В деревенской церкви было почти пусто. Между подсвечниками бродила бабушка в платочке, которая недовольно покосилась на Шермера, не перекрестившего на входе грудь. Зато Дюков истыкал себя щепотью за двоих. Павел спросил у бабки, где отыскать отца Михаила, получил ответ и направился к выходу.

– А и вправду, - поспешил за ним Дюков. – По-другому как-то внутри становится. Светлеет, что ли? Мамка моя жаловалась ещё в Америке, у них там церковь в посёлке - ну как дом. Хорошо. Светлый такой домишко, там они собираются, поют, разговаривают, даже праздники устраивают, но всё не так. Стены там не намоленные. Понимаешь?

– Нет, - буркнул Павел.

– А почему ты не перекрестился? - дёрнул приятеля за ветровку Дюков. – Мне, конечно, по барабану, но вот так, если честно, почему? Переломился бы, если бы уважение оказал? Ты же сам говоришь, что христианин!

– Ты на Девятое мая на «туарег» георгиевскую ленточку вязал? - спросил Павел.

– Обязательно, - удивился Дюков. – А как же без этого? Дань памяти, и всё такое…

– В том-то и дело, - кивнул Павел. – И всё такое… ВСЁ ВНУТРИ, Дюков. И ПАМЯТЬ, и СОВЕСТЬ, и ЛЮБОВЬ. Всё внутри. И ВЕРА тоже, кстати. Хочется - крестись, вяжи ленточки, размахивай флагом. Только НЕ ТЕРЕБИ ТОГО, КОМУ ПОДПОРКИ И ЗНАКИ НЕ ТРЕБУЮТСЯ, тебя же никто не теребит?..

Сергей Малицкий, "Карантин"

Людей интересует не Истина, а то, во что они верят, и люди готовы биться насмерть за свои верования, какими бы ложными эти верования ни были...
Гудкайнд Терри, "Первое правило волшебника"

— Здесь, на Земле, не существует ни добра, ни зла в чистом виде. Даже у лучшего из людей могут возникнуть злые помыслы, честнейший человек способен совершить низкий поступок. Так и со злом: нет на свете злодея, лишённого толики добродетели. Не тот злодей, кто творит зло, радея о собственном благе. Такому человеку всегда сыщется оправдание. Моя кошка, когда голодна, охотится на мышей. Значит ли это, что она плоха? Я так не думаю, и кошка так не думает, но, держу пари, мыши придерживаются на этот счёт несколько иного мнения. Каждый убийца считает свои действия необходимыми и оправданными. Можешь мне не верить, Ричард, но хотя бы просто выслушай. Даркен Рал делает только то, что считает правильным. Как и ты. И в этом смысле разницы между вами нет. Ты хочешь отомстить Ралу за смерть своего отца, он жаждет отомстить за смерть своего. В твоих глазах Даркен Рал - зло, но и ты в его глазах - тоже зло. Всё дело в восприятии. Так бывает всегда: победитель не сомневается в своей правоте, а проигравший уверен, что с ним обошлись несправедливо...

— Ты хочешь сказать, что Рал опасен не только потому, что творит зло, но и потому, что считает себя правым?... Но правда на моей стороне! - возмутился Ричард.

Взгляд Зедда смягчился.
— Мыши тоже считают, что они правы, но это не мешает моей кошке на них охотиться. Ричард, друг мой, я всего лишь пытаюсь тебя кое-чему научить. Мне не хотелось бы, чтобы ты угодил в когти Даркена Рала.

Ричард опустил руки и тяжело вздохнул.
— Не нравится мне всё это. Но я понял, что ты имел в виду...


