Ностальгирующие по совку нередко утверждают, что-де до перестройки наркоманов в стране не было. Скрепя сердце они признают наличие пьяниц, но вот морфием, якобы, кололись разве что представители богемы и профессиональные уголовники. На самом деле, судя по письму Брежневу, отправленному в декабре 1964 года, этого добра хватало.

Интересно, что в Грузии в то же время действовало нечто подобное заместительной терапии, правда, состоящие на учёте в психдиспансере получали не метадон, а обычный морфин. Видимо, там здраво рассудили, что горбатого могила исправит и лучше давать им наркотик, чем толкать на путь краж и разбоев. Правда, когда об этом узнали в Москве, лавочку прикрыли.

В 1964 году руководители страны из писем трудящихся узнали, что в Грузинской ССР наркоманы получают морфий в подразделениях МВД, и без промедления начали проверку этих поразительных сообщений.


«Пункт по снабжению наркоманов»


То, что в стране после принятия мер по борьбе с алкоголизмом нарастает волна наркомании, оказалось не самым удивительным открытием, которое сделали советские руководители. В 1964 году в ЦК КПСС и Президиум Верховного Совета СССР начали поступать письма, где рассказывалось о необычайных событиях, происходящих в Сухуми, где после запрета свободной продажи морфия и подобных ему препаратов местные власти начали официально снабжать наркоманов дозами. К примеру, в письме П. С. Ульянова на имя первого секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева, написанном 1 декабря 1964 года, говорилось:

«Прошу Вас помочь нам в постигшем нас тяжелом семейном горе. Имея единственного сына, рождения 1942 года, Ульянова Олега, который по воле судьбы, а частично по нашему недосмотру оказался наркоманом с 1961 года. Несмотря на принимаемые нами меры, на протяжении пройденных лет в части избавления от этого тяжелого недуга сына желаемых результатов нет… В 1958 году было послано коллективное письмо родителей, дети которых также являются жертвами наркомании, как, например, Костырева, Леонова, Берестень и ряд других родителей, на имя ЦК КПСС с просьбой принять необходимые меры по ликвидации наркомании, о необходимости принудительного лечения наркоманов. По данному письму из гор. Тбилиси была в Сухуми комиссия Минздрава Грузинской ССР, согласно распоряжению которой был открыт наркологический пункт якобы временно для точного учета наркоманов, а затем будут приняты меры для лечения последних…

Открыли наркологический пункт по снабжению наркоманов молодежи при КПЗ железнодорожной милиции у Сухумского вокзала, где снабжаются беспрепятственно морфием наркоманы, состоящие на учете Сухумского психоневрологического диспансера, направляемые зав. лечебным сектором Минздрава Абхазской АССР тов. Абшилава на получение морфия в вышеуказанный пункт…

18-го мая 1964 года я был в Министерстве здравоохранения СССР, в Главном управлении лечебно-профилактической помощи по нервным болезням у зав. сектором тов. Серебряковой З. Н., которая заверила меня в том, что в скором времени по всему Советскому Союзу в отношении больных наркоманией будет положен конец, что по этому вопросу имеется правительственное решение, согласно которому в недалеком будущем будет Указ правительства об организации специальных колоний и все больные наркоманией, а также алкоголем будут направляться в организованные колонии в принудительном порядке на длительный срок лечения со строгой изоляцией (по типу лепрозориев). Прошло более шести месяцев, к сожалению, никаких правительственных указаний и мероприятий нет.

Тов. Серебрякова также заверила меня о немедленном закрытии существующего в Сухуми наркологического пункта, который также до настоящего времени функционирует со всем увеличивающимся контингентом наркоманов… К сожалению, этот пункт работает и больше никаких мер не принимается».

Могло сложиться впечатление, что речь идет об одном отдельно взятом городе, но в Президиуме Верховного совета СССР, где тоже получали письма из Сухуми, решили взяться за проверку изложенных в них фактов.

«Специальные сестры получают морфий»


Выяснением всех обстоятельств поручили заняться консультанту Президиума Верховного совета СССР Вощанову, который вскоре доложил руководству о результатах проверки. Самым примечательным из сохранившихся документов оказалась запись его беседы с женой наркомана. Н. Н. Дарбаидзе из города Чиатуры в надежде на помощь высокопоставленного чиновника откровенно рассказывала ему о своей жизни и муках:

«ВОЩАНОВ. Мы Вас пригласили, чтобы выяснить историю заболевания Вашего мужа в связи с употреблением им наркотиков…

ДАРБАИДЗЕ. Фамилия моего мужа — Дарбаидзе Ревас Бегларович, 1935 года рождения. В 1956 году мой муж, находясь в армии, вывихнул ногу и попал в госпиталь. Когда он находился в госпитале в г. Риге, ему 3–4 раза в день делали уколы морфия, как обезболивающее средство. В течение недели он привык и уже стал просить эти уколы. Он давал деньги фельдшеру на покупку морфия. Сначала его кололи для обезболивания, а потом просто так. Раньше продажа морфия в аптеках была свободная. После выхода из госпиталя он уже стал морфинистом.

ВОЩАНОВ. Сколько времени он лежал в госпитале?

ДАРБАИДЗЕ. Я не могу точно этого сказать, т. к. еще не была его женой.

ВОЩАНОВ. В каком году Вы вышли за него замуж?

ДАРБАИДЗЕ. В 1960 году, имею ребенка 3 лет. Девочка здоровенькая, никогда не болела.

ВОЩАНОВ. Сколько раз в день Ваш муж делает уколы морфия?

ДАРБАИДЗЕ. Все зависит от его настроения. Сначала я не знала, что это такое. Потом стала наблюдать и начала ему говорить, что нельзя этого делать. Каждый день он делает себе укол 3 раза: рано утром, днем и вечером. Он встает после первого укола в час дня. Ему положена одна пачка на день — 100 ампул. Кроме ампул есть морфий в сухом виде, который надо разводить. Морфинисты находятся на учете в больнице и в отделении милиции. На каждого морфиниста выписывается рецепт с определенной дозой, по этим рецептам специальные сестры получают морфий для всех морфинистов и делают им уколы в отделениях милиции…

ВОЩАНОВ. Ваш муж ходит в отделение милиции на уколы?

ДАРБАИДЗЕ. В основном он ходит туда, а иногда и сам делает. У всех морфинистов есть свои шприцы. Все морфинисты на учете в отделении милиции, их порцию им иногда отдают на руки. Бывают и такие случаи: встречает морфинист своего приятеля и говорит: “Давай я тебя немножко уколю”. Большую дозу он ему не уколет, ему очень жалко морфий, а тот понемногу привыкает и также постепенно становится морфинистом. Где-то покупают морфий. Продажа морфия без рецептов в настоящее время в аптеках запрещена.

Мой муж утром встанет, уколется, и если в течение дня расстроится, то он может уколоть себя, сразу влив 40 ампул. Если к нему придет другой морфинист, то он сразу должен себя колоть. Один колется, а у другого начинают течь слезы, он трясется. У моего мужа очень плохая память, я никуда его не могу послать. Если посылаю на базар, то обязательно должна дать ему записку, что купить. Вечером, после укола, он может мыть посуду, пришивать пуговицы, хотя это и не мужская работа. Может читать до утра. Если я сплю, он меня разбудит, обязательно спросит, что ему непонятно. Когда у морфинистов нет морфия, то у них наступает критический момент. У них возбужденное состояние, они хохочут, смеются. Если нет морфия, то принимают кодеин большими дозами. Это в начале дня, а в конце дня они могут плакать, трястись, бегать с ножом, драться. Они могут себя порезать. Мой муж весь порезан. Кричит на меня и на ребенка, просит к нему не подходить, пока он себя не уколет. Я его уговаривала, следила за ним и довела дозу до 5 граммов, но все равно он колет себя не менее двух раз в день.

Морфием спекулируют. Один грамм в аптеке стоит 30 копеек, а перепродают по 10 рублей. Морфинист все с себя продаст, но морфий купит. Правда, мой муж до такого состояния не дошел. У нас свое хозяйство, семья состоятельная. Кушают морфинисты очень плохо, любят сладкое. Есть такие морфинисты, которые и колют себя, и водку пьют. Мой же муж водки не пьет, а если выпьет, то умрет. Морфинизм распространен во многих городах Грузии. В любом районе города Тбилиси по рецептам выдают морфий и делают уколы в отделениях милиции. Раньше продавали и без рецептов, но сейчас запретили. Колют сейчас только тех, которые состоят на учете. У нас в Чиатуре есть специальный главврач, который выписывает такие рецепты. По этому рецепту получают морфий в аптеках, и в пунктах при отделениях милиции делают уколы.

ВОЩАНОВ. В Чиатуре много морфинистов?

ДАРБАИДЗЕ. Более 20 человек. Некоторых на работу не пускают. Некоторые морфинисты продают частично получаемый ими морфий…

ВОЩАНОВ. Какая-нибудь тайная перепродажа морфия есть в Чиатуре?

ДАРБАИДЗЕ. Я не знаю. Это может быть в аптеках, они могут знать, куда пошел товар. Морфинисты могут продать только очень небольшую дозу, берегут его для себя. Морфинист Церцвадзе — на вид здоровый, крепкий человек. Он уже лежал в больнице в Тбилиси, и он рассказывал, как приходили родственники к больным и приносили морфий, пряча его в хлеб или другие продукты, или привязывают морфий к различным предметам и бросают в окна, даже на пятый этаж больницы. И что же получалось: их лечат, а они себя украдкой в ванне колют. Это лечение на пользу не шло. В Тбилиси очень много морфинистов. Они имеют очень бледный вид, по натуре эгоисты. Ни один из врачей и специалистов не сказал, как лечить. Я читала в медицинской энциклопедии, что каждому свое лечение. Например, Церцвадзе — он и лечился, и кололся, и пил. Живет он в деревне под Чиатурой. На учете он не состоит, состоит его жена. Она берет морфий и с ним делит пополам. И в Чиатуре, и в Кутаиси, и в Самтредиа, и в Гори, Цхетери, Сухуми, Батуми, Сачхере, в районах в аптеках бывает морфий. Если нет в одном месте, морфинисты собираются, берут такси и едут в другое в надежде купить морфий по любой цене, без рецептов».

Дарбаидзе рассказала, что прошел слух, что теперь «эту лавочку» с уколами морфия в милиции могут прикрыть. Возможно, слух появился в связи с интересом к истории со стороны высокого московского руководства. Правда, и после ликвидации «наркопунктов» проблема никуда не исчезла. И ее попытались решить с помощью колоний для принудительного лечения наркоманов и алкоголиков — лечебно-трудовых профилакториев (ЛТП), куда по решению суда направляли тех, кто отказывался лечиться добровольно. Однако и в этом случае результат оказался совсем не тем, что ожидали авторы проекта ЛТП.

https://steissd.livejournal.com/6763716.html

В советские времена ходил такой анекдот: помер Брежнев, и Бог решил отправить его в ад. Перед отправкой у него спросили в канцелярии Св. Петра, в какой тип ада он хочет — социалистический или капиталистический. Брежнев попросил разрешения с кем-нибудь проконсультироваться. Ему дали телефон, и он связался с умершим до него Кулаковым.

— Лёня, — сказал Кулаков, — просись в социалистический. Тут мучения по минимуму: то дрова не завезли, то сера со смолой бракованные, то котлы прохудились, то черти пьяны в лёжку, то у них партсобрание, то их в колхоз на картошку отправили...

Нечто подобное происходило и в советских лечебно-трудовых профилакториях для выпивох. Хотя, конечно, принудительный труд людей, не совершивших никакого преступления, — идея, сомнительная в корне. Лечить принудительно, может быть, и стоит, поскольку колдыри нередко мешают жить всем остальным, но припашки — это уже лишнее.

В 1972 году после принятия очередных решений партии и правительства о борьбе с пьянством и алкоголизмом Генеральная прокуратура СССР провела проверку лечебно-трудовых профилакториев и пришла к совершенно неожиданным, хотя и вполне закономерным выводам.


Из справки Генеральной прокуратуры СССР, 29 сентября 1972 года

Имеющиеся в Прокуратуре СССР материалы свидетельствуют о том, что при исполнении законов о принудительном лечении злостных пьяниц и наркоманов допускается много нарушений. Специальные учреждения для осуществления принудительного лечения — лечебно-трудовые профилактории — организованы еще не во всех союзных республиках. В Армянской ССР Указ о принудительном лечении злостных пьяниц и наркоманов принят 26 мая 1971 г., а в Азербайджанской ССР — 26 августа 1965 г., однако до настоящего времени в этих республиках лечебно-трудовые профилактории не созданы.

Трудовое перевоспитание лиц, содержащихся в лечебно-трудовых профилакториях, должным образом не организовано. В нарушение закона во многих профилакториях не имеется собственной производственной базы, вследствие чего злостные пьяницы и наркоманы выводятся на работу за пределы профилактория на контрагентские производственные объекты и нередко работают там без какого-либо наблюдения за ними со стороны администрации лечебно-трудового профилактория.

В целом по стране из общего числа занятых трудом алкоголиков и наркоманов в I полугодии 1972 г. на собственном производстве профилакториев использовалось лишь 49.8% (в I полугодии 1971 г.— 50.2%). В профилакториях отдельных республик этот показатель еще более низкий: в Эстонской ССР на собственном производстве профилакториев использовалось всего 28.1%, в Молдавской ССР — 29.3%, Туркменской ССР — 33.0%, Белорусской ССР — 38.7%.

Необходимое условие эффективности принудительного лечения — изоляция алкоголиков и наркоманов не обеспечивается, в результате многие из них по-прежнему пьянствуют, нарушают общественный порядок и дисциплину, совершают побеги и другие правонарушения.

Только в I полугодии 1972 г. количество допущенных в профилакториях нарушений режима и дисциплины в сравнении с тем же периодом прошлого года увеличилось почти в три раза и на каждую тысячу среднесписочной численности составило 274 (в I полугодии 1971 г. на каждую 1000 чел. их было 100). В некоторых республиках уровень нарушений режима в ЛТП еще более высокий (РСФСР, Эстонская, Туркменская, Грузинская). Подавляющее большинство допущенных нарушений режима составляет пьянство — 52.1% (учитывая характер контингента, это неудивительно — прим. steissd), а также отказы от работы — 6.8%, мелкое хулиганство — 6.2%.

Слабая изоляция, плохой надзор, недостатки в проведении политико-воспитательной работы способствуют совершению водворенными в лечебно-трудовые профилактории лицами многочисленных преступлений.

Так, если в І полугодии 1971 г. на каждую 1000 чел. среднесписочной численности преданные суду за совершенные преступления в ЛТП составляли 13, то в I полугодии 1972 г. их было 14; в ЛТП ряда союзных республик отмечается еще более высокий уровень преступности: в Эстонской ССР — на 1,000 чел. 41, Казахской ССР на 1,000 чел.— 33, РСФСР на 1000 чел.— 16. Обращает внимание то, что уровень преступности в ЛТП значительно выше преступности в исправительно-трудовых колониях, где число преданных суду в I полугодии 1972 г. в целом по стране на каждую 1,000 чел. составляло 3, Эстонской ССР — 8, Туркменской ССР — 7, РСФСР — 3.

В ЛТП не полностью обеспечивается требование закона о проведении необходимого противоалкогольного лечения злостных пьяниц. В ряде профилакториев (Якутская АССР, Северо-Осетинская АССР) многие алкоголики не подвергались такому лечению иногда по несколько месяцев. Одной из причин этого является недостаточное число в ряде ЛТП врачей-наркологов. Вместе с тем алкоголики, отказывающиеся от добровольного лечения в обычных условиях и направленные именно в связи с этим в профилактории для принудительного лечения, нередко продолжают отказываться от такого лечения и в профилакториях. Однако эффективные меры к таким лицам не применяются.

Предусмотренный законом режим изоляции алкоголиков должным образом также не обеспечивается. В соответствии с установленным порядком лицам, находящимся в ЛТП, может быть в исключительных случаях (стихийные бедствия, смерть родственников) предоставлен краткосрочный, десятидневный, отпуск. Однако администрация многих профилакториев широко практикует предоставление алкоголикам отпусков по различным надуманным мотивам, никак не являющимся исключительными («обработка огорода», «ремонт жилья», «по семейным обстоятельствам» и т. п.). В результате исключение превращается в правило.

В ЛТП Новосибирской области, например, за неполных шесть месяцев было отпущено в краткосрочные отпуска около 300 алкоголиков из 500 содержащихся в профилактории. Здесь же практиковалось направление алкоголиков в командировки на 3–5 дней. Аналогичные нарушения были установлены в профилакториях г. Киева, Николаевской, Омской областей, Приморского края и некоторых других. Алкоголики в отпусках пьянствуют, совершают антиобщественные поступки, нарушают сроки возвращения из отпуска либо возвращаются принудительно, причем нередко после поступления жалоб от родственников.

Администрацией многих ЛТП нередко представлялись к сокращению срока пребывания в профилактории злостные пьяницы, недостаточно изученные, без учета устойчивости оказанного на них лечебно-трудового и воспитательного воздействия либо вообще из числа нарушителей режима.

Неизлечившиеся алкоголики, досрочно освобожденные из профилакториев, продолжают систематически злоупотреблять спиртными напитками, злостно нарушают общественный порядок, что вынуждает вновь направлять их в лечебно-трудовые профилактории. Возврат таких лиц в ЛТП весьма значителен и не только не сокращается, а даже возрастает. Если в I полугодии 1971 г. возврат в ЛТП лиц, ранее отбывавших принудительное лечение, составлял 11.3%, то в I полугодии 1972 г. их число увеличилось до 12.3%. Еще более значителен их возврат в Украинской ССР — 18.4%, Белорусской ССР — 24.4%, Узбекской ССР — 19.0%, Латвийской ССР — 27.2%, Таджикской ССР — 22.5%, Эстонской ССР — 18.1%, Туркменской ССР — 21.4%.

Отдельными работниками ЛТП допускались факты недобросовестного отношения к исполнению своего служебного долга, неправильного поведения, злоупотреблений по службе и иные нарушения законности.

В Николаевской области работники профилактория Бинюк и Мансуров неоднократно группами по 5–6 человек привлекали алкоголиков на работы для удовлетворения личных нужд (не одним же солдатам генеральские дачи строить — прим. steissd). Алкоголик Иванов, например, в доме Бинюка в течение месяца выполнял обязанности домработника, а у Мансурова работал на огороде.

В ЛТП Ивановской области работник милиции Орлов и прораб Волков на рабочем объекте организовали пьянку совместно с группой лиц, находившихся в этом учреждении на принудительном лечении от алкоголизма.

В ЛТП Курганской области находящиеся на принудительном лечении алкоголики доставили с объекта работы в состоянии сильного алкогольного опьянения контролера Горбунова. Работники милиции УВД Крымской области Соколов и Кучерук, конвоируя в ЛТП Полтавской области трех женщин — Козину, Шустер и Невырягу, систематически с ними в пути пьянствовали. Все они прибыли в профилакторий пьяными. Администрация ЛТП поместила прибывших на ночлег до вытрезвления в одной комнате.

Некоторыми органами милиции материалы и ходатайства общественных организаций и коллективов трудящихся о принятии мер к злостным пьяницам нередко проверяются формально и поверхностно. Не всегда соблюдаются требования закона о направлении в ЛТП лиц лишь из числа уклоняющихся от добровольного лечения или продолжающих пьянствовать после лечения, нарушающих трудовую дисциплину, общественный порядок и правила социалистического общежития, несмотря на принятые к ним меры общественного или административного воздействия. Представляемые милицией в суд материалы нередко недостаточны для решения вопроса по существу, а порой и без квалифицированных медицинских заключений психоневрологических учреждений.

Только судами РСФСР за период 1971 г. из 18,890 рассмотренных материалов по 935 в удовлетворении ходатайств о направлении граждан в ЛТП было отказано, из них возвращено органам милиции на дополнительную проверку — 619, прекращено производством — 310, а по 9 материалам возбуждены уголовные дела.

Вместе с тем в ЛТП часто направлялись лица, не нуждающиеся в принудительном лечении, или такие, которые не могут подвергаться принудительному лечению по состоянию здоровья.

В Мордовской АССР по представлению милиции судом был направлен в ЛТП гр. Кособоков. При проверке прокуратурой этого дела оказалось, что Кособоковым общественный порядок и правила социалистического общежития не нарушались, мерам общественного либо административного воздействия он не подвергался и даже не выяснялся вопрос, являлся ли он алкоголиком.

В Челябинской области (Магнитогорский ЛТП) на принудительном лечении находился гр. Кудряшов. В его деле вместо медицинского заключения имелся чистый бланк, скрепленный печатью и подписями двух врачей. Реквизиты этого бланка оказались не заполнены, однако суд по таким документам направил Кудряшова, как хронического алкоголика, на принудительное лечение в профилакторий.

Многие граждане после помещения их в лечебно-трудовые профилактории вскоре освобождались досрочно в связи с наличием у них различных тяжелых заболеваний.

Только за I полугодие 1972 г. из лечебно-трудовых профилакториев было освобождено досрочно по болезни 2,711 чел., или 14.0% к общей численности освобожденных; в некоторых республиках этот показатель еще более значителен: РСФСР — 20.8%, Казахская ССР — 14.5%.

Установлены также случаи, когда органы милиции и суда лиц, совершивших преступления, вместо привлечения к уголовной ответственности направляли в ЛТП (г. Киев, Кировская, Сумская области).

Администрацией отдельных лечебно-трудовых профилакториев в нарушение закона допускались случаи приема и содержания в ЛТП граждан на основании так называемых маршрутных листов с последующей высылкой постановлений судов. Иногда органами милиции направлялись в ЛТП лица, на которых судебные постановления вообще не выносились. Такой факт, например, имел место в ЛТП г. Симферополя в отношении гр. Збанко, который в течение 4 месяцев незаконно содержался в профилактории без постановления суда. Збанко был освобожден только после телеграфного подтверждения об отсутствии на него в суде какого-либо производства.

Органами милиции нередко нарушались установленные законом сроки исполнения постановлений суда о направлении алкоголиков в ЛТП. Установлены случаи, когда алкоголики, подлежащие направлению в ЛТП, часто длительные сроки (от 10 до 30 дней) задерживались милицией в КПЗ (Киевская, Ворошиловградская области, Якутская АССР). В отношении лиц, находившихся на свободе, такие постановления нередко задерживались исполнением в милиции по несколько месяцев (Ростовская, Киевская, Ворошиловградская, Кировская области, Башкирская АССР).

Некоторые суды вопреки закону допускали назначение сроков принудительного лечения ниже низшего предела. В Иркутской области, например, Ангарский народный суд гр. Бабушкина направил в ЛТП сроком на 6 месяцев.

В ЛТП Красноярского края содержался осужденный к лишению свободы Новокрещенов лишь потому, что районным судом Тувинской АССР ему было определено наказание: «один год лишения свободы в ИТК общего режима для алкоголиков и наркоманов». Только через несколько месяцев по протесту прокурора Тувинской АССР этот приговор был изменен и Новокрещенов переведен для отбывания наказания в исправительно-трудовую колонию общего режима.

Органы прокуратуры, осуществляя надзор за законностью в ЛТП, принимали необходимые меры к наведению в профилакториях предусмотренного законом порядка.

В I полугодии 1972 г. прокуроры произвели 195 проверок соблюдения законности в профилакториях (в I полугодии 1971 г.— 177). В целях устранения выявленных нарушений закона прокурорами внесено в I полугодии 1972 г. 82 представления (в I полугодии 1971 г.— 63). По материалам проверок и представлений в несколько раз увеличилось число должностных лиц ЛТП, привлеченных к дисциплинарной ответственности.

Однако эффективность принятых органами прокуратуры мер в ряде случаев еще недостаточна, так как отдельные начальники ЛТП, устраняя одни нарушения законности, вскоре допускают другие: иногда на представления прокуратуры даются отписки вместо принятия реальных мер к обеспечению в ЛТП надлежащего порядка и законности. Прокурором Башкирской АССР, например, министру внутренних дел республики было внесено представление, в котором ставился вопрос об устранении выявленных нарушений законности в Стерлитамакском ЛТП. В представлении особое внимание обращалось на наличие серьезного послабления в режиме содержания алкоголиков, распространенности побегов, пьянства и других правонарушений, а также безнаказанности многих правонарушителей. Это представление было рассмотрено коллегией МВД Башкирской АССР, однако исчерпывающие меры по наведению надлежащего порядка и дисциплины приняты не были. В результате 15 ноября 1971 г. из этого ЛТП совершил побег алкоголик Еркеев, в прошлом пять раз судимый за различные преступления, который в ночь на 18 ноября 1971 г. в г. Ишимбае с особой жестокостью совершил соединенное с ограблением убийство семьи Сумароковых (убил Сумаркова, его жену и их 5-летнюю дочь)…

В целом же, несмотря на принимаемые меры, в работе по назначению и исполнению принудительного лечения имеется еще много нарушений законности, а эффективность принудительного лечения злостных пьяниц остается еще низкой. Значительная часть ранее освобожденных из профилакториев продолжает злоупотреблять спиртными напитками, многие из них нарушают общественный порядок и правила социалистического общежития…

https://steissd.livejournal.com/6763481.html

Жанна д'Арк считается во Франции национальной героиней, неким символом французского патриотизма. В начале ХХ века французам даже удалось продавить её канонизацию, несмотря на то, что её противники были не меньшими католиками, чем она сама — основоположник англиканства Генри №8 на тот момент даже не родился. Какие аргументы предъявили французские дипломаты Папе, я не знаю, но, видимо, достаточно весомые — до 1940 года Франция была великой державой.

Но по поводу патриотизма есть пребольшие сомнения. Столетняя война ничуть не напоминала Вторую мировую, в ходе которой гитлеровцы полностью ликвидировали государственность Польши и Чехии и отхватили пребольшой кусок Франции, включавший её столицу (!). На СССР они тоже имели схожие виды, но жестоко обломались.

В случае победы англичан, Франция не стала бы имперским протекторатом Савойи и Пикардии или Парижским генерал-губернаторством в составе Британской империи, просто возникла бы личная уния с Англией. То есть, Франция осталась бы самой собой, просто имела бы общего короля с Англией. При этом, этот король был стопроцентным французом: по отцу — потомком Вильгельма (Гийома, вообще-то, он француз, а не немец) Завоевателя, по матери — внуком французского короля Филиппа Красивого. И именно из-за этого обстоятельства он и предъявил претензии на французский престол после смерти последнего Капетинга Шарля №4.

Юридически он был не вполне прав: во Франции действовал салический закон, лишавший женщин и королевскую родню по их линии прав на престол (именно поэтому там никогда не было правящих королев, королевами называли жён и матерей королей), но по сути, Столетняя война была обычной семейной склокой за наследство, Капетинги по матери против Валуа. Национальных государств в эпоху развитого феодализма не существовало, они возникли лишь при абсолютизме и развились в буржуазную эпоху, так что речь о защите родины не шла: защищали права некоего претендента на занятие должности короля, иными словами, интересы конкретного человека, его ближайшей родни и приближённых, имеющих виды на пожалования вкусными феодами.

Личная уния не означает потерю суверенитета. В 17-м веке сами британцы попёрли с трона короля-католика Джеймса №2 Стюарта, заручившись помощью нидерландского штаттхальтера Виллема Оранье-Нассау, которого охотно на этот трон усадили, переименовав в Уильяма для удобства выговаривания его имени. Несмотря на общего суверена, Англия не стала колонией Нидерландов, И этот эпизод своей истории они называют Славной, а не Позорной революцией.

Поначалу у французов всё шло не очень хорошо, британские лучники отстреливали их рыцарей, как через 500 с лишним лет их отдалённые потомки отстреливали махдистов в Судане (правда, там уже из пулемётов). И тут объявилась тётка, обладавшая талантами полководца, которая встала на сторону династии Валуа. И добилась успеха в этом предприятии.

Однако сама попала в плен и была осуждена на мучительную смерть под формальным предлогом того, что носила мужскую одежду (кстати, тёток в брюках по сей день не пускают в храмы РПЦ, хотя и не казнят) и страдала слуховыми галлюцинациями, слышала голоса в голове. В наши дни за такое не сжигают, а лишь назначают нейролептики антипсихотического действия, но в XV веке уровень знаний нейрофизиологии был нулевым. Потом, после победы сторонников династии Валуа (не пользуюсь термином «французы», поскольку английские короли также были этническими французами, равно как и их союзники из бургундских герцогов), суд победителей реабилитировал Жанну. В принципе, вполне обоснованно, ибо первоначальный суд над ней не выдерживал никакой критики, тётку сожгли из соображений военной и политической целесообразности. Как если бы её судила тройка Особого совещания 600 годами позже и намного восточнее Руана.

Но ни о какой патриотической миссии тут речи и быть не может. Это больше напоминало криминальную войну между ОПГ за право крышевать ларьки в некоей местности. Ларёчникам, а также тем, кто вовсе не в теме, глубоко фиолетов исход этой войны, поскольку первым придётся платить дань по-любому, а интересы вторых это и вовсе не затрагивает.

Говорить об отечественных войнах в эпоху классического феодализма вообще бессмысленно. Ну, разве что, если они велись против культурно несовместимого противника, который всерьёз претендовал на изменение идентичности побеждённых. Скажем, против арабов в Испании или против попёршихся в Европу Османов либо Чингизидов.

Но Столетняя война к этому отношения не имеет. И Жанна, при всей её личной доблести и талантах военачальника, поддержавшая, условно говоря, вора в законе Самвела Ленинабадского против вора в том же законе Саркиса Арменикендского в их борьбе за должность смотрящего по Калининской области, на символ патриотизма тянет чуть меньше, чем никак.

https://steissd.livejournal.com/6763070.html

В 1871 году поэт Алексей Жемчужников, один из соавторов «Козьмы Пруткова», написал стихотворение «Осенние журавли», где были такие слова:

«Я ту знаю страну, где уж солнце без силы,
Где уж савана ждет, холодея, земля
И где в голых лесах воет ветер унылый, —
То родимый мой край, то отчизна моя.

Сумрак, бедность, тоска, непогода и слякоть,
Вид угрюмый людей, вид печальный земли…
О, как больно душе, как мне хочется плакать!
Перестаньте рыдать надо мной, журавли!..»

Прошло 100 лет, радикально изменилась власть, но стихотворение осталось актуальным. Нельзя сказать, что совковое правительство не инвестировало деньги в сельское хозяйство. Но потраченные миллиарды пропадали втуне, поскольку с момента коллективизации на земле пропал настоящий хозяин...

Конечно, климат центральной России — не подарок, и подарком он не был и в 70-е. Но вот финны, климат страны которых почти не отличается от климата Ленинградской области РСФСР (то есть, он ещё хуже, чем в окрестностях Костромы), как-то справлялись с этой проблемой. С послевоенной Финляндией были неплохие отношения, но почему-то никто не озаботился заимствованием опыта хозяйствования в таких климатических условиях.

Зарисовка Нагибина из Костромской области цитируется по публикации Виктора Баева на сайте Maxpark.

1978 г.

Гриша обещал показать мне импортные машины, создающие бледно-зеленые цилиндрики прессованной сенной муки, мясо-молочное хозяйство, птицеферму с неистовыми несушками, поля и луга. Ничего из этого не вышло. От ужасных дождей раскисли дороги — не пройти, не проехать. Французский агрегат стал — сгорел мотор. Оказывается, хрупкая и несовершенная иностранная техника требует постоянного напряжения для своей работы, а на перепады отвечает тем, что выходит из строя. Картофельное поле похоже на рисовое, так залито водой. Картошка только начинает цвести — и это в середине августа, нечего рассчитывать даже на малый урожай. Травы и колосья полегли и так нагрузли водой, что смешно пытаться взять их косилками или комбайном. Хотели выгнать скот на пастбище, но тучные и тонконогие французские коровы вязли в топком грунте и ломали ноги. Пришлось нескольких пристрелить, остальных с великим трудом загнали назад в хлев. Собралось бюро обкома: что делать? Надои катастрофически падают, о нагуле веса и думать не приходится, хоть бы сохранить скот.

На другой день познакомились с Костромой. Город невелик и невзрачен, во дни Кустодиева он был неизмеримо приглядней. Главная достопримечательность — ампирная каланча. Но хорош Ипатьевский монастырь, меж Волгой и ее притоком. Там похоронен Пожарский. В магазинах — серая ливерная колбаса, из-за которой убивают, сыр (!), овощные консервы, супы в стеклянных банках с броской надписью «БЕЗ МЯСА», какие-то консервы из загадочных рыб, которые никто не берет. Есть еще «растительное сало», помадка, пастила и сахар. Остальные продукты в бутылках: водка и бормотуха. Много пьяных на улицах и много печали во всем. Зашел побриться в парикмахерскую. Воняла мыльная пена, воняли руки парикмахера, вонял паровой компресс, нестерпимо вонял одеколон.

В Суздале мы съели ужасающий обед в «харчевне». Он до сих пор отрыгивается мне и снится по ночам. Я просыпаюсь с криком.

https://steissd.livejournal.com/6762973.html

Враньё в СССР было поставлено на индустриальную основу, сходило как с конвейера. Самое интересное, что подробный доклад о роли советской прессы в машине тоталитарного государства сделали немцы в 1969 году. У них был свой опыт жизни с Гёббельсом в качестве главного пропагандиста, так что было, на что опереться в своём анализе.

В начале 1969 года, в посольстве ФРГ в Москве был подготовлен доклад о роли советской прессы в машине тоталитарного государства. Клеветнические измышления западногерманских реваншистов, читаются теперь на удивление свежо.

"Тоталитарные режимы всегда проводили унификацию прессы"

Уже само название доклада западногерманского посольства "Советская пресса как орудие борьбы тоталитарного государства" говорило любому советскому чиновнику о том, что посол Гельмут Аллардт подготовил очередную клеветническую фальшивку. Доклад сочли настолько важным, что КГБ добыл документ и направил перевод руководству страны.

