…Есть два самых известных русских любовных стихотворения, ставшие классическими романсами. Первое, полное мужского благодарного великодушия по отношению к ушедшей любимой женщине, принадлежит, конечно, Пушкину – «Я вас любил: любовь еще, быть может». Зато второе написано на закате жизни маленьким седым стариком с острыми внимательными глазами – Федором Ивановичем Тютчевым: «Я встретил вас – и все былое» (1870). Вместо заглавия – загадочные буквы «К.Б.».

Я встретил вас - и все былое
В отжившем сердце ожило;
Я вспомнил время золотое -
И сердцу стало так тепло...

7090 просмотров

 Х-фактор. Судьи назвали контртенор Ярослава Радионенко уникальным и феноменальным. Даже родная мать была в трансе - она не знала, что ее сын умеет так петь.

Gloomy Sunday

"Мрачное воскресенье" — одна из  любимых песен из репертуара Петра Константиновича Лещенко. Никогда не задумывался об истории этой песни ,  исполненной Петром Лещенко в 1935 году!

В  1933 году ее написал венгерский композитор и пианист  Rezső Seress, на стихи венгерского  поэта László Jávor. Песня называлась "Szomorú vasárnap".

Читать далее

Николай Заболоцкий
 
ГРОЗА
Содрогаясь от мук, пробежала
  над миром зарница,
Тень от тучи легла, и слилась,
  и смешалась с травой.
Все труднее дышать, в небе облачный вал
  шевелится.
Низко стелется птица, пролетев
  над моей головой.

Я люблю этот сумрак восторга, эту краткую
  ночь вдохновенья,
Человеческий шорох травы, вещий холод
  на темной руке,
Эту молнию мысли и медлительное
  появленье
Первых дальних громов - первых слов
  на родном языке.

Так из темной воды появляется
  в мир светлоокая дева,
И стекает по телу,
  замирая в восторге, вода,
Травы падают в обморок, и направо бегут
  и налево
Увидавшие небо стада.

А она над водой, над просторами
  круга земного,
Удивленная, смотрит в дивном блеске
  своей наготы.
И, играя громами, в белом облаке
  катится слово,
И сияющий дождь на счастливые рвется цветы.
          1946      

Антонио Вивальди - Гроза

6 июня - 211 лет назад родился А. С. Пушкин

Целая галерея женских образов проходит в поэзии Пушкина, оставляя на страницах его «дневника» свой таинственный след. Они приходили и уходили, эти прекрасные музы, покоряя поэта своей красотой и грацией, тонкостью ума и обаянием.
Русский композитор Петр Чайковский в письме к Н. Ф. фон Мекк писал о близости поэзии и музыки, и, в частности, о Пушкине, что он «силою гениального таланта очень часто вырывается из тесных сфер стихотворчества в бесконечную область музыки».
Самым популярным жанром в пушкинскую эпоху был романс. Уже при жизни Пушкина их было создано около восьмидесяти. На его тексты с удовольствием писали музыку более тридцати современников, среди которых и дилетанты, и профессиональные композиторы: Верстовский, Гурилев, Алябьев.
С легкой руки пятнадцати - шестнадцатилетних лицеистов - «кудрявого певца» Н. Корсакова и М. Яковлева - началась жизнь пушкинских стихов в музыке. Предметом первого юношеского увлечения Пушкина стала Е.П.Бакунина (сестра лицейского товарища — Бакунина).

Первый романс «К живописцу» был вдохновлен образом Екатерины Бакуниной, свои чувства к Екатерине поэт выражает в элегиях «Осеннее утро», «Разлука», «Желание», «Певец»; в них он открывает ей тайники пылкого сердца.

Желание 

Ц. Кюи - исп. Геннадий Пищаев

Певец

А. Рубинштейн - исп. Сергей Лемешев 

 История о больной девочке, развлечь которую пришли игрушки. На музыку Д.Д.Шостаковича "Танцы кукол" из одноименного сборника
© Союзмультфильм, 1985 г.
Режиссёр: Инесса Ковалевская

Музыка: К.Листов Слова: А.Сурков 1942г

Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза.
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.

