Собирая исторический материал для «толстых» книг, неизбежно сталкиваешься с сюжетами, которые производят наиболее сильное впечатление в «сжатом» виде, то есть в качестве исторических миниатюр. Как-то лет 20 назад я, тогда ещё молодой историк, прочитал об одном немецком профессоре-филологе, который доказал «несолнечное» происхождение культа Аполлона и умер при довольно странных обстоятельствах, весьма напоминающих месть рассерженного божества. Мне захотелось воспроизвести эту историю в художественном виде, связав разрозненные исторические факты в судьбу. Получилась небольшая новелла «Аполлон разоблаченный».

Из моего сборника исторических новелл «Карлик Петра Великого и другие». Читайте на Литрес.

Для проявления душевной щедрости

Сбербанк 2202 2002 9654 1939

Мои книги на ЛитРес

https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/

У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!

Последняя война Российской империи (описание и заказ)

ВКонтакте https://vk.com/id301377172

Мой телеграм-канал Истории от историка.

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2247036.html

Собирая исторический материал для «толстых» книг, неизбежно сталкиваешься с сюжетами, которые производят наиболее сильное впечатление в «сжатом» виде, то есть в качестве исторических миниатюр. Как-то лет 20 назад я, тогда ещё молодой историк, прочитал об одном немецком профессоре-филологе, который доказал «несолнечное» происхождение культа Аполлона и умер при довольно странных обстоятельствах, весьма напоминающих месть рассерженного божества. Мне захотелось воспроизвести эту историю в художественном виде, связав разрозненные исторические факты в судьбу. Получилась небольшая новелла «Аполлон разоблаченный».

Из моего сборника исторических новелл «Карлик Петра Великого и другие». Читайте на Литрес.

Для проявления душевной щедрости

Сбербанк 2202 2002 9654 1939

Мои книги на ЛитРес

https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/

У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!

Последняя война Российской империи (описание и заказ)

ВКонтакте https://vk.com/id301377172

Мой телеграм-канал Истории от историка.

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2247036.html

Собирая исторический материал для «толстых» книг, неизбежно сталкиваешься с сюжетами, которые производят наиболее сильное впечатление в «сжатом» виде, то есть в качестве исторических миниатюр. Как-то лет 20 назад я, тогда ещё молодой историк, прочитал об одном немецком профессоре-филологе, который доказал «несолнечное» происхождение культа Аполлона и умер при довольно странных обстоятельствах, весьма напоминающих месть рассерженного божества. Мне захотелось воспроизвести эту историю в художественном виде, связав разрозненные исторические факты в судьбу. Получилась небольшая новелла «Аполлон разоблаченный».

Из моего сборника исторических новелл «Карлик Петра Великого и другие». Читайте на Литрес.

Для проявления душевной щедрости

Сбербанк 2202 2002 9654 1939

Мои книги на ЛитРес

https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/

У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!

Последняя война Российской империи (описание и заказ)

ВКонтакте https://vk.com/id301377172

Мой телеграм-канал Истории от историка.

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2247036.html

Собирая исторический материал для «толстых» книг, неизбежно сталкиваешься с сюжетами, которые производят наиболее сильное впечатление в «сжатом» виде, то есть в качестве исторических миниатюр. Как-то лет 20 назад я, тогда ещё молодой историк, прочитал об одном немецком профессоре-филологе, который доказал «несолнечное» происхождение культа Аполлона и умер при довольно странных обстоятельствах, весьма напоминающих месть рассерженного божества. Мне захотелось воспроизвести эту историю в художественном виде, связав разрозненные исторические факты в судьбу. Получилась небольшая новелла «Аполлон разоблаченный».

Из моего сборника исторических новелл «Карлик Петра Великого и другие». Читайте на Литрес.

Для проявления душевной щедрости

Сбербанк 2202 2002 9654 1939

Мои книги на ЛитРес

https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/

У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!

Последняя война Российской империи (описание и заказ)

ВКонтакте https://vk.com/id301377172

Мой телеграм-канал Истории от историка.

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2247036.html

Собирая исторический материал для «толстых» книг, неизбежно сталкиваешься с сюжетами, которые производят наиболее сильное впечатление в «сжатом» виде, то есть в качестве исторических миниатюр. Как-то лет 20 назад я, тогда ещё молодой историк, прочитал об одном немецком профессоре-филологе, который доказал «несолнечное» происхождение культа Аполлона и умер при довольно странных обстоятельствах, весьма напоминающих месть рассерженного божества. Мне захотелось воспроизвести эту историю в художественном виде, связав разрозненные исторические факты в судьбу. Получилась небольшая новелла «Аполлон разоблаченный».

Из моего сборника исторических новелл «Карлик Петра Великого и другие». Читайте на Литрес.

Для проявления душевной щедрости

Сбербанк 2202 2002 9654 1939

Мои книги на ЛитРес

https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/

У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!

Последняя война Российской империи (описание и заказ)

ВКонтакте https://vk.com/id301377172

Мой телеграм-канал Истории от историка.

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2247036.html

На русском выходит перевод свежей, 2022 года, книги Шейлы Фицпатрик, в которой блестящий историк представляет краткое резюме своих советологических исследований. Публикуем фрагмент, где говорится о стремительных преобразованиях, предпринятых советским руководством после смерти Сталина.

Шейла Фицпатрик. Кратчайшая история Советского Союза. М.: Альпина нон-фикшн, 2023. Перевод с английского

Каждый советский гражданин всю жизнь помнил, где он находился, когда услышал новость о смерти Сталина, — как американцы помнили день убийства президента Кеннеди. Кое-кто, конечно, втайне ликовал, но для многих первой реакцией была скорбь, соединенная со страхом перед будущим: как мы будем жить без сталинской заботы? Похороны были омрачены страшной давкой на улицах Москвы, куда люди выходили в надежде в последний раз увидеть вождя или просто удовлетворить свое любопытство. Характерное для советской истории предвосхищение будущего состояло в том, на улицах собралась не толпа протестующих и даже не толпа почитателей, но скорее толпа в поисках смысла. Тем не менее множество людей было затоптано до смерти, и случившееся оставило предчувствие беды.

Людям, поверхностно знакомым с историей СССР, обычно представляется, что с уходом со сцены тирана Сталина на нее тут же взошел реформатор Хрущев. Но все было куда сложнее. Именно сталинское политбюро — где Хрущев занимал примерно пятую ступеньку иерархической лестницы — коллективно выступило с программой немедленных радикальных реформ, такой целостной и всеохватной, что можно было подумать, будто ее составили заранее. Никто из них ни в чем подобном никогда не признался, а учитывая степень надзора, под которым им приходилось существовать в последние годы жизни Сталина, это было бы невероятно рискованно. При этом нет сомнений, что в кругу сталинских соратников подспудно зрел консенсус относительно необходимости глубоких перемен — «когда придет время».

