...наверняка кофе был уже горьким. Точнее сказать, горько-соленым. Слезинки падали одна за другой в чашку и растворялись в и без того горьком эспрессо....
Она сидела за соседним столиком вполоборота ко мне, обхватив голову руками и уставившись в свою чашку... Кофе наверняка был горьким, горьким и холодным... Я наблюдал за ней вот уже полчаса. Скорее всего, девчонка простилась со своим парнем и теперь оплакивает свою загубленную жизнь (это в девятнадцать-то лет!). Дуреха... Все они дуры, когда дело касается мужиков.
Дамочка вдруг закрыла лицо руками и беззвучно зарыдала. Хрупкие плечи вздрагивали, как в немом кино... Внезапно мне вспомнились другие плечи, которые точно так же вздрагивали в жалком плаче. Родные, любимые когда-то... Вспомнил облако растрепанных волос на подушке, "Как закат на рассвете",- шутил я каждое утро. Вспомнил покрасневшие от слез глаза... Я вспомнил себя в тот день, свою ненависть и бесшумно закрытую дверь... Она никогда не хлопала дверью в пылу ссоры, тогда мне казалось это ужасно оскорбительным. Вот и я, напоследок, решил сделать больнее. "Пырнуть и провернуть", - это ее слова.
Вспомнил это все и стало вдруг гадко на душе - отвратительный чужой мужик, решивший, что он все делает правильно, так, как нужно. "Пырнуть и провернуть"... Ведь я любил ее...
В общем, не заметил я, как телефон оказался у уха...
Будь, что будет. Я просто хочу сказать "извини", всего лишь "извини, что сделал тебе тогда больно"...
"Абонент отключен или временно недоступен".
Ну и дура! Сама виновата!
За соседним столиком было пусто, только кофе, горький и холодный кофе...
Все вы... дуры!!!

С удовольствием читаю дневник Совунья. Второго октября было у нее одно стихотворение, которое запало мне в душу: "На кончиках пальцев. Боль."
Написала тогда ответ, но потеряла листок, да и постеснялась постить. Нашла, вспомнила, "отношусь легко" :)
____

Знаешь, у моей души нет больше тела,
Под ребром не бьется сердце - перестало.
Оторвался дух от плоти на рассвете,
А вернуться вновь не смог - ее не стало.

Приложи к душе моей ладони,
К сгустку нервов пальцами без кожи...
Знаешь, в чем-то мы с тобой похожи,
От твоих касаний очень больно.

Что сильней, летящий в спину камень
Или обоженные запястья?
Только близкий может сильно ранить,
Только с близким рядом боль и счастье...

Когда-то, давным давно, когда небо было голубым, а солнце теплым, Он поклялся Ей, что никогда не солжет... И рассыпались обещания, как мелкий бисер с перерезанной, скрещеными за спиной пальцами, нитки...

Королева сада - роза была твердо уверена, что все в этом мире происходит исключительно ради нее. Солнце всходило именно тогда, когда она просыпалась; вода появлялась, лишь только она почувствовала жажду; садовник избавлял ее от прожорливых гусениц и подсохших листочков... Да и в самом деле, ради кого все это, если не для нее, не для королевы?!...
Но случилось так, как случается очень часто: роза была срезана для украшения праздничного стола...
А на следующее утро вновь взошло солнце...

Наши слова так похожи на дождь, посмотри: кап - словечко, кап - другое...
Какие-то капельки-словечки собираются в лужицы, легко испаряются под горячими лучами солнца и скоро вновь прольются на нас дождем...
Некоторые капельки питают сильные реки, как подземные ключи...
А некоторые попадают прямо в бессмертный, всеобъемлющий Океан - хранилище великой человеческой мысли...
А пока... кап - словечко, кап - другое...
И мы, то весело смеемся, подставляя лицо теплому летнему дождю, как поцелуям; то зябко передергиваем плечами, замерзая под нудным осенним; то испуганно зажмуриваем глаза и вжимаем голову в плечи, застигнутые врасплох грозой...
Кап - словечко, кап - другое...
Это не небеса плачут, это мы играем в богов, убивая и воскрешая, заставляя плакать и смеяться, очаровывая и разочаровывая... словами...
Осень наступила и у меня грибной дождь...