"К признакам тоталитарного режима,— говорилось в докладе,— относится пронизывающая все стороны жизни государства и общества идеология, причем все государственные и общественные учреждения рассматриваются в качестве инструментов распространения этой идеологии. Тоталитарные режимы всегда расценивали прессу в качестве одного из важнейших орудий укрепления своего господства и сразу же после прихода к власти проводили ее 'унификацию'. В Советском Союзе Ленин без лишних слов приказал запретить всю оппозиционную прессу, а в Третьем рейхе единая линия в прессе была достигнута путем оказания массированного нажима при комплектовании кадров редакций.

В опубликованной недавно в журнале 'Партийная жизнь' статье говорится, что советская печать является 'могучим оружием партии в деле воспитания, сплочения и мобилизации масс...'. Как следует из статьи, пресса выступает не только как коллективный пропагандист и агитатор, но и как коллективный организатор. Но сколь мало способна марксистско-ленинская идеология при этом рассматривать прессу вообще как что-либо иное, а не только как орудие политической борьбы за власть, показывает сравнение этой цитаты с определением роли печати в капиталистических странах, данным во втором издании Советской энциклопедии. Там говорится, что она служит средством 'идеологического порабощения трудящихся масс, воспитания их в духе подчинения капиталистическим порядкам'. В обеих цитатах содержится характерное слово 'воспитание'.

Здесь налицо типичный случай приписывания другим собственных взглядов, в соответствии с которыми развитие всех политических процессов происходит в рамках борьбы двух господствующих в мире массовых систем за сохранение и расширение своей власти".

"Цензура действует удивительно хорошо"

"В Советском Союзе все газеты и журналы издаются партией, государством или так называемыми общественными организациями, контролируемыми государством. Хотя это уже само по себе ведет к полному единообразию мнений, цензура дополнительно заботится о том, чтобы нигде не могли проскользнуть иные взгляды, которые внесли бы замешательство в головы читателей. Учитывая большое число публикаций, эта цензура действует удивительно хорошо. Кроме того, телеграфные монополии ТАСС и 'Новости' заботятся об однородности информации. Сообщения зарубежных агентств печатаются лишь после их просмотра и одобрения центральными органами.

Часто выдвигаемое за последнее время в западной прессе утверждение о том, что отдельные советские газеты проводят 'жесткий' курс, а другие — 'более прогрессивный', находится в определенном противоречии с этой однородностью и имеет, вероятно, следующую подоплеку. Следует исходить из того, что органы цензуры находятся в ведении отдела пропаганды ЦК и тем самым подчиняются одному из секретарей ЦК. Вследствие этого цензуру можно обойти лишь в том случае, если печатный орган и его главный редактор имеют непосредственную связь с одним из членов высшего руководящего органа — Политбюро. Такую связь нетрудно обнаружить между членом Политбюро и председателем Совета профсоюзов Шелепиным, и органом профсоюзов газетой 'Труд'; по слухам, такой контакт существует также между председателем Совета министров (и членом Политбюро) Косыгиным и еженедельной 'Экономической газетой'. Предполагают, что аналогичная связь существует между членом Политбюро Кириленко (ответственным за кадровые вопросы и вопросы идеологии) и газетой Верховного Совета РСФСР 'Советская Россия', отличающейся особым догматизмом.

Признается совершенно открыто, что при такой системе не может быть места для свободы мнений и слова в их западном понимании. Так, кандидат юридических наук Савицкий пишет в газете 'Известия' от 19 февраля 1969 года: 'Марксизм-ленинизм не признает "внеклассовой" свободы слова. В условиях социализма устное и печатное слово должно служить интересам народа, пропаганде передовых, научных взглядов, способствующих успеху социалистического и коммунистического строительства'. Поэтому в Советском Союзе запрещено распространение 'клеветнических измышлений', направленных против политических и экономических достижений Октября".

"Читатель должен получить готовое представление обо всем"
"Среди задач, стоящих перед прессой при освещении внутренней жизни страны, главная роль отводится 'воспитанию'. Поясняя этот тезис, авторы учебника 'Основы научного коммунизма', изданного Академией общественных наук при ЦК КПСС, пишут, что проблему формирования 'коммунистического сознания' разработали классики марксизма-ленинизма. В этом процессе формирования сознания большое значение имеет духовное 'воспитание'. В результате формирования коммунистического сознания партия сможет достичь и своих дальнейших целей по 'сплочению и мобилизации масс'. При этом под сплоченностью следует понимать безоговорочное одобрение притязаний партии на господствующую роль, а под мобилизацией — готовность к незамедлительному претворению в жизнь всех указаний руководящих органов.

Таким образом, формирование 'коммунистического сознания' является одной из главных, если не самой главной задачей советской печати. С этой целью во всех публикациях с утомительной для западного читателя монотонностью повторяются тезисы коммунистического учения, а любое событие толкуется в соответствии с линией партии. В конечном счете читатель должен получить готовое представление обо всем окружающем мире. В отношении большинства населения эта цель, видимо, достигается. Даже там, где критически настроенные лица читают газеты с должным скепсисом, 'что-то остается', как это часто можно заметить в ходе бесед. Полная изоляция от внешнего мира в течение полувека и строгая монополия в деле формирования взглядов не могли не оказать влияния даже в случаях проявления упорной интеллектуальной независимости.

Если, несмотря на указанное выше регламентирование, какой-то собеседник окажется необычайно хорошо информированным, причина не всегда кроется в том, что ему как привилегированному и идеологически подготовленному индивидууму доступны особые источники информации. В подобном случае скорее проявляется хорошо развитая способность к интерполяции, с помощью которой путем сравнения различных точек зрения на определенные проблемы достигается получение информации, близкой к объективной. Конечно, в распространении фактической информации все более значительную роль играют также зарубежные радиостанции, глушение которых было прекращено во времена Хрущева".

"Постоянно повторяются недоказуемые утверждения"

"Особого внимания в этой связи заслуживают сообщения советской печати о загранице. В принципе перед ней не стоит задача снабдить читателя фактами и тем самым дать ему возможность сформировать собственное мнение. Фактическая информация также поставлена на службу формированию сознания. Как и раньше, пресса СССР достигает этого с помощью следующих (иллюстрируемых примерами) методов:

1. В то время как явно ложные сообщения появляются сравнительно редко, часто имеет место замалчивание значительных событий или их отрывочное освещение, что фактически приводит к неправильному информированию. Так, например, газета 'Известия' от 22 февраля 1969 года сообщила о нападении на самолет израильской авиакомпании 'Эль-Аль' в цюрихском аэропорту. В информации говорится, что машина 'была обстреляна' на взлетной полосе. Полиция обезоружила 'трех человек'. Один из них был застрелен агентом израильской разведки. Израильские власти использовали этот случай в качестве предлога для разжигания 'военной истерии'. Относительно государственной принадлежности преступников, не вызывающей сомнений, ничего не говорилось, так как речь шла о гражданах государств, дружественных Советскому Союзу. Согласно советской терминологии, этот случай является прямо-таки классическим примером дезинформации.

2. Сообщения и комментарии совершенно не соответствуют реальному значению события, малочисленная студенческая демонстрация, небольшая забастовка местного значения уже одним объемом комментариев раздуваются до размера огромных акций. Примеры этому встречаются ежедневно в сообщениях о Федеративной Республике Германия, причем подмена правила исключением и наоборот стала почти принципом.

3. Большую роль играет постоянное повторение недоказанных и недоказуемых утверждений. Одним из них является, например, тезис о том, что Федеративная Республика Германия стремится к обладанию ядерным оружием. Если часть читателей поверит подобным заявлениям, будет подготовлена почва для дальнейших умозаключений.

4. Советская публицистика ловко спекулирует, сообщая читателю отдельные, сами по себе ничего не говорящие факты, из которых, однако, делается затем ряд фантастических выводов, недостаточную обоснованность которых установить тем более трудно, что почва для них была подготовлена предыдущими утверждениями (см. п. З). Так, например, заявляется, что физики ФРГ работали в тесном сотрудничестве с учеными государства икс. В государстве икс добывается уран. Поскольку известно (утверждение!), что 'Бонн стремится к ядерному оружию', ясно, что таким путем он намерен обеспечить поставки урана для осуществления своих дальнейших планов.

Другой пример касается Китая. Сообщается, что в Варшаве должны возобновиться беседы между китайским и американским послами и что одновременно видные американские политические деятели активно выступают за улучшение отношений между Китаем и США. Поскольку известно (утверждение!), что группа Мао Цзэдуна пойдет на союз с самим чертом, если это позволит ей нанести ущерб Советскому Союзу, то становится очевидным, что в данном случае обе стороны намерены совершить сделку за счет СССР".

"Печать не в состоянии покончить с хронической коррупцией"

"Конечно, у советской прессы в рамках ее общих задач есть и много других функций. В целом она служит средством оказания влияния на народ, а также на государственные и партийные органы. Особенно важный источник директив из центра представляет собой для рядового члена партии партийная печать ('Правда', 'Партийная жизнь', 'Коммунист'), постоянно давая ему аргументы для бесед по всем актуальным вопросам.

Далее печать, получая жалобы граждан и делая их предметом всеобщего обсуждения, играет также роль 'предохранительного клапана'. Благодаря этому у народа должно сложиться впечатление, что его заботы и нужды тревожат руководство. В этой связи интересно отметить, что советские газеты получают от читателей огромное количество корреспонденции, вследствие чего, например, в крупных центральных газетах целый штат сотрудников постоянно занят просмотром тысяч поступающих писем. Для партийного руководства они являются одним из важнейших средств определения настроений народа, с помощью которого можно узнать, какие проблемы население считает наболевшими, и в соответствии с этим строить деятельность партии и государства. Для западного наблюдателя публикуемые письма читателей представляют собой также источник информации первостепенной важности.

Советская печать ни в коем случае не выступает только в роли пассивного наблюдателя. Более того, по поручению партии она выполняет функцию контроля. Как 'Правда', так и 'Известия' содержат, например, штат специальных корреспондентов, в задачу которых входит изучение наиболее серьезных случаев злоупотребления властью и коррупции, прежде всего в отдаленных областях страны, когда письма читателей дают повод для подозрения в совершении таких деяний. Печать действует здесь, разумеется, по заданию партии. Если же расследования корреспондентов дают партийным и правительственным органам в Москве повод для принятия каких-либо мер против вскрытых нарушений, то об этом часто сообщается, причем указывается, что все началось с письма отчаявшегося гражданина в одну из центральных газет. В этой функции печать выступает как часть того чудовищного механизма контроля, который охватил всю страну и все же, видимо, не в состоянии покончить с деспотизмом местных партийных деятелей и более или менее хронической коррупцией, особенно характерной для провинции".

"Выступления печати не совпадают с позицией руководства"

"Задачи деятельности советской прессы по отношению к зарубежным странам определить сравнительно легко. Поскольку газеты 'Правда' и 'Известия' имеют характер официальных бюллетеней, советское руководство имеет возможность путем публикаций в прессе давать 'сигналы' другим странам. Не каждое высказывание по внешнеполитическим вопросам следует расценивать как полуофициальное, хотя каждая строчка должна быть одобрена сверху. Здесь существует тонкая градация. Низшую ступень, по-видимому, образуют статьи обозревателей с указанием автора. Далее следуют передовые статьи без подписи в газетах 'Правда' и 'Известия', затем статьи за подписью 'Обозреватель' и, наконец, заявления ТАСС. Если в начале заявления ТАСС говорится, что ТАСС 'уполномочен заявить', то такое заявление ТАСС равнозначно заявлению советского правительства.

Это относится главным образом к отношениям с некоммунистическими государствами. В отношениях с братскими социалистическими странами советское руководство предпочитает пользоваться каналами, имеющимися для связей между партиями. Если более или менее полуофициальные заявления по поводу отношений с братской социалистической страной публикуются в печати, то это служит признаком того, что отношения между партиями значительно осложнились. Особенно характерным примером этого является период с января по август 1968 года, когда Советский Союз через свою печать делал руководству ЧССР многочисленные предостережения.

Выступления по актуальным и важным внешнеполитическим проблемам часто ни в малейшей степени не совпадают с более разумной позицией, занимаемой советским руководством по тому же вопросу. Умение отличать голую пропаганду от настоящих политических высказываний является труднейшей задачей здешних западных наблюдателей".

Доклад Гельмута Аллардта — это достаточно точные наблюдения за публикациями советской прессы и анализ методов использования печати в интересах существовавшего в СССР строя. Тогда важнейшим из всех средств пропаганды из-за неразвитости сети телевещания еще оставались газеты, и именно их работу исследовали немецкие дипломаты. Но попробуйте с тем же вниманием присмотреться к большинству отечественных телеканалов и вы увидите, что шаблоны, использовавшиеся властью несколько десятилетий назад, с тем же успехом применяются и ныне.

https://steissd.livejournal.com/6762609.html

А Лысенке там пробили яйца. Нет, речь сейчас не идёт о пытках в застенках НКВД, куда Л.Д. угодил за неумение держать язык за зубами в самый жуткий период советской истории (ранняя послевоенная эпоха была не столь жуткой по масштабам репрессий, но на порядок подлее). А о номенклатурной столовке, к которой он был прикреплён по праву академика и Героя социалистического труда.

Дело не в том, что Ландау заслужил особое к себе отношение. Он его действительно заслужил, будучи выдающимся учёным. А в том, что для того, чтобы по-человечески питаться, надо было быть или гением ранга Ландау, либо выдающимся шарлатаном наподобие Лысенки, либо просто высокопоставленным чинушей: у них были свои едальни с ассортиментом пошире, чем в академической. В конституции было записано равенство всех граждан страны, а по сути краснопузые построили классическое сословное общество, как при каком-то номерном французском Луе.

Из воспоминаний физика проф. Владимира Михайловича Фридкина. Цит. по ЖЖ jlm_taurus

“Кормушкой” называли спецстоловую Академии наук. В то уже далекое время в Москве было много таких столовых: в ЦК, в Совмине, в Министерстве обороны... И все они были “спец”. Есть хотелось всем, а магазины пусты. Тогда деньги еще не стали зелеными, и их печатали свободно, сколько нужно. А нужно столько, чтобы вовремя каждому выдать зарплату. Говорят, настоящие деньги должны быть обеспечены золотом. Старые деньги не были обеспечены ничем, даже сосисками. Помню, как в магазине, на углу дома, где мы жили, раз в неделю выстраивалась длинная очередь за сосисками. Соседка немедленно сообщала жене и почему-то шепотом:

— В нашем сосиски дают, надо взять.

Я спросил жену, почему “взять”, а не “купить”. Жена, лингвист, объяснила, что тут простая семантическая связь. Покупают то, что продают. А берут то, что дают. То, что давали, сосисок не напоминало ни по вкусу, ни по запаху. У настоящих сосисок даже кожица вкусно хрустит на зубах, а у этих какая-то полиэтиленовая кишка. По поводу этих несчастных сосисок рассказывалось много анекдотов. Был один с бородой. Муж приходит домой и видит жену в постели с любовником. И так спокойно, прислонясь к косяку двери, говорит:

— Вы тут прохлаждаетесь, а за углом сосиски дают.

Я, физик, не очень разбираюсь в экономике. Но раньше обходились как-то и без экономики. На наши деньги нечего было купить, разве что “взять”, да и то по случаю. Впрочем, помню несколько исключений. Например, мороженое зимою. Выходишь, бывало, в двенадцать ночи из метро в трескучий мороз и вокруг табором — мороженщицы. Все в валенках до колен, в тулупах с накинутыми поверх белыми халатами, голова укутана, глаз не видно, изо рта — пар столбом. Греются, как в старину извозчики, приплясывая на месте и хлопая себя рукавицами по толстым бедрам.

— Кому эскимо сливочное в шоколаде!

Тут скрывалась какая-то тайна: мороженое темной ночью в лютый мороз... Но, повторяю, в экономике я не силен.

В спецстоловых сосиски были настоящими. Их готовили из мяса, и они пахли коптильным дымком и детством. Перед войной меня, ребенка, родители водили в закусочную у Никитских ворот и с удовольствием смотрели, как я уплетаю сосиски и густую жирную сметану из граненого стакана. А во времена “кормушки” настоящие сосиски для спецстоловых готовил особый цех на мясокомбинате. Он тоже был “спец” и назывался “микояновским”.

В спецстоловых ели не только настоящие сосиски. Там ели все: икру, севрюгу, миноги, рябчиков с брусничным вареньем, судаков под польским соусом и вообще всякий дефицит. Дефицитом называлось то, что в обыкновенных магазинах для обычных людей иногда давали (или, как еще говорили, “выбрасывали”), а чаще и не давали, и не выбрасывали. По Москве ходил тогда такой еще анекдот. Болгарин гуляет по городу и слышит: “Яблоки выбросили”. Он входит в магазин, смотрит на яблоки и говорит: “Да, такие у нас тоже выбрасывают”.

Академическая “кормушка” находилась на Ленинском проспекте, почти напротив магазина “Москва”. Теперь там — частный ресторан с шикарным мраморным подъездом. У подъезда стоят официанты, молодые прыщавые люди в черных брючках и белых рубашках с черными бабочками. К тротуару припарковано несколько иномарок. Летом — столики под пестрыми заграничными тентами, за которыми пьют пиво. И ничто не напоминает того, что здесь было: длинного ряда унылых окон, кое-где разбитых, старательно завешанных белыми занавесками с входной дверью на углу, похожей на подъезд жилого дома. Вывески никакой не было.

Черные “Волги” съезжались к “кормушке” к часу дня. К этому времени у подъезда жилого дома уже стояли в ожидании обеда несколько академиков и членов-корреспондентов. Приходили и доктора наук. Они здесь были на птичьих правах и им требовалось специальное прикрепление. Их так и называли здесь — прикрепленные. Ровно в час дверь открывалась и публика валила в прихожую. Там была раздевалка, а в углу сидела кассирша Зина. Зина знала всех в лицо, пропуска не требовалось. Если вкусный запах привлекал внимание случайного прохожего и он заглядывал в зал, Зина его строго останавливала:

— Гражданин, вам что? Здесь — учреждение.
И гражданин, тоскливо оглядев нарядные столы, извинялся и уходил. Обстановка внутри поразительно контрастировала с унылым непривлекательным видом снаружи. Пятнадцать столов размещались в двух комнатах. В большой проходной комнате стоял старинный резной буфет. В нем за стеклом мерцали хрустальные бокалы, вазы и бутылки с дорогим армянским коньяком и сухим вином “Гурджаани”. Впрочем, за обедом пили боржоми, а вино и коньяк — редко, по особому случаю. Во второй комнате висели две картины в тяжелых музейных рамах, изображавших голландское изобилие: россыпь фруктов, жемчуг устриц, надрезанный лимон и гирлянды фазанов. На белоснежных скатертях стояли фужеры и эльбрусами возвышались тугие накрахмаленные салфетки. Посреди стола — стакан из тонкого стекла с аккуратно нарезанными бумажками. На них писали свою фамилию и меню обеда на следующий день. А само меню, напечатанное на папиросной бумаге, лежало рядом.

Из первой комнаты длинный коридор вел в помещение, где раздавались еженедельные пайки. В нем было два окна и касса. За первым окном стояла пожилая крашеная дама, набиравшая продукты для пайка. К этому окну выстраивалась очередь из жен и шоферов академиков с просторными сумками в руках. Сумки быстро заполнялись заранее упакованной снедью: цыплятами, вырезкой, рыбой, баночками с икрой, крабами и, разумеется, сосисками. По праздникам выдавали огромные, с шахматную доску, нарядные коробки конфет и печений. Во втором окне разливали в банки сметану. Банки полагалось приносить с собой. Сметана тоже была из далекого детства, густая, как мед. Деньги платили в кассу. Там сидела девушка по имени Клава. Иногда посетители что-то забывали оплатить, и крашеная дама, высунувшись из окна, кричала:

— Клава, пробей Ландау мозги!
Или:
— Клава, ты почему Федосееву язык не пробила?
Академик Федосеев был известный партийный философ. И еще:
— Клава, у Лысенко яйца не пробиты!
На этот раз Клава, к сожалению, забыла пробить яйца Трофиму Денисовичу Лысенко.

Академические жены и шоферы тут же выносили полные сумки на улицу и грузили их в машины. А прикрепленным пайков не давали, разве что по специальному разрешению. Лингвист профессор Торсуев (он был прикрепленный) однажды тихо сказал за столом:
— Половина страны получает пайкИ, а половина — пАйки.
Как лингвист он тонко чувствовал ударение. Впрочем, прикрепленным свободно разрешалось брать с собой пирожки, которые выпекались в “кормушке”. Вкусные пирожки из слоеного теста с мясом и капустой были украшением институтского стола к дням рождения и защите диссертаций.

“Кормушка” менялась вместе со страной. По мере укрепления развитого социализма менялись обстановка и ассортимент. Сначала исчезли накрахмаленные салфетки. Их заменили бумажными. Потом куда-то пропали картины с голландским изобилием. В уборной вместо душистого туалетного мыла лежали серые обмылки хозяйственного. На десерт перестали подавать взбитые сливки с черносливом, из меню исчезли знаменитые микояновские сосиски. Теперь их давали только в пайке и только членам президиума Академии наук. Простым академикам и членам-корреспондентам сосиски не полагались. О прикрепленных и речи не было.

По мере движения к пропасти разговоры и анекдоты за столом менялись. Даже невинные анекдоты про чукчей приобрели окраску. В конце восьмидесятых чукча на кладбище видит похороны и спрашивает: “Отчего человек умер?”. Ему отвечают: “Разве не видишь, на венках написано: от жены, от детей, от парторганизации”. И это уже рассказывали директора институтов с золотыми звездами на лацканах пиджаков.

Сосиски для члена Президиума

Как-то, возвращаясь в конце семидесятых из-за границы, я читал в самолете купленную в Париже самиздатовскую книжку, где ее автор, Амальрик, ставил вопрос, просуществует ли Советская власть до 1984 года. Прилетев в Шереметьево, я оставил книжку в самолете. Побоялся пронести через таможню. Заглянут в чемодан, найдут книжку, и все — считай, отъездился. Между тем, наступил этот самый восемьдесят четвертый, а в стране ничего не происходило.

В этом году ко мне в институт приехал на несколько дней из Фрейбурга профессор Рудольф Нитше, известный кристаллограф и полиглот. Рудольф владел пятью европейскими языками, древнегреческим и русским. А надо сказать, что “кормушка” была удобным местом для обеда с иностранным гостем: прилично, дешево и близко от института. Правда, мне, прикрепленному, требовалось для этого разрешение, но его, как правило, давали. Рудольф ежедневно ходил со мной к часу дня обедать, ел икру, жареную осетрину и каждый раз удивлялся.

— Вот вы все жалуетесь. То — плохо, это — плохо. Меня называете богатым немецким профессором. А я, между прочим, икру ем в первый раз.
— Но ты можешь у себя в Германии свободно купить ее в магазине.
Рудольф остолбенело посмотрел на меня.
— Но ведь она же у нас безумно дорогая!
— А у нас в магазинах ее вообще нет, — снова возразил я.
От удивления Рудольф на какое-то время перестал понимать по-русски.
— А как же сегодня... в твоем ресторане... то, что мы ели?
Нитше перешел на немецкий, а я понял, что продолжать разговор бесполезно.

В один из дней мы сидели за моим столом и обедали. Стол обслуживала Валя. Рудольф принимал живое участие в общем разговоре. Говорить по-русски ему доставляло большое удовольствие. В конце обеда Валя наклонилась к академику Маркову и сказала театральным шепотом:
— Моисей Александрович, сегодня ваш день получать паек. Так не забудьте, что вам, как члену президиума, полагаются в пайке сосиски.
Марков посмотрел сначала на Нитше, потом на Валю и поблагодарил. По дороге в институт Рудольф долго молчал. Потом у дверей института остановился и взволнованно сказал:
— Мне надо тебе что-то сказать... я все понял. Эта власть долго не продержится.
И Рудольф в отчаянии развел руками:
— Сосиски для члена Президиума!

А я пожалел об оставленной в самолете книжке.

https://steissd.livejournal.com/6762405.html

Планирование практикуется и в работе частных компаний. Они изучают свой портфель заказов и общее состояние рынка и на этом основании решают вопрос о приблизительном количестве и номенклатуре продукции — товаров или услуг. Если ошиблись — то сами себе злые тарантины, приходится нести убытки от нераспроданных излишков либо терять долю рынка, если наклепали меньше, чем надо — заказы ушли к конкурентам.

В СССР же планирование носило слишком детализированный характер, кроме того, используемые показатели позволяли начальству и назначенным передовикам (что это такое, читайте под катом) мухлевать ради получения премий, благодарностей, продвижения по службе и Рыцарских крестов с золотыми дубовыми листьями, мечами и бриллиантами разных наград, вплоть до золотой медали «Серп и молот» (для тех, кто не жил в совке, поясняю — этой медалью и орденом Ленина в придачу награждали при присвоении звания Героя социалистического труда).

Государству же это нередко было в убыток, поскольку ради выполнения и перевыполнения плана переводилось добро на гэ. Вот отрывок из воспоминаний бывшего советского инженера-путейца Виктора Андреевича Ардашина. Цитируется по ЖЖ jlm_taurus

Весь период существования СССР действовала плановая система хозяйствования. План стоял во главе всего. Был создан и просуществовал до самого конца страны такой специальный государственный орган регулирования развития и функционирования экономики, как Госплан СССР. Этот орган управления был гораздо влиятельнее многих министерств. Ведь именно здесь определялись основные направления развития страны на перспективу. Распределялись денежные и материальные потоки между отраслями и территориями.

В принципе – идея правильная. Нет ни одной страны, нет ни одной фирмы или предприятия, нет ни одной семьи, где бы не планировалось ее существования на уровень какого-то более или менее удаленного временного горизонта. Нельзя жить только сегодняшним днем.

Но у нас в стране процесс планирования, на мой взгляд, был доведен до полного абсурда. Абсурда, который и привел в известной степени к краху СССР. Хотя это, конечно, не было единственной причиной его развала.

Итак, о планировании. В стране планировалось буквально все. Сколько тонн чугуна и стали надо выпустить, сколько нефти добыть, откуда и куда ее перекачать. Ну, это – ладно. Это и надо планировать. А вот сколько выпустить пар обуви, пошить костюмов, наштамповать сковородок и кастрюль и так далее, и так далее - это, мне кажется, был уже большой перебор.

И все это разрабатывалось до самых мелочей, с доведением планов выпуска продукции до каждого конкретного предприятия. Ведь для выполнения всех этих планов надо было соответственно запланировать и поставку этим предприятиям исходного материала, расход энергоресурсов, численность трудового коллектива предприятия и фонд заработной платы, и так далее, и так далее.

Вроде бы все логично. А на деле получался абсурд. Вот, например, каждому железнодорожному подразделению спускались многочисленные планы, от выполнения которых находились в зависимости и показатели успешности или не успешности его работы. В том числе и премиальный фонд, и карьерный рост его руководителей. Так что планы надо было выполнять любой ценой. Как правило, они и выполнялись. Каким образом они порой выполнялись, я продемонстрирую вам на одном лишь примере из практики моей работы в должности поездного диспетчера.

Каждому отделению спускалась из Управления железной дороги цифра планового грузооборота на такой-то месяц, квартал, год. Грузооборот, поясню, это произведение перевезенных тонн на перемещенные километры. Грузооборот и измеряется в тонно-километрах. Вот, допустим, перевезли мы с вами 60 тонн на 100 километров. Наш показатель грузооборота составит: 60 тонн * 100 километров равняется 6,000 тонно-километров. Понятно?

И вот, заданы к выполнению конкретные цифры грузооборота. Подсчитывался он по каждому отделению железной дороги в ежедневном режиме. Подходит конец отчетного планового периода времени – месяца, квартала, года. Достигнутая на данный момент цифра выполненного грузооборота не дотягивает до плановой. Скандал! Но мы-то не дураки какие-то. Особенно начальство! И что мы делаем?

На какой-нибудь грузовой или сортировочной станции из проходящих составов "выдергиваем" вагончики потяжелее и накапливаем их на отдельном пути. Потяжелее – это чтобы тонн побольше было. Вот накопили вагончиков на целый состав. Состав тяжеловесный настолько, насколько это позволяют действующие нормативы. Что называется – под самое горлышко. Подгоняем к нему локомотив и ну возить этот состав по Московскому кольцу по кругу. Это мы наматываем недостающие километры.

Перемещаемые тонны состава множим на «намотанные» километры – вот тебе и грузооборот! Катаем до тех пор, пока не получим заданную планом цифру грузооборота. Можно слегка и перевыполнить. Главное – не слишком переборщить. Мало одного состава – можно сформировать и два и три. Сколько надо, столько и сформируем. В итоге – этот показатель будет выполнен и даже немножко перевыполнен. Какой ущерб в расходе электроэнергии или другого вида топлива; задержка в доставке грузов, содержащегося в "выдернутых" вагончиках; износа оборудования и так далее и так далее. Ну, это другой вопрос! Но план-то выполнен!

Вот вам налицо пример суперпланового хозяйства, доведенного до полной абсурдности. И это только один пример с одним показателем в одной отрасли. А таких примеров можно привести по стране сколько угодно. Ну, какое государство, фирма, предприятие, семья выдержит такое планирование? Вот оно и не выдержало.

Хотя, конечно, это не единственная и далеко не главная причина развала такого мощного государства, как СССР.

За что меня чуть не выгнали из диспетчеров Да! Было такое. Меня чуть было не выгнали из диспетчеров. Уволить грозились за «Социалистическое соревнование». Вы не верите? Напрасно! А дело было так.

Мои ровесники прекрасно помнят, как широко в нашей стране было развернуто «Социалистическое соревнование». Это пошло еще с времен написания В.И. Лениным статьи "Как нам организовать соревнование". Там вождь все по полочкам разложил. Дескать – самым главным стимулом в работе является победа в таком соревновании. Вот на Западе – там стимулом являются деньги. А в нашем обществе главное – почет. Вот и вручали победителям соревнований почетные грамоты, вымпелы и значки победителя. Бывало что к ним и премии присовокупляли. Не большие, как правило. Так, десяточку сверху начислят – и будь счастлив. Для ориентации в масштабах цен современному читателю подскажу – килограмм курочки тогда стоил 3 рубля 40 копеек.

Соревнования проводились повсеместно. Еще по школе помню как мы соревновались какой класс победит в сборе макулатуры, какой – в сборе металлолома? И мы старались. Хотелось ведь нам, мальчишкам и девчонкам, победить!

Но сейчас я пишу о времени 1972-1974 годов. Мне в то время было соответственно 23-24 года. Конечно, и у нас были соревнования. В каждой смене работали пять поездных диспетчеров. Работали в четыре смены. То есть всего нас было двадцать человек на Отделении дороги. И мы – ну соревновались промеж себя! Прямо до дрожи!

Победителю вручали переходящий кумачовый шелковый вымпел с гордой надписью: «Победителю социалистического соревнования». На стенку своего рабочего места мы этот вымпел вешали. И очень гордились при этом! Поделюсь с Вами самым сокровенным – не раз такой треугольник висел и на моем рабочем месте. Счастья – половником не отхлебнешь!

Но я сейчас не об этом. Такие соревнования проводились повсеместно, в том числе и среди машинистов. У них основным критерием для победы в соревнованиях являлся такой показатель, как тонно-километровая работа. То есть, количество тонн перемещенного ими состава умноженное на количество километров.

Поскольку большинство «магистральных» машинистов ездили по одному и тому же маршруту «Москва-Можайск», то здесь они были все в равных условиях. Вторая составляющая показателя – перевезенные тонны. А вот этот показатель от машиниста никак не зависит. Какой состав ему дадут – такой он и должен перевезти. Здесь уж ничего машинист сделать не мог. Так что – как уж фишка ляжет.

А тут очередная пятилетка грянула! На самом верхнем верху решили, что победителем социалистического соревнования среди всех машинистов СССР должен стать машинист депо «Имени Ильича». А это именно наше депо! Наши машинисты! Ура!

Собралось начальство нашего Отделения. Решали важнейший вопрос- какой машинист это будет? Дело-то ведь не шутейное. Кто конкретно?

Ну, понятно, чтобы он был членом нужной партии. Поскольку партия была всего одна, то здесь дискуссия была неуместна. И так ясно. Чтоб не пил, ни курил, чтоб… Общественником, чтоб был. И так далее, и так далее…

Остановились на машинисте Ицкове Сергее Георгиевиче. И член партии какой надо. И имя такое хорошее. Нашенское! И внешность подходящая – представительная. И данные о семье положительные. И говорить умеет. Давайте – его! Давайте!

И вот стал наш Сергей Георгиевич повсеместно с почином выступать. Дескать, он берется выполнить пятилетку в четыре года. А поэтому он «воздух» возить не собирается. «Воздухом» на нашем жаргоне назывались составы с порожними вагонами. Людям непосвященным, может быть, покажется, что это очень правильное решение он предложил. Только на самом деле, если один машинист порожние вагоны не повезет, другой также откажется их везти, то железная дорога буквально за неделю, если не раньше, полностью остановится.

Здесь не надо быть глубоким специалистом и даже не надо ума семи пядей во лбу иметь. Взять, допустим, завод, изготовляющий для строительства бетон. А бетон состоит в основном из щебня, песка и цемента. Вот разгрузили целый состав вагонов с этими ингредиентами, а загрузить вагоны на заводе нечем. Готовый бетон, как правило, развозится специальными автомашинами. Надо порожние вагоны забрать и отвезти их на следующий пункт погрузки. А Сергей Георгиевич их возить не будет. Ему только тяжеловесные груженые составы подавай. Ведь тонно-километры в зачет идут.

Естественно, что он с этим никчемным призывом на собраниях в своем депо не выступал. Как-то раз сунулся было, а машинисты его в момент захлопали.

В итоге "героя" делали так. На станции Москва-товарная Смоленская, где я в свое время работал дежурным по станции, и в Можайске – пункте оборота локомотивов, специально отбирались из проходящих составов тяжелые вагоны на отдельном пути для Сергея Георгиевича. А мы, поездные диспетчеры, должны были этот процесс постоянно контролировать.

Вот стоят такие тяжеловесные составы в Москве и в Можайске и ждут смены Сергея Георгиевича. Вот он появился. Состав по Москве прицепил и поехал. В Можайске также стоит готовый тяжеловесный состав . Стоит, бывало по несколько суток. Сергей Георгиевич приезжает в Можайск. Локомотив с одного пути на другой путь перегонит и тут же цепляет готовый состав в обратном направлении. Тяжеловесный. В Москву, как правило, отправляется ближайшей ниткой грузового графика движения. И так продолжалось годами.

