки Младшей Эдды. По стилистике "Светлоокий" похож едва ли не на любые сказания. Былины, баллады, песни северных народов - вот какие темы угадываются в этом произведении. Отдадим должное гению Хаггарда: почувствовать столь тонко разницу в звучании между эпосом северных народов, народов центральной Европы, и южных народов, мало кому удавалось. Что уж говорить о воссоздании этой беззвучной мелодии языка, которая не лежит на поверхности, и не определяется средствами художественной выразительности, но напротив рождается - из разницы между их наличием и отсутствием.
Эрик Светлоокий - прекрасная книга. Образец художественной силы. Несмотря, а может и благодаря, простоте сюжета, простоте героев, а так же простоте времени и языка, Хаггарду удаётся раскрыть перед нами целый мир. Мир холодного севера и суровых (но не жестоких) людей. Здесь мужчины остаются мужчинами, а женщины женщинами. Здесь коварство и хитрость идёт под руку с колдовством. Здесь возвеличиваются и укрепляются такие человеческие качества, как отвага, честь и любовь. И здесь слова и крепость рук имеют равную силу.
Жаль, что по таким книгам сейчас не снимают фильмов.

Теперь, когда Стругацкие мертвы, легко придумывать разные смыслы их книгам. Мёртвый писатель не может защитить своё произведение, не может, по крайней мере, крикнуть: нет, я писал вовсе не о том. Впрочем, живой писатель тоже не всегда способен защитить себя и свой труд. Особенно когда против его одинокого крика гудит целая машина бесчисленных голосов. Критики и смысловеды всех мастей и величин, конечно, лучше писателя знают, о чём он хотел сказать. Психологи и домарощенные чтецы душ легко разбирают писателя по кусочку, изворачивают его слова, как им заблагорассудится, и, прикрываясь льстивыми словами о значимости книги, почему-то запирают эту книгу в ящик одинакого толкования.

"Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!"/как пошло цитировать Иссу после всех этих тысячекратных повторений.

C другой стороны, не менее опасен для книги слишком громкий голос автора. Если автор не допускает иной трактовки, кроме своей собственной, если автор запрещает рассматривать своё произведение под другим углом и в ином ракурсе, книга мертвеет, коснеет и теряет значимость. Не только для отдельно взятого человека - читателя, но и для всего читающего мира. Такая книга обречена выпасть из многомерного паззла мировой литературы. Всякий писатель должен понимать, что, как только он дописывает произведение до последней точки, когда между тем, что написано, и читателем не остаётся ни одной правки, - книга больше не принадлежит писателю. Теперь она претерпевает иные изменения и перерождается в новой жизни, на которую писатель не может сильно повлиять. И скорее всего влиять не имеет права.
 

Что же "Улитка на склоне"?

Вопрос риторический. Книга давно живёт своей жизнью. Её трактуют, тавтуют, разбирают на составляющие и собирают вновь. И даже прочитав знаменитый "Комментарий" не всякий удовлетворяется столь грубой трактовкой: Лес - это будущее... "Лес - это будущее" - фраза противоречащая жажде поиска, жажде понимания и - практически всей истории написания повести, которая, кстати, в комментарии подробненько изложена. Нет, нет, нет. Не может быть так скудно. Не могут символы столь однозначно трактоваться. Нет, нет, нет. Я поищу другое. Я покопаюсь в сердцевине.

"Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!" - этот эпиграф, честно говоря, для меня не является символом будущего. Всегда считал его символом несокрушимой терпеливости. Маленькая медлительная улитка, хотя и ползёт едва едва, хотя и в сравнении с горой выглядит ничтожно, но однажды доползёт до вершины. Вера в то, что улитка доползёт, что у неё хватит терпения и сил, должна накладывать отзвук на повесть. И накладывает. Кандид пытается выбраться из Леса, Перец - из Управления. Рано или поздно, рано или поздно им удастся это. На протяжении всей книги надежда на то, что это обязательно случится, не покидает читателя. Но гора слишком высока, её вершина холодна, а улитка слаба и смертна. Тщетность её потуг становится очевидной к последним главам.

