Ничего личного... Чего добру пропадать? На законы военного времени - можно списать всё. Вашему вниманию рекомендации по изъятию и учёту золотых зубных протезов у умерших заключённых, СССР, ноябрь 1941 года.

https://foto-history.livejournal.com/14687742.html

 

МЕСТО ДЕЙСТВИЯ:

Краснокаменский край, за деревней Разиньково

километров в 15на запад от г. Красный

ферма «имение» Аджаковой

03.45 утра 4 декабря 1990 года, воскресенье

+2, пасмурно, мелкий дождь

 

...как мешок картошки в кузове «Газона» этой ночью ее привезли сюда. Привез Гришка, что у Геры работал. Сначала украл ее спящую и привез сюда, за бутылку и четвертной денег привез – с мешком на голове и с завязанными руками как «овощ для консервы» привез. Хотя мог мешок и не надевать – он ее так по голове тяпнул что она очнулась только тут... не зная не ведая где оказалась.

И это был только первый ужас.

  Она очнулась в темном сыром подвале со связанными за спиной руками.

  И сразу в подвале раздались голоса – один знакомый и три, грубых, непонятных, каких-то сизых и серых – конечно они обсуждали ее! Обсуждали как кусок мяса для котлеты, как приведенную на случку кобылу, как тряпку обсуждали не стесняясь – пока не лапая.

Она попробовала дергаться, что-то мычать в ответ, задыхаясь от собственного бессилия, но ее потуги вызвали только похабный смех и новую волну обсуждений достоинств и недостатков ее грязного, полуприкрытого мокрой тряпкой заношенного халата тела.

 

- Суки! Развяжите меня, суки! Уберите свои грабли! И попробуйте тронуть – хер нахер откушу! – бушевала она внутри, но кляп во рту тоже не позволял выразить ей весь гнев - она могла только слушать, не в состоянии просто послать, не могла впиться ногтями в морду!

Рывком подняли ее с грязного холодного пола, поставили на ноги, прислонив к такой же как и пол грязной стене – сорвали с головы мешок.

Одним глазом – второй совсем заплыл и совершенно не видел - она едва различала обстановку.

Так и есть – она была в подвале; стояла в углу в своих лохмотьях босая и растрепанная.

А перед нею стояло четверо – Гришка и три незнакомца: один очень высокий и худой, второй наоборот – толстый и третий с большим острым носом и черными что смоль волосами. Все трое были пьяны – а запах пота, лука и перегара перешибал уже привычные ей по работе на ферме запахи.

            И ужас из прошлого ожил перед ее глазами!

Надя вернулась назад, в их бывшую квартиру в теплом далеком ныне взорванном войной и кровью резни крае и перед нею, зажатой в угол комкающей на груди халатик, стояла толпа местных - молодые и не очень соседи кто с арматурой, кто с автоматом «вежливо» просили освободить в течение часа квартиру... очень вежливо смотрел тогда на ее груди такой же как этот, чернявый и остроносый.

 

Визуальный осмотр с обсуждением закончились резко, внезапно и остроносый первый распустил руки – ухватив одной рукой ее за грудь, второй схватив за задницу, попытался языком облизать ей щеку.

            Она, отпрянув назад, в сторону, попробовала ударить обидчика головой в ответ получив смех и пощечину – ее попытки оказать сопротивление их веселило и уже три пары рук потянулись к ней.

Она брыкалась, вырывалась как могла но все равно ее ощупали в шесть рук уделив особенное внимание груди, заднице и ее самому ценному – пытаясь просунуть руки, запустить пальцы туда – она забившись в угол огрызалась, вся сжалась шепча про себя проклятья и слово нет – когда ее вырвали из угла, отвесив пощечину вторую, третью опрометчиво развязав ей рот носатый повторил попытку поцеловать ее рукой за подбородок – она вырвалась, впившись в его руку зубами, прокусив до крови.

- Хер откушу, коз... – успела выпалить прежде чем получить кулаком в нос – дальше, когда ее били сапогами она уже провалилась в беспамятство...

- Сука! Ты будешь сильно жалеть об этом, - пнув еще раз они вышли, оставив ее лежать в беспамятстве на полу в грязи и крови.

 

...окровавленную, ее вытащили из подвала волоком – за связанные веревкой руки двое – толстый и худой - поливая ее нескончаемой грубой бранью, волокли к стоявшему среди грязи двора столбу, где уже ждал носатый.

После «приезда» еще и часа не прошло, а Надьку - по звонкому прозвищу Шлепка что уже больше месяца заменяло ей имя – волокли к столбу.

Сечь. Избивать. Издеваться.

- Сука!

В этом она не сомневалась ни грамма и от этого она хотела выть. Она едва пришла в себя, когда ее приложили о бетонный столб, а первые слезы и всхлипы вырвались у нее из горла, когда ее так дернули резко вверх, лишая ног опоры она зашлась первым криком и первая струйка крови потекла вниз от вспоровшей на запястье кожу веревки. 

Приступ безумной храбрости остался там, в подвале.

Ее заколотило.

Ее охватил животный ужас.

Ее охватило отчаянье.

