- В Нижнем-Задолгом я буду разводить котов! – гордо сказал Щёкин. – Огромных деревенских волосатых котов. Они будут меня обожать, будут просто без ума от меня. С лучшими из них я буду спать на русской печи. А знаешь, за что коты будут меня любить?…
– За что?
– Коты преданы вовсе не тем, кто их кормит, гладит или играет с ними. Коты преданы тем, кто их чему-нибудь учит. Они очень любят учиться. Я буду их учить любви к отчему дому. За это они будут мне нечеловечески благодарны. Когда мне потребуются деньги на какую-нибудь пищу, я буду продавать какого-нибудь кота. А кот потом будет возвращаться домой через тайгу и пургу. То есть и деньги у меня будут, и поголовье котов не уменьшится.
– Кому же нужны коты в наше-то время? – усомнился Моржов.
– Не-е, ты тень на плетень не наводи! – лукаво ответил Щёкин. – Коты – это ценнейший ресурс. Они уют вырабатывают.
(А. Иванов. "Блуда и МУДО")

Алексей Иванов
"Блуда и МУДО"

Писатель Алексей Иванов пишет хорошо и это известно многим и давно. Присоединяюсь вялым подголоском вслед затихающему поезду: хорошо. Такая жёсткость и точность стоят очень дорого и даются немногим. До крайности ловко ныряется писателю Иванову во внутренний мир персонажей. Оттого каждая книжка битком набита векторами душевных движений, мотивами, рефлексиями и прочим словесно оформленным бессознательным.

Понимание людей у писателя Иванова незаурядное, - доктор Хаус в сторонке с помощью перочинного ножика покрывает тросточку резьбой. Весь этот психологический физиологизм (физиологический психологизм) излагается в формулировках первоклассной огранки. В результате даже плотно утрамбованная пополам с говнищем бытовуха читается с лёгкостью и непреходящим интересом. Отдельные фразы и вовсе встречаются такие, что за них нужно, не торгуясь, платить золотом по весу.

Подвизавшимся в преподавании очкарикам писатель Иванов натурально льёт бальзам на истомлённые души: про ночную жизнь образовательных джунглей у него писано много и с соком, хотя и не без прикрас. Силён в педагогике автор, по крайней мере, в собственном изложении, - просто диавольски силён.

Помимо учителей любит писатель Иванов разного свойства игроков-не-по-правилам, трикстеров и наблюдателей со стороны. Через них он, во-первых, подпускает в книжки себя, а, во-вторых, в порядке писательской строгости проверяет сотворённые кунсткамеры на прочность.

Но лучше всего удаётся писателю Иванову изображать уродов. Уроды у него любого разбора: активно-деструктивные, пассивно-асоциальные, байронические маргиналы, транзитные переселенцы от Шукшина, абсентные люмпен-эстеты и просто мразь. Такое знание материала не берётся из ниоткуда, но главное не это.

А то, что на фоне уродов сильнее и неожиданнее получается про красоту.

пара цитат из книжки "Блуда и МУДО"

По наущению племянников посмотрел мультипликационный фильм "Брендан и секрет Келлс" ("The Secret Of Kells"). История про ирландское аббатство Келлс, монашка-рисовальщика и девчонку из миядзаковской сказки про Принцессу волков. Мультфильм - большой торт для визуалов: каждая линия нарисована с идеальной выверенностью. Композиция, свет, ритм великолепные, и при этом без математического просчёта. Всё очень схематично, но, наверное, это и есть действительно стоящая анимация - когда зрителю оставляют немножко на долю его собственной фантазии и восприятия, а не прорисовывают всё до последнего волоска в 3D.

Понравились викинги, отображенные примерно так, как их должны были воспринимать в Европе в 9 веке. Генетическая память авторов-ирландцев не подвела.

Такой радости не испытывал давно.



Песенка девчонки - "Aisling Song"

Британская наука, как это у неё заведено, настигла и окатила холодным душем:
"The first age at which performance was significantly lower than the peak scores was 27 – for three tests of reasoning, speed of thought and spatial visualisation".

