01:00:44   ¤   Puffin Сafe

Где-то в мире существует дверь, за которой все счастливы, цветы благоухают, еда восхитительна и ты не думаешь о том, что твои часики тикают, ты просто живешь. Главному герою посчастливилось побывать в таком мире, но после этого он проклял себя и все на свете.

• Поистине у этого человека в прошлом было прекрасное будущее.
• ...и попробовал бы кто меня остановить. Никто, конечно, и не попробовал; когда человек ищет беды, его не останавливают.
• Но время от времени меня тревожит еще одно - вы это, конечно, и сами наблюдали. То и дело незнакомые люди вглядываются в вас и кричат: "Где мы с вами могли встречаться?" И когда отвечаешь, что вы нигде не встречались, их лица тускнеют. Знаете, что не дает мне покоя - может, эти люди были в каком-то своем Другом Месте и встретили там меня, как я встретил жителей Блэкли и, конечно, Полу. Это ведь ужасно, если мы все встречаемся в каком-нибудь Другом Месте, а потом не можем никому ничего объяснить.

Домработница вздрогнула и показала рукой на диван:
- Александр, Вы купили обезьянку?
- Нет. Это кот. Зовут Изя.
Саша не поверил, что это говорит тот, кто обожает собак, ненавидит котов и привык жить по своим правилам.
Саша – американец. Ну как американец? Советского происхождения с крепкими еврейскими корнями. Саша образован, востребован, обеспечен, ухожен и уверен в себе. Холеный конь его судьбы изящно гарцевал по линии жизни, пока на скаку его не остановила русская женщина Лена, и, вскочив сзади и залихватски пришпорив, понесла его галопом в царство праздников и путешествий. Ленка была уже взрослая, поэтому пришла не одна, а с сыном Мишкой, на бегу прощавшимся с пубертатом и вылупляясь в красивого во всех смыслах молодого человека.
Миша – мечта любой матери. Мужественный, мудрый, спокойный, надежный. Нежные ветви его увлечений склонялись к полноводной реке милосердия настолько, что он посвятил свою жизнь медицине, поступив в медицинский колледж, а в свободное время подрабатывал медбратом, помогая в смутное ковидное время.
Миша – безусловный бонус к своей матери-ракете. Саша принял его сердцем, как сына, нашел с ним общий язык и интересы. Тут бы впору сказать: и стали они жить поживать, да добра наживать, но…
Саша взял со стола звонящий телефон. Это Миша. Он уехал на каникулы в Москву.
- Привет, Мишань, как дела?
- Привет, Саш, я купил котенка и хочу привезти его.
- Котенка? Из Москвы?!
- Да. Он еще маленький, и его не выпускают без прививки от энтерита, но я занимаюсь этим, я уже был на приеме в департаменте здравоохранения, они готовят нужные документы и…
- Что?! Миша, ты хочешь перевезти в Америку кота из Москвы? Чем ты думал, когда его брал? Ты прекрасно знаешь мой ответ! Можешь оставаться с ним в Москве, здесь его не будет! Все! Тема закрыта!
- Саш, ну я…
- Нет, Миша, этого кота здесь не будет, и ты прекрасно знаешь об этом.
Миша знал, что Саша терпеть не может котов, но его милосердие слепило ему глаза.
И Саша подозревал, что тема не закрыта, и действительно, через два дня раздался звонок.
- Саша, мне нужна твоя помощь.
- Что случилось?
- Я заполняю документы на прививку, здесь столько всего. И еще, нужно вписать имя кота.
- Ну хорошо, ты дал ему имя или что? Как ты его назвал?
- Изя.
- Изя?!
- Да.
- Почему Изя?
- Потому что, мне кажется, еврей еврея из дома не выгонит.
- Что?! – Саша убрал трубку от уха и громко захохотал, вытирая слезы из уголков глаз.
- Да. Но ведь этот так?
- Ладно, - Саша продолжал хохотать, - ты уделал меня. Вези Изю домой.
Через неделю Изя, который видел в жизни только переполненную котами Подольскую однушку и сухой корм, лениво вылизывал испачканную свежим сибасом шею.
Домработница удивленно посмотрела на Сашу.
- Но Вы же не любите кошек.
- Терпеть не могу. Но это Изя.

