23 сентября 1937 года в Париже таинственно исчез председатель Русского общевоинского союза генерал Евгений Карлович Миллер, а вслед за ним и начальник Объединения чинов Корниловского ударного полка генерал Николай Владимирович Скоблин. Что же случилось с этими людьми, занимавшими высокое положение среди русской эмиграции во Франции?

Надежда Плевицкая

Николай Владимирович Скоблин родился в 1893 году в г. Нежин. Участвовал в Первой мировой войне. После революции, в начале 1918 года, служил помощником командира Корниловского ударного полка, а затем и сам стал командиром. Молодой человек запомнился многим: он обладал жестким, волевым характером, исключительной храбростью и талантом к командованию.

В 1920 году Скоблин стал одним из первых кавалеров ордена Святого Николая Чудотворца – высшей награды Русской армии генерала Врангеля. Сам Врангель очень ценил его и разрешал практически всё. После эвакуации из Крыма в Галлиполи Корниловская ударная дивизия была сведена в полк, по-прежнему под командованием Скоблина. В это время и начался его бурный роман с Плевицкой.

Надежда Васильевна Плевицкая родилась в 1884 году в многодетной крестьянской семье в селе Винниково Курской губернии. С детства близкие заметили, что девочка обладает красивый сильным голосом. В ранней юности девочка убежала с бродячим цирком. Так и началась ее карьера певицы – разъезжая по стране, она выступала в шантане, там же познакомилась с первым мужем, танцором Плевицким. На одном из таких выступлений её заметил известный певец Леонид Собинов. Покоренный талантом Надежды, он помог ей с карьерой, и молодая певица начала выступать на благотворительных концертах на одной сцене с такими знаменитостями, как Василий Качалов и Матильда Кшесинская.

Летом 1911 года Надежда Плевицкая отправилась в первые гастроли и дала 40 концертов по всей стране. Слава о ней дошла до императора, и уже в следующем году певицу пригласили выступать для государя в Царском Селе. Николай II был настолько тронут исполнением Плевицкой, что подарил ей перстень и прозвал «курским соловьём».

Надежда Васильевна была женщиной несомненно талантливой, сильной, энергичной и любвеобильной. С Плевицким она давно развелась, со вторым мужем тоже прожила недолго – тот погиб в самом начале войны. Тут же последовало новое увлечение – поручик лейб-гвардии Левицкий. Карьере певицы война нисколько не мешала, Плевицкая продолжала давать концерты теперь уже для солдат русской армии. Она выступала на Северо-Западном и Южном фронтах, а когда армия почти развалилась, пела для красных. Певица не раз говорила, что для нее нет разницы, кому петь, с одинаковым чувством она исполняла и «Боже, царя храни», и «Марсельезу». Поручик Левицкий вскоре примкнул к белой армии в Крыму, там в 1920 году Надежда Васильевна и встретила Скоблина. Поручик был быстро забыт, и уже в июне 1921 года Плевицкая вышла замуж за командира Корниловского полка.

Николай Владимирович взял отпуск, и в 1922 году молодожены отправились в турне по Европе. Надежда Васильевна снова вышла на эстраду. Во всех странах, где они побывали, певицу встречали с восторгом. Во время ее песен публика плакала, а особенно чувствительные люди даже падали в обморок. Скоблин повсюду сопровождал жену, за что даже получил прозвище генерал Плевицкий. Но отпуск затягивался, нужно было возвращаться в полк.

В сентябре 1924 года по приказу Врангеля из остатков Русской армии был сформирован Русский общевоинский союз (РОВС). Офицеры разъехались по всей Европе. Воинские части, которые находились в Болгарии, возглавил Фёдор Фёдорович Абрамов. В том же году чета снова отправилась на гастроли сначала во Францию, а затем в США. Для Плевицкой муж был и директором, и секретарем, и пресс-агентом.
 

Неожиданно в Штатах разразился скандал: певица дала благотворительный концерт для советских беспризорников. Вслед за этим в просоветской газете «Русский голос» появился анонс, приглашающий на выступление «рабоче-крестьянской» артистки. Эмиграция была шокирована, как может жена известного белого генерала помогать большевикам? Плевицкая в ответ в самом начале концерта заявила: «Я артистка и пою для всех. Я вне политики». Врангель пришел в бешенство и, не желая ничего слышать о Скоблине, подписал приказ об отставке в 1927 году.

Супруги уехали во Францию. Купили небольшую ферму, но дохода она не приносила, и вскоре они сняли большой дом в Париже. Жили на средства от концертов Надежды Васильевны. Долго скучать без дела Николаю Владимировичу не пришлось –
после смерти Врангеля в апреле 1928 года РОВС возглавил генерал Кутепов, который восстановил Скоблина в прежней должности командира Корниловского ударного полка.

