Это чудесное произведение написал замечательный ученый и церковный деятель Федор Ефимович Мельников еще в 1920 году, но как оно актуально звучит сегодня.
На Праздник Рождества Христова я поехал к своим родственникам в село Покровское, и там произошло событие, которое побудило меня написать эту работу.
Перед Праздником по селу были расклеены объявления, что в помещении Дома культуры состоится лекция "Как произошла вера в Бога?". В объявлениях также указывалось, что после доклада лектора общества "Знание" тов. Матюхина И. П. состоится диспут. Покровка испокон века слыла в области оплотом православия. Почти в каждом доме была религиозная литература. Уже с раннего возраста дети воспитывались в православном духе: усваивали молитвы, ходили со старшими в церковь. А потом в школе из них выбивали, как могли, религиозный "туман".
Подбор лектора для Покровки имел поэтому особое значение.
Народу пришло много: врачи, учителя во главе с директором школы, школьники; молодые и пожилые, верующие и атеистически настроенные заполнили зал Дома культуры. Слово "диспут" магически притягивало людей.
Чтобы не ударить в грязь лицом перед приезжим лектором, директор Дома культуры позаботился о соответствующем оформлении зала. В зале развесили плакаты: "Религия — это опиум для народа", "Религия — это дурман" и "Ни одного отстающего в пути".
Подобные мероприятия проводились в Покровском редко, поэтому представлял лектора сам директор Дома культуры Альтшулер. В противоположность тучному, с холодным надменным взглядом и пискливым голосом Альтшулеру, лектор Матюхин выглядел спокойным, общительным: добрые глаза и приветливая улыбка располагали к себе. На вид ему было лет около сорока.
Альтшулер представил лектора и напомнил, что после лекции состоится диспут, в котором могут принять участие все желающие. Выйдя на трибуну, Матюхин преобразился: с губ слетела улыбка, в глазах погасла доброта, лицо стало самоуверенным и решительным.
— Как известно, — уверенно начал он, — атеистическое мировоззрение — самое передовое мировоззрение в мире...
Альтшулер бросил в зал взгляд, который как бы говорил: "Это вам не со мной, сейчас товарищ покажет вам кузькину мать, а то, ишь, размолились тут."
— Религиозные представления формировались в обстановке невежества, страха, безсилия человека перед природой, — продолжал внушать лектор. — Солнце, луна, планеты, звезды казались людям могучими богами, к ним они обращались с молитвами, приносили дары.
На присутствующих обрушился поток цифр, цитат, высказываний ученых и писателей, отвергающих религию. Матюхин ссылался на верования народов и племен Азии, Африки, Австралии. Избитые факты в его устах приобретали какой-то особый смысл. Он упивался своими знаниями, ошеломлял слушателей своей ученостью. Все было направлено на то, чтобы не оставить от религии, от веры в Бога камня на камне.
— Перед лицом современной науки наглядно видна безнадежная устарелость религиозных воззрений, — продолжал Матюхин. — Мы живем в век, когда человеческий разум проявляется во всей своей силе и мощи: космическое пространство сегодня превращено в гигантскую лабораторию, опытную площадку; запущены тысячи спутников Земли, межпланетные аппараты побывали на Луне, Венере, Марсе. Полеты людей в космос стали обычным явлением, человек уже ступил на поверхность Луны. — Он сделал паузу, оглядел зал, развел руками и с издевкой заметил: — И представьте себе, никто не видел в небе Бога! Все это и многое другое опровергает религиозные догмы, содействует угасанию религиозных пережитков. Просто не хочется верить, чтобы в наш век, когда человеческий разум достиг своего апогея, религия, вера в таинственное, в сверхъестественное сохраняла еще власть над умами и сердцами людей.
Матюхин обвел взглядом зал, довольного Альтшулера и, почувствовав, что выполнил поставленную задачу, убежденно закончил: — Религия — это старое дерево. Главные корни этого дерева мы уже подрубили, и мы уверены, что скоро придет время, когда религию можно будет сдать в музей, как какую-нибудь допотопную прялку.
Альтшулер встал из-за стола и радостно захлопал. Люди, зараженные атеизмом, тоже дружно зааплодировали. Да-а, "наверху" знали, кого послать в Покровку!
Верующим же было прискорбно и от самой лекции, и от того, что их односельчане успели заразиться духом безбожия.
После доклада был объявлен перерыв. Многие подошли к Демьяну Лукичу, местному пасечнику.
Это был старик лет шестидесяти, с небольшой рыжеватой бородкой и чистыми, спокойными глазами. Он слыл среди односельчан человеком знающим: был весьма любознательным, много читал, внимательно следил за происходящими в мире событиями. А еще он очень любил природу, по-детски умилялся ею, благоговея перед всяким созданием Божиим, будь то растение какое-нибудь или животное, птица, насекомое. Во всем он видел премудрость Творца.
Сельчане относились к Лукичу с уважением, называли мудрым и часто обращались за советом. Всех он называл на "ты", и у него получалось это как-то мягко, ласково... Больше всего Лукич любил потолковать о Божественном. Говорил просто, понятно, а главное, убежденно.
На лекцию Демьян Лукич пришел со своим внуком, десятилетним Трофимушкой.
— Очень уж мудрено говорил этот лектор, — заметил кто-то из сельчан. — Каких только народов нет на свете, и у каждого своя вера. Страсть! Что тут ему скажешь?
— Ну как, Лукич, чувствуешь себя? — поинтересовался другой. — Найдется, о чем с ним потолковать?
— Да уж, как Бог вразумит, — ответил тот смиренно.
— А не пойти ли нам, Лукич, домой? — предложил самый близкий его друг. — Что связываться с безбожниками, засмеют да и только.
— Я так думаю: защищать веру нужно не ради безбожников, а чтобы предостеречь от соблазна верующих. А то некоторые стали колебаться... Посидим, послушаем, что они еще скажут, — и Демьян Лукич пошел на свое место.
Он сидел и думал: "Какой народ нынче маловерный! Свои и те готовы бежать, боятся насмешек... Раньше христиане шли за Христа на мучения, на смерть, как на праздник. Неужели можно сомневаться в Боге?"
Демьян Лукич не мог себе представить, чтобы разумный человек мог жить без Бога. Всех безбожников он считал обманщиками: они только притворяются, что не верят в Бога, а в душе вера у них все-таки тлеет... Разве они не обращаются в мыслях к Богу, пусть и бессознательно, а то и бегут в церковь в трудную минуту! А лектор этот? Наговорил много чего, а доказать ничего не доказал. Посмотрим, как он ответит на некоторые вопросы...
1. НАЧАЛО ДИСПУТА
Перерыв кончился, все расселись по местам. Директор Дома культуры Альтшулер пригласил желающих выступить, но никто не отозвался. Он повторил приглашение, и тогда в первом ряду не спеша поднялся Демьян Лукич. Альтшулер пристально посмотрел на него. — Вы желаете? Пожалуйста. Демьян Лукич откашлялся.
— Много ты, милый человек, — обратился он к докладчику, — нам тут всякого наговорил. Сравнил даже религию с прялкой — мол, ее тоже скоро в музей сдадут... Да разве может такое быть? Религия — ведь не предмет какой-то, взял да выбросил, это жизнь народа, а к серьезным вещам надо относиться серьезно. И насчет того, что Бога дикари выдумали от страха, тоже скажу: это не так! Дикари выдумали не Бога, а богов, идолов, потому что — ты сам говорил — обожествляли природу, поклонялись солнцу, деревьям, камням. Это были языческие боги, а мы в таких не верим. Мы верим в единого Бога, Творца неба и земли, и нам нечего Его выдумывать, потому что Он есть, был и всегда будет. — Демьян Лукич немного помолчал. — Говоришь, Бога нет. Не ты первый, не ты последний! Тут как-то выступал один, бывший священник, отрекся от Бога. "Я, говорит, вас раньше обманывал, внушал, что Бог есть, а на самом деле Его нет". Я, конечно, не вытерпел, спросил: "Если ты раньше нас обманывал, кто же тебе теперь поверит?" Ну а ты, милый мой, можешь доказать нам, что Бога нет?
— А что тут доказывать? Я только что говорил, что об этом ясно свидетельствуют величайшие достижения науки. 20-й век — век науки и техники, век космических полетов. Религия уже отжила, — убежденно повторил Матюхин.