Машинисты возмущались таким положением дел. Лозунги-лозунгами, а ведь и зарплата машинистов и их помощников существенно зависела от выполненных ими за месяц тонно-километров. А водить тяжеловесные составы в депо были допущены бригад 10-15. Сейчас уже точно и не помню сколько. Но все сливки доставались только Сергею Георгиевичу. Тут тебе и почет, тут тебе и зарплата с хорошими премиями, тут тебе и полный комфорт в режиме работы.

Здесь я поясню. В отличии от пассажирских перевозок, где поезда одного назначения следуют парами «туда-обратно», грузовое движение этим свойством отнюдь не обладает. В одну сторону может проследовать, допустим, десять поездов, а в другую - двадцать пять. Чтобы организовать вывоз всех поездов, поездные диспетчеры строго следили за обеспечением всех составов поездными локомотивами. Для этого неизбежно приходилось перегонять в том или ином направлении локомотивы без составов. Это, опять таки, на нашем жаргоне называлось «следовать пузырем». Километры-то машинист при этом набирал, а вот тонн-то он вез ноль! Отсюда такой холостой пробег и оплачивался существенно ниже. А что делать? Иначе линия станет.

Достаточно часто приходилось отправлять локомотивную бригаду на отдых по станции Можайск. Вот они приехали с поездом, а готовых к отправлению составов сейчас нет. Но по информации, которую поездному диспетчеру регулярно передают из Управления дороги, через три часа прибудет один за другим пять грузовых поездов. А дальше уже дело диспетчера обеспечить их вывоз. Вот и приходилось оформлять некоторым бригадам отдых по Можайску. Ведь у машинистов и их помощников строго нормировалась продолжительность рабочего времени.

Не дай Бог, если машинист переберет непрерывную продолжительность времени нахождения за тяговым контроллером. Даже если все и закончится благополучно, то поездному диспетчеру выговора и потери премии никак не избежать. А если что-то посерьезней, то тут уж и срок на нарах весьма серьезный. Железнодорожные аварии по своим последствиям не чета автомобильным. Хоть и там страшные случаи бывают. Вот поэтому и отправляет поездной диспетчер локомотивную бригаду на отдых. Или гонит «пузырем» локомотив за сотню с лишним километров.

А у Сергея Георгиевича здесь всегда и во всем была масленица. Готовый состав по Москве его смены дожидается. В Можайске состав тоже все глаза проглядел, ожидая его. Приехал в Можайск. С пути на путь переставил локомотив – и снова в путь! А оба состава тяжеловесные! Тонно-километры так и наматываются, приближая Сергея Георгиевича к заветному рубежу. Да и зарплата хорошая. С каждым тонно-километрам все увесистее и увесистее становится.

И вот как-то случился такой инцидент. Прихожу я на работу в ночную смену. Как обычно, пообщался по селекторной связи со всеми дежурными по станции, выясняя поездное положение. Оказалось, что по Москве и в Можайске уже стоят два готовых к отправлению тяжеловесных состава. А Сергей Георгиевич то ли сегодня. то ли завтра до них доберется. Ну, стоят себе и стоят. Дело привычное.

А тут машинист ведет в Можайск состав с порожними вагонами. Хороший такой машинист, «тяжеловесник». Вот он звонит мне по радиотелефону прямо из кабины локомотива и интересуется своими перспективами. А у меня, кроме того тяжелого состава, предназначенного для ударника труда, ничего и нет. В перспективе часов через пять составчик на Москву должен подойти. Так что этому машинисту надо либо отдых оформлять, либо «пузырем» в Москву следовать.

А он просит меня душевно очень. Говорит, что на больничном два месяца просидел. Вот вышел на работу - и как назло в этом месяце то порожняк везет, то «пузырем» едет. Никакого заработка.

Я проникся его сложностями и решил отдать ему состав, приготовленный для Сергея Георгиевича. Как-нибудь разберемся – подумал я себе. Возможно, Ицков сегодня и не поедет, а там другой тяжеловесный поезд может подойти, или по Можайску новый состав ему сформируют. Отдал я этому машинисту заготовленный для Ицкова состав.

А тут – закон бутерброда сработал! Только мой машинист из Можайска на Москву тронулся, как Сергей Георгиевич нарисовался. Нарисовался в Москве. А там-то уж состав стоит и его третий день дожидается.

Ну, я молчу пока. Хотя нерадостные для себя перспективы селезенкой чувствую. Связался с дежурным по Управлению дороги. Какие, мол, перспективы о подходе ко мне поездов. Никаких. Дела!

Вот подъезжает Сергей Георгиевич в Можайск и, видимо, из кабины машиниста бросает привычный взгляд на путь, где обычно стоит ожидающий его состав. А там – пусто! Сергей Георгиевич мне по связи звонит и выражает свое недоумение. Тем более, что он по пути видел встречный состав в Москву с хорошими тяжелыми вагонами.

Я объясняю Ицкову, что состава пока никакого нет. Пусть он идет и оформляет отдых. У меня есть информация о подходе поездов. Первый же поезд будет ему.

Сергей Георгиевич выслушал все молча. Отдых оформил. Оформил, наверное, в первый раз за несколько лет. Обиделся, видно. Ведь к хорошему привыкаешь быстро. Он уже и забыл о том, что машинисты порой оформляют отдых, что они возят составы с порожними вагонами. Что обычное дело, когда одиночные локомотивы «пузырем» следуют в Москву или в Можайск. Это же все не для него – ударника.

Я смену сдал, отчитался и пошел домой отдыхать. А Сергей Георгиевич прибыл в Москву с обычным грузовым поездом (не тяжеловесным), и направился прямиком к начальнику отделения с жалобой на меня. А начальник Отделения, так, между прочим, это генеральская должность в нашем железнодорожном масштабе. Так он прямо к нему. Как говорится «дверь ногой открывает».

Я пока ничего не знаю и живу спокойно. Но вот, прихожу через два дня на дневную смену – а меня прямиком к начальнику отделения вызывают. А там уже актива человек пять собралось. Сам начальник, его замы, парторг, профорг, кто-то из руководства депо «Имени Ильича». И пошло… И поехало…

Как ни крути, как ни верти - а враг я кругом получаюсь. И срываю выполнение обязательств по пятилетнему плану в стране, И вообще, провокатор, подрывающий моральные устои государства. Что гнать меня надо поганой метлой и так далее…

И все это хорошо поставленными начальственными голосами. Один говорит – другие тут же в унисон подхватывают. Песочили меня, песочили и, наконец, отпустили на рабочее место. Дескать - ступай работать, а мы тут еще посоветуемся, что с тобой делать.

И тут, словно вожжа мне под хвост попала. И я своим петушиным голоском закукарекал. Прокукарекал, что дескать – это не я устои подрываю, а они сами! Что Владимир Ильич Ленин в своей исторической статье об организации Социалистического соревнования ясно указал, что для всех его участников должны быть равные условия соревнования. А они что вытворяют? Извращают учение Ленина! Только называетесь святым именем «Депо Ильича»! Откровенной показухой занимаются. А то народ этого не видит! Да я письмо в «Правду» напишу и многие машинисты под ним подпишутся. Как вы здесь "героев" делаете за их счет. На одном дыхании откукарекал свое и на рабочее место побежал.

Мои коллеги меня успокаивали. Дескать, никто тебя не выгонит. Ты – молодой специалист и ничего особенного тебе не будет. Ну, может быть, премии лишат или «скостят» ее. Вот и все.

Не знаю, чего и как там начальство решало, но мне и вправду ничего не было. Об этом случае как бы забыли. Даже премии не лишили. Может быть и вправду подумали, что вот напишет дурачок в "Правду", а им потом расхлебывать. Не знаю. Все было тихо.

...А Сергей Георгиевич обязательства свои перед партией и народом конечно выполнил. Получил звание Героя Социалистического труда. На радостях и ко мне на рабочее место заглянул. Да не пустой, а с бутылкой коньяка. Веселый такой был. Звезда Героя социалистического труда на груди прицеплена. Только я коньяк не принял. Не хотелось как-то размениваться.

Вот вам и пример социалистического соревнования. Сомневаюсь, что это вдохновляло народ на трудовые подвиги. Очень сомневаюсь.

https://steissd.livejournal.com/6762161.html

Далеко не всегда им был мутный индивидуй с 2-3 ходками за спиной и свободно, даже лучше, чем на русском языке, литературном и матерном, изъясняющийся на фене. Нередко барыга приобретал облик председателя колхоза с партбилетом в кармане. С одной стороны, он заботился о том, чтобы у колхоза было то, чем его должно было снабжать государство (но не делало этого), но не забывал и о своём кармане, записывая в отчётности цену от фонаря и присваивая разницу.

В 1953 году МВД СССР обнаружило странную тенденцию. По многим делам о хищениях государственной собственности в крупных и особо крупных размерах в качестве скупщика краденого проходили обычные колхозы. После масштабной проверки по всему Советскому Союзу выяснилось, что похищенное скупает уже каждый второй проинспектированный колхоз. А в 1957 году милиция установила, что, несмотря на все принимавшиеся меры, противозаконное снабжение колхозов продолжается во все возрастающих объемах и превратилось в обыденное явление.

«Без счетов, по подложным документам»

Конец сталинской эпохи ознаменовался многими удивительными открытиями. Страна, как оказалось, могла жить и без своего вождя и учителя. Хотя прежде на протяжении многих лет везде и всюду утверждалось обратное. Немало нового узнали о своей стране и ее руководители. К примеру, в прежние годы милиция регулярно докладывала о крупных хищениях социалистической собственности в торговле и промышленности. Однако, как правило, речь шла о снабженческо-сбытовой сфере — обвесы и обман покупателей, прямые хищения в магазинах, на складах, в малых кооперативных предприятиях и мастерских.

В 1952 году, на закате сталинской эры, оперативники начали обнаруживать или, что скорее, решились докладывать о хищениях на крупных производствах, прежде всего пищевых, выпускавших самую востребованную советским народом категорию товаров — продовольствие. Не меньше воровства вдруг обнаружили и на предприятиях легкой промышленности, выпускавших не менее дефицитные обувь, одежду и ткани.

Однако самое примечательное стало появляться в докладах милиции уже после смерти вождя. Неожиданно выяснилось, что массовые хищения, поразившие всю легкую и пищевую отрасли, имеют место и на предприятиях главной движущей силы экономики — тяжелой индустрии. Причем крали буквально все — металлы, строительные материалы, покрышки для грузовиков, химикаты, смазочные материалы, бензин. Но если суммарные потери в торговле и снабжении милиция могла оценить уже в конце 1940-х годов — около миллиарда рублей в год, то о масштабах краж бензина или стройматериалов на первых порах МВД СССР не давало даже приблизительных оценок.

Возникал и еще один небезынтересный вопрос: для кого, к примеру, крали металл с заводов? Небольшую часть скупали владельцы подпольных производств — цеховики. Но, как правило, их цеха имели небольшие размеры, чтобы при неприятностях можно было без жалости и серьезного убытка все бросить и начать дело на новом месте. Да и специализировались они чаще всего на товарах повседневного спроса. К примеру, рекордную прибыль получили дельцы, выпускавшие самую обычную бельевую резинку, без которой не мог обходиться ни один житель СССР и которую днем с огнем нельзя было найти в магазинах. Так что тонны бензина или цемента этим воротилам черного рынка были без надобности.

Покупателями могли выступать руководители производств, в большинстве своем испытывавшие проблемы со снабжением всем и вся. Но у них, как правило, не было наличных, в которых нуждались расхитители. Так что ситуация выглядела абсурдной.

Однако в стране существовали организации, у которых были и наличные, и серьезные проблемы со снабжением. Колхозы продавали часть урожая, оставшегося после обязательной сдачи продуктов государству, на рынках. А государство, доводя до всех колхозов планы госпоставок, обычно выделяло им лишь минимум необходимого для выполнения этих планов. А иногда до конкретного колхоза после передела ресурсов на областном и районном уровнях вообще ничего не доходило. Правда, в порядке компенсации колхозам разрешали приобретать разные необходимые им материалы у частных лиц, чем многие из них и воспользовались, когда сталинский режим вместе с вождем ослаб.

В 1953 году милиция обобщила имевшуюся информацию и по поручению правительства провела дополнительные проверки. А 25 июля 1953 года заместитель министра внутренних дел СССР И. А. Серов докладывал о полученных результатах:

«Главное Управление милиции располагает данными, свидетельствующими о массовых закупках колхозами за наличный расчет заведомо похищенных с государственных предприятий строительных материалов, горючего, запасных частей к автомашинам и оборудования. Израсходованные для этих целей колхозные деньги списываются обычно без счетов, по подложным документам или односторонним актам, в которых продавец товаров, как правило, не указывается».

«Указывают в актах завышенные цены»

В докладе Серова приводились итоги проведенной милицией проверки колхозов:

«Выборочными проверками в 103 колхозах Свердловской, Рязанской, Владимирской, Горьковской, Московской и Ленинградской областей, Приморского, Хабаровского, Ставропольского краев, Татарской АССР и Латвийской ССР установлено, что этими колхозами в 1952 году было куплено у частных лиц 943 тонны бензина, 57 тонн смазочных материалов и на 410,000 рублей запасных частей к автомашинам».

А также говорилось о раскрытых делах по скупке краденного колхозами:

«Органами милиции в 1952-1953 годах проведено значительное количество уголовных дел о хищениях горюче-смазочных материалов, проданных главным образом колхозам.

В Запорожской области арестован начальник снабжения СМУ N2 "Укрводстроя" Заяц, заведующий складом отдела снабжения Маркин и заправщик Низник, которые похитили и продали колхозам Васильковского, Михайловского и Гуляй-Польского районов 47.6 тонны бензина и 17 тонн смазочных материалов.

Арестованные Управлением милиции Казахской ССР заведующий складом Тенизской нефтеразведки Гертер, шофер Акмолинского облзаготтранса Циберман и другие, всего 4 человека, похитили с базы нефтеразведки и продали за наличный расчет колхозам 14 тонн бензина и керосина».

Как установило МВД, крупные подпольные дельцы все же участвовали в скупке краденых материалов, но исключительно в качестве посредников:

«Строительные материалы, автомашины, запасные части к автомашинам, а также различное оборудование нередко скупается представителями колхозов при посредничестве крупных дельцов, имеющих связи среди расхитителей социалистической собственности на государственных предприятиях.

Главным Управлением милиции в 1952 году привлечена к уголовной ответственности группа преступников: директор базы Управления снабжения Мосгорисполкома Гаранин, заведующий мастерскими Мосгортопа Агафонов и другие, которые расхищали кровельное железо, фанеру, гвозди, скобяные изделия и через дельцов Аракеляна и Тимакова сбывали их за наличный расчет колхозам Узбекской и Грузинской ССР, Московской, Рязанской и Тульской областей. Всего колхозами указанных республик и областей было куплено похищенных в Москве строительных материалов и оборудования на сумму более 500,000 рублей, в том числе 70 вагонов деловой древесины, 146 комплектов автокачек (повозок с резиновыми колесами), около 200 тонн кровельного железа.

Органами милиции Молотовской области вскрыта шайка преступников: директор Чусовского лесопункта Базиров, заместитель директора завода N169 Половинин и другие, всего 10 человек. Установлено, что Базиров и его соучастники похитили и через дельцов Корниловича и Бакрадзе продали в колхозы Украинской и Узбекской ССР лесоматериалов, кровельного и сортового железа более чем на 660,000 рублей. В частности, только заместитель председателя колхоза им. Калинина Винницкой области купил 37,460 килограммов похищенного железа».

Как указывалось в докладе МВД СССР, при скупке краденого нередко действовал принцип «грабь награбленное» и колхозы нередко обворовывались:

«Практика приобретения колхозами за наличный расчет строительных, горюче-смазочных и других материалов приводит к злоупотреблениям отдельных представителей колхозов, занимающихся такого рода закупками. Эти представители нередко указывают в актах завышенные цены на приобретенные товары, а разницу присваивают.

Бухгалтер колхоза им. 18 Партсъезда Зугдидского района Грузинской ССР Хурция систематически скупал в Москве похищенные строительные материалы и сдавал их в колхоз по фиктивным документам, в которых указывал завышенные против фактически уплаченных суммы денег. В результате Хурция присвоил более 35,000 рублей колхозных средств.

Заместитель председателя колхоза "Заря коммунизма" Кировской области Шихов купил у кладовщика машинно-дорожной станции N30 Кабанова 3,250 литров бензина за 3,500 рублей, а правлению колхоза представил фиктивные документы на 14,137 рублей, присвоив в результате этого 10,687 рублей колхозных денег.

Завхоз колхоза им. Ленина Фрунзенского района Ворошиловградской области Афанасьев в 1952 году приобрел у частных лиц для колхоза 11,954 килограмма горюче-смазочных материалов, в представленных актах указал стоимость бензина по 2 рубля за килограмм, в то время как платил во 1 рублю и меньше».

Но самым удивительным оказалось другое. Колхозы стали использовать отработанную методику не только для того, чтобы добывать бензин и другие материалы, необходимые для выполнения госпоставок. Они начали скупать то, что следовало сдавать государству для выполнения плана.

«Вскрыты также факты,— говорилось в докладе,— когда отдельные руководители колхозов в сговоре с работниками заготовительных организаций покупали у них по завышенным ценам похищенное плановое сырье, а затем это сырье сдавали в счет обязательных поставок государству. Председатель колхоза имени Микояна Молдавской ССР Шарпило и экспедитор колхоза "Заветы Ильича" Топал у работников Измаильской конторы "Заготживсырье" купили 1,075 килограммов похищенной шерсти, которые сдали затем в счет госпоставок. Уплаченные за шерсть 42,500 рублей были списаны в колхозах по фиктивным документам на непроизводительные расходы».

В качестве основной меры борьбы со скупкой краденого, а следовательно, и с хищениями на госпредприятиях МВД предлагало запретить колхозам закупки за наличные:

«Существующая практика покупки колхозами фондируемых промышленных товаров у частных лиц облегчает сбыт похищенного государственного имущества и разлагающе действует на материально ответственных лиц в колхозах, побуждая их к расхищению общественных денежных средств. Исходя из необходимости всемерного укрепления общественной собственности в колхозах, МВД СССР просит рассмотреть вопрос о возможности пересмотра имеющегося порядка оформления производимых колхозами закупок».

Но тогда колхозы нужно было снабжать всем необходимым в полном объеме, и потому рассмотрение предложения милиции отложили на будущее.

«Выезжают с бочками на шоссе»


Тем временем масштабы хищений госсобственности и скупки краденого продолжали расти. 1 февраля 1954 года министр внутренних дел С. Н. Круглов и министр финансов А. Г. Зверев доложили председателю Совета министров СССР Г. М. Маленкову о катастрофической ситуации с хищениями бензина:

«Министерством внутренних дел СССР и Министерством финансов СССР установлено, что хищения автобензина за последнее время приняли массовый характер и совершаются в крупных размерах.

Расхитители, пробравшиеся в автохозяйства и нефтебазы, совершают значительные операции по сбыту похищенного бензина.

Из дел о хищениях горючего, вскрытых органами милиции, видно, что преступники создают излишки бензина путем обмана потребителей, составления фиктивных расходных документов, завышения километража и тоннажа в путевых листах, а также путем порчи спидометров на автомашинах и, похищая горючее, сбывают его главным образом колхозам.

Так, в числе 2,404 колхозов, подвергнутых выборочной проверке по 16 союзным и автономным республикам, 3 краям и 32 областям, выявлено 954 колхоза, которые за 10 месяцев 1953 года закупили у частных лиц бензина около 1,400 тонн, смазочных материалов более 80 тонн и запасных частей на сумму свыше 450 тысяч рублей.

Только 296 колхозов Ростовской области в 1952-1953 гг. закупили у частных лиц указанных материалов на сумму около 8 миллионов рублей.

В Калининской области из проверенных 16 колхозов закупку бензина у частных лиц производили 15, в Новгородской из 18 — тринадцать, в Орловской из 15 — одиннадцать, в Саратовской из 15 — четырнадцать».

В докладе говорилось и о том, что закупки краденого бензина происходят практически открыто, у всех на глазах:

«Приобретение горюче-смазочных материалов колхозами у частных лиц приняло легальную форму. Закупка заведомо похищенных горюче-смазочных материалов и запасных частей к автомобилям колхозами оформляется, как правило, односторонними актами, в которых лица, продавшие эти материалы, не называются или указываются вымышленные фамилии. Тем не менее такие документы бухгалтеры колхозов принимают к отчетам и списывают по ним деньги в расход.

Заинтересованные в успехах родного хозяйства члены ревизионных комиссий колхозов в упор не видели подтасовок в их финансовой отчетности.

Шоферы колхозов Ярославской области — имени Сталина, "Звезда", "Восход" и других выезжают с бочками на шоссе Москва--Ярославль, где у водителей проходящих по трассе автомобилей покупают по 40-50 литров бензина и, закупив таким путем 150-200 литров, сдают в кладовые колхозов по цене от 1 рубля до 1 рубля 15 коп. за литр».

Как свидетельствовало сообщение МВД СССР в ЦК КПСС, датированное 5 октября 1954 года, та же картина наблюдалась и при продаже краденых лесоматериалов. В числе прочих примеров в нем приводился и такой:

«В Горьковской области в феврале с. г. разоблачена группа преступников, которая длительное время расхищала деловую древесину в государственных и кооперативных лесозаготовительных организациях. По делу привлечено к уголовной ответственности 34 человека, в том числе начальник лесозаготовительной конторы Грузглавсовхозснаба Маргани, заведующий лесным складом лесозаготовительного участка Министерства оборонной промышленности СССР Дедищев, директор мехлесопункта треста "Мосжиллесстрой" Головин, уполномоченный Министерства заготовок СССР при управлении Горьковской железной дороги Кутьин, начальник железнодорожной станции Уста Горьковской железной дороги Шмыдов, а также одиннадцать представителей по заготовкам леса для колхозов и совхозов южных районов страны и пять дельцов-посредников, не занимавшихся общественно-полезным трудом, и др. Расследованием установлено, что преступники при заготовке древесины создавали ее излишки, скрывали их от учета и сбывали за наличные деньги колхозам и совхозам. Таким путем преступники присвоили свыше полутора миллионов рублей».

В докладах и сообщениях вновь предлагались меры по прекращению скупки краденого. Но за главную из них — наладить полноценное снабжение колхозов — правительство так и не взялось.

">«Скуплено более 1000 похищенных автопокрышек»


Насколько бы ни были обширны закупки колхоза на черном рынке, уровень жизни колхозников, как и прежде, оставался довольно низким.

Время шло, и в следующие годы МВД вновь и вновь обращало внимание руководства страны на необходимость прекращения скупки похищенного госимущества колхозами. 29 ноября 1957 года в докладе министра внутренних дел СССР Н. П. Дудорова в ЦК КПСС и Совет министров СССР говорилось:

«Министерство внутренних дел СССР докладывает, что органами милиции в ряде мест выявлены многочисленные факты хищений с предприятий и из организаций строительных и горюче-смазочных материалов, запасных частей к автомашинам и различного оборудования.

Во многих случаях преступники сбывают похищенные материальные ценности за наличный расчет представителям колхозов, которые покупают эти ценности с ведома руководителей и ревизионных комиссий колхозов. Преимущественно в колхозы сбываются похищенные лесоматериалы, бензин, цемент, шифер, кровельное железо, электропровод, электромоторы, генераторы, авторезина, запасные части к автомашинам и т. д.

Выборочной проверкой установлено, что в первой половине 1957 года отдельными колхозами Башкирской АССР, Ярославской, Калининской, Омской и Псковской областей, Алтайского и Красноярского краев было закуплено похищенных бензина, цемента, кирпича, пиломатериалов, угля, различного электрооборудования и автоприцепов на сумму около 2 миллионов рублей. Еще в больших размерах покупка колхозами похищенных материальных ценностей выявлена в Украинской, Казахской, Латвийской, Таджикской, Узбекской и Армянской ССР».

МВД сообщало, что скупка краденого происходит открыто и беззастенчиво:

«В ряде случаев правления и бухгалтера колхозов, несмотря на фиктивность закупочных документов и незаконность приобретения имущества, беспрекословно принимают эти документы к оплате. В частности, правлениями колхозов "Пламя революции", "Победа" и "Трудовой гигант" Куйбышевской области были оплачены односторонние акты о покупке якобы у частных лиц 850 метров металлического троса, а колхозом "Каймы" Шереметьевского района Татарской АССР оформлена покупка небольшой электростанции за 12,500 рублей, хотя известно, что ни металлического троса, ни тем более электростанций у частных лиц быть не может».

Правда, в отдельных случаях продавцы все-таки заботятся о предоставлении хотя бы липовых документов:

«В гор. Москве и Московской области вскрыты крупные хищения электротоваров и электрооборудования в специализированных управлениях "Мосэлектромонтаж" Главмосстроя и на ряде предприятий. К уголовной ответственности привлечено 38 человек. Преступники похитили с предприятий 240 тысяч метров электропровода, 22 тонны голого провода и большое количество электрооборудования (электромоторы, генераторы, трансформаторы и др.) на сумму свыше 800 тысяч рублей. Сбывая похищенное колхозам Калининской области за наличный расчет, преступники выдавали представителям этих колхозов фиктивные счета и товарные чеки со штампами и печатями магазинов "Мосхозторга". Часть стоимости похищенных материалов и оборудования включалась в суммы оплаты по договорам, заключавшимся колхозами с частными подрядчиками на проведение строительных, ремонтных и электромонтажных работ».

В докладе министра говорилось и о том, что вокруг колхозов уже образовалась целая сеть добытчиков и посредников:

«Арестованный в гор. Москве некто Стешаков скупал похищенную на московских предприятиях авторезину из расчета 300-800 рублей за одну новую покрышку с камерой, а продавал каждую из них дороже на 45 рублей. Всего им было скуплено более 1,000 похищенных автопокрышек с камерами, на перепродаже которых колхозам он нажил 45,000 рублей».

А в конце доклада МВД, как обычно, говорилось о предложениях, ставших почти ритуальным заклинанием. Министерство просило:

«Рассмотреть вопрос об организации планового снабжения колхозов строительными, горюче-смазочными и прочими материалами, электрооборудованием, автомобильными и другими запасными частями через учреждения Сельхозснаба».

Милицейское начальство не понимало простейших вещей. Ведь при существовавшем раскладе каждый председатель колхоза был преступником, боялся, что его могут в любой момент посадить, а потому исполнял любую волю руководства — хоть сеять кукурузу на вечной мерзлоте. Да к тому же еще выполнял план госпоставок без огромных затрат со стороны государства. Так что менять что-то в этой сложившейся системе в очередной раз никто и ничего не стал.

https://steissd.livejournal.com/6761970.html

Сталин в том году уже околел, но его дух в стенах правоохранительных учреждений остался живым как никогда. В вытрезвителе г. Анжеро-Судженск холодным летом 1953 года протрезвляли бухого мужика водой с температурой 95°С. Он не оценил такой заботы о своём моральном облике, сварился и помер.

А в Евпатории какие-то ребёнки играли оставшейся от немцев (или от РККА) миномётной миной. Нашлись неравнодушные октябрюшки и стукнули об этом в милицию. Но поскольку с мелких взять нечего, стук остался без последствий. Мина — кто бы мог подумать — не выдержала столь неуважительного с собой обращения и бабахнула, и от октябрят остались ушки да ножки.

Из записки начальника Главного управления милиции МВД СССР Н. П. Стаханова в ЦК КПСС, 30 января 1954 года

В августе месяце 1953 года Управление милиции Кемеровской области сообщило в Главное Управление милиции о том, что 20 августа 1953 года в городской вытрезвитель милиции города Анжеро-Судженска был доставлен в сильной степени опьянения гражданин Сунгуров, который в результате преступно-халатного отношения работников вытрезвителя к выполнению своих обязанностей был обожжен паром и горячей водой, в результате чего умер. Произведенным расследованием с участием прокурора города Анжеро-Судженска установлено, что холодная вода, поступающая по трубе из бани, расположенной в одном здании с вытрезвителем, в связи с ремонтом котлов бани была нагрета паропроводом до 95 градусов. Не проверив состояние воды, фельдшер вытрезвителя Данилова и надзиратель Порошин водворили Сунгурова в душевую кабину и, закрыв его там, включили душ. На жалобы Сунгурова о том, что вода горячая, дежурный состав не реагировал, вследствие чего Сунгуров получил ожоги первой и второй степени. Виновные работники вытрезвителя из органов милиции уволены и были преданы суду.

Из справки инспекции Главного управления милиции МВД СССР, 24 июля 1954 года

9 июля с. г. Управление милиции Украинской ССР сообщило, что 8 июля с. г. в городе Евпатории (так в документе) группа ребят играла с найденной ими на пустыре 82-миллиметровой миной, которая взорвалась, в результате чего погибло 6 мальчиков в возрасте от 9 до 12 лет.

По сообщению командования войсками Таврического военного округа, поступившему на имя Маршала Советского Союза тов. Жукова, указанная мина была найдена мальчиками на пустыре города Евпатории еще 5 июля, и они играли с ней в течение 3-х дней. Это видели девочки-школьницы, о чем 5 июля они сообщили по телефону в милицию. Дежурный милиции Синицын выслушал извещение о мине, но никаких мер не принял и никому об этом не доложил. 8 июля в 12 часов дня мина взорвалась, в результате чего четыре мальчика были убиты на месте, а двое от тяжелого ранения умерли через несколько минут.

По дополнительным сообщениям Управлений милиции УССР и Крымской области от 20 и 22 июля, выяснено, что 5 июля три девочки, ученицы 5-7 классов, Тимченко Люда, Разуменко Евгения и Дзоева Мария, сообщили по телефону дежурному по Евпаторийскому горотделу милиции Синицыну о том, что мальчики играют с миной. Однако он не придал значения этому сообщению, сам мер не принял и никому об этом не доложил. Таким образом, меры по предотвращению несчастного случая не были приняты.

Синицын заявил, что сообщение девочек он принял за шутку, так как в разговоре с ними он просил пригласить к телефону кого-либо из взрослых, но они этого не сделали, а стали передавать телефонную трубку друг другу и подтверждать одни и те же сведения, поэтому он сам никаких мер не принял и никому не доложил. Приказом Министра Внутренних Дел УССР тов. Строкач Синицын отдан под суд. Начальнику Евпаторийского ГОМ тов. Чистякову объявлен выговор.

https://steissd.livejournal.com/6761644.html

Помимо того, что на содержание соцкультбыта (образование, социальное обеспечение, медицина, жилищное строительство, субсидирование цен на ряд товаров вроде хлеба) государство изымало большую часть фондов зарплаты предприятий, переводя деньги в непрозрачные общественные фонды потребления, за услуги медицины надо было платить. Нет, по закону это было не положено, но отношение к неплательщикам со стороны медработников было соответствующим. А на бесплатных больных забивали ту часть тела, которую правила ФБ и сообществ запрезают называть вслух. Вот несколько примеров из брежневских времён.

Среди писем трудящихся, которые получали в ЦК КПСС с середины 1970-х, стало встречаться все больше и больше жалоб на врачей и рассказов о печальных результатах их работы. Причем некоторые врачи называли причину все больше захватывавшего медицинскую среду безразличия к пациентам.

Из писем трудящихся, отправленных в различные ведомства и редакции газет в сентябре 1976 года и переданных в ЦК КПСС.

Шкутин В. В. (Улан-Удэ).

Немного о себе. Я врач. Работаю уже пять лет после окончания института. Бывал в Закарпатье, в Крыму, на Кавказе, в Москве. И не просто туристом. У меня там друзья, родственники. Учился в Томске, работаю в Бурятии. Многое повидал, но больше всего меня коробят факты взяточничества.

У нас в Сибири я не встречал ничего подобного. Есть, правда, небольшие вывихи, но они единичны.

В Европейской же части Союза взяточничество, как мне думается, вошло в жизнь уже чем-то неотъемлемым. Называют это скромно — "благодарностью". Но эта "благодарность" из добровольного побуждения превращается в обязательное правило, и если нет такой "благодарности", некоторые медицинские работники относятся к своим прямым обязанностям халатно. Скажем, сестра не сделает всех назначений врача, а нянечка не услышит зов больного, чтобы подать ему стакан воды, если родственники не дадут им денег. Такие факты можно встретить в Западной Украине, и вообще на юге европейской части Союза. Здесь и курорты Крыма, и города Северного Кавказа. Чтобы сын моего друга не умер от стафилококковой пневмонии в Железноводске, покупали антистафилококковый гаммаглобулин в больнице по 50 рублей за флакон (при средней зарплате на тот год около 150 руб. в месяц — прим. steissd). Давали деньги "в благодарность" и врачам, и сестрам. Почему же эта зараза расползается? Ее надо выжигать каленым железом.

Но как бороться? Когда пациенты уже "воспитаны" в подобном духе. У меня лицо полыхало огнем от стыда от того, что приходилось давать деньги врачам. А что оставалось делать? Надо было доставать лекарство и просить, чтобы ночью разрешили родной сестре больного находиться вместе с ним в палате.

Возникают вопросы: где же наша комсомольская и партийная принципиальность? Где же долг медиков? Где же просто наш человеческий долг?

Постепенно люди привыкают и давать, и брать взятки. Затрону еще одну сферу обслуживания. Попробуйте рассчитаться с таксистом строго по счетчику. Да он расценит это как оскорбление, будет считать себя вправе как-то унизить такого пассажира. Официантка в ресторане или кафе без тени смущения берет "чаевые".

У меня появляются сомнения: есть ли среди работников торговли честные продавцы, заведующие секциями или складами? А попробуйте сшить в срок костюм или пальто в ателье? (Замечу: в срок, гарантируемый ателье). Надо опять кое-кого "отблагодарить".

