Злость на самого себя.

Пишу, понимаете ли, сообщение в группу, которую веду по работе – группа посвящена местной исторической достопримечательности, моя задача – выкладывать новости, объявления, афиши, отчёты обо всяких мероприятиях, ну и так далее. На днях там установили оригинальную скульптуру. И вот руки мои – да падёт на них проклятие, о дочери шайтана, о недостойные потомки грудных плавников! – на автомате печатают слово "арт-объект". Стоп, говорю я себе, ты что же это творишь, какой к чёртовой матери арт-объект, у тебя что – русские слова закончились?! Что за безобразие, что за мусор?! Что значит – как ещё назвать, ты журналист или где?!

В результате появилась формулировка "садовое украшение".

Вот вам, вот вам.

Настроение сейчас - самозлительское

В колонках играет - практически тишина

На днях стою в аудитории нашего университета, собираем материал для сюжета. Интервью с шишками и пиджаками уже взяли, теперь оператор набирает картинки. Но вот чую, что не хватает сюжету живости, думаю – надо добавить студентов. Вокруг стоит целая куча молодёжи, в разной степени внимательности взирающей на говорящих – бизнесмены пришли праздновать День предпринимателя и подготавливать растущее поколение к вербовке. Сказать десять слов о том, что эта встреча окажется для них очень полезной и подготовит к дальнейшей работе и взрослой жизни – справится любой.

Но все студенты будто закодированные: шарахаются от предложения сказать что-нибудь на камеру, как чёрт от ладана. Вот что меня удивляет: ведь у нас в городе нет телевидения в стиле "скандалы, интриги, расследования", так что практики "скажи слово, а мы из него сделаем гадость" у нас нету. Чего бояться-то? Если бы мне предложили сказать что-нибудь на камеру в годы моей учёбы, никогда не стала бы отказываться, я на любую тему могу высказать хоть что-то. А тут – бледнеют, судорожно прижимают к себе телефон/сумку/подругу и – "нет, нет, не меня, лучше вот её!"

В общем, обломали меня до такой степени, что не удержалась и вслух сказала "что ж все трусы-то такие"; стою дальше. И тут открывается дверь в аудиторию, и появляется симпатичная девушка: можно пройти?

Можно, говорю, но я вас пропущу за взятку. Вы мне дадите небольшое интервью.

К счастью, девушка оказалась понятливой, говорила хорошо и соображала быстро. Так что интервью я всё-таки получила.

Настроение сейчас - усмехательское

В колонках играет - шум машин за окном

Очень мне не нравится в современной журналистике стремление отмежеваться от анализа и оценки. Вообще аналитическая журналистика отошла на задний план и чуть ли не отмирает. Сейчас аналитикой зовут просто подробный сюжет, где предмет освещается с разных сторон. Спору нет, в анализе сопоставление разных мнений присутствует – но это только начало, после анализа следует синтез и вывод. А этого я не вижу, причём даже на федеральных каналах.

Анализ есть у Вассермана и Сёмина, но первого продюсеры передачи заставляют орать в несвойственном ему стиле, из-за чего наносная агрессия не позволяет по-настоящему вслушаться в текст, а второй слишком любит украшать свою и без того достаточно пространную передачу (от 5 до 10 минут экранного времени – это огромное поле для деятельности!) вставками, кино- и мультцитатами, всяческими прибамбасами, короче. Настоящая же серьёзная журналистика – это как раз текст, в который нужно вслушиваться и вдумываться.

Помню листы "Комсомольской правды", "Аргументов и Фактов", "Правды" 80-х годов – на всю передовицу, занятую одной (!) статьёй могла быть одна же фотография, всё остальное – текст. Без плашек (когда кусочек текста, наиболее броский, со скандальной или интригующей информацией, выделяется цветом, фоном, жирностью шрифта), без разбивки на главки, без выделенных фраз. Газета заставляла вчитываться и вдумываться. И ведь читали же! И обсуждали, и перечитывали. Я, конечно, этих статей не читала, для меня они были не по уму, но визуально помню эти полосы отлично. И обсуждения помню... Это потом, в девяностые годы резко решили, что народ идиот, что его нужно постоянно развлекать, иначе он мгновенно соскучится и убежит к более доступному развлечению. И пошли коротенькие сообщения, состоящие из броского заголовка и ложки непроверенной информации, картинки на четверть листа, подача текста дробно, мелкими порциями, лишь бы читатель глотал не задумываясь.