Про тебя мне шептали кусты
В белоснежных полях под Москвой.
Я хочу, чтобы слышала ты,
Как тоскует мой голос живой.

Ты сейчас далеко, далеко,
Между нами снега и снега.
До тебя мне дойти не легко,
А до смерти – четыре шага.

Пой, гармоника, вьюге назло,
Заплутавшее счастье зови.
Мне в холодной землянке тепло
От моей негасимой любви.
1942
Алексей Сурков: Как сложилась песня

За мою довольно долгую жизнь в литературе мне привалило большое счастье написать несколько стихотворений, которые были переложены на музыку и стали всенародными песнями, потеряв имя автора. К числу таких песен относятся «Чапаевская», «Конармейская», «То не тучи, грозовые облака», «Рано-раненько», «Сирень цветет», «Песня смелых», «Бьется в тесной печурке огонь…» и некоторые другие.

Как создавались эти песни? Каждая по-своему. Но есть у них нечто общее – были они написаны как стихи для чтения, а потом, переложенные на музыку, стали песнями.

Расскажу историю песни, которая родилась в конце ноября 1941 года после одного очень трудного для меня фронтового дня под Истрой. Эта песня «Бьется в тесной печурке огонь…». Если я не ошибаюсь, она была первой лирической песней, рожденной из пламени Великой Отечественной войны, принятой и сердцем солдата, и сердцем тех, кто его ждал с войны.

А дело было так. 27 ноября мы, корреспонденты газеты Западного фронта «Красноармейская правда», и группа работников Политуправления Западного фронта прибыли в 9-ю гвардейскую стрелковую дивизию, чтобы поздравить ее бойцов и командиров с только что присвоенным им гвардейским званием, написать о боевых делах героев. Во второй половине дня, миновав командный пункт дивизии, мы проскочили на грузовике на КП 258-го (22-го гвардейского) стрелкового полка этой дивизии, который располагался в деревне Кашино. Это было как раз в тот момент, когда немецкие танки, пройдя лощиной у деревни Дарны, отрезали командный пункт полка от батальонов.

Быстро темнело. Два наших танка, взметнув снежную пыль, ушли в сторону леса. Оставшиеся в деревне бойцы и командиры сбились в небольшом блиндаже, оборудованном где-то на задворках КП у командира полка подполковника М.А. Суханова. Мне с фотокорреспондентом и еще кому-то из приехавших места в блиндаже не осталось, и мы решили укрыться от минометного и автоматного огня на ступеньках, ведущих в блиндаж.

Немцы были уже в деревне. Засев в двух-трех уцелевших домах, они стреляли по нас непрерывно.
- Ну а мы что, так и будем сидеть в блиндаже? – сказал начальник штаба полка капитан И.К. Величкин. Переговорив о чем-то с командиром полка, он обратился ко всем, кто был в блиндаже: – А ну-ка, у кого есть «карманная артиллерия», давай!

Собрав десятка полтора ручных гранат, в том числе отобрав и у меня две мои заветные «лимонки», которые я берег на всякий случай, капитан, затянув потуже ремень на своей телогрейке, вышел из блиндажа.
- Прикрывайте! – коротко бросил он.

Мы тотчас же открыли огонь по гитлеровцам. Величкин пополз. Гранаты. Взрыв, еще взрыв, и в доме стало тихо. Тогда отважный капитан пополз к другому дому, затем – к третьему. Все повторилось, как по заранее составленному сценарию. Вражеский огонь поредел, но немцы не унимались. Когда Величкин вернулся к блиндажу, почти смеркалось. Командир полка уже выходил из него: КП менял свое расположение.
Все мы организованно стали отходить к речке. По льду перебирались под минометным обстрелом. Гитлеровцы не оставили нас своей «милостью» и тогда, когда мы уже были на противоположном берегу. От разрывов мин мерзлая земля разлеталась во все стороны, больно била по каскам.