Не считайте, что я обозленный чем-то человек или злопыхатель, который хочет во всем видеть только плохое. Меня беспокоит то, что действенной борьбы с этим злом не ведется. Необходимо ополчиться против этого зла в масштабах всей страны. Мы все живем единой семьей. Каждый вносит свою лепту в общее дело, но почему-то, предположим, металлург или колхозница должны давать деньги тем людям, с кем они равноправны. Они не должны "благодарить" врача за то, что он лечит, таксиста за то, что он подвез их, официантку за то, что она обслужила, ведь все эти люди, занятые в сфере обслуживания, находятся на службе и получают зарплату.

А впрочем, зачем я вам все это расписываю? Вы ведь и сами прекрасно знаете об этом. Но вот ведь какой парадокс — все знают, понимают, но никому дела нет до этого.

Из писем трудящихся, отправленных в различные ведомства и редакции газет в марте 1977 года и переданных в ЦК КПСС.

И. А. Паздерина (Московская обл.).

Я хочу рассказать вам ужасный случай, в правду которого до сих пор трудно поверить.

Жила женщина здоровая, крепкая (и грипп-то к ней никогда не цеплялся). Было ей 23 года. Имела семью: мужа, дочерей — Светланку 4 лет и Танюшку 7 месяцев. К нам в Солнечногорск ее привез Шайхайдаров Валерий. Он после армии устроился в совхозе "Солнечное" трактористом. Аля — парикмахер. До замужества жила в Ижевске. В "Солнечном" она стала работать в цехе птицеводства. Прописали их по лимиту и поселили рядом с нашей семьей. Мы подружились. Жили как родные. Когда родилась Светланка, стала я названной "крестной". У меня уже был Сашка лет 5 и Стасик 2 года. А она и в руках никогда младенца не держала. Подросла Светланка, родилась Танюшка.

Поехали они все вместе в родной город к родителям. (Аля не работала еще после родов, а у Валерия отпуск). Уехали 8 марта, а 15/III получила телеграмму: "Вылетай, похороны Али 16 марта, вылет сообщи, Валерии". В глазах у меня земля с небом перемешалась. Невозможно было поверить. Все время в дороге стучала в висках мысль: "Что же случилось?"

В Ижевском аэропорту меня встретил Юра — Алин брат. Он поведал мне такую историю. 9 марта они приехали к Алиным родителям, 10/III часов в 10 утра пошли в поликлинику по месту жительства. Еще здесь, дома, у Али кончик носа покраснел, похоже было на простуду, что обычно выступает перед гриппом. Когда приехали в Ижевск, ясно было, что это фурункул. Оставив дома Валерия с детьми, Аля с матерью пошла в поликлинику. Хирург Крюков Владимир Викторович, даже не осмотрев больную, отправил ее к "кожнику", не дав при этом направления и не оказав первую помощь. К дерматологу надо было ехать чуть ли не в другой конец города, а времени было уже около 12 часов, а врач принимает до 14 часов. У Али уже начались сильные головные боли. Пришли домой. Пытались вызвать скорую помощь. Ответили, что по таким пустякам не выезжают. К утру больной стало совсем плохо. Снова звоним в скорую. Около 7-и часов утра приехала скорая. Повезли в глазную клинику, т. к. опухоль уже перешла и на глаз. Оттуда направили к лору. Он направил в больницу машзавода. Приехали, долго ждали в приемном покое, но Алю не приняли, а она уже и ходить не могла. В 11 часов врач, который не принял ее, по телефону договорился с больницей о госпитализации. В больницу Алю уже привезли на медицинской машине, около 12 часов дня. В приемном покое записали, когда выяснилось, что она иногородняя, сказали: "Принять не можем, ждите главврача". Более 3-х часов пролежала Аля на каталке! Когда уже стала задыхаться и стонать беспрерывно, ее мать начала возмущаться: "Что ж это творится? Люди приходят на своих ногах, их принимают, а человек уже почти без сознания лежит на каталке больше 3-х часов и никому никакого дела нет!.." И сразу пришел главврач. Алю приняли, увезли в палату, а 13/III она скончалась. В свидетельстве о смерти написали: "Сепсис". Неужели у всех людей в белых халатах, которые 11 марта гоняли ее, как футбольный мяч, не нашлось хоть чуточку человеческого тепла? А ведь все они учились в Советских вузах.

Очень прошу вмешаться в эту историю. Называю фамилию только одного врача (Крюкова В. В.), но я указала точное время и дату, когда это случилось. Значит, можно все выяснить.

Выпускники 10-го класса А 57-й средней школы Ленинского района города Москвы

Большая трагедия заставила нас написать это письмо.

На выпускном вечере 26 июня 1976 года нас было 30 человек. Сегодня нас только 29. 14 марта 1977 года умер Сережа Маркарян. Он был у нас самый младший (в феврале этого года ему исполнилось только 17 лет). А случилось это из-за халатного отношения врачей к своему долгу — делать все во имя спасения жизни человека.

5 марта Сережа пожаловался на острую боль в животе. Врач поликлиники N39 Ленинского района г. Москвы Нефедова Т. Ю. выписала ему бюллетень, поставив диагноз "ОРЗ" (острое респираторное заболевание). 6 марта была вызвана скорая помощь. С диагнозом "аппендицит" он был отправлен в 51-ю городскую больницу, где, на наш взгляд, и было совершено преступление. Сергею сделали обезболивающий укол, после чего отправили домой пешком, несмотря на высокую температуру.

7 марта Сережа не смог прийти на прием к врачу Нефедовой. Вечером она пришла к нему по вызову. Пришла возмущенная, что ее побеспокоили по пустякам: "Мог бы прийти сам!"

В тот же день была вызвана "неотложка". Опять был поставлен диагноз "ОРЗ". Бригада скорой помощи, заявив, что "не в деревне живем, если надо — вызовите",— уехала.

Состояние Сережи ухудшалось. Еще раз вызвали скорую помощь. Но настоянию родителей Сережа был отправлен в 1-ю Градскую больницу с диагнозом: "или почки, или мочевой пузырь, или аппендицит".

В 1-ой Градской больнице врачи сделали все, чтобы спасти Сережу, но было уже поздно: перитонит был настолько запущен, что началось заражение крови. Две операции, сделанные крупными специалистами, не смогли спасти его жизнь. 14 марта 1977 года Сережи не стало.

Как нам стало известно, уже в тяжелом состоянии, когда Сергей находился в 1-ой Градской больнице (суббота 12 и воскресение 13 марта), больной крайне нуждался в современнейших антибиотиках, которыми, безусловно, Москва, в частности 1-ая Градская больница, располагала: медперсонал не решился вскрыть сейф, где находились необходимые лекарства. Нужные антибиотики достали потом ребята. Если бы больница сообщила нам о необходимости приобретения лекарства, мы бы достали его из-под земли. Увы... этого сделано не было, и мы потеряли нашего друга.

Сам по себе случай смерти такого молодого, полного сил человека — событие исключительное. Но нас возмущает безразличное, безответственное, преступное отношение к человеку. Действия врачей, "лечивших" Сережу до поступления в 1-ю Градскую больницу, можно охарактеризовать только одним словом — преступление. Мы считаем, их надо судить. Пока дело защиты здоровья человека находится в руках таких, с позволения сказать, "врачей", подобные случаи могут повториться не раз. От таких людей надо избавляться.

https://steissd.livejournal.com/6761450.html

В бывшем СССР очень ценили показуху. И одним из способов достижения желаемого был большой спорт. Удовольствие было не из дешёвых: спортсмены высших достижений, особенно футболисты и хоккеисты, получали жалование, сопоставимое с таковым союзных министров (за исключением разве что глав министерств обороны и внутренних дел, а также КГБ, где руководители имели солидную надбавку за большие звёзды на погонах).

Формально профессиональный спорт в совке отсутствовал, но наверху понимали, что любитель, тренирующийся в перерывах между выковыванием чего-то железного или добычей угля на шахте не сможет дать своё звонкое имя всем рекордам. Поэтому, в нарушение всех и всяческих КЗоТов спортсмены значились работниками предприятий, либо военнослужащими, хотя даже в кошмарном сне не видели ни станков, ни казармы.

Поскольку главной задачей было пустить пыль в глаза не столько согражданам, сколько загранице, большие спортсмены были выездными. И несмотря на огромные жалования, они вовсю занимались коммерцией, образовывавшей состав сразу по двум статьям УК — 78-й (контрабанда) и 154 (спекуляция). Но если спортсмен давал желаемые для властей результаты, то на это закрывали глаза, разве что могли ненавязчиво пожурить в спорткомитете.

Но век спортсмена обычно недолог, если это не шахматист. Максимум к середине четвёртого десятка лет жизни (а в художественной гимнастике — намного раньше, там в советские годы соревновались октябрюшки с ушками и косичками) он выпадал из большого спорта и становился отработанным материалом, познавая на собственной шкуре, насколько фигово быть рядовым гражданином совка. Привыкнув на пике славы не считать деньги, такой человек либо спивался от горя, либо шёл в криминал. Даже песню про них пели в конце 80-х: «Мы — бывшие спортсмены, а ныне — рэкетмены».

В первом квартале 1974 года, по поручению ЦК КПСС Минфин провел проверку финансово-хозяйственной деятельности футбольных команд. Ревизоры констатировали, что футболисты живут слишком хорошо. А другие спортсмены жили еще лучше.

"По возвращении с Олимпиады устроил в трамвае дебош"

Марксистская формула "деньги--товар--деньги", где товаром были спортсмены и их высокие результаты, работала в советском спорте не менее успешно, чем в капиталистической экономике. Были, правда, и свои особенности. Нередко случалось, что деньги в подготовку спортсмена вкладывали одни общества и команды, а прибыль получали совершенно другие. Любители и даже профессионалы-середнячки тренеров ведущих клубов, естественно, не интересовали. Но за мастеров высшего класса шла самая настоящая война, в ходе которой использовались самые лакомые для советского человека приманки: высокая зарплата, квартиры улучшенной планировки и выезды за границу. А уж освобождение от наказания за правонарушения считалось обязательным условием для спортсменов высокого ранга.

Как правило, в выигрыше оказывались столичные и ведомственные команды с наиболее обеспеченными и влиятельными спонсорами, способные продвинуть спортсмена далеко вперед на пути к коммунизму. Проигравшим оставалось только жаловаться в ЦК на неспортивное поведение соперников. Одним из самых ярких примеров такого рода служит записка Свердловского обкома, отправленная в Москву в 1973 году:"В воспитании спортсменов и тренеров физкультурные организации области часто сталкиваются с трудностями, вызванными предложениями способным спортсменам и тренерам о переезде в Москву, Ленинград, Киев, Алма-Ату и другие города, что порождает у них рваческие настроения и нездоровые отношения в коллективах. Некоторые спортсмены не дорожат честью коллектива и при выгодных предложениях 'со стороны' покидают его, забывая о том, что на их подготовку затрачены большие средства и усилия.

В хоккейной команде с мячом 'Динамо' (г. Алма-Ата) из 11 основных игроков 8 — из Свердловской области.

Л. Крестьянинова, член сборной команды СССР, чемпион Европы 1972 года, ведущий игрок команды 'Уралмаш', зачислена в баскетбольную команду 'Динамо' г. Москва (команду классом ниже). Руководители этой команды предложили ей более выгодные условия, квартиру в городе Москве и другие блага. Хотя в Свердловске т. Крестьянинова имела все необходимые жилищно-бытовые условия и условия для занятия спортом.

Еще более ярким примером пагубного влияния на молодежь является поведение руководителей баскетбольной команды 'Спартак' г. Ленинграда к члену сборной команды СССР по волейболу И. Дворному.

И. Дворный в марте 1972 года по решению Спорткомитета СССР был откомандирован в команду 'Спартак' (Ленинград) для подготовки к Олимпийским играм.

До этого И. Дворный неоднократно нарушал спортивный режим, и общее собрание команды дисквалифицировало его условно на два года, о чем было сообщено в отдел баскетбола Спорткомитета.

Однако И. Дворный не сделал для себя должных выводов, продолжал нарушать спортивный режим и дисциплину и не явился на тренировочный сбор команды СССР в апреле 1972 года.

Зная об этих поступках, Федерация баскетбола СССР не приняла решительных мер к И. Дворному, и он был включен в состав сборной команды СССР для участия в Олимпийских играх.
13 сентября 1972 года по возвращении с Олимпийских игр в Свердловск И. Дворный, будучи в состоянии сильного опьянения, устроил в трамвае дебош, избил гражданина, за что был доставлен в Орджоникидзевский райотдел милиции. Дело о хулиганском проступке было передано в прокуратуру. В ходе следствия были установлены и другие случаи аморального поведения (спекуляция и контрабанда). Общественные организации Уралмашзавода, учитывая то, что И. Дворный — чемпион Олимпийских игр, обратились с просьбой в административные органы не привлекать его к судебной ответственности.

Правление клуба 'Уралмаш' и областной совет 'Труд' обсудили поведение т. Дворного и приняли решение просить Спорткомитет СССР лишить т. Дворного звания 'мастер спорта СССР' и дисквалифицировать. Облспорткомитет поддержал принятое решение. Однако Спорткомитет СССР решением #399 от 22 ноября 1972 г. переводит И. Дворного в команду 'Спартак' г. Ленинграда, дисквалифицировав его условно. И. Дворный уехал в г. Ленинград, не рассчитавшись в спортивном клубе, не сдав однокомнатную квартиру, полученную в 1972 году по линии Облспорткомитета, и не погасил денежной задолженности в кассе".

Руководители Свердловской области всегда считались одними из самых влиятельных региональных бонз в стране, но даже им не удалось административным путем вернуть беглых чемпионов домой. Обком получил ответ из ЦК, что после обсуждения их письма на коллегии Спорткомитета СССР "утверждена инструкция, регламентирующая порядок перехода спортсменов".

"На почве стяжательства спортсмены теряют чувство бдительности"
Сами спортсмены действовали в духе классика марксизма — правда, в те времена запрещенного и почти совсем забытого. Лозунг Николая Бухарина "Обогащайтесь!" взяло на вооружение немалое число спортсменов. К концу 1960-х годов их частный бизнес принял такие масштабы, что КГБ подготовил специальный доклад о "спекулятивных и валютных сделках" спортсменов, тренеров и функционеров спорторганизаций.
"В октябре 1967 года в Социалистической Республике Румыния находилась команда Азербайджанской ССР по водному поло, в состав которой входили спортсмены Краснознаменной каспийской флотилии и два игрока ЦВСК ВМФ Зингер И. Л. и Шуберт А. С. По возвращении из Румынии в аэропорту Шереметьево таможенной службой были обнаружены контрабандные товары: у Зингера и Шуберта по 40 пар дамских туфель на сумму свыше 1600 руб. Эти вещи ими были приобретены на средства, полученные от продажи в Румынии вывезенных из СССР дефицитных товаров.
В том же году большая группа спортсменов, выезжавшая на соревнования во Францию, вывезла из страны около 350 кг черной икры. В том числе легкоатлеты В. Кудинский и Н. Карасев имели при себе по 10 банок икры весом 2 кг 900 г каждая. Вся эта икра была продана в Париже известному всем спортсменам пану Стасеку, владельцу лавки 'Тэкса'. На вырученную валюту спортсмены скупили плащи-болонья, шерстяные и нейлоновые женские кофты. В частности, спортсмен Туяков Амин привез около 300 плащей, которые реализовал в Москве оптом по 70 руб. за плащ.

В сборной команде СССР по легкой атлетике спекулятивными махинациями занимаются многие спортсмены: Озолин Эдвин, Савчук Борис, Кондрашев Геннадий, Буханцев Ким, Чижова Надежда, Талышева Татьяна, Бухарина Галина и другие...

Некоторые спортсмены вывозят для спекулятивных целей водку и советские деньги... Финскими таможенными властями у 7 советских спортсменов-тяжелоатлетов команды г. Луганска были изъяты 116 бутылок водки.

Наряду с этим имели место факты, когда отдельные тренеры, работники физической культуры и спорта сами допускают аморальные поступки и в силу этого не являются примером для спортсменов.

Начальник футбольной команды 'Кайрат' Еркович Б. Н. во время нахождения в Финляндии заискивал перед финнами, стремился к личной наживе, пытался организовать незапланированную игру с финскими футболистами, а деньги поделить между игроками.

Сотрудник Федерации хоккея СССР Сеглин А. В. в спортивном мире известен как 'ловкий человек', склонный ко всякого рода спекулятивным сделкам и различным махинациям. В 1967 году, будучи в Канаде в составе спортивной делегации, занимался обменом советских рублей на доллары. В поездку брал с собой для продажи 30 бутылок водки и около 30 банок черной икры.

На почве стяжательства отдельные спортсмены, находясь за границей, теряют чувство бдительности, устанавливают сомнительные контакты с иностранцами и становятся объектами изучения спецслужб противника.

За время нахождения в Мехико в октябре--ноябре 1967 года боксеру Фролову В. часто звонили в гостиницу мексиканцы. После разговоров с ними он без разрешения уходил в город и отсутствовал продолжительное время".

Предполагалось, что Фролов дерется за деньги в частных клубах. Но перспективного боксера только строго предупредили. Точно так же — в зависимости от спортивных результатов — наказали и остальных спортсменов, замеченных в склонности к частному бизнесу. Толкатель ядра Карасев был исключен из сборной СССР, а его напарнику по перемещению икры за кордон Кудинскому только срезали зарплату. А вот абсолютный рекордсмен по заработкам Амин Туяков, заработавший враз 21 тыс. руб. (приличной тогда считалась зарплата 120 руб. в месяц), как выдающийся спринтер и вовсе избежал наказания. Зато Зингер и Шуберт, не представлявшие большой ценности, были дисквалифицированы и лишены звания "мастер спорта". Ведь от наличия звезд в составе клуба или спортобщества напрямую зависели размеры спонсорской помощи.

"Продолжали фиктивно зачислять футболистов"

Самым затратным видом спорта в СССР всегда был футбол. Прежде всего потому, что в стране насчитывалось более полутора сотен профессиональных футбольных команд, и практически каждая из них постоянно требовала дотаций. Регулярные попытки изменить ситуацию с той же частотой заканчивались провалом. Увеличивать цену на социально значимый товар — билеты на футбол — партия не решалась, а помимо сборов за матчи клубы могли рассчитывать лишь на доходы от редчайших зарубежных турне.

Так что перевод футбольных команд на самоокупаемость с 1 января 1958 года, как приказывал Спорткомитет СССР, не состоялся. В 1972 году ЦК КПСС принял постановление "О некоторых нездоровых явлениях в отдельных видах спорта и особенно в футболе", где от исполнительной власти, спортивных функционеров и клубов потребовали навести должный порядок в футбольных финансах. Но и после этого ничего не изменилось. Проверка Минфина показала, что клубы во всех лигах одинаково успешно решают свои экономические проблемы за счет курирующих организаций. Ревизоры констатировали: "Руководители многих предприятий и организаций продолжают выделять значительные суммы средств за счет фондов материального поощрения и других фондов на покрытие убытков футбольных команд, выплату всевозможных пособий и вознаграждений, приобретение путевок в санатории и для туристских поездок за границу.

Проверкой установлено, что в 1973 году 19 из 20 проверенных футбольных команд допустили убытки в размере более 1.8 млн руб., в том числе 8 команд высшей лиги — 612 тыс. руб. и 4 команды 1-й лиги — 610.8 тыс. руб.
Так, недостающая часть доходов по футбольной команде мастеров высшей лиги 'Кайрат' (г. Алма-Ата) за 1972 год в сумме 150.0 тыс. руб., 1973 год — 215 тыс. руб. и I квартал 1974 года в сумме 115.0 тыс. руб. покрыта из средств фонда социально-культурных мероприятий Минтяжстроя Казахской ССР.

Превышение расходов над доходами по футбольной команде мастеров высшей лиги ЦСКА за 1973 год в сумме 72.6 тыс. руб. покрыто за счет общих расходов сметы клуба и дотации из бюджетных средств Министерства обороны СССР, а по команде высшей лиги 'Динамо' (г. Тбилиси) за 1973 год в сумме 57.6 тыс. руб. и первый квартал 1974 года в сумме 44.6 тыс. руб.— за счет прибыли промышленных предприятий грузинского совета 'Динамо'.

Превышение расходов над доходами по футбольной команде 1-й лиги 'Локомотив' (г. Москва) за 1973 год в сумме 192,7 тыс. руб. покрыто за счет средств, полученных от центрального совета ДСО 'Локомотив', в том числе из средств Министерства путей сообщения — 163.0 тыс. руб.".

Однако особенно поразили чиновников Минфина способы и размеры выплачиваемых футболистам зарплат: "Отдельные руководители предприятий и организаций с целью увеличения заработной платы футболистам продолжали практику фиктивного зачисления членов футбольных команд на различные должности и незаконно выплачивали им заработную плату.

Например, семь футболистов команды мастеров второй лиги 'Гурия' (Ланчхути) были оформлены инструкторами в отдельных колхозах. Отдельные футболисты команды 'Кайрат' были зачислены на должности рабочих, слесарей и электросварщиков в организациях Минтяжстроя Казахской ССР.

Заработная плата начальника футбольной команды Иванова В. К. и старшего тренера Маслова В. А. футбольной команды 'Торпедо' (г. Москва) за июнь 1972 года составляла по 636 руб. каждому, а игроков 1-й категории — по 574 руб.

Среднемесячная заработная плата игроков основного состава футбольной команды 'Локомотив' (г. Москва) составляла от 380 до 430 руб., а в отдельные месяцы 580-780 руб. и тренерского состава — 810 руб.

В отдельные месяцы 1973 года заработки футболистов команды 'Динамо' (г. Киев) составляли 400-700 руб. Так, заработная плата футболиста Веремеева В. Г. в июле 1973 года составляла 707 руб., в августе — 695 руб., в сентябре — 672 руб., октябре — 624 руб. и декабре — 791 руб.".

Однако самое большое раздражение контролеров вызвали факты дележа выручки от "левых" матчей: "Например, команда 'Шахтер' (г. Донецк) в 1972 году провела две товарищеские встречи и выручку в сумме 5 тыс. руб. полностью разделила между членами команды".

Собственно, возмущение финансистов, а вслед за ними аппаратчиков из ЦК было не вполне обоснованным. Уже в 1970-е годы спорт начал приносить в казну значительные доходы. К примеру, в 1973 году Спорткомитет СССР получил предложение о проведении новой серии матчей советских хоккеистов с клубами НХЛ. Естественно, в записке главы советского спорта Сергея Павлова основной целью этих встреч называлось достижение высоких результатов на чемпионате мира. Но и о другой важной цели руководители спорта и партии тоже не забывали: "Помимо целесообразности участия советских хоккеистов в подобных встречах в спортивном отношении имеется возможность провести эти игры на выгодных финансовых условиях. В случае заключения договора между Федерацией хоккея СССР и НХЛ валютные поступления советской стороны составят около 200,000 канадских долларов".

Вопреки обыкновению медленно работающая бюрократическая машина в этом случае провернулась с изумительной быстротой, и ЦК дал поручение Спорткомитету СССР "предусмотреть встречи с командами Национальной хоккейной лиги в проекте плана международных связей".

А чтобы количество подобных предложений росло, требовалось безостановочно стимулировать отечественных спортсменов к повышению уровня мастерства — естественно, материально. И поэтому по постановлению Совмина СССР в 1966 году были введены специальные оклады для спортсменов, успешно выступающих на международной арене. К началу 1970-х их получали около 3 тыс. человек. Размеры колебались от 200 до 300 руб. в месяц. Но спортивные функционеры считали, что этого абсолютно недостаточно для поддержания спортивного престижа страны на должном уровне.

"По данным американской печати,— писал в ЦК Сергей Павлов,— охватывающим лишь часть высших учебных заведений США, в 59 из них студентам выплачивается 10.5 тыс. спортивных стипендий. Кроме того, большие контингенты студентов-спортсменов освобождаются от платы за учебу (которая весьма высока) и обеспечиваются бесплатным специальным питанием. По сведениям, просочившимся во французскую спортивную прессу, в ФРГ специальные оклады выплачиваются не менее чем 3 тыс. спортсменов.

В социалистических странах специальные оклады выплачиваются фактически всем без исключения кандидатам в сборные национальные команды. Так, в ГДР материальная поддержка распространяется по меньшей мере на 8 тыс. человек".

Спорткомитет СССР попросил ЦК разрешить ввести 1750 дополнительных спецокладов для спортсменов, 200 — для тренеров и по 25 — для врачей и массажистов сборных. В сумме это составляло чуть меньше 5.5 млн руб. в год. Но вопрос отправили на согласование, а потом замяли. В ЦК хорошо понимали, что в спортивной экономике, как и в любой другой, главное — превышение доходов над расходами. А стимулировать спортсменов было дешевле, закрывая глаза на таможне.

https://steissd.livejournal.com/6761053.html

Люди, заставшие совок в сознательном возрасте, могут помнить, что достать хорошую книгу было ой как непросто. В отсутствие интернета и при крайне постном и скучном телевидении чтение было важной частью досуга очень многих граждан, и стандартные стотысячные тиражи произведений художественной литературы при 200-250-миллионном населении страны были каплей в море.

Тем не менее, полки книжных магазинов не пустовали. Там было широко представлено нечитабельное творчество секретарей Союза писателей и многочисленные книги и брошюры Политиздата на идеологические темы. Но если главный идеолог страны Суслов вполне искренне надеялся таким образом воспитать строителей коммунизма, то для авторов и их номенклатурных покровителей создание всего этого хлама было просто чрезвычайно выгодным бизнесом, на котором они могли иметь доходы, сопоставимые с таковыми у цеховиков, при этом, не подвергаясь риску расстрела по ст. 193-1 УК РСФСР за хищение социалистической собственности в особо крупных размерах, хотя их деятельность очень походила на состав этого преступления — их стараниями на гэ переводилось добро на миллионы рублей, к тому же им выплачивались жирнейшие гонорары.

А вот на издание достаточными для общедоступности тиражами тех же Стругацких или Вайнеров, книги которых тут же были бы распроданы с выгодой для государственных издательств и системы книготоргов, вечно не хватало бумаги...

Осенью 1968 года, ЦК КПСС был уведомлен бдительными гражданами о том, что глава городской администрации столицы — председатель исполкома Моссовета Владимир Промыслов (должность, аналогичная той, которую занимает сейчас Собянин — прим. steissd) получил неоправданно высокий гонорар за книгу, немалая часть которой текстуально совпадает с произведением других авторов.

"Не является в институт даже за получением зарплаты"

Некоторое время назад я как-то незаметно для себя втянулся в идеологический диспут с бывшим помощником генерального секретаря ЦК КПСС. Этот видный составитель речей своего шефа убеждал меня, что СССР был идеократическим государством, в котором правила идеология, и что каждая фраза, построение любого предложения в речах первого лица страны было исполнено глубокого значения. С горящими глазами он рассказывал мне, с каким трудом удалось назвать раздел доклада генсека "Социально-экономическая политика" вместо "Экономическая политика".

Спорить с ним оказалось пустой тратой времени. Он фанатически верил в то, о чем говорил. И любопытно, что, судя по документам, его единоверцами были многие высокопоставленные руководители КПСС. Партия выделяла значительные средства на содержание Института марксизма-ленинизма и его филиалов. Остродефицитная во все годы существования советской власти валюта тратилась на покупку за рубежом собраний политической литературы и отдельных рукописей классиков и основоположников.

Немалые средства тратились и на выпуск пропагандистской литературы. В разгар правления Хрущева пришлось ограничить ввоз в Союз какао, чтобы пустить сэкономленные средства на оплату услуг типографии австрийских коммунистов, печатавшую большими тиражами речи "дорогого Никиты Сергеевича". При Брежневе во главу угла ставились уже не тиражи, а охват пропагандистской литературой как можно большего числа стран. В 1968 году, к примеру, верному продолжателю дела Ленина доложили, что его речь на XIX Московской городской партконференции распространена в полном объеме, в виде краткого изложения, отдельных брошюр и вкладок в просоветские издания в нескольких десятках стран. Причем в Бурунди удалось распространить 250 экземпляров речи, а в Гане аж 1,000.

Возможно, результаты были бы более впечатляющими, если бы не одна проблема: в СССР катастрофически не хватало бумаги. Увеличить объем или периодичность выпуска районной газеты, разрешить выпуск книги к юбилею той или иной автономной республики можно было только с согласия ЦК. Между тем ряды партийных пропагандистов ширились, и каждый, следуя заветам классиков, стремился к построению материальной базы коммунизма — для начала в своей отдельно взятой семье.

Способов для этого было найдено множество. Скажем, выписать за книгу небольшого объема и тиража непомерно высокий гонорар. Так сделали в начале 1960-х бойцы идеологического фронта из Азербайджана, создав очередную книжку о 26 бакинских комиссарах. Однако этот способ сравнительно честного извлечения денег из партийного бюджета оказался не слишком эффективным. Финансовые контролеры партии сочли, что 16 тыс. рублей в то время, когда 80 рублей в месяц считались вполне сносной зарплатой, — явный перебор, и рекомендовали авторам добровольно вернуть гонорар в партийную кассу.

В Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС (ИМЛ) нашли несколько других, менее бросающихся в глаза способов обогащения, которые обнаружила проверка в 1965 году. "В работе по изданию многотомной истории КПСС, — говорилось в отчете, — наряду со штатными работниками института привлекается широкий круг внештатных авторов, которым ежегодно выплачивается до 30-40 тыс. рублей авторского гонорара. Написание отдельных тем институт поручает одновременно двум-трем авторам, и всем авторам выплачивается гонорар в одинаковой сумме независимо от того, что авторство признается только за одним лицом, а материалы других авторов используются как вспомогательные. Так, по первому тому из представленных 29 рукописей были включены в том рукописи только 12 авторов, тем не менее всем 29 авторам гонорар оплачен из расчета 200 рублей за лист".

Однако применялись в ИМЛ трюки и поизящнее. Жрецы марксизма-ленинизма организовали перекрестное совместительство: их брали на работу по совместительству в различные учреждения, а руководители или нужные люди из этих организаций опять же по совместительству получали зарплату в ИМЛ. В том же отчете о проверке финансово-хозяйственной деятельности констатировалось: "На должности научного консультанта Института марксизма-ленинизма с 15 мая 1958 года числится заместитель начальника ЦСУ СССР т. Малышев И. С. До 1963 года т. Малышев находился в штатах отдела истории Великой Отечественной войны и по заявлению заведующего отделом т. Болтина Е. А. консультировал отдел по ряду вопросов. После зачисления т. Малышева в отдел истории КПСС с апреля 1963 года он никакой работы в институте не ведет, тем не менее ему ежемесячно выплачивается зарплата по 150 рублей...

В отдел истории КПСС с 1 октября 1964 года был зачислен на работу по совместительству профессор Технологического института легкой промышленности т. Бахшиев Д. Ю. с зарплатой 150 рублей в месяц. Как установлено проверкой, он за истекшие 8 месяцев, по существу, никакой работы для института не выполняет, не является в институт даже за получением зарплаты, которая бухгалтерией института регулярно перечисляется ему в сберкассу".

Благодаря столь умелой организации труда зарплата некоторых сотрудников ИМЛ превышала 600 рублей в месяц, что ставило их на один уровень с зампредами Совета министров СССР и секретарями ЦК. Дело, однако, замяли. Ведь некоторые руководители страны получали за свою творческую деятельность гораздо больше.

"Директор издательства не воспользовался ордером на квартиру потому, что был арестован"

Осенью 1968 года главный редактор журнала "Бетон и железобетон" Проскуряков направил письмо генеральному секретарю ЦК КПСС глубокоуважаемому Леониду Ильичу Брежневу: "Год тому назад Стройиздат среди других изданий выпустил две книги, посвященные 50-летию Великой Октябрьской социалистической революции: 'Развитие индустриального строительства в Москве' — автор В. Ф. Промыслов, тираж 6000 экземпляров, стоимость 4 руб. 11 коп. — и 'Технический прогресс в промышленности строительных материалов Москвы' — авторский коллектив из 17 товарищей, под общей редакцией Н. П. Дудорова, тираж 6,500 экземпляров, стоимость книги 1 руб. 79 коп.

Авторский коллектив второй книги готовил свой подарок к 50-летию Октября бесплатно, в то время как В. Ф. Промыслову был выплачен значительный гонорар, чем объясняется высокая стоимость книги...

В процессе издания книги В. Ф. Промыслова Стройиздат неоправданно увеличил первоначально запланированный ее объем с 25 листов до 40 листов и повысил ставку гонорара со средней до высшей. Общая сумма гонорара составила около 7 тыс. рублей (в том году столько стоила «Волга» ГАЗ-21 — прим. steissd).

Эти изменения в договоре В. Ф. Промыслова со Стройиздатом совпали по времени с выдачей по указанию т. Промыслова ордера на 3-комнатную квартиру бывшему директору издательства Тер-Аванесову. Последний не смог воспользоваться этим ордером только потому, что был привлечен к уголовной ответственности за злоупотребления, арестован и до настоящего времени находится под следствием в заключении".

В других заявлениях Проскуряков писал, что председатель исполкома Моссовета Промыслов еще и позаимствовал немалую часть текста у других авторов. "В книге т. Промыслова есть III-й раздел, посвященный строительным конструкциям и строительным материалам: 100 стр., почти 20% объема книги, повторяют материалы, изложенные в книге 17 работников Главмоспромстройматериалов 'Технический прогресс в промышленности строительных материалов Москвы'.

Я могу представить перечень, сравнивающий текст этих 2-х книг. Мы имеем дело не только с одинаковым освещением основных положений в обеих книгах, но с полным текстуальным совпадением формулировок и в ряде случаев иллюстраций книги тов. Промыслова и книги 17 авторов".

Пикантности делу добавляло и то, что московский градоначальник пытался по этой книге защитить докторскую диссертацию в Военно-инженерной академии имени Куйбышева.

С каждой неделей изобличающих заявлений становилось все больше. ЦК, МГК, райком все больше узнавали о том, кто именно и как написал ставшую печально известной книгу Промыслова. Положить такую обильную почту под сукно было уже трудновато, и разобраться в деле писателя Промыслова поручили его непосредственному начальнику — секретарю Московского горкома Виктору Гришину.

