Концерт Люка Дебарга 14 июля 2015-го года в Санкт-Петербурге
Концертный зал Мариинского театра
Запись II отделения концерта

Морис Равель - «Ночной Гаспар»/ «Gaspard de la nuit» («Призраки ночи»), три поэмы по Алоизиусу Бертрану (1908) для фортепиано: «Ундина», «Виселица», «Скарбо»

Сергей Васильевич Рахманинов - Этюд-картина, соч. 39 No. 5 in es-moll Appassionato. Декабрь 1916 — 17 февраля 1917

Ференц Лист - Двенадцать трансцендентных этюдов для фортепиано, S. 139 No. 10 f-moll

Пётр Ильич Чайковский - Шесть пьес, Op. 51 No. 6 f-moll, "Valse Sentimentale"






Пианист Борис Березовский назвал его гением (он был на его вчерашнем концерте в Москве). Дмитрий Башкиров, который обычно скуп на похвалу, предрекает, что через пару лет Дебарг станет одним из великих. Для Жана-Марка Люсада он - «величайший урок, который преподнесла нам музыка после долгих лет». Валерий Гергиев, внимательно следивший за игрой Люка на конкурсе, пригласил его выступить с совместным концертом в Мариинском театре.

***

Интервью после конкурса

-Прежде всего - как вы себя чувствуете? После конкурса вас закружило в круговороте событий ...

Люка Дебарг: Все не было таким уж безумием. Мне по душе, когда в размеренной жизни появляется немного экстрима, иначе все застывает. Моя жизнь приобрела другую интенсивность, другой размах. В Париже я каждый день по утрам занимался, днем давал уроки музыки и вечером возвращался работать в консерваторию. Если я выбивался из этого ритма, то размягчался и ничего не происходило. В Москве я так волновался, что очень быстро оставил свою привычку - семь часов игры на фортепиано каждый день. Московская атмосфера колоссальной энергии очень позитивно повлияла на исполнение. Трудно было воздерживаться от музыки: месяц, пока длился конкурс, я играл в общем и целом три часа в день. Что еще запомнилось? Я очарован пребыванием в Москве - утонченностью, доброжелательностью, высокой образованностью россиян моего возраста. Меня поразило, как хорошо русская молодежь (совсем не специалисты) знает свою национальную поэзию, живопись, историю.

- Вас послушать, это было сплошное удовольствие, а не изнурительный конкурс.

Л. Д .: Абсолютно точно. Вначале я думал о соревновательном аспекте. Нас было 60 пианистов в самом начале, не считая других инструменталистов и певцов. В целом 200 человек - почти как студенческий городок, только атмосфера нервная. По мере продолжения испытаний нас становилось все меньше, напряжение спадало. А потом началось безумие СМИ - поток людей обрушивается на вас, и все просят автограф. Я так привык здесь, во Франции, к одиночеству, а тут оказался в прямо противоположной экстремальной ситуации. Но на самом деле мне от этого ни холодно ни жарко.

- Возвращаясь к произошедшему, как вы объясняете необычное единение между вами и публикой? В воздухе что-то витало. У вас есть объяснение или это из области мистики?

Л. Д .: Публика всегда меня хорошо принимала, наверное, мне легко удается наладить контакт, других объяснений у меня нет. Я могу говорить только о том, как проживаю ситуацию изнутри. Как только я закончил играть второй концерт - вероятно, лучшее мое выступление за весь конкурс, - тут же стал думать обо всем, что мог сделать и не сделал. Я уже снова готов был соревноваться, немедленно вернуться к работе. Помню толпу народа, людей в коридорах становилось все больше, и это уже напоминало сумасшествие. Потом я слушал концерт в записи, и меня охватило счастье, хотя там масса мелочей, неточностей, которые можно было бы поправить. В любом случае чувствуется движение, порыв от начала до конца, который побеждает. Может быть, на него и отозвалась публика. Для меня цель номер один - создать ощущение непрерывности. Я верю, что музыка очень сильно влияет на жизнь. Даже когда я иду в магазин за покупками, я продолжаю работать. Я не могу представить, чтобы я просто отдыхал, я всегда беру с собой в отпуск папку с нотами. Во время долгих прогулок я размышляю. Это жизнь, которой я хочу жить. Отдых для меня - что-то из этого списка: я могу два-три часа писать музыку, или играю джаз, или просто слушаю произведения и запоминаю пассажи наизусть. Я могу менять занятия, но ничто не может заставить меня бросить музыку, это невозможно.