Их чувства переплелись в одну тонкую нить, из которой был соткан их маленький рай. Тепло и нежность было их солнышком, страсть - огнем, вера друг в друга - крепкими стенами, доверие - открытой для всех дверью... Пока однажды в эту дверь не вошел третий, оставляя за собой следы от грязных сапог.

Как молилась я тайком, не разжимая губ,
Как рубила я сплеча, не поднимая рук,
Как прощала свысока я, так и не простив,
Говорила, что люблю я, сердце не открыв,

Быть обманутой страшась, лгала сама,
Заморозив чувства, как ждала тепла,
Как в борьбе за Правду, правой не была,
Разочарования как пила до дна...

Не признаюсь, не откроюсь, не скажу,
Околдую, очарую я, заворожу,
На вопросы острые я промолчу,
Никогда и ничего я не скажу...

Не болит уже, лишь ноет.
Отпустило, отошло,
Зверем раненым не стонет,
Было? Было. Но прошло.
Мысли пляшут, словно блики…
Отпылало… пустота…
Не тревожит, не разбито,
Притупилась острота.
Перепуганною птицей
Не срывается в пике,
Обмороженное сердце,
Пусто? Значит налегке…

Он мог умереть... Нет, правда-правда, посудите сами, маленький, неоперившийся птенец, который выпал из гнезда. Сколько опасностей подстерегало его в этом большом мире. Жаль стало бедолагу, принес его его домой и начались мои мучения. Кормить, поить, греть... Поначалу я даже пожалел о проявленном благородстве. Но птенец рос, странно, но мне стало нравится ухаживать за ним, я был нужен ему, а мне было приятно заботиться о нем. Вы только не смейтесь, но я даже как-то по-своему полюбил его...
В тот день мой малыш впервые пробовал свои крылья. Сначала робко и неумело, он познавал свободу полета, я даже стал немного завидовать ему. А потом он сел на подоконник...
- Нет, прошу, не покидай меня! Я заботился о тебе, отдал тебе частичку своей души, ты должен быть благодарен мне за это. Не улетай! Ты должен остаться!
Кажется, он понял меня тогда, перелетел на плечо и стал тереться клювом о мою щеку... Он понял, но он прощался...
Я открыл ладонь и малыш доверчиво перелетел на нее...
- Ты должен остаться,- повторил я и нежно поцеловал крепко сжатый кулак...

Скажу без лишней скромности - мой сад был самый лучший, ведь я вырастил его сам. Нежные стройные саженцы на моих глазах превратились в высокие плодоносящие деревья. Как же хорошо было в их тени жарким летом, какие замечательные яблоки собирал я осенью, как невинен и свеж был аромат их цветов весной.
Почему я глянул тогда через забор? Бес попутал, наверное...
В лучах заходящего солнца заманчиво мерцали плоды на деревьях в соседском саду, казалось, что каждое яблочко будто бы светится изнутри, просит "Возьми меня", манит, искушает...
- Будь что будет, но я должен их попробовать!..
Той же ночью, тайком, перелез через забор, луна заговорчески подмигивала мне.
В лунном свете яблоки были еще более заманчивыми и таинственными... "Не то, что мои" - со странной горечью подумалось вдруг.
Осторожно, не торопясь, я сорвал запретный плод... О, как же сладок он был... Терпкий сок пощипывал губы и я с наслаждением слизывал его языком...
Странно, но второе яблоко по вкусу напоминало мои, а третье обожгло горечью...
Разочарованный, с переполненным желудком, я перевалился через забор...
В лунном свете тускло светились плоды моего сада.
Это был последний год, когда он плодоносил...