То же и сейчас с новостями. Любой выпуск – вроде бы понемногу обо всём, и о политике, и о культуре, и о зарубежных делах... Но в результате в голове остаётся мешанина вразнобой поданных фактов, неосмысленных, непроанализированных, и не встроенных в единую картину мира. Вот этого как раз современные медиа больше всего избегают – чтобы у человека, у массового потребителя, складывалась цельная картина мира. Иначе он может осознать, что неладно что-то в Датском королевстве, и начнёт бороться с причинами, а не против частностей.

Настроение сейчас - уходительское

В колонках играет - шум машин по лужам

Завтра утром едем на правительственный завтрак. Нас – журналистов – завтракать не будут, нас будет стоять в дверях и снимать, как правительство города натужно пьёт чай. Более того: нам сказали, что представители власти и бизнеса... стесняются завтракать под камеры. Поэтому мы придём, покрутим микрофонами и выйдем за дверь...

Вот логика: чтобы был в новостях сюжет о том, что правительство настолько продвинуто, что проводит аж завтрак с представителями бизнеса – они хотят. А съесть кусок выпечки перед камерой – боятся. Я понимаю, если бы там бухалово предполагалось, или стол был бы богатейший, с балыками и икрой – понятно, чего стесняться показывать это всему честному народу. А пять чашек и булочки – что в этом криминального?..

И ради этого мне вставать завтра ни свет ни заря, потому что завтрак будет в другом городе, – и ехать туда к 9 утра. Почему нельзя завтракать в полдень?..

Настроение сейчас - спатьхотительское

В колонках играет - разговоры, разговоры, разговоры...

Нет, я, конечно, понимаю: лето, не сезон, информационное безрыбье... Но с другой-то стороны – вот тебе пожалуйста: конфликт с Кореей, быкующий Трамп, фашиствующие элементы в Америке, подготовка теракта в Москве; на недостаток новостей не пожалуешься.

Так какого же чёрта лысого на несколько дней раздули др-р-р-р-раму из ухода не-к-ночи-будь-помянут-малахова с Первого канала? Столько дней про него твердят, как будто для России нет новости важнее!

Вот меня просто как журналиста это бесит. Когда аудитории впаривают всякую чушь, так называемые проблемоиды вместо реальных новостей. Ты должен интересоваться, почему Малахов уходит с Первого! А если не хочешь, тебе всё равно все уши прожужжат, потому что все СМИ дружно делают вид, как будто это то самое, что людей волнует в первую очередь.

Правда, конечно, есть ещё подозрение, что этими назойливостями отвлекают внимание от каких-то действительно важных вещей, но на них-то сейчас тоже не сезон – Дума на каникулах, и даже какой-нибудь закон о повышении тарифов ЖКХ в пять раз принять просто не может.

Настроение сейчас - рассерженновское

В колонках играет - негромкие звуки разного характера

Вот что значит журналисты центральных телеканалов. Это ж надо уметь так – приспособленчество новенького покойника – Глазунова – только что в репортаже преподнесли как извилистый и художественный творческий путь. Вместо того, чтобы сказать "желая славы и денег, он начал рисовать видных партдеятелей", корреспондент вывернул сложную многоступенчатую фразу в стиле "он понял, что в стране Советов его путь не может быть простым, и прибег к хитрости, для виду изображая дружбу с сильными мира сего". Наверное, призы, награды и звания он брал тоже для виду, чтобы получше замаскироваться...

