Снег хрустит под ногами, ломается тонкая плёнка льда, изо рта вырываются клубы пара. Минус двадцать. Вот, кажется, подъехал наш рейсовый. Мне почему-то стало неимоверно грустно. То ли от того, что ветер усилился, то ли от того, что у автобуса отсутствовала крышка капота, два последних окна отсутствовали как таковые, в лобовом стекле дыра от камня, а на боку, чёрной краской красовалась надпись: “Всё будет хорошо". Нет, я конечно понимаю, что когда-нибудь будет, но на время путешествия, похоже, слово "хорошо" - как-то неуместно. Пережив небольшой шок, люди начали заполнять автобус. Убедив себя, что моя грусть всё-таки из-за усилившегося ветра, я зашёл последним. Водитель поприветствовал меня кивком, как бы повторяя за надписью: "Всё будет хорошо". Я кивнул ему в ответ (Да, спасибо, я верю) и осмотрел салон. Зря, зря, зря. Хотя, не буду привередничать, всего сутки. Двух последних окон нет, минус двадцать на улице. Один-ноль в пользу транспортной компании. Я присмотрел себе место посередине; пьяная компания устроилась на последних; семья заняла первые два места. Я не взял с собою даже книги. Что я буду делать двадцать часов к ряду? Без понятия.
Автобус стоял ещё двадцать минут, затем тронулся. В окнах мелькали сотни машин, зимний город. Город изо льда, песка, бетона и сладкой ваты. Со временем машин становилось всё меньше и меньше. Показались заводы, гигантские трубы выпускающие клубы чёрного дыма. Как и положено пригороду с его индустриальными оттенками. Спустя два часа автобус сделал небольшую остановку подобрав ещё двух пассажиров. Одного молодого парня, сразу же присоединившегося к задним рядам и женщину лет сорока, одетую во всё чёрноё. В руках у неё был огромный кожаный саквояж. Она была худощавого телосложения, невысокая, тёмные волосы собраны в хвост, половину лица закрывает полупрозрачная вуаль, на руках - чёрные перчатки. Перчатки, как нельзя кстати в этом автобусе. Неимоверными усилиями затащив саквояж в автобус, она встала подле водителя и с надменным выражением лица начала оглядывать салон, выбирала место. Спустя пару секунд она приподняла свой багаж обеими руками и потащила по салону. Поравнявшись со мной, она задвинула саквояж под сидение и села рядом. Автобус полупустой, почему именно сюда? Долго ответа ждать не пришлось:
- Так безопаснее. Мне не внушает доверия та пьяная компания. Собственно, как и та семейка сидящая впереди. Я надеюсь, вы не против?
Её лицо и голос абсолютно ничего не выражали. За вуалью можно было разглядеть её пустой взгляд. Она даже не смотрела в мою сторону. Сухая стерва. Смотрела куда-то в сторону водителя, чуть вытянув шею.
- Нет, что вы, – сказал я, одновременно осматривая странную пассажирку с ног до головы.
Наряд у неё, определённо траурный. Немного подумав, всё же осмелился спросить:
- У вас что-то случилось? Я спрашиваю это из-за вашего наряда… Простое любопытство, не сочтите за грубость.
И тут, наконец, я заметил кое-что в её лице. Она опустила глаза так, что я смог увидеть её зрачки.
- У меня умер муж. Я еду хоронить его, в пригород Бостона. – голос её прозвучал очень тихо, едва слышно. Мне стало очень неловко за мой вопрос.
- Прошу прощения, мисс. Мои соболезнования.
- Всё в порядке, сэр, что вы, - она, наконец, улыбнулась. – Просто грустно всё это. Он не был идеальным мужем, но всё же, мне его жаль. Хотя, не знаю кого больше, себя или его.
Она задумчиво подняла глаза к потолку. Я, наконец, полностью смог рассмотреть её глаза. Зелёные, с желтоватой короной вокруг зрачка.
- Как звали вашего мужа?
- Артур. Бедный мой Артур.
Она закрыла лицо руками, и как мне на мгновение показалось, заплакала. Но нет, парой секунд позже она снова открыла своё лицо и оказалось, что не единой слезинки не ускользнуло из под вуали.