Гудкайнд Терри, "Первое правило волшебника"

Не будем говорить о любви, потому мы до сих пор не знаем, что это такое. Может быть, это густой снег, падающий всю ночь, или зимние ручьи, где плещется форель. Или это смех, и пение, и запах старой смолы перед рассветом, когда догорают свечи и звёзды прижимаются к стёклам, чтобы блестеть в глазах. Кто знает? Может быть, это мужские слёзы о том, чего некогда ожидало сердце: о нежности, о ласке, несвязном шёпоте среди лесных ночей. Может быть, это возвращение детства. Кто знает?..
© Константин Паустовский

Словно громадное шелестящее знамя, расстилалось над нами небо. Всё больше и больше звёзд выступало на нём, как будто это был флаг ежеминутно расширяющегося государства вселенной. Аскона сверкала огнями своих кафе далеко внизу, на глади озера; прохладный ветер веял из горных долин. <...>

— Лето так коротко...
— Лето коротко, и жизнь коротка, но что же делает её короткой? То, что мы знаем, что она коротка. Разве бродячие кошки знают, что жизнь коротка? Разве знает об этом птица? Бабочка? Они считают её вечной. Никто им этого не сказал. Зачем же нам сказали об этом?

— На это есть много ответов.
— Дай хоть один!

— Один из них - в том, что жизнь стала бы невыносимой, если бы она была вечной.
— Ты думаешь, она стала бы скучной? Как жизнь богов? Это неправда. Давай следующий.

— В жизни больше несчастья, чем счастья. То, что она не длится вечно, - просто милосердие.

Елена помолчала.

— Всё это неправда, - сказала она наконец. - И мы говорим это только потому, что знаем, что мы не вечны и ничего не можем удержать. И в этом нет никакого милосердия. Мы его изобретаем сами. Мы изобретаем его, чтобы надеяться...

© Эрих Мария Ремарк

Любовь непостижима вами, как и свобода. Храните на расстоянии, а вблизи пытаетесь уничтожить. Кровь по составу - почти море, но рождаетесь в замкнутых оболочках, и потому не сливаетесь, не наполняете друг друга, как сообщающиеся сосуды. Напротив, попадаете в плен сначала одного человека, потом другого, после в плен воспоминаний, а когда воспоминания темнеют, как зеркала, становитесь узниками одиночества. Не видите себя настоящих, только тела или то, что написано в документах. В богатом любите деньги, в сильном - защиту, в красивом - наружность, в умном - знания, в шутнике - лекарство от скуки, в ребёнке - надежду, в старике - опыт.

Но волны рождаются в глубине морей, на поверхности звучат отголоски, не вода поднимается - пена. Сын бизнесмена мечтает писать картины, красивая - фотографировать, умный - задавать вопросы, шутник - разрыдаться в жилетку, ребёнок - уйти из отчего дома, старик - начать всё с нуля, но иначе. Вы есть то, что пока не дано, не досталось, вы - мечта и дорога. Радуга, свет на воде. Невозвратность жизни - истина, с которой каждый борется по-своему, и кто-то сдаётся и носит маску, а кто-то пытается поймать отражения.

Незнакомец, ты стоишь на мосту. Задержись ненадолго. Неужели думаешь, что знаешь о себе всё? Загляни вглубь, на самое дно. Вода - древнейшее зеркало, мудрое. Помнит все жизни от начала времён, и никто не сможет его разбить. Не бойся, подойди поближе, перегнись через перила. Посмотри мне в глаза...


Марго Па, "Грани"

...жизнь человека неоднородна. Порой случается, что её части имеют между собой мало общего. Настолько мало, что может показаться, будто прожиты они разными людьми...

