Это фото сделано после проведенной в Забайкальском линейном управлении МВД России на транспорте презентации
моей книги "Правда страшного времени (1938-1947). Из истории забайкальской транспортной милиции".

Автор - третий слева. Рядом по обе стороны начальник управления Андрей Владимирович и филолог, литератор Александра Владимировна. Справа - ветеран Заб. УВДТ, полковник милиции в отставке Сергей Григорьевич Цепенников. Слева от него журналист газеты "Гудок - Забайкальская магистраль" Сергей Гриднев.

Двоим сотрудникам - прапорщику полиции Алексею Кабанову и лейтенанту Азамату Абдылдаеву я вручил свою книгу и поздравил с высокими результатами в оперативно-служебной деятельности, борьбе с преступностью и охране общественного порядка на Забайкальской железной дороге.

Но в начале она была помещена 25 июня 2018 года на моих страницах в соцсетях. 

https://www.liveinternet.ru/users/3411633/post436831989/

Теперь она отпечатана в старинном забайкальском городе Нерчинске - бывшей столице Забайкальского края тиражом 500 экземпляров, в номере 5 (30) за 2018 год на страницах 63-83.  Это моя первая журнальная публикация, если не считать очерк о Владимире Высоцком в "Чите литературной", выпускаемой в 90-х поэтом Михаилом Вишняковым. 

1.


2.

Журнал "Годы и люди" создается энтузиастами на общественных началах и выпускается издательством "Копир" каждые два месяца. Этот выпуск - историко-литературный. А вообще это моя первая журнальная публикация. Однако в следующем номере редакция вновь планирует поместить мою публикацию - очерк о  начальнике Забайкальского УВД на транспорте, служившего на этой должности в 70-х годах прошлого века: "Григорий Цепенников. Годы и память". Материал был напечатан 30 лет назад в четырех номерах газеты "Забайкальская магистраль", когда сотрудники и ветераны готовились отметить 70-летие транспортной милиции. За эту публикацию я получил первое место в конкурсе на лучший публицистический материал и диплом от начальника УВДТ, писателя Юрия Константиновича Воложанина - автора книг "Чертов мост", "Уполномоченный уголовного розыска", "Моя милиция". 

Эхо презентации моей книги "Правда страшного времени (1938-1947)", состоявшейся 8 ноября, продолжает не только раздаваться во всемирной сети, но и летит  в традиционные СМИ. В частности, репортаж с этого мероприятия под заголовком "Дар памяти, от которой не отмахнуться" опубликовал в газете "Гудок - Забайкальская магистраль" её обозреватель Сергей Гриднев. 
 

ИСТОЧНИК

ПРИЗНАНИЕ

О презентации моей книги "Правда страшного времени (1938-1947)", которая превратилась в настоящую творческую встречу с автором, об искреннем интересе сотрудников Забайкальской транспортной полиции к истории нашей страны и своего коллектива, о горящих глазах молодых сотрудников рассказала и подтвердила красноречивыми фотоснимками с этой встречи пресс-служба Забайкальского линейного управления МВД России на транспорте.

"В Чите транспортные полицейские встретились с забайкальским поэтом и прозаиком

Забайкальский писатель - автор различных публикаций Борис Ильич Комиссаров, который является членом интернационального Союза писателей, членом союза журналистов России, а также ветераном Забайкальского линейного управления и подполковником милиции в отставке, презентовал свою книгу «Правда страшного времени (1938-1947)». Эта документальная повесть помогает познать правдивую историю нашей страны и коллектива органов внутренних дел на транспорте того времени. Она состоит из рассказов о реальной жизни и службе сотрудников Забайкальской транспортной милиции в страшное время репрессий и войн.

Во время творческой встречи, на которую он пришел со своими соратниками: ветераном Забайкальского линейного управления полковником милиции в отставке Сергеем Григорьевичем Цепенниковым, обозревателем газеты «Гудок – Забайкальская магистраль» Сергеем Ивановичем Гридневым, филологом и литератором Александрой Владимировной Лигус, Борис Ильич рассказал полицейским о своей жизни, службе и деятельности.
Автор любезно предоставил два экземпляра своей повести в качестве поощрения победителю конкурса профессионального мастерства «Службе польза - Отечеству благо», а также сотруднику, который добился лучших результатов в борьбе с преступностью и охране общественного порядка на железнодорожном транспорте. Правоохранители поблагодарили Бориса Ильича за его произведения и за активную жизненную позицию.

В дружеской атмосфере общения незаметно пролетело время. Сотрудники линейного управления были поражены силой духа, жизнелюбием и оптимизмом писателя и поэта. В завершении встречи транспортные полицейские смогли лично побеседовать с автором, задать вопросы о творческих планах, приобрести его книгу с автографом.

ИСТОЧНИК
___________________________________________

 На "горящие глаза" транспортных полицейских обратила свой профессиональный взгляд преподаватель, филолог   Александра Владимировна. Она, как и два других моих соратника, была посажена на первый ряд. И во время выступления стояла на расстоянии вытянутой руки, лицом к лицу,  глаза в глаза к людям в офицерской форме. 

Её наблюдение и в целом оглушительный успех этой встречи породили  третье четверостишие моих стихов, два из которых я написал в июне прошлого года, когда в больших мучениях рождалась обложка моей книги. И теперь они, эти стихи, приобрели законченный и осмысленный вид с твёрдым выводом.

Моя книга готова к дороге,
Ей к читателю надо идти,
Но обложка сковала ей ноги
И дизайнер стоит на пути.

Правде вырваться надо на волю -
Истомилась сидеть и молчать.
Время страшное мрака и боли
Не дано паровозам умчать.

Правда вырвалась ВПРАВДУ на волю,
Отразилась в горящих глазах,
Залечила сердечные боли
И навеки осталась в сердцах!

Борис КОМИССАРОВ,
июнь 2017 - 9 ноября 2018

 

1.Выступление автора


2.В президиуме начальник Заб.ЛУ  А.В. Четвергов


3.Зал полон до отказа


4.Соратники автора С. Цепенников, С. Гриднев, А. Лигус


5. Отвечаю на вопросы


6. Награжденный книгой


7.Автографы читателям


8. С горящими глазами в очередь за автографами

Презентация моей книги "Правда страшного времени (1938-1947)", о которой было объявлено три недели назад, свершилась! В 12 часов дня, под тихую приятную музыку, зал для совещаний - все восемь рядов по восемь кресел  в каждом - был заполнен до отказа сотрудниками Забайкальского линейного управления МВД России на транспорте. На экранах мониторов - название документальной повести, раскрывающей в увлекательной художественной форме повседневную жизнь сотрудников Дорожного отдела НКВД на Забайкальской магистрали в суровые годы истории нашей страны.

- Товарищи офицеры!

Под эту команду в зал заходит начальник линейного управления Андрей Владимирович Четвергов, проходит в президиум и приветствует автора книги.

В соответствии с разработанным сценарием ведущая знакомит собравшихся с биографией автора и наиболее яркими отзывами о книге, опубликованными читателями на сайтах  интернет-магазинов. Затем последовало моё выступление с показом слайдов об истории создания книги и литературном творчестве, ответы на вопросы, беседа с залом, в которой принял участие Андрей Владимирович. Он сказал, что книгу полезно  прочитать не только всем сотрудникам, но и их детям, которые вольются в ряды Забайкальской транспортной на смену своим родителям. 

Затем о своих впечатлениях после прочтения книги рассказали её читатели. Ветеран транспортной милиции полковник в отставке Сергей Григорьевич  Цепенников  знал некоторых персонажей книги, которые бывали в гостях у его отца, служившего в транспортной милиции с 1949 года.  В 1970-х годах Григорий Петрович Цепенников являлся начальником Забайкальского УВДТ. 
- Книгу я прочитал, как говорится, на одном дыхании. - А когда я с сожалением перевернул последнюю страницу, мне захотелось  прочитать продолжение, - поделился своим мнением уважаемый ветеран из славной  династии  транспортных полицейских. 

Своим впечатлением о книге поделился также обозреватель газеты "Гудок - Забайкальская магистраль" Сергей Иванович Гриднев.
Краткую, но глубоко содержательную оценку литературно-художественным достоинствам книги высказала  преподаватель, филолог, литератор, чьи работы публиковались в литературно-художественном журнале  "Слово Забайкалья", Александра Владимировна Лигус.

Затем состоялось  премирование книгой победителей конкурсов профессионального мастерства. С удовольствием я вручил книгу  младшему лейтенанту Азамату Абдылдаеву и прапорщику полиции Алексею Кабанову  за высокие результаты в оперативно-служебной деятельности, в борьбе с преступностью и в охране общественного порядка. 

В заключение автору книги предложили сфотографироваться на память со своими читателями.

Но это ещё не конец.  К стопке книг на столе образовалась солидная очередь за автографами. Почти четыре  десятка  экземпляров обрели своих читателей. Некоторые сотрудники брали по 2-3 книги с разными именными автографами. 

Вернувшись домой, я вновь сфотался в своём модном костюме. Картина маслом под названием "После презентации".

Стихи из дневника (4)

На следующий день, 19-го, я не видел её, а вечером, 20-го, сидел один в пустом классе и думал о ней. Я удивлялся сам себе: меня очень тянуло к ней, вспоминалось её лицо и улыбка.

Но можно ли ей доверить все свои мысли? Насколько глубоко моё чувство? Может быть это уже привычка - столько дней быть постоянно рядом с ней? Все эти мысли рождали из-под пера такие строчки:

Это ль не великое искусство -
Быть с любовью чист наедине?
Потому что не расчёт, а чувства
Здесь владеют. Мозг твой в пелене.

Ты не знаешь, можно ль рассказать ей
Всё, что в жизни передумал ты,
Встретишь ли ты от неё участье,
Иль туман холодной пустоты?..

Борис КОМИССАРОВ,
20 апреля 1965*

*Борис Комиссаров. Моя жизнь в 1960-е годы. Хотел бы с любимою слиться. Роман-дневник о юности.- Дневник, тетрадь девятая. Второй студенческий год (38). 18-20 апреля.

https://www.liveinternet.ru/users/3411633/post394715664/

 

Стихи из дневника (6)

Стихи из дневника (3)

Придя домой, попал в общежитинскую людскую круговерть.
А утром, когда остался в комнате один, передо мной всплыл в памяти вчерашний вечер и начали рождаться строчки стихов. А я-то думал, что больше уже не буду писать стихов. Прошло больше двух лет со дня появления первых наивно-влюблённых строчек стихов и больше года со времени последних стихотворных строф, в которых начали зарождаться зрелые мысли, но они оказались трудными для пера. Как всегда, в поэзии легче руководствоваться чувствами, чем логикой.
Я написал:

Что?

До сих пор не писал

это слово.

Такое

                ясное,

как весны молодой

                            рассвет

И такое

                         сложное,

словно тайны мятежной

                                       души.

Эти встречи...

Уста, задутые ветром,

Эти речи

И взгляды без слов...

Снег и ветер в ночи,

Словно песни полёт.

Стынет тело,

Не стынет лишь кровь.

А скажи,

                    что такое

                                          любовь? 
Борис Комиссаров,
февраль 1965*

*Моя жизнь в 1960-е годы. Хотел бы с любимою слиться. Роман-дневник о юности. - Дневник, тетрадь 9-я, второй студенческий год (25).  А скажи, что такое любовь?

https://www.liveinternet.ru/users/3411633/post393442520/

 

Стихи из дневника (5)

"И тут Высоцкий молниеносно, не задумываясь, выдал такой экспромт: 
                "Надо выпивать немножко 
                Чтоб не выглядеть, как "трёшка", 
                Ни зелёным, ни помятым 
                И ни в чём не виноватым..." 

"1 октября 1977 года на праздновании пятидесятилетнего юбилея главного режиссёра МХАТ О.Ефремова Высоцкий спел специально сочинённую к этой дате песню, где были слова: 
                Здесь режиссёр в актёре умирает, 
                Но – вот вам парадокс и перегиб: 
                Абдулов Сева – Севу каждый знает – 
                В Ефремове чуть было не погиб. 

        В августе 1977 г. в городе Ефремове Тульской области В.Абдулов попал в аварию и получил очень серьёзное сотрясение мозга. Пострадали центры памяти, без которой артист, естественно, существовать не может... 

        Физически В.Абдулов восстановился довольно быстро, но проблемы с памятью оставались ещё долго. Работать на сцене театра, запоминать большие роли он не мог. Положение было отчаянное. На помощь пришёл Высоцкий и стал брать друга в гастрольные поездки, – чтобы тот снова выходил на сцену, постепенно обретал уверенность. 

Вспоминает один из администраторов Высоцкого в той поездке В.Конторов: "С Севой на моих глазах в Череповце и в Ставрополе происходили следующие вещи. Он в ту пору находился в прострации. Дело в том, что незадолго до этого Сева попал в автокатастрофу, и память к нему приходила едва-едва. Была такая небольшая композиция в концерте: Высоцкий поёт военные песни, а Сева читает военные стихи. У Севы были настолько серьёзные проблемы с памятью, что в нужный момент он зачастую напрочь забывал слова. Когда такое случалось, Высоцкий читал за него все стихи. Сева стоял рядом и, потупившись, слушал свои тексты. Так иной раз и покидал сцену, не вымолвив ни слова".

Заметим, что "терапия Высоцкого", в конце концов, помогла. Когда на будущий год Высоцкий гастролировал в Средней Азии, то Абдулов произносил свои тексты уже без запинки. Сыгранная им "с подачи" Высоцкого роль Соловьёва в фильме "Место встречи изменить нельзя", окончательно вернула уверенность, и В.Абдулов вернулся в театр". 

Источник

Как следует из предыдущего поста, презентация моей книги "Правда страшного времени" назначена на 8 ноября.

Я должен буду выйти на сцену актового зала под взглядами десятков людей, а мне нечего одеть на такое важное мероприятие, о котором я никогда не думал после окончательного ухода на пенсию семь лет назад.