Чтобы не оставить никаких шансов, вдогонку сообщается:
"Twenty-seven has long had negative connotations, as it is the age at which many popular musicians died, including Jimi Hendrix, Jim Morrison, Brian Jones, Janis Joplin and Kurt Cobain".

http://www.telegraph.co.uk/news/newstopics/howabou...o-decline-scientists-find.html

"Критика – это когда он, критик, учит его, писателя, как бы он, критик, написал то, что написал он, писатель, если бы он, критик, умел писать".
(М. Веллер. "Перпендикуляр")

В литературной поэтической критике есть что-то сальерианское. Критика выращивают в течение пяти лет на филологическом факультете. Ему передают немалую сумму знаний, обучают головоломнейшей терминологии, наработкам предшественников, прививают навыки работы с текстом. Его с головой погружают в варочные котлы теорий, концепций, классификаций, структур, методов, парадигм. Он становится специалистом в муках средневековых подмастерий, - как это и положено, ибо гранит науки твёрд и противен на вкус. И вот, получив набор технических умений и сдобрив это искренним расположением к слову, эксперт поэтического анализа принимается за дело.

Критик берёт живое, тонкое, красивое, растягивает его за конечности на хирургическом столе, выбривает места намеченных разрезов, вычерчивает швы фломастером и препарирует. В зависимости от меры таланта критика орудием может стать как отточенный ланцет, так и консервный нож. Всё это делается с тем, чтобы, запустив руки по локоть внутрь, вдоволь покопаться в кишках и сгустках крови, на ощупь найти что-то в извивах требухи, ухватить покрепче, дёрнуть раз, другой, поднатужиться, выкорчевать, и, подняв к свету галогеновых ламп, объявить всем: «вот, граждане, сейчас мы можем наблюдать отросток, благодаря которому организм подопытного и обладает таким сильным эстетическим воздействием». В этот миг все разом делаются удовлетворены. Публике становится чуть понятнее, как устроен мир, а это куда как немало. Критик же с полным правом гордится тем, что добротно сделал свое дело, открыл кому-то глаза, стёр ещё одно белое пятно, сказал то, чего никто до него сказать не умел.

Что же до стихотворения, исчерпывающе точного, или могучего в силах тяжких, или изящного до прозрачности, то оно будет восстановлено, зашито, окольцовано, пронумеровано и отпущено на волю. Ведь критик – не изувер. Посмотрите, стихотворение вовсе не выглядит как Полиграф Полиграфович на десятый день после операции. Всего-то и делов, что у него вырвали, как почку, изначальную недосказанность. Обаяние чуда, которое так захватывающе именно потому, что никто не выпиливал чудо лобзиком, матерясь и поглядывая на часы в ожидании конца рабочего дня. Хорошее стихотворение – сродни волшебству. А это такая штука, которая не предназначена для того, чтобы её хватали руками, делали пункцию, проводили химический анализ, классифицировали, складывали в шкафы. Шекспировских фейри не прикалывают булавкой в альбом, цветок папоротника не подшивают в гербарий. Критик же, напротив, поступает как маньяк, который при виде очаровательной девушки жаждет удостовериться, как функционируют у неё выделительная и кровеносная системы. Пытливость в смысле буквального звучания. В жизни никто не признаёт подобное поведение нормальным. В поэзии же отчего-то установилась традиция, согласно которой всякое творение подлежит разбору специальными людьми, которые в точности определят его технические преимущества и недостатки, и растолкуют механику его воздействия на человеческие души.

При этом не всякий критик поэзии пишет собственные стихи. Ещё меньшая их часть способна к сочинительству хороших стихов. Поэт же – демиург. Ему незачем и некогда копаться в чужом, ему нужно успеть сказать своё. Кровь сердца не может ждать, иначе это не кровь, а кефир.

И вот одни, имея холодные головы, чистые руки и кукольную розовую пластмассу в том причинном месте, где произрастает дар, берутся судить других, которым даны боль, слова и способность превратить одно в другое.




Талхоффер ещё в 1467 году знал, как поступать с литературными критиками

Оружейная палата Вены. Либо спецзаказ, либо солянка из того, что отыскалось у оружейного мастера в холодильнике: рукоять и навершие полутораручного меча, широкая крестовина мечей XVI-XVII веков, клинок с односторонней заточкой палаша, бугель и, наконец, гарда венецианской скьявоны.
По-настоящему конструктивное сотрудничество, дружба народов периода Высокого Возрождения.