«Внутреннаяя линия»

Внутри РОВСа возникла тайная организация разведки для борьбы с большевиками под управлением Фосса и Шатилова. Первоначально Клавдий Фосс назвал её «Долг Родине», а структура повторяла Боевую организацию генерала Кутепова: состав делился на тройки, начальник каждой из них знал только своего начальника и двух подчинённых. Фосс находился в Болгарии, и при вербовке офицеров говорил, что действует от имени Абрамова. В числе первых ему удалось заполучить в свои ряды Николая Закржевского, который впоследствии возглавил «Внутреннюю линию».

Основным документом организации стала «Идеология», в которой говорилось, что «Внутренняя линия» считает себя преемником идей Белого движения и нацелена на борьбу с властью III Интернационала. После возвращения в полк в эту организацию вступил и Скоблин.



В январе 1930 года генерал Кутепов был похищен агентами ОГПУ, и председателем РОВСа стал Евгений Карлович Миллер. На банкете в честь этого события Скоблин торжественно преподнёс Миллеру корниловскую нашивку, таким образом причислив генерала к Корниловскому полку. С приходом нового руководителя в офицерской среде начались интриги. Миллер придерживался мирной позиции, в то время как многие хотели действий, рвались в бой с большевиками. При Миллере же РОВС с каждым годом всё больше напоминал союз ветеранов.

В начале 1930-х советские агенты в Париже пытались подобраться к РОВС. Им удалось завербовать пьяницу Федосеенко, полковника из Корниловского полка. Однако Федосеенко быстро передумал и рассказал обо всем Миллеру. В дело втянули Скоблина, а через какое-то время полковник и вовсе начал всем рассказывать, что командир работает на Лубянку. Эти слухи еще больше раздул Владимир Бурцев, открыто обозвав Скоблина предателем. Бурцев гордился своим независимым мнением и тем, что за всю жизнь не принадлежал ни к одной партии. Но обвинение было слишком тяжёлым, и Скоблин попросил созвать Суд чести. Его оправдали, офицерская честь была сохранена.

В 1933 году в Германии пришёл к власти Гитлер. Русская эмиграция отнеслась к этому настороженно, тем не менее, возникали идеи союза с Германией против большевиков. После того как Франция признала Советский Союз, рассчитывать на помощь французов не стоило, и Миллер тоже склонялся к тому, чтобы просить помощи у немцев. На активные действия он по-прежнему не решался, отчего недовольство среди офицеров все возрастало. 23 февраля 1935 года оно вылилось в «бунт маршалов», в котором приняли участие десять офицеров: Скоблин, Туркул, Пешня, Фок и другие. Они выступали с требованием превратить РОВС в политический центр зарубежья и начать вооружённую борьбу с большевиками, в противном случае пригрозили выходом. Конечно, Миллер не мог допустить выхода из союза самых влиятельных генералов. Он собрал совещание, где разработали план реорганизации союза, но дальше разговоров дело не зашло.

В это же время Миллер узнал и о существовании «Внутренней линии», лидером которой тогда был Закржевский. Генерал попытался разобраться, что это за тайная организация, деятельность которой совершенно не контролируема, и что с ней делать. До него другие руководители пару раз пытались распустить «Внутреннюю линию», но безрезультатно. Миллер же посчитал, что ее ликвидация опасна, так как члены организации еще глубже уйдут в подполье, и принял решение назначить лидером «Внутренней линии» Николая Скоблина.

Выбор довольно странный. Миллер наверняка знал о близости Скоблина к Шатилову, своему главному сопернику. К тому же Скоблин иногда допускал нелестные отзывы о работе руководителя РОВС. Как бы то ни было, перед мужем Плевицкой теперь открылось обширное поле деятельности. На посту главаря тайной разведки Скоблин познакомился с братьями Солоневичами, бежавшими из Советского Союза. Ходили слухи, что они являются советскими агентами. Скоблин по-прежнему ездил на концерты вместе с Плевицкой по всей Европе, что давало ему возможность посещать членов организации в других странах, часто останавливался в Фосса в Болгарии.

Миллер был не доволен работой «Внутренней линии». Он по-прежнему не имел понятия, чем занимается разведка, а Скоблин и другие подсовывали ему маловажные отчеты. Работа против большевиков вроде как велась, но никаких результатов Миллер не видел. В то же время Антон Туркул, один из самых известных офицеров РОВСа, требовал активных действий, рвался в бой с большевиками.

Вся эта ситуация сильно раздражала Миллера, но так как распустить организацию он не мог, то в очередной раз сменил командование. 28 декабря 1936 года вместо Скоблина «Внутреннюю линию» возглавил подполковник Мишутушкин. Также Миллер в январе 1937 года поменял верного Скоблину начальника корниловцев в Финляндии капитана Батуева на капитана Киселёва.