— Ошибаешься дорогой, — возразил Демьян Лукич. — Наука Бога не ищет, у нее задачи совсем другие. Наука изучает природу, ее законы, открывает их, и ты, конечно знаешь, что очень много знаменитых ученых были верующими. Например: Ломоносов, Пирогов, Павлов, Филатов, Циолковский... Вера в Бога не мешала и не мешает им делать открытия, напротив, помогает: Бог вразумляет их, чтобы они, видя в природе премудрость Его, прославляли Творца. Вера в Бога была, есть и всегда будет. Почему? Да потому, что человеческая душа стремится к небу, как птица, тоскует по нему, такой она создана Богом. Даже наши писатели это признают. Читал я недавно книгу Владимира Солоухина — может знаешь? — так он там интересно сравнивает. Жили, мол, в пруду караси, жили — не тужили, и вдруг одному, вроде бы карасиному космонавту, пришло в голову выпрыгнуть и посмотреть, что за жизнь там, наверху. Выпрыгнул — и задохнулся, и давай быстрее на дно! "Ну, что там?" — спрашивают его сородичи. "Да ничего. Ничего там нет!" Вот так и люди: слетали в космос, на вершок от земли подпрыгнули и уже кричат: "Мы летали, а Бога не видели! Бога нет!" Да разве Бога из ракеты увидишь! Он живет в Свете неприступном... А как мы можем узнать о Нем? Через Его творение. Оглянись — и увидишь, всюду Его следы... Зал внимательно, напряженно слушал.
2. ПЧЕЛЫ
— Есть у меня на пасеке пчелы, — продолжал Демьян Лукич. — Сколько я наблюдаю за ними и все удивляюсь: как мудро они работают! Как дивно строят соты — такие правильные и красивые ячейки мастерят, нам таких ни за что не сделать. А как собирают и откладывают мед! Я читал, что даже ученые удивляются пчелиной мудрости. Вот и хочу спросить тебя: откуда у них эта мудрость? Кто научил их?
— Никто их не учил, — тут же ответил докладчик, — и эта, как вы выражаетесь, мудрость ничто иное, как инстинкт, или интуиция. Инстинкт свойствен и человеку, и животным, и насекомым, короче, всем живым существам. Действует он всегда бессознательно, но целесообразно, т. е. достигает нужной цели. Вот и пчелы: они не сознают, что делают, хотя действия их полезные, целесообразные. Поняли вы теперь?
— Понять-то понял, да не о том я спрашивал. Я спрашивал: откуда у них эта мудрость, или инстинкт этот?
— Откуда? — переспросил Матюхин. — От привычки. Привычка — это тоже свойство человека и животных. Например, мы привыкли ходить, привыкли писать и делаем это бессознательно, механически. Подобные привычки есть и у животных. Приобретаются они не сразу, а вырабатываются сотнями, даже тысячами лет...
— Смотри-ка, — удивился Демьян Лукич. — Что же получается — получается, что пчелы тысячи лет назад были умнее нынешних архитекторов?
— Как так? — не понял Матюхин.
— Да так. Если они давным-давно привыкли делать такую работу, какую ученые и поныне не осилят! Ведь ученым мед с цветочков ни за что не собрать, а пчелы справляются с этим быстро и легко. Да еще, я читал, прибавляют к меду 25 процентов воды и какого-то противогнилостного вещества, чтобы предохранить мед от брожения. Кто научил их? Мы, люди, и то сами не можем научиться читать и писать, даже ходить нас учат, а тут пчелы, насекомые — неужто они сами научились?
Матюхин ответил не сразу: видно было, что он немного растерялся. Альтшулер попробовал его выручить.
— Выступайте по докладу! — сказал он. — Как произошла вера в Бога? — Вот тема доклада. Прошу не уклоняться.
—А он и не уклоняется! — бросил кто-то из зала. — Он дело говорит. — Нечего увиливать. Пусть докладчик отвечает!
3. ДАРВИНИЗМ
— В науке существует особая теория, называемая дарвинизмом, — снова заговорил Матюхин. — Как известно, она названа так по имени английского ученого Дарвина. Этот ученый доказал, что в мире все постепенно развивается и совершенствуется. Происходит с природой так называемая эволюция, т. е. постепенное развитие. Миллионы лет назад животный и растительный мир был совсем не такой, как сейчас. В природе постоянно идет борьба за существование, в процессе которой слабое, неприспособленное гибнет, а здоровое, сильное выживает, укрепляется и развивается. Этот процесс по научному называется естественным отбором. Помимо него существует отбор искусственный, с помощью человека. Скотоводы, к примеру, скрещивают разные породы животных, улучшают их, то же делают садоводы с растениями путем прививок. Новые приобретенные качества передаются по наследству, закрепляются в последующих поколениях, и таким образом происходит усовершенствование отдельных видов.
— Ну, ладно, — внимательно выслушав все это, согласился Демьян Лукич, — пусть будет эволюция, но даже если она есть — это ведь только следствие! А я тебя спрашиваю о причине, о начале начал, т. е. о Боге, от Которого и эволюция, и интуиция, и все прочее.
Матюхин снова замолчал, и Альтшулер воспользовался паузой.
— Вопрос исчерпан, — сказал он.
Но Демьян Лукич и не думал отступать.
— Какое там исчерпан, — смиренно заметил он, — у меня, ты уж меня прости, вопросы только начались... Я вот тоже хочу сказать о садовнике, есть у меня знакомый в городе. Какие он цветы выращивает — настоящее чудо! Как-то спросил я его: "А можешь ты вырастить какой-нибудь цветок, ну, скажем, из крапивы?" — "Нет, конечно! " — удивился он моему вопросу. — "Ну а из дерева сделать железную скамейку?" — "Это уж совсем чепуха!" Почему? Да потому, что в природе есть законы, и их не переступишь. Попробуй привить что-нибудь к засохшему дереву — хоть всех садовников собери, ничего не получится, потому что в нем нет жизни... И с пчелами не так-то просто. Не садовник же и не скотовод, и даже не пчеловод научили их строить соты и собирать мед, и ни с кем их не скрещивали, не прививали. Откуда же известны им такие хитрости? Вот на этот вопрос я никак не добьюсь у тебя ответа! Не скрой же, почтенный, пчелиного учителя, скажи, кто научил пчелу мудрости?
Матюхин все молчал. Демьян Лукич хотел, чтобы ему ответили конкретно! Бог научил пчелу или природа? И чтобы добиться ответа, привел пример.
— Давайте возьмем самолет и птицу, — ответил он. В полете и по своему строению они похожи, ведь самолет создавали по подобию птицы. Но вот какое интересное дело: птицу можно убить, разобрать по косточкам, и самолет можно разобрать на части. А что легче собрать — самолет или птицу? Ясно, что самолет собрать можно, а птицу никому не удастся, потому что она — живое существо. Теперь ответь: кто сделал самолет? — Разумеется, человек. Конструктор. — А птицу? Ее кто сотворил?
Матюхин молчал, и за него тут же ответил Альтшулер:
— Разумеется, природа!
4. 0 ПРИРОДЕ
— Значит, и пчелиный учитель, и конструктор птицы — природа, так я тебя понял? — переспросил Демьян Лукич.
— А кто же еще? Природа, никто иной, — сказал Матюхин. — Она есть великий учитель и конструктор. Она производит, она делает отбор, она создала птицу. Все она делает.
— Смотри-ка, — снова удивился Демьян Лукич. — Тогда ответь мне: что такое природа?
— Природа — это все, что нас окружает, — принялся объяснять Матюхин. — Все, что мы видим, и все, что существует. Небо и звезды, моря и земля, и растения, и весь животный мир — все это природа.
— Стало быть, — начал вслед за Матюхиным рассуждать Демьян Лукич, — природа состоит из одушевленных существ и неодушевленной материи, так ведь? Теперь давай возьмем одушевленных: человека, животных, птиц и мысленно уберем их из природы и спросим: "Земля, воздух, вода и прочее будет одушевленно, если все живое убрать?" Нам скажут: "Нет, это неодушевленная материя". А имеет она разум? — Нет, неодушевленная материя не мыслит. — Значит, есть природа одушевленная и неодушевленная, мыслящая и немыслящая, — заключил Демьян Лукич. — Мы отделили одушевленную природу от неодушевленной и теперь поразмыслим: кто же из нее создал птицу? Человек? Нет. Животные? Нет. Сама себя птица создать не может... Или земля создала? Или вода, воздух? Или они все вместе сели за стол и общими силами все продумали? Опять же нет! А почему? Да потому, что если уж разумный человек не может создать живое существо, то что говорить о неодушевленной природе! Неодушевленная природа никогда не создаст одушевленное существо, как яблоня не уродит вместо яблока морского ежа. Из мертвой материи, не имеющей разума, может ли сам собой получиться разумно устроенный мир и разумный человек? Или по-другому сказать: мертвая женщина, имеющая во чреве плод, может родить живого ребенка? Как ты думаешь?
— Нет, конечно.
