Где-то, не помню, где, вычитала, что мы живем во времена, когда СЛОВО не жжет уши, не то, что душу.
Грань фола – это где? Грань фола – это что? Край пропасти?
Фолящая грань – там, где встречается животворное и смертоносное. Это были бы просто слова, если бы столкновения не выходили столь болезненными и результативными. Сочащаяся рана – горячая, конвульсивно, едва ли не с горьким наслаждением, теряющая силу и в тоже время трижды оживающая. Раненая, отмеченная печатью боли, - следовательно, пережившая нечто неподдельное. Подобно цветку, что распустился в свой срок. (Вопрос, откуда мы знаем, испытывают ли оргазм/ боль раскрывающиеся лепестки?)
Смерть, говорят бразильцы, - разыгравшийся котенок, гоняющий клубки ниток. Смерть, которой нет, но она есть. Тяжелое ожерелье мудрости (вдруг равновесной справедливости, что тогда?) на сытой шее гипсокартонной девы. Присмотреться - тончайшая ювелирная работа! Белое острие платины, костяные черепашьи узоры, змеино-нежная подкладка. Многие возжелали бы такого совершенства. Совершенства, игнорирующего время, дающего бессмертие, но и забирающего «человекость». Наш позор первородного греха в том числе. Однако, смерть – это еще не преображение. Тут-то и обрывается прогулка по грани фола.
Уильям Батлер Йейтс, филид, поэт, преисполненный жреческой надменности, надмирности, я полагаю, дорого ценил моменты, разламывающие холодный сквознячок нечеловеческого объективизма, куда так просто соскользнуть.
Через боль, через разъятие или сгущение чар, презрение и пристрастие к текучке дней – так, а как иначе? - ищется истинное настоящее супротив «будничному». То самое настоящее-настоящее, ради которого стоит жить. Раненый и уязвимый, гневно сочащийся, временами кровящий пляс, который младенцам, а не философам дается легче. Еще легче, чем я могу нафантазировать до конца абзаца.
А вместо этого:

Я на толпу глядел – и вдруг
Так озарилось все вокруг,
Сошла такая благодать,
Что пять каких-нибудь минут
Я сам бы мог благословлять.

А так искрометно могла сказать только Марина Цветаева:
Там, где поступью величавой
Ты прошел в снеговой тиши
Свете тихий – святыя славы –
Вседержитель моей души!

Вероятно эти «мысли на ощупь», я не вполне осознанно посвящаю нашему недавнему разговору с мужем. Помнится, мы обсуждали, присуща ли глубинная вдумчивая печаль детям. Вспомнили, что разумеется, да - когда они, играют, бесчинствуют, шалят, но вдруг замирают и напряженно вслушиваются. Сердечное, первозданно-тревожное осязание чуда. Чуда, которое может быть только живым и на стороне живых. Даже если сам пляшущий человечек с его богоподобной «человекостью» предан анафеме и должен быть жестоко наказан…

Лишний раз убеждаюсь в том, что человек меняется не только под воздействием возраста. Среда, дикий поток информации, новые технологии, а с ними и новые возможности, удары "сверху и снизу"… Все это может изменить человека до неузнаваемости. Простой пример. Многие в юности не вели дневников из боязни, что кто-нибудь его обнаружит (и случаев таких было – уйма). А посмотрите, что происходит сейчас. Самое сокровенное выливается в сеть на всеобщее обозрение и обсуждение. И ничего – все остаются живы и довольны собой и читающими.
Другой пример. Человек, живо интересующийся новостями в разных областях, из-за переизбытка оных просто отключается от всего. И полностью погружается в виртуальный мир WoW, выходя из него только на работу, забывая о близких, друзьях, просиживая сутками свою жизнь напротив монитора.
Как же оградить себя от "пагубного влияния" времени и окружения? Как выбрать ту самую золотую серединку? Как сохранить свой стержень и не дать ему сломаться, размягчиться? Зависит ли это только от самого человека, от его душевной силы и стойкости?
Столько вопросов…. А ответы появляются после очередной шишки, увы….

В колонках играет - Era
Иногда по ночам, когда миром начинают править Луна и звёзды, я слышу шёпот.
Это продолжается уже много лет и постепенно я даже привыкла к своим ночным невидимым гостям. Странно, наверное, но страшно не было никогда. Что-то умиротворяющее и успокаивающее есть в этом тихом непонятном разговоре.
Раньше я пыталась прислушаться, разобрать слова, понять, откуда это всё ко мне приходит. Но тогда всё стихало и ночь оглушала своей звенящей тишиной.
С годами шёпот становился всё чётче и, кажется, ближе. И однажды я расслышала, о чём говорят. И тогда же я поняла, кто говорит. Понимание пришло внезапно, - оказалось, надо просто выбросить из головы всё лишнее, земное, почувствовать свободу пространства и времени. И просто слушать... Слушать разговор звёзд.
Звёзды не шепчут, они нормально разговаривают. Так же, как и мы. Но до нас доходит только шёпот. Интересно, кто-нибудь ещё их слышит? Не может быть, чтобы только я стала немым слушателем их ночных бесед.
А говорят они о том же, что и мы – немножко сплетничают, обсуждают последние новости, воспевают любовь и пугаются ненависти, жалуются на плохую погоду...
Однажды, совсем недавно, я услышала новый голос в привычном ритме беседы. Он был немного звенящим, обращающим на себя внимание. И постепенно остальные притихли и я услышала удивительный рассказ. Я не буду его пересказывать, а передам его так, как запомнила.
«Однажды в тёмном-тёмном небе родилась звезда. Она сияла молодостью и задором увлечь решила за собой своих соседок, что давно уж в небе том меркали. Но молодость всегда не понимает старость. И наша юная звезда решила закружить подружек в прекрасном звёздном танце. И каждая из них вдруг встрепенулась. Не хочется лишь отражать сияние другой. Самой светить, блестеть, блестать. Заставить заблестеть ещё кого-то! И закружилась пляска света, красок. Все блики и полутона взорвались бурею салюта. И небо в то мгновенье улыбнулось затейнице младой...
Салют! Такой, что можно удержать в ладонях! И любоваться этой красотой, не подозревая, что столько звезд сошло со своих орбит, дождём летя по кругу мирозданья, своим полётом дав понять, что для салюта повода не нужно. В душе салют, в глазах - что краше может быть?!!!»

Мы, на Земле, салюту в небе удивлялись. Нам не понять, увы, той радости, что звёзды нам пытались передать.
В сто тысч звёзд салют пылал!!!
И всё вдруг стало на свои места. Ведь каждый из нас – тоже звезда. Мы все сияем, но по-разному. Одни горят ярко, ослепляя своим блеском и обжигая своим свечением. Другие – нежно согревают и освещают путь. Часть из нас приходят в этот мир, чтобы гореть, светить, сиять. Сгорают и уходят, оставляя за собой яркий шлейф памяти. А есть и те, кто незаметно появился, так же незаметно прожил, освещая лишь свю дорожку в жизни, и так же незаметно ушёл.
Но у каждого есть своё место в жизненном земном хороводе. Убери одного, и нарушится порядок, всё пойдёт не так и не по тому пути.
У нас на Земле есть свой салют! И звёздам не понять, увы, той радости, что мы пытаемся им передать.