Нарастают снега. Сокращается день.
Год проходит. Зима настаёт.
Даже в полдень за мною гигантская тень
Синим шагом по снегу идёт.

Снег, свисая, с еловых не сыплется лап,
И синицы свистят без затей.
Сколько снежных кругом понаставлено баб,
Сколько снежных кругом крепостей!

Незаметно закатом сменилась заря,
И снега забелели из тьмы.
Я люблю вас, короткие дни декабря,
Вечер года и утро зимы.
(Валентин Берестов)

 

Календарь облетает страницами.
Скоро снег, говорят, скоро снег.
Что тебе написать из провинции,
Что тебе рассказать обо всех?

Как мы множим свои обещания,
Как мы делим свои холода...
Что тебе написать н

Смычок касается души,
Едва вы им к виолончели
Иль к скрипке прикоснетесь еле,
Священный миг — не согреши!

По чистоте душа тоскует,
В том звуке — эхо наших мук,
Плотней к губам трубы мундштук,
Искусство — это кто как дует!

Когда такая есть Струна,
И Руки есть, и Вдохновение,
Есть музыка, и в ней спасенье,
Там Истина — оголена

И не испорчена словами,
И хочется любить и жить,
И все отдать, и все простить
Бывает и такое с нами.
(Валентин Гафт)

Над рощей, над глухой слободкой,
Над проседью предзимних дней –
Осенний звон, сухой и чёткий,
Все торопливей и шумней.

Где у просёлка куст рябины
Горит покинутым костром,
Звенит червонный лист осины
Дорожным долгим бубенцом.

Где опалённой головою
Поникли низко тростники,
Звенит кочующей листвою
Серебряная рябь реки.

Под перекличкой журавлиной,
Под свист синиц, со всех сторон
Звенит осенний переливный,
Хрустальный, стройный перезвон...

Когда неярко и убого
Туманы озарит заря,
Оледенелою дорогой
Проскачут кони Ноября.

На облучке — старуха Осень,
Широкий путь — во все концы,
В дуге — сияющая просинь,
А под дугою — бубенцы...

И мнится мне: в машинном звоне
И в снежном шелесте ремней –
Всё те же кованые кони,
Всё тот же звон осенних дней.

(С. Обрадович)

Ноябрь дымится холодком
По тёмным и усталым рекам.
В тоске, неведомо о ком,
Щегол свистит в бурьяне редком,

Листва на смертный одр легла
В ложбины, ямы, рвы, яруги,
И скоро, зимней стужи слуги,
Всевластно зашумят снега.

И лишь влюблённым не во страх,
Что жжёт мороз и ветры жалят –
Они себя воображают
У лета вечного в гостях!

Н. Грибачёв

Мелкий дождь и снег вдогонку
По ночам стучат в окно.
Право, мне не жаль нисколько
Этих хмурых дней давно.

Стаи птиц уже не кружат
Пред дорогою на юг.
Скоро здесь метель завьюжит
И замкнётся жизни круг.

Это время ожиданья
В предвкушении зимы,
Как последнее свиданье,
Жизнь у вечности взаймы.

(Ю. Кручинин)

Опять ноябрь раздел деревья,
опять окрест округа спит…
И, как сто лет назад, деревня
печными трубами дымит.

Дым вертикальными столбами
вознесся к серым небесам.
Душа стремится за дымами…
И скоро улечу я сам.

Нигде не видно ярких пятен,
поблекло озера стекло.
А воздух чист! Невероятен…
Как на душе моей светло!

Над озером зависла дымка,
кочует ворон по стерне…
А мы с тобой идем в обнимку
по нашей старой стороне.

Твое плечо, твоя поддержка,
моя уверенность в тебе…
И вот опять смотрю я дерзко
и снова радуюсь судьбе.

Стоят, обнявшись, две коняги,
на холки морды положив…
И я, забыв про передряги,
вдруг понял, чем живу и жив.

Мы, как они, храня друг друга,
тепло и силу отдаем.
И потому не сходим с круга,
а, взявшись за руки, идем.