Ее затрясло – оставались считанные секунды до того как в ее тело врежется ремень, розга или плеть или кнут или шланг или цепь или простая палка или просто ее вывернут и, насадят на х.й будут трахать как животное а потом высекут и вновь трахнут и вновь высекут – она знала что так будет!

Знала!

Слезы текли у нее из глаз – Надька знала, как сейчас ей будет больно. Она не забыла ту дикую боль когда Гера, привязав ее к столбу высекла в кровь плетью; она помнила боль от розги – те сто розг что приняла ее спина, когда она закрывала собой плачущую, ни в чем не виновную Пташку; она помнила жгучую боль от шнура, которым полосовала ее в коммуналке мать – мать... и ведь как права была мать!

Права, называя ее дурой!

Права, черт возьми!

Дура она!

Чертова наивная дура! Дура! Долбанная дура!

Не засни она в том свинарнике, отправься в ночь назад в город – ничего бы не было. Но нет! Как же! Она о себе такое возомнила - распустила розовые сопли, размечталась!

Как сегодня она возвращается назад, в коммуналку!  

Возвращается честно отработав три недели.

Отработав весь срок.

Возвращается не примеряться и унижаться а... работать и добиваться.

 

Вот тут ты, блядь, и будешь работать! Тут тебе дуре дадут работу! Тут тебе тупой корове скучать не дадут! Господи, ну скорее! Скорее начинайте трахать, сечь, жечь... издеваться надо мной! НАЧИНАЙТЕЕЕЕЕЕЕЕЕ!

Я сойду от ожидания с ума! Быстрее, вашу мать!

У меня нет сил ждать! Начинайте!!!!

 

Прерывистое дыхание вырывалось из ее едва прикрытой груди, груди что впитывала в себя холод бетона этой холодной ночью, а по телу струился водами Нила пот и когда подошедший сзади ухватив за воротник, рванул разрывая ткань на спине, Надьку накатило – от страха она потеряла на секунду над собой контроль и что-то теплое потекло вниз по ногам..

 

И тут же тупой, глухой удар широким солдатским ремнем пришелся ей поперек спины заставив выдохнуть, вскрикнуть, задышать часто-часто, получить второй удар на выдохе, что сбило дыхание, что заставило захлебнуться застрявшим в горле криком – ее пороли ремнями с двух сторон – пороли по очереди осыпая ударами с шеи и до коленок, раскаляя словно в топке огонь тупой, медленно разгорающейся боли, боли что с настойчивостью бульдозера вторгалась в каждую клеточку, монотонной тупостью заполняя ее всю.

Толстый и худой хлестали ремнями не разбирая, не делая разницы куда и как ее бьют – им, пьяным, просто вдруг понравилось вот так, не отдавая себе отчет, бить, глумиться и заставлять кричать подвешенную к столбу эту, свалившуюся к ним с неба, девчонку. Словно выстебываясь друг перед другом, желая превзойти в мастерстве, изощренной изобретательности, в жестокости и безудержной лихости каждый старался бить все тяжелее, все плотнее, приобретая с каждым ударом все новую и новую сноровку, заставляя девку вздрагивать всем телом, превращая ее спину, бедра, задницу в один сплошной, наливающийся черно-синим цветом синяк.

С каждым новым ремнем Шлепка кричала все громче, громче и громче не в силах терпеть чудовищное напряжение тупой, наматывающей на вал мышцы, боли что раскаленным утюгом, паровым катком подминала ее под себя, раскатывая медленно, втаптывая... забивая.

Ближе к шестидесятому ремню она надрывно хрипела, одурев от собственных слез – это было столь медленно, столь невыносимо тягуче и столь подавляюще, что было просто невозможно этому противостоять!

Когда носатый размахнувшись, впечатал со скоростью автомата три подряд пряжки в ее посиневшую задницу, оставив четкий след звезд, она в первый раз потеряла сознание.

 

На секунду Надя оказалась там... в пропахшей всеми на свете запахами скрипучей-вонючей прихожей коммуналки. Закрыв дверь и обтерев о половик грязные босые ноги она едва переступив порог оказалась в тепле и... и к ней бежали.

К ней со всех ног бежала крошка Пташка, что за последние три недели стала ей как дочь что с криком «Мамка!» обняла ее! Прижалась к ней! И она, Шлепка, чувствовала что страдала не зря.

К ней на встречу шли верные и единственные подруги – Спичка и Дашка. А где-то там, в кроватке, ее ждала и маленькая сестричка Зойка, а главное вот-вот должен был явиться ее ненаглядный.

Ее принц... ее поклонник тайный!

И она, наконец, узнает кто он.

И обнимет! И расцелует, как мечтала она на ветру стылом в поле грязном... голодной и босой мечтала... как в сказке Козетте рассказывала!  

Это будет такая встреча -  ведь столько она о ней мечтала - даже ради этого сдаваться себе не позволяла, ждала.

Так ждала!

И не будет больше не бед, ни отчаяния, ничего не будет с ней больше дурного!

И, держа одной рукой принца, второй крепко сжав ладошку счастливой Пташки, они уйдут в мир вечного счастья где...

