На редкость бодро проснувшись, я и предположить не могла, куда занесёт меня этот день. На кладбище.

На Новосибирских кладбищах не была никогда (ибо сами мы не местные). Пока машина преодолевала сотни метров городских магистралей из одного конца города в другой, во мне невольно зародилось ощущение, которое обычно сидит в соседнем кресле во время просмотра фильма ужасов или, может быть, триллера. Это чувство спокойно, с полным пониманием своей власти может неожиданно напасть, но до того будет иронично улыбаться и разговаривать с тобой о вечном.

Заельцовское кладбище, захваченное в тиски смурного, дождливого дня, было в точности таким, каким оно было в моём воображении, - мрачным и растерянным. В глубине души даже начало казаться, что это я его придумала, мысленно нарисовала эскиз, воплощённый теперь высшими силами. Надгробные плиты, десятки глаз, глядящих с чёрно-белых фотографий, чуть скошенные кресты, закиданные листвой постаменты, нагие деревья, - всё это, казалось, отливало ржавчиной и оттого унынием.

Но правительство посчитало кладбище вполне удачным местом, чтобы почтить память инженера-строителя Николая Михайловича Тихомирова. Открытие мемориала вызвало некоторое раздражение: кладбище не место для "тусовок". Казалось, от громкой бодрой музыки проснуться даже усопшие и, встав из могил, начнут делать зарядку. Слушая разглагольствования Городецкого и невнятную, плохо выученную речь Юрченко, я не могла отделаться от ощущения беспокойства и светскости события. Особенно позабавила фраза губернатора (дословное цитирование): "Я хотел бы обратить внимание, что этот мемориал должен стать и символом, и местом, где молодое поколение, будущие поколение Новосибирской области, города Новосибирска могли бы перенимать, изучать опыт наших предшественников". Губернатор, видимо, не подумал, что опыт придётся перенимать на кладбище!..

Хотя, конечно, здорово, что такого человека, как Тихомиров, почтили, и памятник его освятил священнослужитель, и украсил колокольный звон.

Справка: Николай Михайлович Тихомиров - один из основателей Новосибирска, инженер-строитель. Именно он завершил строительство моста через Обь (Строительство последнего пролёта шло медленно и неэффективно, средства начали разворовывать, пока руководителем ни назначили Тихомирова), построил Собор Святого Благоверного князя Александра Невского (И это было первое каменное здание в Новониколаевске), основал пожарное общество (Пожарная каланча для часто горевшего деревянного Новониколаевска объект чрезвычайно важный). Николай Михайлов умер в 1900 году в возрасте 43 лет. По обычаю, его как строителя храма похоронили на территории Собора Александра Невского. Проводить инженера в последний путь пришли все новониколаевцы. Однако в 1927 году памятник на его могиле разрушили, а в 1971 году по решению городской гипостильного комитета могила была перенесена на Заельцовское кладбище. Как утверждает дизайнер мемориального комплекса Евгений Пронин, выдающуюся историческую личность перезахоронили без всяких почестей.

Вышли из дома на закате. В широком пустом дворе, залитом жёлтым светом, – столпотворение (Это потом я вспомнила, что двор давно засажен деревьями. А на западе построили несколько 12-этажек, и заката не видно вовсе). Так сразу и не понятно, в чём дело. Люди с автоматами вы-строили в колонну других. Другие эти, человек пятнадцать-двадцать, одинаково одеты в ситцевые белые рубашки и такие же брюки.

– Расстреливать будут, – с усмешкой через плечо бросил мужичишка. Шутка, думаю. И престранная. Не понятно, что организаторы этим сказать хотят? А затеяли это всё известная партия, только во сне она была не демократическая, а коммунистическая, почему-то. Мы стояли в конце и видели только головы осуждённых. Глухой выстрел, и крайняя фигура сникла, сползла вниз. Их даже не расстреливали, как показывают в фильмах, — залпом, «пли» и всё такое. Отстреливали по одному. Понятно, чтоб других не зацепить. Всерьёз, на самом деле. А толпа просто стояла и смотрела, ухмыляясь и будто ничего не понимая. И помню тот мёртвый ужас внутри меня, какой бывает в безвыходных ситуациях.

А потом толпа как-то разом зашумела, засуетилась, стала рассасываться… и недалеко от нас упала граната. Благо, была она не боевая, а шумовая (Шумовая граната совершенно дезориентирует человека, находящегося в непосредственной близости при взрыве. Но даже если находишься шагах в десяти от неё, уши закладывает прилично). Мы с сестрой тоже бросились прочь, но после первой атаки, я уже совершенно ничего не слышала – ни новых взрывов, ни криков толпы. Только знала, что надо бежать. А гранаты преследовали меня, пока рядом не остались двое из всей толпы. И вот, наконец, нас тоже оставили в покое. Всё закончилось.

– Пойдём в магазин, – сказала сестра (Кстати, это не моя сестра была. Другая какая-то девушка). В грязном, маленьком магазинчике мы стали смотреть арбуз. Арбуз был испорчен — совершенно ясно. Тогда мы опустились на кушетку рядом с прилавком: сестра села, а я легла без сил после потрясения.

Тут образовались новые персонажи: работяги за пивком зашли. Вечер – надо же отдохнуть! Стали клинья к сестре подбивать, да что-то про власть рассказывать: мол, правильные меры, в наше суровое время по-другому никак… Я ни звука выдавить не могу, как немая. В голове слова профессора Преображенского, как они звучали в старом фильме: «Всё отнять и поделить»… А «родственница», которая работает на телевидение, уже всякого навидалась и просто кивает молча.

– Это сестра моя, – ненастоящая сестра теребит мои волосы, гладит по голове. – Она сегодня первый раз умирает, – с нежной, грустной улыбкой объяснила она новым знакомым. Я, не в силах сказать не слова – во рту «каша», – показываю галочку на пальцах. – Второй, ¬– всё так же грустно улыбаясь, перевела сестра…

Как-то так повелось, что выслуживаться надо. Не "можно", не "как вариант", а "надо". Наверное, где-то записано в корпоративных кодексах:

Пункт 4. Рабочий распорядок:
4.1. Рабочий день начинается с 9.00 и заканчивается в 17.00.
4.2. Обеденный перерыв длиться один час с 12.00 до 13.00.
4.3. Улыбаться начальнику всегда, когда его видите и, по возможности, сыпьте комплиментами...

"Не будем прогибаться - уволят", - удручённо вздыхая, по старчески кивают головами работники организаций. И так внимательно-внимательно заглядывают в глаза вышестоящим. И улыбааааются...



Но ведь должно быть в человеке хоть какое-то достоинство?