*

Разве можно плохо справить юбилей в кругу друзей да еще и на новой даче в лесу? Конечно нет! И действительно, гости и хозяева ели, пили, произносили тосты, рассказывали анекдоты, болтали, курили, пели, ставили пластинки, танцевали и веселились как могли. Но, увы, вечеринка закончилась самым ужасным образом. Веселье оборвалось, когда юбиляр – хозяин дома, был найден мертвым. Ночью на однинокий лесной хутор вряд ли забредет кто-то чужой, так что убийцу нужно искать среди присутствующих.
"Классический образец герметичного детектива. Девять человек (вместе с хозяином-юбиляром и его женой) оказываются в дачном домике на удалённом хуторе. Компанию нельзя назвать дружной, так как многие были знакомы поверхностно, а некоторые встретились впервые. Во время исчезновения хозяина картина выглядела так: наружная дверь заперта (ключ – в дверном замке), дверь в сад заколочена, все окна заклеены и лента не нарушена, во двор незаметно не выйти - злая собака поднимет лай. Когда пропавший был обнаружен в подвале с проломленным черепом, то первая мысль была о несчастном случае, что подтверждала сломанная ступенька и разбитая банка. Но повреждённый в спешке телефон и пропавшие ключи от машины говорили об обратном - совершено убийство."

ЛитМир

 08:00:52   ¤   Козий Николай

Владимир Листомиров

читают: Наталина & Александр (для двоих)

Человек бежит к кассам: — Прошу вас,
один билет!
Умоляю, скорей, у меня есть на то причины!
Мне плацкартный до Детства.
— Такого билета нет.
Приходите вчера, — говорит билетёр мужчине.

— Вы смеётесь? Вот чёрт, я не мог
его упустить!
— Каждый может забыться
и что-нибудь проворонить.
Это значит, сегодня нам с вами не по пути.
Приходите вчера, поезд ждёт
на втором перроне.

— Что за шутки?! Я вижу, как значится на табло
Поезд в Детство, который проследует
без стоянок.
— Это просто реклама. Избитый,
пустой шаблон.
Вам пора бы привыкнуть к коммерции
постоянной.

— Нет, не верю, вы лжёте! Пустите меня туда!
— В дребезжащий вагон, где по радио
лишь помехи?
— Да, пустите, прошу, я за это вам всё отдам!
— Мне действительно жаль, но ваш поезд
давно уехал.

Ветром мчится состав, на который он опоздал,
Прорезает кинжалом статичность
ночной дремоты.
Он стоит на перроне и слушает поезда.
И не знает, что ждёт его где-то за поворотом.

Джеймс Ганн «Девушки, сработанные по науке»

*

Когда-то, очень давно, прочла где-то этот фантастический рассказ и запомнила без имени автора и названия. Не могу передать свою радость, когда случайно наткнулась на него в аудиоверсии, а потом и "почитать". Теперь можно послушать и прочесть другие рассказы Джеймса Ганна.