Морозец свеж, и жить охота…
Шагаем мы по ноябрю.
Калитка наша… дом… ворота.
Как я тебя благодарю!
Эльдар Рязанов

Бывало, осень:
да пройди же ты!
Скорей бы снег.
Ударь мороз.
Пусть ноги,
схваченные лыжами,
петляют лихо меж берез.

А нынче осень — друг задумчивый,
и, очень важно, —
старший друг.
Вот он озерною излучиной
со мной опишет полукруг.
Затем под дерево тревожное
меня посадит в листопад.
И мы лепечем односложные
слова и звуки — невпопад...

Какое счастье быть
непройденным,
быть — возрожденным!
Чтоб весной
встать мудрой осенью
над родиной,
над всем святым
и над собой...
Глеб Горбовский

Утро туманное, утро седое,
Нивы печальные, снегом покрытые…
Нехотя вспомнишь и время былое,
Вспомнишь и лица, давно позабытые,
Вспомнишь и лица, давно позабытые.

Вспомнишь обильные страстные речи,
Взгляды так жадно, так робко ловимые.
Первая встреча — последняя встреча —

Тихого голоса звуки любимые,

Холст неба выцвел, выгорел, поблек.

Мир погружался в тайну полутьмы.

С дождем последним слился первый снег.

Я наблюдал рождение зимы.

Была тиха аллей озябших дрожь,

Листву сгребал угрюмый человек.

От снега мне седым казался дождь

И от дождя едва был виден снег.

И пониманья тишина ждала,

Так, как струна прикосновенья ждет.

Я попытался в лужах-зеркалах

Увидеть, что прошло и что грядет.

Но все сливалось: первый поцелуй

И детства уходящие шаги,

Снежинок шорох, звон прозрачных струй…

А по воде — круги, круги, круги…

Сгребавший листья подошел ко мне,

Бубня, что осень слишком холодна.

А я читал на белом полотне

Холодные из лета письмена

. (Николай Колычев)

Уже не осень.
Ещё не зима.
Ноябрь любого сведёт с ума.
Кого ни встретишь, в глазах одно:
В клубок свернуться.
Залечь на дно.

Ещё не шуба.
Уже не пальто.
Что ни наденешь – всё будет не то.
Что ни наметишь – всё не идёт.
Уходишь – лужи.
Приходишь – лёд.

На небо глянешь –
А неба и нет!
Вам тут не светит, читаешь в ответ.
Но луч внезапный прорежет муть –
Ещё не вечер.
Ещё чуть-чуть...
(Елена Албул)

А кто в кони пошёл. А кто в люди.
А кто в звери пошёл. А кто в птицы.
Я тебе расскажу о чуде –
Кем любой из нас мог родиться.

Вот лежит у дороги камень.
Стынет луч на шершавой коже.
Камень этот погладь руками –
Ты мог камнем родиться тоже.

Вот над тихим зелёным склоном
Облака пронеслись станицей,
Проводи их земным поклоном –
Ты ведь облаком мог родиться.

Мог стать мышью. А мог горою.
И огнём. И водой. И ветром.
Мог твой дом быть глухой норою.
Мог ты птицей скакать по веткам.

Может, жил бы совсем не худо,
Будь ты родом хоть зверь, хоть птица…

Но какое же это чудо –
Человеком на свет родиться!

Поэт Сергей Островой, 1980

Цветная осень — вечер года —
Мне улыбается светло.
Но между мною и природой
Возникло тонкое стекло.

Весь этот мир — как на ладони,
Но мне обратно не идти.
Еще я с вами, но в вагоне,
Еще я дома, но в пути.
(Самуил Маршак)

Октябрь крадётся по дорожкам,
Ступает тихо солнцу вслед.
Грибы и ягоды в лукошке.
И сентябрю он шлёт привет!

В багряном бархатном кафтане,
Из листьев шляпа набекрень,
Он целый месяц будет с нами
Встречать рассвет, и ночь, и день.

Он волю осени исполнит —
Раскрасит поле, луг и лес.
И красотою мир наполнит!
И пригласит в страну чудес!
(Наталья Майданник)

Такая осень на дворе,
Такая осень!..
И просинь неба в октябре.
Как на подносе…

А листопад, а листопад -
Благословенье…
И вдруг захочется назад
Вернуть мгновенье.