...посетил студентов,
добиваясь только одного -
чтобы, выбирая президента,
помнили студенты про него.
А. Макаревич. "Памяти Бродского"

Ритуал встречи с Махди прошёл вполне человекообразно, что многих разочаровало. Снайперы никого не застрелили, Президент никого внезапно не снял с должности, во встречающих толпах никого досмерти не придавили, пьяные Дворкович с Кудриным шлюх из окон гостиницы не выбрасывали. Разве что в призывах эскортирующих машин гаи прижаться к обочине чувствовалась истерическая нота, да лицо губернатора имело выражение двоечника, ждущего маму с родительского собрания.

Вылизывали Президента ненавязчиво, без экзальтации, он в ответ показывал себя душкой и был обходителен как Чичиков:
"Уважаемый Дмитрий Анатольевич, скажите, пожалуйста, какие качества характера помогли Вам достичь успеха в жизни?"
"Хороший вопрос. Вредность. Да нет, я шучу, конечно. Я не вредный – я хороший".

Самое занятное из вчерашнего - это встреча Президента со студентами. Преподавательские навыки не прошли даром: на встрече с отчаянно серьёзными и тщательно отобранными томскими студентами Президент импровизировал вполне на уровне, высказывался в общем резонно и без особенной барской чуши. Хотя и пустовато, как всегда, но от Президента большего ждать и не надо.

Вы знаете, мы, на самом деле, тратим на образование немалые деньги. В общей сложности, если посчитать, то это гигантские суммы. Я так понимаю, что у нас там суммы, которые измеряются триллионами, в общей сложности – 1 триллион 600. О чём это говорит? Это говорит о том, что деньги в образовательной системе имеются, но расходуем мы их зачастую нерационально, точно так же, кстати, как и в медицине, денег много, а расходуем в тупую и иногда просто по-дурацки.

Случались, конечно, эксцессы с внезапным подбеганием и неудержимым отлизыванием, но таковы законы жанра и совсем без этого тоже нельзя.
"Вопрос: Меня зовут Анна Гуськова, Томский политехнический университет. Я не буду Вам задавать вопросов никаких.
Д. Медведев: Вот как.
А. Гуськова: Да. Я хочу просто Вам выразить благодарность за поддержку науки".

Самый стоящий вопрос в этой показушке силами местной самодеятельности звучал так:
"Какой же Томск – центр инноваций, с одноколейным полотном до выхода в остальную часть России – до Тайги (город такой)?"
Вопрос, правда, следовало задать 110 лет назад, но и то хлеб.

Словом, довольны все: одни - что приехал, другие - что уехал.

"Они должны, извините за такое сравнение, как породистый пёс ощутить этот запах интеллекта и, соответственно, денег. А мы, со своей стороны, обязаны сформировать такое ощущение у этих людей".
(первый вице-губернатор Томской обл. О. Козловская по поводу сегодняшнего приезда в Томск Президента РФ Д.А. Медведева в компании с А.Б. Чубайсом, Г.О. Грефом, М.Д. Прохоровым и др.)

У власти надраены парадные кокошники, щёки натёрты свеклой, волнительный трепет отработан и общая готовность подбежать, показать и разъяснить эрегирована до такой твёрдости, что хоть гвозди об неё правь. Лёд на тротуарах отбит, сугробы с обочин убраны, розы перекрашены, шторки на окнах вдоль трасс задёрнуты, блудливость во взглядах притушена, слова "томская силиконовая долина" произнесены друг другу до отработки абсолютной убедительности, банковские счета для новых инвестиций наизготовке. От запаха интеллекта хоть топор вешай. Девственности давно нет, но все ведут себя как в первый раз и делают лица людей, совершенно не подозревающих, с какого конца за конец браться.

Население ковыряет в носу, индифферентно рассуждая, удастся ли сегодня проехать по городу.

По Гиндину, во фракийском и македонском языках слово "мышь" (argilos, Άργιλος) происходило от индоевропейского корня "arg" ("белый", "блестящий"), и связано с греческим "argos" (Αργός, "белый").

Это значит, что, рассказывая детишкам сказки, вместо "мышка-норушка" северо-восточные балканцы должны были говорить "мышка-белушка". По столу бежала, ойрой махнула.

"Вот она моя бумажная могила! Зарыли, закопали славного бойца-кавалериста!"
(х/ф "Свой среди чужих, чужой среди своих")

Бездарная беготня. Когда результат множества затраченных тело- и душе-движений стремится к нулевому. Нет, конечно, когда в беготне есть восторг и сок жизни - это замечательно, но она какая-то сделалась сплошь глухая и нехорошая, неправильная какая-то. От такого, по-моему, сразу умирает та редкая и нежная гармония, которая иногда и очень ненадолго вдруг возникает в мире.