- Ты у меня сутками пахать будешь, дряяяяяяяяяяяяяянь! Я сгною тебя! Запорю, если меня из-за тебя стыдить будут! Я тебя научу жизни! – перед глазами возник образ ее матери. С перекошенным лицом, с окровавленной плетью в руках вопила на нее Зинка, - я тебе устрою сладкую жизнь, неблагодарная ты скотина! Я в рабство тебя продавать буду! Утром! В обед! Вечером!

            И в одночасье ее окатила с ног до головы стена ледяной воды – она уже была не в квартире, оказавшись, корчась от холода на занесенном снегом берегу далекого холодного моря она... очнулась.

            Шлепочка понятия не имела сколько провела в забытье – она по-прежнему была привязана к столбу за руки боль в которых жгучим цементом стекала вниз... а раскаленное под ремнем тело дубело, превращаясь в единый кусок ледяного огня...

            Вокруг по-прежнему была ночь...

            - Эта сука очнулась! Говорил тебе, я те говорил! – скрипучий голос за спиной совпал с ее тихим стоном, стоном что превратился в душераздирающий хриплый крик когда тонкая, дрожащая в холодном воздухе ночи розга вспорола темноту, вспорола превратившуюся в синяк спину, вспорола ее до костей, заставив дернуться всем телом, буквально подтянуться на руках после этой раскалившей тело огненной струны.

            - Оооо! Розга то, а?!

            - Как задергалась!

            - Как взбодрилась!

            - Заставь сучку орать!

            Носатый, что теперь занял место, отогнав в сторону толстого и худого, перехватив удобнее розгу ударил второй, третий, четвертый, пятый раз! Ударил, целясь почти в одно и то же место чуть ниже лопаток, ударил с оттягом, ударил, рассекая кожу в кровь, причиняя истязуемой жуткую, разрывающую сознание на части боль.

            - Во!

            - Во!

            - Вот так! – Носатый не спеша обошел ее с другой стороны, и приладившись нанеся пару раз воображаемый удар так же быстро-быстро вколотил следующие пять ударов ей поперек превратившейся в два сине-черных вздувшихся шара задницы, как раз поперек оставленных начищенной до блеска бляхой ремня следов всякий раз повергая Шлепку в дикий, все нарастающий шок. Ее, разбитое до состояния одного сплошного синяка тело продолжало наливаться, накапливаться болью – всаженная ремнями боль не думала утихать и гаснуть, наоборот разгораясь даже без розги а тут... словно бензин подливали в огонь!

            Ее будто жгли живьем словно ведьму на костре святой инквизиции...

            Носатый, разгоряченный водкой, поркой и криками толстого и худого выбросив измочаленную розгу, взяв новую длинную упругую ветвь со следами наледи вновь обойдя прикованную, хрипящую у столба Шлепку следующие пять ударов нанес наискось, кладя их поверх первых, вырывая всякий раз из тела несчастной сиплые вопли и кровь.

        

  Окровавленные щепки и капли крови летели на снег, летели в грязь, летели в ночь.

            Носатый принялся сечь кладя удары поперек спины, равномерно спускаясь вниз, не выбирая, не делая различий между более и менее поврежденными местами, угадывая что попал куда нужно по взрывным воплям вырывающихся из вздрагивающего, подобного рваной тряпке на ветру, тела.  От ударов с просечками почти сразу выступала из еще секунду назад невидимого рубца кровь.

            Она кричала, даже не кричала а издавала непонятные ужасающие вздохо-всхлипы-всхлипы что жуткой симфонией вырывались из ее разбитых губ.

            Носатый избивал ее медленно, избивал ее быстро, сек молниеносно и делая паузы, сек с протягом, улыбаясь себе после каждого удара.

Шлепочка, получив еще тридцать ударов розгами, вновь погрузилась в беспамятство – но это не означало окончания длящейся уже больше полутора часов пытки.

            Теперь носатый желал подвергнуть страданиям ее сиськи.

            Груди Шлепки он очень хорошо досмотрел, осмотрел и ощупал еще там, в подвале а теперь, теперь настало время ими овладеть.

Носатый оставался до сих пор на ногах – толстый и худой свалились минут пятнадцать назад упустив самое сладкое -  на ходу придумывал уже избитой Шлепочке новые страдания - оставалось ее только привязать спиной к столбу.

Он не торопился – он чувствовал, знал что девка попала сюда надолго, попала как муха в паутину и из нее он будет долго и мучительно высасывать соки, тянуть жилы.

           

...к тому времени уже просыпалась ферма, уже шла на работу из соседней деревеньки скотница МарьВанна лет пятидесяти пяти, крепкая, злая, проработавшая последние лет десять на югах в дорожно-строительной бригаде и лишь пару месяцев как вернувшейся назад, в деревню.

Шла, завернувшись в телагу, повязав голову шарфом, шлепая единственными шлепками, шла голодная, шла злая в очередной рабочий день. Тут, на ферме у госпожи – ну не товарищем же ее звать! – Аджаковой МарьВанна была на половину рабыней, на половину вольной – работала как рабыня, а платили, как вольной, то бишь не платили совсем!