И современники, и историки обычно считали ближайших политических сподвижников Сталина кучкой безвольных прихвостней и соглашателей, абсолютно неспособных ему противиться. Средний возраст этих мужчин — Молотова, Микояна, Хрущева, Берии, Ворошилова, Кагановича, Маленкова — приближался к 60 годам; Ворошилов (родившийся в 1881 г.) был самым старшим из них, а Маленков (родившийся в 1901 г.) — самым младшим. Они пережили Большой террор, будучи одновременно и его соучастниками, и потенциальными жертвами; бок о бок трудились со Сталиным во время войны; выстояли в нелегкие послевоенные годы, когда Сталин часто отсутствовал, вел себя все более непредсказуемо, а под конец, вероятно, жаждал их крови. Можно было бы подумать, будто верность Сталину записана у них на подкорке, но, несмотря на то, что ни один из них никогда полностью от него не отрекся, большинство в глубине души явно таило сомнения и лелеяло обиды. Красноречивую историю вспоминал во взрослом возрасте сын члена политбюро Степан Микоян: желая произвести впечатление на отца, он рассказал тому, что отдал дань последнего уважения телу Сталина, выставленному для прощания. «Ну и зря!» — сухо ответил отец. Степан, которого учили благоговеть перед Сталиным, опешил: «Это был первый ясный сигнал о том, что к Сталину может быть критическое отношение и мой отец именно так настроен».

В новой структуре управления Маленков занял высший государственный пост председателя Совета министров; Берия, который, как и раньше, возглавлял органы госбезопасности, казался самой энергичной фигурой; а Молотов, восстановленный в должности министра иностранных дел, обладал наибольшим политическим опытом. Микоян отвечал за торговлю, Булганин — за оборону (причем его заместителями были прославленные в боях Второй мировой маршалы Александр Василевский и Георгий Жуков), а Хрущев стал секретарем (но не генеральным секретарем, как Сталин) ЦК.

Уже через два дня после похорон Сталина Берия приказал вернуть из казахстанской ссылки жену Молотова, позволив ей воссоединиться с мужем. Немедленно начались радикальные политические реформы, которые следовали одна за другой с головокружительной скоростью. По инициативе Берии судебный процесс по «делу врачей» прекратили, подсудимых выпустили на свободу, а об их освобождении сообщили в газетах. Далее — также по предложению Берии — объявили массовую амнистию узников ГУЛАГа, начавшуюся с освобождения миллиона «неполитических» заключенных, вслед за которыми, пусть и не сразу, стали выпускать политических. Программу русификации прибалтийских республик развернули вспять: Берия настаивал на скорейшем продвижении местных уроженцев (когда латвийские органы госбезопасности сообщили, что в республике кончились кандидаты, не значившиеся в черных списках как националисты, Берия ответил, что это не важно). Имя Сталина, которым до той поры пестрили страницы газет, внезапно исчезло отовсюду; издание полного собрания его сочинений резко остановилось. Чтобы поднять удручающе низкий уровень жизни на селе, были начаты аграрные реформы. Розничные цены резко снизили, а Маленков взялся решать задачу расширения ассортимента потребительских товаров, доступных городскому населению. Главными редакторами в «толстые» литературные журналы, которые даже при Сталине служили своего рода анклавами гражданского общества, назначили сторонников преобразований.

Когда команда, провозгласившая себя «коллективным руководством», впервые появилась на публике, со стороны их отношения казались товарищескими и непринужденными, что очень отличалось от холодной формальности, свойственной для последних лет жизни Сталина. Новые руководители СССР «цвели, как толстокожие кактусы», прокомментировал американский корреспондент Гаррисон Солсбери. Администрация США отреагировала на эти перемены не так быстро, хотя новые советские лидеры делали все что могли, чтобы подчеркнуть их. Надгробная речь Маленкова на похоронах Сталина представляла собой страстный призыв к миру и международному сотрудничеству, тогда как сам усопший упоминался в ней лишь формально. Через несколько месяцев после смерти Сталина Советский Союз согласился на перемирие в корейской войне. Президент Эйзенхауэр заметил эти сигналы и задумался, не стоит ли отнестись к ним серьезно, но Даллес, убежденный, что коварный советский леопард не может избавиться от своих пятен, убедил его, что этого не делать нельзя. Специалисты в новой области под названием «советология», девизом которой были слова «Познай врага своего», твердили, что тоталитарные общества вроде Советского Союза и нацистской Германии неспособны к переменам и могут рухнуть, только проиграв войну. Отсутствие реакции со стороны США придавало убедительности взглядам сторонников жесткой линии вроде Молотова, убежденных, что делать авансы Западу бесполезно: империалистический леопард никогда не сможет избавиться от своих пятен...

В июне 1953 г. коллективное руководство отстранило от власти и затем и приговорило к смерти одного из своих членов — самого энергичного и радикального из реформаторов, главу органов госбезопасности Лаврентия Берию. Все они боялись, что ему известна масса неприглядного о каждом из них и что он активно использует «компромат» (компрометирующие материалы из тайных досье) на республиканских и областных руководителей, чтобы создать сеть политического влияния в масштабах всей страны; что он поощряет культ своей личности в родной Грузии и что на самом деле ему плевать на социализм. К тому же они считали его выскочкой, который не уважает товарищей. (Каганович, например, был сыт по горло яканьем Берии: «Я авторитет, я либерал, после Сталина я амнистирую, я обличаю, я все делаю».) Арест Берии, заставший жертву врасплох, организовал Хрущев — это стало его первым шагом на пути к единоличному правлению. Свержение Берии сопровождалось грандиозной кампанией очернения, в которой особенно много внимания уделялось его сексуальной жизни (что было нетипично для Советского Союза). В декабре 1953 г. военный суд в закрытом заседании признал Берию виновным в измене родине и приговорил его к расстрелу.

На Западе неоспоримой истиной считалось то, что советское политбюро всегда нуждается в единоличном лидере. Отсюда по определению следовало, что период «коллективного руководства» с 1953 по 1957 г. представлял собой типичное «междуцарствие», время, когда будущий лидер должен был проявить себя и избавиться от соперников, как это уже случилось в 1923–1927 гг. Советское население, скорее всего, думало так же, как и политическая элита, но лишь до известной степени. Безусловно, вождь, стоящий во главе государства, — одна из советских традиций, но существовала в СССР и традиция «коллективного руководства», сплоченной группы партийных лидеров (как правило, она называлась «политбюро ЦК», за исключением периода с 1952 по 1966 г., когда это был президиум ЦК), члены которой отвечали за различные сектора экономики вроде обороны, торговли или тяжелой промышленности. Они регулярно собирались под председательством вождя и выполняли огромную часть важнейших задач по управлению страной. Такая система действовала при Ленине и, с поправкой на время, при Сталине. Новые лидеры считали нормой наличие политбюро и вождя; вполне нормальным было и политбюро без вождя, но никак не наоборот. Похоже, что после смерти Сталина ряд членов нового руководства — в том числе Маленков, Микоян и Молотов (который первоначально выглядел основным кандидатом на роль вождя) — искренне стремились к коллективному руководству без вождя, а вот другие, прежде всего Берия и Хрущев, втайне надеялись застолбить место вождя именно за собой.

Члены коллективного руководства никогда не называли себя реформаторами: они просто взяли и запустили процесс реформ — отчасти чтобы избежать скользкого вопроса об отношении к прежнему вождю, Сталину, и к устроенной при нем кровавой мясорубке. Идея избавиться от Берии им понравилась: главу органов госбезопасности легко можно было изобразить злым гением Сталина и обвинить в репрессиях. Однако свалить на него вину за перегибы коллективизации не получилось (будучи первым секретарем грузинского ЦК, Берия проводил коллективизацию мягкими методами), как и переложить на него ответственность за Большой террор, поскольку Берию перевели в Москву и поставили во главе НКВД только к самому концу этого процесса — специально, чтобы его завершить.