У нас, в Неошо, все началось с Кенди Браун. В городах покрупнее так было наверняка давно, но там, быть может, не искали причин.
  Мне было десять лет, когда Кенди приехала к нам из Канзас-Сити, но даже я понимал, что девушке с такой фигуркой и лицом да еще с таким именем [Кенди - конфета (англ.)] не место в нашем захолустье. Ей бы жить в Нью-Йорке и сниматься в рекламе вечерних туалетов с открытыми плечами, или черного кружевного белья, или пенистого мыла. Впрочем, какой бы товар она ни представляла, в первую очередь она представляла любовь. Слово "любовь" наилучшим образом сочеталось с именем Кенди.
  Говорят, что мода на женскую красоту так же меняется, как мода на платье. Возможно, мой прадед сказал бы, что ноги и талия Кенди слишком тонкие, а бедра и грудь слишком пышные, но все молодые люди в Неошо, ослепленные красотой незнакомки, не находили, что в ней надо перераспределять даже одну унцию.
  Весть о приезжей распространилась по нашему городу быстрее, чем было тогда, когда на почте разбили флакон духов, полученный для кого-то наложенным платежом. И не успела она войти в гостиницу, как туда уже сбежался народ. Некоторым счастливчикам удалось захватить кресла в вестибюле, остальные толпились и галдели, как на распродаже бычков.
  Зато мне повезло. Как самый маленький, я протиснулся к приезжей и увидел совсем близко ее золотистые волосы, голубые глаза и ярко-красные губы. От нее пахло свежим сеном, я обожал этот запах.
  В городе с места в карьер начали судачить главным образом, понятно, женщины. Одни говорили, что она замужем и не жди у нее успеха: вслед за ней явится муж. Другие говорили, что нет, незамужем, хотя по годам ей пора. Третьи утверждали, что она вдовушка, а некоторые открыто выражали возмущение; мол, по внешности видать ее профессию, и куда смотрит шериф, допуская такое в Неошо и к тому же в гостинице?
  Приезжую поначалу звали мисси Браун - среднее между мисс и миссис, так и не выяснив, есть ли у нее муж. А я вот узнал это уже в первый день. У нее на пальце не было обручального кольца, и, что важнее, она обещала выйти за меня замуж. Обещала после того, как расписалась в книге для приезжих, которую подал ей Марв Кинкейд, дневной дежурный. Марв едва оторвал от нее взгляд, чтобы прочесть подпись.
  - Кенди! - произнес он с блаженным вздохом.
И так же блаженно вздохнули все мужчины, которые толпились вокруг. Тут-то я и вынырнул:
  - Мисс Кенди, а вы выйдете за меня замуж?
Она поглядела сверху вниз и рассмеялась.
  - Как тебя зовут? - услышал я медовый голосок.
Я даже не сразу вспомнил свое имя.
  - Джим, - ответил я.
  - Что ж, выйду, Джим. Обещаю. Вырастай поскорей.
  Но за меня она не вышла. А вышла за Марва Кинкейда, кстати, самого невзрачного парня, и осталась с ним в Неошо и свила для него уютное гнездышко. Злые языки предсказывали, что проку не будет от этого брака, что она его бросит или превратит в горького пьяницу, что он ради нее запустит лапу в кассу гостиницы и его посадят или найдут в подвале с перерезанным горлом.
  Однако ничего подобного не произошло. Зато Марв перестал околачиваться в бильярдных и проводил вечера дома, поступил на заочный факультет и в конце концов стал управляющим гостиницей. Кенди никому не делала плохого ни Марву, ни посторонним. Жила она замкнуто, не сплетничала, не ходила в гости, ни с кем не флиртовала, и это, кажется, сильнее всего бесило наших кумушек. А что касается городских кавалеров, то они вскоре стали переключаться на другие объекты. После свадьбы Кенди к нам в город приехала Трейси. Их можно было принять за близнецов, хотя Трейси была рыженькая и имела несколько иные черты лица. Но, как и Кенди, она воплощала мужскую мечту: ангел да и только, красотка с прелестной фигуркой. Ее мужем стал доктор Уинслоу. Правда, в то время он еще не был доктором, а просто Фредом Уинслоу и отнюдь не завидным женихом. Зато потом, когда, потрудившись, он выучился на доктора, Фред говорил, что ему это удалось благодаря помощи Трейси.