            Она в зиму осталась в шлепках – даже у доярок Светки и Ленки Сергеевых и у тех были калоши! А она...

            Стиснув зубы, бормоча проклятья, обходя замерзшие лужи, теряя в застывшей грязи шлепки, МарьВанна шла сегодня другой дорогой, оказавшись гораздо ближе к домику где жили те трое – носатый, худой и толстый – подходя слышала свист розги и леденящие душу вопли избиваемой девки.

           

            Её это совершенно не трогало.

Ей было наплевать.

Тем более МарьВанна ненавидела испорченную молодежь, особенно люто ненавидя городских, ненавидела до зеленых чертей и дрожи в черных растрескавшихся пятках.

            - Сюда иди! – носатый отбросив израсходованную розгу, окликнул остановившуюся, чтобы в очередной раз вытащить из грязи шлепанец МарьВанну. – развяжи ее и поставь мордой ко мне!

            Ухватив и перехватив превратившуюся в тряпичную куклу Надьку, МарьВанна помогла ему закрепить девку избитой в кровь спиной к столбу, пока носатый наливал себе выпить, закусывал луком и остатком сала, приводила Надьку в чувство.

            Что асфальт клала, что Шлепочку из забытья выводила – методы у МарьВанны гуманизмом не отличались: нет, а почему если она страдала, то эта малолетняя сучка не должна?! К тому же явно дура, так еще и городская!

            

      Измученная ночной пыткой Шлепочка изменилась в лице и из ее горла вырвался хриплое «Нееееееееееееееееееееееееееет!!!! ПрооооооооооооошуууууууВаааааааааааас!»» но ни носатый ни МарьВанна не собирались ее жалеть.

Надька беззвучно заплакала, увидев, с чем подходит к ней ее мучитель.

            - Отошла! Отошла, падла! – она посторонилась когда носатый оказался позади нее с сложенным в двое длинным тонким шнуром в руках. – отошла, шкура пока я тебя не поставил перед нею. – МарьВанна уже знала что из всех троих именно носатый отличался изощренной жестокостью. – я эту суку сейчас ударю 20 раз по... по ее мать ее сиськам. По ее ахрененным таким пышным сисяндрам! А ты... ты будешь считать, потому что я как бы немного пьян... Смотри, падла, обманешь меня... – и он посмотрел на нее пьяным, наполненным черной злобой взглядом. – я тебя перед нею поставлю!

            И замахнулся в первый раз.

            Первый раз удар пришелся мимо – шнур ожег Надьке ребра, заставив несчастную забиться от боли когда шнур взрезал огненной линией кровавые рассечения на избитой спине.

          

             Второй раз носатый снова промазал, вновь одарив вновь бок и спину рабыни диким огненным огнем

            И третий раз носатый ударил вновь мимо – шнур оставил четкий след на втянутом до позвоночника животе истязуемой вынуждая Шлепку закричать, забиться к диком сорванном хрипе.

          Четвертый удар пришелся Шлепке по грудям – едва чиркнув тем не менее шнур оставил на правой груди огненный след укуса но от этого удара она затряслась словно ее проткнули насквозь!

            Переминаясь с ноги на ногу, МарьВанна молчала, не начиная счет.

            Носатый сказал по сиськам – это не по сиськам! Как и предыдущие! Как хоть и сто следующих!

Этот удар был вскользь.

Это не считалось и ей было все равно, сколько получит эта девка.

         

           Пятый удар – вновь по правой груди – едва не достиг цели, взорвав ядовитым укусом скорпиона сосок заставив несчастную забиться в конвульсиях.

            МарьВанна продолжала молчать, выводя молчанием носатого из себя.

            Шестой удар пришелся строго в цель, оставив, вырезав на по груди Шлепки четкий вздувающийся рубец! Она взорвалась диким нечеловеческим сорванным хрипом, зайдясь в бесконечном припадке.

            - Один, - равнодушно произнесла скотница.

            Седьмой был мимо! Вообще мимо но оставил на бедре Шлепочки резкую красную полосу.

            Восьмой вновь пришелся вскользь по уже вздутой рубцами правой груди.

           

           Девятый угодил в цель, оставив поперек груди истязаемой рабыни двойной четкий огненный след – и это был кромешный ад! Такой дикой неистовой боли Надька не испытывала никогда в жизни! Ее наказывали, били но это было не наказание – это превращалось в изуверское истязание, в длительную мучительную пытку.

            - Два, - был ответ равнодушной к воплям и страданиям Шлепки переминающейся с ноги на ногу МарьВанны.

            Десятый пришелся в цель уже с левой стороны левой груди, заставив груди и избиваемую биться и хрипеть надрывая жилы словно через нее пропустили электрический разряд!

            -Три! – должно быть, если бы Шлепочку варили сейчас живьем вместо яиц на завтрак, МарьВанна так же безразлично отсчитывала счет. Даже носатый скалился от воплей истязуемой, но МарьВанна оставалась равнодушной к страданиям несчастной.

Одиннадцатый черканул по левой груди в скользь все равно причинив сильнейшую боль.