Я более не ощущаю единства моей жизни, сказал Лавр. Я был Арсением, Устином, Амвросием, а теперь вот стал Лавром. Жизнь моя прожита четырьмя непохожими друг на друга людьми, имеющими разные тела и разные имена. Что общего между мною и светловолосым мальчиком из Рукиной слободки? Память? Но чем дольше я живу, тем больше мои воспоминания кажутся мне выдумкой. Я перестаю им верить, и оттого они не в силах связать меня с теми, кто в разное время был мной. Жизнь напоминает мозаику и рассыпается на части.
Быть мозаикой - ещё не значит рассыпаться на части, ответил старец Иннокентий. Это только вблизи кажется, что у каждого отдельного камешка нет связи с другими. В каждом из них есть, Лавре, что-то более важное: устремлённость к тому, кто глядит издалека. К тому, кто способен охватить все камешки разом. Именно он собирает их своим взглядом...
Евгений Водолазкин, "Лавр"

Раз мальчика это очевидным образом интересует, почему же ему об этом не рассказать, спросил Христофор сам себя...

— То, что Господь вдыхает в тело, то, что отличает нас от камней и растений. Душа делает нас живыми, Арсение. Уподоблю её пламени, исходящему от земной свечи, но земной природы не имеющему, стремящемуся ввысь к соприродным стихиям...


Евгений Водолазкин, "Лавр"

Человек никогда не забывает того места, где зарыл когда-то кусочек души. Он часто возвращается, кружит около, пробует, как зверь лапой, поскрести немножко сверху...

Надежда Тэффи "224 избранные страницы"

Вода не сопротивляется. Вода течёт. Когда погружаешь в неё руку, чувствуешь только ласку. Вода - не сплошная стена, она никого не остановит. Но она всегда пробьётся туда, куда захочет, и в конечном счёте ничто перед ней не устоит. Вода терпелива. Капля камень точит. Помни об этом, дитя моё. Помни, что наполовину ты - вода. Если не сможешь сломить преграду, обойди её.....


Маргарет Этвуд, "Пенелопиада"

Знаешь, я долго воевала. Как и ты. С собой, с окружающим миром и с его отношением к себе. Долго воевала, потом в один день просто перестала. Перестала ждать, упускать, разочаровываться и плакать. Женские слёзы больше расходуются по внутренним причинам, чем по внешним. Поэтому я и начала лечить то, что внутри.....

Сейчас я знаю, что, какими бы циничными мы ни стали, в жизни непременно появится нечто более сильное, что перечеркнёт всё то, что мы надумали за время потускневших надежд...

Время - это способ, которым Вселенная проверяет наши желания на истинность.
Наверное, поэтому мы почти никогда не получаем всё сразу...


Эльчин Сафарли «Если бы ты знал...»

Оставшись один, Румата придвинул кресло к окну, сел поудобнее и стал смотреть на город... Город спал или притворялся спящим... Двести тысяч мужчин и женщин. Двести тысяч кузнецов, оружейников, мясников, галантерейщиков, ювелиров, домашних хозяек, проституток, монахов, менял, солдат, бродяг, уцелевших книгочеев... Было в них что-то общее для пришельца с Земли. Наверное, то, что все они почти без исключений были ещё не людьми в современном смысле слова, а заготовками, болванками, из которых только кровавые века истории выточат когда-нибудь настоящего гордого и свободного человека...

И это удивительное изобретение - часы. Такое маленькое ситечко, через которое просеивается всё прожитое и остаётся, естественно, только хорошее. Для этого очень важно, чтобы всё работало точно, верно? И чтобы каждый из нас всё успел в своей жизни. Чтобы молодость успела засеять все необходимые семена, чтобы зрелость - заботливо вырастить всё посаженное, а старость - собрать все эти такие важные в жизни каждого человека плоды счастья. А потом, когда нам снова выдадут право на бесплатный авиарейс, наши голоса, наш смех, наш опыт жизни снова смешаются с облаками и прольются дождями на головы всех тех, кто нас когда-то очень любил и любит до сих пор, в памяти которых мы будем жить всегда, и прорастут цветами, которые опять безудержно будут тянуться к небу… Или у кого-то из вас есть другая молитва?
© Вадим Демчог