Следующие три часа мы говорили без остановки. Её звали Агнесс. Я тоже представился: «Томас Бэнкс». Мы разговаривали о любимых книгах, музыке, кино. О том, о чём обычно говорят только, что встретившие друг друга люди. Глупые темы, чрезвыйчайно глупые. Они не кажутся такими, когда говоришь с незнакомцем. Пару раз она даже засмеялась. Другое дело, теперь она уже не казалось мне стервой. Первое впечатление – ошибочно, ещё раз в этом убеждаюсь. Хотя, зачастую со временем просто привыкаешь к недостаткам человека и думаешь про себя «А он не такая уж и задница. Хороший человек, да». Но тут не та ситуация. Горе затуманило ей разум. Как и всякому, кто когда-либо терял близких. В мыслях – только они. Все прохожие на улице – похожи. Знакомо? И нет времени на любезности, «Заткнись весь белый свет, у меня горе».
Когда обстановка стала поистине тёплой и дружелюбной и воцарился покой, мы ехали молча смотря в окно. Темнело. Ни единой машины вокруг, только телефонные столбы один за другим, связанные километрами проводов. По ним ежедневно протекают тысячи ненужных слов. Завораживает, но надоедает. Когда водитель решил сделать небольшую остановку и свернул на обочину, она сказала:
- Пойдёмте, выйдем на улицу, мне необходимо покурить. Вы курите?
- Нет, я сам не грешу этим. Но с вами выйду с радостью.
Мы улыбнулись друг другу и пошли к выходу. Компания ребят уже играла в снежки, а семья решила остаться в автобусе. Все, кроме главы семейства. Усатый полный мужчина тоже решил «подышать свежим воздухом» и закурил подле автобуса. В темноте его образ был едва виден, но сигаретный огонёк изредка освещал его лицо. Мы встали неподалёку от него. Агнесс достала из внутреннего кармана портсигар, вынула оттуда длинную сигарету и, вставив её в мундштук, зажгла изящного вида зажигалкой с выгравированной на боку надписью «Poland». Она смотрела куда-то вдаль, в темноту леса. Невероятно мрачное и в то же время, красивое зрелище.
- Вы едете до самого Бостона, Том? – спросила она, отвлёкшись от темноты леса.
- Да, мне необходимо сделать там пару фотографий по заданию начальства. Особняк Пола Ревира, слыхали о таком?
- Увы, нет. Я не была в Бостоне, лишь вблизи. Мы с Артуром останавливались в тамошнем пригородном отеле. Туда я и отправляюсь.
- Стоп, вы отправляетесь в отель? А как же похороны? Мне не совсем ясно, извините, что спрашиваю…
- Ничего страшного, Том, всё в порядке, – сказала она и сделала ещё одну затяжку.
На мой вопрос она так и не ответила, а я не стал лезть с лишними расспросами. Не хотел тревожить её. Это не моё дело.
Свистом водитель призвал людей обратно. Перерыв окончен, едем. Мы сели в автобус на свои места. Я взглянул на Агнесс, она была вовсе не встревожена, скорее, наоборот, в приподнятом настроении. «Вот и отлично», подумал я и отвернулся к окну. На улице сгущалась тьма, в окно я видел лишь отражения. Спустя пару минут, я уснул.
Проснулся я от того, что кто-то толкает меня в бок. Это была Агнесс. На улице было очень темно, не видно даже телеграфных столбов. В автобусе горел тусклый жёлтый свет от небольших лампочек на потолке. Я не знал сколько я уже проспал, но уж точно больше часа; была глубокая ночь. Автобус стоял, и мне понадобилось минуты две, чтобы понять это. Агнесс вежливо ждала пока я приду в себя, а когда я наконец широко открыл глаза, спросила:
- Как вы, Том? Как спалось? – она мило улыбалась мне.
- Я? А… Вполне, вполне. Почему мы остановились?
- Здесь остановка. Моя остановка. Мы приехали к тому отелю, о котором я вам говорила.
- Ох, неужели? Сколько я проспал?
- Два часа.
- А… - я не знал, что сказать дальше. – Вы, наверное, разбудили меня, чтобы попрощаться?