Прогресс... Я во многом согласен со Стругацкими, но не в том, как они трактуют в собственном же произведении символы прогресса. Нет, несомненно, со стороны Леса мы имеем дело с чётко прописанным прогрессом - торжество разума над природой, изменение окружающего под себя. Но вот Управление... Да, оно не прогрессирует. Но и не регрессирует тоже. Управление стагнирует, погружённое в замкнутость собственных законов и правил. Управление достигло вершины прогресса и ему требуется свежая кровь для того, чтобы преодолеть пик, который само по себе, обладая лишь Домарощинерами и Тузиками, оно преодолеть не в состоянии. Вот и затягивает оно в себя Перецов по крупиночке, а от Перецов только одно и требуется: не сломайся, гни своё, переверни Управление вверх тормашками, пусть прогрессирует. Лес не может дать Управлению необходимого толчка, потому что ни Управление, ни Лес друг друга не замечают. Две мощных цивилизации, два вектора развития технологий, не способны даже адекватно оценить друг друга, и потому каждый из них однажды упрётся в стену, преодолеть которую не в силах. Когда завершится Одержание, Лес точно так же придёт к стагнации. И может быть, конечно, такое вот безумное благополучие и есть высшее благо, но...
 

А что "но"? Как говорил Борис Стругацкий в "комментарии", мы не можем однозначно трактовать, что хорошо, а что плохо. Прогресс - это хорошо, или плохо? Если хорошо, то до какой степени? Вот прогресс рабовладельческого общества - это плохо? А регресс? Хорошо? Тогда и регресс и стагнацию нельзя измерить понятиями добра и зла. Историю пишут победители. Хорошо лишь тем, кто выжил. Если прогресс, регресс, или стагнация помогают организму, обществу, цивилизации выжить - может быть это хорошо?

Эх, мерила, мерила. Вечное человеческое желание ко всему приложить линейку или лекало, определить процент добра и зла, повесить ярлычок и убрать в шкапчик. "Улитка на склоне" - всего лишь одно из таких мерил.
Я сказал "всего лишь"? Пинайте меня железными сапогами.

Всю дорогу было чувство, будто читаю черновик рассказа. Не повести даже.
Каким-то совершенно ненормальным образом прямо посреди главы повествование сбивается с третьего на первое лицо. Части глав - будто отрывки набросков. Зная Стругацких, подозреваешь во всём этом некую законоданность и, возможно, ребус, для решения которого требуется эрудиция, начитанность и порция мозгов. Но похоже я - конкретный невежа и дурак.
Нет серьёзно, объясните, люди, что скрывается между строк? Я ж не сплю уже месяц толком. Потому что без этого междустрочия в повести-то ничего не остаётся. Скучная она и невнятная. Да, немного о людях. Да, немного сумасшедшинки, капелька сатиры, щепотка иронии. Но в целом: серость. Для Стругацких это не просто нетривиально, это как-то аномально. Ведь обычно Стругацкие как пишут? Чтобы интеллигенции было приятно находить отсылки и аллюзии; чтобы тем, кто просто хорошо в школе учился, были интересны темы на поверхности; а такому быдлу, как я, предоставляется зрелищность и сюжет. Но здесь круг явно заужен. И непонятно (мне не понятно), в какую сторону. То ли меня отсеяли из круга читателей, как быдло, то ли интеллигентов решили позлить.
А ведь по книге ещё и фильм снят. И давно. Значит что?
Значит вполне законченное произведение. Не черновик.
А может во всей этой странной недоделанности и недосказанности заложена аллюзия на книгу "За миллиард лет до конца света"? 
Закрадывается такое подозрение в рекурсии. Ведь читается-то зараза на одном дыхании.

Только начал читать, и - опа:

Братья Стругацкие, "За миллиард лет до конца света"

"Война за креатив" стала моим Сопротивлением этой ночью. Обидно.