"Иногда он надеялся, что она безболезненно погибнет от какого-нибудь несчастного случая, так как по целым дням, с утра до вечера, она бегала по городу, пребывала в сутолоке, переходила оживленные улицы. И так как она возвращалась здоровая и невредимая, то он восхищался крепостью и ловкостью человеческого тела, которое, будучи непрестанно окружено опасностями (опасностями бесчисленными, как казалось Свану, ибо его собственное тайное желание воздвигли их на ее пути), способно избегать их и позволяет таким образом людям ежедневно и почти безнаказанно подвизаться на поприще лжи, гоняться за наслаждением. И Сван чувствовал сердечную симпатию к Магомету II, чей портрет кисти Беллини он так любил,— тому Магомету II, который, заметив, что он безумно влюбляется в одну из своих жен, заколол ее кинжалом, с целью, как простодушно сообщает его венецианский биограф, вновь обрести свободу духа. Затем он негодовал на себя за эти эгоистические мысли, и ему казалось, что испытанные им терзания не заслуживают никакой жалости, если сам он так мало дорожит жизнью Одетты".

Марсель Пруст. В поисках утраченного времени. Книга I. В сторону Свана. 

Иногда во время рабочего перерыва общаюсь на разные жизненные темы с юристом Александром. Мнения наши часто расходятся, даже, как правило, расходятся. Но тем бывает интереснее диспут. На днях он заявил, что все мы занимаем чьё-то место и играем какую-либо роль. Если исходить из того, что «свято место пусто не бывает», и «незаменимых людей у нас нет», то мы, конечно, кого-то в этом мире «подвинули», но всё-таки каждый человек уникален, и всё-таки человек красит место. Есть люди, не играющие роли (вопреки брошенной когда-то фразе о том, что мир театр; вообще, глупо жить по афоризмам), можно выполнять определённую социальную функцию, это да.

С Александром спорить бесполезно. Не в силу его образованности. Издержки профессии отыгрываются на характере: цель юриста — не признавать доводы другой стороны в отстаивании своей позиции, мировое соглашение — крайняя мера.
И как же замечательно найти единомышленника, всё равно, что внезапно пригласить в зал заседания свидетеля, и тот, спокойно поводя глазами по присутствующим, легким и непринуждённым рассказом развеет сомнения, снимет подозрения, и невиновные тут же будут отпущены из зала суда.

Я пригласила Сергея Сергеевича из рассказа «Гиза» современного писателя Юрия Буйды:
«...В Евангелии есть очень театральный эпизод — суд над Иисусом Христом. Понтий Пилат пытается понять, какую роль играет Иисус, кто он — бунтарь, еретик, пророк, проходимец? Пилат задает вопросы, но не слышит ответов. Пилат привык к тому, что вся жизнь — игра, а люди — актеры. Пилат играл много ролей: он был прокуратором Иудеи, мужем и отцом, любимцем императора, вельможей, в Иерусалиме он был одним, а в Риме другим. Такова была его жизнь, да и не только его жизнь. А Христос — какие роли играл он? Кем он был? Понтий Пилат не может понять, что человек, стоящий перед ним, не играет, он — есть. Он не пророк, не гений, не революционер — он Иисус Христос, единственный».

Дело не в том, что один «плохой», другой «хороший», дело состоит хотя бы в намерении понимать, а в случае неудачи исключать самосуд.

Если вы непроницательны, порадуюсь за вас. Хорошо видеть в людях только их портреты, не заглядывая им в души, как вечерами по случаю в освещённые окна. Но если довелось, нужно немедленно отвернуться, не блуждая глазами, не цепляясь разумом за сцены внутренней жизни. Конечно, можно увидеть свет, но тёмные пятна чёрных поступков разъедают идиллию восприятия. И не моё дело — прощать, ненавидеть или любить — я случайный прохожий, по крайней мере, я хочу остаться случайным прохожим, чтобы не видеть течение болезни чужой души, которой я не силах помочь, и которая, разглядев мою, норовит и её задушить. Я неправа? — Мало кто разговаривает с душой другого человека. Попробуйте! — Тяжело принимать исповедь.
Жить, окружённой портретами случайных встреч? Не выход. Да и выбор сужается. Со временем всё более. И всё более опытней глаз.