- Хм, - она наклонила голову чуть набок, – не совсем. У меня к вам очень интересное предложение. Не хотите сойти здесь со мной?
Действительно, интересное предложение. Но как бы мне не нравилась эта женщина, у меня есть задание, она старше меня лет на пятнадцать, и как добираться из этой глуши до Бостона или хотя бы обратно я совершенно понятия не имел.
- Извините, Агнесс, но вынужден вам отказать. У меня работа, там, в Бостоне. Если хотите, я могу заехать за вами на обратном пути, как вам такое предложение?
- Том, - она усмехнулась, чуть прикрыв глаза, будто стеснялась, – вы не так поняли. У меня к вам очень интересное предложение.
Я увидел, как под вуалью её взгляд скользнул вниз. И только тогда я заметил. В правой руке у Агнесс сверкал дамский дерринджер. Он был направлен на меня. Калибр мал, но с такого расстояния мог отправить на тот свет за очень короткий промежуток времени. Пять секунд на шок.
- Это что, шутка?
- Нет, Том, никаких шуток. Предложение на самом деле интересное. Ну так что, вы согласны?
- Агнесс, опомнитесь ради бога, что вы делаете?
Вот сейчас, в этот момент, меня настиг страх.
- Том, не заставляйте меня нажимать на курок. Я знала, что просто так вы не согласитесь, поэтому пришлось применить «дамские хитрости», – она подмигнула мне.
- Если выстрелите, все это услышат. Вы совершаете ошибку, остановитесь.
- Услышат или нет – мне всё равно. Мы далеко за городом. Телефон есть только в отеле. Патронов хватит на всех, не волнуйтесь.
Слишком велик риск, что ещё кто-то пострадает, слишком. Конечно, я сомневаюсь, что эта женщина способна кого-то убить, но учитывая смерть её мужа и всё из этого вытекающее…
Она приподняла брови, как бы спрашивая «Ну что?», и выбора у меня, похоже, не было. Я глубоко вздохнул, выпрямил спину и сказал:
- Ладно, я принимаю ваше «приглашение», ведите.
Она аккуратно встала, предварительно накрыв пистолет своим головным убором так, чтобы его не было видно. Дуло дерринджера смотрело прямо на меня из под вуали. Она стояла ко мне правым боком, повернув голову, сказала:
- Вы не поможете мне донести саквояж? Он невероятно тяжёлый.
- Да, конечно помогу, – процедил я сквозь зубы.
За ручку, я вытащил саквояж из под сидения и чуть приподнял над полом. Он действительно был поистине тяжёлым.
- Как вы его вообще донесли до вокзала?
- Очень вежливый мужчина, водитель такси, помог мне донести его.
- Я бы согласился нести такую тяжесть только под дулом пистолета, – съязвил я.
Агнесс резко повернулась и бросила на меня грозный взгляд. Устрашающе, и вправду. Еле дотащив саквояж до выхода из автобуса, огромными усилиями я спустил его через три ступеньки вниз, на покрытую гравием дорожку. «Всё будет хорошо» - надпись всё там же. Иди к чёрту.
Автобус стоял на стоянке подле мотеля. Всё вокруг освещалось большими неоновыми вывесками. Сине-розовый свет был повсюду. Как будто я очутился в другом мире. В мире, где гравий мягкий, глаза слепит неоновый свет, сине-розовый снег кружит вокруг и дуло дамского пистолета направлено тебе в живот. Как же это печально, как же печально.
Она шла чуть впереди меня, окруженная чудесным сиянием, чуть пошатываясь - каблуки на гравии. Мне нравилась эта женщина, но не нравилось то, что у неё под вуалью. Отнюдь не печальные глаза вдовы. Скорее, изящное олицетворение Фанни Каплан. Ну или кого-то в этом духе.
Мы зашли в тёплый атриум отеля, прошли мимо стойки регистрации. «Я забронировала номер, ключи у меня» - пояснила Агнесс. Зашли в лифт, она нажала кнопку с цифрой «4». Слава богу, здесь есть лифт. Этот гигантский саквояж я не дотащил бы на четвёртый этаж, увольте.
