И тогда встает вопрос: если Христос Своим воскресением уже избавил нас от смерти и наших грехов, почему мы по-прежнему ощущаем в себе грех и смерть? Ибо наши грехи по-прежнему мучают нас, мы чувствуем угрызения совести, а эта недобрая совесть порождает страх ада.

 Если вам когда-нибудь зададут вопрос: «Сколько в мире существенно отличающихся друг от друга религий?», единственно правильным ответом будет: «Две, всего две и не больше». Одна учит, что человеку необходимо обрести спасение и заслужить лучшую жизнь после смерти собственными стремлениями и усилиями, короче говоря, посредством своих собственных усилий. Другая учит, что человеческие дела не являются составным элементом в вопросе спасения. Человек оправдывается и спасается исключительно делами другого, то есть делами Христа. Эта последняя и есть истинная христианская религия. Первая же включает в себя все языческие религии, вне зависимости от многообразия их имен.

— Франц Пипер. Лютеранское учение об оправдании

В тот же миг, когда человек приходит к вере во Христа или Евангелие, то есть в прощение грехов, добытое Христом и предложенное в Евангелии, он получает через эту веру оправдание. Это так называемое субъективное оправдание в отличие от так называемого объективного оправдания, которое предшествует вере.

— Franz Pieper. Christian Dogmatics

Если принять за отправную точку праведность от веры, легко распознать тех, кто лишь выдает себя за христиан, и антихристианских противников истины — они проповедуют праведность от закона. Праведность от закона не имеет никакого отношения к тому, что человек намеревается возмочь приблизиться к Богу добрыми делами, даже если это примитивное намерение является, по существу, все тем же языческим жертвоприношением, тяга к которому от природы заложена в крови каждого человека. Напротив, это еще более тяжелые и прочные оковы, которые делают человека узником круговорота закона и дел, даже если в этой своей тюрьме он черпает силы и надежду из сияющего перед его глазами идеала безгрешного совершенства. Лютер называет это necessitas operum (необходимостью дел), которая делает человека рабом необходимости делать дела. Сам человек постоянно стремится понять, кто он такой, посредством дел — ведь «если ты праведен, покажи, что ты праведен»! И глубоко в душе человек понимает, что его жизнь и мучения, счастье и уныние зависят от того, преуспевает он в своих делах или нет.

Если Святая Троица действительно так свята, как говорит об этом догмат о Троице, если первородный грех действительно так пагубен, как говорит об этом августиновская традиция в богословии, если Христос действительно так необходим нам, как говорит об этом христологическая догматика, то единственный способ говорить об оправдании, оставаясь верным католической традиции в ее лучших проявлениях, — это проповедовать оправдание верой.

Этими словами Ярослав Пеликан описывает Реформацию не как случайную засветку на радаре церковной истории и не как ужасное отклонение от некогда прямого пути, но как подлинное выражение католичества. В это время года лютеране часто говорят о своем славном наследии или о реформе и обновлении так, словно наша история началась в этот день 1517 года. Лютер решительно возражал бы против характеристики Реформации как сектантского движения. Лютера привело бы в ярость предположение, что он подвизался за некие экзотические убеждения, оставив историческую христианскую веру и теологию. Но именно такое понимание Реформации сегодня хотят выражать некоторые лютеране. Мы ведем себя так, словно наша история началась с молотка и гвоздей и с церковной двери, и что прежде этого мгновения на протяжении 15 столетий не происходило ровным счетом ничего. Иногда мы еще более ограниченны и считаем началом подлинной истории Церкви еще более поздние даты (к примеру, 1839 год, когда из Саксонии в Америку отплыли несколько кораблей).

Все согрешили и лишены славы Божией, получая оправдание даром, по благодати Его, искуплением во Христе Иисусе (Римлянам 3:23-24).

Как бы велик и тяжел ни был грех, этот артикул еще больше, выше и шире, ибо произнес и утвердил его не какой-то человек по мудрости своей, но Тот, кто сотворил и держит небеса и землю. Мой грех и моя святая жизнь останутся здесь, на земле, ибо они касаются этой жизни и моих деяний здесь; там же, в небесах, где Христос восседает, держа меня на Своих руках, укрывая меня Своими крыльями и простирая надо мной Свою милость, у меня есть иное сокровище, большее названных двух.

Ты скажешь: как это возможно, ведь я ежедневно ощущаю свой грех, и моя совесть осуждает меня и указывает мне на гнев Божий?