В письменном объяснении Промыслов отрицал, что дал директору издательства квартиру: "По проверенным мною материалам, никакой жилой площади исполком Моссовета Тер-Аванесову не предоставлял и не собирался предоставлять. Действительно, Комитет по печати при Совете министров СССР и Стройиздат 16 января 1967 года обратились в исполком Моссовета с письмами не о предоставлении Тер-Аванесову жилой площади, а о замене выделенной ему... трехкомнатной квартиры в Дегунине на другую квартиру, расположенную ближе к месту его работы. Однако и этой замены исполком Моссовета ему не произвел".

Не признал Промыслов и факта плагиата. Он уверял, что сдал рукопись раньше, а текстуальные совпадения объяснял так: "Только использованием одних и тех же официальных материалов главка мною, а позднее авторами в книге Главмоспромстройматериалов и можно объяснить некоторые совпадения в отдельных формулировках в соответствующем разделе в текстах этих двух книг".

В отличие от руководящих "писателей" наших дней Промыслов не стал признавать, что гонорар был великоват: "Что касается получения гонорара за книгу, то это обстоятельство не было для меня основным с самого начала работы над книгой. Но поскольку гонорар был положен мне по действующему законодательству, то я его получил. Гонорар был начислен мне в сумме 4,653 руб. 10 коп., получил я за вычетом налога — 4,162 руб., а не 7 тыс. рублей, как указывает тов. Проскуряков.

При этом половину полученной мною суммы гонорара я отдал товарищам, помогавшим мне в подборе материалов и фотоиллюстраций к книге, а часть гонорара я затратил на приобретение 300 экземпляров своей книги для презентования ее своим товарищам, друзьям и другим лицам, на что было затрачено 1,200 рублей".

Однако партия не поверила в искренность московского градоначальника. "Т. Промыслов В. Ф.,— писал Гришин по итогам проверки в ЦК,— получил авторский гонорар в сумме 8,000 руб. Одновременно эта книга в сокращенном варианте и под тем же названием была издана на английском языке издательством 'Мир' тиражом 8,000 экземпляров (цена 2 руб. 17 коп.), за которую тов. Промыслов В. Ф. также получил гонорар в сумме 1,140 руб...

МГК КПСС с тов. Промысловым по всем вопросам, поставленным в письмах и заявлениях, состоялась беседа. В беседе было обращено внимание тов. Промыслова на то, чтобы он сделал необходимые выводы из этого вопроса. Тов. Промыслов обещал эти выводы сделать".

Скорее всего, мэру посоветовали вести себя как все. Другие товарищи выпускали сборники своих речей, редактировали собрания решений и постановлений и получали за это гонорары не меньшие, чем Промыслов (порядка 3-5 тыс. за книгу), однако делали все это без лишнего шума и попыток получить авторскую плату по высшей ставке. И Промыслов внял совету товарищей. Никаких скандалов вокруг его новых книг (см. библиографию) больше не случалось, и он удержался на своем посту до 1985 года.

Библиография произведений Владимира Промыслова

Влияние укрупнения строительных организаций на повышение рентабельности и степени индустриализации строительства.— М.: Госстройиздат, 1957.
Опыт применения сборных бетонных и железобетонных конструкций в жилищном и культурно-бытовом строительстве Москвы.— М., 1958.
Опыт работы Главмосстроя за 1954-1957 гг.— М., 1958.
Изготовление крупнопанельных гипсобетонных и железобетонных изделий методом проката.— М., 1958.
Основные направления технического прогресса в строительстве.— М., 1960.
Индустриализация жилищного строительства Москвы.— Прага, 1962 (на чешском языке).
Moscow in Construction.— M.: Mir, 1964.
Развитие индустриального строительства в Москве.— М.: Стройиздат, 1967.
Москва строится.— М.: Знание, 1967.
Moscow today and tomorrow.— М.: Новости, 1972.
Москва москвичам (в соавторстве).— М., 1974.
Генеральный план Москвы.— М.: Знание, 1978.
Кроме того, издано еще около десятка брошюр на различных языках.

https://steissd.livejournal.com/6760728.html

Когда люди отправлялись на утиную охоту, уток, естественно, никто об этом не предупреждал, и они по незнанию ощущали себя почти в полной безопасности (почти — потому что хищников вроде коршунов и сомов никто не отменял). До самых первых залпов из охотничьих ружей, развеивавших иллюзии лучше самой подробной политинформации.

Ровно в той же ситуации пребывали граждане совка. С одной стороны, милиция всячески старалась избежать регистрации преступлений. С другой, если она их регистрировала и даже ловила кого следует, существовал запрет на публикацию подробностей в СМИ. И об этом могли знать (помимо милиционеров и отдела административных органов соответствующего территориального комитета КПСС) разве что сами преступники, а также свидетели, потерпевшие и их близкие знакомые и родственники. Разумеется, существовало неподконтрольное Главлиту сарафанное радио, но на него оказывал сильное влияние эффект испорченного телефона, и сведения доходили до граждан в весьма искажённом и неправдоподобном виде.

Что там преступления — засекречивать было принято даже стихийные бедствия, не зависящие от общественного строя, и, за редким исключением, создавалось впечатление, что землетрясения, наводнения, извержения вулканов, смерчи, ураганы, падения астероидов и оползни обладают классовым чутьём и пакостят исключительно буржуйским империалистам, живущим «в глубоких дебрях чуждых нам систем». Трудно сказать, для чего скрывали и это — ни один человек в здравом уме не вменил бы в вину Сталину Ашхабадское землетрясение, а Черненке — смерчи лета 1984 года в центральной России. Видимо, это делалось для того, чтобы не привлекать внимания к неудовлетворительной работе чиновников, руководящих устранением последствий происшествия, а также к лютому мародёрству в пострадавших районах.

Когда читаешь сообщения о кровавых преступлениях, пожарах, наводнениях и техногенных катастрофах, кажется, что это ужасная реальность сегодняшней жизни, а двадцать, тридцать, пятьдесят лет назад все было совершенно иначе. Но это только кажется. Просто в то время слишком узкому кругу были доступны сводки происшествий.

Как известно, правоохранительные органы занижали преступность всегда. Ветераны милиции признаются, что при поступлении в Академию МВД одним из самых часто задаваемых был вопрос "Сколько имеете взысканий за сокрытие преступлений?". А в прокуратуре стал классикой рассказ одного из видных следователей по особо важным делам о его первом выезде "на труп". На берегу лежал выловленный из озера покойник, весь опутанный веревками. Рядом с трупом суетились эксперты и стоял задумчивый начальник райотдела милиции. Искать убийц явно не входило в его планы. Увидев следователя, он показал на тело и заметил: "Посмотри, какое жуткое самоубийство!"

И все же самые заметные и громкие происшествия милицейское начальство скрыть не могло. Ведь информацию о ситуации на местах направляли в ЦК обкомы КПСС и КГБ. И сообщать о любом ЧП нужно было как можно скорее и в наиболее благоприятном для себя ключе. Опоздавшему приходилось уже не докладывать, а оправдываться.

Конкуренция различных ведомств временами превращалась в игру без правил. МВД докладывало, что офицер КГБ в Москве открыл стрельбу на улице. А с Лубянки сообщали, что под носом милиции в Энгельсе несколько лет действовала вооруженная бандгруппа, терроризировавшая город. Московские партийные власти информировали ЦК, что из-за ротозейства правоохранительных служб с номерного предприятия были похищены автоматы Калашникова вместе с совершенно секретными приборами бесшумной стрельбы. А уж о происшествиях в воинских частях все сторонние ведомства докладывали партии и правительству наперегонки.

Естественно, вся эта информация имела гриф секретности и не выходила за пределы круга ее отправителей и получателей. К отсутствию сообщений о катаклизмах, которыми были полны газеты дореволюционной России, население страны приучали постепенно. Сначала исчезли иллюстрации. К началу 30-х годов фотокорреспонденты стали нежелательными участниками тушения пожаров или ликвидации последствий крушения поездов. А после объявления об окончательной победе социализма в СССР пресса публиковала лишь заметки об успехах правоохранительных органов в борьбе с отдельными уродливыми явлениями в жизни общества, которые вот-вот будут искоренены. Даже снимки автоаварий — в назидание водителям-лихачам — лишь изредка появлялись на страницах специализированных автомобильных и милицейских изданий.

Тем временем в ЦК потоком шли сообщения о самых разнообразных ЧП. Вот, например, что сообщало в 1958 году МВД СССР.

"Имели место многочисленные случаи гибели людей"

Пагубным для людей стихийным бедствием становилось буквально все — и холод, и жара, и дожди. Зимой 1957-1958 годов во время снегопадов люди исчезали десятками. В сообщении от 11 февраля говорилось:

"В течение 8-10 февраля с. г. в Поволжье и прилегающих к нему районах прошли циклоны, сопровождавшиеся обильным снегопадом при низкой температуре. В результате этого имели место многочисленные случаи гибели людей и повреждения построек; в отдельных районах нарушена телефонная связь и повреждены электролинии. По предварительным данным, погибло 224 человека и пропало без вести около 120 человек.

Сильные ветры и снежные заносы вызвали нарушение движения пассажирских и товарных поездов на ряде участков Уфимской и других железных дорог".

В мае начались крупные лесные пожары. О ситуации в Иркутской области в информации МВД говорилось:

"В связи с установившейся сухой, жаркой погодой в Иркутской области в результате проведения огневой зачистки лесов и нарушения противопожарных правил возникли лесные пожары.

По состоянию на 16 мая с. г. в лесах области действовало 125 пожаров на площади 7,750 гектаров, в том числе 13 пожаров охватывали площади от 200 до 300 гектаров...

Действующий в Тангуйском районе лесной пожар 11 мая с. г. в 13 часов вследствие ураганного ветра перекинулся на поселок Ергунь... Огнем уничтожено 54 дома..."

А летом на юге и востоке СССР начались проливные дожди: "В результате ливневых дождей, выпавших на территории Читинской области, сильно поднялся уровень воды реки Амур.

Наводнение в Амурской области принимает угрожающие размеры: уровень воды в реках Амур и Зее в районе города Благовещенска поднялся на 4 м 42 см; затоплены отдельные участки Благовещенска, а также села Сергеевка и Марково Благовещенского района. В северной части области река Селемджа вышла из берегов и затопила районный центр Экимчан, где погибло два человека.

В настоящее время предприятия города прекратили работу. Все население мобилизовано на строительство и укрепление береговых дамб".

"В результате крушения 30 человек убито"

Неменьшую опасность для жизни советских граждан представлял и транспорт. Людей тогда нередко возили в открытых кузовах грузовых машин, и большинство аварий было для их пассажиров фатальным. В легковушках, судя по сводкам МВД, ездить было ненамного безопаснее. При авариях с участием персональных автомобилей, как правило, погибали водитель и сидевший по советской традиции впереди чиновник. Правда, бывали и исключения. МВД докладывало:

"Сегодня, 14 июля 1958 года, в 8 часов 35 минут автомобиль ЗИС-110 #МЗ-23-12 (под управлением шофера Малиновского), в котором находился Маршал Советского Союза т. Буденный С. М. и его адъютант т. Александров, следовал по проспекту Ленина в направлении на Внуковский аэродром. На перекрестке Ленинского и Университетского проспектов указанный автомобиль проехал на красный сигнал светофора и после сильного торможения ударился в среднюю часть рейсового автобуса #МЯ-44-23, следовавшего со стороны МГУ.

В результате этой аварии пострадал только находившийся в автомашине ЗИС-110 Маршал Советского Союза т. Буденный С. М., получивший закрытый перелом правой руки выше локтя".

Особенно поражает в милицейских сводках обилие аварий на железных дорогах. "30 июня в 7 часов 08 минут у входных стрелок станции Капитолово Октябрьской железной дороги пригородный поезд #356, следовавший из города Приозерска в город Ленинград, потерпел крушение: 5 вагонов сошли с рельсов. В результате крушения 30 человек убито и 175 человек получили телесные повреждения. Трупы погибших, а также граждане, получившие повреждения, эвакуированы в город Ленинград".

Погибали не только пассажиры: "20 января 1958 года на перегоне между станциями Долгоруково и Свечинская Московско-Курско-Донбасской железной дороги произошло крушение товарного поезда #842, в результате чего разбито 18 вагонов и 5 цистерн с метиловым спиртом.

Жители деревни Братовщина Долгоруковского района Липецкой области из разбитых цистерн выбрали остатки спирта и стали употреблять его. Это привело к тому, что 21 человек получил отравление, из них 5 человек 24 января с. г. умерли в больнице".

Опасность поджидала и на воде: "27 июня 1958 года в реке Тара (Омская область) во время катания на лодках утонуло 20 детей Муромцевского районного пионерского лагеря, начальник этого лагеря Попов и медработник Лещинская.

Предварительным расследованием установлено, что в 19 часов 27 июня начальник лагеря — учитель Попов, 1929 года рождения, организовал катание детей по реке на двух лодках — металлической (с подвесным мотором) и буксируемой ею деревянной. В лодках находились 33 пионера, начальник лагеря, 2 пионервожатых, медработник и баянист.

Вследствие перегрузки моторная лодка опрокинулась и затонула, потащив за собой буксируемую лодку... В результате принятых мер по состоянию на 11 часов утра 28 июня с. г. из реки извлечено 10 утонувших детей. Работы по извлечению погибших осложняются из-за большой глубины реки и наличия омутов на месте катастрофы".

Авиакатастрофы происходили не реже железнодорожных. "9 июня 1958 года в 11 часов 48 минут по местному времени в 18 километрах от гор. Магадана самолет Ил-12 #1364 Хабаровского отряда Дальневосточного управления гражданского воздушного флота при снижении на посадку, происходившем в условиях дождя и значительной облачности, врезался в сопку. Находившийся на борту экипаж в составе 4 человек и 16 пассажиров погибли.

13 июля с. г. в 17 часов 20 минут в Щелковском районе Московской области потерпел аварию самолет типа Ту-16 Государственного конструкторского научно-исследовательского института ВВС.

Самолет находился в полете, имея на борту новую научную аппаратуру и боеприпасы. При посадке на аэродром в сильный дождь самолет врезался в жилые дома деревни Хотово (32 километра от гор. Москвы), в результате чего возник пожар, сопровождавшийся взрывами боеприпасов и кислородных баллонов.

Во время катастрофы из 7 членов экипажа самолета 6 человек погибло, один в тяжелом состоянии доставлен в больницу. От удара самолета и пожара погибло 7 человек местного населения, один человек получил сильные ожоги. Сгорело 2 жилых дома, 4 дома были разрушены падающим самолетом. При тушении пожара пострадали 2 пожарных".

"5 военных самолетов сбросили в деревню 39 боевых бомб"

Судя по спецсообщениям МВД, советская армия представляла опасность не только для вероятного противника, но и для населения СССР. Массовые драки солдат с гражданскими были обыденным делом. А призывники и демобилизованные защитники родины из воинских эшелонов регулярно грабили магазины и ларьки на попутных станциях.

Случались и происшествия с более тяжкими последствиями: "18 июля 1958 года в 12 часов 45 минут 5 военных самолетов воинской части #06951 Министерства обороны СССР, дислоцирующейся в районе города Черняховска Калининградской области, во время учений сбросили в дер. Стульяляй Кибартского района Литовской ССР 39 боевых авиационных бомб.

В результате этого убиты граждане Норкайтис З. Ю., Кресненкявичене О. М. и тяжело ранен гражданин Титос О. Ю. Кроме того, разрушены 2 дома, погибли 3 коровы и выведен из строя трактор ДТ-54, принадлежащий совхозу 'Вуткаймис'".

Однако не это было самым интересным. О неуставных отношениях тогда никто и не заикался. Но сопутствующие им, как теперь считается, явления — расстрел сослуживцев и дезертирство — отнюдь не были ЧП союзного масштаба.

"4 июня с. г. рядовой погранзаставы 'Саглы' (Овюрский район Тувинской автономной области) Миньяров, 1936 года рождения, выстрелами из карабина 6 солдат убил и 4 тяжело ранил. при задержании Миньяров оказал сопротивление и был убит". Дезертиры, как и теперь, бежали с оружием, а при задержании, не раздумывая, стреляли по милиционерам.

"Начальник отделения Госавтоинспекции получал взятки"

В 1958 году достаточно часто жертвами оказывались сами милиционеры. "В городе Чебоксары 10 июля с. г. в районе текстильного комбината в яме обнаружен труп старшего лейтенанта милиции Александрова С. А., 1918 года рождения.

Предварительным расследованием установлено, что Александров убит путем удушения после часа ночи 8 июля при возвращении домой. На трупе отсутствуют наручные часы и фуражка". Однако гораздо чаще на трупах отсутствовало личное оружие.

В Москве юный бандит, решив добыть пистолет, просто ударил молотком по голове стоявшего на посту у иностранного посольства офицера КГБ, одетого милиционером. Череп выдержал. Преступника арестовали. А в Киеве грабители сберкасс, решившие обзавестись лишним стволом, совершили другую оплошность. В руках у убитого ими милиционера остался паспорт одного из бандитов, и группу вскоре обезвредили.

Ловили милиционеры и "оборотней в погонах". "Управлением внутренних дел исполкома Московского городского совета депутатов трудящихся совместно с прокуратурой города Москвы разоблачены взяточники, орудовавшие в Госавтоинспекции УВД гор. Москвы, автошколах управления торгового и пассажирского транспорта Мосгорисполкома, а также в школе #5 ДОСААФ.

Расследованием установлено, что начальник 3-го отделения Госавтоинспекции гор. Москвы Крохин и подчиненные ему работники, став на путь злоупотребления своим служебным положением, получали взятки с преподавателей автошкол за прием экзаменов на водительские права от лиц, которые не имели достаточных знаний правил уличного движения и техники управления автомобилем.

При обыске у Крохина обнаружены и изъяты наличные деньги в сумме 152,000 рублей, автомашины 'Волга' и 'Москвич', а также много других ценностей".

"Убил еще двух и ранил трех встретившихся ему граждан"

В остальном преступность образца 1958 года отличалась от нынешней только численностью банд и размерами их доходов. МВД отчитывалось:

"В Грузинской ССР ликвидирована бандитская группа Гигаури, совершившая ряд дерзких ограблений и убийств пассажиров рейсовых автобусов, а также краж из магазинов и домов в Ахметском районе Грузинской ССР. По делу арестовано 18 человек.

В Армянской ССР ликвидирована бандитская группа Рафаэляна, совершившая в 1955-1957 годах несколько убийств и 7 вооруженных нападений на магазины в городе Ереване, во время которых похищено более чем на 350 тысяч рублей материальных ценностей и наличных денег.

МВД Чечено-Ингушской АССР ликвидирована бандитская группа, в которую входили бежавшие из мест лишения свободы Евлоев Я. и Кусиев, а также Евлоев М., Холухоев и Чумаков — все по национальности ингуши. По предварительным данным, всего бандитами совершено 4 убийства, нанесено 2 тяжелых ранения, ограблено 4 кассы предприятий, 6 магазинов и один склад, откуда похищено денег и товаров на сумму более 950 тысяч рублей".

Нередко в сводки попадали и групповые убийства: "14 мая 1958 года на хуторе Мигалакаси-Махи Сергокалинского района Дагестанской АССР местный житель Ибрагимов, психический больной, беспричинно нанес на улице школьнику Надырову кинжалом смертельные ранения. После этого он, проходя по улице, убил еще двух и ранил трех встретившихся ему граждан.

Пытавшемуся утихомирить его Курбанову Ибрагимов нанес несколько ударов. На крик Курбанова подбежал его сын Ахмедов, который вступил с Ибрагимовым в борьбу. Будучи раненным, Ахмедов кинжалом убил Курбанова".

Подобное происходило не только в южных регионах страны: "Утром 24 марта 1958 года в гор. Кинель Куйбышевской области рабочий механического завода Павлов в своей квартире убил топором отца и мачеху, после чего проник через забор в цех завода, где он работал, спрятался в тамбуре и стал ожидать прибытия рабочих. Пришедшую первой уборщицу Павлов убил топором. Затем тем же способом он убил рабочих Солдатова, Кузнецова, Гришечкина, Волошина, Котякова и Верюшкина, после чего пытался совершить самоубийство, хватаясь руками за электрорубильник. При задержании Павлов заявил, что отца, мачеху и рабочих завода он убил за то, что они его якобы преследовали. По предварительным данным, Павлов является психически больным; во время войны он был ранен в голову".

Одним словом, 50-65 лет назад преступники мало отличались от нынешних. Вот только население о них почти ничего не знало.

https://steissd.livejournal.com/6760488.html

Не обязательно военным. Были должности в партийных и советских органах, практически соответствующие генеральским, просто в отличие от царских времён, где существовала Табель о рангах, этот вопрос не был формализован. Помимо жалования и распределителей их превосходительства имели также кучу других льгот...

Кроме зарплат, пайков и дач высшие чиновники имели и другие не столь заметные, но не менее важные привилегии — спецсвязь, спецателье, право на личное оружие, а также обширные квартиры и особую мебель.

"Комендант Кремля положил на стол четыре пистолета"

Множество лет назад соседом нашей семьи был старый большевик Чернокозов. Он прославился тем, что в первые годы советской власти познакомился с Николаем Островским и стал одним из персонажей его бестселлера "Как закалялась сталь". Возможно, именно это помогло ему выжить в 1937 году. А возможно и то, что старик, как мне помнится, был на редкость немногословным. Поэтому все, что он рассказывал, казалось особенно важным и интересным. Помню, как-то за чаем он вдруг заговорил о том, как организовывал органы власти в кавказских горах. Кандидаты в руководители приходили к нему сами и прежде всего требовали начальственные атрибуты: "Давай партфел и пычат". Я встрял в разговор взрослых: "А оружие?" — "Оружия у них и без того хватало. У нас, ответственных работников, тоже. Тогда оно значило не меньше, чем портфель и печать".

Как вспоминали позже другие ветераны, в конце 20-х и в 30-е годы ОГПУ, а затем НКВД пытались навести порядок в частных чиновничьих арсеналах. Однако ответработники не слишком охотно расставались с наградными, как правило, револьверами и маузерами. Настоящее изъятие оружия у чиновников случилось, естественно, во время большого террора. В 1937-38 годах во время обысков изымали не только наградное и охотничье оружие, но даже охотничьи ножи и сувенирные кинжалы.

Правда, безоружный период истории советской элиты продлился всего несколько лет. Бывший управляющий делами Совмина СССР Михаил Смиртюков рассказывал мне: "22 июня 1941 года ко мне зашел комендант Кремля. Положил на стол четыре пистолета и говорит: 'Выбирай!'. Оказалось, что ему дали приказ вооружить верхушку аппарата Совнаркома. Вот так я и проходил всю войну с 'вальтером'".

Во время войны личное оружие получили многие руководители ведомств, областей, городов и районов. А после ее окончания снова возникла проблема с его изъятием. Одни аппаратчики ссылались на частые командировки в опасные регионы. Другие считали, что отнять наградное оружие — все равно, что лишить ордена или медали. Склока тянулась около десяти лет, пока не произошла серия ЧП с оружием достаточно крупных чиновников. Самое громкое случилось 19 июня 1958 года. В половине второго ночи к постовому милиционеру подбежал таксист и рассказал, что в его машину сел неизвестный, который размахивал пистолетом.

"Работник милиции Емельянов,— докладывало МВД СССР в ЦК,— задержал неизвестного, отобрал у него пистолет иностранной марки с пятью боевыми патронами и доставил в 50-е отделение милиции.

Задержанным оказался Дюшалиев Экжан, председатель Госплана Киргизской СССР, депутат Верховного Совета Киргизской ССР, приехавший в Москву по служебным делам. Работники отделения милиции на машине отвезли Дюшалиева в гостиницу 'Украина', где он проживает, а пистолет изъяли. Разрешения на право хранения оружия Дюшалиев не имеет".
Вопиющий случай стал предметом рассмотрения в ЦК, а МВД подготовило проект постановления Совмина об упорядочении раздачи личного оружия высшим чиновникам и прокурорско-судейским работникам (см. документ). Под шумок милиция добилась и изъятия наградного оружия. На этот раз кампания была гораздо успешней всех предыдущих. Все самые влиятельные люди попали в разрешительный список. Но главное, к концу 50-х оружие перестало быть особым символом принадлежности к правящей касте. Появились вещи куда более важные, чем пистолет, портфель и печать.

"Прихожу в палату, а 'кремлевки' уже стоят"

В России испокон веков важнейшей чиновничьей привилегией было право первого доноса. Кто первым мог донести свою точку зрения до уха вышестоящего начальства, тот и оказывался победителем бесконечных аппаратных войн. Со временем доступ к телу становился все сложнее, и самым оперативным средством передачи информации снизу вверх стал телефон. Естественно, правительственный. Первая кремлевская телефонная станция была автоматической. И потому ее телефоны с дисками номеронабирателя стали называть 'вертушками' и 'кремлевками'.

"Сама станция и после Ленина находилась в Кремле,— вспоминал Михаил Смиртюков,— там было помещение, защищенное тяжелыми плитами. Как бомбоубежище. Когда немцы бомбили Москву в 1941 году, я там несколько дней ночевал. И тогда, и позднее работала эта связь безукоризненно. Чекисты за этим строго наблюдали. Ставить или не ставить 'вертушку' кому-то из руководителей опять же решали на Лубянке. Туда писали отношение, и если была возможность, приходили монтеры, проводили линию и ставили аппарат. Конечно, членам Политбюро и кандидатам, секретарям ЦК, зампредам Совмина, министрам 'вертушку' ставили обязательно. В некоторых отделах ЦК и министерствах такой телефон давали замзавотделами и замам министра. Просили 'кремлевку' многие. Руководители общественных организаций, видные ученые, конструкторы, редакторы газет. 'Вертушка' расплодилась настолько, что стала почти что городским телефоном. Тогда решили создать новую сеть. Старую назвали АТС-2. А новую — АТС-1. Разница между ними была в том, что трубку АТС-1 любой руководитель брал при любых условиях сам. А по АТС-2 соединялся уже через секретаря".

Однако двумя "кремлевками" возможности номенклатурной связи далеко не исчерпывались.

"Кажется, во время Отечественной войны, — рассказывал Смиртюков, — появилась ВЧ — высокочастотная связь. Тогда ее линии вели в войска и на оборонные заводы. Позднее ее довели до всех районов. Там, где было отделение КГБ, была и ВЧ. Удобная штука. Снимаешь трубку, говоришь дежурной: 'Свердловск'. Соединяют с коммутатором в Свердловске. Тем, к примеру, говоришь: 'Дайте обком'. Все в течение секунд. Без проблем. И решаешь вопрос. Причем вся эта связь была со мной всегда. Выходит решение о моем отпуске. Приезжаю в санаторий в Барвиху. Смотрю, а мастера в моем номере уже все три телефона ставят. Помню, собрался лечь в больницу. Прихожу в палату, а телефоны уже стоят".

Получить ВЧ было куда сложнее, чем "кремлевку". В отдельных случаях вопрос поставить или не поставить телефон ВЧ в какой-либо организации выносился даже на Политбюро. Однако самым ярким показателем принадлежности к высшей элите было наличие спецсвязи в персональном автомобиле. Один из ветеранов КГБ рассказывал мне, что в иерархии госбезопасности занимал положение куда более высокое, чем полагалось по его званию. И в доказательство привел следующий аргумент: "У меня в машине стояли обе 'кремлевки', понимаете? Не каждый начальник управления в Комитете такое имел!"

Иметь все три линии спецсвязи в машине было пределом мечтаний любого карьерного аппаратчика. Имевший их Михаил Смиртюков вспоминал: "В машину связь ставили, чтобы ключевых людей в любое время можно было найти. Трубка в машине была одна. Снимаешь и говоришь дежурной, как тебя соединить — с первой АТС, второй или ВЧ".

Но даже это был не предел. Абсолютно полным набор телефонов на приставном столике в солидном кабинете становился лишь тогда, когда там появлялся аппарат прямой связи с генсеком. "На самом деле это было только видимостью особой связи,— рассказывал Смиртюков.— Телефон включался, только когда генеральный звонил тебе. А так снимаешь трубку, а там тишина".

Лишение спецсвязи было, вероятно, одним из самых обидных наказаний для высших аппаратчиков. Говорят, что Екатерине Фурцевой именно этим способом было сообщено о выводе из состава Политбюро, которое тогда называлось Президиумом ЦК. В ее кабинет молча вошел сотрудник госбезопасности, оторвал провода и унес телефоны спецсвязи. Фурцева после этого пыталась покончить с собой.

"Пора уже выселить этого негодяя из квартиры"

Не менее важным показателем статуса чиновника были и остаются размеры его кабинета. Искушенный сталинский аппаратчик Лев Мехлис даже во время войны умудрялся устроиться так, что кабинет у него, члена военного совета фронта, был больше, чем у командующего.

А в ЦК разыгрывались нешуточные аппаратные войны между отделами. Отдел оборонных отраслей промышленности, за которым стоял влиятельный Устинов, имел на одного сотрудника 17.7 кв. метров кабинетной площади, что в два с половиной раза превышало площадь на душу аппаратчика из промышленно-транспортного отдела по РСФСР.

Этажи в ЦК, где размещались секретари ЦК и члены Политбюро, имели буфетные комнаты и помещения для дежурного медперсонала. Управление охраны КГБ при строительстве новых зданий требовало предусмотреть достаточно высокие нормативы по площади для этих совершенно необходимых служб. А также настаивало, чтобы к комнатам для заседаний высшего руководства примыкало не менее двух санузлов.

Конечно, большой кабинет с комнатой отдыха был несомненной привилегией. Но истинным благом все-таки были просторные квартиры, которые в отличие от служебных дач оставались с аппаратчиком до конца его дней. Однако так было далеко не всегда. Система распределения квартир для аппарата эволюционировала вместе с самим аппаратом. О том, как это происходило, рассказывал Михаил Смиртюков:

"Когда пришел в Совнарком, мне дали комнату 11 и 3/4 метра, причем, чтобы в нее попасть, надо было пройти через проходную комнату. А в этой проходной жили три человека. У нас ребенок уже был, его надо было мыть, с ним надо было выходить гулять, и мы все время ходили через эту комнату. Потом договорились и построили стенку. Комната соседей стала меньше, зато появился маленький коридор.

Потом управление делами Совнаркома на Спиридоновке начало строить дом. Так мы, работники аппарата, каждые выходные выходили туда на субботник. Помогали, чтобы поскорее построить этот дом. Мне там дали две комнаты в трехкомнатной квартире. Это было счастье. Я ничего не просил, но года через три, когда у нас было уже двое детей, нам дали в том же доме трехкомнатную квартиру".

Квартиры для аппаратчиков среднего уровня не отличались ни большими размерами, ни роскошной обстановкой. Иное дело — высшее руководство. Руководителям от министра и выше полагалась квартира с казенной обстановкой. А членам Политбюро еще и с полным набором посуды и постельных принадлежностей. Судя по сохранившимся в архивах описям, номенклатурная мебель отличалась простотой и незатейливостью. Выдающейся даже по сегодняшним меркам была площадь квартир. К примеру, председатель КГБ, а затем начальник ГРУ Иван Серов с женой и дочерью занимал семикомнатную квартиру площадью 191 кв. метр в правительственном доме на улице Грановского (ныне Романов переулок).

Однако довольно скоро аппаратное чутье подсказало советской элите, что иметь огромные квартиры чересчур хлопотно. Как только того же Серова сняли с поста и разжаловали за предательство Пеньковского, во все инстанции пошли анонимки: "Неужели этому взяточнику и негодяю, бывшему первым заместителем Берии, должны быть такие привилегии. Пора уже применить к нему закон и выдворить его и его замаранных в деле Пеньковского жену и дочь из этой квартиры или даже из Москвы". К просьбам трудящихся прислушались, и Серов получил куда меньшую квартиру в известном Доме на набережной. Новым назначенцам стали давать квартиры, уже не поражавшие воображение своей площадью.

"Когда назначали новых министров,— вспоминал Михаил Смиртюков,— никто из них ко мне с просьбой об улучшении жилищных условий не обращался. Хозяйственники в министерстве интересовались, какая у нового министра квартира, и если там было что-то не в порядке, шли к нашим хозяйственникам и объясняли ситуацию. Хозяйственники докладывали мне, и мы решали, что и где ему дать. Строили мы много. И резервные квартиры были всегда. Я говорил: 'Покажите ему в тех-то и тех-то домах'. Обычно на семью из двух человек давали трехкомнатную квартиру. Если людей было больше, четырех- или пятикомнатную".

Ситуация с руководителями рангом ниже и рядовыми правительственными аппаратчиками была принципиально иной. Их просьбы рассматривались профсоюзом и квартиры выделялись уже строго по общим нормам жилплощади.
В ЦК улучшение жилищных условий происходило чаще всего на основании заявлений с резолюциями секретарей ЦК. Причем очередность исполнения просьб зависела от аппаратного веса секретаря. К примеру, когда заявление об улучшении жилплощади написал начальник охраны Суслова, причем сотрудник КГБ, а не ЦК, а сам "серый кардинал" партии написал "за", новая жилплощадь была предоставлена в течение месяца. С менее солидной резолюцией ожидание квартиры могло затянуться на годы.
Возможно именно поэтому, чтобы не участвовать в запутанных квартирных интригах, будущий генсек Константин Черненко, тогда еще заведующий отделом ЦК, попросил предоставить квартиру для дочери в доме Совмина.
"Он позвонил мне как-то,— рассказывал Михаил Смиртюков,— и говорит, так вот и так — дочь с семьей надо отделить. Я ему отвечаю: 'Нет вопроса'. Так он потом месяца четыре звонил и спрашивал, удобно ли это. То же самое было через несколько лет, когда он просил дать ей квартиру побольше. Очень стеснительный был человек".
Обычно же имела место обратная картина. Наиболее оборотистые министры и зампреды Совмина пытались получить квартиры в домах, построенных управлением делами ЦК. Дело было в том, что с 1966 года материалы, сантехника и прочее оборудование для этих строек закупались за рубежом. И поэтому "царские села" из домов ЦК считались более царскими, чем совминовские. Существовала и мода на определенные районы. К примеру, когда был построен дом ЦК на Ленинских горах, туда переехало много высоких руководителей, включая Косыгина. Но затем были построены дома ближе к центру, и многие министры поспешили перебраться туда, говоря, что на Ленинских горах им постоянно мешает ветер. Самому Косыгину ветер почему-то не мешал.
Меблировать квартиры высших руководителей за государственный счет прекратили в 50-е годы. Однако изготовлявшая мебель фабрика ХОЗУ управления делами Совмина не прекратила существования. Она изготовляла то, что теперь называется офисной мебелью, а также делала столовые, спальные и прочие гарнитуры по заказам номенклатуры, но уже за наличный расчет. Аналогичное предприятие в 1959 году появилось и в УД ЦК. Его работа не вызывала нареканий до тех пор, пока к власти не пришел Горбачев, а законодательницей мод не стала его жена. Партийные мебельщики долго с ужасом вспоминали, как Раиса Максимовна указала им изготовить гарнитур для будуара, как у Нэнси Рейган,— "легкий, прямо воздушный" из гнутого дерева. Причем в абсолютно нереальные сроки.