Когда вошли в новое селение, кажется Ульяново, остановились. Самое страшное обнаружилось здесь. Начальник инженерной службы вдруг говорит Суханову:
- Товарищ подполковник, а мы же с вами по нашему минному полю прошли!

И тут я увидел, что Суханов-человек, обычно не терявший присутствия духа ни на секунду, – побледнел как снег. Он знал: если бы кто-нибудь наступил на усик мины во время этого отхода, ни один из нас не уцелел бы.
Потом, когда мы немного освоились на новом месте, начальник штаба полка капитан Величкин, тот, который закидал гранатами вражеских автоматчиков, сел есть суп. Две ложки съел и, смотрим, уронил ложку – уснул. Человек не спал четыре дня. И когда раздался телефонный звонок из штаба дивизии – к тому времени связь была восстановлена, – мы не могли разбудить капитана, как ни старались.

Нечеловеческое напряжение переносили люди на войне! И только от того, что они были такими, их ничем нельзя было запугать.

Под впечатлением пережитого за этот день под Истрой я написал письмо жене, которая жила тогда на Каме. В нем было шестнадцать «домашних» стихотворных строк, которые я не собирался публиковать, а тем более передавать кому-либо для написания музыки…

Стихи мои «Бьется в тесной печурке огонь» так бы и остались частью письма, если бы в феврале 1942 года не приехал в Москву из эвакуации, не пришел в нашу фронтовую редакцию композитор Константин Листов и не стал просить «что-нибудь, на что можно написать песню». И тут я, на счастье, вспомнил о стихах, написанных домой, разыскал их в блокноте и, переписав начисто, отдал Листову, будучи абсолютно уверенным в том, что хотя я свою совесть и очистил, но песни из этого лирического стихотворения не выйдет. Листов пробежал глазами по строчкам, промычал что-то неопределенное и ушел. Ушел, и все забылось. Но через неделю композитор вновь появился у нас в редакции, попросил у фоторепортера Михаила Савина гитару и спел свою новую песню, назвав ее «В землянке».

Все, свободные от работы «в номер», затаив дыхание, прослушали песню. Всем показалось, что песня получилась. Листов ушел. А вечером Миша Савин после ужина попросил у меня текст и, аккомпанируя на гитаре, исполнил песню. И сразу стало ясно, что песня «пойдет», если мелодия ее запомнилась с первого исполнения.

Песня действительно «пошла». По всем фронтам – от Севастополя до Ленинграда и Полярного. Некоторым блюстителям фронтовой нравственности показалось, что строки: «…до тебя мне дойти нелегко, а до смерти – четыре шага» – упадочнические, разоружающие. Просили и даже требовали, чтобы про смерть вычеркнуть или отодвинуть ее дальше от окопа. Но мне жаль было менять слова – они очень точно передавали то, что было пережито, перечувствовано там, в бою, да и портить песню было уже поздно, она «пошла». А, как известно, «из песни слова не выкинешь».

О том, что с песней «мудрят», дознались воюющие люди. В моем беспорядочном армейском архиве есть письмо, подписанное шестью гвардейцами-танкистами. Сказав доброе слово по адресу песни и ее авторов, танкисты пишут, что слышали, будто кому-то не нравится строчка «до смерти – четыре шага».

Гвардейцы высказали такое едкое пожелание: «Напишите вы для этих людей, что до смерти четыре тысячи английских миль, а нам оставьте так, как есть, – мы-то ведь знаем, сколько шагов до нее, до смерти».

Поэтесса Ольга Бертгольц рассказала мне еще во время войны такой случай. Пришла она в Ленинграде на крейсер «Киров». В кают-компании собрались офицеры крейсера и слушали радиопередачу. Когда по радио была исполнена песня «В землянке» с «улучшенным» вариантом текста, раздались возгласы гневного протеста, и люди, выключив репродукторы, демонстративно спели трижды песню в ее подлинном тексте.