Ответ: тебе следует научиться тому, что христианское оправдание, чтобы ты ни думал и ни воображал, есть ничто иное, как прощение грехов... Ибо оно называется прощением грехов по той причине, что мы явные грешники пред Богом, и в нас нет ничего, кроме греха, даже если мы обладаем человеческой праведностью во всей полноте. Ибо где Он говорит о грехе, там действительно есть подлинный и великий грех; подобно тому, как оправдание — это не шутка, но нечто весьма серьезное. И потому, глядя на этот артикул, ты видишь две вещи: во-первых, грех лишает тебя любой святости жизни, каким бы истовым верующим ты ни был на земле; во-вторых, прощение изглаживает всякий грех и гнев, так что твой грех не может ввергнуть тебя в ад, так же как святость жизни не может вознести тебя до небес.

И потому в глазах мира я буду проявлять всяческое усердие и делать столько, сколько могу, но в глазах Бога я с радостью буду грешником, и не буду претендовать ни на какое иное звание, чтобы этот артикул оставался истинным. В противном случае не будет ни прощения, ни благодати, но придется называть это венцом праведности и моих собственных заслуг.

Вне прощения нет и не может быть ничего, кроме греха, который осуждает нас.

— Из проповеди Лютера (1529)

До тех пор, пока это солнце — а именно, учение об оправдании одной только верой — не заходит, но ярко сияет в нашей Церкви, утешение отпущения грехов не отнимется от нее. Но там, где это солнце не сияет, где артикул об оправдании благодатью через одну только веру не проповедуется чисто, неизбежно воцаряется внутренняя тьма; и там неизбежно отрицается власть отпущения грехов, а вместе с нею и совершенство искупления Христова.

— C.F.W. Walther. Sermon on John 20:19-31 Regarding Absolution

Вера — это не человеческое понятие или мечтание, которое некоторые принимают за веру. Когда они не видят, чтобы за верой следовали исправление жизни и какие-либо добрые дела, однако много слышат и говорят о вере, то впадают в заблуждение и начинают говорить: «Веры недостаточно; чтобы быть праведными и спастись, нужно делать дела». Это происходит потому, что, слыша Евангелие, они возвращаются к делам и влагают себе в сердце — своими собственными силами — мысль, которая говорит: «Я верую». Ее они и считают истинной верой. Однако это человеческое воображение, мысль, которая так и не доходит до глубин сердечных, и потому ничего из нее не получается, и никакого исправления за нею не следует. Вера же, напротив, — это Божье действие в нас. Она изменяет нас и делает нас вновь рожденными от Бога (Иоанна 1); она умерщвляет ветхого Адама и делает нас совершенно другими людьми — по сердцу, по духу, по уму и по способностям, — и приводит с собой Святого Духа. О, эта вера — она такая живая, кипучая, деятельная, и сильная! И потому невозможно, чтобы она беспрестанно не производила добрые дела. Она не спрашивает, нужно ли сделать какие-нибудь добрые дела, но еще до того, как возникает такой вопрос, она их уже сделала и всегда готова делать. Тот, кто не делает таких дел, — человек без веры. Он шарит руками и оглядывается в поисках веры и добрых дел, но не знает, что такое добрые дела, хотя беспрестанно и многословно говорит о вере и добрых делах. Вера — это живая и дерзновенная уверенность в благодати Божьей, настолько твердая и непоколебимая, что человек готов тысячу раз поставить на нее собственную жизнь. Эта уверенность в Божьей благодати и знание о ней производит в человеке такую радость, и смелость, и счастье в общении с Богом и всеми Его творениями; и это производит в нем Дух Святой через веру. Поэтому человек без всякого принуждения готов и рад творить добро всем, служить всем, переносить все, любя и хваля Бога, явившего ему эту благодать; и потому невозможно отделить дела от веры — почти так же невозможно, как отделить тепло и свет от огня. Так берегитесь же собственных ложных представлений и тех пустословов, которые почитают себя достаточно мудрыми, чтобы рассуждать о вере и добрых делах, хотя сами при этом — величайшие глупцы. Молитесь, чтобы Бог произвел в вас веру; иначе вы навеки останетесь без веры, что бы вы ни думали и ни делали.

Нам следует знать, что вопрос о добрых делах и вопрос об оправдании — разные вещи; точно так же, как естество или личность человека и его действия и дела — разные вещи. Именно первое, а не последнее является объектом оправдания и спасения или осуждения и наказания.