  После Трейси к нам приехала Чучу, за ней Ким, за ней Даллас, а после них Эйприл, и мне тогда уже стукнуло восемнадцать, и Эйприл стала моей женой. Эйприл была блондинка, как Кенди, и фигурой она очень напоминала Кенди, будто их отлили из одной формы. Вначале меня это чуточку беспокоило; не влюбился ли я только по сходству? Но Эйприл оказалась идеальной женой, и я никогда не пожалел о своем выборе. Найдите другого мужчину, который мог бы сделать такое признание!
  Эйприл обладала всеми достоинствами, нужными для хорошей жены. Уравновешенная, но не флегматичная, ласковая, но не властная, она интересовалась моими делами, хотя не совала нос куда не следовало. Она была прекрасной кулинаркой. Не ленилась встать поутру и приготовить мне сытный завтрак, а в полдень когда я приходил домой, второй завтрак аппетитный, но с учетом калорий. К обеду у нее всегда был какой-то вкусный сюрприз. Она штопала мне носки и пришивала пуговицы, гладила рубашки и чистила ботинки, а когда у нас в Неошо задергиваются шторы, выполняла то, что щедро обещали ее личико и ее прелестные формы, да так, что любой муж был бы доволен. Вдобавок ко всему она мыла по субботам машину; не знаю, как в других местах, но в нашем городе никто большего от жены не требует.
А наши кумушки все не переставали судачить:
  - И откуда их сюда приносит, хотела бы я знать?
  - Девчонка эффектная, не спорю, но чем моя Джейн хуже? И вряд ли такая финтифлюшка умеет печь пироги, как моя Джейн!
  - Какой бес их сюда тянул, раз уж они такие замечательные? Не могли, что ли, найти себе мужей в других городах?
И некоторые предвещали:
  - Что-то здесь неладно, припомните. Скоро увидите мужей-горемык!
Но горемыками оказались другие - те, кто женился до появления Кенди. А кто женился после, устроили себе приятную жизнь, в том числе, как я уже говорил, и ваш покорный слуга.
  Я поступил на службу в банк, работал с усердием и дослужился до первого вице-президента. Я знал, что через год старик Бейли уйдет на пенсию и я займу его кресло президента.
  Джесс Холл, женившись на Чучу, окончил юридический и стал первым юристом в городе. Лиж Симпсон, взявший в жены Ким, был избран сенатором. А Байрон Джорджи, муж Даллас, владеет сетью универсамов. Я мог бы этот перечень продолжить. И после Эйприл к нам прибывало еще много таких же девушек, и все они повыходили замуж. И у всех у них мужья преуспели. А те, кто умер, дали возможность своим вдовам выйти вторично замуж и помочь новым супругам тоже сделать карьеру.
  Кого я жалел, так это наших местных девиц. Они были вовсе не какие-то замарашки. Просто им оказалось не под силу выдержать конкуренцию таких, как Кенди или Эйприл.
Но это не конец. Слушайте дальше.
  По субботам мы играли в покер. Собирались вечером в гостинице вшестером: Марв, док Уинстоу, я, Джесс, Байрон и Лиж, если последний находился в городе. В ту субботу, о которой пойдет речь, конгресс был распущен на каникулы, и Лиж приехал домой.
  Эйприл не ругалась, когда я уходил. Она никогда не ругается. Но у меня было тяжелое предчувствие, и я с порога спросил:
  - Дай честное слово, ты не сердишься, что я тебя оставляю?
Она поправила воротничок моей рубашки нежными пальчиками и поцеловала меня. Она выглядела сейчас нисколько не старше, чем двадцать лет назад, пожалуй, даже еще красивее.
  - Ну что ты! - ответила она без ехидства, свойственного некоторым женщинам. - Ты же со мной шесть вечеров в неделю. Имеешь полное право развлечься в мужской компании. - И она подтолкнула меня к двери.
Во время игры док вдруг ни с того ни с сего спрашивает:
  - А не странно ли вам, друзья, вот нас тут шестеро счастливо женатых мужчин, а ни ребенка, ни цыпленка ни у кого из нас нет.