Пять секунд неловкого «прицельного» молчания и мы в коридоре этажа номер «4». Пятью метрами левее, тот номер, что Агнесс забронировала заранее. Дверь под номером «9». Она открыла её и пригласила меня пройти вперёд. В комнате было светло, старая дубовая мебель покрыта толстыми слоями пыли. Здесь, видимо, давно не прибирались. Я занёс саквояж и с облегчением кинул его в углу комнаты.
- Поосторожней с Артуром, – бросила в мою сторону Агнесс, осматривая вид из окна.
«Это что ещё, твою мать, значит!?», подумал я и резко дёрнулся в сторону саквояжа.
- Стоять, Том! – она повернулась ко мне, с теперь уже не прикрытым, взведённым пистолетом, – Ты действительно хочешь это увидеть? Если тебе интересно: да, там действительно то, о чём ты подумал. А теперь отойди, прошу.
Я сделал шаг назад. Мне действительно не хотелось открывать саквояж зная о его содержимом. Но поверить в то, что я нёс чей-то, по всей видимости расчленённый, труп от автобуса до самого номера, я, увы, не мог. От одной мысли об этом у меня голова шла кругом.
- Спустимся на первый этаж, Том? В ресторан. Они устраивают танцы каждую ночь. Вы выглядите усталым, это поможет вам взбодриться.
- Конечно, я не против. Может оставите пистолет здесь? В нём больше нет необходимости.
- Пожалуй, я положу его в карман.
Она положила пистолет в карман и сбросила вуаль на кровать. Затем подошла ко мне, взяла за руку и потащила в коридор. Когда мы вышли, я увидел уборщика. Пожилой мужчина в форме протирал светильники висевшие на стенах. Агнесс поприветствовала его кивком, я сделал то же самое. На лифте мы спустились на первый этаж, обратно в атриум. Выйдя из лифта, сразу же повернули направо и через красивую стеклянную дверь вошли в ресторан. Справа стояли столы, накрытые белоснежными скатертями, на которых красовались столовые приборы и хрустальные бокалы. Судя по полупустым бутылкам и грязным тарелкам, пиршество было окончено и все собравшиеся перешли в левую часть ресторана, к танцам.
- Не хочу чего-то особенного, мне нужен всего лишь вальс. Он обычно последний в программе, – сказала Агнесс и повела меня через десятки столов в самый конец ресторана. Там мы нашли свободный столик и заняли его. Отсюда прекрасно видно всех танцующих. Я сидел и смотрел на этих людей. Они понятия не имели, что сейчас происходит совсем рядом с ними.
И вот, наконец, все начали вальсировать. Агнесс вскочила и, схватив меня за руку, повела в центр зала. Положив мою левую руку себе на талию, начала танцевать. Я потакал всем её движениям, давая понять, что я не такой как она, что она здесь – дьявол, а я – святой.
- Что заставило такого человека как ты, пойти на убийство? А, Агнесс? Убить собственного мужа, которого ты любила. Более того, расчленить его, сложить в саквояж и провезти пару сотен миль. Боже, Агнесс, что творилось у тебя в голове?
- Это трудно объяснить, Том, – она смотрела мне в глаза не отрываясь. – Скорее всего, это просто некая «черта», которую необходимо переступить. Мораль и тому подобное.
- Думаешь, это тебя оправдывает?
- Что ты, Том. Я не ищу оправданий. Я ищу искупления.
- Ты ищёшь искупления, насильно, под дулом пистолета, притащив меня в этот отель? Плохая стратегия, Агнесс. Надеюсь, ты это понимаешь.
- Конечно, Том.
Она дрожала, будто от холода. Прижалась ко мне вплотную. Хватит.
Я крепко сжал её руку, повернулся, и потащил к выходу из ресторана.
- Что ты делаешь, Том!? Отпусти, мне больно!
Я не слушал. Пройдя через стеклянные двери ресторана, я буквально втолкнул её в лифт. Нажав кнопку нужного этажа, повернулся и сказал:
- Искупление? Агнесс, ты зашла слишком далеко…
Она не отвечала. Глаза её были широко открыты, полны страха. Мы приехали на четвёртый этаж, я снова схватил её за руку и повёл в номер. Захлопнув за собой дверь, я повернулся к ней. Теперь же, меня пронзило невероятное отвращение к этой женщине. Неприятное чувство, вкупе с лежащим рядом трупом в саквояже. Агнесс стояла неподвижно. Боялась? Нет, ей нечего тут бояться, она – центр этого праздника. Когда я, наконец, пришёл в себя, ко мне снова вернулся дар речи потерянный во время приступа гнева и отвращения:
- Агнесс… Как же так?