Долгий поход по магазинам в моём отдаленном микрорайоне текстильщиков, одном из самых густонаселённых, выявил печальную картину: завал непритязательной одежды из дешевого китайского ширпотреба.  А на вопрос о костюмах непременно следовал встречный вопрос: "спортивные?" И только потом догадывались поправиться: "классические?". Также обнаружилось, что в магазинах одежды торгуют не китайцы, как мне показалось, когда зашел в первый, ближайший от моего дома магазин одежды, а представители киргизской диаспоры. Приняв их за китайцев, я удивился их неплохому русскому языку. Порой из подсобки они доставали пару невзрачных костюмов за полторы тысячи рублей и даже скидывали цену до тысячи. Но даже в новом шикарном снаружи и красивом внутри магазине "Планета одежды" в 5-м микрорайоне висели всего десять более-менее интересных костюмов в ценовом диапазоне от 2500 до 3700 рублей. Приглянулся из них более подходящий мне по размеру и по качеству материала светло-серенький костюмчик за 3700. Примерил. Один рукав оказался длиннее другого! 

Сегодня съездил в город на маршрутке. Согласовал в транспортной полиции сценарий и  организационные вопросы по проведению презентации. Из отдела кадров, который готовит это мероприятие, доехал на маршруте 67 до города мастеров на старом рынке. Кто-то брякнул мне, что там продаются хорошие костюмы.  А там даже такого отдела нет. О чем авторитетно заявил охранник после моего путешествия по всем трем этажам. Зато неподалёку, как подсказали продавцы, есть чудесный магазин на Чайковского, 32  под названием "Классик Мода".

...Я тут же попал в объятия девушек, которые окружили меня бОльшим вниманием и заботой, чем окружают жениха перед свадьбой. Правда, здесь брендовая московская одежда существует в диапазоне от 6500 рублей. Мне было предложено и на мне примерено 5-6 костюмов, к ним подобрано  и одето на меня пять-шесть рубашек и выбран из десятков разных галстуков наиболее  сочетаемый с моим костюмом и рубашкой. Но не такой, как у президента Трампа, чей вкус красавицы оценили весьма низко. 

Итак, теперь я к презентации готов. Девушки пожелали мне не только долго носить и радовать окружающих модным приговором, как в известной телепередаче,  но и проведения удачной презентации!
Приехав домой и показав супруге товар лицом, сделал этот снимок.
P.S. Галстук мне красиво завязали  прямо в магазине. 

На днях произошло эпохальное событие: открыт доступ к моей книге  "Правда страшного времени (1938-1947). Из истории Забайкальской транспортной милиции. По материалам государственного архива". 

Открыт  именно для тех, для кого моя документальная повесть была написана 20 лет тому назад, но чья публикация в СМИ была остановлена тогдашним руководством Забайкальского УВД на транспорте. Тогда отмечалось 80 лет образования органов внутренних дел на транспорте. Однако отражённая в повести страшная правда жизни наших отцов и дедов в трагические годы массовых репрессий и войн не настраивала на праздничный лад... 

Я  выпустил и разместил в нескольких интернет-магазинах свою долгожданную книгу, когда приближалось 100-летие транспортной милиции (теперь уже снова полиции).  Но... столкнулся с другой проблемой.  Сегодня самой большой головной болью стала для авторов реализация книг.  Наша некогда самая читающая в мире страна стала самой нечитающей. (Это не я сказал, а один известный деятель в интернете).

Этим летом я получил первый тираж "Правды страшного времени!" из 20 книжек, которые большей частью раздарил тем, кто ими действительно заинтересовался: музею и  совету ветеранов Забайкальского линейного управления. Именно сюда читинцы могли позвонить, придти, заказать книгу с теплыми пожеланиями от автора. Вдохновившись первым успехом, я заказал за 12 000 ещё  60 книг (по 20 в трех разных типографиях Петербурга). В расчете на одну книгу я заплатил примерно 200 рублей, тогда как в интернет-магазинах один экземпляр книги стоит куда менее подъемную  сумму - от 510 до 850 рублей.  

Но самая главная моя беда и тревога, как автора - ни один из действующих сотрудников  транспортной милиции не побежал из управления в здание, где расположен совет ветеранов и музей,  за моей книгой. А ведь это те, для кого я издавал книгу о неизвестном им страшном времени в истории страны и жизни коллектива, в котором они сейчас служат. Именно к ним в книге напечатано обращение с призывом знать историю нашей страны. И с надеждой, что она их чему-то научит. 

...И в этот вторник  я записался на прием к заместителю начальника управления. Секретарь записала мой вопрос: "Подготовка к 100-летию органов внутренних дел на транспорте". Захватил с собой папку, в которой собрал две рецензии на мою книгу в газете "Забайкальская магистраль", и десятки положительных и даже восторженных отзывов о  книге и авторе - в интернете на сайтах книги и на моих страницах  в социальных сетях.

Я ещё не закончил хитрую "подводку" к основному вопросу о моём давнем желании прийти к заму на приём, как полковник внутренней службы сделал мне предложение, от которого я не смог отказаться, а именно: провести презентацию моей книги 8 ноября. Готовить это мероприятие он поручил начальнице отдела кадров, с которой тут же переговорил по телефону.

Я уже подготовил на флешку слайды из фоток.  Александр Юрьевич предложил мне надеть вместо вполне приличного свитера на замочке, в котором  я пришёл на приём, костюм с галстуком. И взять на презентацию 40 книг. Пару книг я охотно согласился подарить в качестве премии активистам-общественникам за работу по сохранению исторической памяти и лучших традиций транспортных полицейских. 
 

А мои старые галстуки супруга, хотя она сама точно не помнит,  давно уже выбросила, как ненужный неработающему пенсионеру хлам. На всякий случай достал ей с высокого шкафа старый чемодан. Пусто...  Но с полковником полностью согласен: парадная по сути форма одежды у виновника торжества должна соответствовать важности юбилейного мероприятия.

Когда я стал составлять отдельные подборки стихов, выяснилось, что  это стихи из другого раздела, а именно "Стихи из дневника". На сайте переделывать нумерацию слишком хлопотно, но при подготовке стихов в журнал я вычеркнул песню из раздела "Стихи не для печати"  и перенес файл в компьютерную папку "Стихи из дневника".https://www.liveinternet.ru/users/3411633/post384982822/

Стихи не для печати (5).

ПЕСНЯ О КОСМОНАВТАХ (ЛУННЫЙ СВЕТ)

В октябре 1963-го я написал песню о космонавтах.  В апреле 2016-го, накануне годовщины полёта Юрия Гагарина, я открываю старую тетрадку из старенького чемоданчика. И пою свои давно забытые стихи на импровизированную мелодию, которая сама в этот момент приходит в голову и легко ложится на стихи 15-летнего поэта.

Алела зорька на Востоке,
Настал тот день, тот час настал,
Когда Гагарин на "Востоке"
Впервые в космос путь держал.

Припев:

Наши космонавты -
Лучшие друзья
Станем космонавтами
Ты да я.
Счастье неизменное -
Наша вся Вселенная,
Но Земля родная -
Лучше всех планет.
Нам лететь не близко,
Дело не без риска,
Но мечта одна -
Увидеть снова лунный свет.
Лунный свет.

И снова замерла планета,
Остановился стук шагов.
И снова старт взяла ракета,
А на борту ее - Титов.

(Припев)

Вдвоем они по звездной карте
Прошли и в космосе поют
О том, что времени до старта
Всего четырнадцать минут.

(Припев)

Вдруг сердце радостно забилось,
Хотелось крикнуть всем "Ура".
У звездных братьев появилась
Своя небесная сестра.

Припев

Наши космонавты -
Лучшие друзья
Станем космонавтами
Ты да я.
Счастье неизменное -
Наша вся Вселенная,
Но Земля родная -
Лучше всех планет.

Нам лететь не близко,
Дело не без риска,
Но мечта одна -
Увидеть снова лунный свет.

Лунный свет.

 

                                         Октябрь 1963 

Стихи не для печати (7)

Стихи из Дневника (2)

Был классный час. Я всё время бросал на неё взгляды. После звонка в коридоре спросил её, может ли она сегодня вечером придти заниматься ансамблем. Она категорическим тоном произнесла:

- Нет, нет, нет - я не могу.                       
- Но ведь надо же поучить, нас завтра убьёт Люция Николаевна.
- Учи отдельно, - посоветовала она.
Почему она переменилась?

Стоит лишь тебя увидеть,
В сердце боль, тоска.       
Не могу понять, в чём дело,
Не влюблён ли я?

Борис Комиссаров,
октябрь 1964*

Такие слова просятся из сердца.
Чёртовый романтизм! - тут же вырывается другой голос. В какое время я живу? Конец XVIII - начало XIX века? Нет!

*Моя жизнь в 1960-е годы. Хотел бы с любимою слиться. Роман-дневник о юности.-  Дневник. Тетрадь девятая. Второй студенческий год (10). 1964, октябрь.
https://www.liveinternet.ru/users/3411633/post392175562/

Стихи из дневника (4)

Газетная проза (4)

Ко Дню учителя 30 сентября  1967 года на 2-3 страницах сретенской четырех-полоски  были опубликованы два моих рассказа о двух учительницах из поселка Кокуй, обучающих детей в начальных классах. Но какие же разные группы детей им достались! Будто родились и выросли  они на двух разных планетах, а не в одном поселке...

----------------------------------------------------------------------------

СОКОЛЯТА ЛЮДМИЛЫ ИВАНОВНЫ

 

КОГДА пишешь о передовом рабочем или лучшем механизаторе, то результаты их работы сразу видишь налицо. Они выражены в цифрах – перекрытой норме выработки, гектарах или обмолоченных центнерах зерна. А как выразить результаты работы учителя? Ведь он непосредственно не создает материальных ценностей. Он выковывает души своих питомцев, которые лишь в своей будущей взрослой жизни применят полученные знания и выработанные качества характера.

И все же начну с цифр. Учительница Кокуйской восьмилетней школы № 2 Людмила Ивановна Наделяева уже шестой год работает без единого второгодника в классе. Сейчас у неё второклассники, которые под руководством Людмилы Ивановны закончили свой первый в жизни учебный год в большинстве своем на «хорошо» и «отлично». Из 31 ученика пятеро закончили год только с высшей оценкой, лишь у восьми в табелях местами проскальзывали тройки, а остальные 18 – «хорошисты», как принято говорить.

Я приехал в поселок в субботу и зашел в школу, когда кончался третий урок. Ребята готовились к общешкольным спортивным играм, которые должны были состояться в этот день, а у малышей начальных классов оставалось по одному уроку – пения или рисования.

- У моих ребятишек сейчас пение, - бодро сказала вошедшая в учительскую белокурая женщина.

Это была учительница начальных классов Людмила Ивановна Наделяева.

- Хотите побывать на уроке? – спросила она меня. – Пожалуйста. – Только вам больше бы дало, если бы присутствовали на более фундаментальных предметах – арифметике или русском языке. Ну пение, так пение. Пойдемте!

- Здрав-ствуй-те! – раздельно и четко поздоровались со мной белоголовые и черноголовые, коротко остриженные, с бантиками или косами девчонки и мальчишки.

Начинается урок. С самого начала он проходил бодро и как-то удивительно жизнерадостно. Один вопрос учительницы – и лес нетерпеливых рук. Особенно часто поднимаются руки у отличниц Ларисы Карпенко, Иры Ярош, Оли Гусевской. До чего же хочется им спеть шутливую песенку «Любитель-рыболов», что от нетерпения дрожат поднятые руки.

А Людмила Ивановна не скупится ни на улыбки, ни на похвалу старательным ребятам. Они внимательно глядят на свою учительницу, ловят каждое ее слово.

- А помните, мы читали на уроке чтения рассказ «Хитрая рыба»? Чему учит этот рассказ?

С первой парты тут же поднимает руку черноголовый Витя.

- Скажет Витя! – говорит учительница.

- Рассказ учит тому, чтобы у нас умнее становилась голова.

Вокруг смеются. Людмила Ивановна делает успокаивающий жест. Смех затихает, и она говорит:

- Конечно, рассказ развивает нас, делает умнее, а учит он тому, чтобы…

Дальше следует объяснение про хитрую рыбу, которая увидела незадачливого рыболова и уплыла.

Опять начинается песня, уже другая.

«Мы – ребята-соколята».

Поют питомцы Людмилы Ивановны. Поют с гордостью, но порой стараются перекричать друг друга. Однако учительница как бы на расстоянии чувствует шалунов. Неторопливо, продолжая дирижировать песней, подойдет, строго прищурив глаза, к одному, или с нахмуренным взглядом повернется  ко второму, или несколько слов скажет третьему. Песня выравнивается, а Людмила Ивановна снова улыбается.

Она кажется неотделимой от своего класса и, если можно так выразиться, до того естественно вписывается в его атмосферу, что уже нельзя представить себе учительницу вне ее ребятишек. А ведь дети так тянутся к умному и доброму слову старшего наставника.

Посмотришь на класс и на какое-то мгновение может показаться, что не было и нет здесь никаких трудностей. А ведь это не так. Не бывает коллектива (а класс Людмилы Ивановны вполне можно назвать сформированным уже коллективом), где бы совершенно не существовало противодействия общей задаче. Вот второклассник Сережа. В прошлом году он был другим, ленивым в учебе и шаловливым на уроке. Но ведь мальчик сообразительный! На лету схватывал решения задачек по арифметике. И в то же время неряшливый.  А однажды Людмила Ивановна почувствовала, что от Сережи пахнет табаком. Курит!

Учительница постаралась, чтобы мальчик был больше в школе, чем на улице или дома, где мать и бабушка мало заботятся о его воспитании. Сережу стали оставлять после уроков, заниматься с ним, по-доброму разговаривать и… проверять, пахнет ли снова от него табаком.

И теперь Сережа так привык к школе, что с сожалением слышит звонок с уроков. И не стыдно ему петь вместе со всеми: «Мы – ребята-соколята!».