Со времен Большого террора прошло уже почти 20 лет, но вопрос, как к нему относиться, становился все неудобнее. Жертвы чисток возвращались из ГУЛАГа, выходили на связь со старыми товарищами (включая членов коллективного руководства) и рассказывали вещи, от которых волосы становились дыбом. Они жаждали вернуть себе доброе имя, не говоря уже о московской прописке и квартирах; передовые журналы собирались печатать их воспоминания. Несостоятельность стратегии «с глаз долой, из сердца вон» становилась все очевиднее. В декабре 1955 г. комиссии под руководством секретаря ЦК, в прошлом несгибаемого сталиниста Петра Поспелова было поручено выяснить, что конкретно происходило во время Большого террора. По завершении работы комиссия представила шокирующий семидесятистраничный доклад, где говорилось, что в период между 1935 и 1940 гг. за «антисоветскую деятельность» было арестовано почти 2 млн человек; 688 503 из них расстреляли. В политбюро заспорили, как поступить с этими откровениями (которые, без сомнения, должны были просочиться наружу). Микоян, который никогда не отличался кровожадностью и к тому же с 1954 г. возглавлял комиссию по пересмотру дел о политических преступлениях, выступал за то, чтобы сказать народу правду; Ворошилов, Каганович и Молотов, которые в этом случае многим рисковали, отнеслись к такой перспективе без энтузиазма. В конце концов Хрущев взял инициативу на себя и 25 февраля 1956 г. зачитал ХХ съезду КПСС не значившийся в повестке дня доклад.

Самая ошеломляющая часть речи Хрущева касалась последствий сталинского террора для верхних эшелонов партии. Когда Хрущев сказал, что из 139 членов ЦК было арестовано и расстреляно 98, т. е. 70%, делегаты ахнули. Они ахнули еще раз, когда, вспоминая времена не столь отдаленные, Хрущев заявил, что «если бы Сталин еще несколько месяцев находился у руководства, то на этом съезде партии товарищи Молотов и Микоян, возможно, не выступали бы». Хрущев раскритиковал «перегибы» коллективизации (хоть и не ее саму), уничтожение высшего военного командования в 1937 г., сталинские «ошибки» в ведении войны (особенно те, что касались Украины, из-за которых Хрущев, будучи секретарем ЦК компартии Украины, конфликтовал со Сталиным), депортацию целых народов вроде чеченцев и крымских татар, «ленинградское дело» и антисемитскую кампанию, развернутую к концу жизни вождя. Он даже намекнул, что, быть может, именно Сталин стоял за убийством Сергея Кирова.

На Западе речь Хрущева получила название «секретной», и, действительно, предпринимались безуспешные попытки не допустить ее утечки за границу (сорванные польскими гостями съезда, которые передали текст речи журналистам, а также ЦРУ, которое распространило информацию о ней по всему миру). Но внутри страны из доклада не делали никакого секрета: его целиком зачитывали на собраниях партийных ячеек (где могли присутствовать не только члены партии). За обнародованием доклада следовали страстные общественные дискуссии, где высказывались самые разные точки зрения. Ветеранов тревожила критика Сталина как Верховного главнокомандующего во время войны. Студентов и интеллигенцию будоражили вырисовывающиеся перспективы культурной либерализации. Кое-где в российской провинции происходящее побудило людей начать критиковать коррупцию в местном партийном руководстве; в Средней Азии остро ставился вопрос «колониального» подхода русских к управлению республиками. Единственным в СССР примером направленных против содержания доклада массовых выступлений стали события в Тбилиси, где после нескольких дней в основном мирных демонстраций в ознаменование третьей годовщины смерти Сталина военные открыли огонь, убив 21 человека.

Отдельный сюжет — это события в Восточной Европе, где доклад Хрущева спровоцировал политический кризис в Польше и Венгрии. Многолетний польский партийный лидер Болеслав Берут, который в то время проходил лечение в московской больнице, прочел текст доклада и скончался от сердечного приступа. Возникла реальная опасность, что недавно вышедший из тюрьмы Владислав Гомулка возглавит польскую компартию, не испросив разрешения у Москвы; в стране зазвучали призывы снять с поста министра обороны польского уроженца и советского гражданина маршала Константина Рокоссовского. Ситуация казалась настолько тревожной, что в Варшаву спешно вылетело советское политбюро чуть ли не в полном составе, а также маршал Жуков и главнокомандующий Объединенными вооруженными силами стран Варшавского договора маршал Иван Конев. Пожар потушили, пожертвовав Рокоссовским и согласовав избрание Гомулки, но практически одновременно с октябрьским компромиссом в Польше СССР, к восторгу Запада, полностью утратил контроль над ситуацией в Венгрии. Пометавшись из крайности в крайность и до последнего мучаясь сомнениями, советские власти послали в Будапешт войска. Этот шаг в конечном итоге стабилизировал положение и предотвратил то, чего в СССР боялись больше всего, а именно выхода восточноевропейских стран из Организации Варшавского договора, однако репутация Советского Союза серьезно пострадала. Правительства и широкую общественность Запада возмутило подавление венгерской революции; сторону СССР принял разве что Китай. Но и у Мао Цзэдуна имелись свои причины для недовольства: с точки зрения китайских коммунистов, Хрущев, осудив Сталина, впал в смертный грех «ревизионизма» (т. е. утраты революционного энтузиазма и уступок капиталистам).

Хрущев, который формально был в политбюро первым среди равных, откровенно копил силы: он оттеснил от власти Маленкова (главу советского правительства) и принялся копать под Молотова. В 1955 г. именно Хрущев и его подручный Николай Булганин отправились в Европу на поиск новых друзей; приводя в изумление окружающих, они появлялись повсюду в одинаковых мешковатых летних костюмах светло-лилового оттенка. Установлению добрых отношений с Западом помешали венгерские события, но работа по укреплению авторитета СССР в странах третьего мира шла полным ходом: в 1955 г. Хрущев и Булганин посетили Индию, а чуть позже туда же отправился с визитом маршал Жуков, который сфотографировался верхом на слоне.

В глазах Запада Хрущев был фигляром низкого пошиба, и такое отношение в значительной степени разделяли и в Советском Союзе. Это в первую очередь касалось интеллигенции, но и широкие слои населения ждали от вождя большей солидности. Как бы там ни было, вовсе не народ решал, кто будет стоять во главе страны, а избавившись от Берии, Хрущев показал, что за коварный политик скрывается под пресловутой украинской вышиванкой. В 1957 г., когда большинство коллег Хрущева по политбюро попытались его приструнить, он перевел стрелки на них самих и вышел из ситуации победителем, навесив на своих оппонентов — в том числе на Кагановича и Молотова, для которых партия была делом всей жизни, — ярлык «антипартийной группы». Их падение было разыграно как по нотам на пленуме ЦК партии, где формально избиралось политбюро. Как и в сталинские времена, многие из членов ЦК были партийными секретарями из регионов, и, как и Сталин в свое время, Хрущев пользовался своим положением главы секретариата, чтобы контролировать назначения в партии. На случай, если что-то пойдет не так, Хрущев заручился поддержкой маршала Жукова, но все прошло удачно, и вмешательства армии не потребовалось.