            Двенадцатый, с чудовищным замахом, пришелся по обожженной розгой и ремнями заднице, со смаком впечатавшись в переполненную болью иссине-черную плоть – носатый явно хотел продлить мучения несчастной, не торопясь услышать «четыре».

- Четыре!

            Тринадцатый удар был самым жестоким из всех нанесенных ранее – носатому явно надоели промахи и встав на шаг ближе и перехватив удобнее шнур, прийдя в ярость от математических способностей МарьВанны и собственных промахов в присутствии бабы,  принялся сечь кладя удары не слева или с права, а строго перед собой, нанося удары по то по правой то по левой прыгающей от корчей Шлепки и безжалостного шнура грудям, оставляя каждый раз на трепещущей груди несчастной уродливые бугрящиеся рубцы, норовя попасть, попасть именно в столбик соска, взрезать наискось груди.

            - Пять!

            - Шесть!

            - Семь!

            - Восемь!

            - Девять!

            - Десять! – МарьВанна не успевала считать, не успевала за сорвавшимся с цепи садистом, что доказывая себе, затаптывая в грязь унижение собственного достоинства сек уже потерявшую сознание Шлепку опережая ровный, ничего не выражающий счет МарьВанны что безразлично взирала на картину страшного истязания считая, считая удары безжалостного шнура, не желая скостить ни единого, совершенно не желая жалеть девку у столба, желая чтобы та скорее получила свое и носатый отпустил ее – у МарьВанны сильно замерзли пальцы на ногах.

            - Двадцать! – произнесла скотница, когда двадцатая адская, вскрывшаяся алыми каплями линия вздулась на измученной груди Шлепки.

            - Что! Че, мля?! Ты мне что, указывать будешь?! – носатый повернулся к ней с налитыми кровью глазами, - вон пошла! На работу! Быстро! – и, размахнувшись, ударил шнуром ее по голым, покрывшимся гусиной кожей видневшимся из-под халата голеням, - вооооооооооооон падлаааааааааааааааааааааааааа!  Вооооооооооооооооон!!!!!!!!!!!

           

            МЕСТО ДЕЙСТВИЯ:

Краснокаменский край, Город Красный

Улица Коммунистическая, 17А

            07.10 4 декабря 1990 года, воскресенье

           

Васнецов Женька     опять закрыл глаза... расслабился... вспоминая вчерашнюю порку Яблочкиной ее голую жопу, вспоминая месячной выдержки вопли Шлепки, представляя сучку Инку из хлебного и ублажающую его дружка Спичку, еще раз воспроизводил в голове те самые строчки... из книги что читал его отец – Витька-Профессор кислых щей. Из книги на все времена...

 

...Козетту избивали до полусмерти — в этом виновата была жена; она ходила зимой босая — в этом виноват был муж...

 

            Он кончил.

            Кончил, зная ответ – завтра он все расскажет Вовке-Тапочку, расскажет в деталях и красках приврав и приукрасив как вчера при всем честном народе мать драла Яблочкину, а сегодня он отловит в коридоре Яблочкину, выдавит из себя привет, скажет что не переживай... никто ничего в школе не узнает... зная что потребует взамен за молчание...

            Потребует то, чего у него не было.

 

            ...на ферме Аджаковой часам к десяти утра Светлана и Ленка Сергеевы приволокли в коровник бредившую окровавленную Шлепку, положив ее на солому, оставив – уже знали, что уже с завтра ее начнут поднимать на работу, начнут заставлять вставать, начнут заставлять вкалывать по двадцать часов каждый день, избивая за малейшую оплошность.

            Восемнадцатилетняя Ленка боялась смотреть на ее спину.

            - Плачь... плачь... – смоченной в воде тряпкой она отирала опухшее от слез лицо Нади.

Светлана не оборачиваясь волокла к выходу бидоны.

            - Не спи! Работай! Отец сейчас приедет – будет нам! – проворчала мать, - плетью!

 

Где сделать МРТ носа в Магадане - http://vk.com/wall-200721718_630

 

МЕСТО ДЕЙСТВИЯ:

Краснокаменский край, Город Красный

Улица Королева 17

02.34 ночи, 4 декабря 1990 года,

воскресенье

+1 пасмурно, ветер

 

            Она заперла дверь.

            Она закрыла даже окна.

            Она плотно задернула все занавески.

            Она погасила во всей квартире свет.

            Она остановилась и, задержав дыхание, насладилась секундами тишины.

            Она сбросив невесомый, купленный за бешеные деньги в «умаге» тетки Натальи халатик, вошла абсолютно голой в роскошную – лучшую в городе! - погруженную во тьму ванную комнату, где шумела из крана вода, наполняя ванную горячей водой, а комнату теплом, даже жаром.

            Она таяла от ощущения набирающего силу внутри нее огня страсти и наслаждения, от наливающихся сосков, от приятного томления там... внизу... куда так хотелось запустить шаловливые пальчики.