"Гейдар Алиевич, вы где пальто брали?"

Изготовление мебели по индивидуальному заказу было не единственной из малых льгот, которые давал большой руководящий пост. Существовали еще мастерские по пошиву одежды и обуви. Причем даже не при двух, а при трех ведомствах — Совмине, ЦК и управлении охраны КГБ. Высшее руководство могло шить одежду и обувь без ограничения. Рядовые сотрудники — по ордерам, которые выдавали в Совмине и ЦК хозяйственные службы. Цены были весьма щадящими. Костюм из настоящей английской шерсти, к примеру, вместе с работой обходился в 150-160 рублей. А качество было таким, что многие ветераны носили эти изделия не по одному десятку лет. Самыми лучшими считались мастера, работавшие в управлении охраны.

"Я как-то захожу в лифт,— вспоминал Михаил Смиртюков,— а там Алиев в новеньком отличном пальто. 'Ты где пальто брал?' — спрашиваю. Он говорит, что в 'девятке'. Я на следующий день туда позвонил, и мне в кабинет принесли несколько пальто. Я и подобрал подходящее. Ему нет сносу".

Для членов Политбюро и их семей существовала еще и сотая секция ГУМа, где продавали импортную одежду, парфюмерию, электронику. Однако и остальные аппаратчики находили короткий путь к закордонному дефициту. Один из офицеров КГБ рассказывал мне, что перед поездками за рубеж его приглашали в номенклатурные хозслужбы, где выдавали списки необходимых покупок и тугие пачки долларов для их приобретения.

Были решены проблемы и с приобретением еще одного дефицита советских времен — книг и грампластинок. В ЦК была создана книжная экспедиция, которая рассылала кому положено списки вновь вышедшей литературы. В число избранных входили не только советские руководители. В 50-е годы с благодарностью принял сообщение о возможности бесплатно пользоваться этим благом Иосип Броз Тито. Члены советского Политбюро также получали по одному экземпляру книг и журналов бесплатно. Правда, не все они любили читать, и когда в кабинете скапливались слишком большие груды книг, просили помощников куда-нибудь их деть.

Это не мешало книжной экспедиции быть одним из самых прибыльных хозяйственных подразделений ЦК. Покупая книги у издательств, она продавала их аппаратчикам уже с торговой наценкой. И приносила ежегодно в партийную казну не одну сотню тысяч рублей.

Наделенные этим благом ответственные работники, правда, могли купить только по одному экземпляру интересующего их издания. Но партаппаратчики быстро нашли выход. Совмин и другие организации снабжал книгами и пластинками распределитель Министерства культуры на Соколе. И товарищи из ЦК начали получать книги и у себя, и в Минкульте.

По количеству и объему получаемых благ обитатели Старой площади значительно превосходили своих коллег из правительства. И те неоднократно пытались изменить положение.

Неравные среди первых

Приблизить партийных чиновников к народу пытались бессчетное количество раз, причем с одинаковым неуспехом. К примеру, в 1959 году Президиум ЦК принял решение о сокращении количества легковых автомобилей, обслуживающих партаппарат. Решение было выполнено. Но как? Из 6,119 машин передали в народное хозяйство 2,502. Но немалую их часть признали непригодной для ремонта и продали населению. Нетрудно догадаться, какому. Два года спустя хозяйственники попросили увеличить партийный автопарк, а затем количество машин было доведено до прежнего уровня.

Не менее ловко отбивались и попытки советского аппарата приблизиться по объему благ к аппарату партийному. В конце 50-х ЦК принял решение, по которому первые секретари обкомов и крайкомов освобождались от платы за пользование дачами, телефонами в квартирах, а также от оплаты излишней жилплощади. А когда то же самое для председателей обл- и крайисполкомов решил сделать Совмин РСФСР, из ЦК указали, что решение партии не может быть основанием для принятия аналогичных решений другими организациями.

Последняя попытка уровнять аппараты по уровню получаемых благ была сделана уже в горбачевские времена. Были составлены соответствующие сводные таблицы. Оказалось, например, что правительственные чиновники имеют в год премию в полтора оклада, а партийные — в два. Созданная комиссия по уравниванию благ так ничего и не решила и вскоре перестала собираться.

И вот что интересно. Нынешние аппаратчики из правительства и Думы уверяют, что пакет социальных благ у них гораздо меньше, чем у наследников аппарата ЦК из администрации президента.

Постановление Совмина СССР "О хранении и ношении личного огнестрельного оружия"

Совет Министров Союза ССР постановляет:
1. Утвердить представленный Министерством внутренних дел СССР перечень должностных лиц, пользующихся правом ношения и хранения личного огнестрельного нарезного оружия, согласно приложению.
2. Обязать лиц, должности которых не предусмотрены указанным перечнем, сдать в органы милиции имеющееся у них личное нарезное оружие.
3. Предоставить право Советам Министров Украинской и Белорусской ССР (для западных областей), а также Литовской, Латвийской и Эстонской ССР в отдельных случаях расширять круг руководящих работников, пользующихся правом ношения огнестрельного нарезного оружия, в зависимости от особенностей местных условий.
4. Запретить министерствам и ведомствам награждение огнестрельным нарезным и холодным оружием.
5. Сдать на хранение в органы Министерства обороны СССР, Министерства внутренних дел СССР и Комитет государственной безопасности при Совете Министров СССР имеющееся у граждан нарезное огнестрельное оружие.

Перечень должностных лиц, пользующихся правом хранения и ношения личного огнестрельного оружия
1. Председатели Президиумов Верховных Советов союзных и автономных республик.
2. Председатели Советов Министров союзных и автономных республик.
3. Министры СССР и союзных республик; председатели комитетов Советов Министров СССР и Советов Министров союзных республик.
4. Члены и кандидаты в члены ЦК КПСС, секретари ЦК компартий союзных республик, крайкомов, обкомов, первые секретари горкомов республиканских, краевых и областных центров, первые секретари райкомов пограничных районов.
5. Председатели исполкомов краевых и областных Советов депутатов трудящихся.
6. Председатель ВЦСПС.
7. Прокуроры, их заместители и следователи прокуратуры.
8. Члены коллегий Верховного суда СССР и Верховных судов союзных и автономных республик, председатели краевых и областных судов.

https://steissd.livejournal.com/6760418.html

По сей день совколюбы поминают, наряду с пломбиром и колбасой за 2.20 бесплатную советскую медицину, якобы лучшую в мире (кроме, разве что, кубинской, о последней они говорят с придыханием, хотя она обслуживает не рядовых граждан, а начальство и медицинских туристов из Южной Америки, которые платят валютой), закрывая глаза на пыточную стоматологию, ад родильных домов, удаление миндалин и аденоидов без адекватной анестезии и палаты-казармы городских больниц на 8-16 рыл.

Но были в рамках советской медицины и учреждения, которые соответствовали их воспоминаниям. Только вряд ли большинство совколюбов, если они застали совок в достаточно сознательном возрасте, имели шансы там подлечиться. Эти заведения были не для слесаря Васи Пупкина и не для ткачихи Дуньки Раззвиздяевой, а для их благородий, высокородий и превосходительств из органов власти.

Как и многое другое в России, кремлевская медицина вышла из шинели. Правда, не Гоголя, а Дзержинского. После переезда советского правительства из Петрограда в Москву, дележа помещений и обустройства на новом месте достаточно остро и скоро — к осени 1918 года — встал вопрос о лечении вождей революции. Глава ВЧК, стоявший на страже жизни и здоровья товарищей по ЦК и Совнаркому, конечно же, не мог доверить их лечение контрреволюционным старым специалистам. Поэтому первыми кремлевскими врачами стали проверенные большевики, имевшие медицинское образование.

На первый взгляд высокопоставленных пациентов не слишком смущало то, что их эскулапы не входили в число медицинских звезд первой величины. Троцкий, например, вспоминал о кремлевском враче Левине следующее:

"Он лечил Ленина, Сталина и всех членов правительства. Я хорошо знал этого спокойного и добросовестного человека. Как у всякого авторитетного врача, у него установились интимные, почти покровительственные, отношения с высокими пациентами. Он хорошо знает, как выглядят позвоночники господ 'вождей' и как функционируют их авторитарные почки. Левин имел свободный доступ к любому сановнику".

Однако при первой же возможности пролетарские вожди стремились получить дополнительную консультацию у специалистов экстра-класса. К примеру, когда в Москву для лечения Ленина прибыли немецкие профессора, Политбюро приняло специальное решение просить их осмотреть и ряд других недомогающих ответственных работников.

Кремлевские врачи также были не прочь переложить на кого-нибудь груз ответственности, возложенной на них Железным Феликсом. И потому проведение консилиумов с привлечением светил медицины, причем по много раз, вскоре стало традицией советской номенклатурной медицины. С другой стороны, на первых порах без помощи извне лечить вождей было попросту невозможно. Первая больница, созданная в октябре 1918 года в Потешном дворце Кремля, имела всего десять коек. А в ее штате, как и в существовавшей там же амбулатории, числилось лишь по одному врачу.

По мере расширения аппарата увеличилось и число обслуживавших его медиков. Появились медпункты для советских и партийных работников вне Кремля, а количество койкомест увеличилось втрое. Возникли и новые правительственные медучреждения. Для борьбы со свирепствовавшими в стране эпидемиями в феврале 1919 года создали Управление санитарного надзора Кремля — Санупр. А в 1921 году для проведения физиотерапевтических процедур больным руководителям — световодолечебницу.

Наметившийся организационный разброд Совнарком преодолел в том же 1921 году, подчинив всю кремлевскую медицину Санупру. И начал вкладывать в оснащение правительственных медучреждений немалые средства, закупая оборудование и медикаменты за рубежом. Однако высокие руководители предпочитали тратить казенную валюту на лечение совершенно иным способом. После окончания Гражданской войны они начали выезжать на лечение и отдых за границу. В первое время эти поездки имели двойное назначение. К примеру, послу СССР в Китае Адольфу Иоффе разрешили поездку для лечения в Японию: в Москве хотели установить официальные отношения с Токио.

В Лечсанупре, как стало с 1929 года именоваться ведомство, против таких поездок не возражали. К тому времени там уже сложилась традиция — не спорить с пациентом, предпочитающим одни методы лечения другим. Поэтому нередко в лечении больных использовались не до конца проверенные, зато популярные среди больных методы. К примеру, в начале 30-х кремлевских пациентов от всех болезней сразу лечил лизатами — продуктами переработки органов свежеубитых животных — доктор Казаков.

В конце 20-х годов желающих получить закордонное лечение стало столько, что Политбюро в апреле 1933 года пришлось образовать специальную Лечкомиссию, рассматривавшую каждую просьбу персонально. Просуществовала комиссия недолго. После того как каждый контакт с иностранцем, не говоря уже о зарубежной поездке, делался поводом для обвинения в шпионаже, номенклатурные работники стали лечиться на родине.

"Выдача пижам прекращена из-за отсутствия последних"

Лечкомиссия была далеко не единственным примером того, что последнее слово в выборе способов лечения высокопоставленного пациента оставалось за Политбюро и Сталиным. К примеру, в 1932 году к заболевшему в Кисловодске Серго Орджоникидзе были отправлены медики с инструкцией: "Результаты консультации сообщить в СНК СССР, не производя операции без согласования с пациентом и СНК".

Чаще всего Сталин вместо медиков решал, кого из соратников отстранить от дел по состоянию здоровья и на какой срок. Собственно, лечение сановных пациентов длительным отпуском стало еще одной традицией, сложившейся в первые годы существования кремлевской медицины. На фоне тотального дефицита лекарств в послереволюционные годы отдых стал едва ли не самым эффективным средством восстановления здоровья и сил. И, судя по документам, даже самые отчаянные кремлевские трудоголики иногда были не прочь передохнуть месяц-другой. Чем и пользовался Сталин. Перед важными голосованиями он, естественно по настоянию медиков, проталкивал решение о принудительной отправке в отпуск кого-либо из своих оппонентов. А взяв на себя ответственность за здоровье Ленина, с помощью врачей фактически запер его в Горках и вывел из игры.

Как правило, Сталин проводил через Политбюро решение о предоставлении заболевшему товарищу двухмесячного отпуска. Но для вдовы Ленина было сделано исключение: "Предложить т. Крупской, согласно заключению врачей, ограничить время работы не более четырех часов в сутки при работе четыре дня в шестидневку; летом отпуск три месяца и диетлечение".

Необходимая для здорового отдыха система санаториев появилась далеко не сразу. Те же Горки, занятые потом Лениным, Наркомат земледелия в 1918 году решил сделать местом отдыха "ответственных советских работников и партийных товарищей". При предъявлении билета установленной формы указанные лица получали в день "по принятым на ферме ценам" две бутылки молока, пять яиц, 1/4 фунта масла (100 граммов сливочного масла в день, а поджелудочная железа не вылетит в астрал? — прим. steissd), фунт творога и два раза в день самовар. После переселения семейства Ульяновых в Горки отдыхающие перебрались в три стоявших неподалеку от усадьбы дома. Правда, сохранили санаторий не столько из заботы об отдыхе аппаратчиков, сколько для прикрытия. В одном из домов под видом отдыхающих жили чекисты из негласной охраны.

Со временем номенклатурных санаториев стало больше. До середины 1930-х подавляющее большинство было в ведении Хозяйственного отдела ЦИКа. А затем началась настоящая чехарда. ЦК предпочитал перекладывать плату за привилегированный отдых с партийного бюджета на государственный. Но в Минздраве, на который партаппарат пытался свалить все расходы, просто не было необходимых средств для содержания спецсанаториев на 1,530 мест. И ЦК приходилось раскошеливаться. В 1953 году УД докладывало Секретариату ЦК КПСС:

"Ввиду того что Министерству здравоохранения СССР на приобретение белья, халатов и пижам для санаториев выделяются недостаточные средства, за последнее время в санаториях спецназначения выдается отдыхающим партийным работникам изношенное, нередко залатанное белье, а выдача пижам и халатов совсем прекращена из-за отсутствия последних.

Это вызывает нарекания и жалобы со стороны партийных работников.

Управление делами ЦК КПСС считает возможным, по примеру прошлых лет, выделить за счет имеющегося остатка средств по партбюджету на 1/I-1953 г. на приобретение белья, пижам и халатов для спецсанаториев 3 млн руб.
Просим Вашего согласия".

Избавиться от санаториев партийным хозяйственникам удалось лишь в середине 50-х в рамках кампании по сокращению излишних расходов. Но и получившая их министр здравоохранения Мария Ковригина не дремала. Она в рамках той же кампании провела решение о ликвидации управления спецсанаториев Минздрава. А также внесла в ЦК предложения по сокращению расходов на Четвертое управление МЗ СССР, как с 1953 года стал называться Лечсанупр Кремля (см. документ).

В итоге партработники взвыли. Группа руководителей Украины и Молдавии направила секретарю ЦК Брежневу слезную просьбу восстановить прежний порядок санаторного обслуживания ответственных работников. И в начале 60-х все вернулось на круги своя. И стало даже лучше. К примеру, здравницы ЦК в Крыму завели собственное подсобное хозяйство. В отчете УД говорилось:

"Подсобное хозяйство санатория 'Форос' Управления делами ЦК КПСС имеет: 75 га пахотных земель, 13.5 га плодоносящего виноградника, 12 га находится под молодым садом и 34.5 га — прочие угодья. В хозяйстве также имеется 90 голов крупного рогатого скота, из них 51 корова, 219 голов свиней вместе с молодняком, 509 овец".

Свои санатории и дома отдыха имели и Совет министров, и Верховный Совет СССР. Высшая номенклатура могла отдыхать в любом санатории по своему выбору. В спецдачах на территории совминовского санатория "Красные камни" в Кисловодске любили, к примеру, отдыхать члены Политбюро.

Самыми престижными в Подмосковье считались "Барвиха" и "Сосны". За путевки в первый порой разыгрывались нешуточные баталии. Многим высоким руководителям хотелось попасть туда на отдых одновременно с Брежневым. Гурманы предпочитали правительственные "Сосны", где традиционно лучше готовили: в свое время кухней санатория командовал прошедший царскую выучку повар.

Никакого формального порядка распределения путевок по чинам не существовало. Однако редкий секретарь райкома из глубинки мог попасть летом в цековский Санаторий имени Ленина в Сочи. А рядовые партчиновники поправляли там здоровье главным образом зимой.

Из Кремля в "Кремлевку"

Формально не существовало никаких решений и о порядке госпитализации высшей номенклатуры. И до Отечественной войны в главную больницу Лечсанупра на улице Грановского (теперь Романов переулок) могли положить и рядового сотрудника аппарата. Однако чем больше становилось ведомств, тем теснее было в кремлевских больницах. В 1946 году началось строительство загородной больницы Лечсанупра. Но продвигалось оно крайне медленно. И после смерти Сталина Минздрав и ЦК договорились об открытии больницы на 150 коек в здании бывшей охраны Ближней дачи Сталина в Волынском "для лечения работников аппарата ЦК КПСС и местных партийных работников, нуждающихся в квалифицированной медицинской помощи в Москве". Под "работниками аппарата" понимались технические сотрудники — секретари, машинистки, водители. Но даже для них расходы на питание были увеличены втрое по сравнению с обычными больницами.

В конце 50-х открыли Загородную больницу (теперь ЦКБ). А в 1976 году сдали еще одну — на Воробьевых горах. По престижности (естественно, неофициально) на первом месте стояла больница на улице Грановского. Затем шли ЦКБ, больница на Воробьевых горах и Волынское для персонала. Рядовых работников Совмина госпитализировали в специальное, 7-е отделение Боткинской больницы.

В Четвертом главке Минздрава долгие годы придерживались сложившихся традиций. К примеру, в середине 50-х предлагали официально ввести двухмесячные отпуска для нездоровых руководителей. Но руководство ЦК оставило прерогативу предоставления длительных отпусков за собой. Руководители кремлевской медицины по-прежнему любили часто и долго консультироваться со светилами медицины. И потакали больным в выборе методов лечения. Как и раньше, к высокопоставленным пациентам попадали разные шарлатаны. Причем, как утверждают злые языки, одна из практиковавших в "Кремлевке" на исходе брежневской эры целительниц врачевала престарелых клиентов не столько пассами рук, сколько движениями губ (по какой части тела пациента?).

Некоторым новшеством в 1970-е годы было то, что Брежнев поощрял кремлевских врачей материально. К примеру, своему проктологу за удачно проведенную операцию Леонид Ильич дал обширную квартиру в районе Арбата.

Собственно, номенклатурная медицина ела свой хлеб не зря. Лучшая аппаратура, новейшие лекарства со всех концов света, внимательное отношение персонала к малейшим пожеланиям пациентов привели к тому, что продолжительность жизни советских руководителей была намного больше, чем в среднем по стране. Многие из тех, кого в 1956 году Минздрав считал тяжелобольным, прожили по много десятков лет. А один из них — бывший председатель Госплана СССР Николай Байбаков — здравствует и по сей день.

Полезный опыт и структуру Четвертого главка копировали союзные республики, соцстраны и даже крупные компартии капстран. К примеру, японские коммунисты имели собственный аналог кремлевской медицины. Естественно, за советский счет.

После исчезновения СССР кремлевская медицина пережила нелегкие времена. Резко снизились ассигнования, уходили специалисты. Говорят, в середине 90-х годов из-за оплошности президентских медиков одному высокопоставленному чиновнику вместо того, чтобы вытянуть сраставшуюся после перелома ногу, сломали другую.

Но и это время теперь позади. Номенклатура пришла в себя и вспомнила о привилегии лечиться не так, как все. Вместо 28 тыс. человек, которых Лечсанупр обслуживал в 1945 году, Президентский медицинский центр теперь обслуживает более 60 тыс. пациентов. Правда, теперь элитарное лечение в отечественном понимании этого слова может получить любой, у кого есть достаточно средств. За 24 дня отдыха в более чем прозаической обстановке в "Барвихе" придется заплатить без малого $5 тыс. Говорят, туда едут, как и прежде, ради знакомства с высокопоставленными людьми. Так что все остается по-старому.

Записка министра здравоохранения СССР М. Д. Ковригиной в ЦК КПСС от 13.12.1958 г.

"Министерство здравоохранения СССР докладывает предложения о сокращении штатной численности медицинских учреждений Четвертого управления.

Четвертое управление обслуживает поликлинической, больничной и санаторной помощью руководящих работников и членов семей советского и партийного аппарата, руководящих государственных и партийных деятелей стран народной демократии, а также виднейших общественных и партийных деятелей из других стран.

Общее количество обслуживаемых лиц за послевоенные годы возросло с 28.06 тыс. человек в 1945 году до 46.3 тыс. в 1958 году.
В настоящее время по штатным расписаниям в бюджетных учреждениях имеется 8,584 единицы, из них: врачей — 1,135, среднего медперсонала — 2,557 и младшего медперсонала — 1,489.
Штатные нормативы медицинского персонала Четвертого управления были утверждены в 1951 году и в 2-5 раз превышают нормативы, действующие для общей медицинской сети.

Так, в общей больнице 1 врач ведет 15-30 больных, круглосуточный пост медицинских сестер и санитарок устанавливается на 15-40 коек. В лечебных учреждениях Четвертого управления 1 врач ведет 5-8 больных, а круглосуточные посты медицинских сестер и санитарок устанавливаются на 10-15 коек.

Нормы приема больных врачами в поликлиниках общей медицинской сети в 2-2.5 раза выше норм, существующих в поликлиниках Четвертого управления.

Министерство здравоохранения СССР пересмотрело нормативы медицинского персонала в сторону их увеличения. Так, нагрузка на врача в больницах увеличивается до 10-15 больных, а в поликлиниках по основным специальностям — от 2 до 5 больных в час приема (в общей медицинской сети — от 5 до 8 больных).

В результате пересмотра штатных нормативов по лечебным учреждениям представляется возможным сократить численность на 450 единиц. Штат санатория "Барвиха" в настоящее время составляет 409 единиц. Министерство здравоохранения СССР считает возможным сократить штат на 10% — таким образом, сокращение общей численности по Четвертому управлению составит 490 единиц.

При сохранении повышенных нормативов медицинского обслуживания по сравнению с общей медицинской сетью учитывались условия напряженного труда партийных и советских руководящих работников, их возраст и необходимость частых выездов специалистов в города СССР и за рубеж.

Кроме того, на Четвертое управление возложено медицинское обслуживание участников пленумов, съездов, совещаний и сессий Верховного Совета.

Намеченное сокращение будет осуществлено до 1 апреля 1959 года.

Помимо сокращения общей численности Министерство здравоохранения СССР с 1 января 1959 года сокращает расходы на питание, установив следующие нормы:

по санаторию "Барвиха" — 35 руб. вместо 46 руб. 70 коп.
по I больнице — 30 руб. вместо 41 руб. 80 коп.
по II больнице — 25 руб. вместо 31 руб. 80 коп.
в санаториях — 25 руб. вместо 30-35 руб.
в домах отдыха — 20 руб. вместо 25 руб.
В общих больницах г. Москвы на питание отпускается 8 руб. 06 коп.
Указанные предложения дают экономию по заработной плате — 3,700.0 тыс. руб. в год, по питанию — 5,500.0 тыс. руб. (всего — 9,200.0 тыс. руб.).
Сокращение не касается спецотделения, обслуживающего членов и кандидатов в члены Президиума ЦК КПСС. Штат этого отделения составляет 119 единиц..."

https://steissd.livejournal.com/6759950.html

В СССР считалось, что жизнь удалась, если у человека были квартира (ему, кстати, не принадлежащая), дача (аналогично, ибо с момента принятия Декрета о земле вся земля принадлежала государству) и машина. Но если рядовому гражданину доставался дачный участок в 6 соток, на котором можно было построить лишь некое подобие жилья, скорее, сараюшку, чем дом, то начальство строило себе дворцы на территории в несколько гектаров. В материале приведено описание дачи, которую получил Суслов вскоре после смерти Сталина. Учитывая то, что в 1953 году он был рангом намного ниже Маленкова или Хрущёва, можно только догадываться, какие дворцы были выделены им.

Главной особенностью госдачи были не размеры и отделка дома, а прилагавшаяся к нему территория. Некоторым военным выделялись дачи с участком в 1-2 га. А к дому, выделенному в 1953 году секретарю ЦК Суслову (см. документ), прилагался участок площадью свыше 7 га. Комиссия по сдаче-приемке насчитала на нем 400 елей, 30 кленов, больше 40 плодовых деревьев и свыше 600 кустов малины и смородины.

Но это еще не предел. У старого русла Москвы-реки, на Старице, был участок в 30 га, где стояло всего три госдачи. Одну из них для подчиненного ему министра хитростью добыл Дмитрий Устинов, курировавший военно-промышленный комплекс. Он позвонил Смиртюкову, тогда уже управделами Совмина, и сообщил, что хотел бы переехать в дачу на Старице. А получив согласие, привез туда министра радиопромышленности и объявил, что тот будет жить здесь. "Устинов есть Устинов,— рассказывал мне Михаил Смиртюков.— С ним не поспоришь".

А аппарат все рос. Требовали дач и вышедшие на пенсию высокопоставленные лица.

"Меня всю жизнь мучил дачный вопрос,— вспоминал Смиртюков.— При Хрущеве министры очень много дач построили. А он как-то сгоряча все их отобрал и отдал Моссовету. Толком за ними не смотрели, и года через два-три от них ничего не осталось. И все министерства остались без дач. В Успенском у нас пятикомнатные дачи были, близко друг от друга. Мы их министрам отдали. В Жуковке были дачи. Низенькие. Четыре комнаты. Наверху две и внизу две. И терраса. И я подумал, почему мы заставляем людей жить по скворечникам? Что если построить пансионат? Сделать около него огород и распределить его по номерам. И пусть каждый посадит, что хочет. Я подобрал хорошую компанию строителей и хозяйственников. Мы поехали с ними в 'Лесные дали'. За три года построили там пансионат на 1200 семей и сразу разрядили обстановку. Поселили туда замов министров, артистов, ученых и конструкторов. Таких пансионатов было построено четыре. Номера однокомнатные — на семью из двух человек, двухкомнатные — на семью из трех человек, трехкомнатные — на семью из четырех-пяти человек".

"Турецкий берег будет на горизонте, очень красиво"

Но такое решение устраивало далеко не всех. Скажем, руководители компартии Грузии на деньги из госбюджета, выделявшиеся на охрану партийных зданий, оплату телефонов и ремонт помещений, построили десять дач на курорте Цхнети и оранжерею в парке, принадлежавшем их ЦК.

А вскоре после войны в Подмосковье появилось немало трофейных генеральских дач — загородных домов, демонтированных руками солдат в Германии и привезенных в СССР. Если верить воспоминаниям Хрущева, личными дачами были не прочь обзавестись и высшие руководители страны. После смерти Сталина, по его словам, произошло следующее:

"Что же потом предложил Берия, эта бестия? Как-то мы ходили, гуляли, и он стал развивать такую мысль: 'Все мы ходим под Богом, как говорили в старое время, стареем, все может случиться с каждым из нас, а у нас остаются семьи. Надо подумать и о старости, и о своих семьях. Я предложил бы построить персональные дачи, которые должны быть переданы государством в собственность тем, кому они построены'. Для меня был уже не удивителен такой не коммунистический ход мышления. Он полностью вязался с образом Берии. И к тому же я был убежден, что все это говорилось в провокаторских целях. А он продолжает: 'Предлагаю строить дачи не под Москвой, а в Сухуми. О, какой это город!' Берия объяснял, что место выбрано таким образом, чтобы Маленков из своей дачи мог видеть Черное море и за Турцией наблюдать. Он даже шутил: 'Турецкий берег будет на горизонте, очень красиво...' Поговорил Берия о дачах и с Молотовым. Я не ожидал такого от Молотова, но Молотов вдруг согласился. Он сказал только, что ему пусть построят не на Кавказе, а под Москвой. Я был удивлен. Я-то думал, что Молотов вспыхнет и начнет возражать... Берия форсировал строительство, но до его ареста так ничего и не было сделано по существу. Когда же его арестовали, мы тотчас все отменили".

У аппаратчиков рангом пониже строительство личных дач шло успешней. Как докладывал в 1958 году секретариату ЦК КПСС управляющий делами ЦК Крупин, особый размах дачное строительство приняло из-за позиции председателя Ревизионной комиссии партии Петра Москатова. Он, по утверждению Крупина, будучи первым заместителем министра трудовых резервов, построил собственную дачу "силами учащихся ремесленных училищ".

"Последнее обстоятельство сказалось на руководителях министерств и ведомств, — писал Крупин,— и здесь также средствами министерств и ведомств широко развернулось строительство 'собственных' дач для 'руководящих деятелей'. Здесь количество 'собственных дач' за счет 'собственных' средств стоимостью 300-500-800 тысяч достигло многих сотен, если не тысяч. Не прошло это и мимо аппарата ЦК, где семь руководителей отделов (30%) обзавелись 'собственными дачами' высокой стоимости".

"Громыко и некоторые кандидаты заерзали"

Однако предложение Крупина "решительно рассчитаться с этими 'частниками' в партийном, советском и профсоюзном аппарате" секретариат ЦК не поддержал. С документом ознакомились и вернули автору. Решение о прекращении строительства личных дач было принято лишь 25 лет спустя — Андроповым. Как вспоминал Михаил Смиртюков, этому предшествовало письмо трудящегося в Совет министров:

"Одну из наших дач в Жуковке занимал работник секретариата Косыгина, ставший потом послом в одной из стран. Мы его не выселяли, потому что человек уехал за границу, а кто-то из семьи остался. И вдруг получаем письмо о том, что этот посол имеет личную дачу с гаражом, с канализацией. Я дал задание проверить это сообщение. Мне привезли фотографию этой дачи и сказали, что дача куплена этим послом у одного из руководителей Госплана за 54.5 тыс. рублей (по тем временам страшные деньги). Дальше — больше. Оказалось, что госплановец эту дачу оформлял на сына. А еще строил дачу для дочери. Однажды мне позвонил Андропов, и я ему рассказал про это. Он сказал: 'Ты передай-ка мне эти фотографии'. Андропов продемонстрировал их на Политбюро и очень резко сказал, что надо запретить строительство частных дач в пределах 50 км от Москвы. На стульях заерзали Громыко, некоторые кандидаты в члены Политбюро и секретари, строившие дачи для своих детей. Но побоялись что-нибудь возразить. И проголосовали за. После этого были и некоторые перегибы. В Белоруссии, например, вообще запретили садоводческие кооперативы. В Москве против садоводческих товариществ выступил Лигачев".

Этот запрет не очень соблюдался и при жизни Андропова. А после его смерти об этом решении никто и не вспоминал. Еще через пять-шесть лет, на излете СССР, большинство близких к генсеку чиновников приватизировали госдачи с их огромными участками. Не меньшее усердие в деле разгосударствления дачной собственности проявили и новые российские власти. Так дачный вопрос был решен полностью и окончательно.

Из акта сдачи-приемки государственной дачи "Заречье-1" от 8 мая 1953 года (акт составлен для передачи объекта Михаилу Суслову).
I. Главный дом. Здание двухэтажное, объем 2,400 куб. м, фундаменты бутовые ленточные, стены каркасные засыпные с заполнением фибролитом и частично кирпичные, кровля железная, чердачные и междуэтажные перекрытия деревянные. Здание оштукатурено с двух сторон, внутренние перегородки и потолки в каркасной части здания обиты сухой штукатуркой. Стены и потолки окрашены масляными и клеевыми красками, в некоторых комнатах на потолках и стенах сделана художественная роспись.

Дача оборудована центрально-водяным отоплением, канализацией, холодным и горячим водоснабжением и электроосвещением. Под зданием имеется резервная котельная, оборудованная двумя котлами "Стреля".

Техническое состояние здания хорошее, балансовая стоимость 583,750 руб. 35 коп.
В главном доме установлена газовая четырехкомфорочная плита от баллона жидкого газа...
II. Ледник-овощехранилище. Кирпичное здание, заглубленное в землю, объем 148.0 куб. м. Перекрытие ж/бетонное, кровля мягкая, засыпана землей. Техническое состояние здания удовлетворительное, требуется усилить гидроизоляцию стен.
Балансовая стоимость 44,227 руб. 23 коп.
III. Биллиардная-гараж. Одноэтажное здание, объем 420 куб. м, под зданием расположена котельная, отапливающая главный дом и биллиардную-гараж.
Балансовая стоимость 57,914 руб. 05 коп...
Оборудование котельной состоит из трех котлов "Стреля" (два для отопления и один для горячего водоснабжения) и бойлера.
В 1953 году помещение биллиардной-гаража реконструировано — расширено помещение котельной и угольной, заменено оборудование котельной, пристроено жилое помещение, состоящее из одной комнаты площадью 24.0 кв. м, остекленная терраса площадью 28.7 кв. м.
IV. Теплофикационный тоннель.
От котельной, расположенной под зданием биллиардной-гаража, до главного дома построен теплофикационный тоннель. Сечение 1.0х0.8 м, протяженность 86.2 пог. м; стенки тоннеля кирпичные, перекрытие ж/бетонное из плит...
VII. Забор. Территория дачи ограждена глухим деревянным забором высотой 2.8 м, протяженностью 1,110.0 пог. м.
Балансовая стоимость забора 128,518 руб.
VIII. Подъездная дорога от въездных ворот до биллиардной-гаража и главного дома. Протяженность 248.0 м, ширина 3.0 м, основание дороги гравийное, покрытие асфальтовое.
Балансовая стоимость дороги 13,296 руб. 77 коп.

https://steissd.livejournal.com/6759818.html

В странах с холодным климатом пьют больше, чем в жарких. Не только в России, финны и скандинавы совершенно неслучайно ввели драконовские ограничения на торговлю бухлом во избежание вырождения нации, в любви к синьке замечены также все народы Британских островов и поляки.