Февраль, известное дело. Надоели все - люди, выходящие из маршруток, люди, садящиеся в маршрутки, люди, покупающие куриц-гриль и дешёвое пиво, люди, считающие себя моим начальством, люди с политическими убеждениями и раскладными диванами, люди с обдуманным жизненным путём, люди с тележками в проходах супермаркетов, люди, знающие не только как надо, но и почём, люди с деньгами и моющимися обоями, таксисты, распространители майонеза и сотовых телефонов, бабушки, телеведущие, краснодипломники, обладатели дисконтных карт, следователи, федеральные судьи, замдеканы, банковские клерки, нефтяники, наркоманы, президенты, истцы, ответчики, третьи лица, тридцать третьи лица и триста тридцать третьи лица.

До зарезу надо было нормальную мужицкую работу на морозе вместо крысиного корпения над бумажками. Работу, после которой всё с непривычки болит и за самый величайший кайф - съесть единственно правильных (на колоссальной мозговой кости сваренных, запредельных, как амброзия) домашних щей вместо вечной покупной соевой поскуди, и под эти щи (после второй, седьмой и двадцатой ложки, и никак иначе) непременно выпить холодной-прехолодной водки (ещё бы она была не холодная - на улице минус сорок), чтобы потом неторопливо посидеть до полночи с другом и его женой, треплясь о всяком-разном, и чтобы на следующий день с родителями полепить из свеженинки пельменей на всю зиму про запас и за этим делом опять же поболтать, и чтобы к вечеру, наконец (ойййиии...), взявши полотенце, пойти в баню, до красноты в железе протопленную, залезть в парилке под верх, и там.. там.. там (святый боже, йоооопт...) веником упластать себя уже попросту вусмерть, уходить до самого последнего упору, до потери чувства реальности и дыхания, а из парилки - в снег само собой, а потом обратно, а потом - ещё раз, и уже после всей этой свистопляски - выйти продышаться, и открыть дверь в огород, а там - сугробы, домики с окошками, дымы из труб и всё небо в звёздах - ну чисто Гоголь, чесслово...

Деревня.
Куда от неё.

Пелагея знает, что к чему ("Деревня", альбом "Тропы", 2009)

Отношение россиян к собственной милиции – странное. Боязнью это не назовешь, но опаска определенно есть. Милиционеры напоминают оккупантов. Они прохаживаются по улицам городов группами по двое-трое, имея оружие и хозяйский вид. Впрочем, правила игры с защитниками закона выработаны давно: не привлекай внимания попусту, и тебя не тронут. Вполне цивилизованные оккупанты, могло быть и хуже. Ну а если попался им ночью, врасплох, да в плохо освещенном месте – не обессудь, таковы издержки естественного отбора. Рассеянным Паганелям хорошо живётся в Копенгагене и Берне. На улице Профсоюзной и в посёлке Светлый им живется значительно хуже.

Однако немногие обыватели сознают глубокую непростоту милицейской жизни. Несмотря на положение татаро-монгол в завоёванном Торжке, у милиционеров хватает бед: справедливости в этом мире не нашлось и для них.

В юридические детали

Из фотографии очевидно, что последняя битва добра и зла уже недалеко и что состоится она в моей инфернальной деревне. Нуар-небо, недобрая мгла и бекмамбетовские воронки уже наготове.
За отсутствием спецмашин "Горсвета" сотрудники моряковского Ночного дозора раскатывают на тракторах "Беларусь".

* * *
Взято отсюда
http://shelma-ya.livejournal.com/37121.html?view=309761#t309761

Антонис Мор (1516-1576), голландский художник при испанском дворе.
"Пехерон, придворный шут графа Беневенте и герцога Альбы"

Настоящее имя Пехерона - Эрнандо де ла Крус.