— Если твоя сила в богатстве, тебя разорят. Если твоя сила в друзьях, тебя с ними рассорят. Если твоя сила в славе, тебя забудут. Если твоя сила во власти, тебя свергнут. Если твоя сила в правде, тебя оболгут. Если твоя сила в близких, они отдалятся.
— Почему?
— Потому что нет твоей силы ни в чём внешнем, нет её ни в чём переменчивом. Сила твоя внутри тебя. Сила твоя в вечном и неизменном. Кто-то называет её Богом, кто-то любовью. Кто-то говорит, что это дао или путь всех вещей. Не столь важно, как её называть. Испытавший это однажды, легко поймёт, о какой силе я говорю. Для открывшего это в себе, даже бедность служит богатством, и враги становятся друзьями, и ложь обращается в правду… Знаешь почему?
— Почему?
— Потому что тот, кто открыл постоянство в себе, умеет видеть то же самое постоянство и во всём другом, не придавая большого значения переменчивости. В свете этого всякий другой навсегда перестаёт быть для тебя другим. Когда ты не придаёшь значения переменчивости, она сама собой уступает место постоянству внутри тебя. Знаешь, нет в мире силы, способной это сокрушить. Всякая сила, неспособная сокрушить постоянное в тебе, становится твоей собственной силой. Так устроен этот мир.
— Но как обрести постоянство?
— Самое сложное, это ПОНЯТЬ, ЧТО ВОВСЕ НЕ НУЖНО ОБРЕТАТЬ ТО, ЧТО ОТ САМОГО РОЖДЕНИЯ УЖЕ И ТАК НАХОДИТСЯ В ТЕБЕ. Просто помни о постоянном. Носи в своём сердце его мягкую, тёплую, нежную силу...
© Igor Nemoff

В Америке нас поразило многое. Супермаркеты, негры, копировальные машины, улыбающиеся почтовые работники… Чему-то радуемся, чему-то ужасаемся… Ругаем инфляцию, нью-йоркский климат, грязь в метро, чернокожих подростков с транзисторами…
И конечно же, достаётся от нас тараканам. Эти усатые насекомые занимают среди язв капитализма весьма достойное место.
Вообразите себе шкалу негативных эмоций. На этой шкале тараканы располагаются, я думаю, между преступностью и бумажными спичками. Чуть пониже безработицы. И чуть повыше марихуаны…
Кто скажет, что мы выросли неженками? Дома было всякое. Дома было хамство и лицемерие. Консервы «Завтрак туриста» и ботинки «Скороход». КГБ и цензура. Коммунальные жилища и очереди за мылом.
А вот тараканов не было. Я их что-то не припомню. Хотя жить приходилось в самых разных условиях.
Однажды я снял комнату во Пскове. Ко мне через щели в полу заходили бездомные собаки. А тараканов, повторяю, не было. Может, я их просто не замечал? Может, их заслоняли более крупные хищники? Не знаю.
Короче, приехали мы, осмотрелись. И поднялся ужасный крик:
— Нет спасения от тараканов! Так и лезут из всех щелей! Ох уж эта Америка! А ещё - цивилизованная страна!
Начались бои с применением химического оружия. Заливаем комнаты всякой ядовитой дрянью. Вроде бы и зверя нет страшнее таракана! Совсем разочаровал нас проклятый капитализм!...
И вообще, чем провинились тараканы? Может, таракан вас когда-нибудь укусил? Или оскорбил ваше национальное достоинство? Ведь нет же... Таракан безобиден и по-своему элегантен. В нём есть стремительная пластика маленького гоночного автомобиля. Таракан не в пример комару - молчалив. Кто слышал, чтобы таракан повысил голос? Таракан знает своё место и редко покидает кухню. Таракан не пахнет. Наоборот, борцы с тараканами оскверняют жилище гнусным запахом химикатов.
Мне кажется, всего этого достаточно, чтобы примириться с тараканами. Полюбить - это слишком. Но примириться, я думаю, можно. Я, например, мирюсь. И надеюсь, что это взаимно...