Хрущев гордился тем, что при нем случилась первая в СССР смена руководящей верхушки, за которой не последовали суровые репрессии в отношении проигравших. Это действительно был хороший прецедент, над которым у Хрущева, без сомнения, появился повод поразмыслить, когда семь лет спустя пришло уже его время. Вся старая гвардия, за исключением Микояна, лишилась мест в политбюро, получив взамен мелкие должности подальше от Москвы: Каганович возглавил калиевый завод на Урале, Маленкова поставили руководить гидроэлектростанцией в Казахстане, а Молотов стал послом СССР в Монголии. (К раздражению Хрущева, и Маленков, и Молотов, продемонстрировав партийную дисциплину и образцовую трудовую этику, справлялись с новой работой так хорошо, что их пришлось понизить еще раз.)

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2246837.html

Первое путешествие

Знакомство Петра I с Европой началось с путешествия инкогнито в составе Великого посольства 1697-98 годов. Мы уже говорили с вами об этом в предыдущей лекции. Но в 1716 году царь предпринял ещё одно большое путешествие на Запад, во время которого добрался до Парижа. Эта поездка Петра редко попадает на страницы исторических трудов, и сегодня мы постараемся пополнить ваши знания по этой теме.

На этот раз Пётр ехал за границу, чтобы договориться со своими союзниками о дальнейших совместных действиях против Швеции.

Петр. Кисти Каравака

В 1715-17 годах союзники при поддержке русских войск вытеснили шведов из Германии. Но дипломатические недоразумения мешали единству союзных действий. Датчане и немцы боялись русской армии не меньше шведской, подозревая Петра в намерении захватить Германию. Пётр действительно держался перед союзниками с большим достоинством и давал им почувствовать свою силу. Благодаря этому он стал любимым персонажем политических памфлетов, где ему приписывались самые чудовищные завоевательные планы. Позднее эти выдумки были оформлены в фальшивку под названием «Завещание Петра I», в которой России приписывалось намерение поработить всю Европу.

Официальная цель поездки не позволяла ему скрыться по обыкновению за инкогнито, поэтому Пётр путешествовал под своим именем, в сопровождении свиты из 60-ти человек.

К сожалению, карта этого путешествия никем не нарисована и нам придётся положиться на ваши географические знания о Европе.

Пётр ехал на Запад медленно, с продолжительными остановками. Его терзали бесконечные приступы лихорадки, на несколько недель укладывавшие его в постель. Екатерина лично следила за здоровьем мужа; кроме неё, рядом с царём находились его старые сотрудники – Головкин, Шафиров, Толстой – и быстро поднимавшиеся в гору молодые Остерман и Ягужинский. Доктора советовали Петру пройти курс лечения в Пирмонте, где вода была значительно мягче карлсбадской. Так к основной цели поездки – встрече с союзниками – прибавилась ещё одна – лечение.

Помимо этого, Пётр собирался присмотреть за свадьбой своей племянницы Екатерины, дочери покойного брата, царя Ивана.

Екатерина Иоанновна

Екатерина выходила замуж за иностранца – Карла Леопольда герцога Мекленбургского. Этот «деспотичный грубиян и один из самых отъявленных мелких тиранов», как его характеризовали современники, нуждался в сильном покровителе, чтобы сохранить свои скромные владения, затерявшиеся между Померанией, Бранденбургом и Голштинией. Пётр же этим браком надеялся получить право вмешиваться в германские дела.

Данциг

В Данциг, где должна была состояться свадьба, царь приехал в воскресенье, 18 февраля 1716 года, и сразу же отправился на службу в лютеранскую церковь. Во время проповеди, почувствовав сквозняк, Пётр, ни слова не говоря, протянул руку, снял парик с головы стоявшего рядом бургомистра и нахлобучил себе на голову. После службы он с благодарностью вернул парик владельцу. Царская свита пояснила изумлённому бургомистру, что дома Пётр редко носит парик и при холоде обычно заимствует его у первого попавшегося под руку.

Обсуждение условий брачного договора заняло больше двух недель. 8 апреля свадьба состоялась. Жених явился в парадной форме и при шпаге, но без манжет, которые в спешке забыл надеть.

Карл Мекленбургский

Свадебный кортеж проследовал по улицам города к маленькой православной часовне, выстроенной специально для этого случая. Обряд венчания совершал русский епископ. Все это время – около двух часов – Пётр расхаживал между гостями, подсказывая забывшим слова Псалтири и громко подтягивая певчим. На обратном пути из часовни толпа, наконец, заметила несуразность герцогского костюма и, не дожидаясь, пока об истине возвестит ребёнок, как это произошло в известной сказке Андерсена, радостно завопила: «Смотрите-ка! Герцог-то без манжет!»

Вечером был пир и фейерверк. Пётр сам пускал ракеты. Жених так увлёкся огненной потехой, что в час ночи первый министр Эйхгольц должен был напомнить ему, что невеста уже три часа как отправилась в постель.

На другой день довольные и счастливые новобрачные обедали у Петра. Хорошее настроение обоим государям испортили их приближенные, устроившие перебранку по поводу свадебных подарков. Дело в том, что придворные герцога поднесли русским подарки, в ответ же не получили ничего – «ни единой гнутой булавки». Мало того, русские вельможи сочли себя оскорблёнными и громко выражали неудовольствие кольцами, пряжками и прочими драгоценными безделками.

Мекленбург

Отлучившись на три недели в Пирмонт, Пётр в мае вернулся к молодым супругам. Погода стояла самая благодатная, и герцог устраивал обеды на открытом воздухе, в саду, откуда открывался прекрасный вид на озеро. Петру нравилось сидеть за столом под цветущими деревьями, но его смешило, что вокруг стола стояли лейб-гвардейцы герцога, обладатели длиннейших усов. Царь просил хозяина отослать их, но Карл Леопольд упрямо мотал головой: никак нельзя, солдаты нужны для торжественности обстановки. Однажды Пётр нашёл для гвардейцев лучшее применение, чем дурацкое стояние навытяжку, попросив герцога приказать им положить обнажённые шпаги на землю и своими усами разогнать комаров, которые тучами вились над столом.

Фредерик

Тем временем, по приглашению царя, датский король Фредерик IV приехал в Гамбург. Царь поспешил на встречу с союзником. На переговорах Пётр пытался добиться от Фредерика согласия на совместное вторжение в Швецию – с юга и востока. Король уклонялся от прямого ответа и, чтобы заставить царя на время забыть о десанте, пригласил его посетить Копенгаген.

Копенгаген

6 июля Пётр появился на улицах датской столицы. Толпы любопытных приветствовали царя, одетого в коричневый сюртук с розовыми пуговицами, узкие коричневые штаны, заштопанные шерстяные чулки и очень грязные башмаки; чёрный солдатский галстук на его шее был застегнут крупной серебряной запонкой с поддельным бриллиантом – как у какого-нибудь майора. Крепостные орудия встретили почётного гостя оглушительным салютом. «Я вчера в такой церемонии был, – писал Пётр жене, которая осталась в Ростоке, – в какой более двадцати лет не бывал».