Лиж рассмеялся:
  - Может, потому-то мы и счастливы. Мои знакомые, у которых дети, все нервные, издерганные. Впадают в истерику по любому пустяку.
  - И все-таки смотрите, ни одна из приезжих не стала матерью, - стоял на своем док.
  - Да что ты... - возразил было Байрон, но он не сумел назвать ни одной пары с ребенком.
  - И постепенно в городе уже почти не стало детей, - продолжал док, одно время мне казалось, у молодого Фишера или у Джонсов ждут прибавления, но вот же нет, как видите.
  - А почему? - спросил в упор Джесс.
  - Должен сказать правду: Трейси бесплодна, - столь же прямо ответил док. - Мне хотелось иметь детей и спустя некоторое время я послал ее обследоваться. И, узнав правду, - док пожал плечами, - заставил себя утешиться тем, что полного счастья" ведь ни у кого не бывает.
  - А я считал повинным за это себя, - сказал Байрон.
  - Так же и я, - сказал Марв. - Я думал, Кенди винить тут немыслимо.
Мы все подтвердили кивками - конечно, немыслимо. Потом долго молчали. Я даже забыл, что у меня три туза и пара.
  - Итак? - нарушил я молчание.
  - Что итак? - переспросил Марв.
  - Чем ты, как доктор, это объяснишь?
  - Возможно, все они бесплодные, - с явной неохотой ответил док.
  - Но почему? - снова спросил Джесс.
  - Почему именно приезжие?
Разговор принимал неприятный оборот. Я сказал:
  - Давайте продолжим игру.
Но Джесс уже был в своей обычной роли: он всегда должен был докопаться до сути. Когда он выступал в суде, с ним было трудно спорить.
  - Откуда все они взялись? Свою жену кто-нибудь когда спрашивал?
Первым ответил Марв:
  - Кенди приехала из Пассейка, штат Нью-Джерси. Я видел ярлык у нее на чемодане.
  - И Чучу оттуда же, - сказал Джесс и, помолчав, добавил: - Я сам ее спрашивал.
Мы посмотрели на него с почтением, как смотрят честные трусы на глупца, осмелившегося играть в русскую рулетку.
  - А что там у них в Пассейке? - спросил Байрон.
  - Много красивых матерей, - усмехнулся док.
Случалось ли вам находиться в компании, где кто-то выскажет мысль, а другой подхватит ее и придаст ей новый, зловещий смысл? Сейчас уже Джесса нельзя было остановить.
  - А рассказывали они вам о своих семьях? Вспоминали отца, мать, сестер или братьев?
Все, как один, замотали головой - такого нет, не было. Черт, тут и меня пробрало, а Марв - тот крикнул:
  - Кто же их произвел на свет там, в Пассейке?
Джесс дернул плечом.
  - Может, специальная фабрика.
Мы засмеялись: шутник этот Джесс!
  - Как будто есть фабрики, выпускающие бесплатный товар, - сказал Байрон.
  - А про товар в кредит ты что, не знаешь? - Джесс презрительно сощурил глаза. - Можно подумать, ты ведешь счет каждому центу, который даешь своей Даллас? Небось, даешь то пятерку, то десятку лишнюю, так же, как я. Ты хоть не делал первого взноса, зато с тебя возьмут по двадцать долларов в неделю в продолжение всей твоей жизни. А то и больше. Таким образом, ты за любую вещь в конце концов выплатишь.
Я робко добавил:
  - Я вот у себя дома и половины тех вещей не вижу, на которые Эйприл просила у меня деньги.
Нас сердито оборвал Байрон:
  - Мы с вами достаточно богаты, чтобы себе это позволить. К тому же если бы не Даллас, у меня и не было бы столько. Хорошая жена стоит любых Денег.
  - Пусть так, - примирительно сказал док, - но можем ли мы позволить себе другое - бесплодие? Разумеется, ты, он или я, мы обойдемся без детей. А если взять город, нацию, расу? - Он оглядел нас без улыбки. - Если не продолжится род Уинслоу, большого урона не будет. Но Неошо умирает. И Соединенные Штаты тоже. Падает рождаемость. Специалисты считают это естественным после рекордных цифр сороковых и пятидесятых годов, но объясните катастрофический процент рождаемости количеством приезжих девиц из Пассейка, и все будет ясно, как дважды два.
  - Очень глупо! - возразил Марв. - Никакой бизнес не может сам уничтожать свой рынок сбыта.