— Вот и разъясни, — попросил Демьян Лукич, — кто же из природы, одушевленной или неодушевленной, создал птицу и научил пчелку такой великой мудрости? Известно ведь, что сто дураков одного не сумеют сделать умным, а умный один может сто дураков уму-разуму научить. Какое же такое существо создало птицу и научило пчелок уму-разуму?
— Ведь я уже разъяснил, что пчелы делают все не по разуму, а по инстинкту, — с оттенком раздражения ответил Матюхин. — У них нет своего сознания и воли.
— Это-то еще дивнее, — заметил Демьян Лукич. — Легко научить человека, у которого есть разум и язык, а вот попробуй корову или лошадь научи читать и писать! Это было бы настоящее чудо. А еще большее чудо — научить маленьких пчелок делать дивные дела, на какие не способны самые ученые люди. Скажи, наконец, кто же это чудо совершил. Кто?!
Молчание. И в зале было тихо. Спор всех захватил.
— Читал я, что в далекие времена, — продолжал Демьян Лукич, — многие языческие народы — египтяне, финикийцы, греки — представляли себе происхождение мира так: раньше был вечный хаос, первобытный океан, из этого темного бессмысленного скопления стихий возник наш разумно устроенный мир. Это древнее языческое учение воскресили современные атеисты. Они тоже объявили, что вселенная возникла из бессмысленной неразумной материи, и науку они используют в своих интересах: что им подходит, признают, а что не подходит, отбрасывают...
Альтшулер недовольно поморщился.
— Я запрещаю обсуждение посторонних вопросов!
— Тут надо серьезно подумать и рассудить, — не обращая внимания на окрик, говорил Демьян Лукич, — проверить надо, правильно ли это учение? Для примера давайте возьмем книгу "Война и мир" Льва Толстого. Прочитаем ее, потом разрежем на отдельные буквы и всю эту огромнейшую кучу букв рассыпем по земле. Получится у нас книга "Война и мир"? Нет, получится хаос. А чтобы из этого хаоса снова создать книгу, что надо?
— Ясно, что, — усмехнулся Альтшулер, — голова нужна.
— Э, милый, голова и у обезьяны есть, а она тебе даже из готовых слов книгу не составит. К голове-то что надо? Разум. Чей? Писателя Льва Толстого. Так ведь?
Матюхин неохотно кивнул.
— А чтобы из первобытного океана, из хаоса получился наш разумный, прекрасный мир — для этого что надо? — не отставал Демьян Лукич.
— Тоже разум нужен, — пробормотал Матюхин.
— Чей, человеческий? — Нет... — Чей же?
— Надо полагать... высший какой-то.
— Да! И этот высший Разум есть Бог!
Последние слова Демьян Лукич произнес громко, радостно. В душе его зазвучал торжественный призыв Псалмопевца: "Научу беззаконный путем Твоим и нечестивии к Тебе обратятся". Матюхин же чувствовал себя скверно, точно в западне. Что отвечать этому старику? Смешно же утверждать, что солнце или звезды, растения или животные создали птиц и научили пчел. Все они не имеют разума. И... Неужели, подумал он вдруг, весь этот разумный мир сам собой образовался из мертвой, неорганизованной материи? Как возник мир? Вот вопрос вопросов! Случайно? Из стечения обстоятельств? Но тогда вокруг был бы беспорядок, хаос... Откуда же такая дивная гармония в природе, такая точность во всем, такой глубокий смысл?
Матюхина бросило в пот, и он жадно пил воду. Альтшулер опять пришел ему на помощь: объявил перерыв.
5. ПЕРЕРЫВ
Чтобы верить, будто из немыслящей, неодушевленной материи сам собою возник наш разумный прекрасный мир, — да это надо быть сумасшедшим, надо быть фанатиком!
Большой знаток русской души ф. М. Достоевский о вере атеистов писал: "Легко сделаться атеистом русскому человеку, нежели другим нациям, живущим во всем мире! И русские не просто становятся атеистами, они верят как бы в новую веру, не замечая того, что уверовали в НУЛЬ..."
Люди в коридоре шумели, громко спорили. Многих серьезно интересовал вопрос о вере в Бога; Демьяна Лукича окружили тесной толпой, благодарили, засыпали вопросами... Ведь у многих, особенно у молодежи, атеизм был непродуманный, налетный; точно пыль с одежды, его легко было сдуть. До сих пор они вряд ли задумывались всерьез, есть ли Бог? Просто повторяли то, о чем всюду говорят. А говорят и пишут, что Бога нет, что Его выдумали темные неграмотные люди, и наивная молодежь приняла эту ложь за истину... А сейчас Демьян Лукич немного расшевелил ее, заставил призадуматься. Некоторые уже говорили, что Матюхин провалился, несмотря на свою ученость, и простой деревенский пасечник доказал ему как дважды два, что Бог существует...
Между тем Матюхин с Альтшулером сидели в комнате за сценой; Матюхин рассеянно перелистывал блокнот со своими записями.
— Вот не ожидал, что вылезет этот дед, — раздраженно сказал Альтшулер. — Думал, встанет кто-нибудь из нашей интеллигенции, задаст один-два вопросика, и по домам. Вы же понимаете, что никакого диспута не планировалось, объявили так, для рекламы, чтобы народу побольше собрать...
— Что ему все же ответить? — с беспокойством спросил Матюхин. Альтшулер пожал плечами.
— Убедите его, что природа создала пчел, напустите побольше туману или еще чего... В общем, вам виднее, вас же там специально учили.
— Очень уж он смекалистый, начитанный, да и упрямый: так и гнет свою линию. Я ему про инстинкт, а он: кто его дал? Я ему эволюцию, а он снова свое: откуда она взялась? Я ему природу, он опять: какая такая природа научила пчел? Вот и изворачивайся! Его не затуманишь.
...Время перерыва давно прошло. Матюхин сидел задумавшись... Народ нетерпеливо шумел.
— Пойдем, и так сильно запаздываем, — сказал Альтшулер. Они вошли в зал. Как только лектор появился на трибуне, стало тихо.
6. НЕПОСТИЖИМАЯ СИЛА
— В своем выступлении Демьян Лукич говорил о том, что пчелы обладают особыми качествами, которыми они якобы наделены от Бога, — начал он. — Я уже ответил, что не Бог, а природа научила их мудрости. Этот ответ не удовлетворил моего собеседника, но лишь потому, что у него неверное представление о сущности природы. Наука признает, что природа состоит не только из видимого вещества, или материи, но и еще из многих заключающихся в материи сил. Посмотрите на небо: там солнце, луна, планеты, звезды. На чем они держатся? Оказывается, в природе есть сила притяжения. Ученые выяснили, что каждая планета обладает такой силой и притягивает к себе другие планеты. Силу эту нельзя ни видеть, ни осязать, но она несомненно существует.
Во вселенной весьма много таинственных, непостижимых, невидимых сил. Они проявляют себя в так называемой мертвой материи, но особенно много тайн и неразрешимых загадок содержит живая природа. Взять хотя бы все тот же инстинкт пчел. Какая-то таинственная, непостижимая сила действует в этом инстинкте. Ее нельзя видеть, может, даже нельзя до конца познать. Но она несомненно существует. Вот эта сила и есть учитель, о котором вы спрашиваете, — обратился к Демьяну Лукичу Матюхин и на этом кончил свою речь.
7. КНИГА ПРИРОДЫ... КТО ЕЕ АВТОР?
Демьяну Лукичу это объяснение пришлось по душе. Казалось, он все вопросы задавал для того, чтобы подвести Матюхина к такому ответу.
— Спаси тебя, Господи, за твои пояснения! Сразу видно, что ты человек умственный и рассудительный! — похвалил он Матюхина. — А то как-то пришли ко мне два товарища и завели спор. Твердят одно: ничего, кроме природы, в мире нет, никаких тайн, непостижимых сил. Одна только, говорят, материя, и больше ничего. Вывели меня из терпения — прекратил с ними разговор: дурака ведь ни в чем не убедишь, напрасно только время потратишь... А ты вот другое дело, с тобой, почтенный, можно побеседовать. Ты только поясни мне насчет пчелиного учителя: какая же непостижимая и таинственная сила научила их?
— Неизвестно, — неохотно отвечал Матюхин. — Я только что сказал: наука не знает природы этой силы. Она остается пока загадкой.
— Но все-таки это сила разумная? Зрячая или слепая? Толковая? Как ты, почтенный, думаешь?
— Да ничего неизвестно, — с неудовольствием повторил Матюхин. — Решительно ничего нельзя сказать о ней!