Хороших и знающих людей воспитывает из своих питомцев Людмила Ивановна Наделяева. А ведь было время…

…Шел предпоследний год войны. Молоденькая Людмила только выпустилась из стен Сретенского педагогического училища и стала работать в начальной школе села Мыгжа. Училище закончила с отличием, на круглые пятерки, и ехала в село, еще мало представляя те трудности, с которыми потом пришлось столкнуться. Думала, работать будет не хуже, чем училась.

Сейчас, оглядываясь на то время, Людмила Ивановна говорит:

- Учили нас в военное время нередко тому, что далеко от учительской работы. Например, вождению трактора или стрельбе из малокалиберки. Я понимаю, военное время… Но ребят по-прежнему нужно было учить и арифметике, и чистописанию… Однажды к нам в школу приехала инспектор из района, побывала на моих уроках и за какой-то неправильный (сейчас уже не помню, какой именно) методический подход сделала мне замечание. Я тогда даже разревелась. А она сказала: «Из вас получится, поверьте мне, настоящий педагог».

Людмила Ивановна так и не закончила на месте этот первый свой рабочий год. Из армии в Мыгжу возвратился комиссованный после тяжелого ранения учитель, работавший в сельской школе еще до войны. Молодая учительница уехала заканчивать учебный год в другое село – со звучным названием Баян.

А слова инспектора сбылись. Из Людмилы Ивановны действительно получился прекрасный педагог. 24-й год работает она на этом поприще, из них 14-й – в Кокуйской школе. В 1962 году Людмиле Ивановне был вручен значок «Отличник народного просвещения». Тогда же она почувствовала, что давно уже хочет стать членом партии Ленина. Кандидатский стаж истек через год, и Людмила Ивановна единодушно была принята в партию. А через год коммунисты школы избрали ее своим вожаком. В этом году на недавно прошедшем отчетно-выборном партийном собрании Людмила Ивановна в третий раз была избрана секретарем парторганизации школы.

Сравнивая  военные и послевоенные годы с нашим временем, Людмила Ивановна говорит:

- Ребята сейчас, конечно, не те. И с ними труднее, намного труднее заниматься. Мальчишки и девчонки рождения шестидесятых, конца пятидесятых годов несоизмеримо развитее, понятливее. Но… и более «трудные», шаловливые, неуемные. А все же люблю я их.

Людмила Ивановна вспоминает своих второклассников. Вот Олег Домашонкин – отличник и первый математик в классе. Кто знает, не станет ли он в будущем открывателем новых математических законов? А Лена Ярош и Лариса Карпенко, быть может, будущие знаменитые пианистки? (А пока только ученицы музыкальной школы).

Ребята почти все очень развитые и Людмила Ивановна продолжает их развивать дальше. Некоторые темы второклассники изучают уже по программе третьего, а  то и четвертого класса. Это дает свои довольно заметные результаты. Например, нынешним шестиклассникам, учившимся у Людмилы Ивановны два года назад, учиться сейчас легко, и по развитию они не уступают более старшим ребятам…

У сегодняшних второклассников, которых обучает Людмила Ивановна, интересы самые разнообразные. После уроков они толпятся в школьной библиотеке и наперебой просят книгу «потолще, а то тонкие слишком быстро читаются».

Весь класс разбит на группы по пять октябрят. Командира «звездочки» ребята слушают беспрекословно. А попробуй кто-нибудь получить двойку! Вся пятерка немедленно собирается и обсуждает провинившегося. Все это умело направляется рукой Людмилы Ивановны Наделяевой, которой накануне Дня учителя от души хочется пожелать дальнейших успехов в работе.

Б. ИЛЬИН.
(официальный псевдоним КОМИССАРОВА Бориса Ильича)

 Газ. «Советское Забайкалье»
за 30 сентября 1967 года.   

 

       

Газетная проза (6)

Газетная проза (3)

5 октября 2018 года в России отмечается День учителя. В первых числах октября более полувека тому назад чествовали  и советских учителей, в связи  с чем я подготовил в газету два документальных рассказа.  Первый - "Разговор с учительницей", второй - "Соколята Людмилы Ивановны", который подписал своим официальным  журналистским псевдонимом "Б. Ильин". (Опубликую в следующем посте).

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------

 

РАЗГОВОР С УЧИТЕЛЬНИЦЕЙ

- Я вас очень прошу. Только, пожалуйста, без приукрашиваний, без громких фраз.

- Хорошо, но расскажите о том, как вы добиваетесь успехов в работе?

- Знаете, успехов пока не видно. Ведь прошел только месяц… Я веду четвертый класс. Очень «трудные» ребята. Из 25 человек двенадцать те, кто остался на второй год, переростки в основном.

- И все-таки вы взялись вести такой класс? Как это вышло?

- В прошлом году я была освобожденным завучем. Из двух третьих переполненных (по 44 ученика) классов мы набрали один четвертый из наиболее плохо поддающихся воспитанию и обучению ребят. Принимать нового учителя для ведения класса было бы просто нецелесообразным, так как через год он остался бы без работы. (По статистике нынешние шестилетки столь немногочисленны, что не создадут еще одного первого класса помимо уже существующего в школе). И четвероклассники попали ко мне, завучу.

-2-

КОГДА я ехал в Кокуй, в среднюю школу, я знал одно: Клавдия Романовна Пыхалова всеми уважаемый человек, заслуженный учитель школы РСФСР.

Здесь, на месте, я узнал и душевные качества учительницы.

Но расскажу все по порядку. В ясный сентябрьский и немного грустный от веяний приближающейся осени день я поднимался по ступеням просторной и такой по-современному светлой и изящной средней школы поселка. До звонка с урока оставалось недалеко, и вскоре мне показали выходящую из класса седоватую с озабоченно-усталыми и очень добрыми глазами женщину. Сели в каком-то тесном кабинете – директора, как мне сказали позже.

Она, узнав о цели моего прихода, тихо и грустно сказала:

- Прошу вас, обо мне писать не надо. У нас есть много хороших учителей, например Нина Александровна Козлова. Напишите о ней.

Но я уже не мог уйти так просто. Ничего не узнав и не поняв в этой женщине с добрыми глазами.

- Почему же, Клавдия Романовна? – спросил я.

- Простите. Я понимаю, у вас задание, но объясните, пожалуйста, там, в редакции, что очень просила я… что ненужные преувеличенные похвалы больней для меня, чем какие-нибудь нарекания.

-3-

- Клавдия Романовна, честное слово даю. Не будет никаких приукрашиваний и никаких фантазий. Только то, что действительно происходило и происходит в вашей работе. Расскажите, пожалуйста, о ребятах в вашем классе.

Какой это класс – уже было сказано…

- Есть у нас Саша Х., - говорит учительница. И, чуть задумавшись, продолжает:

- Как часто учителям приходится работать в несогласии с неправильной воспитательной линией родителей. Ведь у Саши есть отец и мать. Но мальчик в семье единственный. Кроме него, у родителей еще шестеро детей – все Сашины сестры. Мать все проделки прощает своему сыну-грубияну, и отец относится к нему с поразительным равнодушием. Мы ещё не смогли добиться, чтобы он пришел в школу.

- Действительно, вот где действия родителей сводят на нет усилия педагогов.

- Да, это верно. Помню, был такой случай. Товарищ Саши из другого класса подарил ему авторучку. Не торопитесь делать выводы, как это благородно. Ручка была ворованной и Саша прекрасно знал об этом. Так он оказался сообщником, даже можно сказать, участником дурного поступка.

-4-

- А родители ничего не знали?

- К ним я пошла на другой день. Стала убеждать быть внимательней к сыну, ведь его поступок закономерно может привести и к прямому преступлению. (В книге «Честь» Г. Медынского очень убедительно показан такой процесс).

- Что же отец и мать?

- Они просто отмахнулись. Не поверили или не посчитали нужным поверить, что все это более серьезно, чем может показаться а первый, невнимательный к тому же взгляд.  А к мальчику нужно найти подход. Только какой он должен быть, ключик к сердцу, пока нельзя сказать…

- И такой, как Саша, к которому мучительно трудно найти учителю подход, не единственный в классе?

- Саша по крайней мере более или менее регулярно, но посещает школу. А вот Коля Ч. совсем не приходит. Позавчера он второй раз за месяц «навестил» класс. И это лишь после того, как поселковая комиссия по делам несовершеннолетних «крупно», что называется, поговорила с матерью.

- И теперь Коля ходит в школу?

- Он сбежал в тот же день. Короче говоря, после урока физкультуры со стадиона в класс не вернулся.

-5-

- А что мать?

- Она просила в прошлом году отдать мальчика в детский дом. Но ведь он не сирота.

- А сейчас как у них дома?

- Была я там несколько раз. Часто никого не могла застать в квартире. Наконец, увидела мать. Был поздний вечер, а малолетнего сына не было. Мать постаралась затушевать эти поздние приходы сына, его встречи с более старшими ребятами из профтехучилища. Так же, как и внутрисемейные раздоры. Но ведь страдает ребенок… Вообще в квартире чисто, довольно уютно, но несмотря на то, что у Коли есть чистая и опрятная одежда, он ходит грязным и оборванным.

- Чем же это объяснить?

- Он ужасно ленив. На уроке сидит словно прикованный к парте и ужасное неудобство для этого 14-летнего четвероклассника пошевельнуть рукой или ногой. А между тем ребята-одноклассники беспрекословно слушают его, хотя в нашем представлении вожак или «гроза» детворы – непременно бойкий парень.

 - Вот еще один сложный характер, продолжает Клавдия Романовна, - и я пока ничего заранее не могу сказать о результатах моей работы с «трудными» ребятами. А ведь так хочется помочь им!

- Но есть ли в классе, на кого можно опереться?

-6-

Есть ли в классе хоть какие-то зачатки крепкого, хорошего ядра?

- К сожалению, пока ничего этого нет. Надо искать, создавать. Это - наша работа.

ДО ЧЕГО же просто звучит – «наша работа»! А впереди столько нерешенных проблем, стоящих перед учительницей. Наш разговор с ней я передал таким, какой он был. Не ручаюсь за точность отдельных выражений, но за точность смысла отвечаю.

О многом  не спросил я тогда учительницу. О том, как училась она писать левой рукой, когда трагически потеряла кисть правой… О том, каково приходилось в войну («Тогда никто не мог плохо работать», - сказала мне она).

Лишь узнал, что Клавдия Романовна член районной комиссии народного образования, депутат районного Совета, имеет орден Трудового Красного Знамени и медали «За доблестный труд» и «За трудовое отличие».

Я обещал не писать громких фраз. И все-таки (да простит меня Клавдия Романовна) именно здесь им самое подходящее место. Я преклоняюсь перед скромным героизмом этой простой советской женщины и желаю заслуженной учительнице Клавдии Романовне Пыхаловой успехов в своем неустанном труде и счастья.

Б.КОМИССАРОВ.

(Газета «Советское Забайкалье»

За 30 сентября 1967 года).

Газетная проза (5)

Газетная проза (2)

ЛЕГКОЕ ОТНОШЕНИЕ К СЕРЬЁЗНЫМ ВОПРОСАМ

Через две недели после приёма  на работу в редакцию районной газеты я уже написал  свой первый материал с критикой городского начальства.

На благоустройство города отпускаются  немалые средства. Но каковы результаты?
А они бы были, если бы все 80.000 рублей, выделенные на благоустройство Сретенска, были освоены. Но освоено пока только 13000, остальные же лежат мёртвым капиталом.
О таком положении вещей следует подумать прежде всего М.А. Ткаченко, в обязанности которого входит непосредственное воздействие на организации, занимающиеся благоустройством города, в частности на комбинат коммунальных предприятий.
И зря т.Ткаченко сетует на то, что после ликвидации горкомхоза он, якобы, ограничен в своем влиянии на комбинат. Претензии, который предъявляет т. Ткаченко в связи с перестройкой, не обоснованны и звучат, как личная обида  за ликвидацию горкомхоза и его штатов, которые находились в подчинении горисполкома. Но не место личным обидам там, где речь идет об устройстве быта людей, о благе советского человека. Здесь нужно направить всю силу, всю энергию на заботу о людях, на то, чтобы делать жизнь светлей и радостней.
Думают ли об этом директор комбината коммунальных предприятий Г.В.Деревцов и его заместитель А.Г. Гросселиус? По делам этого не видно. Дальше, чем за составление смет, проектов и планов дело не двигается. Да и составляемые планы своевремнно не доводятся до строительных предприятий. Ремстройучасток не имеет даже месячного плана по благоустройству, не говоря уж о полугодовом или годовом. Инженер комбината Н.А. Дружинин объясняет это тем, что в плане не учтешь работы, вызванной случайными факторами (размыв дороги, повреждение мостов и т.п.). Но ведь можно и нужно на эти цели выделить часть имеющихся средств и включить их в план наряду с расходами на другие запланированные мероприятия.
Не подумают руководители комбината и о такой простой вещи, как автобусные остановки. В редакцию газеты приходят письма о том, что возле многих остановок нет скамеек (в частности у автобусной остановки возле магазина № 9, у остановки на ул. Балябина и других. А войти в автобус с высокой подножкой становится проблемой не только для стариков, особенно в тех местах, где еще и прорыта канава. Руководителям комбината следует запланировать постройку деревянных настилов у автобусных остановок.
Конечно, кое-что по благоустройству города делается, но нужно сказать, что сретенцы пока не чувствуют ощутимых результатов. Начальник ремстройучастка К.И.Ставров поведал о том, что вокруг кладбища сделана новая изгородь. На это ушло полторы тысячи рублей. Золотая ограда! Но и здесь не обошлось без курьеза, за которым стоит возмутительная безответственность и бесхозяйственность. Дело в том, что когда ставили штакетник, то в землю, вопреки здравому смыслу, вкопали гнилую часть дерева, а здоровую отпилили с другого конца.
Случай просто анекдотический.
Медленный ремонт дорог ведется в черте города. На улицу Набарежную ссыпали кучи гравия. И уже какую неделю лежат они, как символ равнодушия, затрудняя движение машин и пешеходов.
О нежелании прораба ремстройучастка т. Ставрова принять энергичные меры по благоустройству говорит и такой факт: из запланированных 2000 погонных метров тротуаров настлано лишь… 244.
Забота о людях, об их удобствах и хорошем настроении – незыблемый закон нашего общества. Об этом должны постоянно помнить в городском Совете те, кому поручено заниматься благоустройством нашего города.