  - Именно может, коль скоро он для этого создан.
  - Неужели красные? - с сомнением пробормотал Байрон. - Да нет! На этот счет давно спокойно. У них свои заботы.
  - В том числе такие же, как у нас: падение рождаемости, - сказал док.
  - И если бы так, это было бы уж давно раскрыто ФБР, - сказал я, чтобы охладить фантазию моих друзей.
  - Точно, - подтвердил Джесс.
  - Тогда объясни, как ты это понимаешь, Джесс, - попросил Марв.
За Джесса ответил док:
  - Мне кажется, Джесс намекает, что правительство планирует падение рождаемости.
  - Ну нет, это было бы слишком, - Джесс посмотрел на него с прищуром. Но наш город обречен. За двадцать лет ни одна местная девушка не вышла замуж, а только эти - из Пассейка. И за последние пять лет в нашем городе родился лишь один ребенок, у Мак-Даниелс, когда ей было почти сорок.
  - Ты это серьезно?
Джесс вытер потные ладони скомканным носовым платком.
  - Мне страшно. - По тону можно было ему поверить.
Марв сказал сдавленным голосом:
  - Ты всех нас напугал, Джесс. Продолжай, раз начал. Все равно мне нынче не уснуть.
Джесс глотнул воздуха и договорил:
  - Похоже, что кто-то ликвидирует... человечество.
  - Как так?
На это ответил док:
  - Ученые делают стерильных женщин и такого высокого качества, что люди уже не желают жениться на других. Тем более что отцовский инстинкт - не врожденный. До женитьбы он у нас практически отсутствует. Для холостяка чужой ребенок нечто похуже черта. Но вот холостяк женился. Если он согласится иметь детей, так только потому, что это нужно. А вовсе не потому, что он этого жаждет.
Но Джесс, разведя руками, повторил:
  - Нас ликвидируют. Помните, лет тридцать назад, в пятидесятых годах, многие божились, будто видели летающие блюдца. Лотом уж перестали. А я сегодня могу поверить, что, может, марсиане, а может, венерианцы явились на Землю и построили эту фабрику в Пассейке. И тем обрекли нас на самоубийство.
Но Джесс, разведя руками, повторил:
  - Нас ликвидируют. Помните, лет тридцать назад, в пятидесятых годах, многие божились, будто видели летающие блюдца. Лотом уж перестали. А я сегодня могу поверить, что, может, марсиане, а может, венерианцы явились на Землю и построили эту фабрику в Пассейке. И тем обрекли нас на самоубийство.
  - Зачем им это надо? - спросил Байрон.
  - Затем, что Земля - довольно выгодный кусок недвижимости, - ответил ему Джесс. - Водопровод, центральное отопление, хороший воздух. Вот они там и создали производство, устроив так, что сами жертвы его финансируют и способствуют росту. И венерианцы ждут своего часа. Лет через сто, а может, и меньше они явятся на Землю и завладеют всем, а бывшие владельцы исчезнут с лица Земли. Выгодно, просто и дешево. Не то что война.
  - Если нас хотят уничтожить, почему же правительство не принимает мер? - сказал Марв.
Мы все уставились на Лижа. Наш сенатор до сих пор не промолвил почти ни слова. Но сейчас он заговорил, тихо и размеренно:
  - Даже если это правда, что может сделать правительство? Допустим, оно тебе скажет, Марв, что твоя Кенди - это оружие нападения, ты наверняка посмеешься, а может, рассердишься и будешь голосовать за другое, не такое идиотское правительство. А если власти предложат тебе избавиться от Кенди, тогда им - прощай, Вашингтон!
  - Надо полагать! - бодро отозвался Марв.
  - С другой стороны, если правительство прикажет закрыть фабрику в Пассейке и прекратить выпуск всех этих кенди, ким, чучу и прочих, девяносто девять шансов против одного, что кто-нибудь оповестит венерианцев: дескать, план номер один провалился, приступайте к выполнению номера два. И второй номер может оказаться куда более страшным. С расой, которая умеет изготовлять женщин по науке, таких, которые годятся для всего, кроме материнства, как, например, моя Ким, с такой расой я не хотел бы начинать войну.