Следовательно, мы выяснили, что никто не оправдывается делами; сначала необходимо получить оправдание иным способом. Моисей говорит: «Призрел Господь на Авеля и на дар его...» (Бытие 4:4-5). Во-первых, Он сначала призрел на Авеля, а потом на его дар. Поскольку Авель был благочестив, праведен и достоин как человек, его дар был угоден Богу. Дар был принят ради человека, а не человек ради дара. «...а на Каина и на дар его не призрел». Прежде всего, Бог не призрел на Каина как человека; потому впоследствии Он не призрел и на его дар. Из этой цитаты мы можем сделать вывод, что ни одно дело не может быть добрым в глазах Бога, если делатель при этом не будет добрым и достойным. И наоборот, ни одно дело не может быть дурным в глазах Бога, если делатель при этом не будет порочным и недостойным.

Итак, мы имеем достаточные доказательства того, что есть два вида добрых дел; некоторые совершаются до, а некоторые — после оправдания. Первые только кажутся добрыми и полезными, последние же действительно хороши.

Во-первых, этот текст дает нам право утверждать, что без благодати невозможно никакое доброе дело, и что все человеческие усилия греховны. Этот принцип утверждается в словах Павла: «Ибо явилась благодать Божия...» Очевидно, что до упомянутого явления никакой благодати среди людей не существовало. Если же никакой благодати не существовало, ясно, что был только гнев. И потому в нас самих — без благодати — нет ничего доброго и вообще ничего, кроме невозрожденной природы и гнева.

И вновь упоминание Павла о спасительной благодати ясно показывает, что всё, в чем нет благодати, уже осуждено и неспособно обрести ни помощи, ни спасения. Где же, в таком случае, свобода воли? Где человеческие добродетели, человеческий разум и человеческая мудрость? Все лишены спасительной благодати, все осуждены, все грешны и постыжены в глазах Бога, даже если в наших глазах они драгоценны.

Соответственно, в проклятиях не будет недостатка. Однако идите им навстречу смелее, будьте тверды и неуклонно держитесь благословения, каким бы исполненным проклятий ни казалось все вокруг. Ибо вот, какой вывод нам следует сделать: несомненно, что я был крещен. Я слышал Слово из уст пастора. Я приступил к Таинству Алтаря. Это божественная и неизменная истина. И пусть даже я слаб, она тверда и неизменна. Это наисильнейшее и преизобильнейшее имение, но сердце спотыкается и колеблется, принимая его. Однако нам нельзя его отвергнуть. Это единственное, чего мы должны остерегаться. И если мы неспособны исповедать это громким воплем, давайте произносить это так громко, как можем, пусть даже тихо и себе под нос. Если мы не способны петь, когда славим Бога, давайте хотя бы открывать рот, чтобы нам неуклонно пребывать в благословениях, удержать которые невозможно без великой борьбы и всевозможных скорбей. Ибо так и отцы имели несомненные и твердые благословения, но не без скорбей. И потому Христос столь настойчиво призывает нас претерпевать скорби: "Терпением вашим спасайте души ваши" (Луки 21:19). Вы — дети Царства, ваши грехи прощены, диавол побежден и повержен вам под ноги, грех и смерть не причинят вам никакого вреда; вы непорочны. И потому сносите проклятия врагов хладнокровно. ...Один испытанный христианин делает больше добра, чем сотня неиспытанных. Ибо в скорбях благословение умножается дабы своим советом наставить, утешить и поддержать многих в вопросах материальных и духовных. Итак, в мире вы проклинаемы, но в то же время исполнены небесного блаженства.

— Мартин Лютер

Суд же состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет...

Христос как будто хочет сказать: «Всякий верующий не идет в ад; всякому неверующему уже вынесен смертный приговор». Почему? Ну, потому, что он не верит во Христа. Суд состоит в следующем: столь несказанно утешительное учение о Божьей благодати, приобретенной для мира посредством Христа, проповедуется, однако мир по-прежнему хочет верить сатане, а не Богу и не Его возлюбленному Сыну. И это вопреки тому, что Бог заверяет нас: «Грех, ад, суд и гнев Божий — всему этому Сын положил конец». Мы, несчастные люди, часто оплакиваем грех, в который мы впали благодаря Адаму, смерть, которая последовала за этим, и все сопутствующие несчастья, а также осуждение Божье, которое висит над нами. Все это часто создает впечатление, будто Бог гневается на нас, будто Бог слишком строг и неумолим, словно несправедливый судья.

Но в этом тексте Бог хочет сказать нам: «Хорошо же. Посредством Моего Сына я сниму с вас Мои обвинения, чтобы вам не пришлось больше плакать. Да, вы согрешили, и этим грехом вы заслужили Божье осуждение. Но ваш грех будет прощен, смерть будет уничтожена; Я больше не вспомню грех человека, в котором он был рожден, и в котором он жил. Счета следует считать оплаченными. Бог не вспомнит ни одного греха. Только веруйте в Моего Сына».