Отдавал дань зелёному змею и сэр Уинстон Черчилль, но он как-то ухитрялся держать себя в руках и не терять человеческий облик. С учётом того, что он прожил намного дольше среднего показателя продолжительности жизни в своей стране, несмотря на ежедневно выпиваемый фуфырь чего-то крепкого, это связано с индивидуальными особенностями физиологии этого джентльмена.

Но в совке нередко оставляли в номенклатуре и тех, кто не обладал талантами сэра Уинстона и надирался в зюзю, в дрова, в дупу и в дребадан. Синька считалась вполне допустимым грешком, в отличие, скажем, от неуживчивого характера или наличия собственных мыслей, не согласованных с вышестоящими инстанциями. По крайней мере, за это никого не репрессировали и не выкидывали из номенклатурных рядов, максимум, могли понизить.

В апреле 1943 года, старый большевик председатель Президиума Верховного Совета РСФСР Алексей Бадаев за беспробудное пьянство был отправлен руководить пивоваренной промышленностью. Бадаев был далеко не единственным пьяницей в советской верхушке.

"Председатель исполкома принимает посетителей в пивной"

О том, что Бадаев, как принято было говорить, любит заложить за воротник, среди большевиков было известно давно. Однако в предреволюционные годы у этого питерского рабочего было достоинство, безоговорочно затмевавшее все его недостатки. В 1912 году профсоюзного активиста Алексея Бадаева избрали в Государственную думу, и год спустя большевики сумели превратить его в свой парламентский рупор. Бадаев читал речи, подготовленные для него Лениным и другими партийными вожаками, а кроме того, был официальным издателем газеты "Правда". После революции Бадаев так и не занял сколько-нибудь значительных постов — мешало и слабое образование, и не прекращавшееся пьянство. Лишь в 1938 году его избрали председателем Президиума Верховного Совета РСФСР.

Карьера Бадаева могла прекратиться вовсе, если бы не снисходительное отношение Ленина к слабостям соратников. Как утверждали отшатнувшиеся от Ильича и эмигрировавшие революционные интеллигенты, вождь мирового пролетариата говаривал, что партия не пансион для благородных девиц и нельзя к оценке партийных работников подходить с узенькой меркой мещанской морали, и еще добавлял, что в большом хозяйстве любая дрянь пригодится.

Пьянство среди руководящих работников расцвело пышным цветом. В партийных документах начала 1920-х годов, правда, подчеркивалось, что алкоголизмом поражены лишь низшее и среднее звенья партийных и советских работников и что пьют товарищи исключительно из-за неблагополучного материального положения. Отчасти это было верно. Но все же масштабы "алкоголизации" провинциальных советских структур поражают воображение. В декабре 1924 года ГПУ докладывало руководству страны: "Пьянство низового соваппарата отмечается по всем районам Союза. В Рязанской губ. в некоторых селах крестьяне требовали переизбрания Советов, чтобы избавиться от пьяниц и взяточников. В Верхне-Сосинской вол. Орловской губ. крестьяне по поводу выборов в Советы говорили: 'Горькие пьяницы выбирают друг друга'. В этой губернии предсельсовета в пьяном виде потерял портфель и наган. Пьянство совработников отмечается в Тульском, Московском и других районах. В Северо-Западном районе пьянство и дебоши со стороны членов сельсоветов и виков (волостных исполкомов) — бытовое явление. В Кипено-Ропшинской вол. Ленинградской губ. предвика принимает посетителей в пивной".

Пили и руководители страны. В 1926 году члену Политбюро Вячеславу Молотову пришлось разбирать довольно неприятное дело трех наркомов. В ЦК из Калужского губкома партии переслали с грифом "секретно" письмо члена бюро сельской партячейки (письмо приводится без изменения орфографии и пунктуации):

"Довожу до Вашего сведения, что 20 февраля 1926 года на разъезде Кошняки проехали в Москву Наркомвоенмор т. Ворошилов, Наркомзем тов. Смирнов, Наркомпочтель тов. Смирнов и др. Означенные т.т. были сильно пьяны, но это еще не беда, если бы они уехали так, но они очень хорошо распрощались с вощиками по заявлению целовались, вообще привлекали для себя внимание всех граждан бывших при отправлении, в частности члена ВКП тов. Дмитриева, который думал едут с поездом инвалиды т. е. без ног или хромые, но по словам крестьян это Ворошилов через чур пьян и прощается с Марусей Почачевой на всю глотку кричит Маруся прощай и т. д. На другой день было у нас собрание беспартактива нашего района, то до открытия собрания гвоздь толков среди актива это было только о поведении Наркомов.

На основании вышеизложенного я и прошу для расследования этих толков запросить ЦК ВКП действительно ли были означенные товарищи или кто-нибудь вместо их, чтобы эти слухи наша ячейка могла рассеять, а то при таких условиях работать приходится очень плохо в связи хотя бы с беспартпартактивом и организацией бедноты. Я просил бы также Вас сообщать в ЦК, чтобы если кто будет приезжать в район, то чтобы они регистрировались в ячейке, а то у нас выходит не лицом к деревне, а спиной.

О результате прошу сообщить. С коммунистическим приветом член бюро Дороховской яч. ВКП В. Быстров".

"Опился и помер"

С алкоголизмом в партийных рядах пытались бороться самыми разнообразными способами. Выпускали плакаты "Папа — не пей!", устраивали пионерские антиалкогольные демонстрации, а также пытались излечивать дошедших до ручки большевиков новейшими чудодейственными снадобьями вроде очищенной мочи беременных женщин.

В начале 1930-х со злоупотреблением спиртным стало поспокойнее. Бывший управляющий делами Совмина СССР Михаил Смиртюков, пришедший на работу в Кремль в 1930 году, вспоминал: "В 30-е годы пьянства в Кремле не было. Чтобы кто-то к кому-то зашел в кабинет и предложил выпить — ни-ни. А вот в выходные дни на дачах совместные распития, правда, случались. Жили тогда скромно, одну дачу занимало пять-шесть семей. И если у кого-то случался день рождения, собирались и отмечали его как положено. Тогда все было проще. Начальство не чинилось своими регалиями, и руководитель к подчиненному мог зайти на ужин или позвать к себе, если жили рядом. Ну и ели, как положено, с водочкой".

Гораздо больше стали пить во время Отечественной войны. Сотрудники правительства и ЦК частенько выезжали на фронт, на оборонные заводы и хлебозаготовки в тыловые области, а там их встречали со всей широтой. И чтобы избежать повального распространения алкоголизма, Сталин прибег к испытанному методу — образцово-показательно наказал "всероссийского старосту" Бадаева. Тем более что его запой был действительно из ряда вон выходящим. Решение Политбюро было разослано всем членам и кандидатам в члены ЦК, а также партийному и советскому руководству областей и автономий РСФСР:

"ЦК ВКП(б) стали известны факты безобразного поведения т. Бадаева во время пребывания его в качестве председателя делегации СССР на празднествах Монгольской Народной Республики и в Тувинской народной республике, порочащие его как председателя Президиума Верховного Совета РСФСР и члена ЦК ВКП(б).

Бадаев во время пребывания в Монгольской и Тувинской народных республиках беспробудно пьянствовал. Бадаев, будучи пьяным, терял чувство всякого личного достоинства и в своем антиморальном поведении опускался до того, что неоднократно приставал к женщинам и требовал, чтобы 'доставили ему баб' для разврата".

Бадаева назначили начальником Главного управления пивоваренной промышленности Наркомпищепрома СССР. Это был особый сталинский юмор. Еще в 1934 году именем выпивохи Бадаева был назван пивзавод в Москве, а теперь в его распоряжение была отдана вся пивная промышленность. Не меньше любил шутить вождь и со своими соратниками. Он, как известно, считал спиртное эликсиром правды и любил наблюдать за поведением и разговорами своих подвыпивших гостей. Хрущев вспоминал: "Помню такой инцидент. Берия, Маленков и Микоян сговорились с девушками, которые приносили вино, чтобы те подавали им бутылки от вина, но наливали бы туда воду и слегка закрашивали ее вином или же соками. Таким образом, в бокалах виднелась жидкость нужного цвета: если белое было вино, то белая жидкость, если красное вино, то красная. А это была просто вода, и они пили ее. Но Щербаков (кандидат в члены Политбюро, начальник Главного политического управления РККА) разоблачил их. Он налил себе 'вина' из какой-то такой бутылки, попробовал и заорал: 'Да они же пьют не вино!' Сталин взбесился, что его обманывают, и устроил большой скандал Берии, Маленкову и Микояну. Кончил Щербаков печально. Берия тогда правильно говорил, что Щербаков умер потому, что страшно много пил. Опился и помер".

"Накрыли на пятьдесят. А нас было пятеро"

В конце сталинского правления, а в особенности после смерти вождя пить стали еще больше. Хрущев, несмотря на то что возмущался сталинскими обедами, продолжил практику решения деловых вопросов во время обедов с возлияниями.

"При Хрущеве,— вспоминал Михаил Смиртюков,— выпивка стала обычаем. Хрущев много пил, но не напивался. Крепкий был. Булганин рассказывал, что они с Никитой как-то выпили по бутылке коньяку и пошли в президиум митинга — и хоть бы что! Обычай привился по всей стране. Приезжаешь в область, и за обедом или за ужином обязательно стол ломится от напитков. Мы с Косыгиным были в Казахстане, так там местные руководители накрыли для нашей встречи стол на пятьдесят человек. А нас было пятеро. Косыгину это страшно не понравилось".

Тем временем до руководящих высот поднялись многие проспиртованные в годы войны руководители предприятий. Рассказывали, что как-то на обед к Сталину был приглашен заместитель наркома угольной промышленности Александр Засядько, известный любовью к выпивке. Сталин предложил ему выпить водки из фужера. Засядько выпил один фужер, затем второй, потом третий. Но когда ему попытались налить в четвертый раз, закрыл ладонью фужер и сказал: "Засядько норму знает!" Через некоторое время, когда Засядько решили назначить угольным министром, кто-то напомнил про его пьянство, но Сталин ответил: "Засядько норму знает!" — и решение было принято.

Однако вскоре после назначения товарищ Засядько об этой норме забыл. 16 июня 1955 года МВД доложило в ЦК о чрезвычайном происшествии:

"16 июня с. г. в 0.20 в гор. Москве, близ Крымского моста, работниками 2-го отделения милиции был подобран... т. ЗАСЯДЬКО А. Ф.

Т. ЗАСЯДЬКО спал один на траве, стоять и разговаривать не мог. При нем были документы: партийный билет, пропуск в Кремль и удостоверение члена ЦК КПСС.

Работниками милиции т. Засядько был доставлен на его квартиру по улице Горького, дом #11, где был передан вместе с документами его сестре".

Судя по сводкам МВД 1950-1960-х годов, милиция регулярно сталкивалась с высокопоставленными пьяными дебоширами. Сотрудники ЦК и секретари обкомов, приняв лишнего, дрались, буянили и пытались сорвать погоны с умиротворявших их постовых.

Их пытались лечить, хотя и без особого результата. Как правило, вначале собирали медицинский консилиум (например, как в случае с Михаилом Шолоховым), а потом на основании заключения врачей принималось решение о принудительном лечении. Человек, которому поручалось исполнить такое решение, приглашал алкоголика поехать в ЦКБ проведать кого-то из заболевших товарищей. Потом машина сворачивала к психиатрическому корпусу, на пороге которого обманутому руководителю объявляли, что есть такое мнение: надо полечиться.

"Лечились все,— рассказывал Михаил Смиртюков,— и Засядько, и другие. Но все равно из этого ничего не получалось. Родные, подчиненные тащили врачам коньяк, чтобы они качественно лечили. Так говорят, доктора этот коньяк вместе с больными и употребляли. Выглядели эти товарищи после лечения, конечно, гораздо лучше. Все-таки им устанавливали режим, заставляли регулярно гулять, давали витамины во всех видах — отдыхали они, в общем. Но проходило несколько дней после выписки, и человек снова начинал выпивать".

"Горбачев дал команду разносить!"

При Брежневе выпивка по-прежнему была нормальным явлением. Михаил Смиртюков вспоминал: "Брежнев вначале пить не любил. Но когда он стал первым секретарем, ему пришлось взяться за рюмку — неудобно было не пить с секретарями обкомов. У некоторых министров в комнатах отдыха появились солидные запасы спиртного. И они там не залеживались без дела. Такой же бар в ЦК был у члена Политбюро Кулакова. Его считали просто больным алкоголизмом. Мне говорили, что он от этого и умер. Когда его нашли мертвым, у кровати стояли две пустые бутылки из-под коньяка.

Сказать, что пили все, нельзя. Косыгин, когда мы с ним летели куда-нибудь в самолете, позволял себе две маленькие рюмочки дагестанского коньяка. Суслов совсем не употреблял — рюмку поднимет, ко рту поднесет, пригубит, и все. Не то что пьяным, а выпившим его никто и никогда не видел. Черненко тоже не пил и потому не ездил на дни рождения к Брежневу".

В брежневскую эпоху окончательно сложился и ритуал кремлевских приемов и банкетов. На приемах спиртное наливали официанты, а на банкетах бутылки стояли на столах, и гости наливали себе сами. Рассаживали приглашенных, как правило, в соответствии с местами в советской иерархии.

"Обычно,— рассказывал Михаил Смиртюков,— если был большой прием, то столы ставили в нескольких залах. Для каждого приглашенного было обозначено место. В Георгиевском зале сидели главным образом правительство и ЦК, в других — гости рангом пониже. Хождение из зала в зал не поощрялось. Но в конце, когда уже все хорошо выпивали, начинались просачивания в другие залы и брожения".

Перестройка внесла в ритуал приемов лишь одно изменение. "Когда Раиса Максимовна стала первой леди,— вспоминал Смиртюков,— она вмешивалась во все, в том числе и в организацию приемов. Обычно столы в Грановитой палате стояли буквой "п". А она сочла, что это несовременно, и приказала разместить всех за отдельными столами. А вот когда началась антиалкогольная кампания, спиртное на приемах в Кремле подавать не перестали. Была одна такая попытка, но с треском провалилась. Обычно минут через пять-десять после начала начинались разговоры за столами, общее веселье. А тут предлагают только воду и какое-то легонькое вино! Время идет, а в зале тяжелая тишина, все сидят скучные. И, видимо, сам Горбачев дал команду разносить. Официанты начали подходить и спрашивать, что налить. Ну и все встало на свои места".

Стенограмма консилиума у начальника Четвертого главного управления профессора Маркова А. М. по поводу организации лечения тов. Шолохова М. А.

6 янв. 1957 г.

Присутствовали: проф. Марков А. М., проф. Стрельчук И. В., кандидат мед. наук д-р Геращенко И. В.

Проф. Марков А. М.:
Как организовать лечение тов. М. Шолохова в принудительном порядке, где можно такое лечение организовать и какое именно лечение ему следует провести?

Проф. Стрельчук И. В.:
Лечение тов. Шолохова М. А. необходимо организовать в условиях закрытого режима с надлежащим медицинским наблюдением, при котором была бы полностью исключена возможность нелегального получения алкогольных напитков. Наряду с этим необходимо создать такие условия, при которых можно было бы проводить больному прогулки на свежем воздухе, занятия физкультурными играми и т. д...

Должен подчеркнуть, что я дважды имел возможность видеть тов. Шолохова М. А. Он крайне отрицательно относится к лечению. Он говорит, что по своей натуре он "парень неунывающий, и мне выпивка не вредит, это своего рода пищевой рацион", т. е. больной не оценивает всей серьезности положения и того большого ущерба, который он приносит алкоголем своему здоровью; у больного нет должной критической оценки своего состояния.

Все лечебные мероприятия ему надо проводить с умелым подходом, используя главным образом психотерапию, ибо с ее помощью можно добиться очень важных и существенных успехов... Относительно гипноза. Тов. Шолохов М. А. относится к нему иронически, однако можно привести больного в гипнотическое состояние. В настоящее время разработан метод выработки отрицательной реакции (тошнотной) на алкоголь...

Основное же и самое главное — изоляция сроком не менее чем на шесть месяцев... На наши лечебные мероприятия на первых порах тов. Шолохов М. А. может реагировать несколько болезненно. В зависимости от состояния нервной системы, общего состояния и его реагирования на больничные условия можно будет судить, во что выльется окончательная организация лечения, режима и надзора...

Тов. Геращенко И. В.:
Думаю, что для лечения тов. Шолохова необходимо:

1. Решение вышестоящей инстанции, которое сломит сопротивление больного лечению. Выполняя решение, он вынужден будет согласиться на лечение.

2. Чтобы больной находился в таких условиях, где он не мог бы получить вина.

Проф. Марков А. М.:

Полтора месяца тов. Шолохов М. А. лечился здесь с абсолютным, если можно так сказать, неуспехом...

Решение Секретариата ЦК КПСС "О т. Шолохове М. А." от 7 марта 1957 года

Учитывая, что состояние т. Шолохова М. А. резко ухудшилось (заболевание печени и сердечно-сосудистой системы), обязать т. Шолохова М. А. в соответствии с медицинским заключением провести специальное длительное лечение в условиях строгого больничного режима.

https://steissd.livejournal.com/6759469.html

Несмотря на то, что война закончилась, государство нуждалось во враге для объяснения скотского уровня жизни, который достался победителям. И на роль этого врага были назначены все развитые страны мира. Были придуманы так называемые «суды чести», где «подсудимых» поливали отборным гэ просто за положительное высказывание по поводу зарубежных науки и техники либо за контакты с иностранцами. Заметим, речи об обвинении в шпионаже не шло, иначе бы попавшими под раздачу занимались бы не «праведные самки собаки» обоего пола из числа сослуживцев, а ведомство генерала Абакумова.

К расстрелу или отправке в ГУЛАГ «суды чести» приговорит не могли, но имели все возможности стереть в порошок карьеру, освободив место у кормушки тем, кто активнее всех обличал и демонстрировал квасной патриотизм... Вот несколько примеров из 1948-49 гг.

Дело метеорологов

Среди многочисленных обвинений, предъявленных на суде чести бывшему начальнику Главгидромета Евгению Федорову, не говорилось только об одном. О том, что послужило поводом для снятия его с должности и лишения генеральских погон. 30 апреля 1947 года его служба выдала прогноз, что в предстоящий праздничный день будет чудесная погода. Однако солнце сияло только во время военного парада. А сразу после его завершения начался настолько сильный ливень, что Сталин приказал отменить демонстрацию трудящихся: "Незачем людям мокнуть!" — и, разозленный, ушел с Мавзолея. На следующий день в Совете министров было подготовлено решение об освобождении товарища Федорова от занимаемой должности.

Однако во время долгого допроса на суде чести Федорова спрашивали совсем о другом. Во время войны для оперативного получения метеосводок для нужд англо-американской авиации к Главгидромету были прикомандированы миссии союзников. И для встреч с ними при синоптическом ведомстве была организована приемная. Федорова нудно расспрашивали о том, почему встречи иностранных и советских метеорологов происходили очень часто. А также обвиняли в том, что он не распознал в посетителях американских и английских шпионов.

Федоров сопротивлялся. Ссылался на указания руководства, на свое неумение разбираться в шпионах. Но, рассказывая о порядке организации протокольных встреч с союзниками, он не заметил расставленной членами суда ловушки. Объяснил, что для создания "оживленной и художественной обстановки" на приемы иногда приглашались дамы. И входивший в состав суда чести парторг Главгидромета Золотухин стал допрашивать о поездке с американцами на метеостанцию в подмосковных Новинках. Вот стенограмма.

Золотухин. Как вы вели себя в Новинках?

Федоров. Я могу сказать, что я выпил там немного лишнего, но никакого безобразного, скандального поступка я не сделал; на этом приеме присутствовали представители отдела внешних сношений (Генштаба), т. Кастринский и др., которые не только мне ничего не сказали, но не сделали никаких из этого выводов. Потому, что если бы он видел какой-нибудь непорядок, то по долгу службы обязан был сообщить своему начальству, а мне был бы из политического управления соответствующий нагоняй.

Золотухин. А был ли такой случай, или, может быть, вы не помните, потому что вы лишнего выпили, когда американский адмирал снял с вас, генерала Красной Армии, фуражку и повесил ее на куст?

Федоров. Был.

Золотухин. Как вы рассматриваете это?

Федоров. Я допустил панибратские отношения с иностранцами — в частности, этот случай с фуражкой можно так расценить,— это является недостойным поведением, этого нельзя делать, в то время я считал, что большого греха в этом нет.

Золотухин. Как по-вашему, это была шутка со стороны адмирала или можно по-иному расценивать?

Федоров. Если бы расценивал иначе, то соответствующие выводы бы сделал.

Золотухин. А сейчас как расцениваете?

Федоров. Это не оскорбление, потому что тот же адмирал пел и плясал. Но такого панибратского отношения нельзя было допускать.
Леонтьев (член президиума ЦК профсоюза авиаработников). Вы рассказываете, что в отделе внешних сношений... строго следили за этикетом этих приемов. Как же расценить этот прием в Новинках, когда повели иностранцев купаться с нашими девушками и никакого этикета не было?

Федоров. Ни с какими девушками я иностранцев не водил купаться, купались без девушек и без сотрудниц.

Золотухин. Но на катере с сотрудницами катались — значит, там наши советские работницы были приглашены.

Федоров. Были.

Золотухин. Что же вы отрицаете?

Федоров. То, что купались с девушками. (Смех). Возможно, что девушки купались в другом месте.

Золотухин. Можно сделать другой вывод — что, раз девушки катались вместе с иностранцами на катере, вместе выпивали и костер устраивали, в особенности оживленную и художественную обстановку для американцев, надо думать, что купание было совместное. (Смех). Все купались — это правильно, это ясно.

После изобличения в аморалке Федоров сломался. Он признал себя виновным во всем и униженно покаялся: "Я считаю, что допустил грубые ошибки и не оправдал доверия партии, правительства и коллектива работников самой Гидрометслужбы... Могу только сказать, что хотя я совершил плохие, позорные для руководителя проступки, но я ни в коем случае не делал их сознательно или хотя бы с малейшим подозрением на то, что они могут нанести ущерб стране... Если и совершил какие-то ошибки и проступки, то не умышленно, а в результате своего неумения работать либо в результате беспечности, легкомыслия, халатного отношения к своим служебным обязанностям".

Советское чиновничество получило очередной показательный урок — насколько внимательно следует обдумывать и взвешивать каждый свой шаг. Однако уже в начале 1948 года отлаженный механизм проведения судов чести начал давать сбои.

Дело осеменителей

В январе 1948 года информатор (в то время такие должности были предусмотрены штатным расписанием) Управления по проверке партийных органов ЦК ВКП(б) Семенов доложил в ЦК о непорядках во время проведения очередного суда чести: "Вчера, 9 января с. г., с 18 до 22 часов проходило первое заседание Суда чести Министерства сельского хозяйства СССР. Суд чести рассматривает дело директора Всесоюзного института животноводства профессора Кузнецова, его заместителя по научной части Всяких и заведующего лабораторией искусственного осеменения сельскохозяйственных животных института доктора биологических наук Милованова. Все три обвиняемых являются членами ВКП(б).

Суть обвинения сводится к тому, что Кузнецов, Всяких и Милованов, потеряв бдительность и преклоняясь перед иностранщиной, дали возможность агентам капиталистических стран, прежде всего США, Англии и Дании, воспользоваться открытиями советской науки в области искусственного осеменения животных. В обвинительном заключении также говорится, что Кузнецов, Всяких и Милованов нарушили порядок сношений с иностранными учеными, допускали их в лаборатории, передали им рисунки и чертежи, связанные с разработкой проблемы искусственного осеменения. Кроме того, на страницах журнала 'Вестник животноводства', редактируемого Кузнецовым, Всяких и Миловановым, восхвалялись иностранные ученые и отдавался им приоритет в разработке этой проблемы.

Следует отметить, что заседание Суда чести проходит на крайне низком уровне, граничащем с дискредитацией и опошлением Суда чести. Члены Суда чести во главе с его председателем членом коллегии Министерства т. Прониным не освоили материалов дела и неуверенно ведут заседание. В связи с тем, что материалы обвинения малоубедительны, большинство ответов профессора Кузнецова вызывают в зале заседаний аплодисменты присутствующих, а вопросы председателя суда т. Пронина вызывают иронический смех.

Создается впечатление, что профессор Кузнецов принимал иностранцев и допускал их в лаборатории только с разрешения или по распоряжению руководящих работников Министерства сельского хозяйства Союза... Остается пока недоказанным обвинение и в том, что Кузнецов, Всяких и Милованов восхваляли иностранных ученых и отдавали им приоритет в разработке искусственного осеменения животных...

Суд чести сегодня продолжает работу с 12 часов дня".

Реакция ЦК была незамедлительной. О непорядках доложили самому создателю судов чести — Жданову. Министру сельского хозяйства Бенедиктову приказали лично присутствовать на заседаниях суда. А для подкрепления обвинения обязали выступить на процессе академиков Скрябина и Перова. И все же обвинение оказалось настолько надуманным, что все подсудимые отделались легким испугом. К примеру, Всяких продолжил работу в институте. Правда, не заместителем директора, а старшим научным сотрудником. А профессор Милованов еще при жизни Сталина был награжден премией его имени.

Дело кинематографистов

А вот суд чести в Министерстве кинематографии завершился, так и не начавшись. Министр Большаков и приближенные к нему корифеи советского кино решили сделать козлом отпущения известного режиссера Михаила Ромма. Благо повод был. В середине 40-х годов Эйзенштейн и Пудовкин попросили Ромма ответить на письмо жившего в эмиграции русского артиста Михаила Чехова.

Ответ, как и полагалось, был передан во Всесоюзное общество культурных связей с заграницей (ВОКС). Причем Ромм, считая себя не слишком искушенным в международной переписке, составил несколько вариантов вежливой концовки письма. В ВОКСе выбрали наиболее подходящий, но в бюллетене этой организации почему-то опубликовали черновик Ромма со всеми вариантами расшаркивания перед Чеховым. В 1947 году это уже было чистейшее низкопоклонство перед Западом.

Безродного космополита начали вызывать на предварительные слушания перед судом чести, одним из членов которого был Пудовкин. И Ромм быстро сориентировался. Он объяснил Пудовкину, что готов покаяться. Но лишь в том, что был тупым орудием в его, Пудовкина, руках. Суд был отменен.

Дело за делом

Затуханию кампании по проведению судов чести способствовали и многие министры. К примеру, министр Госконтроля Лев Мехлис, которого подчиненные считали злобным, но справедливым, не стал организовывать в своем ведомстве фарса с разоблачением низкопоклонства перед Западом. Он отдал под суд пьяницу и лентяя (см. документ).

В министерстве электропромышленности СССР судили начальника главка, сорвавшего сроки начала выпуска электровозов на Новочеркасском электровозостроительном заводе. Его обвинили также во введении в заблуждение руководства министерства и ЦК.

Министр речного флота Зосима Шашков предложил отдать под суд чести своего сотрудника, совершившего уголовное преступление. Возможно, чтобы не придумывать обвинений для ни в чем не повинных людей.

Министр Госбезопасности Виктор Абакумов отдал под суд чести уже арестованного за связь с врагом — собственным отцом — известного разведчика Нормана Бородина. И тем самым хотел поставить галочку в отчете о проведении суда чести в министерстве. Трюк удался. Если не считать того, что Политбюро указало Абакумову на недопустимость проведения подобных судов впредь: все министры свои предложения о судах чести вносили в Политбюро, которое и принимало решение, а Абакумов сепаратно договорился обо всем с куратором ведомства секретарем ЦК Кузнецовым.

Однако хитроумнее всех поступил известный своей изворотливостью Анастас Микоян. Подчинявшегося ему как зампреду Совета министров СССР министра пищевой промышленности Василия Зотова собирались судить за халатность. Его обвиняли в том, что на спиртоводочных заводах его министерства в Ульяновской области обнаружены значительные хищения готовой продукции. Но Микоян сумел убедить товарищей по Политбюро, что это дело лучше всего рассмотреть на суде чести. В итоге Зотова назначили директором кондитерской фабрики "Красный Октябрь", а затем вернули на прежнюю должность.

Собственно, Микоян преподал советским чиновникам самый главный урок. Какие бы кампании против бюрократии ни проводились, она, при правильном подходе к делу, может использовать их с немалой пользой для себя.

"Не желает работать в таком б..., как Министерство госконтроля"

Председателю Суда чести товарищу Леонтьеву Александру Степановичу

Контролер Министерства госконтроля СССР по Министерству путей сообщения Е-в В. А. (работает в МГК СССР с 15 марта 1946 г.), выехав в соответствии с приказом министра от 20 сентября 1947 г. за #872 на ревизию финансовой деятельности Винницкой ж. д., допустил ряд антигосударственных и антиобщественных поступков:

1. Е-в дважды самовольно отлучался с ревизии из Жмеринки в другой район по личным делам для покупки муки и крупы. Так, производя ревизию хозяйственных единиц на станции Жмеринка, Е-в без разрешения руководителя ревизии вечером 13 октября уехал по личным делам на ст. Сулятыцкая — за 100 с лишним километров. 14 октября он на работу не явился и возвратился в Жмеринку лишь 15 октября, после начала рабочего дня.

2. 18 октября Е-в получил от руководителя ревизии старшего контролера Зотова П. П. указание прибыть 19 октября в Винницу для ревизии управления дороги. Однако он не выполнил этого указания руководителя ревизии и 18 октября снова самовольно уехал по личным делам и в управление дороги явился только 20 октября к исходу рабочего дня.

3. Во время ревизии Е-в к работе относился недобросовестно и от выполнения заданий уклонялся. На замечание старшего контролера Калина Н. К. о том, что он, Е-в, недобросовестно относится к работе, последний ответил: "Пусть работают те, кто получает премии".

На недобросовестное отношение Е-ву указал и руководитель ревизии старший контролер Зотов П. П. На это справедливое замечание Е-в ответил, что он "не намерен себя утомлять работой, так как от этого он ничего не получит".

Нетерпимая распущенность Е-ва при исполнении служебных обязанностей на ревизии выразилась и в следующем: в присутствии ряда лиц он заявлял, что "не желает работать в таком б... (так в документе)", как Министерство госконтроля.

4. Во время ревизии Е-в допустил пьянство. 20 октября он явился (в рабочее время) на ревизию в управление дороги в состоянии сильного опьянения, в помятой, грязной одежде и вымазанной мелом фуражке. Этим поступком он дискредитировал себя как государственного контролера перед работниками управления дороги. По поводу пьянства Е-в в своем объяснении пишет: "После возвращения из района часа в 23.00 ночи товарищ предложил мне выпить грамм 150 спирта с целью предупреждения заболевания гриппом...

В понедельник, 20 октября, прибыв в Винницу, я по пути в управление дороги выпил воды, и, видимо, ввиду того, что я в этот день еще не принимал пищи, спирт оказал опьяняющее действие, и при моей явке к бригадиру старшему контролеру т. Зотову уже было заметно выпившее состояние.

Объяснив причины моего опоздания т. Зотову, последний предложил мне идти к месту жительства в вагон, что мною и было сделано..."

Это поведение Е-ва при исполнении им служебных обязанностей контролера во время ревизии является антигосударственным и антиобщественным, роняет достоинство и честь контролера.

На основании вышеизложенного и посоветовавшись с членами коллегии Министерства государственного контроля, я принял решение о привлечении контролера Е-ва В. А. к Суду чести.

Прошу Вас принять настоящее дело к расследованию и рассмотрению в Суде чести.

Л. Мехлис

https://steissd.livejournal.com/6759408.html

Каких только руководителей органов не было в истории совка: и обладатель двухклассного образования Николай Ежов, и ненамного опередивший его по образовательному уровню Виктор Абакумов, и вполне образованный Виктор Чебриков, считавший покушением на безопасность государства танцы октябрят перед сценой во время выступления ансамбля Space, о чём он подал докладную в Политбюро.

Менее года в 80-е союзный КГБ возглавлял бывший глава КГБ УССР Виталий Федорчук, ставший позже главным ментом (1982-86). И прославился он на обеих должностях тем, что был хамом и матерщинником.

Известная шутка гласит, что карьерный рост заканчивается тогда, когда человек достигает уровня своей некомпетентности. Председатель КГБ Виталий Федорчук опроверг это правило: его карьерный рост многократно превысил этот предел.

"У меня до сих пор мороз по коже пробегает, когда я вспоминаю о первой встрече с министром Федорчуком,— рассказывал мне один из бывших милицейских генералов.— А тогда трясло с утра и почти до конца дня. Он сидел, развалившись в кресле, нога на ногу, без пиджака. Его предшественник Щелоков и никто из руководителей МВД такого себе никогда не позволял. В память врезались его широченные — в ладонь — подтяжки и подошва ботинка, упиравшегося в стол. Я в милиции служил далеко не первый десяток лет. А он разговаривал со мной так, как ни один участковый не позволил бы себе говорить с нашкодившим пацаном-хулиганом. Я поначалу думал: ну, хам, но мало ли у нас людей, которые прошли долгий путь от сохи и так ничему и не научились. Потом я наблюдал за ним во время совещаний, на коллегиях министерства. И у меня появилось ощущение, что у него не все благополучно с психикой..."

Похожего мнения придерживались и другие ветераны МВД, с которыми я говорил. "Маниакально подозрительный тип" и "патологическая личность" были, наверное, самыми мягкими из услышанных мною определений. А некоторые заслуженные сыщики рассказывали, что получали информацию о странностях сексуального поведения Федорчука.

Старые милиционеры — народ предвзятый. Редкого из них не затронули резкие кадровые решения Федорчука. Но о неадекватном поведении шефа, правда, в куда более осторожных выражениях, говорили и служившие под началом Федорчука сотрудники госбезопасности.