Вот коротко о том, как сложилась песня «В землянке».

 

ВСЕ ХОРОШО,
ПРЕКРАСНАЯ МАРКИЗА

Алло, алло, Джеймс, какие вести?
Давно я дома не была,
Пятнадцать дней, как я в отъезде,
Ну, как идут у нас дела?

Все хорошо, прекрасная маркиза,
Дела идут и жизнь легка,
Ни одного печального сюрприза,
За исключением пустяка:
Так, ерунда, пустое дело,
Кобыла ваша околела,
А в остальном, прекрасная маркиза,
Все хорошо, все хорошо!

Алло, алло, Мартен, ужасный случай,
Моя кобыла умерла,
Скажите мне, мой верный кучер,
Как эта смерть произошла?

Все хорошо, прекрасная маркиза,
Все хорошо, как никогда,
К чему скорбеть от глупого сюрприза,
Ведь это, право, ерунда.
С кобылой что - пустое дело -
Она с конюшнею сгорела,
А в остальном, прекрасная маркиза,
Все хорошо, все хорошо!

Алло, алло, Паскаль, мутится разум,
Какой неслыханный удар,
Скажите мне всю правду разом,
Когда в конюшне был пожар?

Все хорошо, прекрасная маркиза,
И хороши у нас дела,
Но вам судьба, как видно, из каприза
Еще сюрприз преподнесла:
Сгорел ваш дом с конюшней вместе,
Когда пылало все поместье,
А в остальном, прекрасная маркиза,
Все хорошо, все хорошо!

Алло, алло, Люка, сгорел наш замок,
Ах до чего мне тяжело,
Я вне себя, скажите прямо,
Как это все произошло?

Узнал ваш муж, прекрасная маркиза,
Что разорил себя и вас,
Не вынес он подобного сюрприза
И застрелился в тот же час.
Упавши мертвым у печи,
Он опрокинул две свечи,
Попали свечи на ковер,
И запылал он, как костер,
Погода ветреной была,
Ваш замок выгорел до тла,
Огонь усадьбу всю спалил,
И в ней конюшню охватил,
Конюшня запертой была,
А в ней кобыла умерла,
А в остальном, прекрасная маркиза,
Все хорошо, все хорошо!

(Paul Misraki, Charles Pasquier, Henri Allum)

( Русский текст Александра Безыменского)
 

Леонид и Эдит Утесовы, Все хорошо, прекрасная маркиза 

Ray Ventura, Все хорошо, прекрасная маркиза 

Сегодня вечером для вас будет звучать гитара Оскара Лопеза....

Guitarras from Heaven 

  Classical soul   Mr. Melody   Dancing On The Moon  Crying for Carmen   Bolero Amor 

Немного о Никитиных

Посмотреть фотографии и почитать более подробно можно здесь .

И немного песен

Вальс при свечах  (на стихи А.Вознесенского) 

  И всё не то, и всё не так (стихи В.Шекспира в пер.Д.Самойлова)   Так дни неслись... (стихи Ю.Левитанского)   Давай, душа, давай... (стихи Ю.Мориц)   Шекспир Сонет N 90   Александра   Я леплю из пластилина   Я спросил у ясеня 

Решил послушать одновременно Никитиных и Окуджаву... Но как это сделать? Только послушать песи Булата в их исполнении...

Присоединяйтесь...

К чему нам быть на 'ты'... 

  Чудесный вальс   Музыкант   Молитва   На фоне Пушкина   А всё-таки жаль...   Надежды маленький оркестр...    Часовые любви 

Вечный часовой Любви

Ernesto Cortazar, The Language of Love 

Олег Пономарев, Романс Г.Свиридова (Метель)  

Wedding Song 

  Doina