"Я понял, что не шуты существуют при королевских дворах, а королевские дворы при шутах".
(Искандер Ф. "Сандро из Чегема")

В четверг, 21 января, в Петербурге в Российском педагогическом университете (РГПУ) имени Герцена стартовала Педагогическая ассамблея, которая открывает мероприятия Года учителя в России. Ассамблея продлится два дня, в течение которых около 500 ее участников будут решать дальнейшую судьбу российской системы образования.
"Причины того, что в российских школах лишь 12% молодых учителей, известны. Это низкая зарплата и падение престижа профессии. Однако государство намерено планомерно решать эти проблемы. Рассчитываем, что 2010-й станет годом начала серьезной модернизации отечественного образования".
(Президент на торжественном открытии Педагогической ассамблеи)

В нашем Президенте, как водится, всё прекрасно - и лицо, и одежда, и душа, и мысли. Хотя праздножидовствующий ум и в этом сюжете повышенной духовности отыщет неровности. Вот, к примеру, опыт племянника, ученика 4-го класса, опыт друзей с детьми, а также свой собственный показывают, что молодые учителя в возрасте 21-23 лет творят в школе кромешную вырвиглазную хуиту не всегда обладают должными профессиональными качествами. Эта настойчиво повторяемая идея привлечения в корпорацию молодых - она, как минимум, странная, потому что молодость сама по себе не самоценна. Более того, человек, который в самом активном возрасте жизни, в 20-30 лет работает за зарплату в 1,5-3 тысячи рублей - либо наркоман, либо ксенос эльф асоциальный мудак, либо имеет органические поражения коры головного мозга. Есть ещё удачно вышедшие замуж и потому беззаботные барышни, но это исключение. Вообще, в последние сто пятьдесят лет в мире как-то окончательно выяснилось, что надёжно привлекать можно только одним способом - отвратительными грязными серебрениками. Но это, понятно, не наш путь: "Буржуи рублями, а мы - людями!"

Паршивее всего огромная вероятность, что эта кампания, коряво-крикливая, но всё равно полезная, выйдет маленьким вонючим пуком - нацпроекты гарантируют это. Молодые в школы пойдут - за доплатами или под вопли агитпропа. Но надолго не задержатся - это не целина, тут много всякого надо иметь за душой помимо комсомольского порыва. Начнётся зверская ротация малокомпетентных случайных людей, которая на малых оборотах происходит и сейчас. Отольётся, само собой, детям.

Мягко замыта Президентом и другая проблема - в рассуждениях о 12% он не вспоминает о том, что добрая половина учителей - это дамы в возрасте от 50 и далее. Только на них и держится среднее образовании, но работают они не потому, что в школе так здорово, а потому что ничего больше не умеют. Отсюда вывод - думать и решать надо правильно и очень быстро - нажитый в советские времена капитал заканчивается.

Вводит в сомнение и другое. Пятьсот человек, собравшиеся в Питере во главе с Президентом, собрались, по-большому счёту, зря. Потому что проблемы, которые они решают, в случае повышения зарплат учителям станут другими. И вот те, возникающие в здоровой системе отношений, проблемы можно будет решать. Если же зарплаты не поднять, то сделать ничего нельзя, сколько не води хороводы вокруг главнокомандующего.

"Педагогические вузы должны быть постепенно преобразованы либо в крупные базовые центры подготовки учителей, либо в факультеты классических университетов".
(Президент РФ в послании к Федеральному собранию 12 ноября 2009 г.)

Томский государственный педагогический университет входит в десятку лучших в России в своём классе. Это справедливо - я имел дело с двумя московскими педуниверситетами, они и вправду куда мерзостнее на вид и слабее на организацию. Очевидно, что в Западной Сибири судьба стать "крупным базовым центром" нежно улыбается именно ТГПУ. Однако тут мы наступаем на парадокс: при нынешней численности студентов-очников в 8 тысяч человек корпусов и аудиторий не хватает. Новые здания строятся, но с великой натугой и будто по маршрутно-автобусному лобби, так как приводят в основном к метаниям студентов и преподавателей из одного конца города в другой. Следует помнить и про общежития, в которых давно обосновался на жительство толстый полярный лис, потому как их ровно три, студенты в них играют во вьетнамцев вшестером в трёхместных комнатах, а одно здание в предаварийном состоянии.

Главная же беда даже не в матобеспечении, а в сферическо-вакуумной бессмысленности всего президентского блицкрига: учителя не нужны даже в ныне выпускаемых количествах, и зачем форсировать их производство и куда эти тумены потом девать - неясно. Обеспечить Сибирь учителями отлично можно и при сегодняшних темпах ежегодного выпуска в полторы тысячи человек. Правда, к всеобщей досаде, эти двуличные хитрожопые капиталистические ублюдки не идут работать за 2,5 тысячи рублей. Словом, вариант, прямо скажем, идиотический, хотя и перспективный в части дележа кассы - ректор однозначно за.