"Толку с тебя все равно не будет"

Обстановка, в которой рос будущий глава КГБ, не способствовала укреплению психического здоровья. Родился он на Украине во время гражданской войны, в 1918 году, когда любое село попеременно занимали и грабили то белые, то красные, то зеленые, то немцы. Его отец, как указывал в анкетах Федорчук, до коллективизации был крестьянином-середняком. Подобный статус в начале 20-х означал, что в хозяйстве имелся полный комплект скотины: корова и лошадь. Но после старшего Виталия в семье родились еще шестеро детей. И на иждивении отца оказались, считая бабушку, десять человек. Поэтому старший сын стал помогать отцу уже в пять-шесть лет. Добавьте к этому голод начала 20-х и страшный неурожай 1932 года, когда на Украине умерли миллионы людей, и станет понятно, почему Виталий Федорчук, окончив семилетку, выбрал профессию, далекую от крестьянского труда. Как он опять-таки писал в анкетах, с сентября 1934 года по август 1936 года "работал сотрудником районных газет".

В одном из своих крайне редких интервью Федорчук рассказал, что "может быть, стал бы профессиональным журналистом, не попадись мне редактор со стервозным характером. В общем, не выдержал я — хлопнул дверью и уехал в Киев". Однако некоторые его бывшие подчиненные считают, что причина ухода Федорчука из журналистики была другой: амбиций у него оказалось намного больше, чем способностей; он так и не научился связно и грамотно излагать ни свои, ни чужие мысли. И многие годы спустя всегда имел под рукой человека, писавшего вместо него доклады и выступления.

В Киеве карьера журналиста тоже не задалась. В декабре 1936 года Федорчуку исполнялось 18 лет — его должны были призвать в армию. Но Виталий опередил события и, как он подчеркивал в анкетных жизнеописаниях, добровольно поступил в Киевское военное училище связи имени Калинина. Однако служить офицером-связистом ему так и не пришлось. В декабре 1938 года свежеиспеченный лейтенант приглянулся кадровикам из НКВД, где после прихода Берии происходила полная смена состава. После краткой подготовки в Центральной школе НКВД в Москве Виталия Федорчука направили помощником оперуполномоченного в военную контрразведку — особый отдел НКВД Уральского военного округа. А затем назначили заместителем начальника особого отдела дивизии. Должностной рост вскоре дополнился и ускоренным присвоением звания: Федорчук стал лейтенантом госбезопасности, что приравнивалось к армейскому капитану.

Минимальный уровень подготовки, полученный Федорчуком, в его дивизии казался почти академическим образованием. Обычный пехотный полк за три дня пополнили до численности дивизии новобранцами, которые в глаза не видели винтовок, и отправили в Монголию, где в районе реки Халхин-Гол назревал конфликт с японцами. Самым ярким впечатлением этой малой войны для Федорчука оказалась встреча с командующим Георгием Жуковым, о чем он рассказывал с огромным удовольствием множество раз.

"Произошла она во время дивизионной партконференции. За несколько дней до этого... рубил я дрова, ну и дал себе топором по ноге... Нога, естественно, распухла, и на конференцию пришлось отправиться в валенках. А Жуков терпеть не мог, если кто-то надевал валенки...

И вот в перерыве конференции бежит ко мне начальник политотдела: 'Тебя комкор вызывает'. Захожу я к Жукову. Не успел представиться, он на меня как закричит: 'Ты в каком виде на партконференцию пришел?' В общем, обматерил хорошо. Я говорю: 'У меня нога распухла'. Он опять ругаться, а потом заявляет: 'Иди с моих глаз, толку с тебя все равно не будет'. Я ушел.

На второй день снова меня вызывает. Ну, тут уж я надел сапоги, стиснув зубы... Являюсь. А Жуков доволен: 'О, совсем другое дело! Оказывается, ты тоже можешь быть человеком, если захочешь'".

"В одиночку не выпивал, с товарищами делился"

В том же звании и должности Федорчук оставался в Монголии до осени 1941 года. "Жили в палатках, страдали, — вспоминал он потом. — Уже и Великая Отечественная война началась. Наконец, в первых числах октября 1941 года, в течение шести дней дивизия была переброшена под Москву". В боях под Москвой Федорчук был ранен, но через неделю, как только раны немного затянулись, настоял на возвращении в дивизию. А вскоре ему предоставили, как с гордостью писал Федорчук, самостоятельную работу — назначили начальником особого отдела танковой бригады. Об этом этапе своей жизни он почему-то особо не распространялся. Может быть, потому, что особые отделы проводили в жизнь сталинский приказ "Ни шагу назад", позволявший расстреливать без суда и следствия трусов и паникеров. Заслуги Федорчука в 1943 году были отмечены двумя орденами Красной Звезды. Однако во время очередного переформирования бригады его перевели в тыл — заместителем начальника отдела Смерша Ярославского гарнизона.

О том, что происходило в Ярославле, Федорчук рассказывал не слишком много, но охотно: "Сидеть пришлось не столько в Ярославле, сколько в лесу. Там тогда шла радиоигра с немецкой разведкой, хлопот мы им доставили немало. Регулярно запускали 'дезу', а немцы снимали с фронтов свои резервы и направляли их на указанные нами участки".

На первый взгляд, этому можно поверить. Связист по военному образованию, чекист с опытом, казалось бы, мог руководить подобными операциями. И радиоигра в Ярославле действительно была. Однако началась она задолго до прибытия Федорчука — 1 марта 1943 года, когда в Ярославскую область немцы забросили трех агентов-парашютистов. Называлась игра "Лесники", но использовалась не для дезинформирования противника, а для заманивания в сети Смерша все новых и новых немецких агентов. Немцам сообщали о якобы проведенных диверсиях и постоянно требовали прислать деньги, взрывчатку, бланки документов и новых помощников. В общей сложности в результате этой игры, как вспоминал заместитель руководителя радиоконтрразведки Смерш полковник Дмитрий Тарасов, удалось арестовать шестерых предателей. И в этом наверняка участвовал Федорчук. Однако большого стратегического значения радиоигра не имела. Все планы разрабатывались в Москве, в радиоконтрразведке. Так что на долю ярославских смершевцев оставались лишь второстепенные роли. Это подтверждается и тем, что никаких правительственных наград за радиоигру Федорчук не получил (его, правда, повысили в должности до начальника особого отдела гарнизона) и непрерывно бомбил свое руководство рапортами с просьбой о переводе на фронт. Но его еще несколько лет держали в Ярославле.

"Конечно, ему хотелось немножко преувеличить свои заслуги,— говорил мне один из сослуживцев Федорчука по военной контрразведке.— Начальник особого отдела гарнизона — его потолок. Все знали, что он звезд с неба не хватает. Недалекий, одним словом. Ошибался частенько. Но в Смерше, а потом в нашем Третьем главке в МГБ коллектив был крепкий, своих не выдавали. А он в нашей среде из помощника оперуполномоченного вырос. Начальство поправляло его где надо, подчиненные корректировали его решения, если что не так. Мужик он в целом был неплохой. Хороший, можно сказать. Незлобивый, компанейский. В одиночку не выпивал, с товарищами делился".

Судя по всему, на руку Федорчуку были регулярные чистки в госбезопасности, проходившие в конце 40-х — начале 50-х. Как человека с опытом работы, но без лишних мыслей в голове, его повышали в званиях и должностях. Но справляться со все возрастающим объемом обязанностей ему удавалось с большим трудом. В Австрии, куда его направили заместителем начальника особого отдела центральной группы войск, он прославился тем, что, так и не осилив немецкого, ходил на встречи с агентами-австрийцами вдвоем с переводчиком. "Он ведь привык работать с какой агентурой,— говорил мне бывший высокопоставленный сотрудник контрразведки,— солдаты, сверхсрочники, офицеры. Поставил агента по стойке 'смирно' и выслушал его информацию".

После Австрии его направили в особый отдел Московского военного округа. Но и здесь ставший уже генералом Федорчук заваливал всю работу. Куратор округа из Третьего главного управления КГБ дал о нем категорически отрицательный отзыв. Отправить на пенсию не достигшего еще 50 лет генерала не могли. Уволить по болезни тоже невозможно: рослый и крепкий Федорчук отличался отменным здоровьем. Сбагрить его в другое ведомство тоже было неудобно: все бы увидели, какие кадры у "молчи-молчи" (как называли военных контрразведчиков) выслуживают широкие лампасы. И Федорчука перевели заместителем начальника в управление особых отделов группы советских войск в Германии.

Говорят, что в ГДР генерал Федорчук лично возглавил операцию по аресту американского шпиона. Получилось мероприятие, достойное фильмов о Джеймсе Бонде. За вражеским агентом гонялись по всему городу, разбили множество машин, парализовали все движение, но так никого и не поймали. По утверждениям ветеранов, Федорчука за эту оплошность наказали, объявив десять суток домашнего ареста. Затем наказание снизили до пяти суток, которые он так и не отбыл. А вскоре получил должность главного военного чекиста в ГДР. "Это место давало неограниченные возможности по части угождения начальству,— вспоминал подчиненный Федорчука из военной контрразведки,— а в этом он, надо признать, был мастер. Охоту, банкет организовать — тут ему равных поискать".

Так что в 1967 году он возвратился в Москву уже начальником Третьего главка КГБ. "Чем он нас всех подкупил,— рассказывал другой ветеран той же службы,— так это своей незлопамятностью. Его бывший начальник по ГСВГ, который нередко прикладывал его об стол, оказался теперь его подчиненным. Так, Федорчук его вызвал и сказал: 'Давай все забудем и будем работать так, будто ничего не было'. Поэтому относились к нему хорошо. Правда, суетился он перед начальством чрезмерно. Помню, рассказывали такую историю. Исполнялось 50 лет со дня создания в Красной армии органов военной контрразведки. 'Красная звезда' заказала юбилейную статью. Кто-то из писателей наших ее измыслил. Отнесли Федорчуку. А тот побежал к куратору главка — зампреду комитета Семену Кузьмичу Цвигуну. Мол, не хотите ли подписать. У того своих дел полно. Пока вспомнил, пока подумал, пока отказался, дата и прошла. И 'Красная звезда' статью не напечатала".

"Щербицкий сразу после избрания пригласил меня на дачу"

Новый виток карьеры Федорчука начался в 1970 году. Про услужливого чекиста вспомнили, когда возник вопрос о замене председателя КГБ Украинской ССР. Формально требовалось усилить борьбу с нарастающим украинским национализмом, для чего был необходим украинец, в котором не было бы ни капли националистического духа. А в аппаратном плане требовалось аккуратно сместить украинского "голову" — первого секретаря ЦК Петра Шелеста, отличавшегося сильным характером и независимостью суждений. Замена ему в лице Владимира Щербицкого была найдена уже давно, но Шелест упорно держал оборону, опираясь на председателя республиканского КГБ Никитченко.

Федорчук всегда отрицал, что играл какую-то роль в смещении Шелеста. Однако вспоминал об этом времени следующее: "О Щербицком у меня сохранились самые лучшие воспоминания... А вот с Шелестом отношения не сложились. Очень амбициозный был человек и при этом малокультурный, ограниченный. Никаких других мнений кроме собственного не признавал, любил самоуправничать. Не нравилось ему, видимо, и то, что меня на Украину прислали из Москвы. Он же заигрывал с националистами, на чем в итоге и погорел, или, как тогда шутили в народе, 'прошелестел'... Щербицкий же сразу после своего избрания первым секретарем ЦК КПУ пригласил меня к себе на дачу. И там, подробно обсудив ситуацию, мы договорились, что и впредь будем работать в самом тесном контакте".

Видимо, именно тогда Федорчук утратил чувство меры. Щербицкий его опасался. Московское начальство было далеко. Привычного по военной контрразведке окружения, корректировавшего его поведение, не стало. И Федорчук начал чудить. К примеру, в выходные дни он ездил по Киеву, записывая номера кэгэбэшных машин, оказавшихся на улицах города. А в понедельник выяснял, кто пользовался в личных целях служебным транспортом, и устраивал провинившимся разнос. Естественно, комитетские опера нашли выход из положения: у приятелей-милиционеров добыли номера с гражданскими сериями, которые использовали по выходным.

Однако на фоне впадающего во все более глубокий маразм руководства страны эти трюки выглядели не более чем невинным чудачеством. Федорчук по-прежнему угождал любому начальству. И поэтому, когда после смерти Суслова решался вопрос о переходе Андропова на пост второго лица в партии, брежневская команда решила заместить освобождающуюся должность председателя КГБ таким абсолютно лояльным и исполнительным человеком, как Федорчук.

Как рассказывал мне заместитель Андропова Виктор Чебриков, также претендовавший на этот пост, Брежнев на пленуме ЦК в мае 1982 года даже не смог вспомнить, кого же ЦК рекомендует в председатели КГБ: "Леонид Ильич запнулся и сказал: 'Товарища Никитченко'. В это время Черненко, сидевший рядом с Брежневым, резко дернул его за рукав и шепнул на ухо. Брежнев повторил: 'Нет, товарища Федорчука'".

"М**кали тут здорово зажирели"

В Москву, на Лубянку, вернулся, как показалось сотрудникам КГБ, совсем другой Федорчук: "Иногда было очень трудно объяснить, как в нем уживались откровенное 'дуроломство' и умение быстро улавливать смысл сложных документов. Двойственность в характере Федорчука проявлялась и в другом. С одной стороны, он, глядя на окружавшую его отнюдь не роскошную, а просто приличную обстановку в кабинете Андропова, говорил, что 'м***али тут здорово зажирели'. А с другой — в первое же воскресенье привез на работу жену и дочь и с нескрываемой гордостью показывал им просторный кабинет и многочисленные телефоны правительственной связи. Он призывал к экономии государственных средств и усиленно заботился о комфортном быте своей семьи. Сразу же въехал в одну из лучших квартир в Москве, дал дочери квартиру в комитетском генеральском доме.

Когда Федорчук приезжал в Москву из Киева на заседания коллегии КГБ, он всегда был подчеркнуто вежлив и обходителен. Некоторых руководителей он даже обнимал и целовал. Теперь же его стилем стала резкость и уничижительная грубость. Чувствовалось почти нескрываемое стремление человека с периферии показать где раки зимуют тем, кто еще недавно доставал 'пана голову' своими указаниями.

Он попытался разрушить сложившуюся годами систему 'безличного доклада' председателю КГБ, когда из-за огромного объема поступающей информации и необходимости ее предварительной обработки все документы докладывались через аппарат председателя. И лишь в исключительных случаях информацию докладывали лично руководители подразделений. Федорчук требовал, чтобы всю информацию начальники управлений докладывали ему лично. Но Москва не Киев. Объемы информации в десятки раз больше. И каждый день в приемной шефа подолгу сидели ожидающие приема подавленные генералы. Обсуждение не допускалось: 'Раз я сказал, значит, это правильно!' А если кто-то пытался еще что-то сказать, переходил на мат".

Эта, мягко говоря, несдержанность сыграла роковую роль в судьбе председателя КГБ Федорчука. После смерти Брежнева в декабре 1982 года к нему на доклад пришел его заместитель Чебриков. Не дослушав его доклада, Федорчук схватил принесенный замом объемный документ и швырнул в сторону так, что листы разлетелись по всему кабинету. Говорят, что Чебриков побагровел и сказал: "Товарищ председатель, поднимите!" Федорчук обложил его — и тогда Чебриков молча вышел, спустился к машине и поехал в Кремль к Андропову доложить об инциденте. А тот принял решение о переводе Федорчука в МВД (официально оно появилось 17 декабря 1982 года). Чтобы подсластить горькую пилюлю, Андропов пообещал Федорчуку дать ему звание генерала армии и представить к званию Героя Советского Союза. Но выполнил лишь первую часть обещания. Говорят, что на Лубянке несколько дней после освобождения от "х**лацкого ига" поднимали тосты за то, что они "снова чекисты, а не федорчукисты".

"Прекратите меня подслушивать!"

Первые шаги Федорчука в МВД его новые, незнакомые с министром подчиненные приняли не без энтузиазма. Первым делом он снял с должности, а затем отправил под суд ненавистного всем начальника ХОЗУ МВД генерала Калинина. Однако затем милиционеров стали увольнять десятками и сотнями ежедневно. Начальника связи министерства Федорчук уволил за шорох, который слышался в телефонной трубке. И сколько тот ни объяснял, что телефонная станция МВД трофейная, служила еще нацистам в Германии и не может работать иначе,— министр был непреклонен: "Прекратите меня подслушивать!"

Увольняя пачками сотрудников МВД, Федорчук лишь со свойственным ему усердием выполнял указание Андропова об очистке органов внутренних дел от прогнивших элементов. В помощь министру из КГБ были направлены несколько сот сотрудников, определенных на руководящие должности, и конвейер заработал. "Варяги" ежедневно докладывали наверх всю собранную ими информацию о коллегах. Специально выделенный сотрудник в аппарате министра оформлял ее в виде анонимок и почтой отправлял в МВД. А на основе этих "писем трудящихся" организовывались проверки и производились увольнения. До отставки в 1986 году Федорчук уволил по разным оценкам от 80 до 120 тыс. сотрудников МВД.

Стиль общения самого Федорчука с подчиненными от перемены кабинета не изменился. Он орал на всех матом, швырял документы. На одной из коллегий министерства, где справа от него сидел его первый заместитель, зять покойного Брежнева Юрий Чурбанов, Федорчук неожиданно заявил: "Вот вы все ходите в ЦК, просите назначить министром Чурбанова. Так вот знайте: Чурбанов никогда министром не будет!" И вскоре Чурбанов оказался под следствием. "Это было действительно так,— рассказывал мне отставной милицейский генерал,— и писали, и ходили. Чурбанов тот еще был фрукт, все это знали. Но мы были согласны на любого, лишь бы освободиться от этого ненормального".

И все же милиционеры преувеличивали степень неадекватности Федорчука. Один из хорошо и близко знавших его сотрудников КГБ вспоминал: "При многодневных контактах с Федорчуком складывалось убеждение, что его нервная система и психика надломлены. Не все знали, что он страдает бессонницей. Нередко в половине восьмого утра он стоял у окна кабинета и смотрел на площадь Дзержинского. У ряда сотрудников сложилось твердое убеждение, что нарочитая грубость и резкость Федорчука были лишь маской, за которой он пытался скрыть неуверенность, некомпетентность, а иногда и просто человеческую робость. Иногда во время редких порывов откровенности он говорил, что на заседаниях Политбюро у него 'испариной покрывается спина и ноги становятся ватными'.

Знаете, его появление на посту председателя КГБ и министра внутренних дел было не только кадровой ошибкой. Это было трагедией человека, оказавшегося в ненужное время в ненужном месте".

https://steissd.livejournal.com/6759102.html

В такую увлекательную игру играли советские власти и советское же население в конце 1947 года, когда Сталин затеял денежную реформу. Она готовилась в тайне, даже сообщили о ней в воскресенье, когда магазины были закрыты, тем не менее, утечка информации была широкомасштабной (кто говорил, что в сталинском совке был низким уровень коррупции?), и накануне великого сталинского ограбления (куда там до него экспроприациям, которыми Усатый со своим дружком Камо баловался до революции?) народ бросился скупать всё, что вообще было в продаже...

В субботу 13 декабря 1947 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение "Об отмене карточной системы и денежной реформе":

а) утвердить проект постановления Совета министров СССР и ЦК ВКП(б) "О проведении денежной реформы и отмене карточек на продовольственные и промышленные товары";
в) постановление Совета министров СССР и ЦК ВКП(б) "О проведении денежной реформы и отмене карточек на продовольственные и промышленные товары" передать 14 декабря в шесть часов вечера по радио, а в центральной печати ("Правда", "Известия") опубликовать 15 декабря следующие документы:
1) постановление Совета министров СССР и ЦК ВКП(б) "О проведении денежной реформы и отмене карточек на продовольственные и прочие товары";
2) приказ министра торговли СССР "О новых единых государственных розничных ценах на продовольственные и промышленные товары";
3) инструкцию министра финансов СССР "О порядке проведения денежной реформы";
г) разрешить "Правде" и "Известиям" выпустить газеты 15 декабря на шести полосах;
д) обязать комиссию в составе тт. Жданова, Вознесенского и Поскребышева разослать 14 декабря телеграфно клером (открыто, без шифра) постановление Совета министров СССР и ЦК ВКП(б) "О проведении денежной реформы и отмене карточек на продовольственные и промышленные товары" ЦК компартий, совминам союзных республик, крайкомам и обкомам ВКП(б), крайисполкомам и облисполкомам и предложить им опубликовать вышеуказанное постановление в местной печати 15 декабря, перенеся выходной день газет, а также организовать печатание центральных газетных материалов, связанных с проведением в жизнь указанного постановления;
е) поручить комиссии в составе тт. Косыгина (председатель), Попова, Двинского, Власова (Госплан), Любимова, Фомина, Невского рассмотреть вопрос о дополнительном выделении из госрезерва сахара, животных жиров, жмыхов и сена для продажи после отмены карточек в крупных городах, обеспечив в первую очередь Москву, Ленинград, а также Московскую и Ленинградскую области (население остальных мест вольно сосать, в лучшем случае, лапу — прим. steissd).
Кроме того — просьбу т. Попова относительно увеличения снабжения белым хлебом, уменьшения процента примеси к черной муке и об организации продажи фуража в Московской области передать на рассмотрение комиссии.

Задумано все было блестяще. 14 декабря было воскресенье и граждане, узнавшие о реформе, уже ничего не могли сделать со своими накоплениями. А в понедельник старые наличные начали обменивать на новые в пропорции десять к одному. Вклады в сберкассах переоценивались в зависимости от размера: до 3000 рублей — один к одному, от 3,000 до 10,000 — три старых рубля на два новых, а свыше 10,000 — два к одному. Обменивались и облигации государственных займов. Здесь соотношение составляло пять к одному. Вместо снабжения по карточкам предполагалось ввести единые цены, которые были ниже цен в свободной или коммерческой торговле и значительно выше существовавших до 14 декабря государственных цен.

У этой стройной конструкции был только один недостаток: подозрительно большое количество людей изумительно точно было осведомлено о параметрах предстоящей реформы.

"Все тюбетейки были распроданы"

За две недели до принятия решения Политбюро — 30 ноября 1947 года — МВД СССР доложило руководству страны о необычной ситуации в советской столице: "В последние дни в городе Москве распространились слухи, что в ближайшие дни будет произведен обмен существующих денег на новые денежные знаки из расчета 10-12 копеек за 1 рубль и что одновременно будут повышены цены на промышленные товары, отпускаемые по плановым ценам.

В связи с этим в Москве имел место массовый наплыв покупателей в магазины, торгующие промышленными товарами. Особенно увеличился спрос на дорогостоящие товары в комиссионных магазинах... Так, комиссионный магазин #134 Мосскуппромторга в обычное время продавал товаров на сумму 200-220 тысяч рублей в день, а 28 ноября в этом магазине продано товаров на 709.35 тысячи рублей.

В этом магазине продолжительное время имелись четыре картины, цены на которые были снижены до 20 тысяч рублей, однако и после снижения цен в течение шести месяцев спроса на эти картины не было. 28 ноября все четыре картины были куплены... В мебельных магазинах ##115, 117 и 131 имелись гарнитуры мебели стоимостью 30, 50, 60 и 101 тысяча рублей. Гарнитуры стоимостью 30, 50 и 60 тысяч уже проданы, а на гарнитур в 101 тысячу рублей, который в течение трех-четырех лет не продавался, имеются четыре покупателя..."

Та же картина, по данным милиции, наблюдалась и в ЦУМе: "В центральном универмаге к середине дня 29 ноября были полностью скуплены и отсутствовали в продаже меха и меховые изделия. В ювелирно-часовой секции скуплены все часы и ювелирные изделия, в музыкальной — полностью скуплены пианино, а в секции "Спорт-охота" — охотничьи ружья, велосипеды и мотоциклы. В декоративной секции, где в обычные дни продавалось 2-3 ковра, 29 ноября было продано 60 ковров... Оборот магазина, составлявший в обычные дни 4 миллиона рублей в день, 28 ноября составил 10.8 миллиона рублей, а на 16 часов 29 ноября — около 6 миллионов рублей".

Милиция выявила граждан, делавших самые дорогие покупки, и допросила их: "Так, Фельдман Морух Аронович, подполковник, работающий начальником 306-й базы Министерства вооружения СССР, купил гарнитур мебели за 40.14 тысячи рублей. Фельдман объяснил, что в 1946 году возвратился из советской зоны оккупации Германии и имел денежные накопления, а кроме того, получает ежемесячно зарплату около шести тысяч рублей. Также купил гарнитур мебели за 16.101 тысячи рублей Ковалев, шофер 1-го таксомоторного парка. Ковалев сказал, что деньги скоплены им во время службы в Советской армии..."

К утру 30 ноября, как следовало из сообщения МВД, товарные ресурсы московских промтоварных магазинов были почти полностью исчерпаны и большинство из них закрылись "на ремонт и переучет товаров". А граждане переключились на продовольствие.

"С 30 ноября,— докладывало МВД,— в городе Москве повысился спрос в коммерческих магазинах на продовольственные товары, пригодные для длительного хранения (копченая колбаса, сыры, балыки, консервированные продукты, масло, конфеты, чай, сахар и др.). В связи с этим... во всех магазинах с утра 30 ноября эти продукты были изъяты из продажи".

Но население не сдавалось. За 30 ноября в магазинах было скуплено водки на 3 миллиона рублей. А наиболее состоятельная часть москвичей устремилась в рестораны. Обычно выручка всех московских ресторанов составляла около 1.6 миллиона рублей в день. А 30 ноября посетители прокутили почти вдвое больше.

"В 'Восточном ресторане',— сообщало МВД,— отдельные лица в пьяном виде вынимали из карманов пачки денег и выкрикивали: 'Вот сколько бумаги!' 28 ноября в ресторане 'Москва' гроссмейстер Ботвинник через директора потребовал отпустить ему 7 кг шоколада в плитках. 29 ноября в том же ресторане Ботвинник скупил еще 10 кг шоколада 'Золотой ярлык'".

Однако и в ресторанной сети запасы были небеспредельны. С прилавков сметали полный неликвид: "В магазине Узбекской промкооперации (Петровский пассаж) долгое время находились тюбетейки стоимостью от 150 до 350 рублей — все эти тюбетейки были распроданы, несмотря на то, что даже в летний период спрос на них совершенно отсутствовал".

С не меньшей активностью москвичи спасали свои вклады в сберкассах. Ко многим из них выстроились очереди в несколько сот человек. И вместо обычных 5-7 миллионов рублей в день 28 ноября сберкассы Москвы выплатили вкладчикам 25 миллионов. А 30 ноября — почти 90 миллионов.

"Установлены случаи,— констатировалось в докладе МВД от 2 декабря 1947 года,— когда вкладчики изымают крупные вклады (30-50 тысяч рублей и выше), а затем эти же деньги вкладывают более мелкими вкладами в другие сберкассы на разных лиц".

Позднее Берия говорил, что информацию о реформе разгласили ленинградские руководители. Но в Ленинграде паника началась на несколько дней позже, чем в Москве, когда до колыбели революции добрались москвичи, приехавшие опустошать питерские магазины.

Скорее всего, источником утечки мог стать кто-то из работников Гознака — новые купюры начали печатать еще в 1946 году. На деньгах стоял год выпуска в обращение — 1947; год заканчивался, и приближение обмена стало очевидным. А подтверждением правильности первых слухов, видимо, стали цековские аппаратчики, дружно выстроившиеся в очередь в сберкассу, где большинство из них держали деньги.

Ко всему прочему, в начале декабря в Москву вызвали руководителей финансовых органов с мест и провели с ними инструктаж о порядке проведения обмена. Как сообщало в правительство МВД, немалое число этих финработников не сохранили характер предстоящих мероприятий в тайне.

"Конфеты отпускаются преимущественно партийно-советским работникам"

Но все же для подавляющего большинства населения СССР реформа оказалась полной неожиданностью. Причем даже для тех, кто по должности знал о ее проведении заранее. В большей части страны местное руководство или не имело достаточно продуктов, или не успело доставить их в отдаленные районы.

"В Омской области,— сообщало МВД,— райисполкомами устанавливаются нормы продажи хлеба в зависимости от наличия фондов... В некоторых районах норма отпуска хлеба ниже, чем при карточной системе... В сельской местности Кабардинской АССР хлеб повсеместно продается только по спискам от 200 до 500 гр в одни руки. Из-за недостаточности лимитов рабочие отдельных предприятий не получают хлеба. В райцентре Гунделене Эльбрусского района по спискам отпускаются конфеты, мануфактура — причем преимущественно партийно-советским работникам.
".

И советские люди принялись бороться с последствиями реформы кто как умел. Группа работников типографии газеты "Правда" воспользовалась клише новых денег, изображения которых публиковались в газете, и напечатала несколько новых сторублевок. А сотни и тысячи заведующих магазинами, ларьками и столовыми провернули одну и ту же операцию.

"В городе Москве,— докладывало МВД руководству,— арестованы директор павильона #17 Мосминводторга Какулиди, бухгалтер того же павильона Елкина и кладовщик павильона Чабукиани. Расследованием установлено, что Какулиди, Елкина и Чабукиани внесли в кассу павильона личные деньги в сумме свыше 100 тысяч рублей, закупив все товары, имевшиеся в павильоне. Кроме того, путем разных комбинаций они скупили большое количество продовольственных товаров и водки в государственных снабженческих организациях. Товары были запрятаны ими на чердаке павильона под мусором и землей, в подвале среди дров и строительных материалов, под полом в подсобном помещении. В результате обыска изъято 580 л водки, 100 кг сливочного масла, 110 кг зернистой и паюсной икры и 15 кг сала".

"Директор магазина #18 Ленинского райпищеторга города Москвы Олизарова 15 декабря из своего магазина завезла к себе на квартиру 57 бутылок водки, 36 бутылок различных наливок и 21 бутылку других вин, а также 300 плиток шоколада 'Спорт' и 'Стандартный' общим весом 30 кг. Деньги за эти товары внесла в кассу магазина, имея намерение продать вывезенные шоколад и вино на новые денежные знаки". Абсолютно тем же способом вывозили товары, вносили вместо них старые деньги и попадались при ревизии работники торговли и общественного питания по всей стране.

Единая методика была и в банковской системе: "Секретарь Глусского райкома КП(б) Демельштейн 14 декабря после вскрытия пакета особого назначения предложил заведующему райсберкассой Стельмашенкову открыть сберкассу и принять вклады деньгами старого образца от ответственных работников района. Стельмашенковым было принято от руководящих работников района и их родственников вкладов на 224 тысячи рублей".

По распоряжениям руководства и за взятки вклады задним числом открывались и в последующие дни. Причем даже для блюстителей закона из прокуратуры. А в Ленинграде отличились милиционеры. Три заместителя начальника областного управления МВД попались на махинациях с деньгами в период реформы. Позднее выяснилось, что из 64 проверенных сберкасс Курской области вклады задним числом принимались в 42. А из 67 касс Свердловской области — в 46. В одном из отчетов МВД говорилось и о других формах скрытого обмена денег:

"Работниками финансовых органов и учреждений широко практиковалось внесение личных денег в банковские учреждения под видом налоговых поступлений и в погашение ссуд по индивидуальному строительству, а также изъятие марок госпошлины с вложением на соответствующие суммы личных денег старого образца. Такие злоупотребления имели место почти во всех республиках, краях и областях".

Однако все или почти все подобные ухищрения государство обнаружило путем повальной проверки. В итоговом документе МВД "О выявленных нарушениях" говорилось: "Органами МВД наряду с усилением оперативных мероприятий была произведена в течение первого квартала проверка в учреждениях Госбанка поступления сумм выручки от торговых и других организаций за 14 и 15 декабря 1947 года. И в тех случаях, когда выявлялась резкая разница по сравнению с суммами выручки за предшествующее время, все лица, сдававшие такие суммы выручки, тщательно проверялись... Тщательной проверке были подвергнуты также финансовые операции за те же дни...

Органами МВД было выявлено скрытых от учета и похищенных товаров на 61 миллион 715,187 рублей и выявлено незаконных вкладов на 101 миллион 288,500 рублей. За эти преступления привлечен к уголовной ответственности 19,551 человек. В числе привлеченных — 4,401 член и кандидат в члены ВКП(б)..."

"Бывший минский архиепископ обменял 500 тысяч рублей"

Все остальные советские люди в точном соответствии с указаниями партии и правительства встали в очереди к выплатным пунктам и разом стали вдесятеро беднее. А МВД зафиксировало всех, кто пришел с крупными суммами:

"На обменный пункт Свердловского района явился бывший минский архиепископ Ратмиров В. М., 1887 года рождения, проживающий в городе Кунцево Московской области, который обменял 500 тысяч рублей... В городе Малоярославце Калужской области зубной врач Соколец Б. Б. обменяла 200 тысяч рублей".

Однако хуже всех пришлось, как обычно, крестьянам. Деньги для обмена в глубинку завезли в резко ограниченном количестве. А кроме того, выплатные пункты устроили в сельсоветах и правлениях колхозов. И каждый колхозник должен был обменивать деньги на людях, на что решились далеко не все обладатели крупных сумм. Уехать и обменять деньги в городе даже по обязательному грабительскому курсу крестьяне не смогли: разрешения на выезд из сел им не давали под предлогом того, что шла предвыборная кампания: на 21 декабря были назначены выборы в местные Советы.

В результате министр финансов Зверев смог доложить Сталину об успешном завершении денежной реформы. Вместо 59 миллиардов рублей (на 1 декабря 1947 года) на руках у населения оказалось лишь 6 миллиардов. Уменьшились, хотя и не так сильно, с 18.6 до 15 миллиардов, вклады в сберкассах. Втрое меньше стал и внутренний государственный долг: вместо облигаций на 158.8 миллиарда у населения и колхозов осталось облигаций на 58.8 миллиарда. По оценкам Минфина, в дни перед объявлением о реформе населению удалось потратить на продукты и товары лишь около 6 миллиардов старых рублей.

"Изложенное показывает,— констатировал Зверев,— что задачи, поставленные при проведении денежной реформы, разрешены". Правительство выиграло. Наименьшие потери понесли люди, вовремя получившие информацию о намерениях властей. Как всегда и бывает в любой игре с государством на деньги.

https://steissd.livejournal.com/6758661.html