Николай Владимирович пришёл в бешенство и объявил Миллеру о неповиновении. Началась открытая война, победить в которой у Миллера не было шансов. Большинство офицеров были на стороне Скоблина. В РОВСе постоянно шли разговоры о смене командования, а наиболее выгодной кандидатурой считался Шатилов.

Похищение генерала Миллера

Евгений Карлович чувствовал, что вокруг него что-то затевается, подозревал существование заговора. Именно поэтому, когда Скоблин пригласил его на встречу, Миллер оставил записку.

22 сентября 1937 года Миллер как обычно ушёл на работу, семье и другим о своем рабочем графике он никогда не рассказывал. В обед генерал вышел из управления, оставив своему секретарю Кусонскому конверт с запиской на случай, если он не вернётся. Кусонский не обратил на это внимания, и о Миллере вспомнили только поздно вечером, когда он не явился на обязательное собрание.

Тут Кусонский спохватился и прочитал записку: «У меня сегодня в 12.30 час дня рандеву с генералом Скоблиным на углу рю Жасмен и рю Раффе, и он должен везти меня на свидание с немецким офицером, военным агентом в Прибалтийских странах – полковником Штроманом и Вернером, состоящим здесь при посольстве. Оба хорошо говорят по-русски. Свидание устроено по инициативе Скоблина. Может быть, это ловушка, на всякий случай оставляю эту записку. Генерал Миллер». Полицию решили не вызывать, и генералы Кусонский и Кедров тут же отправилась к Скоблину. Но Николай Владимирович заявил, что в тот день Миллера не видел и спокойно согласился пройти в управление. В кабинете Кусонского Скоблину дали понять, что они знают о встрече. Далее офицеры допустили досадную ошибку: Кусонский на минуту вызвал Кедрова поговорить, а в это время Скоблин спокойно вышел из управления и исчез.

На следующий день, 23 сентября, в полицию вызвали Надежду Плевицкую. Она всё отрицала, говорила, что ничего не знает о деятельности мужа и не могла поверить, что он уехал и бросил её. Певицу сначала отпустили, но через какое-то время вызвали для повторного, более тщательного допроса у следователя. По ее словам, день похищения она провела вместе с мужем. В 12 часов они вышли из отеля, затем поехали в ресторан, в 12.55 были уже в магазине «Каролина», где Надежда Васильевна выбирала платья, а Скоблин остался сидеть в машине. В 14.00 они приехали на вокзал.
Проверив показания свидетелей, следователь тут же обнаружил нестыковки во времени. У Скоблина был в распоряжении целый час, во время которого он и мог встретиться с Миллером. Операция была спланирована блестяще, если бы не записка. Через пару дней никто из свидетелей уже не вспомнил бы о Скоблине. А когда в доме корниловца провели обыск, чтобы выяснить его финансовое положение, Плевицкой уже никто не верил…

При обыске у Скоблина нашли список соединений Красной Армии, донесения о деятельности русских эмигрантских организаций, отчёт о работе большевистских агентов в среде эмиграции во Франции за июнь-сентябрь 1934 года, списки чинов РОВСа, графики агентурной сети и другие документы – богатейший улов для французской полиции. Однако им не достался архив «Внутренней линии», который накануне вечером успел вывезти Савин. Впоследствии по этим документам он написал книгу «Гибель генерала Миллера».

Плевицкую арестовали, суд над ней состоялся в сентябре 1938 года. Приговор был суровый – 20 лет каторжной тюрьмы и высылка из Франции. В заключении у нее заболела нога, и 5 ноября 1940 года Надежда Васильевна скончалась. В тюрьме она вела дневник, который сейчас хранится в США.

Генерала Миллера в ночь похищения переправили на теплоходе из Парижа в Советский Союз, на Лубянку. Видно, не до конца понимая, где он находится, Евгений Карлович писал письма семье, Ежову, русскому архиепископу. Но все они остались без ответа. Ежова сменил Берия. Вместо наркома иностранных дел Литвинова назначили Молотова, который проводил совсем другую внешнюю политику. Миллер оказался не нужен, и его расстреляли в мае 1939 года.

Скоблина завербовали в сентябре 1930 года. За свои услуги он запросил 250 долларов в месяц (приличная сумма для того времени) и 5 тысяч франков единовременно. Вместе с ним согласие на работу подписала и Плевицкая. Супруги были известны как «Фермер» и «Фермерша». За несколько лет службы с их помощью раскрыли 17 иностранных агентов в Советском Союзе. Если бы похищение Миллера прошло успешно, его место мог занять Скоблин, таким образом самая влиятельная организация зарубежья оказалась бы в руках Советов. После похищения Николая Скоблина вывезли из Парижа на самолете в Испанию, где он погиб во время воздушного налёта на Барселону в период гражданской войны. По версии советского диверсанта Судоплатова, его убили ещё в самолёте, а тело сбросили в испанские воды.