Посмотрела-таки фильм Авдотьи Смирновой «Кококо».

Понравилось: изначальное настроение взаимной поддержки незнакомых и совершенно разных людей. Кажется, по-русски как-то — вопреки обстоятельствам.

Не понравилось: искусственная поляризация социальных типов. Хабалка так из провинции, интеллигентка так из Питера. Но в кино часто применяют метод концентрации и усугубления с целью представить определённый типаж общества.  Но, надо заметить, характеры героинь плоскими как раз не получились по типу плохой/хороший.

В любом визуальном восприятии большое значения для меня играет картинка. Здесь я в полном восторге от квартиры-мастерской Лизы — непочатый край работы для пытливого глаза; и свет, идущий откуда-то сверху, но не бьющий, а рассеивающийся, придаёт ещё больше заманчивой загадочности вещам —обитателям мастерской.

Я не буду пересказывать содержание фильма, скажу своё мнение о том, как я его поняла.

Наше общество настраиваемо, как некий инструмент.
Оно говорит о том, о чём власть желает.
Девушки из «pussy riot» или не продумали, или явно ошиблись с площадкой для панк-молебна, поскольку государство тут же использовало место проведения их акции против них же, замаскировав политический аспект и принудив общество к перетиранию вопросов уважения веры. Хотя никого особо не напрягло высказанное открыто оскорбление адвоката Хасавова с угрозой «залить Москву кровью», если в России будут препятствовать созданию шариатских судов (хотя, как вариант, это было провокацией, чтобы отвлечь народ от тяжело проходившей предвыборной компании).
Некоторое время назад в СМИ характеризовали Саркози как мастера интриг и провокаций. У наших ему бы ещё поучиться.

«Проглотила» Стругацких. Теперь книга в голове «бродит» и «отстаивается». Люблю состояния осмысления в течение некоторого времени после прочтения, когда встают на место, как пазлы, фразы и описания из книги, которые сразу и не заметила или не придала им должного значения: а-а, вот к чему это было сказано!
Правда, анекдот о двух петухах, неоднократное упоминание о котором меня так заинтриговало, в повести так и не прозвучал. И пускай! Юмора у Стругацких столько, сколько нужно. Один только «лосось в собственном поту» чего стоит. И это не позитив. Тихо обхожу это слово. По секрету, создаётся ощущение, что позитив, вообще, складывается в новую религию человечества, помимо уже известных. В связи с этим вспомнился анекдот (не про петуха): «Ковбой Джо оказался таким славным парнем, таким душкой, что через два дня надоел абсолютно всем». Человек на постоянном позитиве у меня рождает две вероятные характеристики: либо он на самом деле болен умом, либо настолько нечестен, что морочит голову даже самому себе, прикидываясь самородком, решившим все возможные жизненные проблемы.
У Стругацких как раз нет позитива. А есть, помимо философских и этический коллизий, жизнелюбие «вопреки» и «не смотря на», настрой на которые, несомненно, передаётся читателю. В данном случае мне. Как там говрят? — «Ты то, что ты читаешь».

Находя (в переводе, конечно) чистым и лёгким слог Германа Гессе, читаю его Рассказы о любви, словно разговариваю с мамой. И думается: какая гадость, какая всё же гадость эта ваша любовь, где самая робкая женщина, поддавшаяся любовным чарам, покидая ореол невинности, обречена на эпитет «порочная», а всякий поэт, ищущий её расположения, живет «бесполезной жизнью ребёнка». Если в юном возрасте человек прочтёт и проникнется этими рассказами, он будет не только бояться любви, как все, но и стыдиться её всю жизнь, коверкая и выдавая её за что угодно как перед людьми, так и перед самим собой.

Писать да сочинять? Я теперь ленюсь. Или вольно размышляю. В любом случае, я не могу вернуться к тому, что захватывало ранее. Не потому что не хочу, всё как-то само собой движется. И я бы не сказала, что мне это не нравится. 

Вот случайно натолкнулась на интервью с Максимом Амелиным (тут же впервые с ним и познакомившись), где он размышляет о современной поэзии и не то чтобы отвечает на мучившие меня вопросы, но толково формулирует и складывает мысли в позицию, которая для меня интересна. 

«От великих вещей остаются слова языка». Иосиф Бродский.

Мы не понимаем друг друга. Кроме образования, возрастного опыта и среды обитания мешает язык с его этимологическими корнями. (Нежелание понимать здесь исключаю). Приведу отрывок из понравившейся мне статьи Елены Вешняковской «В ПЛЕНУ ГРАММАТИКИ И СЛОВАРЯ». «Наука и жизнь» № 2, 2012.

