В этом году Россия отвечает 1000-летие со дня смерти святого равноапостольного великого князя Киевского Владимира – человека, которому Промыслом Божиим было дано определить дальнейшую судьбу Русского государства, чьи решения и действия могущественно влияют на ход нашей истории по сей день.

Анализируя события прошлого, можно увидеть, что такого рода судьбоносные решения, накладывающие отпечаток на жизнь многих поколений вперед, внешне проистекают из обычных предпосылок. И «выбирая веру» Киевский князь Владимир вряд ли задумывался о масштабах последствий своих шагов. Перед ним стояли конкретные государственные и политические задачи – объединить уже тогда разноплеменную страну, найти полезных союзников, дать толчок внутреннему развитию Руси и пр. – и он старался разрешить их наилучшим образом.

Но «сила (Божия) совершается в немощи (человеческой)» (см. 2 Кор., 12, 9). Решая насущные проблемы, стоящие перед еще только формирующимся Русским государством, князь Владимир предопределил вектор развития страны на многие века. Следование его (а через него – Божиему) выбору двигало наше Отечество вперед, «преклонение под чужое ярмо» (см. 2 Кор., 6, 14) – неизменно заканчивалось национальной катастрофой.

И это не удивительно: в то время как подавляющее большинство народов приняли христианство уже будучи сформировавшимися этносами, Крещение Руси хронологически практически точно совпало с этногенезом древнерусской народности и этатогенезом Русского государства. Православие фактически вошло в геном русского человека и в идею национальной государственности.

Причина этого, думается в том, что хотя «выбор веры» и подталкивался внешними стимулами, он был предельно искренним, нелицемерным. Свидетельство этого мы видим уже в «Повести временных лет». Помимо «общих слов» о благочестии и милосердии великого князя Владимира, щедрости его к Церкви и, как сейчас сказали бы «социально незащищенным слоям населения», которые можно отнести к общей «атрибутике» жизнеописания благочестивых государей, есть там и очень интересный по своей реалистичности эпизод. Под годом 996 (6504) в летописи говорится, что «умножились зело разбои» из-за отказа Владимира от применения смертной казни. Будучи искренним неофитом, он сделал это во исполнение заповеди Божией «не убий». «Боюсь греха», - объяснил Великий Князь свои действия епископам, получив затем разъяснение церковного учения о задачах государственной власти.

И не один Владимир искренне, сердцем принял веру Христову. Сыновья его, князья Борис и Глеб пошли на смерть, не возжелав поднять меч на брата своего. Уже в ХI веке расцветает русское монашество: Киево-Печерская лавра прославляется преподобными Антонием и Феодосием, а также целым сонмом удивительных подвижников. «Слово о законе и благодати» св. Илариона Киевского, написанное всего через полвека после Крещения Руси, вошло в золотой фонд древнерусской литературы и богословия.

По-разному, многими путями, случаями и обстояниями проникала вера Христова в само тело народа русского и становилась неотъемлемой частью, значащей основой русского духа, русского характера, русской жизни. Именно на ней стремились строить свою жизнь наши предки.

Сложно назвать католицизм «французской верой», а лютеранство, к примеру, «финской верой». Но Православие стало в миропонимании нашего народа именно Русской верой. И это следствие не этнической гордыни или узости восприятия Истины Христовой (никогда мы не забывали единоверцев – греков, сербов, грузин и пр.), а именно укорененности национального идеала. Не православный – значит не русский.

И не случайно святость стала идеалом наших предков. Именно святость, а не величие, честь, слава, польза были главным мерилом всего и вся. Даже свою страну наши предки называли не великой (как англичане – Great Britain), не прекрасной (как французы – la Belle France), а именно Святой. Разумеется, это не означает, что на Руси жили одни святые, не существовало грехов, а жизнь протекала исключительно в благочестии и чистоте. Но святость почиталась высшей формой добродетели, была мерилом оценки событий, была целью высших стремлений человеческого духа.

Попрание этого идеала, уход от Православной веры всегда одновременно становились и отпадением от русскости. Как прозорливо писал в XIX веке, когда «образованные слои» все больше уклонялись от веры, наш великий писатель Ф.М. Достоевский, «русский и православный слова-синонимы», «русский без Православия дрянь, а не человек».

Наглядные подтверждения этому мы можем видеть и в истории, и в окружающей нас действительности. «Высококультурные» прогрессисты того же XIX века, отринувшие «поповские выдумки о Боге» – все эти герцены, чернышевские, писаревы, огаревы, бакунины и прочие подобные, «имя же им легион» – ненавидели не только Царское Самодержавие, но и саму Россию, сам русский народ. То есть, разумеется, их писания были исполнены лицемерных стонов о несчастьях народа, а последователи даже навесили им лукавую кличку «народников», но любили они «народ» ими же вымышленный – революционный и безбожный. А реальный народ – церковный и не желающий бунтовать – они презирали и третировали, как ханжей и мракобесов, рабов и низкопоклонцев. В итоге они часто уезжали из России, и потомство их растворялось среди европейцев.

Их идейные наследники, которые, придя к власти, не просто официально отказались от веры, но объявили бешеную (по очень точному выражению их вожака Ленина) борьбу против Бога и Церкви, прямо заявили о своей цели: уничтожить русский (то есть православный) народ, заменив его на советский. И, к сожалению, они в этом деле весьма преуспели. Утратив Православие, русские из станового хребта, основы государства превратились в невнятную прослойку между «братскими народами СССР».

Среди бежавших от большевиков в эмиграцию, те, кто крепко держался за веру и Церковь сохранили русскость и во втором, и в третьем поколении. Остальные ассимилировались. Характерно, что вторая волна эмиграции, вера в которой в значительной степени была уже подорвана, растворялась среди иностранцев гораздо быстрее. Позднесоветские, а тем более постсоветские эмигранты, уже полностью воспитанные коммунистической властью в безбожии, теряли русскость сами, без смены поколений.

Та трагедия, которую сегодня мы наблюдаем на Украине – ни что иное как еще один пример потери Православия, а с ним и русскости. Когда-то русские люди, попавшие под власть католиков – поляков, венгров, литовцев, мучительно боролись за сохранение своей веры. Постепенно разными методами – от экономического давления до физического уничтожения – многие смирились с уходом в унию с папежниками. И их потомки, потеряв свою природную русскость измыслили мифическую украинскость, кошмарные плоды симбиоза которой с большевизмом пожинает ныне народ Малороссии – и тот, что «скачет», и тот, который отказывается «скакать».

Эти горькие уроки дают нам понимание того, что нашему народу нужно делать, чтобы вернуться на путь, который Божиим Промыслом указал нам святой равноапостольный князь Владимир, подлинный основатель русского народа и Русского государства. Только возвращение к вере Христовой вернет нам подлинную русскость, и только она позволит нам возродить нашу страну, и лишь это даст нам выполнить возложенную на нас Господом задачу: быть преградой антихристову злу в мире – Христианской Империей – Третьим Римом, ибо «два Рима падоша… а четвертому не быти».