Мы все сидели как в воду опущенные. Мысль эта проникла в наше сознание, но трудно было поверить в подобные последствия.
  - Погоди, - сказал Байрон, - ты, Лиж, говоришь с такой уверенностью, а ведь это только твое предположение?
  - Нет, я вам сказал правду, - ответил Лиж. - Наверно, мне не следовало разглашать это вам. Правительству все это уже давно известно. Может, вы сами, друзья, найдете решение. Мы это сделать не имеем возможности. Если такие факты станут широким достоянием, в Америке поднимется паника, и тогда венерианцы не станут ждать сто лет.
  - Все равно я не откажусь от Кенди, - закричал Марв. - Мне безразлично, откуда она, но я большего не требую от женщины. А если кто пожелает отнять ее у меня, пускай приходит с оружием в руках и прихватит помощников.
  - Мы тебя понимаем, - сказал ему Джесс. - У нас у всех точно такое чувство. - Мы подтвердили его слова безмолвными кивками. - Но наш долг, продолжал он, - принести жертву. Будем считать себя солдатами, а солдат обязан стойко переносить лишения.
  Нам ничего не оставалось, как согласиться. А я так и не побил семерки своими тузами.

  И вот, мы свой долг выполнили. Когда в будущем веке венерианцы явятся на Землю, их будет ждать неприятный сюрприз.
  Пример тому - моя нынешняя жизнь. Вчера я запер банк, президентом которого теперь состою, и прошел пешочком несколько кварталов до небольшого коттеджа с белой изгородью. Ребятишки высыпали мне навстречу: пятилетний Кит, четырехлетний Кевин, трехлетняя Лори, Линда двух лет и годовалый Карл. Кинулись на меня, как муравьи на хлебную корку, стали тянуть за ноги, за руки. "Папа, папа, папочка!" - орали все хором, кроме маленького Карла, который еще не умеет говорить, зато умеет повиснуть на тебе так, что не оторвать.
  Я втащил всю компанию в дом, чувствуя себя вдвое моложе своих 44 лет, и оторвал их от себя, пошлепав каждого разок по мордочке, разок по попке.
  - Явился, - сварливо встретила меня Джейн, - решил все-таки уделить несколько минут своему семейству?
Я буркнул что-то в ответ и клюнул ее в потную щеку. Она стояла у плиты, готовя ужин для всего выводка.
  - Ты действительно можешь уделить нам немножко времени? - продолжала она язвительно. - Право же, мы не хотели бы лишать других особ твоего общества.
  Я прошел в комнату и сел в свое любимое кресло, ничего не отвечая. Лучше промолчать. Джейн опять разнесло: она на восьмом месяце, а в такое время они становятся еще злее, чем обычно. И так достаточно неприятные, а уж когда такое, так хуже нет. Ведь, кажется, рада, что я пришел!
  - Один Бог знает, как мало мы в тебе нуждаемся, - не унималась Джейн. Можешь подняться в любую минуту и уйти.
  - Хорошо, милочка, - сказал я, отлично зная, что сейчас нельзя уходить.
  - Только потому, что ты платишь по счетам, - ярилась Джейн, размахивая ложкой перед моим носом, - ты вообразил, что ты здесь хозяин. Так вот, да будет тебе известно...