Б.КОМИССАРОВ,

(Газета «Советское Забайкалье»
за 21 июля 1966 года).

                                                                                                                                                                     Газетная проза (4)

"Как-то к Войтенко пришёл Высоцкий, попросился в концертную поездку по Сибири.

Виталий сначала усмехнулся: "Э-э, милый! Кто же сейчас не поёт и не играет на гитаре! Разве этим удивишь?" Но Высоцкий запел, и Войтенко вскочил с места, изменился в лице: "Пожалуйста, спой ещё!" В итоге Володя вместе с Людмилой отправились в большой, как бы сейчас сказали, "гастрольный тур" по городам. Вот тогда-то Высоцкого и узнала страна! В благодарность Володя, получив первый гонорар, подарил Люде телевизор"

Источник

Порой после ночных снов и переживаний Галя вспоминает какую-нибудь песню. Сегодня неожиданно запела:

"Где ж вы, где ж вы, очи карие,
Где ж ты, мой любимый смех?
Хороша страна Болгария,
А Россия лучше всех".

- Певунья ты моя, - сказал я, обнимая свою красавицу.  

Она ушла на кухню, а во мне остались  крутиться давно забытые  строчки. Откуда они появились в голове моей жены с утра? Наверное, вспомнила свою поездку в молодости с туристической группой в Болгарию, когда работала на камвольно-суконном комбинате - огромном предприятии, обеспечивающим костюмной тканью "Школьница" ребятишек всей страны.
Флагман текстильной промышленности  был  прихватизирован, разворован и навсегда сгинул в девяностые. 

Да... Но что-то меня в этом куплете из популярной песни военных лет не устраивало. По-моему вторая строчка должна быть "Где ж ты мой любимый край". Но тогда не подойдёт в рифму "Россия лучше всех". Для установления истины пришлось залезть в yuotube.

Нашёлся быстренько и "край", и в рифму ему "Дунай". Что ж, ты, память, с нами делаешь спустя полвека после юности...

Стихи из Дневника (1)

У ИНГОДЫ СТОЮ Я…

Через пять минут я пришёл, но их уже на кухне не было.
Не слишком огорчённый, я подошёл к двери, где стояло трое-четверо ребят. Один из них требовал себе Олю.
Женька - второкурсник, стоявший рядом, сказал, узнав меня: "И ты, политик, здесь!"

Из комнаты вышла Зоя. Эту девчонку я часто видел в общежитии, и она нравилась мне. Но я тут же забывал о ней, едва её лицо и фигура скрывалось из виду.
- Оля не выйдет, - твёрдо сказала она.
Удивляясь сам себе, я обнял Зою за плечи и сказал:
- Пойдём со мной.

Голос мой, как вспоминаю сейчас, был в тот миг мягкий, простодушный  и наивный.
- Зачем? - удивилась она.
Меня вопрос поставил в тупик. Несколько секунд я молчал, ощущая в своей руке её маленькие плечи.
- Просто так, - наконец выдавил я из себя.

Она, ничего не  сказав, осторожно освободилась от моих рук и тихо закрыла дверь своей комнаты.
А я пошёл вниз сочинять романс. Слова нашлись быстро. Но романс где-то затерялся, и я сейчас помню из него только последнюю, третью строфу:

"Встаёт рассвет, у Ингоды стою я,
Сказать не в силах, как тебя люблю я.
Но почему же нет тебя со мной,
Приди, приди о, друг желанный мой"

Борис КОМИССАРОВ,
апрель 1964*

*Моя жизнь в 1960-е годы.  Хотел бы с любимою слиться. Роман-дневник о юности. -  Дневник, тетрадь восьмая. Первый студенческий год (25). «Хватай любую» (апрель – июнь 1964).

https://www.liveinternet.ru/users/3411633/post388671926/

Стихи из дневника (3)

Газетная проза (1)

Рассказ-быль

ВПЕРЕДИ была узкая зеленая тропка, медленно поднимающаяся в гору. Слева от тропы, также как и справа, расстилалась черная, выжженная огнем земля.

Она уже не дымилась – все выгорело несколько недель назад и сейчас из земли торчали обгоревшие кустики, сухие, изможденные огненным зноем, березы.

Сама земля была покрыта черным пеплом листьев и обгоревшей щетиной мха.

Уже месяц не было дождей. Забайкальский сентябрь просушивал землю щедрым дневным солнцем. А местность была торфяной, покрытая сплошь мхами и сухими листьями. Она была слишком податливой и могла вспыхнуть от случайного окурка ягодника или незатушенного костра охотника.

И теперь мы шли спасать тайгу, нашу тайгу, от всепожирающего огня.

Впереди шел Толька Розов, за ним Вовка Шилов и потом я. В руках мы держали лопаты и палки, которые мы вырезали тут же в лесу из обгоревших стволов уцелевших берез.

Шли молча. Молча глядел я на конец березовой палки, из-под которой, взметая комья земли возле моих ног, расстилалась тропа, уже не зелёная, а слегка почерневшая.

Возле самой земли, на конце палки, ножом было вырезано заветное имя. Кроме меня, об этом не знал никто. Ее фотографию я оставил дома. Надевая старый отцовский китель, подумал: «Мало ли что… Все-таки огонь».

Наш табор, что расположился у подножия горы, оставался все дальше и дальше. В голове по-прежнему звучала бесшабашная туристическая песня:

К большой реке я
Сегодня выйду,
Сегодня лето кончится…

ВЧЕРА поздно вечером грузовик привез тридцать сильных мужчин за добрых два десятка километров от города. Среди них были и мы, восемнадцатилетние парни, знавшие друг друга еще со школы, а сейчас работающие в разных местах.

Ехали до места часа три. Последние несколько километров двигались по болотистой почве, почти по бездорожью. Несколько раз увязали в зыбкой земле, и тогда на помощь приходил трактор, предусмотрительно двигавшийся сзади нас.

Позади нас стоял месяц, кроваво-красный от дымовой завесы горящего леса.

На крутом склоне машина «юзом» поползла вниз, накренившись на левый бок.

- К чертям! – воскликнули двое и выпрыгнули на ходу из грузовика. Они быстро прошагали вперед, обгоняя тяжелую машину.

Их обдало светом фар. Они шли, со страхом оглядываясь на неподвижные колёса накренившейся, скользящей по склону машины.

Из кузова лишь раздавались веселые колючие шутки и подсмеивания над сбежавшими. Крепкий старик, сидевший возле кабины, сказал: «Кто прячется и бежит от всех, тому же всегда и хуже, он же скорей всего и попадает в беду. А будь со всеми вместе – это вернее всего». Склон кончился, и машина, радостно заворчав, покатилась по ровной дороге.

Двое испугавшихся снова запрыгнули в кузов, сели на прежние места, и, прижавшись плечами к старикам (эти двое были очень молоды), стали делиться своими страшными впечатлениями.

- А на войне как! – воскликнул старик и безнадёжно махнул рукой.

Тогда они замолчали и продолжали молчать всю дорогу.

А разговор уже шел о другом: о картошке да о  хлебе. И о природе, о пожарах, которые появляются из-за небрежности таких же людей, как мы сами. Однако в чем-то все-таки не таких.

Приехали поздно вечером и сразу стали рубить сухой березняк на костер. Благо, что накидали в машину солому. Разложили её вокруг костра и, усталые, стали подремливать, предварительно поев и напившись ключевой воды.

Ночь была холодной. Мы, прижавшись друг к другу, сгрудились поближе к огню. Искры бесшумно взметали вверх, скользили в воздухе и падали на наши телогрейки. Трое мужиков не спали. Они сидели, тихо разговаривали и отодвигали других подальше от костра, когда кто-нибудь спросонья и от холода подползал на самые горящие поленья.

Я лежал на спине и глядел в небо, черное от поволоки дыма. Слабых звезд не было видно, а свет сильных слабел во всепоглощающем тумане.

Я засыпал.

Утром просыпались злые, окоченевшие от холода. Костер догорал, и чтобы согреться, мы бегали вокруг него, держась за носы, замокревшие на ветру.

Недолог сбор. Рюкзаки на плечи - и быстрым шагом вперед на курившийся вдали косогор.

Разбились на группы. Наша тройка уже шла второй час. Все чаще стал попадаться дымящийся торф. Курились и полыхали искрами догорающие пни.

- Привал, - кричит, наконец, Вовка Шилов, и мы садимся отдыхать возле дымящейся поляны.

Однако сидеть так просто, насвистывая и ничего не делая, пришлось недолго: из-под земли рванулся огонь, воспламенив лежащие вразброс сухие ветви и старые коряги.

Палками, лопатами, носками и подошвами сапог стали мы раскидывать и затаптывать нежданный костер. Густая пыль, смешанная с пеплом, окутала нас по пояс. Мы смеялись: дымилась одежда, сапоги, от поляны поднималась вверх плотная, сизая гарь.

Имя, вырезанное на конце палки, покрылось темным налетом.

- Теперь надо обкапывать, - сказал кто-то из нас.

Копали, пока не взмокли под шапкой волосы (дерн был плотный, неподдающийся).

- Отдохнем, парни, - сказал я, вглядываясь в потные лица ребят. Сам я был не лучше.

Мы присели, жадно заглотнув из фляги по несколько глотков воды. Воду надо было беречь: до ручья шагать несколько километров под гору.

Закурили…

- Ну, парни, хватит травить анекдоты. Пошли!

Весь день прошел в горячечном дыму пожарищ. Впрочем «большого огня» ещё не было. Столкнуться с ним лицом к лицу нам пришлось на следующий день…

Возвратились домой, т.е. к нашему табору, к семи часам вечера. Догорал закат. Дымка пожара стала совсем тонкой… И снова дорога по выжженной земле, мелькание березовых палок…

Наступила ночь. Веселые искры мне по-прежнему казались змеями, взмывающими вверх. Тускло мерцали звезды…

Было очень холодно, и всю ночь никто не сомкнул глаз, только забываясь иногда короткой дремой. Клонились набок. А затем вновь вскакивали и, чтобы согреться, рубили сучья для костра.

Утром нас троих направили на другую сопку: от неё шёл дым, как от сгоревшей на сковородке яичницы.

Днем, когда хорошо пригрело солнце, возник настоящий лесной пожар. Граница пожара шла по низу, по мху, сухим листьям и кустарнику.

Горело самое ягодное в районе место. Брусники и голубики здесь было столько, что хоть ложись и срывай ртом, не сходя с места до тех пор, пока в зубах от прохладных тонких шкурок не появится оскомина.

Теперь было не до ягод – пламя лизало сапоги, беспощадно калило лица, выжигало брови и ресницы. Разгоряченные огнем, мы с какой-то яростью и весельем принялись сбивать пламя  наломанными заранее ветками кустарника. Листочки быстро обугливались и через какое-то время в руках оставались голые прутья. Дым валил, казалось нам, словно из распахнутых дверей ада! Этот дым жестоким огнедышащим ветром продувал глаза, из которых сами собой катились соленые ручейки. Но пламя отступало. Мы были сильнее огня!

За границей пожара, «в тылу» валились, по-страшному треща сдираемой корой молодые березы  и могучий сосняк.

«Лишь бы не прошел дальше», - думали мы, ругая в душе (да не только в душе), все земные и небесные силы.

Полоса огня, длиной в полкилометра, была затушена. Горело уже в тылу нашего жадного, огненного врага. Там происходило невероятное буйство стихии, а рядом с нами, на нашей границе, как ни в чем не бывало, стояли нежные березки и мудрый, спокойный сосняк.

Земля была усыпана золотыми листьями осени.

Мы присели возле черной границы прошедшего шквала и взглянули на часы. Прошло полчаса, а нам казалось, что не меньше, чем полдня.

Есть не хотелось. Лишь допили до конца фляжку и, растянувшись на золотых, бархатных листьях осени, заснули.

Впрочем, парни заснули раньше меня. А я все еще глядел в синее небо, на красное солнышко и сжимал рукой березовую палку…

Домой мы возвращались пешком – 24 километра без остановок, от подушки к подушке, переваливая бесконечные гряды сопок, переходя вброд ручьи и речонки, пробираясь сквозь бурелом. По узкой тропке шли цепочкой, по дороге шагали все вряд, чувствуя плечо друг друга.

Уже стемнело и рыжая луна глядела нам прямо в глаза.

Мы знали друг друга ещё со школьной скамьи, но эти дни и ночи вокруг костра стали проверкой наших человеческих качеств.

И выдержана она была успешно. Поэтому, а может быть и не поэтому, кто знает, мы пели, и пели здорово, пусть даже охрипшими голосами.

Березовую палку с почерневшим от испытаний и ставшим ещё более дорогим именем на конце я донес до самого дома. Она и по сей день лежит у меня в пролете между письменным столом и кроватью. Об этом никто не знает. Единственное, чего я боюсь, это чтобы кто-нибудь случайно не выбросил ее.

Б.КОМИССАРОВ.
(Газета «Советское Забайкалье»
за 8 октября 1966 года).

                            Газетная проза (3)

Стихи не для печати (4)

ДРУГУ

В 1976 году я вступил в конфликт с первым секретарем Забайкальского райкома партии Владимиром Павловичем Эповым, который дважды отказал мне в туристической поездке: в 1975 году в Италию, а в 1976-м – в Югославию.