Но Демьян Лукич на этом не успокоился. Вопрос о таинственной силе, научившей пчел мудрости, был, казалось, совсем ясным, понятным даже малорассудительной публике. И только Матюхин почему- то не хотел признать этого. И Демьян Лукич начал снова:
— Непонятно тебе? Ну, давай возьмем другой пример. Вот книга. Что надо, чтоб она появилась? Сначала ее надо придумать, не так ли, дорогой? А потом уже писать. И когда человек напишет ее, мы можем сказать, что она — плод его ума. Откроем книгу, прочитаем, познакомимся с писателем, узнаем, способный ли он, — из книги все можно узнать о ее авторе... И вот Макарий Великий говорит, и ученые подтверждают, что природа — тоже Книга, раскрытая Книга, ее корки — небо и земля. Читай со вниманием, в ней все написано. Вот ученые и читают, познают, сколько в этой Книге премудрости. И вот что самое главное: законы в природе они не устанавливают, а только открывают! Но если мы признаем законы в природе, то должны признать и Законодателя, не так ли? Человеческий разум не может вместить всего, что сокрыто в природе, но он может увидеть, может убедиться, что все здесь написано красиво, мудро, разумно, как ты говоришь — целесообразно. А что это значит? Это значит, что все создано Разумом. Каким? Наш конечный разум не в состоянии постигнуть бесконечный Разум, который есть Бог.
Как точно и убедительно рассуждал этот деревенский старик о таких сокровенных понятиях! И правда, если взять две книги: Книгу природы и книгу, написанную человеком, и сопоставить их, то какой можно сделать вывод? Книга, написанная человеком, — это плод его ума, а Книга природы — плод творческого Разума, Бога. Человеческая книга имеет вес, объем, т. е. материальную форму, но что в ней первично: эта материальная форма или заложенная в книге идея? Любой мыслящий человек скажет: чтобы написать книгу, она сначала должна сложиться в сознании — иначе что напишешь? Стало быть, первична идея, а форма вторична.
Возьмем Книгу природы. Что первично: эта видимая материя или заложенная в ней идея? Конечно, идея. Первична не материя, а сознание, т. е. первичен Бог как вечность, материя же есть воплощенная в видимых формах идея Бога.
Когда мы читаем книгу, мы не видим ее автора, но знаем, что он есть. Так же мы не видим Творца мира. Бога. Но как не может появиться книга без писателя, так вселенная не могла возникнуть без Творца. Он сокрыт от нас, но мы видим то, что Он создал.
Божия Книга природы поражает нас своим необъятным величием, абсолютной гармонией и таинственной непостижимостью. Наш ограниченный разум не в состоянии постичь или объять ее. Откуда произошло такое количество звезд, солнц, планет, комет, созвездий, звездных туманностей, вечно сияющих светил? Кто дал им движение? Ясно, что сама материя дать себе движение не может, тем более разумное, упорядоченное. Чья же воля и сила привела в движение миры? Ученые должны сознаться, что наука не в силах этого объяснить и основывается только на догадках и предположениях.
Матюхин молчал, и Демьян Лукич все старался вытащить его из туманностей науки на свет Божий.
— Есть люди, они как-то очень странно все объясняют. Их спросишь: "Кто создал вселенную — пространство, планеты, звезды. Землю?" Они отвечают: "Природа". "Ну, а природу кто создал?" — "Она сама себя создала". Значит, было время, когда ее не существовало? А если так, как же она могла создать себя? А если существовала, зачем ей было тогда создаваться? Нет, милый мой, природа — это творение Божие, через нее мы познаем Творца невидимого. Так и апостол Павел говорил в Послании к Римлянам, 1-я глава, что невидимый для наших плотских очей Творец вселенной становится видимым через рассмотрение Его творений, потому Господь и предлагает людям: "Поднимите глаза ваши на высоту небес и посмотрите, кто сотворил их" (Ис. 40, 26).
Демьян Лукич замолчал, оглядел зал. Лица у всех были серьезные, задумчивые... Матюхин стоял на трибуне, опустив голову.
— Чтобы ты лучше понял, приведу еще такое сравнение, — снова заговорил Демьян Лукич. — Вот приехали мы с тобою в город. Увидели высотное здание. Подходим к нему, смотрим, какое оно величественное, удивляемся. И наверняка похвалим архитектора: способный, видно, человек, какое здание создал. А если нам кто-нибудь скажет, что это здание появилось само собой, без всякого архитектора — мол, откуда-то с гор летели камни, складывались один на другой, и крышу ветром принесло, и окна, и двери — разве мы этого человека не засмеем, не скажем, что он сумасшедший? Так если у здания обязательно должен быть архитектор, неужто могло без Архитектора появиться это огромное мироздание, где мы с вами живем со всеми удобствами: и ванны у нас водяные, солнечные, воздушные, и благоухающий воздух, и всякие плоды земные... Нет, милый мой, тут надо поверить, что есть Творец мира, что Архитектором вселенной является Бог, и мы верим в это, свято верим. А вы не верите, вот и твердите: все создала природа. Так ведь? Ну, что молчишь?
8. ПУТЬ К БОГУ
Матюхин стоял на трибуне унылый и несчастный, словно общипанный петух. Куда девалась его прежняя уверенность? Словно ветром ее сдуло... Теперь он, как покорная лошадь на поводу, шел по следам Демьяна Лукича, и тот вел его все дальше и дальше от безбожия, все ближе и ближе к Богу.
— Во все времена, — говорил Демьян Лукич, — человека интересовало: откуда он, зачем живет, куда исчезает, т. е. каждому любопытно приоткрыть завесу неведомого, таинственного мира, узнать, кто так премудро устроил и нас, и все, что нас окружает... Вот и пчелка, малая тварь, говорит нам, что создал ее и научил не слепец какой-нибудь, не глупец, а великий Мудрец и Учитель. Ведь ты вдумайся, какие мудрые вещи знает пчела! Отыскивает вещество, которое предохраняет мед от порчи. Откуда она его знает? Говоришь, пчелы делают все бессознательно, безвольно. Значит, не своим сознанием, не своей волей. Значит, кто-то за них думает, кто-то ими повелевает! Да и как думает-то... Нужно ведь не просто отыскать это вещество в лесу или в поле — надо знать его свойства. Доктора вон всю жизнь учатся, как лечить болезни, а такое лекарство сразу бы не нашли, пчела же нигде не училась, а находит его легко, быстро. Кто показывает ей? Тот, Кто знает свойства всех вещей. Кто может и маленькое насекомое, козявочку сделать такой мудрой, что ее делам удивляются ученые, Тот, Кому повинуется вся природа, Кто дал ей законы. Кто управляет всем миром...
— Кто же это? — отозвался Матюхин рассеянно.
— Всемогущий Бог! — торжественно, с молитвенным благоговением произнес Демьян Лукич. — Он "вся премудростию сотворил еси".
— Каждый волен думать по-своему, — пожал плечами Матюхин.
— Тогда скажи, милый мой, как ты думаешь: кто научил пчел мудрым делам?
— Хватит, вопрос исчерпан! — А по докладу вы ничего не можете сказать? — опять вмешался Альтшулер, но Демьян Лукич и на этот раз ничего ему не ответил, а продолжал допытываться у Матюхина:
— Ты, милый мой, конечно, согласен: по книге мы узнаем, что ее написал писатель, по машине — что ее изобрел какой-нибудь инженер. А ведь пчела, мы с тобой видим, куда мудрее книг и машин. Значит, и создало ее Существо которое выше всех писателей и инженеров, какие только есть на свете. Ну, сам подумай, разве не правильно я рассуждаю?
Матюхин не ответил. Он размышлял о чем-то, и так сосредоточенно, что вряд ли заметил обращение к нему Демьяна Лукича. Он даже сошел с трибуны и сел рядом у стола.
— Да вы по делу говорите! — опять не вытерпел Альтшулер. — Вам было разъяснено, что вера в Бога возникла вследствие невежества людей. Вот об этом и должны говорить, нечего людям мозги затуманивать...
Зал зашумел.
— Это еще неизвестно, кто кому затуманивает! Отвечайте на вопросы! — крикнул молодой парень.
— Что молчите? Ну-ка говорите, кто пчел создал? — требовала старуха из первого ряда.
— Одна пчелка, — Заговорил Демьян Лукич, и шум сразу затих, — одна пчелка так ясно и понятно говорит о премудрой силе Божией! Что тут можно возразить? Не люди Бога выдумали, вера в Него была с самого начала мира и всегда будет в душе человеческой. Как в семени дерева все уже есть: и ствол, и корень, и ветки, и плоды, так в душе человека заложены Богом и чувства, и вера. Но дерево может вырасти кривым, больным, бесплодным, смотря на какой почве растет, каков климат, уход. Так и человек часто вырастает душою уродливым, больным, если не признает Бога, живет в беззаконии, а это зависит от его воспитания и более всего от его воли. Потому что Бог дал человеку разум и свободную волю, и он может выбирать сам: доброе или дурное.