В 80-е годы, да и в 90-е тоже работы Глазунова называли просто китчем, как он того и заслуживал. Его многофигурные композиции, в которых он, компенсируя отсутствие идеи или слабый художественный замысел, собирал кучу-малу из более-менее видных исторических персонажей, не несли в себе никакой мысли – ну может кроме каких-то лежащих на поверхности азбучных истин типа "путь России в истории был очень сложным". Остальное зритель додумывал сам, потому что поневоле приходило в голову: "Ну раз художник собрал столько героев, наверное это ради чего-то? А ради чего? А-а, наверное ради вот этого!" – и дальше каждый подставлял ту мысль, которая ему была ближе.

Так что корреспонденты ЦТ проявляют недюжинную ловкость языка, преподнося жизненный путь приспособленца как очередной пример борьбы с режимом. Никогда мне такой виртуозности не достигнуть, никогда не работать в славной когорте искажателей жизни. Хе-хе.

Настроение сейчас - рукопотирательское

В колонках играет - шум дождя за окном

У меня практикантка. Девочка с глазами куклы и кудрями Мальвины. Дитя абсолютно ничего не смыслящее в журналистике, но что-то старающееся в ней понять; из рода умненьких школьниц.

Я человек, растящий уже четвёртое (мама дорогая!) поколение журналистов. Конечно, можно где-то покрасоваться своими знаниями, практическим опытом, всякое такое. Но в гораздо большей степени это налагает ответственность. Ведь для этого дитяти я сейчас – тот образец, по которому она будет строить своё представление о журналистах и журналистике. И не потому, что это я такая сверх-супер-пупер-идеал, а потому, что я – первый журналист, которого она видит вблизи. Знаю это по себе – от первого впечатления очень сложно избавиться, оно записывается куда-то на подкорку. Это как у птенцов, которые начинают считать матерью первое же существо, которое видят в момент вылупления.

Поэтому внимательность, требовательность и точность. Не навязывать, а объяснять. Стараться донести не столько КАК, сколько ПОЧЕМУ и ЗАЧЕМ.

На выходные дала ей задание: самой найти к понедельнику не меньше трёх тем для новостей на материале окружающего. Посмотрим, что принесёт.

Настроение сейчас - ужасноустатовскоепрактическизасыпательское

В колонках играет - практически тишина

Видела вчера ночью репортаж об открытии интернет-портала Службы московских новостей. Ну, конечно, рассказывали, как всё здорово, сколько у них журналистов ежеминутно на задании, в каком бешеном темпе они работают, – редактор какого-то раздела, у которой брали интервью, даже не отрывалась от рабочего стола, заранее предупредив, что если появится какая-то новость, она интервью прервёт и вернётся к работе. Где-то столкнулись машины, где-то произошёл пожар, там кого-то ограбили, и так далее. Конечно, не вся информация такая катастрофическая, рассказывают там и о событиях, и о мероприятиях – словом, обо всём, что случается в этом мегаполисе.

Всё это, конечно, поражает своей оперативностью. Москва – город огромный, там каждую минуту что-то случается. Это с одной стороны.

А с другой... Может быть, я отсталый человек, не живущий в бешеном ритме современности – но я не очень понимаю, к чему такой поток информации. Меня не покидает мысль о том, что эта информация хоть и достоверная, но из раздела совершенно бесполезной – материал для забивания мозгов.

Меня всегда немного удивляют люди, которые целый день проводят в новостных лентах. Утро у них начинается со щелчка по кнопке включения компьютера, под винегрет из новостей они пьют свой утренний чай/кофе, на работе регулярно заглядывают в ленту, вечер проводят за перечитыванием её же... Да, конечно, новости обновляются, что-то случается; я тоже, когда бывают какие-то исключительные происшествия, которые задевают меня, часто заглядываю в новости. Но мне постоянно мерещится, что в этой жажде новостей есть что-то нездоровое.

Вообще-то сие и в самом деле есть один из признаков интернет-зависимости; мне недавно пришлось писать о ней статью, для чего брались комментарии у психологов. Так вот навязчивое стремление постоянно читать новости, а когда человек их лишается, то возникновение ощущения заброшенности, одиночества, страх пропустить что-то важное – это одна из черт интернет-зависимости.