"Многие слова современной речи, например общественно-политического дискурса, которые кажутся точными аналогами их англоязычных партнёров, на самом деле значат для нас немного другое просто в силу своей иной этимологии и того, что лингвисты называют внутренней формой слова. Что такое внутренняя форма? Посмотрите на слово «друг» . Всего один «незамыленный» взгляд отделяет нас от осознания, что оно родственно слову «другой» — второе отбрасывает свой отсвет на первое, уточняет его значение. Не надо заглядывать в этимологический словарь Фасмера, чтобы далее увидеть, что с ним же ассоциируется слово «дружина» — однородное военизированное мужское сообщество. Если теперь обратиться к его словарному переводу на английский — friend, то ассоциации окажутся иными.

«Люди хотят поэзии, нна»
«Давным-давно, кажется, ещё до женитьбы, моя супруга объяснила мне смысл и задачи современного искусства на очень простом примере. Передать трагедию, нарисовав, как тигр пожирает лань — просто. Настоящее же искусство — передать трагедию в натюрморте, используя в качестве выразительных средств только свет, тень, полутень и рефлекс. Легко написать о том, что всё плохо, описывая свинцовые мерзости бытия. Вы попробуйте написать о крахе, когда всё хорошо, не используя фраз „им овладело беспричинное беспокойство“, „она чувствовала, что неотвратимость гибели“. Не овладело и не чувствовала». — (sikaraska)

На мой взгляд, очень точное описание задачи искусства, пускай и на примитивном уровне, далёком от изложений мудрствующих искусствоведов. Для таких непросвещённых, как я, в самый раз.

Наверное, сейчас мне следует сделать вывод, что я драматично воспринимаю поэзию, живопись, жизнь. Но прошу не путать со словом «трагично». Мне, к примеру, очень нравится этот натюрморт:

Рютин Алексей. Castel del Monte 86.

Глядя по сторонам, оценивая ситуации и взаимоотношения, наблюдаю, что мужское общественное мнение (я, конечно, поляризирую явление), выражая единой фразой своё отношение к противоположному полу: «вот это женщина!», подразумевает под этой самой женщиной, с одной стороны, наивное доверчивое создание, призванное тешить мужское самолюбие, с другой, — моложавую стерву, способную обеспечить себя материально, и с которой нескучно. Тем более вызывают уважение мужчины, подходящие «женскому вопросу» с несколько другой стороны и способные восхититься представительницей, не подпадающей под обозначенные характеристики. —

Ирина Дмитриевна Прохорова, родная сестра кандидата в президенты Михаила Дмитриевича Прохорова. На мой взгляд, потрясающая женщина, обладательница одновременно и удивительного мягкого взгляда и тонкого гибкого ума. Смотрите сами.

Иногда во время рабочего перерыва общаюсь на разные жизненные темы с юристом Александром. Мнения наши часто расходятся, даже, как правило, расходятся. Но тем бывает интереснее диспут. На днях он заявил, что все мы занимаем чьё-то место и играем какую-либо роль. Если исходить из того, что «свято место пусто не бывает», и «незаменимых людей у нас нет», то мы, конечно, кого-то в этом мире «подвинули», но всё-таки каждый человек уникален, и всё-таки человек красит место. Есть люди, не играющие роли (вопреки брошенной когда-то фразе о том, что мир театр; вообще, глупо жить по афоризмам), можно выполнять определённую социальную функцию, это да.

С Александром спорить бесполезно. Не в силу его образованности. Издержки профессии отыгрываются на характере: цель юриста — не признавать доводы другой стороны в отстаивании своей позиции, мировое соглашение — крайняя мера.
И как же замечательно найти единомышленника, всё равно, что внезапно пригласить в зал заседания свидетеля, и тот, спокойно поводя глазами по присутствующим, легким и непринуждённым рассказом развеет сомнения, снимет подозрения, и невиновные тут же будут отпущены из зала суда.

Я пригласила Сергея Сергеевича из рассказа «Гиза» современного писателя Юрия Буйды:
«...В Евангелии есть очень театральный эпизод — суд над Иисусом Христом. Понтий Пилат пытается понять, какую роль играет Иисус, кто он — бунтарь, еретик, пророк, проходимец? Пилат задает вопросы, но не слышит ответов. Пилат привык к тому, что вся жизнь — игра, а люди — актеры. Пилат играл много ролей: он был прокуратором Иудеи, мужем и отцом, любимцем императора, вельможей, в Иерусалиме он был одним, а в Риме другим. Такова была его жизнь, да и не только его жизнь. А Христос — какие роли играл он? Кем он был? Понтий Пилат не может понять, что человек, стоящий перед ним, не играет, он — есть. Он не пророк, не гений, не революционер — он Иисус Христос, единственный».

Дело не в том, что один «плохой», другой «хороший», дело состоит хотя бы в намерении понимать, а в случае неудачи исключать самосуд.