Работал я тогда заместителем редактора районной газеты, взысканий  не имел. Более того, в 1976 году я подписал характеристику на выезд в Югославию нашему радиоорганизатору Татьяне Жеребцовой, которая оказалась в одном самолете с Владимиром Высоцким и слушала его песни во время полета из Москвы (как я ей завидовал!).
То есть я был тогда еще и секретарем парторганизации редакции, имел право подписывать сотрудникам  характеристики на поездки за границу вместе с редактором и председателем месткома профсоюза. А меня самого без всяких видимых оснований сделали вдруг невыездным. Меня - профессионального  журналиста,  упорно лишали  возможности посмотреть мир. Журналиста, готового правдиво и интересно рассказать землякам о своих впечатлениях под рубрикой "Из дальних странствий возвратясь".
Приехав в Читу на работу по тайному приглашению председателя областного телерадикомитета, приславшего мне телеграмму, но не принятый   по указанию секретаря обкома, которому доложили о моих намерениях (сам неосторожно проболтался инструктору райкома перед отъездом из Забайкальска), я с большим трудом, почти подпольно, устроился на работу в многотиражку Читинского камвольно-суконного комбината.  В карточке для постановки на учет в Черновский райком партии Читы секретарь парткома  КСК (бывший секретарь Забайкальского райкома КПСС, не ладивший с Эповым), указал мне «должность» слесаря.

После пережитых  потрясений моя искренняя вера в КПСС и самый справедливый советский строй была сильно подорвана, и я начал критиковать недостатки в партийной жизни района. Критические  статьи просил меня присылать мой друг Андрей Сорокин, занимавший в то время должность заведующего отделом партийной жизни областной газеты. (Потом  он подготовил в печать мою статью "Беспринципность", но об этом надо отдельный пост).

Андрею Сорокину, с которым мы дружили к тому времени уже десять лет, я посвятил эти стихи.

Борис Комиссаров
ДРУГУ

I.
Я падал, падал, падал...
Виной тому - слова.
Летела, как на падаль,
Неверная молва.

Она - как грозный призрак, -
Из серой мглы - волна,
Шептала мне: "Ты признан.."
Но холодна - со дна!

И признанный, я призван
Не верить до конца,
Что призрак этот – признак
Всесильного лица.

II.

Друзья, согнувшись под сводом
Неписанных правил и дел,
Не в силах бороться с Богом,
В котором дьявол засел.

В вечерних беседах - клянутся,
Клянут двуличье его.
И резко, как выстрел,- "коррупция!"-
Звучит осуждающе, зло.

Нельзя в полный голос об этом,
Но здесь говорит естество.
Слова, вольнодумством согреты,
Звучат как любви торжество.

Любви прямодушной и трудной,
Ее беззаконье - закон.
Ее осторожность - не трусость.
А нежность ее - под замком.

 III.

Усталый, придешь издалече,
Наполню по-свойски стакан.
Ну что же, за встречу? - За встречу!
За боль заживающих ран.

1977 г.

Социальные сети Liveinternet. Борис Комиссаров. Судьба и стихи. Пост от 15 октября 2009 года:

 https://www.liveinternet.ru/users/3411633/post112261200

Стихи не для печати (6)

Сергей Яковлевич Лемешев - народный артист СССР (1950). Награждён двумя орденами Ленина.

И всё вокруг моё
Музыка: Исаак Дунаевский
Слова: Сергей Васильев

Во втором видеоролике музыка и слова усиливаются  лучшими полотнами советских художников.

..................................................................................................

Выступление на заводе (1947)
Песня о Родине

Автор музыки Анатолий Новиков
Стихи Сергей Алымов

Валерий Михайлович Рублёв стал одним из героев моего романа-дневника о юности "Моя жизнь в  СССР в 1960-х годах. Хотел бы с любимою слиться".  (См. социальная сеть Liveinternt. Борис Комиссаров. Моя жизнь в СССР в 1960-х годах. Хотел бы с любимою слиться. Роман-дневник о юности):  
https://www.liveinternet.ru/users/3411633/post402612119/

Этот очерк, а скорее  документальный рассказ, написан 18-летним журналистом  районной газеты, из которого учитель музыки с детства формировал характер  романтика и борца за справедливость.

Удивительное свойство памяти. Про Валерия Рублева и наши отношения с ним всё помню. А о том, что в газете о нем "пропечатал", абсолютно и бесповоротно забыл. Но был приятно удивлён и обрадован такой находке.

ЛУННАЯ СОНАТА

МОИМ ЛЮБИМЫМ произведением, - говорит Валерий Михайлович, - была и есть «Лунная соната» Бетховена. – Послушай, Борис, как постепенно всё более сгущаются тона. Как ты думаешь, какое здесь выражено настроение?
- Мрачное, - отвечает 14-летний мальчишка своему 20-летнему учителю.
Это происходило в 1962-м, на втором году существования Сретенской музыкальной школы. Учеником был я, а учителем моим молодой выпускник дирижёрско-хорового отделения Читинского музучилища Валерий Михайлович Рублев.
- Есть светлая скорбь, - сказал он тогда. – Вот здесь именно это.
А потом мы сидели в пустом классе, и учитель листал томик Гейне, где были строчки, удивительно гармонично подходящие к произведению великого композитора: «И радость печальна, и скорбь светла»…
Вот таким запомнились мне первые уроки у Валерия Михайловича. Эти уроки были для меня каким-то единым слитком из музыки, поэзии и всего самого доброго, человечного, органически соединенного с искусством. Так или иначе, но эта связь постоянно ощущалась и в музыкальном разборе произведений, и в работе с хором, и в десятке других повседневных и на первый взгляд незаметных дел.

Я БЫЛ, пожалуй самым старшим его учеником, и занятие по специальности проходило у меня обычно последним. Поздним вечером, сразу после урока, мы вместе уходили из дверей опустевшей школы. Обычно шли пешком.
В октябре на Шилке уже шла шуга, ощутимо потягивало холодком, а он шёл в аккуратном осеннем пальто и, казалось, это время самое лучшее для него: таким бодрым румянцем дышало его лицо и улыбка. Чувство юмора у моего учителя никогда не выливалось во что-то обидное, а выражалось в умном и добродушном подшучивании, звучавшем порой, как похвала. Ученики его любили и шутливого замечания обычно было достаточно для очень говорливого Пети или Коли. Валерий Михайлович называл своих ребят только по именам. Мягкий характер и принципиальная требовательность снискали ему уважение и любовь детей.

(Подпись под снимком: «Посвящение в мир музыки…
Преподаватель В.М.Рублев во время занятий»).

Себя в 14 лет я, разумеется, не считал ребенком, да и относился ко мне мой учитель немножко по-другому, чем ко всем. Во внеучебное время мы становились товарищами без панибратства, друзьями с большой буквы. На правах старшего Валерий Михайлович платил за меня в автобусе, с улыбкой отводя мои оговорки. Человек сказывался в нем сильней преподавателя и музыканта, а вернее все три грани гармонично сияли, но первая – ярче всех.
В эту пору моей жизни, когда легко увлекаются, стал я пробовать сочинять музыку. И первые свои опыты принёс Валерию Михайловичу. Сколько потом вечеров провёл он со мной, занимаясь теорией, доставая для меня специальные учебники и пособия, обстоятельно разговаривая со мной о музыке и о людях, которые её создают, о телепатии и о человеческих судьбах.

ВО ВРЕМЯ весенних каникул он едет к матери в Читу и приглашает меня к себе. И вот я в их доме. Живут без отца. Мать – Галина Александровна. Кроме Валерия, ещё двое детей – парень моих лет, с которым мы подружились и 8-летняя девочка. Серёга – заядлый радист, активный член радиоклуба и вообще отличный парень.
В комнате моего учителя простая обстановка, немного (здесь опечатка, правильно: «но много» - Б.К., август 2018) книг. Фиолетовой полосой на полке – сочинения Максима Горького.
Мы сидели в этой простой комнатке и Валерий Михайлович, держа в руках, как мне показалось, наиболее потрёпанный сборник, начал читать вслух горьковский рассказ «Часы». Многие места в рассказе были помечены карандашами разных цветов.
«Тик-так… За одной родившейся секундой рождается вторая»… - писал великий художник слова.
Тихий, чуткий голос читал мне эти слова, и именно тогда, в те минуты во мне начало рождаться сознание величия человека, о котором Горький писал с большой буквы.
А тот же голос продолжал читать бессмертные строки: «Всего же полнее и интереснее жизнь тогда, когда человек борется с тем, что мешает ему в жизни. Да здравствуют сильные духом, мужественные люди – люди, которые служат истине, справедливости, красоте… Есть только две формы жизни: гниение и горение… Каждому, кто любит красоту, ясно, где величественное».
Быть может именно тогда эти слова наиболее ясно вошли в мою душу. Мне было 15 лет и слова учителя и старшего друга, его голос, внимательно читающий мне эти строки, вызвали много порывов, заставивших серьезно и удивленно взглянуть в глаза самой жизни…

ОСЕНЬЮ 1963 года Валерий Рублёв одел солдатскую шинель. Его призвали на срочную службу. И оттуда, из Н-ской части приходили ко мне письма, полные внимания и интереса к своим прежним ученикам. «Большой привет моим ребятишкам», - писал он. В письмах еще острее стали звучать прежние общечеловеческие, глубокие мысли. Он не бросал риторических фраз – они были чужды самому характеру Валерия. И сейчас, перебирая письма, чувствуя логику его рассуждений, я думал: откуда берется такая логика и понял: от горячей заинтересованности в человеческих жизнях и судьбах.
Разве не об этом говорят эти строки: «Ты пишешь, что серьезной музыкой  нет возможности сейчас заниматься. Что ты имеешь ввиду под «возможностью»? Когда она появится?».
Или такие мысли из письма: «Воля… никто ее не подарит, не даст. Самому нужно постараться обрести силу воли».
И опять вопросы о своих ребятах в том же письме: «Как школа? Был ли ты там? Кого из моих питомцев видел? Кажется совсем недавно был на уроках, радовался или расстраивался из-за хороших или нерадивых учеников. Сейчас они все мне кажутся хорошими».
Писал о новостях службы: «К своим обычным служебным делам прибавилось интенсивное занятие художественной самодеятельностью. Готовимся к концерту в честь праздника и т.п.». После службы мечтал опять вернуться к прежней работе: «Велико желание работать с детьми».
Через полтора года после начала службы Валерий Рублев получил отпуск домой. И мы с ним встретились. Он выглядел таким же бодрым и немного насмешливым, а лицо – бледнее и даже строже, несмотря на шутки и разговоры, которые велись в жизнерадостном тоне.
Короток солдатский отпуск. Уже прощаясь и выслушивая его добрые советы, я сказал ему:
- Не беспокойся, Валерий Михайлович! Я буду помнить все, что ты говорил мне и делал для меня.

КОНЧИЛИСЬ, наконец, трудные солдатские годы. В августе этого года Валерий Михайлович Рублев вновь вернулся в Сретенск, в ту же самую музыкальную школу, где начинал работать после окончания музыкального училища. Бывшие ученики выросли, некоторые уже закончили «музыкалку». Да и школа из маленькой неприспособленной избенки перешла в новое большое здание, лучшее, пожалуй, среди других зданий музыкальных школ области.
…Дни учителя музыкальной школы загружены упорной работой. Каждый день несет что-то новое. Ведь дети – постоянно развивающиеся и очень интересные маленькие люди. Каждому из них Валерий Михайлович старается открыть своеобразный и сложный, глубоко эмоциональный, мир искусства. И, может быть, именно сейчас в светлой комнате музыкальной школы хрупкие руки девочки пробуют играть «Лунную сонату», и мягкий голос учителя чутко ведет маленького человека в волнующий и большой мир музыки.

Б.КОМИССАРОВ.

(Газета «Советское Забайкалье»
за 6 ноября 1966 года).

Мой учитель за праздничным столом

Валерий Рублёв у меня в квартире. Осень 1967 года. После моей женитьбы райисполком выдал мне ордер на двухкомнатную квартиру в центре города, в которой до меня жил первый секретарь райкома комсомола, переведённый на работу в обком ВЛКСМ.

Районный центр, расположенный  в старинном купеческом городе, называли большой деревней. В двух восьми-квартирных двухэтажных  домах рядом со старинным зданием, в котором располагался райком КПСС, не было ни отопления, ни водопровода, как и во всём Сретенске, за исключением двух коттеджей рядом с баней, предназначенных для трёх секретарей райкома партии и председателя райисполкома. Во дворе нашего дома находился длинный сарай с отделениями для каждой квартиры и стояли поленницы дров. Два раза в неделю приезжала водовозка. У каждого в квартире бочка и печное отопление.
На карте Гугла по улице Луначарского 222 слева - бывший райком партии, а рядом, правее - два восьми-квартирных. Я жил во втором. Напротив моего дома - столовая. Первая жена Валя после окончания педучилища работала воспитательницей детсада, где обедала с ребятишками. А меня выручала столовая.

Газетная проза (2)

Стихи не для печати (3)

Самые "поздние" мои стихи. Не скажу ни "последние",  ни "крайние". После "Посвящения Высоцкому" (1980) и "Правде вырваться надо на волю" (2017) прошло целых 37 лет.

 

ПРАВДЕ ВЫРВАТЬСЯ НАДО НА ВОЛЮ

ПРАВДА СТРАШНОГО ВРЕМЕНИ (1938-1947). ИЗ ИСТОРИИ ЗАБАЙКАЛЬСКОЙ ТРАНСПОРТНОЙ МИЛИЦИИ. ПО МАТЕРИАЛАМ ГОСУДАРСТВЕННОГО АРХИВА

Дорогие друзья! Прошла ещё неделя, как я сдал в издательство окончательный вариант обложки этой книги. За предшествующую  неделю (с 28 июля по 4 августа) не все внесённые мной исправления были выполнены. И в конце этой недели, в ночь на пятницу, мне вновь плохо спалось. В шесть утра в голове зашевелились стихи. Взял со стола листок и ручку. И так в постели родились эти строчки. 

Моя повесть готова к дороге -
Ей к читателю надо идти,
Но обложка сковала ей ноги
И дизайнер стоит на пути.

Правде вырваться надо на волю -
Истомилась сидеть и молчать.
Время страшное мрака и боли
Не дано паровозам умчать.