Но торжества шли, а дело не двигалось. В начале августа Пётр сердито оповещал Екатерину: «Болтаемся тут». В ожидании решительного слова Фредерика царь посещал городские достопримечательности. В королевском естественно-историческом музее он облюбовал мумию и захотел её купить. Инспектор музея доложил об этом желании царя Фредерику. Последовал вежливый отказ, по той причине, что «мумия отличается особенной красотой и величиной, второй подобной нет в Европе». Когда при следующем посещении музея Пётр ознакомился с королевской резолюцией, то пришёл в совершенную ярость. На глазах у потрясённого инспектора он в неистовстве кинжалом изуродовал мумию, отрезал ей нос и выбежал, приговаривая: «Пусть теперь она у вас остаётся!»

Прибытие английской эскадры адмирала Норриса подало Петру надежды на успешное окончание переговоров с датчанами. В копенгагенском порту скопился огромный союзный англо-датско-голландско-русский флот. Норрис, голландский шаутбенахт (адмиральский военно-морской чин в Нидерландах), датский адмирал Гильденлёве и русский вице-адмирал Пётр Алексеев (как вы помните, это инкогнито Петра I) обменивались визитами на флагманах, с которых то и дело раздавались залпы корабельной артиллерии, приветствовавшие гостей. Царь осыпал союзников алмазами и соболями. Затем Норрис предложил совершить совместную морскую прогулку – демонстрацию военной мощи. Уставший от безделья, Пётр охотно согласился. Поскольку ни Норрис, ни Гильденлёве не желали уступить друг другу первенство, командование объединённой эскадрой было вручено царю. 16 августа Пётр поднял флаг на 64-пушечном «Ингерманланде». Никогда ещё Балтика не видала такого великолепного и такого странного зрелища – 69 военных кораблей, среди которых на 21-м развевался Андреевский стяг, на полных парусах курсировали вдоль шведского берега, и возглавлял эту армаду моряк-самоучка из страны, ещё двадцать лет назад не обладавшей ни одним военным кораблём.

Русский флот, тут он, правда, на Неве, но год тот же 1716-й.

Командование четырьмя флотами оставило у Петра приятные воспоминания, но лишь в одном отношении: «Такой чести повелевать флотами чужестранных народов и своим вместе едва ли кто на свете удостаивался. Я с удовольствием вспоминаю доверенность тех держав». Но ему больно было наблюдать, как вся союзная армада изо всех сил уклоняется от сражения с двадцатью кораблями шведской эскадры. Много холостых залпов было выпущено во время приветствий и салютов друг другу, но по неприятелю – ни одного. Пётр раздражённо писал Апраксину: «Бог ведает, какое мучение с ними! Сущее надобное время пропускают и будто чужое дело делают».

Прошёл сентябрь, благоприятное время для высадки десанта было упущено. Пришлось отложить вторжение в Швецию до весны. Чтобы утешить царя, Норрис в день, когда Пётр отмечал викторию при Лесной, салютовал победителю всеми орудиями английской эскадры.

В октябре русские полки ушли зимовать в Польшу, флот возвратился на зимние стоянки в Ригу, Ревель и Кронштадт. Пётр простился с датским королём и покинул Копенгаген, выехав в Хафельсберг на встречу с прусским королём Фридрихом Вильгельмом.

Фридрих Вильгельм 1

Прусский король был чрезвычайно раздражительным человеком. Подобно своему русскому собрату, он часто пускал в ход дубинку и порой калечил избиваемого – ломал ноги или выбивал зубы. Почти постоянное дурное настроение короля объяснялось его необычной болезнью, унаследованной от предков. Порфирия – так называлось его заболевание – была вызвана нарушением обмена веществ, из-за чего Фридриха Вильгельма мучили беспрестанные мигрени, подагра, фурункулёз, геморрой и страшные кишечные колики, доводившие его до помутнения рассудка. По той же причине уже в молодости он растолстел, а его кожа приобрела оттенок и блеск полированной кости.

Единственную подлинную радость в жизнь короля привносила его гвардия – «Потсдамские великаны».

Фридрих Вильгельм был без ума от рослых солдат и не жалел никаких средств на их приобретение. Его «синие пруссаки» – шестифутовые молодцы в синих мундирах (182 см), и «красные пруссаки» – семифутовые в красных (213 см), получали жалованье, превышавшее оклад профессора Берлинской академии наук. Правда, пытаясь сэкономить, король пробовал «разводить» великанов, женя специально подобранные высокорослые пары, но в конце концов признал этот способ непрактичным: ожидание результата затягивалось лет на пятнадцать, и в большинстве случаев великаны производили обыкновенных людей, а то и вовсе недомерков. Когда на короля находили приступы болезни, «Потсдамские великаны» с развёрнутыми знамёнами проходили через его покои, гремя медными тарелками и стуча в барабаны, – это приносило больному большое облегчение.

Фридрих Вильгельм мечтал поживиться за счёт Ганновера, поэтому встреча с царём прошла как нельзя лучше. «Я буду решительно поддерживать моего брата Петра», – заверял король. Сближению обоих государей способствовало и сходство их привычек и вкусов. Оба были драчуны, оба скряги, оба предпочитали простые и зачастую грубые развлечения. Вечером Фридрих Вильгельм приглашал Петра на кружку пива и трубку в компании министров и генералов. Во время этих посиделок они развлекались тем, что изводили придворного историка, безобидного педанта, которого однажды умудрились даже поджечь. Расстались хозяин и гость лучшими друзьями. Пётр пообещал прислать в Берлин русских великанов для пополнения рядов королевской гвардии, а Фридрих Вильгельм подарил царю роскошную яхту и бесценную Янтарную комнату.

Янтарная комната

Между тем приближалась зима, в воздухе чувствовалось дыхание стужи, глубокие колеи на дорогах сковал мороз. Екатерине, снова беременной, трудно было ехать в Петербург, и Пётр решил не возвращаться в Россию, а перезимовать в Амстердаме – городе, который он не видел уже восемнадцать лет.

Предоставив жене двигаться не спеша, Пётр с обычной скоростью покатил через Гамбург, Бремен и Утрехт в Голландию. 6 декабря он был уже в Амстердаме.

Амстердам

Зимняя дорога дала себя знать – царь свалился в лихорадке. 2 января 1717 года, все ещё лёжа в постели, он получил от Екатерины известие о рождении сына, которого они заранее договорились назвать Павлом. Пётр откликнулся радостным письмом, но уже на следующий день другое известие вдребезги разбило его отцовское счастье – младенец умер. На письмо Екатерины, полное отчаяния, он ответил: «Я получил твоё письмо о том, что уже знал, о неожиданной случайности, переменившей радость на горе. Какой ответ могу я дать, кроме ответа многострадального Иова? Бог дал, Бог и взял, да будет благословенно имя Божие».

Горестные переживания усилили его лихорадку и ещё на целый месяц приковали Петра к постели. В таком состоянии и нашла его Екатерина, наконец добравшаяся в феврале до Амстердама. Болезнь помешала Петру встретиться с английским королём Георгом I, который был в городе проездом из Англии в Ганновер.

К весне царь стал поправляться. Вдвоём с Екатериной они совершали прогулки по Амстердаму – Пётр хотел показать жене те места, где он бывал в молодости: верфи, мануфактуры, мельницы. Не удержался он и от осмотра каморки, где жил во время работы на верфи Ост-Индской компании.