Так чего же еще не хватает? Зачем суд, если грех был полностью упразднен Сыном? Ответ заключается в том, что человек навлекает на себя осуждение, отказываясь принять Христа, Сына Божьего. Конечно, грех человека — и унаследованный от Адама, и совершенный самим человеком — достоин смерти. Но причиной этого осуждения является нежелание человека слышать, терпеть и принять Спасителя, Который упразднил грех, понес его на Своих плечах и запер врата ада.

Давайте представим себе врача, который способен помочь пациенту и пообещал излечить его от немощи. Он предлагает больному лекарство от его болезни или противоядие от яда, который тот проглотил. Пациент прекрасно сознает действенность прописанного ему лекарства, но говорит врачу: «Отстань! Я не нуждаюсь в твоих советах. Ты не врач, ты мошенник. Я не болен. Я не глотал никакого яда, и мне не будет никакого вреда». А потом пациент пытается убить врача! Разве мы не сочтем, что этот пациент был не только болен, но и глуп, что он был просто безумен, когда набросился на своего врача и попытался его убить?

Или что бы мы сказали о заключенном, осыпающем бранью царя, князя или господина, который предложил освободить его из тюрьмы и осыпать милостями? Что бы мы подумали об этом заключенном, если бы он начал плеваться в своего благодетеля, поносить его непристойными словами, бить или убивать его? Однако духовное безумие того, кто отказывается от помощи, предложенной нам Сыном Божьим, в десять раз хуже. Разве не должен наш Бог разгневаться на нас за такую неблагодарность и позволить адскому огню, сере и смоле обрушиться на нас? Вдобавок к тому, что мы грешники, мы настолько испорчены, что отказываемся от помощи и даже гоним и убиваем тех, кто уговаривает нас принять помощь. К нам применимы следующие слова: «Избавивший ближнего от виселицы часто обнаруживает в себе желание отправить его обратно».

Здесь недвусмысленно сказано, что Христос пришел и упразднил грех мира так полно, что он полностью стерт, полностью прощен. Однако отказать Помощнику, отказаться слушать Того, Кто изглаживает грех, и, более того, пожелать убить Его и остаться в грехе — это отвратительно и непристойно…

...Однако это не пагубная весть; эта весть помогает и спасает…

...Несомненно, осуждение было снято, ад и гнев Божий были отменены. Вдобавок, мир и безопасность установились между Богом и нами посредством Сына, Который пришел не для того, чтобы судить мир — мир уже был осужден еще до Его пришествия, — но чтобы спасти мир. И единственное, чего недостает, — это веры в Сына.

— Мартин Лютер. Толкование на Иоанна 3:19

Но стоит лишь человеку размыслить о том, что Евангелие было дано миру не тщетно, и что Христос был обещан, послан, родился, пострадал и ожил вновь не тщетно, он непременно поймет, что мы получаем оправдание не от разума и не от Закона. Следовательно, в отношении оправдания мы вынуждены не согласиться с противниками. Ибо Евангелие показывает иной путь; Евангелие побуждает нас для оправдания извлечь пользу из Христа; оно учит, что через Него мы имеем доступ к Богу верой; оно учит, что нам следует поставить Его в положение Посредника и Умилостивителя гнева Божия; оно учит, что отпущение грехов и примирение обретаются, а ужасы греха и смерти преодолеваются верой во Христа. Потому и Павел говорит также, что праведность не от Закона, но от обетования, в котором Отец обещал, что Он хочет простить, и что ради Христа Он хочет примириться. Это обетование, однако же, принимается только верой, как свидетельствует Павел в Римлянам 4:13. Одна лишь эта вера принимает отпущение грехов, оправдывает и возрождает. За этим следуют любовь и другие добрые плоды. Итак, следовательно, мы учим, что человек получает оправдание, как было сказано выше, когда его совесть, устрашенная проповедью покаяния, ободряется и верует, что ради Христа Бог примирился с ним. Эта вера засчитывается нам в праведность перед Богом (Рим. 4:3-5).