Борис КОМИССАРОВ,
11 августа 2017, 6 ч. утра.

https://www.liveinternet.ru/users/3411633/post419250429

Стихи не для печати (5)

Стихи не для печати (2) 

Знаю, что мое посвящение Высоцкому несовершенно, порой невнятно, но такое уж оно сложилось в 1980 году, когда меня потрясла его смерть.

Владимиру Высоцкому

За тебя невеста отрыдает честно,
Мужики и бабы отдадут долги,
Отпоют, отплачут... Но не спеть так песни!
...Без сомненья, выпьют за тебя враги.
Будем мы ПЫТАТЬСЯ, только не удастся...
И споет ли кто-то - даже и любя?
Можно ли ТАК спеть их... За тебя - ТЕБЯ?!
Или - ДОСКАЗАТЬ... Может - доказать?
За тебя допеть? Нет - молчу. Не сметь!

Не узнать мне воли от сердечной боли,
Можно осторожно заглянуть в окно
И увидеть небо и запрет решетки,
Но не может небо быть запрещено.
Как тебя мы встретим, как обнимем крепко -
Миллион объятий возле райских врат,
И не хрустнет ветка, и раздаришь щедро,
И раздаришь яблок, не жалея трат.

Главное - мы знаем, главное - мы помним -
Души перестроить - ноша велика.
То, что пахнет кровью, мы бросаем за борт,
А цена сознанья страшно высока...

Борис КОМИССАРОВ

1980

Стихи не для печати (4)

Разговор с лирушной подругой в соцсети

Доехал благополучно. Ангелы хранят сегодня. И утром сел в маршрутку с серьёзным и таким  здоровенным водителем, с  мощными ручищами в рыжей шерсти, хотя уже и довольно возрастным. Спросил его, садясь в кабину первым на конечной остановке: "как дорога?" И охотно завязался разговор о погоде, наводнении и разбитых дорогах. Плавно перешли на тематику газеты "Вечорка", которую он читает регулярно, - о непотопляемом градоначальнике Михалёве, губернатессе Ждановой, депутате, она же гендиректор телекомпании  "Альтес", Канунниковой с пенсией 265 тысяч, получающей ещё какое-то пособие для бедных. 

Ну и мне было чем поддержать разговор, как постоянному читателю "Вечорки". Лялякать по телефону за рулём водителю и в голову не пришло (как это произошло в мой "чёрный день"    скандала  в Хозторге - Б.К.). 

Меня сняли на видео!

День был действительно удачный и настроение отличное! Мою книгу "Правда страшного времени (1938-1947). Из истории Забайкальской транспортной милиции. По материалам государственного архива" приобрели 20 читинцев. Такой тираж я заказал в издательстве, благодаря чему стоимость одного экземпляра снизилась до 200 рублей с учетом стоимости доставки. А Совет ветеранов пошёл мне навстречу, директор музея истории Забайкальского линейного управления МВД на транспорте согласился принимать предварительные заказы от будущих читателей на мою документальную повесть с автографом автора.

Сегодня отвёз книги в музей транспортной полиции с автографами всем, кто заказал. На обратном пути меня заловило телевидение ЗабТВ с вопросом о летнем отдыхе, а вечером уже появился репортаж. Я там появляюсь в 1мин.35 сек.



http://zab.tv/news/obshchestvo/chitintsy-khotyat-p...y-mesyats-leta-vmeste-s-zabtv/

Алый парус - подарок Агнешки

СТИХИ ИЗ ДНЕВНИКА

И всё ж не верится, что это и есть любовь (или её идеал) - я это слово слишком высоко ставлю и хочу видеть настоящую любовь, как гармонию и счастье. Где же она, наша гармония?

Моя запись на полях дневника в январе 66-го, всего через четыре месяца  (я уже не столь категоричен): "Да, это любовь... когда она есть... А у каждого разная... - Б.К., январь 1966).

В этом раздумье сочинил стих:

Хочу её видеть,
Хочу обнимать,
Прижаться и слышать
И сердцу внимать.

Расстаться с ней взглядом
И встретиться вновь,
Быть, чувствовать рядом,
Что это?......?

После такого хочется писать сказки. Как Андерсен о Дюймовочке или Горький о прекрасной фее. Сказки целомудренные и страстные..."

Борис Комиссаров,
8 августа 1965*

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------

*Борис Комиссаров. Моя жизнь в 1960-е годы. Хотел бы с любимою слиться. Роман-дневник о юности. - Дневник. Тетрадь девятая. К родным берегам (8). Хочу её видеть. 8 августа.  

https://www.liveinternet.ru/users/3411633/post400705472/

Стихи из дневника (2)

Мои стихи в публикациях (2)

Мои стихи в публикациях (1)

ЭТУ НОЧЬ НЕ ЗАБУДУТ…

Иван с товарищами шёл впереди, красноармейцы следом. За углом завязалась перестрелка с юнкерами.

-Братцы, в сторону, - успел крикнуть мальчишкам матрос. А сам упал, сражённый 
в самое сердце. Его товарищ сразил коротким выстрелом бежавшего навстречу врага. А третьего метким ударом камня в голову ранил сам Иван.

 

Эту ночь не забудут потомки,

                                           Это время не смоют года.

      Гром «Авроры» рассеял потёмки

Навсегда, навсегда, навсегда.

Октябрь 1967 года

 

Борис Комиссаров. Парень с Выборгской стороны. Документальная повесть  о выборгском рабочем (рукопись рассказа из личного архива 1967 года). Фрагмент из главы "Петроградские гавроши". -  Дневник Борис_Комиссаров. Пост от 25 июня 2018 года. - Социальная сеть Liveinternet.ru. 

https://www.liveinternet.ru/users/3411633/post436831989/

Мои стихи в публикациях (3)

 Это новый раздел для будущего сборника моих  стихов. В дополнение к разделам "Стихи из газет", Стихи не для печати". В задумке пока раздел "Стихи из дневника".                                            

ПУТЁВКА В ЖИЗНЬ

Прощай школа. Завтра мы шагнём в большую жизнь. Немного странно звучат эти слова. В них и звонкая радость, и такая печаль, будто что-то бесконечно дорогое уходит навсегда и невозвратимо. Словно финишная ленточка разорвана, наконец, на каком-то большом и важном этапе пути, а впереди уже не школьная тропа, а большая дорога с необъятными, уходящими ввысь далями. И, словно с красной строки, совершенно заново, нужно начинать свою жизнь.

Окончена школа, но не все экзамены ещё сданы. И главный экзамен – это сама жизнь. И здесь уже не будет шпаргалок и поблажек. А ведь ещё совсем недавно ярко светило солнце, оставалось сдать последний экзамен, и от предчувствия конца школьного пути складывались радостные и искренние стихи:

                                                            Я иду на экзамен
                                                                 Улыбнитесь мне, люди
                                                                 И скажите:
                                                                 Ни пуха тебе, ни пера!
                                                                 Впереди меня ждут
                                                                 Много трудных заданий.
                                                                 Отзвенели звонки.
                                                                 Значит в путь мне пора

Борис Комиссаров, стихи из публикации "Путевка в жизнь", газ. "Советское Забайкалье" за 2 июля 1966 года.

Мои стихи в публикациях (2)

ЭПИЛОГ

Ссылка на пост "Приключения в хозторге" была отправлена в личку Нине Геннадьевне на её страницу в социальных сетях. Через день меня пригласили зайти в магазин, чтобы получить ответ на жалобу.

 

ОФИЦИАЛЬНО

Ветерану труда, члену Союза журналистов
и интернационального Союза писателей
Комиссарову Борису Ильичу
от директора магзина "Хозторг"
Сомовой Н.Г. (фамилия изменена  автором)

Спешу Вам сообщить, что в магазине было проведено общее собрание всех работников по теме "Работа с клиентами", в связи с поступившей жалобой на Сомова П.О. (фамилия изменена автором). Провела разъяснительную работу на примере вашего случая. По итогам собрания мною издано распоряжение по магазину "Хозторг" "О корректном отношении к покупателям и недостойном поведении продавца". Введены административные меры наказания, в т.ч. штрафы в соответствии с Законом РФ. Сомов П.О. понес наказание в виде лишения премии за июль 2018 г. в размере, установленным законодательством РФ.

С уважением директор маг. "Хозторг" Сомова Н.Г. 

 

НЕОФИЦИАЛЬНО
(отпечатано  шрифтом двадцатого  размера)

Уважаемый Борис Ильич, желаем Вам творческих успехов! Очень понравилось Ваше заявление, написанное в творческом ключе! Сразу видно, что Вы человек образованный и воспитанный. Редко сейчас встретишь таких людей. От себя лично приношу извинение за не корректное поведение моего сотрудника. В нынешней ситуации даже Минздрав предупреждает о постоянной стрессовой ситуации на рабочем месте и тяжёлой психологической обстановке. Из-за хронического стресса и большой загруженности и происходят такие ситуации. Ещё раз извините, с уважением Сомова Н.Г.
(Дата, подпись).

 

Предисловие. Что за день такой!.. 

Стараюсь сберечь остатки здоровья и нервов, избегая конфликтов и стычек с окружающей средой. Но сегодня влип по самое не могу.

С утра  вытерпел наглое поведение водителя маршрутки, к которому сел на переднее сиденье. Здоровый детина с мощным бритым затылком никак не прекращал болтать  на ходу по телефону, руля одной рукой. Я  молча бросал на него нетерпеливые  взгляды, но не вытерпел, когда он едва успел увернуться от встречной машины. В этот момент я уже позволил себе  слегка вскрикнуть якобы от страха и намекнуть на опасность для жизни телефонных разговоров за рулём. В ответ водитель включил дурака, стал ёрничать и тролить: "А разве нельзя? А где такое правило записано? Нет, не знаю. Пожалуетесь? Ну, оштрафуют меня... если докажете!"

А что дальше?

Стихи из газет (5)

В 1971 году Читинский обком КПСС перевёл меня из Сретенской  районной  газеты в Забайкальскую. Там  я попробовал себя в первый и последний раз в жанре стихотворного фельетона, который родился на эмоциях из-за несбывшегося ожидания. Ведь в первом доме, в котором стройка была на время заморожена,  а все силы брошены были на второй дом, одна из квартир предназначалась мне. 

Борис Комиссаров

ДВА ДОМА И ПРОРАБ
Фельетон

Дом один и дом второй
Строить взялся Забтрансстрой,
Ванны, душ и туалет -
В общем, неплохой проект.
Но дела идут не споро,
То нет труб, а то раствора,
То кирпичиков нема,
Эх,ма!

Тридцать два счастливца ждут
Ах, когда дома сдадут!
Лишь один прораб не ждет -
Знает: время подойдет.
Три зимы и лета три,
От зари и до зари
Коробы из кирпичей
Много слышали речей.
Много было пожеланий,
Еще больше обещаний.
И от праздника к другому
Заверенья шли райкому.

Так один дом и второй
Строил Забайкалтрансстрой.
Дом один уже был с крышей,
Дранку сбили кое-где,
Но прораб: "Ребята, тише!
Торопись, но не везде!"

А прораб наш весть услышал
Про тот дом, что был без крыши...
В общем, ровно за пять дней
Крышу сбили пять парней.
Трест подбросил штукатуров,
Маляров, аппаратуру,
И студентов стройотряда -
А ребята те - что надо!

Так второй дом первым стал,
А прораб рапортовал,
Что один из двух домов
Всех жильцов принять готов
В середине сентября...

Говорил прораб не зря.
Точно в срок он уложился
И... в том доме поселился.

Так второй дом первым стал,
Ну а первый... Там – завал
Мимо дома - не пройти,
Стекла, мусор на пути.
А в подъездах тишина,
Там работа не слышна.
Окна месяц уж стеклят,
Три окошка - результат.
А прораб вам отвечает,
Что рабочих не хватает:
Штукатуров, маляров,
Так бы к сроку был готов
Этот дом. И вновь вздыхает:
"Да, рабочих не хватает".

Думается, вывод свой
Должен сделать
Забтрансстрой.

 

(Газета "Забайкалец" за 8 октября 1971 года, п. Забайкальск).

Стихи из газет (7)

Друзья со всего света беспокоятся, посмотрев по ТВ жуткие сюжеты  о наводнении в Чите. Пишут мне: "держитесь"!  Стараюсь всех успокоить: с нашим домом всё в порядке. Ну а для наглядности вышел на лоджию и заснял с телефона  снимок нашего двора после трёхдневных дождей. Там ребёнок по луже гуляет, а родители наблюдают.
Итак, Чита, 11 июля 2018. 21 час.05 мин.

Стихи не для печати (1)

ТЫ ДУМАЙ ОБО МНЕ

1965

х  х  х 

Ты проснулась - нет утра чудесней,

Солнце в небе встает голубом,

Ты готова встречать утро песней,

Все, что было - ушло вместе с сном.

 

Нет печали, нет смутных томлений,

Гладь души не колеблет прибой,

Ты спокойна - нет больше сомнений

И волнений нет больше с тобой.

 

Я завидую: мне бы такое!

С умиленьем глядеть на цветы,

В сладкой дреме лелеять мечты

И не знать мук борьбы сам с собою.

 

Не могу любоваться природой,

Если в сердце огонь и борьба.

Не могу восхищаться погодой,

Коль моя не решилась судьба.

 

Думал я, что спокойней с годами

Стал я. Думал: поблек, поостыл

И не знал, что своими глазами

Можешь ты вновь зажечь прежний пыл.

 

20 ноября

 

"Я не люблю иронии твоей,

Оставь ее отжившим и не жившим"

Н. Некрасов.

 

Ответ

Что мне сказать?

Ведь ты еще ребенок

В наивной сложности не видишь простоты.

Смеяться можно, если голос звонок,

За смехом не увидев пустоты.

 

И знай, я не люблю твоих советов,

Оставь ты их отжившим и не жившим.

Ты не поймешь, что сердцем неостывшим

Я не признаю смысл твоих заветов.