Гораздо увлекательнее выглядит затея с присоединением педуниверситетов к классическим университетам. В этом есть здравое зерно, Педагогический факультет при ТГУ - большего не нужно. Однако персонал ТГПУ - 1500 человек. Все эти люди - бюджетники, то есть контингент, по определению неспособный к росту в открытом грунте. В госучреждениях, как в тихих гаванях, от века собирались люди патерналистского склада, неспособные к риску и крутым поворотам руля, это нормально. Но в Университете эти вынужденные переселенцы с тонущего корабля совершенно незачем - своих сирот хватает. Это означает, что в жизнь многих педовских божедомов по всей России ворвётся свободный рынок, быстрый и злой, как январский ветер. И тогда живые позавидуют мёртвым.

"Сначала они думали, что при жабе будут делать точь-в-точь то же самое, только денег станут получать в десять раз больше. Но оказалось, что вместо ста тысяч целовальников теперь нужны три профессионала, которые, работая по восемь часов в сутки, будут делать жабе непрерывный глубокий минет. А кто именно из ста тысяч пройдет в эти трое, выяснится на основе открытого конкурса, где надо будет показать не только высокие профессиональные качества, но и умение оптимистично улыбаться краешками рта во время работы...
- Признаться, я уже потеряла нить.
- А нить вот. Те сто тысяч назывались интеллигенцией. А эти трое называются интеллектуалами".
(Пелевин. Священная книга оборотня)

* * *
Указом Президента 2010 год объявлен Годом учителя в России «в целях развития творческого и профессионального потенциала учителей, повышения социального престижа профессии учителя". Эмблемой Года учителя стало изображение заботливых рук, выпускающих в небо птиц, символизирующих учеников.

Молодёжь и рождаемость уже подняты с колен, вот и на педагогической улице праздник Великий Объедух.
Забавный будет год.

"Мне говорят, что ты забрасываешь ученье, ты предаешься удовольствиям, ты бродишь из улицы в улицу, где пахнет пивом... А пиво совращает людей, расстраивает оно твою душу".
"Говорят мне, что ты бросил писание и закружился в удовольствиях... Я свяжу твои ноги, если ты будешь бродить по улицам, и ты будешь избит гиппопотамовой плетью".
(папирусы Анастази IV и V, Древний Египет, XIII в. до н.э.)

Экзамен - крайне утомительная штука. Пытаться с мало-мальской объективностью оценить в человеке меру знания и меру понимания - очень, очень тяжело. Особенно учитывая, что человеку твоя объективность не впилась ни в какие части тела, а нужна ему как раз наоборот субъективность, но - в его пользу.

Нормальный вдумчивый приём экзамена не интересен, по большому счёту, вообще никому. Деканату хочется округлой отчётности, студенту - халявы и закрытой сессии. Преподу же мечтается и вовсе о малом - обойтись без бессмысленной работы, каковой является приём пересдач.

В итоге в наших сессиях, как и во всем образовании, люди, которые не хотят учиться, имеют дело с людьми, которые не хотят работать.

При вопросе - на чём же держится этот домик из порнографических карт, ответ остаётся хоть и смешной, но один: на порядочности. Хотя брата Уильяма Оккама такие ответы огорчают.

При этом сессия - богатая возможность почувствовать себя не только царем Соломоном, но и доктором Менгеле. Потому что в большинстве случаев студент, отправленный на пересдачу, полагает тебя сссукой и жидоупырём. Это происходит независимо от степени его знаний, от количества посещённых занятий, от неспособности прочитать с листа собственный ответ, и килоджоулей, потраченных на попытку выжать из него хоть что-то.

Уверенно называть имена людей, виновных в твоих бедах - прекрасная способность, которой неизменно завидуешь. Что характерно, дураку ничего объяснить нельзя, а коль скоро объяснить ему ты не в состоянии, то опять понятно, кто здесь во всём виноват.

Болять мои крылья.