Домик Петра I

Здесь его ждал приятный сюрприз. Едва он переступил порог, как услыхал:

— Добро пожаловать, мастер Питер!

Какая-то женщина, улыбаясь, смотрела на него из глубины комнатки.

— Откуда ты меня знаешь? – удивился царь.

— Я жена мастера Поля, и вы часто обедали в нашем доме.

Пётр обнял седую вдову того самого Геррита Клааса Поля, который в 1697 году выдал ему памятный плотницкий аттестат.

Не одним воспоминаниям предавался Пётр в Амстердаме. Он в полной мере сохранил живую любознательность, юношеский интерес к чудо-городу, по-прежнему не желал упустить ничего достойного внимания. Однажды он перелез через хлев, чтобы получше осмотреть крахмальный завод, находившийся за ним, отведал кислую воду, в которой мочат пшеницу для изготовления крахмала, и съел горсть готового продукта. В эту поездку вкусы его даже расширились, в поле его зрения оказалось изящное искусство – Пётр накупил у голландских живописцев множество картин, в основном на морские сюжеты. Ничего не имел царь на этот раз и против толпы зевак, которые всюду его сопровождали.

Впрочем, в разговорах с плотниками и матросами царь уже не смотрел им в рот с восторгом новичка, а демонстрировал зрелую сдержанность бывалого моряка и опытного флотоводца. Однако, если замечал в собеседниках стеснение, тут же предлагал: «Давайте говорить по-нашему, по-плотницки».

В эту вторую заграничную поездку Петру удалось, наконец, через своего лейб-медика Арескина склонить знаменитого учёного, Фредерика Рёйса, достигшего удивительного совершенства в приготовлении анатомических препаратов, к открытию профессиональной тайны — каким образом он приготовляет свои превосходные анатомические препараты и бальзамирует трупы.

Напомню, что в 1697 году молодой царь посетил в Амстердаме анатомический кабинет Рёйсса. Вот примерный перечень того, что увидели царь и его спутники в этом музее, согласно анонимному автору «Журнала путешествия по Германии, Голландии и Италии в 1697—99 гг.»:

«Видел у доктора анатомии кости, жилы, мозг человеческий, тела младенческие и как зачинается во чреве и как родится; видел сердце человеческое, лёгкое, почки, и как в почках родится камень, и вся внутренняя разная: и жила та, на которой печень живёт, горло и кишки, и жила та, на которой лёгкое живёт, подобно, как тряпица старая; жилы те, которые в мозгу живут; видел 50 телес младенских, в спиртусах от многих лет нетленны… Видел кожу человеческую, выделана толще барабанной, которая на мозгу у человека живёт, вся в жилах...» и т.д.

Образцы анатомических препаратов

Обычного человека в подобного рода заведениях охватывает приступ тошноты. Есть люди настолько любопытные, что они преодолевают в себе страх и отвращение. Есть просто индивидуумы с крепкими нервами, которых ничем не проймёшь. Но то, что сделал Пётр, превосходит любую реакцию нормального человека. Он пришёл в неописуемый восторг. При виде забальзамированной четырёхлетней девочки в роброне и золочёных туфельках, сохранённой с таким поразительным искусством, что застывшая на губах улыбка делала этот препарат как бы живым, царь настолько преисполнился чувствами, что поцеловал трупик прямо в эти улыбающиеся уста.

На мой взгляд, это один из самых страшных поцелуев в истории. От него по коже невольно пробирает морозец.

Анатомический театр Рёйса

30 тысяч гульденов, которые царь выложил за музей Рёйса, сделали своё дело: старик открыл Петру свою тайну. Впоследствии, по смерти Рёйса, государь сообщил её лейб-медику Блюментросту. Почти одновременно с покупкой кабинета Рёйса Пётр купил в Амстердаме за 10 тысяч гульденов у аптекаря Альберта Себа не менее редкое и многочисленное собрание всех известных водяных и земных животных, птиц, змей и насекомых из Ост- и Вест-Индии. Эти два богатейшие собрания послужили основанием естественному кабинету при Академии наук. Вместе с другими экспонатами в Петербург переехала и царская любимица — четырёхлетняя мумия в поблёкшем роброне и золочёных туфельках, так восхитившая Петра двадцать лет назад.

Здесь мы переходим к светлой стороне страстного увлечения царя медициной. Пётр много содействовал развитию врачебного искусства в России. При нем с 1706 по 1717 годы в столицах и других городах были учреждены госпитали и хирургические училища, анатомические театры и ботанические сады, заведены казённые аптеки. В 1717 году велено было озаботиться приисканием в России минеральных источников. Открытые раньше Липецкие и Олонецкие железные воды получили должное устройство.

В Амстердаме Пётр узнал, что Франция готова выступить посредницей между Россией и Швецией в мирных переговорах. Царь решил ехать в Париж.

Продолжение следует

Для проявления душевной щедрости

Сбербанк 2202 2002 9654 1939

Мои книги

https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/

У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!

Последняя война Российской империи (описание и заказ)

ВКонтакте https://vk.com/id301377172

Мой телеграм-канал Истории от историка.

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2246450.html

Макс Курцвейл. Дорогой визит, последний визит. Старого солдата на смертном одре навещает его верный конь, 1894

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2246228.html

Кто владеет Парижем, тот владеет всей Францией – это аксиома французской политики. Вскоре после падения столицы пал и Наполеон, не дошедший до Парижа сорока верст. Подписав под давлением своих маршалов отречение от престола, он сдался на милость Александра и был сослан на остров Эльбу. Теперь Александр больше всего желал, чтобы Париж не постигла участь Москвы. В этом заключалась его месть и, если угодно, его тщеславие. Французы оценили благородство русского царя, который сделался среди них популярнее вернувшегося на престол Людовика XVIII.

Смотрите здесь

https://dzen.ru/video/watch/63c104a040ac161d75ca6d21

------------------------------------------------------------—

Для проявления душевной щедрости

Сбербанк 2202 2002 9654 1939

Мои книги

https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/

У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!

Последняя война Российской империи (описание и заказ)

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/476612.html

Мой телеграм-канал @gerodot_history

ВКонтакте https://vk.com/id301377172

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2246040.html

Шхуна, перевозившая русских волонтёров из Амстердама в Лондон, из-за непогоды почти трое суток держалась голландского побережья.

Лондон

Наконец рано утром 10 января, в сумерках, шхуна вошла в Темзу. Волонтёры разместились в трёх частных домах, снятых для них английским правительством. Королевский камергер от имени Вильгельма поздравил гостей с благополучным прибытием. Спустя три дня нанес частный визит и сам король. В Лондоне нашлось немало придворных дам, готовых предоставить плотнику Питеру более уютное пристанище в своей спальне, но он больше интересовался внутренностями общественных зданий – побывал в королевском научном обществе, королевском арсенале, на монетном дворе, в обсерватории и в парламенте, где, посмотрев на заседание в присутствии короля, заметил своим русским спутникам, что неплохо бы и им научиться говорить правду в глаза государю.

Заседание палаты общин

Впрочем, посетив театр, свёл кратковременное знакомство с актрисой Летицией Кросс (дамы почище всё ещё пугали его великосветскими манерами). Дома у себя Пётр принял лишь одну женщину – бродячую великаншу четырёх аршин ростом (аршин – 70 см), под чьей вытянутой рукой он прошёл не нагибаясь.

