К началу 1925 г. в РСФСР было создано около 200 трудовых коммун для подростков. Самой известной из них стала трудовая колония им А. М. Горького, организованная А. С. Макаренко под Харьковом. В одной из таких коммун в селе Улукове Гомельской области в бывшей усадьбе было размещено 70 мальчиков и девочек в возрасте 12-16 лет, для работы в их распоряжении находились 15 коров, столько же лошадей, сад, кузница, мельница и водопровод. Также известными были: коммуна имени Ф. Э. Дзержинского, Прилуцкая трудовая коммуна, Болшевская коммуна, Лопасненский институт трудового воспитания "Новая жизнь" и др.

Беспризорники. 1920-е

С началом "триумфального шествия Советской власти" список сирот дополнялся сотнями тысяч детей потерявших родителей во время гражданской войны, а так же детей раскулаченных крестьян, экспроприаций и расстрелов представителей всех сословий, жертв восстаний в Тамбовской губернии, в казачьих станицах и во многих других частях страны.

Семья раскулаченного крестьянина просит милостыню

Годы "Красного Террора", раскулачивание, расстрелы крестьян, засух и неурожаев привели к страшному голоду в Сибири и Поволжье и тысячи детей кинулись искать спасения в городах или в более хлебных губерниях. Со временем среди беспризорников становилось все больше тех, кто ушел из дома сам, потому что в семье, потерявшей кормильца или в семье безработного, просто-напросто было нечего есть. Уходили старшие, давая возможность выжить малышам или на поиски заработков. Убегали и от плохого обращения, и от побоев, от пьянства и много от чего другого,- так к круглым сиротам добавились тысячи беспризорников наполовину. Понятно, что на работу они устроиться не могли, поскольку и взрослым ее не хватало.

Положение детей на улице было ужасающим. Никто из них не имел хотя бы приближающихся к нормальным условий существования. Холод, голод, грязь, вши и болезни были их постоянными спутниками. Угрожающие размеры беспризорность приняла в 1921-1925 гг.

В 1921 году в России насчитывалось 4,5 млн беспризорников, в 1922 году было 7 млн беспризорников, хотя реально их было гораздо больше.

Беспризорнике в Москве, 1922 год

В 1921 г. в стране начался жестокий голод, в связи с которым была организована широкая агитация за сбор пожертвований в помощь брошенным детям.

По инициативе московских педагогов в сентябре 1922 г. при Московском отделе народного образования возникла Чрезвычайная комиссия по борьбе с детской беспризорностью (ДЧК). Для детей были созданы особые пункты на всех вокзалах Москвы. В сентябре - ноябре 1922 г. сотрудники ДЧК подобрали на вокзалах и улицах города около семи тысяч беспризорников.

Голодающие дети Поволжья.1921год

По всей стране начали устраиваться тысячи бараков, детских уличных столовых и ночлежек, спасавших несчастных детей лишь от голода и физической смерти. Со временем стали организовываться приемники для оказания первой социальной помощи, детские дома для детей школьного и дошкольного возраста, а также специализированные: для дефективных и умственно отсталых детей.

Распределение еды в охваченных голодом губерниях

Помощь голодающим Поволжья, распределение вещей, 1921-22 гг

Сироты, родители которых умерли от голода, в детском доме, Ставрополь, 1921-1922 гг

Медосмотр беспризорников, 1922 год

Купание беспризорного мальчика в Покровском приемнике, Москва, 1925 год

Советское государство, тем не менее, пыталось найти выход из создавшейся ситуации.

ВЦИК и Наркомпрос РСФСР издали закон "Об организации дела борьбы с детской беспризорностью".

К началу 1925 г. в РСФСР было создано около 200 трудовых коммун для подростков. Самой известной из них стала трудовая колония им А. М. Горького, организованная А. С. Макаренко под Харьковом. В одной из таких коммун в селе Улукове Гомельской области в бывшей усадьбе было размещено 70 мальчиков и девочек в возрасте 12-16 лет, для работы в их распоряжении находились 15 коров, столько же лошадей, сад, кузница, мельница и водопровод. Также известными были: коммуна имени Ф. Э. Дзержинского, Прилуцкая трудовая коммуна, Болшевская коммуна, Лопасненский институт трудового воспитания "Новая жизнь" и др.

Беспризорники на пионерском шествии в 1925 году

Перед трудовыми колониями была поставлена вполне конкретная задача: "дать воспитанникам общее политехническое образование и практические трудовые навыки в целях подготовки их к общественно-полезной трудовой деятельности". Поэтому при коммунах было устроено более тысячи мастерских.

