Беседует А. Ивашкин

- Как ты оцениваешь то, что происходит с Владимиром Высоцким после его смерти, с его песнями — этот фантастический рост популярности?

А. Ш. Я считаю, что Высоцкий был одной из пяти примерно фигур… Но именно на него легла тяжесть, которая могла бы лечь и на Булата Окуджаву, и на Новеллу Матвееву, о которой сейчас мало говорят. Тяжесть легла на Высоцкого не только потому, что он рано умер и сразу стал легендой, но и потому, что именно в нем было больше всего «центральных» качеств.
Примеров — нотных, — которые иллюстрировали бы это, ты не можешь назвать. Но чувствующим сознанием ты замечаешь — дело не в элементарных нотах. Ты думаешь о его голосе, о том, как он интонирует слова, как он распевает согласные, как согласуется ритмика слов с ритмикой стандартного аккомпанемента. У него есть песни с очень хорошими мелодиями. Например, песня
про волка. Или песня, где появляется птица Алконост… И ты замечаешь, что это — не обычный его интонационный уровень, а тот, следующий, — куда он лишь иногда выходил. И в этот уровень не выходил Окуджава.
Чувство слышания в этом жанре — при всей видимости грубых деталей, — чувство чего-то неокончательно формулируемого, неопределимого, не дающегося в слово, неназываемого, но существующего, — вот это есть у Высоцкого в максимальной степени.
Другое дело — этот невыносимый, чудовищный бум вокруг его имени сейчас. Я не собираюсь теперь становится его другом и замалчивать то, как критически он порой относился к тому, что я делал.

— Ты говоришь, что тебя интересует искусственная культура. А у Высоцкого разве есть такая культура — или же только тоска по ее отсутствию? Ты бы стал слушать его песни постоянно?

А. Ш. Нет, не стал бы. Но есть Высоцкий как музыкальная ценность — и есть Высоцкий как надмузыкальная ценность. Как человек он интересен. Высоцкий — не единственный пример. У меня в какой-то степени такое же отношение было и к
Андрею Волконскому, и к Арво Пярту. То есть, к тем людям, у которых были выходы в немузыкальную сферу, некие «завихрения». Например, Волконский со всеми прощается и «уходит в монастырь». Или вдруг — дагестанская сказительница в его
Жалобах Щазы. Или сочинение, написанное им для какого-то иранского исполнителя… Мне это было чуждо, но как человек он этим же становился для меня интереснее.
Высоцкий — это для меня прежде всего Юрий Петрович Любимов. Именно через Любимова у меня возник контакт с этим миром.

— Значит, Любимов был звеном, который соединил тебя — и довольно чуждый тебе мир?

А. Ш. Юрий Петрович сам был чуждым для меня миром. Долго я не мог понять его интереса к таким людям, как я. Отношения с ним начались с того, что я ходил в Театр на Таганке смотреть спектакли по протекции Юрия Буцко. Не помню, что я там смотрел, кажется, Пугачева. Контакт с Юрием Петровичем был очень холодным. Таким был он тогда: формально разговаривающим, но как бы отсутствующим.
И только потом установился совсем иной с ним контакт. Мне позвонили из театра и сказали, что он заинтересован в том, чтобы я написал музыку к спектаклю Турандот по Брехту. Это было, по-моему, в 1973 году. Начали репетировать, я ходил к нему домой с набросками. Помню — один раз — он тогда еще жил напротив американского посольства — пришли также Высоцкий с Мариной Влади. Отношение было — со стороны Высоцкого и со стороны Юрия Петровича — ироническое ко мне, как к «академическому» музыканту.
Потом, что было очень важно, Любимов пригласил для участия в этом спектакле Бориса Слуцкого. И Слуцкий написал специально стихи для многих номеров, а я написал на них песни.
Читать далее...

Был вчера на интересном концерте: парные произведения Перголези (Концерт для скрипки) - Стравинский «Пульчинелла», сюита из музыки балета на основе тем, фрагментов и пьес Дж.-Б.Перголези ,
Шнитке - «(Не)сон в летнюю ночь» (Не по Шекспиру) и Мендельсон - «Сон в летнюю ночь» .
Представляю два произведения из четырёх, записанные с хоров Большого Зала Филармонии Санкт-Петербурга.


Джованни Батиста Перголези итальянский скрипач, органист и композитор.
Родился 4 января 1710 года в Jesi (Анкона) Италия, умер 16 или 17 марта 1736 года в Поццуоли (Неаполь) Италия.


Джованни Батиста Перголези

Концерт для скрипки с оркестром си бемоль мажор

1. Allegro
2 . Largo
3. Allegro











Дирижёр Всеволод Полонский, Александра Коробкина - скрипка

Шнитке - «(Не)сон в летнюю ночь» (K)ein Sommernachtstraum (Не по Шекспиру) (1985)
Читать далее...

Альфред Шнитке (1934-1998) - Концерт для хора на стихи Григора Нарекаци
из «Книги скорбных песнопений» (1984) - два фрагмента

I - О Повелитель сущего всего, бесценными дарами нас дарящий





II - Собранье песен сих, где каждый стих наполнен скорбью чёрною до края.




Дирижер - Теодор Курентзис, Камерный хор MusicAeterna Пермского академического театра оперы и балета и Камерный хор MusicAeterna Пермского академического театра оперы и балета.
Концерт в Большом зале Санкт-Петербургской филармонии имени Шостаковича
9 апреля 2014 года.

Альфред Шнитке. Concerto Grosso № 2 для скрипки, виолончели и симфонического оркестра (1982)
Государственный академический Большой симфонический оркестр им. П.И. Чайковского
Дирижер: Владимир Федосеев
Солисты: Даниэль Хоуп (скрипка, Великобритания), Александр Князев (виолончель, Россия)

Густав Малер - Квартет для фортепиано и струнных
Альфред Шнитке - Набросок ко второй части фортепианного квартета Малера

Скрипка - Гидон Кремер, Альт - Максим Рысанов, Виолончель - Гиедре Дирванаускайте, Фортепиано - Андрюс Жлабис

Стихи покаянные для смешанного хора, 1987 год

1.Плакася Адамо предъ раемо съдя




2.Приимя мя, пустыни, яко мати чадо свое



9.Воспомянух житие свое клироское





Голоса природы

Александр Пушкин - Маленькие трагедии - Пир во время чумы.
Режиссер - Михаил Швейцер.
Композитор - Альфред Шнитке.
Гимн в честь Чумы исполняет Александр Трофимов.






ГИМН ВО СЛАВУ ЧУМЫ