Она чувствовала себя огромной… огромной, бесконечной, как вселенная. В ней рождались сверхновые, создавались и гибли цивилизации… Звездные дожди не слепили ее, солнечные вспышки не обжигали, парад планет не поражал своим величием…
"Как же прекрасно быть единственной!" Чувство собственной значимости и неповторимости грело ее, как теплое дыхание ветерка…
Внезапно ветерок подул сильнее и сдул ее с ладони…

Я иду по своей дороге одна. Иногда встречаются люди, которым по пути со мной и они становятся спутниками на некоторое время; иногда я долго стою на развилке нескольких дорог, пытаясь определить по какой из них мне будет проще идти; иногда меня подталкивают и я, зажмурив глаза, делаю первый шаг в неизвестность; а иногда я присаживаюсь на камень и думаю о том, что какую бы дорогу я не выбрала, финал ее известен. Так стоит ли мучиться, выбирать, искать?... Глупые мысли слабой женщины… Вытряхиваю их из головы, как веточку из туфельки и делаю следующий шаг…

Она умирала…
Боже, как же мучительно, как долго… как мучительно долго она умирала… Цеплялась слабыми пальцами за каждый прожитый день, шептала пересохшими губами забытые слова…
"Я не могу! Я не могу больше!!! Я устал… Так не может больше продолжаться. Я должен уйти сам, чтобы не продолжать эту агонию. Я должен…"
Решение принято, осталось только сказать те самые слова, отключить систему жизнеобеспечения, надавить на поршень шприца…
"Доброе утро, любимый…" Заспанные глазенки и утренняя хрипотца в голосе…
"Привет… любимая…"
Он не смог. Он не смог убить их любовь…

Порой мы все, слегка небрежно,
Взбивая, как подушку, пыль веков,
Стремимся доказать "невеждам",
Что их талант не в написании стихов.
Ведем подсчет слогам построчно,
Клянем их рифмы, словно грех,
"Мои-то лучше, это точно,
А вот его - сквозь слезы смех".

Когда бы классиков примерно почитая,
Копировали рифмы их и слог,
О новшествах мы только бы мечтали,
И каждый написать стихи бы смог.
Коперник провожал бы солнце взглядом,
Колумб плескался б в тазике с водой,
Земля покоилась на трех слоновьих задах,
А в голове у нас лишь сладостный покой.

Как скучно быть примерным гражданином,
Ступая, говоря как все,
И потуги мозгов все мимо...
Зима, которая не приведет к весне.

В новаторы я не стремлюсь. Ну что, Вы?!
Прошу лишь только об одном:
Коль критикуете, не будьте голословны,
Чтоб не назвал Вас собеседник "болтуном".

…А то, что она все время плакала было чистейшей воды вымыслом. Да, она никогда не смеялась, но и не плакала, не улыбалась, но и не грустила. Она смотрела на мир свысока своего равнодушия. Ничто не могло потревожить ее покой.
Но все чаще она ловила себя на мысле о том, что ждет чего-то, что сердечко, как маленькая птичка, попавшая в силки, трепещет в ожидании чуда. И сны, которые стали ей сниться, томили и терзали ее душу, и подушка, порой, по утру была влажной от слез. А однажды она загрустила по настоящему, и впервые, по настоящему она заплакала… Почему? Ах, если бы она знала, наверное, ей было бы не так тяжело…
Он появился в тот момент, когда мир ее сжался до пределов ее комнаты, когда ей стало темно уже даже в самый солнечный день. Чему она улыбнулась тогда? Искоркам ли солнца, или ему, такому важному и слегка перепуганному, или золотому гусю, которого он нес подмышкой, а может тем людям, которые шли следом за ним, смешно семеня и стараясь не наступить на ногу соседу… Она улыбнулась, пробуя на вкус ощущение радости, а затем рассмеялась… Ей нравилось быть счастливой… Счастливой просто так, безо всяких причин…

То, что они встретились в этом суматошном мире было похоже на сказку, на прекрасный сон. До такой степени прекрасный, что не было ни сил, ни желания просыпаться. И пальцы переплелись, как ветви ивы, и сердца стучали в унисон, как будто у них было одно сердце на двоих…
- Навсегда, - шептали губы.
- Навечно, - пела душа…
А поутру они проснулись…

- Зачем тебе это надо? Славы захотелось? – вопрос прозвучал неожиданно, брошен как шарик для пинг-понга. Обернулась, добродушная усмешка прячется в усах… Только глаза… Опешила, споткнулась, на секунду стало стыдно, как будто ребенка ударила… Не отвожу взгляд:
- Хочу, чтобы вы мной гордились…
Вижу, как тают последние льдинки в глазах, прикрываю за собой дверь и бессильно прислоняюсь к ней спиной. А зачем мне это надо?