Обучение бывших беспризорников ремеслу, Москва, 1925 год

Обучение беспризорников, Москва, 1926 год

Впрочем, названные учреждения занимались ограниченным числом детей, тогда как большинство беспризорников пополняло криминальную среду или попрошайничало. С 1920-ых вплоть до 1929 г. в Ленинграде, Москве и других больших городах существовала детская проституция.

Вскоре детские дома стали переводиться на местный бюджет, поэтому их число критически сократилось. 

После принятия описанных мер начался новый виток в усилении беспризорности 1930-х годов, когда государство стало прибегать к более жестким мерам, сводившимся, в частности, к организации "закрытых поселений", куда собирали беспризорных детей, всё больше попадавших в криминальные сообщества.

В соответствии с данным общесоюзным постановлением 25 ноября 1935 года на уровне РСФСР было принято Постановление ВЦИК, СНК РСФСР «Об изменении действующего законодательства РСФСР о мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних, с детской беспризорностью и безнадзорностью»:

№ 3/598 ГАРФ. Ф. 9401. Оп. 12. Д. 103. Л. 35. Типографский экз.

Опубликовано: Известия ЦИК Союза ССР и ВЦИК, № 81 от 8 апреля 1935 г.

После первого постановления вышло второе:

"Циркуляр Прокуратуры СССР и Верховного Суда СССР прокурорам и председателям судов о порядке применения высшей меры наказания к несовершеннолетним" 20 апреля 1935 г. Совершенно секретно

Хранить наравне с шифром № 1/001537 — 30/002517

Всем прокурорам союзных республик, краевым, областным, военным, транспортным, железнодорожным прокурорам, прокурорам водных бассейнов; прокурорам спецколлегий, прокурору г. Москвы. Всем председателям верховных судов, краевых, областных судов, военных трибуналов, линейных судов; судов водных бассейнов, председателям спецколлегий краевых, областных и верховных судов, председателю Московского городского суда.

Ввиду поступающих запросов, в связи с постановлением ЦИК и СНК СССР от 7 апреля с.г. «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних», разъясняем:

1. К числу мер уголовного наказания, предусмотренных ст. 1 указанного постановления, относится также и высшая мера уголовного наказания (расстрел).

2. В соответствии с этим надлежит считать отпавшими указание в примечании к ст. 13 «Основных начал уголовного законодательства СССР и союзных республики и соответствующие статьи уголовных кодексов союзных республик (22 ст. УК РСФСР и соответствующие статьи УК других союзных республик), по которым расстрел к лицам, не достигшим 18-летнего возраста, не применяется.

3. Ввиду того, что применение высшей меры наказания (расстрел) может иметь место лишь в исключительных случаях и что применение этой меры в отношении несовершеннолетних должно быть поставлено под особо тщательный контроль, предлагаем всем прокурорским и судебным органам предварительно сообщать прокурору Союза и председателю Верховного Суда СССР о всех случаях привлечения к уголовному суду несовершеннолетних правонарушителей, в отношении которых возможно применение высшей меры наказания.

4. При предании уголовному суду несовершеннолетних по статьям закона, предусматривающим применение высшей меры наказания (расстрела), дела о них рассматривать в краевых (областных) судах в общем порядке.

Прокурор Союза ССР Вышинский

Председатель Верховного суда СССР Винокуров

ГА РФ Ф Р-8131 Оп 38 Л 6 П 47а Подлинник"

5 июля 1937 года Политбюро, рассмотрев «вопрос НКВД», приняло его предложение о «заключении в лагеря на 5–8 лет всех жен осужденных изменников родины, членов правотроцкистской шпионско-диверсионной организации». В постановлении Политбюро определялась и судьба их детей. Наркомвнуделу предлагалось «разместить детей в существующей сети детских домов и закрытых интернатах наркомпросов республик».

Воля партии, оформленная в оперативном приказе НКВД СССР от 15 августа 1937 года № 00486, рассматривалась исполнителями как «особое задание по изъятию детей врагов народа».