            Она, чиркнув спичкой, озарила тьму пляшущим огоньком и, нежно, не позволяя резких, порочащих чистоту и гармонию движений, поднесла руку к большой свече на краю ванны и вспыхнувший огонек озарил тьму, словно мотылек порхая, трепеща а за ним вспыхивал следующий, следующий пока вся комната не оказалась окружена светом восторженного пляшущего пламени свечей.

            Она, коснувшись ножкой скрытой толстым слоем игривой пены воды, сочтя ее температуру достойной и комфортной, с насаждением отдалась миру воды и трепещущего огня, воображая себя покорившей стихии жрицей.

Она, не высокого ростика блондинка, Горякина Анна Михайловна, прилежная ученица, образцовая любящая дочка образцовых родителей, умница, отличница...  гордость родителей, протянув руку, взяла наполненный красным вином бокал и, пригубив, в блаженстве прикрыла глаза.

Это было великолепное, просто неземное удовольствие лежать вот так в наполненной ароматом свечей и пены ванной – Анна вылила половину флакона стоившего хренову тучу денег, но что такое деньги для нее? Вздор! - наслаждаться вином, смакуя каждый глоточек, что стоил половины зарплаты ее классной! Растворяясь в неге горячей ванной предвкушая деликатный вкус чего-то импортного

 Не местное же говно жрать! Им только свиней кормить!

  из набитого до отказа холодильника, зная, что даже ее сучки-подружки такое не могут себе позволить, а после ее распаренное тело примет в свои объятия теплая мягкая кровать где она растянется думая как эта долбанная Яблочкина – как и положено нищенке, спит в углу на газетке, закрывая глаза, станет мечтать что стоит ей только захотеть, как та или другая сучка прибегут к ней и будут стоять, на коленях, умоляя ее и прося... обратить на нее внимание!

 Ага! Это убожество-босоножество вытерло тогда о тебя свои грязные пятки и гордо удалилось! Сука! Ничего! Ничего больше такого никогда не повториться! Анечка окончательно стала взрослой и хрен теперь кто ее обманет! Разве что...

 Мысли об отце и матери рушили кувалдой хрусталь ее настроении, всю так тщательно выстраиваемую стену за которой настоящая, а не наигранно-фальшивая Анна пряталась словно под одеялом от одиночества и обид но... Сеньорита Анна чувствовала внутри нее себя все увереннее, становилась с каждым днем все наглее, советуя не забывать обид, никому ничего не спускать и не жалеть никого – как вообще окружающее ее быдло можно жалеть?!

И, подгоняемая мечтами о Сеньорите, Горякина Анька не желала упускать возможность реально взять и насладиться своей безнаказанностью, насладиться своей властью, насладиться тем кем она была... точнее стала... как наслаждалась сейчас горячей ванной... насладиться, мля, самой собой!

И это было так круто, знать чего она хочет!

Это было страшно но... афуеть как здорово!

Это закрывало собой все!

Это было ей нужно!

Это постепенно становилось ее жизнью, заменяя и изменяя осточертевший ей мир!

Это появлялось стоило только закрыть глаза...

 ... изувеченная, прикованная к столбу исходящая кровью, криком и потом девка и она... безжалостная властная госпожа с плетью в руках что сделав перерыв чтобы в раны рабыни верный Мигель насыпал жгучего перца...

 Анька не оправдывалась перед собой: она знала кем она была и что хотела.

Она знала, о чем мечтала – нет, знала, чего ждала. Осталось только спокойно и хладнокровно продумать и придумать, как это осуществить – она не мучилась угрызениями совести; она была честна сама с собой – на весь гребанный лживый мир ей было наплевать.

Решив однажды Анна, задыхаясь от собственной дерзости

 Да!

Страшно мне, страшно, сукины дети! Страшно так, что я особо темными ночами когда не могу заснуть все чаще думаю о бритве, что лежит в шкафчике... о горячей ванной и бритве что вскроет мне вены!

Но я не доставлю вам такого удовольствия! Этого я вам на публике хрен покажу а тут... в пустой квартире – страшно!

И... просто башку сносит от желания это сделать!

Я ненавижу вас!

Я заставлю вас всех страдать! Я скручу вас! Я уничтожу вас!

А пока... я кончаю от одной мысли – как я ее буду сечь, превращая ее в кровавое мясо!

             не собиралась отказываться от задуманного: она хотела запороть до полусмерти девку Яблочкину.

...искупавшись, замотав волосы белоснежным полотенцем, а саму себя доверив невероятно мохнатому банному халату – все это, разумеется, было куплено в «Салтыковском» - насладившись вкусом бутерброда из французской булки с немецкой ветчиной и швейцарским сыром – Анна доплелась до кровати... упав... растворившись... отдавшись...

Так хотелось продолжения мечтаний, но глаза закрывались поразительно быстро и, уже погружаясь в сон она в очередной раз думала хватит ли сотни плетей чтобы засечь... достаточно высечь...

Анна заснула, отправляясь в объятиях Морфея на свою асьенду в далекую Аргентину, где ее покорно ждала привязанная к столбу голая по пояс провинившаяся за долгий рабочий день на плантации рабыня Надин, где ее ждал верный Мигель и ее безжалостная плеть!