Но лондонские достопримечательности вместе с рассеянной светской жизнью вскоре надоели ему, и Пётр решил перебраться в Дептфорд – город доков и верфей, чтобы вплотную заняться теорией кораблестроения.

В Дептфорде

Летиция Кросс получила отставку. Трудная наука безболезненного расставания с любовницами всё ещё не входила в число наук, усвоенных Петром в совершенстве, и главным препятствием в её усвоении была скупость царя. Правда, пока он имел дело с московскими боярышнями, кукуйскими фрейлейн, дочерями голландских домовладельцев и их горничными, обходилось без скандалов – все они довольствовались небольшим подарком или одной оказанной им честью. Но когда Меншиков от имени царя передал Летиции Кросс последнее прости и пятьсот гиней, актриса, привыкшая опустошать вместе с сердцами английских лордов и их кошельки, взбунтовалась. Меншиков в душе и сам не одобрял подобной скупости в сердечных делах и потому слово в слово передал Петру все выражения, к которым прибегла недовольная Летиция. Пётр, однако, только ухмыльнулся: «Ты, Данилыч, думаешь, что я такой же мот, как ты. За пятьсот гиней у меня служат старики с усердием и умом, а эта худо служила». Меншиков пожал плечами. Что ж, какова работа, такова и плата. Господину уряднику, конечно, виднее...

Гинеи, потраченные на актрису, Пётр вернул, выиграв пари с герцогом Лейдским: царь выставил одного из своих волонтёров против знаменитого лондонского боксёра. Англичанину не поздоровилось.

В Дептфорде Пётр снял дом адмирала Джона Бенбоу (помните знаменитый трактир из романа Стивенсона?) и углубился в черчение корабельных планов и математические выкладки. Часто ездил на верфи и посещал Вулич, знаменитый литейным заводом и обширнейшим в мире арсеналом, – отведывать метания бомб и учиться морской артиллерии. В дни, когда английская погода была особенно английской, в походном журнале появлялась запись: «Были дома и веселились довольно», то есть пили целый день за полночь. Особенно бурно отпраздновали заключение договора на ежегодные поставки в России английского табаку. Пётр считал, что договор обеспечит казне 200 тысяч рублей чистого дохода. На радостях учинили такой бой с Ивашкой Хмельницким, больше какового и быть невозможно, со многим выкликанием «виват!». Да тут же сочинили и послали в Москву указ, который, против всех прежних указов, дозволял всем подданным, какого ни есть чина, никоциан курить и употреблять.

Между тем в Лондоне не забывали высокого гостя. В марте Вильгельм попотчевал Петра примерной морской битвой близ острова Уайт.

Морской бой

На обратном пути царь посетил Виндзор и нашёл, что дворец зело изряден. Однако поспешил в Дептфорд – верфь для него была привлекательнее.

Приезжали в Дептфорд английские епископы во главе с епископом Солсберийским Бёрнетом. Посидели полчаса, поболтали о том о сём. Несмотря на то что Пётр крайне заинтересовался устройством англиканской церкви с её подчинением королю, Бёрнет покинул Дептфорд в не совсем набожном недоумении относительно путей Провидения, вручившего такому необузданному человеку власть над столь значительной частью света.

А на другом берегу моря Лефорт, оставшийся в Амстердаме, читал весёлые письма волонтёра Михайлова и жаловался: «Господин коммандёр! Слава богу, што вы здорове живете у Лонду город, а мы здесь не очень веселием, для ради: у нас нету лакрима кристи и англески бутель сек нету. Если изволишь долги жить в Англески земла, пужалесту, прешли пития доброй; али я с кручина умру, али к тебе поеду. А воистине, без тебе нельзя мне жить, не забывай слуга твоё».

Весной Петр внял голосу доброго друга, и 25 апреля покинул Англию.

После его отплытия адмирал Джон Бенбоу осмотрел свой дом и пришёл в ужас. На стол королевской канцелярии лёг счёт, оплатить который адмирал намеревался заставить правительство, навязавшее ему таких постояльцев. Длинная опись повреждений повергла в дрожь королевского казначея. Полы и стены заплёваны, запачканы следами веселья, мебель поломана, камины полуразрушены, занавески оборваны, перины и подушки выпотрошены, картины на стенах служили мишенью для стрельбы, газоны в саду затоптаны так, словно по ним маршировал целый полк в железных сапогах... Да ни одна лондонская таверна не знала таких разрушений! Убыток, оценённый в огромную по тем временам сумму в 350 фунтов стерлингов, был адмиралу возмещён.

Неприятности нарастали как снежный ком. В середине апреля великому посольству стало известно, что цесарь – главный союзник России в войне с Турцией – приступил к переговорам с турками о мире, о котором за спиной великих послов особенно хлопочут Англия и Голландия, желающие, чтобы у Австрии развязались руки в надвигающейся войне с Францией. Пётр не сразу мог поверить в такое двуличие. Как же так? Вильгельм и Витсен, оба такие любезные, такие радушные, множество раз клялись ему в дружбе, заверяли в неизменной доброжелательности... Выходит, все это время под дружелюбными масками таилось предательство? Вот, значит, какова истинная цена их любезного гостеприимства! Губами сладки, а сердцем горьки...

Петра душил гнев. Он выехал в Вену, надеясь уговорить цесаря продолжать войну. Ехал в почтовой коляске, намного опережая послов. 2 июня прибыл в столицу Саксонии, Дрезден.

Дрезден

Саксонский курфюрст и польский король Август находился в это время в Речи Посполитой, однако, зная о приезде царя, распорядился принять высокого гостя как его самого. Петром вновь овладела страсть к таинственности: выходя из кареты, он прикрыл лицо шляпой и пригрозил покинуть город, если на него будут глазеть посторонние. Князь Фюрстенберг, встречавший гостя от имени Августа, с невозмутимым видом воспринял это чудачество и распорядился разгонять людей на тех улицах, по которым будет ездить царь.

Двое суток прошло в роскошных пирах и экскурсиях. Пётр посетил кунсткамеру, литейный двор и арсенал, где его внимание привлекло 450-фунтовое (около 185 кг) ядро, служившее Августу гимнастическим снарядом: «германский Самсон», как называли саксонского курфюрста, приподнимал его одной рукой на полметра. Царь с тремя волонтёрами едва смогли оторвать ядро от каменного пола. За прощальным ужином Пётр, пришедший в превосходное расположение духа, потребовал барабан и долго услаждал слух пирующих замысловатой дробью и боем, превзойдя, по мнению всех, в совершенстве игры самого искусного барабанщика. Затем он улёгся на рассвете в приготовленную для него в карете постель и прямо с бала отправился дальше, в Вену.

Замок Кёнигштейн

Кратковременную остановку он сделал только в замке Кёнигштейн, чтобы осмотреть две удивительные ёмкости: колодец глубиной 187 метров и винную бочку, вмещавшую 3300 вёдер; вино в ней сменялось через десять лет. С завистливым любопытством осмотрел Пётр сей удивительный снаряд, способный нанести сокрушительный удар Ивашке Хмельницкому, но в решительное сражение вступать не стал, ограничившись небольшой вылазкой.