Эх, нет уже моих старых читателей, которые раньше обязательно вот здесь бы завопили: так ты призываешь к тому, чтобы люди вообще не читали новостей?! Ты хочешь, чтобы все довольствовались только газетами и телевизором?! Но увы, иных уж нет, а те далече. Мало осталось людей, способных превратно понимать чужие слова и выворачивать их наизнанку, видя там то, чего и не было...

У одного из теоретиков журналистики, Сергея Корконосенко, в его "Социологии журналистики", исследуется этот феномен (на примере традиционных масс-медиа) – создание у массы людей эффекта раздробленного сознания. То есть когда информационная журналистика преобладает над аналитической, когда читателю (зрителю) предоставляется огромное количество разнородной информации "понемногу обо всём", создающей ощущение полной информированности в разных областях, но по сути – заваливающий человека кашей из нестыкующихся элементов. Всё это приводит к тому, что у реципиента отключаются навыки аналитического мышления, ну и как следствие – формируется управляемая масса. Потому как, понятное дело, человеком, который получает информацию, но не очень понимает, что ему с этой информацией делать, – управлять гораздо легче, ибо ему можно внушить нечто нужное. А проанализировать это он уже не сможет.

Сейчас, на мой взгляд, существует какой-то культ новостей. Какие лозунги выдвигают мобильные операторы, соцсети, видеохостинги? – всегда будь на связи, узнай первым, поделись новостью с друзьями! И ведь делятся, и делятся в 99% сущей ерундой. Я в кафе с подругой, я на рабочем месте, мы с друзьями, моя комната, мой кабинет, моё пиво, вид из моего окна... А ведь на это тратится куча времени, куча сил, а пользы? Ну, скажем так, не слишком много. Потому что большая часть этой информации и этих новостей бесполезная.

Как иллюстрацию приведу отрывок из очаровательных "Сказок роботов" Станислава Лема. Есть там такая сказка, как два друга сделали для некоего галактического разбойника, охваченного жаждой знаний, Всеинформатор. И вот что получилось... Кому интересен Лем, может читать дальше.
В колонках играет - щёлканье клавиатуры

Вчера редактор был в отъезде, и мне пришлось выполнять его работу; ну, дело привычное, да и относительно несложно было порулить. По ходу дела пришлось мне вычитывать корреспондентские тексты; и вот там, в гуще предложений юной журналисточки вижу я словечко "волнительно". Я его вычёркиваю и говорю, что такого слова нет. Она в удивлении: разве? я отвечаю, что есть слово "волнующий".

Сегодня рассказываю эту историю редактору, и вижу, что он не понимает, в чём дело. Наоборот – с искренним удивлением говорит: а я сам всегда пишу "волнительный". И ещё один корреспондент сказал, что тоже это слово употребляет...

Конечно, я перегибаю палку: слово "волнительный" существует, и употребляется ещё чуть ли не с XVIII века; уж в XIX точно существовало. Корней Чуковский так вообще был его сторонником и считал, что оно органично вписывается в структуру русского языка. Но что ни говори – "волнительно" считается разговорным, и в деловой речи применять его негоже. Ну и личное мнение – звучит оно очень жеманно, манерно, с этаким закатыванием глазок: ах, это было так волнительно!

Продолжаю считать, что в журналистике использовать это слово недопустимо. Журналистика – не литература, где возможна речевая характеристика персонажа; здесь эту роль выполняют цитаты и фрагменты интервью. То есть если сам человек – герой репортажа – произнесёт "это очень волнительное событие", чёрт с ним; но журналист в своём тексте такое допускать не должен.

А то уж больно много всякой малограмотной чепухи развелось в СМИ. Вульгаризмы, канцеляризмы, блатные словечки, жаргон; в одной и той же новостной программе от одного и того же диктора можно услышать как "депутаты проработали вопрос и утвердили методичку", так и "авторитет был крышей такого-то..." И если раньше малограмотная речь была признаком человека из провинции, то сейчас ею грешат жители столицы (или даже обеих столиц).

Настроение сейчас - рассуждательское

В колонках играет - щебет вечерних птиц