В связи с этим органам поручалось на базе существующих трудпоселков в Нарыме и Караганде организовать два концлагеря, «примерно по три тысячи человек, с крепким режимом, усиленной охраной (только из вольнонаемных), исключающей побеги, с обязательным обнесением колючей проволокой или забором, вышками и тому подобное, использованием этих контингентов на работах внутри лагеря»

Жены подлежали заключению в лагеря на сроки не менее 5–8 лет, а дети старше 15 лет — в зависимости от «степени родства» — в лагеря или исправительно-трудовые колонии НКВД, либо водворялись в детские дома особого режима наркомпросов республик. Грудные дети направлялись с их матерями в лагеря, откуда по достижении одного-полутора лет передавались в детдома или ясли наркомздравов республик. Дети в возрасте до 3-х лет «уходили» в детдома и ясли наркомздравов республик в пунктах жительства осужденных, а от 3 до 15 лет — в детдома наркомпросов других республик (не столичных и пограничных городов).

О положении детей «врагов народа» в детдомах свидетельствуют даже сами документы НКВД: «...в ряде детских домов имеет место враждебное отношение к детям репрессированных, переходящее в случаи прямого издевательства над ними», «во многих детдомах детей репрессированных преследуют, рассматривая их как врагов». «В Федоровском детдоме Кустанайской области Казахской ССР имеют место массовые побеги детей репрессированных родителей. Дети не занимаются, так как их избивают школьники хулиганы... Дети репрессированных Кручина и Степанова были изнасилованы взрослыми воспитанниками. В столовой детдома на 212 детей имеется всего 12 ложек и 20 тарелок. В спальне — один матрац на три человека. Дети спят в одежде и обуви».

В Карлаге наравне со взрослыми отбывали срок и дети «врагов народа». Их брали со школьной скамьи, и никому не приходило в голову считать их неправоответственными за мнимые «преступления» отцов.

На 1 января 1938 года среди прибывших 2103 жен «ЧСИР» в Карлаге было 655 беременных и кормящих матерей. В 1941 году прибыло 108 беременных женщин. Все они рожали в лагере. После трех-четырехлетнего возраста детей отнимали у матерей и направляли в Дом младенца.

По достижении трехлетнего возраста детей распределяли в детские дома. В Карлаге имелось 5 детских домов: Компанейский, Литвиновский, Осакаровский, Пионерский и Каркаралинский (Бесабинский) Дети, находившиеся в детских домах, воспитывались в духе ненависти к своим родителям и часто отказывались от них. Дети осужденных родителей в дальнейшем не имели доступа к определенным видам профессии, и все это время на них висело клеймо «врага народа».

По архивным данным, в Домах младенцев и детских домах Карлага отмечается высокая смертность детей.

Так, за 1941 -1944 г.г. умерло 924 детей, а за 1950-1952 г.г. - 1130. Их хоронили на пустынной окраине Долинки. Позже это место стало называться «Мамочкино кладбище».

Мария Барковская, 1914 года рождения, осуждена ОСО НКВД СССР по 58-й статье. В Долинке 21 мая 1940 года она родила дочь, которую назвала Тамарой.

Мария Барковская вспоминает: "Как я помню, недалеко от Долинки, позже в советское время это был совхоз «Карагандинский», на центральной усадьбе его находились огромная женская зона ЦПО и детгородок, где содержались дети заключенных матерей до двухлетнего возраста, потом детей отправляли по детским домам. Матерей водили на кормление под конвоем, который над ними зачастую куражился, всячески стараясь унизить и дать понять, что, мол, «какая она мать – враг народа» и не имеет права воспитывать ребенка. Детей очень много умирало. В холодном коридоре стояло несколько бочек, куда трупики мертвых детей складывали, и там бегали крысы и часто грызли эти окоченевшие трупики."

Горькую чашу спецпоселенца пришлось испить калмыцкому поэту Давиду Кугультинову.

«Переступил порог, — вспоминает Кугультинов, — дети. Огромное количество детей до 6 лет. В маленьких телогреечках, в маленьких ватных брючках. И номера — на спине и на груди. Как у заключенных. Это номера их матерей. Они привыкли видеть возле себя только женщин, но слышали, что есть папы, мужчины. И вот подбежали ко мне, голосят: «Папа, папочка». Это самое страшное — когда дети с номерами. А на бараках: «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство».