Почему же есть на свете люди, которые не признают Бога? Причин тут много, и главная из них та, что не все имеют возможность узнать правду о религии. Некоторые из-за душевной лени отмахиваются от серьезных вопросов вместо того, чтобы задуматься над ними. Иногда обида на верующих мешает обращению к Богу, ведь многие не умеют отделить личных обид и счетов от истины. Немало таких, кому в детстве внушили, что все верующие — темные люди, и, вырастая, они не хотят проверить, правильно ли то, чему их учили. Однако в человеке заложено чувство благоговения перед чем-то высшим, и потому неверующие в Бога ставят на Его место какого-нибудь идола и ему поклоняются, будь то наука, искусство, будущее человечество или человек вроде Гитлера или Мао-дзе-Дуна. Но в глубине души тайно тоскуют они об истинном Боге. Таких людей надо жалеть...
Матюхин задумался. Припомнилось ему детство в деревне, Пасха, колокольный звон. Бабушка водила его в церковь, и он любил стоять рядом с ней, смотреть на горящие, потрескивающие свечи, на крестящихся и кланяющихся старушек; нравился ему и запах ладана, и потемневшие лики на иконах, и священник в блестящей ризе, который всегда гладил его по голове, когда он подходил к кресту...
Потом вырос, уехал в город, стал студентом. Казалось бы, все забылось, но нет, что-то отложилось в душе и сейчас всплыло, откликнулось...
В студенческие годы ему приходилось много читать об ученых, которые твердо верили в то, что мир создал Бог, и преклонялись перед Творцом. Запомнилось ему, как английский ученый Флеминг, открывший пеницилин, на торжественном собрании, где в его адрес было сказано много похвальных слов, заявил: "Вы говорите, что я что-то изобрел — это неверно. На самом деле я только увидел. Увидел то, что создано Богом для человека и что мне было открыто. Честь и слава принадлежат Богу, а не мне". А недавно попала в руки книжка, изданная на Западе: "Мы верим". 53 современных ученых, из них немало лауреатов Нобелевской премии, говорят о своей вере в Бога, о том, что вера помогала им делать величайшие открытия. Он не придавал этому значения, он твердо верил в дарвинизм. Но если задуматься...
"В самом деле, — размышлял сейчас Матюхин, — как можно объяснить дарвинизмом способности и работу пчел? Ведь среди них существует распределение труда: одни пчелы строят ячейки, другие собирают нектар, третьи охраняют улей, четвертые убирают мусор, пчелиная матка только кладет яйца, трутни лишь поедают мед. Каким путем приобретают пчелы все эти способности? Что от волка рождается волчонок со всеми волчьими привычками, а от овцы — овечка с овечьим характером, это просто и понятно. Что из семени березы вырастает береза, а из горохового — горох, это тоже естественно. Волк и овечка передают своему потомству то, что у них есть в их природе, так же и растения дают только те ростки и плоды, которые свойственны их природе или привиты им искусственным путем. Но если бы волчонок стал летать, как орел, или петь, как соловей, — это было бы величайшим чудом. Или из березового семени выросли бы розы и хризантемы... И разве эти чудеса не разрушили бы до основания теорию дарвинизма? А ведь пчелы проявляют именно такие чудесные способности, необъяснимые никакими естественными теориями... Нельзя не видеть здесь участия некоей сверхъестественной силы! Да, эта сила существует, и она, без сомнения, столь разумна, что ее не постигнуть самому развитому человеческому уму. А таких чудес во вселенной миллион... В сравнении с ними пчелы со всей их мудростью — только капля великого океана..."
Матюхин прислушался к спору, завязавшемуся между Демьяном Лукичом и директором школы, преподавателем биологии.
— В природе все устроено разумно, не так ли? — спрашивал Демьян Лукич директора. — А то есть люди, сомневаются: мол, что-то тут не предусмотрено, и даже Бога в этом обвиняют. Но виноват-то не Бог, а наше неразумие. — Демьян Лукич, вспомнив что-то, улыбнулся. — Один такой сомневающийся забрел как-то в огород, где тыквы растут. Смотрит на них, смотрит и думает: "Вот ведь до чего глупо все устроено! Тыква такая большая, а стебелек у нее совсем тоненький. Чепуха, да и только!" Потом пошел в лес, остановился под дубом, оглядел его и давай снова критиковать: "Надо же, дерево огромное, ствол толстенный, а желуди на нем малюсенькие. Ерунда какая-то..." И лег под дубом спать. И вдруг желудь упал с ветки и ударил его по носу, чуть в кровь не разбил. Он вскочил с перепугу: "Слава Богу, — подумал, — что не тыква, а то бы совсем убило!"
В зале дружно рассмеялись.
— Значит, устроено-то все премудро... Вот теперь ты мне и разъясни, — попросил Демьян Лукич директора, — кто научил птиц: улетают они из наших стран в теплые, летят тысячи верст через поля, леса, горы и моря и не сбиваются с дороги, и опять на лето возвращаются и находят свои гнезда. Кто указывает им дорогу?
— Это они делают по привычке, — ответил директор. — Вам было уже разъяснено докладчиком, что привычки передаются по наследству. Многие тысячи лет назад птицы привыкли летать по известному пути, и привычка эта стала инстинктом, который передается от поколения к поколению.
— Ну, милый мой, это ты не дело говоришь, — возразил Демьян Лукич. — Я вон уже больше шестидесяти лет хожу и надеюсь, Бог даст, ходить до самой смерти, и отец мой ходил, и прадед — до самого Адама, от которого пошел род человеческий. Однако родись у меня сын или дочь, год или два их учить надо. Привычка не передалась с рождением, каждого ребенка приходится учить заново. А вот цыпленок, как только вылупится из яйца, сейчас уже бегает, а утенок, тот даже поплывет, и никто их этому не учит. Мы же, разумные люди, не можем передать своей привычки детям, чтобы им, когда родятся, сразу бегать, как цыплята... Наши предки вон сколько лет ходили! Иаред, к примеру, жил 962 года, а Мафусал 969 лет. Если бы куры столько жили, у них и яйца бы стали бегать!
В зале опять засмеялись. Даже директор школы улыбнулся.
— Что, милый мой, смеешься, — упрекнул его Демьян Лукич. — Это по вашему учению так выходит... Вот ты мне и объясни: почему человек не родится с готовой привычкой ходить, хотя предки его ходили много тысячелетий, птицы же, только раз прилетят из теплых стран, а дети их уже знают дорогу и летят впереди без всяких указаний, без всякой выучки и возвращаются обратно. Откуда это у них?
— Такова их природа, — только и сумел ответить директор.
— Кто же дал им такую умственную природу, какой и человек не имеет? Ты вон ученый, а, пожалуй, в чужой деревне заплутаешься без провожатого. Или посади тебя пилотом в самолет — без карты куда полетишь? А птица до году не доросла — головка с наперсток — летит тысячи верст через леса и пустыни, через горы и моря и не сбивается с дороги. Мало того, возвращаясь, находит свое гнездо. Кто же научил ее? Разъясни мне, ради Бога, дорогой! Ведь ты учитель, должен знать... — Демьян Лукич немного помолчал. — Помню, шли мы как-то с приятелем по лесу и слышим: птицы всполошились. В чем дело? Оказывается, по дереву ползет большая змея. А наверху, в гнездышке, — птенчики. Как птицам защитить детенышей? И тут одна улетает, вскоре прилетает, а в клюве у нее какие-то стебелечки. Бросила их в гнездо. Змея, добравшись до гнезда, только хотела сунуть туда голову — и вдруг бросилась в сторону, открыла пасть и зашипела, прямо затряслась. И тут же скрылась. Потом уже узнали, что птица принесла ядовитое растение, которого змея боится... Вот и скажи: какие науки птичка изучала, какой институт кончила? Откуда знает, что для змеи это растение — верная смерть?
— Я уже сказал, что природа наделила птиц такими способностями, — с раздражением ответил директор.