На первый взгляд, мишки и мишки. Грызут что-то. Снега. Но если присмотреться, берёт жуть. Первый мишка цинично жует британский корабельный флаг Red Ensign, а вот второй...он доедает человека



Картина, созданная в 1864 году Эдвином Генри Ландсиром, , посвящена трагической экспедиции Франклина 1845—1847 годов. Она называется "Человек предполагает, а Бог располагает" ( Homo proponit, sed Deus disponit).

Сэр Фрэнсис МакКлинток дал подробное описание одной находки, которая «потрясла нас». Это была лодка, которую, судя по-всему, тащили по суше на полозьях в тщетной попытке достичь Бэк-Ривер. В ней находились два тела. У обоих отсутствовали черепа, а один представлял собой груду разрозненных костей.

Вдова Франклина , приглашенная на выставку, где экспонировалась картина, даже не зашла в зал с кошмарным творением Лансидера, а студенты Королевского колледже Холлоуэй Лондонского университета, где картина находится, считают, что она приносит несчастье. На время экзаменов картину завешивают британским флагом от греха. Наверно, британское колдунство сильнее арктического ужаса.

Есть еще несколько картин, посвященных снежной медвежути. Эта тема была популярна


Джон Макаллан
Заброшенная лодка ок. 1870–1910


«Тайник разрушен»
Гравюра на дереве Элиши Кент Кейн, « Исследования Арктики в 1853, '54, '55 1856 г.

https://foto-history.livejournal.com/14673439.html

Агентство по организации детских праздников в Новокузнецке - http://vk.com/wall-200775537_506

Горизонтальное бурение наклонно направленное бурение Иваново - http://vk.com/wall-200730881_261

Стоимость аренды столов Москва - http://vk.com/wall-200732603_568

Сборка модов на майнкрафт в Новосибирске - http://vk.com/wall-200736154_344

Машинка для чистки обуви цена Казань - http://vk.com/wall-201062551_328

Банкротство ооо под ключ цена Красноярск - http://vk.com/wall-200721718_319

Женская одежда оверсайз купить Люберцы - http://vk.com/wall-201005767_502

Вот, казалось бы – что же такого необыкновенного в этой простой и (на первый взгляд) даже какой-то душевной фотографии? Ведь люди на ней улыбаются!

Со старого фото с загадочной улыбкой Моны Лизы на нас смотрит симпатичная девушка азиатской наружности. За её спиной скалят зубы солдаты японской императорской армии. Им весело. Солдат в очках даже заливается счастливым смехом. Наверное, они шутку какую-то услышали. Или забавный анекдот. А, может быть, фотограф им рожи смешные корчит?

На самом деле, за этим весёлым кадром скрывается трагедия. Девушка, которая пренебрежительно улыбается перед камерой – китайская партизанка, приговорённая к смерти. А четверо японских солдат, сидящие за ней в небрежных позах – это её расстрельная команда...
Девушку, которая дерзко улыбалась в лицо своим палачам, звали Чэн Бенхуа. Она родилась в 1914 году в деревне Гаосян, в провинции Аньхой Восточного Китая.
Когда её родной край оккупировала Япония, Чэн Бенхуа вступила в ряды народного сопротивления и стала бороться с захватчиками. Она была агитатором и связной между различными группами китайских мстителей. В некоторых источниках утверждается, что она даже возглавляла партизанский отряд.

Ей было 24 года, когда Чэн и её друзья попали в засаду. В японском плену девушка пережила пытки и групповое изнасилование. Затем её привели посмотреть на казнь товарищей.
Чэн даже развязали руки. Ничуть не испугавшись опасности, Чэн Бенхуа вытянула онемевшие руки, провела пальцами по растрёпанным волосам и повернула лицо к Солнцу. Она скрестила руки на груди, презрительно улыбнулась и решительно посмотрела в лицо смерти.

В этот момент японский военный корреспондент и сделал снимок гордой китайской партизанки. Обратите внимание – в её полной достоинства позе, на её спокойном лице, в её улыбке нет ни страха, ни сожаления, ни заискивания перед врагом.

Через несколько минут японские солдаты взяли в руки винтовки. Но они не стали расстреливать девушку. Они её закололи штыками…
Отважная Чэн Бенхуа очень почитаема в Китае. Соотечественники помнят о её подвиге. На малой родине героини воздвигнут памятник, который повторяет фотопортрет партизанки, ставший символом народного сопротивления агрессору. (С.)

https://foto-history.livejournal.com/14578155.html

Изготовление световой наружной рекламы Москва - http://vk.com/wall-200838614_83

Программируемый контроллер в Орле - http://vk.com/wall-200736154_208

Шампура с деревянной ручкой подарочные купить Павлово Нижегородская область - http://vk.com/wall-200984466_294

Международная группа археологов, ведущая раскопки на месте нацистского лагеря смерти Собибор в Польше, обнаружила металлические жетоны, которые носили на шее уничтоженные здесь еврейские дети, депортированные из Голландии.
Обугленные детские жетоны найдены на месте крематория.



Леа Юдит Де Ла Пенья и найденный в Собиборе её медальон. Леа Юдит Де Ла Пенья погибла, когда ей было шесть лет. Она родилась 11 мая 1937 года в Амстердаме.