Писатель Василий Аксёнов (4 года) после ареста матери Е.С. Гинзбург. 1937 г

 Фотография из фотоальбома «Дом ребенка Каргопольского исправительно-трудового лагеря». 1945 г. Из фондов ГА РФ

Из воспоминаний бывшей заключенной Хавы Волович: «На группу из семнадцати детей полагалась одна няня. Ей нужно было убирать палату, одевать и мыть детей, кормить их, топить печи, ходить на всякие субботники в зоне и, главное, содержать палату в чистоте. Стараясь облегчить свой труд и выкроить себе немного свободного времени, такая няня изобретала всякие штуки... Например кормление… Из кухни няня принесла пылающую жаром кашу. Разложив ее по мисочкам, она выхватила из кроватки первого попавшегося ребенка, загнула ему руки назад, привязала их полотенцем к туловищу и стала, как индюка, напихивать горячей кашей, ложку за ложкой, не оставляя ему времени глотать».

Когда ребенку, уцелевшему в лагере, исполнялось 4 года, его отдавали родственникам или отправляли в детский дом, где ему также приходилось вести борьбу за право жить.

Фотография из фотоальбома «Ягринский исправительно-трудовой лагерь». 1946 г. Из фондов ГА РФ

По закону осужденная мать ребенка в возрасте до 1,5 лет могла оставить малыша у родственников или забрать с собой в тюрьму и лагерь. Если не было близких родственников, готовых заботиться о малыше, женщины нередко брали ребенка с собой. Во многих исправительно-трудовых лагерях открывались Дома ребенка для детей, рожденных в лагере или приехавших вместе с осужденной мамой. Выживание таких детей зависело от множества факторов – как объективных: географическое положение лагеря, его отдаленность от места жительства и, следовательно, длительность этапа, от климата; так и субъективных: отношение к детям сотрудников лагеря, воспитателей и медсестер Дома ребенка. Последний фактор зачастую играл главную роль в жизни ребенка. Плохой уход за детьми со стороны персонала Дома ребенка приводил к частым вспышкам эпидемий и высокой смертности, которая в разные годы варьировалась от 10 % до 50 %.

В нашей стране, где до революции с редким упорством, причём и простым народом и интеллигенцией, поддерживалась благотворительность и собирались огромные средства из частных пожертвований и воспитывалась культура помощи друг другу, буквально за двадцать лет господства власти большевиков большая часть накопленного была невозвратно утрачена.

Обрубились все корни, питавшие русскую культуру испокон веков и народ должен был говорить и думать на одном, упрощённом языке коммунистических идеалов. Произошло насильственное упрощение русской культуры, упрощение как нашего языка и нашего национального опыта, так и состава людей, которые должны были сохранять наши традиции.

Прошлое русского народа до 1917 года стало насильственно демонизироваться, заменяя его идеалами коммунизма и культом личности большевистских деятелей. 

Власть большевиков, обрубавшая все корни, которые питали русскую культуру испокон веков, убивавшая людей, которые могли бы поддержать то, чего она сама не принимала, привела общество к уже невосполнимому  упрощению русской культуры. Перестали развиваться не только новые направления, была утрачена огромная часть уже сделанного.

Особенно это касается местной, провинциальной жизни, которую раньше благотворители, часто сами родом из провинции, с таким вниманием и усердием поддерживали. Хранили как свою собственную историю, историю собственной семьи и собственного гнезда.

Вместе в православными храмами гибли иконы. Гибли и рукописные книги, когда целыми деревнями арестовывали и ссылали староверов. Гибло и современное светское искусство - без коллекционеров и меценатов, без выставок. Всё это привело к огромному и решительному разрыву в культуре, нарушению самой её генетики. Были не просто утрачены те или иные артефакты, но и погибли целые школы - в живописи, в философии, в литературе.

Не стало главного, что есть в культуре - её преемственности, той среды, которая позволяла сохранять навыки, приемы отношения к миру, его понимания- они, как и навыки ремесла, увы, могли передаваться лишь напрямую - от учителя к ученику.

Но несмотря на все запреты, в годы Великой Отечественной войны с помощью церкви на оборону страны было собрано 200 миллионов рублей. Часть из них пошла на танковую колонну имени Дмитрия Донского и авиационную эскадрилью имени Александра Невского. Люди сдавали не только деньги и драгоценности, но и одежду, обувь, приносили, кто что мог. Только после Великой Отечественной Войны функции благотворительности опять целиком взяло на себя государство, но коллективный труд на благо общества (субботник, сбор макулатуры и металлолома, движение школьников-тимуровцев, помощь пенсионерам) всегда приветствовался народом.

В наши дни, медленно, но довольно уверенно возрождается традиция благотворительности в России. Люди жертвуют деньги на лечение больным, в первую очередь детям, помогают воюющей армии, усыновляют сирот, создано движение волонтёров помогающих государству в разных сферах жизни нашего общества.

Источник...