— Природа, природа, — укоризненно покачал головой Демьян Лукич. — У вас все природа да привычка. Если эта природа такая умная, такая всемогущая, почему же вы называете ее природой? Назвали бы уж тогда богом! Да для вас она и есть бог... А у меня Трофимушка, — кивнул он на сидящего неподалеку внука, — иначе воспитан. Когда был еще маленький, позвал я его как-то в огород. "Вот, — говорю, — Трофимушка, твоя грядка, сей на ней что хочешь". А сам потихоньку засеял ее скорорастущей травой, чтобы получилось его имя. И вот мальчонка прибегает ко мне: "Деда, идем быстрее, что покажу!" — и тащит меня в огород. "Смотри, на грядке мое имя взошло! Кто это сделал?" — "Да это, наверно, природа сделала". — "Как так — природа?" — "Да так: грядка сама написала". — "Не-ет, неправда: откуда грядке знать, как меня зовут? Это ты, небось, написал". — "Да, я, — пришлось мне признаться. — И запомни: в мире ничего само собой не возникает. Эту зелень на грядке я посеял, потому что у меня были семена, а всю землю нашу кто засеял травами, цветами, кто насадил леса, рощи, кто провел реки, воздвигнул горы?" — "Как — кто? Конечно, Бог!" — Вот видишь, — обратился Демьян Лукич к директору, — ребенок и тот понимает, а по-вашему получается, что природа — мудрец из мудрецов, научила пчел да птиц мудрости, какой нет даже у ученых!
Директор махнул рукой: мол, о чем с вами толковать! — и сел на место. Альтшулер снова решил вмешаться.
— Что вы тут с пчелами и птицами весь вечер возитесь! — крикнул он сердито. — Говорите по делу, иначе прекращу диспут!
Угроза всех возмутила. Люди зашумели, заволновались, как море в непогоду.
— Отвечайте! Отвечайте на вопрос! — неслись настойчивые крики.
— Ага, попались, безбожники, в мешок, теперь вам не вывернуться, — пошутил кто-то в первых рядах. — Одного нажалили пчелки, вон сидит в углу, смирился, другого птицы заклевали...
— Отвечай! Отвечай! — неслось со всех концов зала. Матюхин, которого эти крики вывели из оцепенения, поднялся на трибуну.
— Я должен сказать, — заявил он, — что природа, какой мы ее знаем, в отличие от человека, не имеет разума. У нас есть сознание: мы осознаем свои поступки, размышляем, рассуждаем, решаем и меняем свои решения. Природе же все это не свойственно. Она не рассуждает, не размышляет, не сознает, что делает. Природа неразумна. Природа слепа.
— Спаси тебя, Господи, за такой ответ, — сказал на это Демьян Лукич. — Значит, человек умнее природы?
— Ну, конечно! Я же только что об этом сказал. Не только умнее — он подчиняет ее себе, заставляет работать на себя. Человек — властелин природы!
— Властелин, говоришь? — улыбнулся Демьян Лукич. — А один мудрый старец сказал: "Человек, он как жук: когда теплый день, солнышко играет, летит он, гордится собою и жужжит: "Все мои леса, все мои луга! Все мои луга, все мои леса!" А как солнце скроется, дохнет холодом, загуляет ветер — забудет жук всю свою удаль, прижмется к листу и сидит, дрожит"...
— Правда, — вздохнул кто-то в зале, — такие мы и есть, люди...
— А если человек властелин, — продолжал Демьян Лукич, — скажи тогда вот что: может ли он сделать, к примеру, машину, которая говорила бы, вот как мы с тобой?
— Не только может, но уже сделал! — ответил Матюхин с готовностью. — Разве вы не знаете, что давно уже существуют машины говорящие и поющие и даже ходящие — магнитофоны, роботы и т.п.
—Я не о таких спрашиваю. Эти не сами говорят — человек говорит через них. Я спрашиваю, может ли человек сделать машину, чтобы она думала самостоятельно?.. Ну-ка поди сюда, Трофимушка, — позвал Демьян Лукич внука.
— Видишь этого мальчонку, — Демьян Лукич с любовью погладил Трофимушку по голове. — Отец у него глухонемой, а сыночек вышел резвый, разговорчивый. Глухонемая привычка отца не перешла к нему... Объясни-ка нам, баранам, Трофимушка, как представляешь себе Бога? Трофимушка громко, серьезно ответил:
— Бог такой великий, что Его не вмещает небо и земля, и в то же время он такой маленький, что вмещается, — показал он на свою грудь, — в моем сердце.
Все так и ахнули: "Вот это Трофимушка! Вот так ответил!" А Трофимушка и в школе защищал веру в Бога. Учительница внушала детям, что веру выдумали темные, безграмотные люди, которые не могли объяснить различные явления природы. Однажды она велела хором повторять: "Бога нет! Бога нет!" Потом достала из сумочки маленькую икону, бросила ее в угол: "А теперь, дети, будем плевать на нее и говорить: "Бога нет!" Все, как попугаи, делали это, только Трофимушка сидел серьезный и молчал. Учительница подошла к нему: "Встань! Тебя что, не касается? Почему не плюешь и не говоришь, что Бога нет?" Мальчик встал, подумал и ответил: "Раз вы, Мария Ивановна, говорите, что Бога нет, на кого же нам плевать? А если Он есть, надо относиться к Нему серьезно, с благоговением, надо Его любить".
— Ты что, тоже в Бога веришь? — спросил мальчика Альтшулер.
— Верую, — смело ответил Трофимушка.
— Как же так? Разве вам не говорили в школе, что Бога нет! Что космонавты летали в космос, а Бога не видели?
Трофимушка подумал немного и так же серьезно ответил: — Низко летали. — И добавил: — А Бога не этими глазами смотреть надо. Его только чистые сердцем узрят...
— Ай да Трофимушка, умная голова, весь в деда! — раздались голоса. — Придет время, он еще себя покажет!
— Ну, скажи все-таки, — снова обратился Демьян Лукич к Матюхину, — может человек сделать машину, разумную, как этот мальчишка? Ведь человек, ты объяснил, умнее природы.
Матюхин не сразу догадался, с какой стороны грозит ему на этот раз нападение.
— Наука успешно развивается, и человек с каждым открытием становится все больше знающим, могущественным, — ответил он. — То, что недавно казалось невозможным, неосуществимым, теперь стало обычным явлением. Если бы наши предки сейчас воскресли, то им наш век показался бы чудесным: мы разговариваем и видим друг друга за тысячи километров, плаваем под водой, летаем на Луну и выше... Нужно верить, что настанет время, когда будут создавать живые существа, самостоятельно рассуждающие и от себя говорящие...
— Вот хорошо-то будет: пошел на фабрику и заказал себе детей сколько хочешь! А пчелок делать не будут? — спросил Демьян Лукич иронически.
Но Матюхин упрямо ответил:
— Науке все возможно, будут и пчелы искусственные.
— Почему же их теперь не делают?
— Человек еще не дошел до этого.
— А глупая природа дошла? — поставил Демьян Лукич роковой вопрос. — Кто же из них все-таки умнее?
Наконец-то Матюхин понял, что оказался в безвыходном положении. Он обдумывал, что ответить. Ведь в самом деле получается, что материя, природа умнее человека: она уже миллионы лет производит то, до чего человек не дошел и поныне, несмотря на блестящее развитие научных знаний. Человек не может создать какой-нибудь козявки, а природа создает людей!
— Смотри, куда пчелки да птички приводят, — заметил кто-то.
— Знамо, недаром Лукич их пытает, — поддержал другой. — Ума у него палата!
— До точки доводит. У него не вырвешься.
Матюхину оставалось согласиться с тем, что над природой есть Всемогущий Разум, то есть признать существование Бога, или же признать Богом самую природу, рождающую из себя птиц, пчел и даже человека. Но Матюхин только что сказал, что природа бессознательна и слепа, что она намного ниже разумного человека...
Смущенный и поколебленный в своих атеистических убеждениях, Матюхин дал привычный ответ, которому и сам уже не верил.
— Я объяснил, — сказал он, — что в природе все постепенно развивается, совершенствуется, приспособляется к существующим условиям. Идет непрерывная борьба за существование, в результате которой и возникают у животных новые полезные органы. Развитие материи происходило постепенно, этот процесс можно сравнить с развитием зародыша в утробе матери. Это и есть эволюция...
— А если в утробе матери нет зародыша, — прервал его Демьян Лукич, — будет эта твоя эволюция?
— Нет, конечно.
— Значит, с него-то должно было все начаться, кто-то должен был создать самую первую клетку! Даже если рассуждать по-вашему, что мир развивался от простого к сложному, то и тогда необходимо признать Бога, без Него никакое живое существо не могло появиться. И человек тоже... Вы вот все твердите: труд, труд создал человека, а на деле что мы видим: сколько лет ишак трудится, а умнее нисколько не стал, все такой же упрямый!
9. ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТЬ В ПРИРОДЕ
Зал одобрительно рассмеялся. Альтшулер покраснел, приподнялся, видно, хотел что-то сказать, но раздумал...