 

Ведь чувств живых не остановишь бег,

От них мы никуда не сможем деться,

И если мы убьем порывы сердца,

То с ними и погибнет - человек!

27 ноября

 

х  х  х 

Года уходят, оставляя след

На свежей полосе воспоминаний.

Уходят сотни радостей и бед,

А впереди - сто новых испытаний.

 

Под нами бездна прожитых годов

И хоть они - мгновенье перед вечным -

Нам не забыть царапин и следов...

И путь свой в жизни не пройти беспечным.

 

... Декабрь идет к концу-

                                               и старый год

В обиде лютой шлет на нас морозы.

Я жду, когда придешь ты -

                                                 новый год,

Что принесешь ты мне - шипы иль розы?

 

                                        ------------------

Когда взойдет звезда

В далекой стороне,

Когда зажжется свет

                                     в твоем окне

Когда курантов бой

                                   раздастся в тишине,

Ты

      думай

Обо мне.

29 декабря

Стихи не для печати (3)

Стихи из газет (5)

Решил собрать мои стихи в поэтический сборник из двух частей. Первая - "Стихи из газет" (пять подборок уже помещены в моём виртуальном дневе). Вторая  - "Стихи не для печати" -  более объёмная. Сегодня приготовил первую подборку.

 

НАПЬЮСЬ СЕГОДНЯ Я ЛИСТЬЕВ ЗОЛОТОМ

Эти стихи были подготовлены мной к печати на бланке редакции газеты «Советское Забайкалье». Но… не были отправлены в набор и не напечатаны в газете. Почему – уже не помню.

 

Б.КОМИССАРОВ

МЕЛОДИИ ОСЕНИ

 

Сегодня берёзки такие жёлтые...

Грустят в виденьях осенних снов.

И листья  падают - мёртвые, мёртвые

На тёплом ветру последних грёз.

 

И пусть мне трудно, до боли холодно,

Сдержу осенний истошный вопль,

Напьюсь сегодня я листьев золотом,

Зажав в себе тысячу тысяч воль!

 

...Берёзы в вечернем неверном свете

Чахлой подделкой мне били в глаза,

И только небо грустило о лете -

И мне не изменит его бирюза.

 

*  *  *

В синее небо

глядел я.

Пока не утонул

в синеве.

- Нет, небо

во мне утонуло...

И тут появилась ты.

 

*  *  *

Совсем темно... А ночь какая!

Два страшных глаза-огонька,

Своей тоскливостью пугая,

Глядят сквозь занавес дымка.

 

А у меня в груди рассветы.

Пусть трудная у нас любовь -

Я не устал бродить по свету,

Я не устал считать столбов.

 

А осень - это за порогом,

А на пороге сердца - май

И ты, чиста своей тревогой,

Как забайкальский синий край.

 

1966, осень

Стихи не для печати (2)

Стихи из газет (4)

Литературный уголок

ОТКРОВЕНИЕ

Я люблю! Пой земля!

Пусть слова вот эти

долетят до самых

далёких звёзд.

Пусть подхватит их

Тёплый летний ветер

И прошепчет в кудрях

Белоствольных берёз.

Пусть из сказки придёт

Эта ночь, что в тайне

и накроет своим откровением нас.

И внезапно весь мир

полнозвучным станет.

И аккордом из света -

Предутренний час!

 

АЛЫЙ ПАРУС

Синий корабль

с парусом алым,

с белою чайкой,

взмывающей [стремящейся] ввысь…

Тесно в груди

Восклицаниям стало –

это и есть

настоящая жизнь!

Парусом алым

Ты мне махнула:

это не сон,

не виденье, не бредь.

К солнцу позвала

и к сердцу прильнула…

В отсветах алых

нам вместе гореть!

Б.КОМИССАРОВ.

(Газета  «Советское Забайкалье»

за 4 октября 1966 года)

Примечание. Сегодня я сделал редакторскую правку и исправил в четвёртой строке стихотворения слово "стремящейся" на "взмывающей": "с белою чайкой, взмывающей ввысь". Помимо неудобной аллитерации и произношения (ТР), при этой замене уточняется и меняется смысловое понятие: в 18, как заметила моя вдумчивая читательница и профессиональный филолог-лингвист, "мы ещё только стремимся, а взмываем позже, если вообще..."
23 июля 2018 г.  

 

Литературная страница

Б. КОМИССАРОВ

ОЖИДАНИЕ

Я назначил

Телефонное свидание.

Ждал звонка

Междугородней линии.

Хуже нет

Такого ожидания:

В небо смотришь,

А оно не синее!!

На сосне

Снежинки присмирели.

За окном столбы –

Прямы, как сосны.

Не дождаться

Телефонной трели.

Может быть

Звоню я слишком поздно?

Может, в этот миг

С другим под руку

Ты идёшь,

Глазами счастье расплескав?

Нет, я верю в светлое,

Как в друга.

Верю в ту,

Что в снах своих я отыскал.

…Час положенный прошёл

И мне сказали

«Не явился абонент».

И всё. Ни слова.

Я ушёл

Домой в большой печали,

Но звонить тебе я буду снова?..

(Газета «Советское Забайкалье»,

за 4 декабря 1966 года)

1.

2.


3.

Стихи из газет (6)

Стихи не для печати (1)

Часть первая

Петроград – Сретенск

В сентябре 1923 года в жизни Ивана Уконина произошло знаменательное событие. Молодой, но уже опытный, закалённый в классовых боях и много переживший красноармеец, окончил военную школу. Перед торжественным строем товарищей ему было вручено удостоверение красного командира.

Вместе с ним удостоверение краскома получил бывший однополчанин и проверенный в боях друг Ивана – Геннадий Николаев.

Интересно у них сложилось! Геннадию дали направление после окончания военной школы в Читу. А Ивану – в Кронштадт. А что для Ивана Кронштадт? В течение 21 года, с самого рождения прожил он в Петрограде и его окрестностях, знает здесь каждый камень. А далёкое Забайкалье?

Заманил Ивана малоизвестный, каторжный при царе край. Вот где встретятся настоящие трудности – по плечу молодому красноармейцу.

- Гена, давай поменяемся назначениями, - упросил Иван друга.

- Ну что ж, если ты очень хочешь…

- Нет, меня здесь ничего не держит. Ты ведь знаешь, я сирота. А у тебя родина здесь, мать твоя старушка…

Они пошли к старшему командиру и высказали ему свои соображения и желания. Тот с некоторым даже удивлением взглянул на Ивана, осторожно спросил:

- А вы представляете, что такое Чита? Я бы вам не советовал.

Старший командир выжидательно посмотрел на Ивана.

- Я готов ко всему, ко всем трудностям, которые встретятся, - прозвучал твёрдый ответ.

- Ну что ж, раз вы  решили и так тверды…

Вызвали секретаря, оформляющего распределение. И он получил распоряжение переписать назначение Николаева на Уконина и наоборот.

Накануне  празднование шестой годовщины Великого Октября поезд привёз Ивана в Читу.

Чита… Убогая столица Дальнего Востока. Единственная мощённая булыжником улица Калинина. Единственное приличное здание – облицованное белыми плитками трёхэтажное помещение губисполкома (в наше время здесь клуб железнодорожников).

Да, командир был прав. «На эти мелочи не стоит обращать внимание, -  думал Иван, бодро шагая по пыльной окраине, туда, где размещался штаб 36-й дивизии. – И сюда, в этот медвежий угол, обязательно придёт новая жизнь». В это Иван непоколебимо верил.

Отрапортовал начальнику штаба о своём прибытии.

- Ну садись. Рассказывай, как доехал, - сказал начальник после решения всех формальностей.
- Спасибо. Хорошо доехал.

- Дорога неблизкая, но ты бодро выглядишь. Молодец, - похвалил начальник. И после паузы:

- Ты бы хотел поехать служить в Сретенск?

- Куда пошлёте.

- Ну тогда доброго пути. Документы оформите в четвёртом кабинете.

- Разрешите идти, товарищ начальник штаба?

- Идите, лейтенант Уконин.

Мимо заснеженных  забайкальских сопок, по железнодорожной ветке, заканчивающейся тупиком, прибыл Иван в Сретенск, в 108-й полк.

 

X  X  X

Иван Данилович очень много курит.

Пачки в день не хватает, - признаётся он.

В мой первый приход мы просидели с ним три часа и за это время пепельница  наполнилась окурками.

Жена Ивана Даниловича – Анна Васильевна вытряхнула пепельницу и гостеприимно пригласила:

- Пейте чай.

На столе появились поджарые оладьи с маслом, солёные огурцы и помидоры, жареная картошка и малиновое варенье.

- Малину мы сами садим, - сказал Иван Данилович.

Признаюсь, что таких вкусных  и мастерски приготовленных лакомств я ещё не ел!

Иван Данилович извинился:

- Шесть часов. Мне обязательно надо идти на отчётно-выборное партийное собрание в пятом цехе.

Иван Данилович уже несколько лет на пенсии, но как коммунист состоит на учёте в парторганизации пятого цеха судостроительного завода.

- Нельзя не идти, - снова повторил он, извиняясь.

Уже начинало темнеть. Мы тепло простились и я пообещал приехать в Кокуй через несколько дней снова.

- Приезжайте!

Прощальное рукопожатие. Иван Данилович заторопился к проходной завода. Завыла сирена катера, ходившего из посёлка в Сретенск последние дни: ещё немного и по Шилке пойдут первые забереги…

 

Х  Х  Х

Я снова сижу у Ивана Даниловича. Закуриваем.

- Нет, говорит он, затянувшись, - никогда не забудется молодость. Это знаешь, Боря, глубокий след…

И продолжает рассказ.

 

Ночь под рождество

В первое время после своего приезда в Сретенск Иван был назначен командиром взвода. Бородатые красноармейцы 40-45 лет, бывшие партизаны, участники славных походов по Шилке и Аргуни, оставшиеся служить в Красной армии, были под началом у Ивана.

И верно: уходить на «гражданку» было ещё рано. Врагов у Советской власти внутри страны оставалось немало. В 1924 году активизировала свою деятельность банда Шадрина. Иван был уже назначен командиром роты.

По Шилке и её притокам буйствовали белобандиты, убивали коммунистов, селькоров. Грабили на больших дорогах. Главари банды, пользуясь трудностями первых лет Советской власти, вовлекали в свою шайку тёмных неграмотных крестьян, настраивали их против большевиков.

- Ну что, братцы? – говорили мужики, бывшие партизаны. – Повоевали в восемнадцатом, не сложим оружие и сейчас.

108-й полк растянулся на пятидесятикилометровом расстоянии от Сретенска до станции Куэнга. Рота Уконина заняла позиции возле деревни Епифанцево на правом берегу Шилки. Здесь жила наиболее забитая часть крестьянства, почти все – участники банды Шадрина.

Враги готовили решительное наступление, но просчитались. Основная масса народа их не поддержала. А что они сделают одни – кучка ненавистников новой власти – с берданками и дробовиками против регулярных, испытанных во многих боях частей Красной армии? Против людей, которыми владела непобедимая сила – любовь и верность своей Советской Родине? Шадринцы  в растерянности затаились.

В ночь под рождество перед новым, 1925 годом стоял крепкий 45-градусный мороз. В жарко натопленную избу командира роты постучалась завязанная в шерстяной платок женщина средних лет.

- Пустите, родимые, - попросила она. И поинтересовалась:

- Кто здесь главный?

- Сюда проходите.

Уконин пригласил женщину к столу, по-деревенски широкому и крепко сбитому, за которым он сидел, вооружившись картой местности и переговариваясь с помощниками.

- Марья зовут-то меня, - начала женщина. – Из энтой я деревни.

- Ну говори, Марья, зачем пожаловала.

- Мужик у меня в банде ихней-то, шадринской. Уж говорила Никаше: пошто, бес, связался  с отродьем энтим? Не послухал. Вон чо деется, батюшки, на свете!

- Погоди-погоди. Муж крестьянин у тебя?

- Крестьянин, истинный свет. Землепашец, батюшка. Дак я спрашиваю, чо будет-то им, коли вернутся с миром?

Кто-то из бойцов произнёс:

- Никак делегацию отправили.

Иван объяснил женщине:

- Ничего им не будет. Пусть возвращаются по домам.

- Неужто не врёте, прости меня господи.

- Да, так и передай, Марья. Если кто не враг нам, а по темноте своей да несознательности пошёл в банду, тому ничего худого не сделаем.

- Истинный крест, по темноте, несознательности энтой… - подтвердила женщина.

Тут же договорились о том, что в большой сарай возле амбара сдавшиеся противники сложат оружие.

…Они появлялись из темноты замёрзшие, дрожащие от холода. Безучастно,  даже с радостью сбрасывали в сарай свои берданки и дробовики – и быстрей по своим хатам: напиться чаю, затопить баню, чтобы влезть на полок и сладко растянуться, похлестать себя свежим берёзовым веничком. Будь проклята окаянная шайка. Какие они к чёрту бандиты! Им нужен мир, хлеб… Хлеба, правда, не всегда в эти годы хватало. Вот на этом и сыграла «контра».

Почти все после той ночи под рождество возвратились по домам. Не пришли только те, кто чувствовал, что придётся ответить за преступления: кулачьё, каратели, ненавидевшие Советскую власть и не раз прикладывавшие наган к сердцу большевиков.

Радостная весть о происшедшем в Епифанцеве дошла до комиссара 108 полка Подрезова. Он приехал к позициям роты Уконина и они вместе пошли по крестьянским избам, чтобы почувствовать самим настроение мужиков и их отношение к советской власти.

Командиров приветливо встречали, усаживали пить чай и предлагали рождественский самогон, от которого они благоразумно отказывались.

Мирная беседа начиналась с вопросов Подрезова:

- Так как  всё-таки Иван Иваныч, ты у Шадрина оказался?

Иван Иваныч, потупив взгляд и склонив голову, досадливо морщился:

- Это всё Гришка, бес, сманил. Пойдём, грит, туда… Жизня там лучше будет. Покалякали мы: налоги шибко уж большие… и что там может что лучше выйдет.