  И все-таки я вам скажу, что венерианцы совершили одну серьезную ошибку. Они забыли, что человеческие индивиды не одинаковы: женщины моногамны, а мужчины полигамны. Я в состоянии терпеть характер моей Джейн. Это даже до некоторой степени вносит разнообразие. Ведь я слышу такие тирады лишь один вечер в неделю. А когда уже становится совсем невмоготу, я могу подняться в любую минуту и уйти. Уйти домой к Эйприл.

Джеймс Ганн «Где бы ты ни был»

Мэттью Райт был рад, когда его друг Гэй предложил ему дописать диссертацию по теме «Психодинамика колдовства» в своей охотничьей хижине. Но по пути к своему новому пристанищу Мэтт встречает Эби, молодую девушку, которая, похоже, обладает способностью к телекинезу...

Без должного осмысления своих поступков, своего прошлого, общество начнет вырождаться.
А как бы поступил ты в подобном обществе?.. К сожалению, приходит понимание, что оно уже наступает, наступает гораздо быстрее, чем того хотели бы Хаксли, Замятин, Оруэлл...
Думаю, антиутопии будут ещё долго актуальны... если, конечно, останутся те, кто захочет понимать...

«Особенность тоталитарного государства та, что, контролируя мысль, оно не фиксирует её на чём-то одном. Выдвигаются догмы, не подлежащие обсуждению, однако изменяемые со дня на день. Догмы нужны, поскольку нужно абсолютное повиновение подданных, однако невозможно обойтись без коррективов, диктуемых потребностями политики власть предержащих.» — Джордж Оруэлл

«Но утопии оказались гораздо более осуществимыми, чем казалось раньше. И теперь стоит другой мучительный вопрос, как избежать окончательного их осуществления <…> Утопии осуществимы. <…> Жизнь движется к утопиям. И открывается, быть может, новое столетие мечтаний интеллигенции и культурного слоя о том, как избежать утопий, как вернуться к не утопическому обществу, к менее «совершенному» и более свободному обществу.» — Николай Бердяев

«Мы разорвали связи между родителем и ребенком, между мужчиной и женщиной, между одним человеком и другим. Никто уже не доверяет ни жене, ни ребенку, ни другу. А скоро и жен, и друзей не будет. Новорожденных мы заберем у матери, как забираем яйца из-под несушки. Половое влечение вытравим», — пишет в романе «1984» Оруэлл. Эти слова с пугающей точностью описывают сюжет еще одной антиутопии – романа канадской писательницыВ дивном новом мире женщины не имеют права владеть собственностью, работать, любить, читать и писать. Они не могут бегать по утрам, устраивать пикники и вечеринки, им запрещено вторично выходить замуж. Им оставлена лишь одна функция. Фредова – Служанка. Один раз в день она может выйти за покупками, но ни разговаривать, ни вспоминать ей не положено. Раз в месяц она встречается со своим хозяином — Командором — и молится, чтобы от их соития получился здоровый ребенок. Потому что в дивном новом мире победившего христианского фундаментализма Служанка — всего-навсего сосуд воспроизводства. Обжигающий нервы роман лауреата Букеровской премии Маргарет Этвуд «Рассказ Служанки» — убедительная панорама будущего, которое может начаться уже завтра.

К сожалению, не нашла ни одной книги, ни одной аудиокниги Родмана Филбрика в переводе на русский язык, хотя наград у него хватает. Но есть удивительный фильм на русском языке. Специально не хочу рассказывать сюжет, только процитирую аннотацию у фильму:
"Случилось так, что неожиданная встреча мистическим образом изменила судьбы двух одиноких школьников. Они были абсолютно не похожи друг на друга: Макс — молчаливый, застенчивый и неуклюжий гигант и Кевин — маленький, сообразительный и неизлечимо больной.
В своем классе оба мальчика служили постоянными объектами всеобщих насмешек и издевательств. И тогда они решили противостоять несправедливости, объединившись в единое целое — в отважного и могучего рыцаря-великана…"
Приготовьте носовые платки... И посмотрите, обязательно посмотрите фильм!

  Золотой глобус  
1999 — номинация — Лучшая актриса
второго плана: Шэрон Стоун

1999 — номинация — Лучшая песня:
Стинг — «Freak, The Mighty»

  Young Artist Awards  
1999 — номинация —
Лучший семейный фильм драма

1999 — номинация — Лучший молодой
актёр в семейном фильме: Киран Калкин

  Las Vegas Film Critics Society Awards  
1998: Лучшая песня: Стинг — «Freak, The Mighty»

  Giffoni Film Festival  
1998 — Grifone d’argento: Питер Челсом

1998 — Приз Молодёжного жюри:
Питер Челсом