Рассказывали мне: вышел русский генерал-беженец на Плас де ла Конкорд, посмотрел по сторонам, глянул на небо, на площадь, на дома, на пеструю говорливую толпу, почесал переносицу и сказал с чувством: 
-- Все это, конечно, хорошо, господа! Очень даже все хорошо. А вот... ке фер? Фер-то ке? 
Генерал -- это присказка. 
Сказка будет впереди.

* * * 
Живем мы, так называемые лерюссы {Русские (фр.).}, самой странной, на другие жизни не похожей жизнью. Держимся вместе не взаимопритяжением, как, например, планетная система, а -- вопреки законам физическим -- взаимоотталкиванием. 
Каждый лерюсс ненавидит всех остальных столь же определенно, сколь все остальные ненавидят его. 
Настроение это вызвало некоторые новообразования в русской речи. Так, например, вошла в обиход частица "вор", которую ставят перед именем каждого лерюсса: 
Вор-Акименко, вор-Петров, вор-Савельев. 
Частица эта давно утратила свое первоначальное значение и носит характер не то французского "Le" для обозначения пола именуемого лица, не то испанской приставки "дон": 
Дон Диего, дон Хозе. 
Слышатся разговоры: 
-- Вчера у вора-Вельского собралось несколько человек. Были вор-Иванов, вор-Гусин, вор-Попов. Играли в бридж. Очень мило. 
Деловые люди беседуют: 
-- Советую вам привлечь к нашему делу вора-Парченку. Очень полезный человек. 
-- А он не того... не злоупотребляет доверием? 
-- Господь с вами! Вор-Парченко? Да это честнейшая личность! Кристальной души. 
-- А может быть, лучше пригласить вора-Кусаченко? 
-- Ну нет, этот гораздо ворее. 
Свежеприезжего эта приставка первое время сильно удивляет, даже пугает: 
-- Почему вор? Кто решил? Кто доказал? Где украл? 
И еще больше пугает равнодушный ответ: 
-- А кто ж его знает -- почему да где... Говорят -- вор, ну и ладно. 
-- А вдруг это неправда? 
-- Ну вот еще! А почему бы ему и не быть вором! 
И действительно -- почему?

* * * 
Соединенные взаимным отталкиванием, лерюссы определенно разделяются на две( категории: на продающих Россию и спасающих ее. 
Продающие живут весело. Ездят по театрам, танцуют фокстроты, держат русских поваров, едят русские борщи и угощают ими спасающих Россию. Среди всех этих ерундовых занятий совсем не брезгуют своим главным делом, а если вы захотите у них справиться, почем теперь и на каких условиях продается Россия, вряд ли смогут дать толковый ответ. 
Другую картину представляют из себя спасающие: они хлопочут день и ночь, бьются в тенетах политических интриг, куда-то ездят и разоблачают друг друга. 
К "продающим" относятся добродушно и берут с них деньги на спасение России. Друг друга ненавидят белокаленой ненавистью: 
-- Слышали, вор-Овечкин какой оказался мерзавец! Тамбов продает. 
-- Да что вы! Кому? 
-- Как кому? Чилийцам! 
-- Что? 
-- Чилийцам -- вот что! 
-- А на что чилийцам Тамбов дался? 
-- Что за вопрос! Нужен же им опорный пункт в России. 
-- Так ведь Тамбов-то не овечкинский, как же он его продает? 
-- Я же вам говорю, что он мерзавец. Они с вором-Гавкиным еще и не такую штуку выкинули: можете себе представить, взяли да и переманили к себе нашу барышню с пишущей машинкой как раз в тот момент, когда мы должны были поддержать Усть-Сысольское правительство. 
-- А разве такое есть? 
-- Было. Положим, недолго. Один подполковник -- не помню фамилии -- объявил себя правительством. Продержался все-таки полтора дня. Если бы мы его поддержали вовремя, дело было бы выиграно. Но куда же сунешься без пишущей машинки? Вот и проворонили Россию. А все он -- вор-Овечкин. А вор-Коробкин -- слышали? Тоже хорош. Уполномочил себя послом в Японию. 
-- А кто же его назначил? 
-- Никому не известно. Уверяет, будто было какое-то Тирасполь-сортировочное правительство. Существовало оно минут пятнадцать-двадцать, так... по недоразумению. Потом само сконфузилось и прекратилось. Ну а Коробкин как раз тут как тут, за эти четверть часа успел все это обделать. 
-- Да кто же его признает? 
-- А не все ли равно! Ему, главное, нужно было визу получить -- для этого он и уполномочился. Ужас! 
-- А слышали последние новости? Говорят, Бахмач взят! 
-- Кем? 
-- Неизвестно! 
-- А у кого? 
-- Тоже неизвестно. Ужас! 
-- Да откуда же вы это узнали? 
-- Из радио. Нас обслуживают три радио: советское "Соврадио", украинское "Украдио" и наше собственное первое европейское -- "Переврадио". 
-- А Париж как к этому относится? 
-- Что Париж? Париж, известно, -- как собака на Сене. Ему что! 
-- Ну а скажите, кто-нибудь что-нибудь понимает? 
-- Вряд ли! Сами знаете, еще Тютчев сказал, что "умом Россию не понять", а так как другого органа для понимания в человеческом организме не находится, то и остается махнуть рукой. Один из здешних общественных деятелей начинал, говорят, животом понимать, да его уволили. 
-- Н-да-м...

* * * 
-- Н-да-м... 
Посмотрел, значит, генерал по сторонам и сказал с чувством: 
-- Все это, господа, конечно, хорошо. Очень даже все это хорошо. А вот... ке фер? Фер-то ке? 
Действительно -- ке? 
---
Тэффи Н. А. Собрание сочинений. Том 3: "Городок". М., Лаком, 1998.