- В этой гостинице мы повели наш медовый месяц. Не самое лучшее место, но нам и этого хватало, – она мечтательно осматривала комнату. – Именно в этом номере, представляешь? Я даже утащила ключ. Знала, что вернусь когда-нибудь, надеялась. Шесть лет всего прошло. И вот оно как обернулось… А что мне оставалось? Он всё пил, пил, пил, гулял где попало. Я любила его Том, понимаешь? А накануне он во всём сознался. Во всех изменах. А их было много, ох, поверь мне Том. Он был настолько жалок и… чист. Знаешь, как на исповеди? Таким я его не видела. Никогда. Я хотела, что бы он остался таким навсегда. Ну и разделала его на восемь частей, что ты так смотришь? Мало!?
- Нет, Агнесс, всё в порядке…
Её руки дрожали.
- В порядке? Нет, Том. Всё будет в порядке лишь при одном исходе: когда убийца будет наказан.
Она медленно подошла ко мне. Левой рукой коснулась моего локтя, медленно спустилась ниже до запястья и наконец, взяла в руку мою ладонь. Я не отрываясь смотрел ей в глаза. Оцепенел. Почувствовав в руке что-то холодное, я вздрогнул. Это был дерринджер. Он даже не согрелся в её руках, был холоден как лёд.
- У меня к тебе ещё одно очень интересное предложение, Том, – она улыбалась, а по её щекам потекли слёзы. – Ты знаешь что делать, верно? Помоги мне. Сама бы я никогда этого не сделала… Тут пролегает ещё одна «черта», которую мне, к сожалению, не удалось переступить.
Я стоял с пистолетом в руке. Агнесс сделала два шага назад. Я знал, что с этого расстояния рана будет смертельной. Но я не убийца, кто угодно, но не убийца. Ложь. Мне было жаль эту женщину. Выстрел, скорее всего, никто не услышит. Сейчас все постояльцы находятся на первом этаже, в ресторане. В любом случае, как бы ни закончился сегодняшний день, я уважаю её решение.
- Замкнутый круг, Агнесс? Убийство наказывает убийство?
Она пожала плечами.
Я нажал на курок. Выстрел был чересчур громким. Громче, чем я себе представлял. Такой маленький пистолет, а столько шуму и дыма он выпустил из себя. Будто всё это время набирал сил. Когда дым рассеялся, я увидел Агнесс лежащую на полу. Я попал ей в грудь. Она была ещё жива, издавала громкие всхлипы. Изо рта лилась кровь. Я, кажется, прострелил лёгкое. Ещё минут десять я стоял и смотрел на неё. Никто так и не прибежал на выстрелы, всё обошлось. А я просто не мог ничего сделать, не хотел. Она свой выбор сделала. Так же, как и я свой. В Бостон? К чёрту Бостон, она уже не дышит.
Я положил дерринджер в карман куртки, подошёл к двери, открыл её, кивающим жестом попрощался с гостями: «Артур, Агнесс» и вышел из номера. Через атриум я прошёл совершенно спокойно, меня никто не заметил. Когда я вышел, автобуса уже не было на стоянке. Меня не сильно это волновало, я пошёл пешком в ту сторону откуда приехал. Среди ночи, среди холода. Сине-розовое неоновое сияние гостиницы покидало меня. Я шёл по обочине, думая о том, что произошло. «Бедная Агнесс», подумал я. «Убийство наказывает убийство, да?»
Когда начало светать, мне удалось остановить попутную машину. Водитель оказался очень милым человеком. Он огласился довезти меня до вокзала совершенно бесплатно. Нам было по пути.
- Как вас зовут?
- Энтони. Можешь звать меня Тони, дружище! – он так приветливо улыбался мне.
Ради приличия, я выдержал небольшую паузу.
- Тони, у меня есть к тебе очень интересное предложение…