— Ты только посмотри, как премудро все устроено! — воскликнул Демьян Лукич. — Я читал, что человеческая клетка в утробе матери — это все равно что точка, поставленная на бумаге остро отточенным карандашом. И в этой крохотной клетке заложены законы природы. Какие? Законы жизни, питания, размножения, наследственности, характера, смерти и т. д. В этой клетке, кроме того, есть головка, глазки, ручки, ножки, т. е. все необходимое для будущего человека. Но скажи, милый мой, нужны человеку глаза, руки, ноги, когда он находится еще в утробе матери?
— Нужны, наверно, — невнятно пробормотал Матюхин.
— Зачем же они ему там? Или он там что рассматривает или ходит?
— Ну, допустим, не нужны, — поправился Матюхин.
— А если не нужны, почему они есть? К чему они там приспособились? Какая борьба в утробе матери их создала?
— Да это все нужно ему, когда родится...
— Значит, тот Архитектор и Мастер, Который создал клетку, предвидел, знал, что когда ребенок родится, ему все это понадобится! Или, может, природа это предвидела и устроила? Но откуда она узнала, что человеку нужны глаза, чтобы смотреть, уши, чтобы слышать, ноги, чтобы ходить, легкие, чтобы дышать? Как она могла создать все это, если она сама этого не имеет, если она неразумна?
Матюхин молча опустил голову, и Демьян Лукич продолжал:
— Взять хотя бы глаза. Какая удивительная штука, а в утробе матери вырабатывается безо всякой борьбы... Это ведь настоящее чудо! Это все равно что научиться плавать без воды, дышать без воздуха или думать без мозга. Право же чудо!
В зале снова раздались одобряющие голоса.
— Ну и мудрый старик!
— Ай да Лукич, ай да молодец! Совсем замотал этих агитаторов!
А Демьян Лукич все выпытывал у Матюхина:
— Скажи: глаза разумно устроены?
Матюхину показалось, что Демьян Лукич издевается над ним.
— Ну, конечно, — с раздражением ответил он. — Кто этого не знает! Разумное устройство глаза поражает всех ученых.
— А для чего они так устроены?
Этот вопрос тоже показался Матюхину насмешкой. Он даже не выдержал своего обычного вежливого тона.
— Да что вы глупости спрашиваете, говорите дело! — А сам подумал: не расставляет ли этот дед еще каких-нибудь сетей? Но все же ответил: — Всякий знает, даже ребенок, что глаза созданы, чтобы смотреть.
— Правильно, — сказал Демьян Лукич одобряюще — словно учитель похвалил ученика за удачный ответ. — Тогда скажи вот что: Тот, Кто создал глаза, знал, для чего они нужны?
— Надо полагать, знал. Но... — спохватился Матюхин, да было уже поздно.
— Правильно! — опять одобрил его Демьян Лукич. — Но этот Создатель глаз — разумное Существо, зрячее или слепое?
10. РАЗУМНОЕ СУЩЕСТВО — ТВОРЕЦ
Да, Матюхин действительно попал в сети, выбраться из которых было очень трудно. После того, как он, хотя и помимо своего желания, сказал, что Существо, создавшее глаза, знало, для чего их создает, назвать это Существо слепой природой было немыслимо. Тот, кто знает, что он делает и для чего делает, конечно, имеет разум. Стало быть, это Существо разумное и сознательное. Вопрос Демьяна Лукича был так ясен, так убедительно обоснован, что ответить на него можно было только откровенным признанием, что Существо, создавшее глаза, — разумное, сознательное, всевидящее. И Матюхин вынужден был дать именно такой ответ.
— Да, — сказал он, — глаза созданы разумной, сознательной силой.
— А человек может создать глаз? Живой, зрячий?
— Наука пока не дошла до этого, но когда-нибудь наверняка будет создавать. Ведь глаз — это своего рода фотографический аппарат, он так же отпечатывает в себе окружающий мир.
— Так кто же разумнее: наука, которая до сих пор не только не может создать глаз, но и в готовом не очень-то разбирается, или то Существо, Которое этот удивительный аппарат создало? Тот, Кто все видит, дает зрение. Тот, Кто все слышит, дает слух...
11. КОЛЕБАНИЯ МАТЮХИНА
Матюхин прекрасно понимал, куда ведут умные, трезвые вопросы Демьяна Лукича. Они ведут к признанию Бога... Матюхин чувствовал, что в душе его наступает какой-то перелом. Моментами он задумывался, моментами смущался и колебался: то ему приходила мысль сбежать с диспута, то он снова пытался подобрать ответ, который бы отразил прямые, настойчивые вопросы собеседника. А то вдруг решал: не сказать ли прямо, что Бог есть, но только Он непостижим для нас... Зачем идти против очевидной истины? В голове мелькнула мысль: "Какая глупость — безбожие! Какая тьма! Оно против природы человека, противоестественно и страшно... Какая-то мертвая пустыня, черная бездна, без цели, без основания. Это ужасающая, убийственная пустота, и ничего больше...". И он приходил в содрогание от этой безумной пустоты.
На последний вопрос Демьяна Лукича он ответил с проблеском веры:
— Да, это Существо разумное.
— Кто же Оно?
— Это таинственная, непознаваемая и... — он помолчал и произнес с решимостью, — сверхъестественная сила. Собственно, это уже было признание Бога.
12. БЕГСТВО АЛЬТШУЛЕРА
Директор Дома культуры Альтшулер, который внимательно следил за беседой и давно понял, к чему она идет, решил, что пора положить этому конец.
— Объявляю диспут закрытым! — возвестил он.
Люди, однако, и не думали расходиться. Не трогался с места и Матюхин. Альтшулер бросил на него гневный взгляд, но тот даже не обернулся.
— Требую немедленно оставить помещение! — настаивал Альтшулер. — Иначе нам придется прибегнуть к насильственным мерам.
Выпалив эту угрозу, Альтшулер вышел из-за стола, спустился со сцены и, натянув на себя на ходу шубу и шапку, выбежал из зала. Все молча глядели ему вслед. И тут же забыли о нем.
Есть на свете люди, подобные Альтшулеру, — их ничем не убедишь. Если бы им явился Сам Христос, показал бы им Свои раны и сказал: "Я пострадал за тебя, Я пролил кровь, чтобы спасти тебя от вечной смерти" — то и тогда они бы не поверили; пошли бы к врачу и сказали: "У меня галлюцинация".
"Ученый" атеист, отрицающий бытие Бога, напоминает совершенно глухого человека, глухого от рождения, который силится доказать, что музыка Баха, Бетховена, Моцарта ни что иное, как мертвые черные точки и завитушки, расстановленные на нотной бумаге, неизвестно кем и для чего. Но вряд ли глухой убедит в этом человека, который обладает нормальным слухом и наслаждается прекрасной музыкой этих композиторов. Да, таких "глухих" людей можно только пожалеть...
Все с нетерпением ждали, чем окончится спор. Ясно, что победа за стариком. Сдастся ли лектор? Признает, что потерпел поражение?
Матюхин так и не сошел с трибуны. Он и сам по-новому, всерьез заинтересовался беседой. Ведь до сих пор ему приходилось лишь твердить прописные атеистические "истины", кочующие из брошюры в брошюру, из одной лекции в другую. Попросту, говорил с чужих слов! Матюхин был человек, искренне верящий во всемогущество науки, которая со временем все объяснит и растолкует. Но за последние годы ему приходилось не раз слышать и читать о так называемых кризисах в науке: то, что лет десять назад считалось неопровержимым, сегодня этой же наукой опровергается. Значит, нельзя ей полностью доверять? Да, правильно сказал этот дед: ученые не устанавливают законы природы, а только открывают их...
Конечно, этому старику куда легче: доверился целиком Богу и живет Им...
13. ЧУДЕСНАЯ СЛОЖНОСТЬ ОРГАНИЗМА
Демьян Лукич с ласковой понимающей улыбкой глядел на Матюхина: "Смотри-ка, не ушел с этим Альтшулером! Видать, человек неглупый, добрый, просто мозги ему затуманили. А душа ищет правды, чует ее, рвется к свету... Вразуми его, Господи!"
— Расскажи-ка нам, дорогой, — мягко попросил Демьян Лукич, — как устроен живой организм?