— Апология Аугсбургского Исповедания. Артикул V: О любви и исполнении Закона, § 170-172

Прежде всего, Пророк, о котором здесь говорит Моисей, должен быть услышан; иными словами, наше спасение начинается не с какого-то из наших дел, но со слышания Слова жизни. Потому и Закон идет сначала, чтобы смирить, обнаружить грех и научить, что мы не можем сделать ничего своими собственными силами. Римлянам 4:15: "Закон производит гнев ", — и делает это столь совершенно, что люди не только не исполняют Закон, но и даже не хотят слышать его, ибо он убивает их. По этой причине они ищут другое Слово - то, которое может оживить нас, прежде чем мы сможем сделать хоть какие-то дела, как вы уже видели здесь. Через слышание Слова даруется Святой Дух; верой Он очищает сердце. Римлянам 10:17: "Вера от слышания", — но не во всех слышащих, а в тех, кому благоволит Бог. Ибо Дух дышит там, где Он хочет (Иоанна 3:8), а не там, где мы хотим. Когда же Святой Дух принимается верой, тогда Он оправдывает нас без всяких дел с нашей стороны — только лишь даром Божьим, и мы обретаем мир и благоволение к Богу (Римлянам 5:1) и с радостью и уверенностью взываем: "Авва, Отче" (Римлянам 8:15). И больше нет страха и рабского стремления бежать от гнева Божия; есть доступ к Богу детской верой по благодати, в которой мы стоим и хвалимся (Римлянам 5:2-3).

Но когда сердце изнутри получает оправдание и примирение через веру в Духе, тогда внешние дела вскоре так или иначе последуют. Во-первых, исповедание уст к спасению (Римлянам 10:10) - Слово проповедуется внешне. Этим Словом мы внутренне спасаемся, а через нас спасаются другие — как и мы были спасены через тех, кто был прежде нас, — дабы царство Христово росло. Это является причиной гонений, креста и противления из-за Слова в мире, который ненавидит свет и жизнь, ибо возлюбил тьму (Иоанна 3:19). И таким образом вера испытывается и укрепляется, что порождает в нас уверенность в своем спасении. Во-вторых, умерщвляется наш ветхий человек, в котором еще живы остатки греха, который противодействует Духу с помощью закона, живущего в наших членах (Римлянам 7:23), так что мы не делаем того, чего хочет Дух. Здесь происходит умерщвление плоти. В-третьих, производятся добрые дела, которые любовью, кротостью, миром, благостью и т. д. (Галатам 5:22) свидетельствуют наши ближним о вере и Духе. Таковы сумма и истинный порядок христианской жизни, которая зиждется на Слове и начинается с него и проявляется в делах любви по отношению к нашим ближним.

— Мартин Лютер. Из толкования на Второзаконие 18:19

Бог по природе Своей творит нечто из ничего; и потому из того, кто еще не сделался ничем, Бог не может ничего сотворить. Человек, однако, творит из существующего нечто иное; но это не имеет абсолютно никакой ценности. И потому Бог принимает только оставленных, исцеляет только больных, дарует зрение только слепым, возвращает к жизни только мертвых, освящает только грешников, умудряет только немудрых. Короче говоря, Он милует только несчастных и дарует благодать только не знавшим милости. И потому ни один гордый святоша, ни один мудрец или праведный по плоти не может стать глиной в руках Божьих, и намерение Божье в нем не сможет исполниться. Он остается пленником своих дел и становится воображаемым, мнимым, ложным, притворным святым, то есть лицемером.

— Мартин Лютер. Из толкования на 37 псалом.

Евангелическая церковь, которая смотрит на учение об оправдании верой как на самоочевидную банальность, над которой больше не стоит размышлять, ибо есть другие, более насущные проблемы, лишила себя возможности найти решение этих проблем. Она лишь еще больше разорвет себя на части. Если артикул об оправдании удален из центра, мы вскоре уже не будем знать, почему мы являемся и должны оставаться евангелическими христианами. Тогда мы будем стремиться к единству Церкви и приносить в жертву чистоту Евангелия; мы будем ожидать от церковного устройства и управления, от реформы церковного служения и церковной дисциплины большего, нежели они могут нам дать. Мы будем петь дифирамбы благочестию и пренебрегать учением; мы окажемся в опасности быть толерантными там, где нужно быть радикалами, и быть радикалами там, где нужно быть толерантными, — короче говоря, все аксиомы будут искажены, а потому уже нельзя будет понять, что необходимо и правильно во всех реформах, которых мы добиваемся сегодня.

— Hans Joachim Iwand

Для того же, чтобы встревоженные сердца могли иметь твердое и несомненное утешение, чтобы воздать должную честь заслугам Христовым и благодати Божьей, Писания учат, что праведность по вере перед Богом заключается в одном лишь милосердном [безвозмездном] примирении или прощении грехов, которое даруется нам по чистой благодати, только лишь ради заслуг Посредника, Христа, и обретается только верой в обетование Евангелия. Аналогичным образом, и в оправдании пред Богом вера не опирается ни на сокрушение, ни на любовь и другие добродетели, но на одного лишь Христа, и в Нем — на Его совершенное послушание, посредством которого Он исполнил Закон за нас, и которое [послушание] вменяется верующим в праведность.