Дэди Зак и найденный в крематории Собибора его обугленный медальон. Ему было 8 лет,он родился 23 февраля 1935 года.




Еврейские дети из Голландии были доставлены в Собибор так называемым "детским транспортом" - эшелоном, в котором находились дети в возрасте 4-8 лет, отправленные на смерть без родителей.

Известно, что перед убийством еврейских детей истязали украинские охранники лагеря смерти Собибор

Сегодня отмечается Международный День памяти жертв Холокоста

https://foto-history.livejournal.com/14547718.html

Где купить сертификат прыжок парашютом в Санкт-Петербурге - http://vk.com/wall-200832696_4

Стоимость балкона в Новосибирске - http://vk.com/wall-200797909_121

Химкинское водохранилище — крупное водохранилище на северо-западе Москвы. Было образовано в 1933-1937 годах. Его объем – 29,5 млн.м3.

После войны идею затопления столицы России стали приписывать Гитлеру. У московского драматурга и режиссера Андрея Вишневского появилась даже пьеса «Moskauersee» о жизни в послевоенной Москве (на озере, образовавшемся после победы Гитлера).

Однако затопление столицы силами войск НКВД было неизбежным именно после отъезда Сталина. К таким процедурам готовились очень тщательно.

Если бы с запасных путей станции Москва-Рязанская-товарная ушел спецпоезд в Куйбышев (Самару) с единственным пассажиром и его челядью, в Москве с приходом противника взорвали бы Химкинскую плотину.

Уровень водохранилища – 162 метра, уровень Москвы-реки в центре Москвы – 120 метров. Сорокаметровый напор смел бы все на своем пути, уничтожая все здания и сооружения вместе с их обитателями на протяжении десятков километров.

Наработки этого массового убийства остались лишь в секретной книге «Разгром немецких войск под Москвой» под общей редакцией маршала Шапошникова, выпущенной Воениздатом НКО СССР в 1943 году. Она пролежала в спецхране до 2006 года.

Маршал Шапошников пишет: «24 ноября немцы вплотную подошли к рубежу Истринское водохранилище, река Истра. С приближением немцев к этому рубежу водоспуски водохранилища были взорваны (по окончании переправы наших войск), в результате чего образовался водяной поток высотой до 2,5 м на протяжении до 50 км к югу от водохранилища".

Источник: https://newsland.com/user/4296647783/content/stalin-khotel-utopit-moskvu-vzryvom-khimkinskoi-plotiny/3863240

https://foto-history.livejournal.com/14521152.html

Название: Иранон
Автор: Лавкрафт Говард
Жанр: Ужасы, мистика
Исполнитель: Булдаков Олег
Длительность: 00:23:02
Размер: 10,5 МБ
Серия: Тёмные аллеи 2.2 - Ктулху и аколиты (4)
Год: 2016

Описание:
Однажды в каменный город Телот пришел юноша по имени Иранон. Он искал свой родной город — мраморно-берилловую Айру. Он пел жителям Телота, но его не приняли. И даже в Оонае, крае певцов и музыкантов, он не мог остаться — и снова продолжил бесконечные поиски Айры, города своей мечты…

Читать далее...

Больше всего в истории с короновирусом меня поразило наличие ( и немалое количество) врачей, которые принялись лечить людей советами по интернету. Мы, конечно, привыкли уже за год к жизни онлайн, но не до такой же степени! То есть врач, оказывается, может не только поставить диагноз по интернетсоединению (или просто описанию симптомов), но и лечить болезнь! И стоит эта услуга немало. Мне тут написали френды, что один популярный лечитель берет за часовую консультацию 7500…
Борис Грачевский, кстати, тоже начал лечение именно с таким врачом. И был от него ( или от нее) в восторге, и советовал его другим. В результате болезнь была запущена, итог трагичен.
А как же анализ крови? КТ? Мазок?
А никак.
Кто сам сделает ( но ведь нужно направление врача!) – тот молодец. Но врачи по интернету и без анализов лечат. Как Раиса Захаровна рассказывала Васе в незабвенном фильме "Любовь и голуби" : "Хрясь – и всё, что болело, в мусорное ведро!"
За время болезни мужа я переговорила с таким количеством врачей и уже переболевших людей, что впору писать диссертацию. Самое страшное в этой болезни – она у всех проистекает по разному. И каждый случай надо лечить индивидуально. Это первое. А второе – время. При первых признаках болезни – к врачу, на КТ , на анализы. И если есть хоть небольшое поражение в легких – в больницу. Врачи признаются, что еще сами очень мало знают об этом вирусе, о его коварстве. Но уже наработаны определенные методы лечения, и, как говорится, доверять надо профессионалам, и только очно, лично, тет а тет!
Всегда, во все времена жили люди, которые наживались на трагедиях, войнах и катастрофах. Кому война, как говорится, кому мать родна.
Будьте осторожны!

Рисунок Васи Ложкина

https://belan-olga.livejournal.com/3322372.html

Заказать памятник на могилу недорого Магадан - http://vk.com/wall-146938105_1609