Матюхин откашлялся; подумав немного, начал:
— Наука открыла, что каждое живое существо, будь то растение, животное или насекомое, состоит из многочисленных клеточек. Как кирпичный дом можно разложить по кирпичу, так ученые могут расчленить каждое живое тело — эта их работа называется анализом. Вот, для примера, костюм. Его можно расшить на части, и получатся отдельно полы, рукава, спинка, воротник, карманы. Их, в свою очередь, можно разобрать по ниточкам, а каждую ниточку рассучить на тонкие волокна, и тогда мы узнаем, из каких частей, из какого материала и каким способом сшит костюм. Нечто подобное можно сделать с любым предметом или вещью. Таким путем ученые исследовали природу и установили, что растения и животные состоят из клеточек, столь маленьких, что их нельзя видеть простым глазом. Их рассматривают в особый прибор — микроскоп. Через него можно видеть зародышевые клеточки, из которых постепенно вырастают живые организмы. Вы правильно заметили, что в той клеточке, как в плане, все уже есть: и форма организма, и все его свойства и качества. Все внимательно следили за рассуждением Матюхина. — Знаете, как ничтожно мала зародышевая клеточка человека? И в ней уже есть человек со всеми своими членами и органами, со всеми чувствами, способностями, талантами, с наследственными чертами своего племени и рода!.. Нужно еще знать, что зародышевая клетка состоит из множества соединений — молекул, и все они занимают определенное место, все нужны для постройки человеческого организма. — А из какого материала состоят те клетки? — Из разного. В живые клетки организма входят углерод, кислород, водород, азот, сера, фосфор, хлор, калий, магний, железо, сахар, крахмал и другие элементы. Клетка — это чрезвычайно сложное соединение.
— Боже мой, как все это дивно! — воскликнул Демьян Лукич. — Значит, каждая клетка — все равно что дом, чудесный дом, построенный из разных материалов!
— Совершенно верно! С той только разницей, что клетка сложнее, замысловатее самого великолепного дворца.
— Так Кто же строит такие чудесные клеточки? Кто их Архитектор? Кто Строитель? Кто вдохнул в них жизнь? — допытывался Демьян Лукич.
14. КТО СОЗДАЛ КЛЕТКУ?
— Ученые много и успешно работают в этой области, — опять ответил Матюхин привычной фразой. — Биология шагнула далеко вперед: давно уже выяснено строение зародышевой клетки, ее состав и способ деления. Это очень сложный процесс...
— Так это ты о готовой клетке говоришь, — прервал его Демьян Лукич, — а я тебя спрашиваю: может ли человек создать клетку заново?
— Попытки в этой области пока ни к чему не привели, — признал Матюхин. — Один ученый даже заявил, что создать клетку так же трудно, как живую лошадь. Однако, ученым удалось получить искусственным образом белок, основное органическое вещество. Это очень важное открытие...
— Но я думаю, этому белку до живой клетки, как земле до неба, — опять перебил Матюхина Демьян Лукич. — Читал я, что есть лаборатория, ученые в ней трудятся, чтобы создать клетку из химических элементов, и, если им удастся, будет событие мирового значения... Да вот видишь, не удается! Легко сварить кашу, когда под рукой крупа и вода — ты попробуй из ничего ее сварить. А тут под рукой все продукты, все есть, да каша-то не получается...
— И все-таки наука достигла многого, — никак не хотел сдаваться Матюхин. — Сейчас, к примеру, целые институты работают над созданием искусственных продуктов. Слыхали, может, что есть уже искусственная черная икра?
— Слыхали! — отмахнулся Демьян Лукич. — Так эту икру можно еще на хлеб намазать с горем пополам, а рыбка, скажи, из нее выведется?
— Нет, конечно, — улыбнулся Матюхин.
— Можно сделать и зерно искусственное, намолоть и испечь хлеб, но кинь такое зерно в землю — оно не прорастет. Почему? Потому, что в нем нет жизни. Мертвое оно. А жизнь всему дает только Бог!
Матюхин молчал. Ему уже не хотелось говорить, что природа создает клетку, он уже сам не верил в эту из пальца высосанную теорию... И все-таки, кто создал клетку? Кто создал этот мир? Ведь он, Матюхин, уже признал: Разумная, Творящая Сила существует, без нее мир и все в нем не могло появиться. Снова сказать об этом? Но ему еще трудно было перестроиться, трудно мыслить по-новому.
— Можно сделать искусственное сердце, — горячо говорил Демьян Лукич, — но любви в нем не будет, ее никто никогда не сделает. Может, создадут даже искусственный мозг, но он не будет мыслить. Получится только мертвая бездушная материя. А живой, мыслящей она может стать только силою Духа Божия. — Демьян Лукич помолчал, потом добавил с усмешкой: — У вас с вашей химией и люди стали какие-то синтетические. Сухие, будто сухари.
Матюхин ухмыльнулся. Видно было, что в душе его борются противоречивые чувства. "Да, — думал он, — 20-й век — это век атома, радиоэлектроники, радиоактивной техники, биохимии... Но может ли наука соревноваться с Тем, Кто создал этот мир? Наука не создала даже атома, а Он сотворил многие миллионы галактик... Наука бессильна изменить чередование дня и ночи, времен года, она не может вырастить без семени ни одного растения. И... да, этот старик прав, ей никогда не создать ни пчелки, ни птицы!"
— Вот так-то, — проговорил Демьян Лукич. — А теперь скажи, ведь ты так и не ответил: кто создал первую клетку?
— Утверждают, что она возникла сама собой и сама себя строит, — нехотя произнес Матюхин.
— Да как же это так? — изумился Демьян Лукич. — Как она могла себя строить, когда ее еще не было на свете?! Ты что-то странное говоришь, милый мой! Это ведь все равно, что я сам себя родил: вставил себе сердце, легкие, желудок, достал где-то кровь и пустил по жилам, потом голову себе приставил, руки, ноги. Но, спрашивается, кто я был, когда у меня еще не было ни сердца, ни печенки, ни крови, ни жил, не было ни головы, ни мозгов, ни рук и ног, ни тела? Меня же не было — как мог я сам себя создать? Само по себе ведь ничего не возникает, не делается... Знаешь, как наказали воров? Украли они у крестьян лошадей, поймали их, а они давай доказывать, что ничего не крали: мол, лошади сами побежали за их возами. "А зачем тогда, — спросили крестьяне, — вы запрягли их в повозки?" — "Да они сами запряглись!" Конечно, никто им не поверил, воров наказали за кражу. Вот так будут наказаны и те, кто не хочет признавать истину, твердит одно: мир возник сам собой... — Демьян Лукич помолчал. — Так и с клеткой. Кто подбирал для нее материал? Кто этот опытный и умный Мастер? Заставь нас сделать такую постройку — ничего не получится, хотя бы материала нам навозили целые горы... Мы знаем, из какого материала строится дом, знаем, сколько нужно кирпичей, досок, бревен и прочего. Возьмем все это, свезем в одно место и скажем: "Ну, почтенный дом, все для тебя готово, теперь изволь стройся сам". Век прождешь, а дом не построится без строителя, материал только сгниет. А живая клетка, ты сказал, куда мудренее самого чудесного дворца, да и материал для нее никто еще не привез... Или надо нам написать картину, к примеру, пожар Москвы. Приготовим краски, полотно и скажем: "Ну вот, милая картина, все для тебя есть, начинай рисоваться, да смотри не спутай: чтобы непременно вышел пожар Москвы, а не хвост какой-нибудь собаки или старая метла покойного дворника". И что же, появится картина?
Демьян Лукич с таким жаром и задором выпалил все это, что даже Матюхин не вытерпел и рассмеялся. Смеялись и в зале. Один только директор школы все больше и больше хмурился.
15. ПЛАНЫ И ЗАКОНЫ В ПРИРОДЕ
— Теперь скажи: клеточка строится по плану или как попало? — спросил Демьян Лукич.
— Конечно по плану, — ответил Матюхин серьезно. — Без плана ничего не существовало бы в мире, был бы лишь хаос, беспорядок, нелепое нагромождение без смысла и цели. А в клетке, мы видим, есть цель и намерение, заранее продуманное, предусмотренное. Мы заранее знаем, что из человеческой клетки непременно выйдет человек, а не дерево и не корова, а из клеточки розы вырастет роза, но не яблоня и т. п. В природе существуют строгие законы, по которым живет весь мир со всеми его явлениями.
Демьяну Лукичу вдруг стало казаться, что Матюхин хочет запутать его, хитрит и лукавит. Между тем, именно сейчас Матюхин говорил без всякого лукавства. Он все тверже убеждался, что вселенной управляет Всемогущая Разумная Сила. Все сильнее, настойчивее звучал вопрос: что же это за сила? И в ответ какой-то внутренний радостный голос шептал: "Бог есть! Без Него ничего нет и не может быть. Он Начало и Творец жизни".
В каждом человеке есть религиозное чувство, но у атеистов оно задавлено, засыпано мусором, точно искра пеплом. Но сдуйте пепел, подуйте на искру — и она может разгореться в яркий пламень. Сегодняшняя беседа с Демьяном Лукичом оказалась для Матюхина таким живительным дуновением: искра религиозности не погасла в его душе, и чем дальше, тем чаще она воспламенялась, тем теплее согревала душу Матюхина. Он чувствовал это тепло и был поэтому совершенно спокоен.