И в этот миг не будет слов,
Но будут звуки:
Небесный звон колоколов
По всей округе.

И полной грудью, глядя в даль,
Вздохнёшь глубоко,
И сердцем, утолив печаль,
Услышишь Бога.
(Геннадий Карпунин)

О красном вечере задумалась дорога,
Кусты рябин туманней глубины.
Изба-старуха челюстью порога
Жует пахучий мякиш тишины.

Осенний холод ласково и кротко
Крадется мглой к овсяному двору;
Сквозь синь стекла желтоволосый отрок
Лучит глаза на галочью игру.

Обняв трубу, сверкает по повети
Зола зеленая из розовой печи.
Кого-то нет, и тонкогубый ветер
О ком-то шепчет, сгинувшем в ночи.

Кому-то пятками уже не мять по рощам
Щербленый лист и золото травы.
Тягучий вздох, ныряя звоном тощим,
Целует клюв нахохленной совы.

Все гуще хмарь, в хлеву покой и дрема,
Дорога белая узорит скользкий ров...
И нежно охает ячменная солома,
Свисая с губ кивающих коров.
(Сергей Есенин)

Попса дробит шрапнелью наши души,
Ее за это не привлечь к суду.
Часть поколенья выросла на чуши,
И новое рождается в бреду.

О, «Солнышко лесное», чудо-песня!
Как мы в неволе пели, чудаки!
Пришла свобода, стали интересней
Писклявые уродцы-пошляки…

Слова — ничто, есть вопли вырожденья.
Тот знаменит, кто больше нездоров.
Кто выйдет петь без всякого стесненья,
Без совести, без страха, без штанов.

Где песня, чтобы спеть ее хотелось?
Слова — где, чтоб вовеки не забыть?
Ну, что горланить про кусочек тела,
Который с кем-то очень хочет жить?

С телеэкрана, как из ресторана,
Для пущей важности прибавив хрипотцы
Они пудами сыплют соль на раны,
Как на капусту или огурцы.

В халатике бесполая фигура
Запела, оголившись без причин…
Противно это. Спой нам, Юра,
О женской теплоте и мужестве мужчин.
(Валентин Гафт)

О счастье мы всегда лишь вспоминаем.
А счастье всюду. Может быть, оно -
Вот этот сад осенний за сараем
И чистый воздух, льющийся в окно.
⠀
В бездонном небе легким белым краем
Встает, сияет облако. Давно
Слежу за ним... Мы мало видим, знаем,
А счастье только знающим дано.
⠀
Окно открыто. Пискнула и села
На подоконник птичка. И от книг
Усталый взгляд я отвожу на миг.
⠀
День вечереет, небо опустело.
Гул молотилки слышен на гумне...
Я вижу, слышу, счастлив. Всё во мне.
⠀
Иван Бунин. 1909.

Малыш сказал: «Я иногда роняю ложку». 
А дед в ответ: «Я тоже, милый ты мой крошка». 
Малыш шепнул: «Я писаюсь в штанишки». 
«И я», смеясь, ответил дед мальчишке. 
Малыш сказал: «Я часто плачу». 
Старик поддакнул: «Я тем паче». 
«Но хуже нет», вздохнул малыш бубня, 
«Когда большим нет дела до меня». 
Коснулась внука нежная рука. 
«Я знаю», дрогнул голос старика. 

ШЕЛ СИЛЬВЕРСТАЙН 

Перевод Владимира Севриновского

Василий Перов. Портрет Аполлона Майкова, 1872 

Для русского поэта Аполлон Майков имел совсем неприметную биографию: его не преследовали, он не умирал на дуэли, не томился в ссылке и не терзался от страстей.

Джалаладдин Руми: поэзия и мудрость вне времени

 

Жизнь без любви не имеет смысла
Любовь — вода жизни,
Пей же её и сердцем, и душой.

***

На что похоже таинство сердец?
На бездну, где увидишь свой конец...
Пылинкою исчезнешь весь ты в Нем,
Когда поймешь, зачем мы здесь живем...