Сергей Довлатов, "Марш одиноких"

— Мой дед говорил: «Каждый должен что-то оставить после себя. Сына, или книгу, или картину, выстроенный тобой дом, или хотя бы возведённую из кирпича стену, или сшитую тобой пару башмаков, или сад, посаженный твоими руками. Что-то, чего при жизни касались твои пальцы, в чём после смерти найдёт прибежище твоя душа. Люди будут смотреть на взращенное тобою дерево или цветок, и в эту минуту ты будешь жив».
Мой дед говорил: «Не важно, что именно ты делаешь, важно, чтобы всё, к чему ты прикасаешься, меняло форму, становилось не таким, как раньше, чтобы в нём оставалась частица тебя самого. В этом разница между человеком, просто стригущим траву на лужайке, и настоящим садовником, - говорил мне дед. - Первый пройдёт, и его как не бывало, но садовник будет жить не одно поколение».
Грэнджер сжал локоть Монтэга.
— Однажды, лет пятьдесят назад, мой дед показал мне несколько фильмов о реактивных снарядах «Фау-два», - продолжал он. - Вам когда-нибудь приходилось с расстояния в двести миль видеть грибовидное облако, что образуется от взрыва атомной бомбы? Это ничто, пустяк. Для лежащей вокруг дикой пустыни - это всё равно что булавочный укол.
Мой дед раз десять провертел этот фильм, а потом сказал: он надеется, что наступит день, когда города шире раздвинут свои стены и впустят к себе леса, поля и дикую природу.
Люди не должны забывать, сказал он, что на земле им отведено очень небольшое место, что они живут в окружении природы, которая легко может взять обратно всё, что дала человеку. Ей ничего не стоит смести нас с лица земли своим дыханием или затопить нас водами океана - просто чтобы ещё раз напомнить человеку, что он не так всемогущ, как думает.
Мой дед говорил: если мы не будем постоянно ощущать её рядом с собой в ночи, мы позабудем, какой она может быть грозной и могущественной. И тогда в один прекрасный день она придёт и поглотит нас. Понимаете?..

Рэй Брэдбери, "451 градус по Фаренгейту"

Когда-то весь мир держался на честном слове, и стоило оно дорого. Под честное слово возили товары за тридевять земель, под честное слово давали взаймы, под честное слово заключали мир.

Слово по силе своей было равно боевому оружию. На одних рыцарских турнирах сражались на копьях и на мечах, а на других - поэтическим искусством. К слову прислушивались. За слово могли казнить, отправить на каторгу или в ссылку. Словом могли спасти от гибели, выручить из беды, за честное слово шли на смерть… Произнесённое при всех слово приравнивалось к печати и подписи: сказал - сделал, а если не можешь сделать - не говори. Словом можно было выиграть войну: переубедить вражескую армию и привлечь её на свою сторону, потому что оно было честным, и люди верили в его честь…

Увы. Времена изменились. Сначала произнесённое, а затем и печатное слово стали пустым звуком и типографской краской. Прислушайтесь к голосам в нынешней рекламе - все они неестественны по интонации. Слова обессилели, обесценились, превратились в ничто. Хозяева пустых слов легко дают их и так же легко забирают обратно или сразу же забывают о «клятвенно» сказанном.

Мир, державшийся на честном слове, может в одночасье рухнуть, если мы не опомнимся и не вернём Слову его силу и ценность. Если не поймём великий смысл произнесённого и записанного много веков назад: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог».
Эльдар Ахадов, "Бытие"

Она могла болтать с ним о чём угодно, не скрывая причин, побудивших её поступить так или иначе, - болтать без умолку... приятно было иметь такого друга, как Ретт, раз уж он по каким-то непонятным причинам решил вести себя с ней по-доброму. Даже очень приятно - ведь у неё в ту пору было так мало друзей.