Примерно так же было и в других избах. Видимо, здорово рождественская ночь повлияла на умы и чувства крестьян. Одумались они.

 

Сын партии

Банда, но уже другая, объявлялась ещё раз уже в 30-м году. Уконин принял участие в её ликвидации.  Бандиты сумели захватить на Казаковском прииске возле Балея воз золота. Белобандитами руководили из-за границы, из Манчжурии. Но их выступление позорно провалилось. На радостях перепились и передрались между собой. Тут их и взяли чекисты…

В 1926-м Уконин ушёл в запас. Но его, как опытного командира, не забывали привлекать к защите Родины, когда возникала необходимость. По сути, он продолжал работать в военизированном подразделении в роли заведующего нефтяных складов райпотребсоюза. К бакам с горючим могли протянуться руки врагов – саботажников, вредителей, диверсантов.

Боец, который прошел подростком революцию, защищал юношей Питер, в гражданскую молодым человеком брал Кронштадт, решил вступить в партию Ленина. Рекомендацию ему дал секретарь парторганизации райпотребсоюза Владимир Михайлович Махотин. Так в 1928 году Иван Данилович Уконин стал коммунистом.

 

Кусочек личной жизни

Как-то не вяжется разделять каким-то образом жизнь Ивана Даниловича Уконина на две части: личную и неличную. Такое разделение кажется для него противоестественным. Весь строй жизни Ивана Даниловича переплетался с «размахом шагов саженьих» нашей Родины. И всё же было у него своё, интимное, о чём рассказывают самым близким друзьям.

Не так давно в гости к Ивану Даниловичу издалека приезжал старинный друг. Долгие часы просидели они за накрытым в честь приезда друга праздничным столом, вспоминая молодость. Вместе дружили они в Сретенске с двумя девушками-подругами, враз поженились.

Жена Ивана Даниловича – Анна Васильевна (по девичьей фамилии Пинюгина) работала  ученицей в окружном финансовом отделе, потом закончила трёхмесячные курсы и стала счетоводом в золотой скупке, которая находилась в тридцатые годы в здании Сретенского райкома партии.

В семейном альбоме Укониных много групповых фотографий, где Анна Васильевна запечатлена  в 1927 году на районной конференции среди женделегаток.  В 1929 году - на первой районной конференции «Осоавиахима», членом которого являлась.  В 1931-м - на первой районной конференции работников госторговли.

Анна Васильевна, как и многие её родственники, выросшие в её семье, - активная общественница. Её двоюродный брат Георгий Герасимович Богданов, прошедший Отечественную войну до Берлина, сейчас директор педагогического училища, родная сестра Мария Васильевна Долгова – завсектором учёта райкома партии, брат Геннадий Васильевич Пинюгин – преподаватель в районной организации ДОСААФ, другая сестра учительствует в восьмилетней школе № 1 в Сретенске.

…Однажды Иван Данилович провожал друга на поезд. Проревел прощальный гудок, развеялись за паровозом клубы дыма, опустел перрон. Иван Данилович собрался идти домой и тут на скамейке увидел плачущую девочку не старше трёх лет.

- Что, моя, плачешь?

Девчушка оставалась безутешной.

Что же делать? Где её родители? Уехали? Как же они могли оставить её одну?

Иван Данилович внимательно осмотрел малютку. Простенькое осеннее пальтишко, ситцевое платьице, старенькие чулочки и башмачки. Внимание вдруг привлекла торчащая из кармашка бумага. На ней чернели написанные химическим карандашом какие-то буквы. Что это?

Иван Данилович развернул записку

«Девочку зовут Люся, - было написано корявым почерком. И дальше, - Родителей нет и не ищите».

Вот те раз! «Нет и не ищите!». А что же девчонка? Так и должна сидеть и реветь навзрыд?

- Пойдём, Люся, со мной. Ну не плачь. Не надо плакать. Ну вот, заулыбалась, молодец.

Девочка стала приёмной дочерью Ивана Даниловича и Анны Васильевны. В пустой до сего квартире Укониных зазвучал детский смех. Всю свою нерастраченную до поры любовь к детям вложили супруги в заботу о девочке.

Сейчас Людмила Ивановна замужем, живёт на Украине в селе Выводово Днепропетровской области. Трудится дояркой в колхозе. Иван Данилович недавно побывал там. Зажиточно живут колхозники. Крыши домов исключительно все покрыты шифером или  черепицей. Богатые урожаи, яблоки, выращиваемые на приусадебных участках, на машинах, предоставляемых колхозом, вывозятся на рынок в город. В каждом доме телевизор, почти у каждого селянина свой автомобиль или мотоцикл. А ведь когда ехал туда Иван Данилович, бывший его однополчанин, украинец, живший в тех местах до войны, сказывал:

- Бедно живут люди, в плохоньких домишках, под соломенными крышами.

А сейчас! Трудно даже сравнивать.

Приёмная дочь у Укониных была не одна. После войны в семье Укониных прибавилось ещё несколько приёмных детей. В 46-м в доме Укониных стала жить Эля. Её отец – муж сестры Анны Васильевны погиб на фронте. Эльвира закончила в Ангарске строительный техникум и сейчас работает инженером в жилищно-коммунальном отделе судостроительного завода.

Другая малолетняя сестра Анны Васильевны – Женя с раннего детства, в трудные 20-е годы, осталась жить в доме Укониных. Иван Данилович после смерти отца жены стал для Евгении вторым папой…

Всех детей поставили на ноги супруги, вырастили, дали образование и ещё нечто большее – прекрасную часть души.

 

Идёт война народная

В 1935 году Иван Данилович был вновь призван в армию. Он, как кадровый военный и председатель в то время общества «Осоавиахим» ещё раз потребовался Родине для защиты завоеваний Октября. Служил в химическом батальоне в Сретенске, а затем на 74-м разъезде.

Через 23 года произошла знаменательная встреча Ивана Даниловича с бывшим капитаном химбата Малаховым Ксенофонтом Михайловичем, а в 1958 году – видным военачальником, генерал-лейтенантом. Всю ночь, до самого утра сидели друзья, вспоминая былые походы.

- Помнишь, Иван, сорок первый? Туго тогда нам пришлось. Нашу часть здесь в Сретенске расформировали. Я оказался на фронте. Под Смоленском попал в окружение. Чудом жив остался. Из танкового корпуса, которым тогда я уже командовал, мало кто уцелел.

- Да, - вспоминал Иван Данилович. – А я остался здесь. Служил на севере Амурской области, в посёлке Умальта. Был заместителем начальника госпиталя. …А Уткина Михаила Петровича помнишь?

- Помню…

- Вчера видел его. На пенсии он сейчас. А был политруком танковой роты. Боевой политрук.

- Да…

- Строгий ты был, Ксенофонт Михайлович!

- Я и сейчас такой, - ответил, смеясь, генерал-лейтенант Малахов.

- Я отлично помню те довоенные годы. В шесть утра подъём. Прибежишь в часть, а там говорят, что капитан уже целый час здесь ходит, осматривает технику, проверяет боеготовность.  Придёшь в одиннадцать вечера, а капитан всё ещё здесь. Мы все удивлялись, когда же наш капитан спит? А однажды, помнишь, не по форме я был одет? Положено полевую форму – валенки и полушубок носить только в поле, на учениях. А в тот день зимний было холодно. Я был дежурный по части, стоял на посту да как на грех, надел вместо сапог валенки. Жена настояла: говорит «простынешь»… Ну и одел. Пришёл меня сменять Кудрявцев. Сдал ему своё дежурство, а сам пошёл тебе докладывать. Отчеканил по форме, а ты вдруг: «Это что такое? Почему в валенках!».
- Да, вспоминает Малахов, - я как-то шофёра в наряд отправил обратно за то, что машина грязная. А сам пошёл пешком.

- А помнишь случай с лейтенантом Лопатой, хохлом?

- Помню. Но расскажи ещё раз.

- Не забыть, когда к нам на службу приезжали выпускники Калининской военной школы, молодые лейтенанты. Только прибыли, сели на скамейку у штаба, рядом с нами. Познакомились. Спрашивают, как служится в Забайкалье. Разговорились. «Надо бы, - говорит совсем молоденький лейтенант (назвался он Лопатой) доложить командиру о нашем прибытии. Кто докладывать-то будет?» - «Ну ты и докладывай», - сказали мы ему.

А я добавил: командир наш Малахов глуховат, так что когда докладывать будешь, говори как можно громче.

Малахов усмехнулся, а Иван Данилович продолжал рассказывать:

- Ну, он и доложил по всей форме да так кричал, что казалось штукатурка посыплется. А ты, Ксенофонт Михайлович, на него: «наряд на три дня на кухню».

Малахов раскатисто засмеялся, вспомнив эпизод 25-летней давности.

- Долго же мне Лопата припоминал это, - сказал Иван Данилович после паузы.

- А где он сейчас, неугомонный  лейтенант? – спросил Малахов.

- Неизвестно… Многих пораскидала война. Из-под Смоленска вернулся в 41-м к нам такой чёрненький старшина-сверхсрочник без ноги. Рассказывал: погиб начальник штаба Ананьев, ранены многие наши товарищи.

Глаза Малахова подёрнулись грустью и глубокой задумчивостью:

- Помнишь миномётную роту, гладкоствольные орудия «Стоква», стреляющие минами, начиненными хлор-некрином…

- А 43-й год? – продолжал вспоминать Иван Данилович – Меня перевели в Хабаровск, служил в органах НКВД.

Долго ещё вспоминали однополчане прожитые годы. До утра в небольшом домике посёлка Кокуй горел свет и сидел генерал, низко склонив в думах о пережитом седоватую голову.

 

Я люблю тебя, жизнь!

Отшумели многие года. Ивану Даниловичу Уконину идёт шестьдесят шестой год. Он такой же худощавый, стройный и бодрый, как и в молодости. Каждый день почтальон приносит ему в дом свежие газеты, журналы, письма от друзей, родных. Вечерами Иван Данилович предаётся чтению, внимательно следит за всеми новостями мира. И глубоко удивляется, как это некоторые его пожилые соседи могут обходиться без всего этого, замыкаться в своём  доме, огороде, курятнике… Иван Данилович не представляет себя в отрыве от пульса жизни всей планеты.

И в общественной жизни судостроительного завода, на который Иван Данилович пришёл после войны, он был неутомим. Работал там нормировщиком, технологом, мастером цеха, начальником административно-хозяйственного отдела, заместителем начальника отдела кадров. И везде, на каком бы посту ни находился, стоял и стоит на страже справедливости, человечности…

Его голос часто раздаётся то на партийном собрании, то на производственном совещании. В центре внимания старого рабочего как вопросы экономики, повышения производительности труда, так и морали, трудовой чести.

Пять лет уже Иван Данилович на пенсии и все эти годы является председателем поселкового Совета пенсионеров, которых насчитывается около семисот человек. Активную деятельность развивает Иван Данилович в поселковом Совете, депутатом которого является.

Поздно вечером, закончив домашние дела и присев возле  затопленной, уютно потрескивающей печки, Иван Данилович вдруг представляет себя мальчишкой. Вспыхивают в мыслях видения далёкого прошлого. Вспоминает «сладкую» каторгу у Маркова.

Вот он идёт в худеньком пальтишке по Петрограду в марте 1917 года. Пронизывающий холодный ветер. Во рту с утра не было ни крошки. После Февральской революции подросток остался без работы. Весь день ходил он по столице в поисках новой работы. Вот аптека Шпрингеля. Может здесь что есть?

Зашёл в помещение. За стойкой между весами и колбами вертелся провизор.

- Есть у вас какая работа?

- А что ты умеешь делать?

- Согласен  на любую…

- Колбы, склянки мыть будешь?

Так он стал помощником аптекаря. Затем, через некоторое время, три месяца отработал учеником парикмахера. В его обязанности входило любезно встречать посетителей,  принять у них пальто, шапку, приглашать в зал.

…Вчера в магазине Иван Данилович увидел, как небрежно продавец отвечала покупателю, и вспомнил, как дорожили клиентом в его бытность много  лет назад. И это положительное,  что было до революции, не худо и сейчас внедрить в нашей системе бытового обслуживания…

Роем в голове проносятся мысли. Прожита большая жизнь. И прожита не зря.

Завтра снова встанет солнце. Придёт весна, набухнут почки на молодых тополях. Вольно дышится медовыми запахами леса...

И снова новые заботы, без которых не мыслится человеческая радость. А встречаются ведь в работе Совета пенсионеров довольно неприятные, кляузные дела. Чтобы решить их по справедливости, иногда человеку просто требуется чуть больше внимания, сердечное участие.

Иван Данилович снова закурил, задумался.

Хорошо бы снова возродить художественную самодеятельность пенсионеров. Несколько лет назад Кокуй часто слышал старинные, боевые и партизанские песни. Но потом похоронили старичка-баяниста, некоторые песельники разъехались…

Постой, постой! Как же это он забыл про пенсионера Романова, хорошего скрипача. Вот кого привлечь надо. А пенсионерка Добрынина! Как она, несмотря на преклонный возраст, поёт и пляшет! К тому же она член Совета пенсионеров, председатель культурно-массовой комиссии. Есть в Кокуе и другие пенсионеры-общественники. Целые лекции об истории посёлка прочитывает перед рабочими завода бывший политрук, друг Ивана Даниловича – Уткин Михаил Петрович. А ещё нужно сделать так, чтобы снова на стадионе и в клубе зазвучали песни ансамбля пенсионеров.

Нет, они ещё не старики и в задоре ещё превзойдут молодых!

Жена Анна Васильевна ушла в комнату. Наверное, рассматривает лежащие скромно в столе Почётные грамоты райисполкома и райкома партии, многочисленные грамоты дирекции, партийной организации и завкома судостроительного.

А сам Уконин ещё не знает, что в канун славного 50-летия Советской власти он получит большую и заслуженную награду: орден Трудового Красного Знамени.

1967-2018