Кристофер Мур. "Агнец, или Евангелие от Шмяка, друга детства Иисуса Христа"
(Christopher Moore. Lamb: The Gospel According to Biff, Christ's Childhood Pal)



Книжка - антирелигиозная агитация посильнее всего натужного глумежа советской поры. Во время оно на заливных лугах "Политиздата" пасся целый табун специальных антирелигиозных литераторов. Разномастные Феликсы Кривины и Зеноны Косидовские выдавали опусы, которые en masse были кисломордой лажей и потому обычно выдавались в книжкном магазине в нагрузку к Фенимору Куперу или Хемингуэю. За пределами деревенского сортира это можно было читать только в связи с отсутствием первоисточников. Между тем один "Агнец" Мура сэкономил бы Михаилу Андреевичу Суслову кучу денег, времени и сил и удержал бы тьму народа от идеи отдаться пастырскому присмотру РПЦ и прочей пиздокавалерии.

"Ты хуже дьявола, минорит, - сказал тогда Хорхе. - Ты шут". (Эко У. "Имя Розы")

Суть книги сводится к пересказу истории Христа глазами его друга Левия "по прозванию Шмяк", беззлобного циника и раздолбая. Попутно много всякого щедро досочиняется автором. В силу характера рассказчика интонация с самого начала устанавливается специфичная. Общеизвестные события брызжут во все стороны соком, как хорошие узбекские манты, а постулаты учения упрощаются до уровня разговора в милицейском обезьяннике. Собственно, если Евангелия примется читать непредвзятый современный человек, то на уровне образов и остаточных идей он многое именно так и воспримет: "Ты должен хорошо относиться к людям. Даже к уродам". Да и обыватель того времени наверняка реагировал сходным образом. Богословы - они уже потом от сырости заводятся.

Современные фанатики, способные обвинить в кощунстве стакан с компотом, в адрес "Агнца", понятно, негодуют. Огорчается и простой религиозный люд. Между тем гармоничной, умной веры эта книжка не нарушит. Потому что никаким атеизмом там и не пахнет, она вообще не об этом и не для этого. При всей внешней лихости Мур пишет с ощутимой внутренней деликатностью. Большая часть шутовства относится к периоду, не описанному евангелистами, а ближе к концу воцаряется и вовсе уже чистый минор. Мур из звериной серьезности стереотипа, из анемичного образа сделал живого человека, спрашивающего и симпатичного. Сделал с нежностью и с природным (от Бога?) юморком. Отчего и получилась очень тёплая, трогательная, тонкая книжка, - невзирая на периодические переходы в стёб и инвективу. Книжка не о вере, не о религии, и даже не о Христе. А - о людях, о любви, о дураках, о детях, о королях и капусте, о смерти, о жизни и о выборе.

пара цитат

Вчера случайным манером пронаблюдал по телевизору передачу "К нам приехал...". С участием двух барышень - Елизаветы Кушак и Анастасии Кузнецовой. Елизавета поёт песни, и поёт их хорошо. Судя по передаче - народные в авторской обработке, а также свои. И те и другие выходят с густыми и дивными ароматами блюза, фолка, романса и авторской песни.



В ходе просмотра захотелось немедленно уворовать песни Елизаветы с торрентов, а то и даже скупить подряд все диски. Но не тут-то было.

Предпринятые розыски выявили следующее. Барышня окончила ГМУ Гнесиных, периодически поёт соло, поучаствовала в группе "Акустические Ботинки", выступала (выступает?) в заведении "Гнездо глухаря". Ведёт (вела?) программу "Мозаика" на телеканале "Подмосковье". Папа - поэт Юрий Кушак.

Сайта нет - ни официального, ни народного. Интернеты набиты песней "Однажды морем я плыла" с передачи "В нашу гавань заходили корабли", но это не её и вообще не то. Ещё встречается "По Дону", и всё. Дисков с песнями не выпускает, с концертами не ездит, и в целом поёт непростительно редко.

Такие результаты могут, понятно, только огорчать. Потому что музыкальные таланты у Елизаветы Юрьевны огромные, аранжировки роскошные, песни красивые, голос и вкус - первоклассные, сама она чудо какая симпатичная, а её обаяние даже через телевизор тянет на обменный курс восемнадцать пушистых котят за одну улыбку. Когда в человеке есть гармония - это видно.

__________________________________________________________________________________
Птица

скачать

Сено-солома

скачать

Заячья колыбельная

скачать

Маню

скачать

Ты обещал

скачать

По Дону

скачать

В деревне минус тридцать семь и Рождество.

Первое января - мистерия землепоклонников в духе Элевсина и Наксоса. Великое умирание после буйного праздника. Мёртвая ёлка, трупы мандаринов, останки салатов. Президент как верховный жрец, посредник перед богами. А потом всё воскресает, да. В идеале - духовно обновлённым.