— Ретт, - с негодованием воскликнула она вскоре после ультиматума, который предъявил ей дядюшка Питер, - почему в этом городе люди так подло относятся ко мне и так плохо обо мне говорят? Трудно даже сказать, о ком они говорят хуже - обо мне или о «саквояжниках»! Я никогда ни во что не вмешиваюсь и не делаю ничего плохого и…

— Хорошенько запомните следующее. Если вы не как все, то всегда будете одиноки - всегда будете стоять в стороне не только от ваших сверстников, но и от поколения ваших родителей, и от поколения ваших детей. Они никогда вас не поймут, и что бы вы ни делали, это будет их шокировать. А вот ваши деды, наверно, гордились бы вами и говорили бы: «Сразу видна старая порода». Да и ваши внуки будут с завистью вздыхать и говорить: «Эта старая кляча, наша бабка, видно, была ох какая шустрая!» - и будут стараться подражать вам.

Скарлетт весело рассмеялась...

Маргарет Митчелл, "Унесённые ветром"

Мартовский снег идёт из последних сил. Цепляется за ветви сосен, за края крыш, крылья ворон, липнет к прохожим, валится, как подкошенный, на землю, на спины серых целлюлитных сугробов. Всхлипывает под ногами промокших ботинок.
В такую погоду лучше дома сидеть. В смысле валяться на диване и выдумывать женщин из головы. Весной надо непременно выдумывать их из головы. Насовсем. Иначе они забивают её напрочь. Ещё и перепутывают извилины до морских узлов. А выдумаешь её из головы - и легче. Хотя бы на время. Просторнее.
Только не надо её задумывать обратно. Но это плохо получается. Как-то она всегда умудряется дверцу в твоей голове держать приоткрытой. Не знаю как. Хочет - выйдет, а хочет - зайдёт. Как к себе домой. А может, у неё ключик есть. Может, даже и золотой... От этой пустой и пыльной каморки за нарисованными очками, бородой, усами и погасшей трубкой. Потому и пустой, и пыльной, что без неё...
© Михаил Бару

Долину покрывал толстый плодородный слой почвы. Достаточно было одной богатой дождями зимы, и земля взрывалась травами и цветами. Весенние цветы в такие годы были неправдоподобно красивы. Всю долину и холмы предгорий устилали ковры из люпинов и маков. Когда-то одна женщина объяснила мне, что, если добавить в букет несколько белых цветов, соседние цветы покажутся ярче, их краски станут определённее. У синего люпина каждый лепесток оторочен белым, и оттого поля люпинов - это такая синь, что невозможно себе представить. Среди этого синего моря брызгами рассыпались островки калифорнийских маков. Маки тоже обжигали глаз яростью: и не оранжевые, и не красные... такой цвет, наверно, был бы у сливок, снятых с чистого золота, будь оно жидкостью, наделённой свойствами молока...

Джон Стейнбек, "К востоку от Эдема"

Ребёнок спрашивает:«Какая самая главная тайна на свете?» Взрослый иногда задаётся вопросом: «Куда идёт мир, как он кончится? Да, мы живём, но в чём смысл жизни?» Я думаю, что в истории есть одна-единственная тайна, она вселила в человека страх и одновременно вдохновила его на благородные дела. Поэтому вся его жизнь проходит в постоянном ожидании чего-то, в сомнениях и переживаниях. Со всеми своими мыслями и поступками, желаниями и стремлениями, со всей своей жадностью и жестокостью, состраданием и великодушием люди с самого начала попадают в сети добра и зла. Я считаю, что это единственная тайна, которая существует у человечества, и она захватывает все наши чувства и наш рассудок. Добродетель и порок стерегут первые проблески нашего сознания и пребудут с нами до его последнего мерцания, как бы мы ни изменяли землю, море и горы, экономику и нравы. Никакой другой тайны нет. Когда человек отрясает от ног своих прах и тлен земной жизни, перед ним встаёт прямой и трудный вопрос: «Какая она была - хорошая или плохая? Как я жил - правильно или неправильно?»

Джон Стейнбек, "К востоку от рая"