Прагу проехал, не останавливаясь, и застрял на целую неделю в местечке Штоккерау, в четырёх милях от Вены, дожидаясь послов и ведя утомительные переговоры с цесарем об этикете въезда – традиционно важном вопросе для чопорного венского двора. Почести, о которых удалось договориться, были далеко не блистательны: венский двор не отказал бы в них последнему курфюрсту. Не желая ссориться с союзником, Пётр согласился на них; заметил только, что и с цесарскими послами в Москве поступлено так же будет. Правда, в отместку, во время аудиенции у императора, он одним махом расстроил весь церемониал встречи: пригласил Леопольда к окну и беседовал с ним стоя четверть часа, а выйдя из дворца, увидел гондолу на Дунае, прыгнул в неё и катался до вечера.

Вена

В Вене Пётр перестал играть в прятки и сбросил инкогнито. Он вступил в личные переговоры с канцлером графом Кинским, запросив его о дальнейших намерениях Австрии. Канцлер не спешил с ответом, зато каждый вечер приглашал царя с великими послами в оперу, где Пётр, изнывавший от нестерпимой духоты и жары, а ещё больше от нетерпения, то и дело выскакивал из ложи в галерею и глушил стаканами венгерское и другие вина.

Переговоры ни к чему не привели. Кинский заявил о твёрдом намерении цесаря заключить с турками мир. Пётр заволновался. В таком случае цесарь должен помочь ему вытребовать у султана Керчь: одного Азова недостаточно, чтобы прочно утвердиться на море. Кинский развёл руками. Без новой войны султан не уступит ничего, а император хочет мира. Если царскому величеству нужна Керчь, пускай он поспешит взять её оружием до начала мирных переговоров.

Вена

Делать в Вене больше было нечего. Пётр уже увидел все достопримечательности – церкви, дворцы, библиотеки, а моря и верфи тут не было. Он засобирался в Венецию, посмотреть на знаменитые грозные галеры, а пока, в ожидании разрешения республики на въезд русских волонтёров, усердно посещал придворные увеселения. 29 июня он пригласил весь венский двор на свои именины. Праздник начался серенадой, данной камер-музыкантами и итальянскими певцами в посольском саду, а когда стемнело, Пётр пригласил гостей на берег Дуная и сам зажёг фейерверк: при звуках труб и залпах орудий разноцветными огнями вспыхнули огромные латинские буквы «V.Z.Р.А.» (Vivat Zar Petrus Alexiowez). Бал продолжался до рассвета, среди гостей было много молодожёнов, решивших приурочить свадьбу к этому событию. Пётр с удовольствием проплясал с ними всю ночь и на следующий день похвастался в письме, адресованном в Москву: «Было у нас гостей мужска и женена пола больше 1000 человек, и были до света, и беспрестанно употребляли тарара, тарара кругом, из которых иные и свадьбы играли в саду».

В ответ цесарь решил повеселить гостя великолепным маскарадом – так называемым Wirtschaft, на который приглашённые являлись в костюмах всех времён и народов, и, таким образом, в Хофбурге в этот день как бы оживала история человечества. Венцы не видели этого блестящего празднества уже двадцать лет (беспрерывные войны с Францией и Турцией принудили императорский двор к бережливости) и потому ожидали его с нетерпением.

Праздник в Хофбурге

В назначенный день Хофбург преобразился. Бал-маскарад проводился на половине императрицы. Здесь, в главной зале, двенадцать многоярусных хрустальных люстр и десятки настенных канделябров, отражаясь в четырнадцати огромных зеркалах, разливали ослепительный свет; расплавленный воск капал, как дождь, с тысяч свечей. По стенам висели дорогие картины в золочёных рамах, украшенных гирляндами, в воздухе благоухали цветы, расставленные так искусно, что зала казалась садом, а между кустами роз и купами левкоев, нарциссов, тюльпанов, весело смеясь и разговаривая, бродили гости – князья и княгини, герцоги и герцогини, графы и графини, наряженные древними германцами, римлянами, эллинами, испанцами, венграми, французами, московитами, голландцами, швейцарцами, турками, армянами, маврами, неграми, китайцами, индейцами, пастухами, солдатами, цыганами, евреями, рабами, трубочистами...

Пётр появился в одежде фрисландского крестьянина, которую привёз с собой из Голландии. Он быстро прошёл к своей подруге (на этот праздник гости обязаны были являться парами; подругой царя, к зависти других дам, была фрейлина фон Турн) и открыл бал. Веселились на славу: ужин и танцы затянулись до полудня. Вечером Петру был прислан в подарок бокал, из которого он пил, – стоимостью в две тысячи гульденов, и три лошади в богатом убранстве из императорской испанской конюшни.

Утром 15 июля все было готово к отъезду в Венецию: сундуки упакованы и привязаны к каретам, волонтёры сидели в экипажах. После короткой прощальной аудиенции у императора Петру подали почту из Москвы. Как обычно, первым он вскрыл конверт от князя- кесаря. Пробежал глазами строчки – и вдруг лицо его перекосила судорога, голова затряслась. Ромодановский сообщал, что возмутились стрелецкие полки, стоявшие на литовской границе, – прогнали полковников, захватили пушки, снаряды, казну и идут на Москву (это был последний стрелецкий мятеж в пользу Софьи). Пётр быстро посмотрел на дату – письмо было отправлено из Москвы почти месяц назад. Да царь ли он ещё?

Он опрометью вскочил в карету. Венеция, галеры, море – все к чёрту! Послышались крики возниц, защёлкали кнуты, и царский поезд тронулся – не на юг, а на север: в Москву.

Возвращение

Для Петра заграничная поездка стала как бы последним актом самообразования. Он не только воочию увидел материальное и культурное превосходство Запада, но и сжился с обычаями европейских стран. По возвращении в Москву Пётр жестоко расправился с мятежниками, которые выступали за московскую старину, решительно порвал со старыми традициями и приступил к преобразованию России на европейский лад.

Для проявления душевной щедрости

Сбербанк 2202 2002 9654 1939

Мои книги

https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/

У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!

Последняя война Российской империи (описание и заказ)

ВКонтакте https://vk.com/id301377172

Мой телеграм-канал Истории от историка.

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2245762.html

Немецкий санитар Первой мировой войны со своей служебной собакой. Фотография 1915 года.

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2245507.html

В 1812 году французская армия посетила Москву. По законам чести нужно было отдать визит. В следующих двух лекциях мы узнаем, как Александр I привёл русскую армию в Париж. Поражение в России не вызвало немедленного падения Наполеона. Весной следующего года к нему подошли резервы из Франции, Италии и Испании, и он снова стоял в Германии с полумиллионной армией. Однако теперь он был в роли обороняющегося. Австрия, Пруссия и другие страны Европы одна за другой присоединялись к победоносному русскому царю. В октябре 1813 года Наполеон потерпел первое в своей военной карьере поражение. Трёхдневная «битва народов» под Лейпцигом стоила жизни 130 тысячам человек, в том числе 50 тысячам французов и 22 тысячам русских. Бог войны был впервые повержен в генеральном сражении. События 1813 года — славная, но малоизвестная страница истории.

Смотрите здесь

https://dzen.ru/video/watch/63c048fdf3ffb20ceb214430

-----------------------------------------------------—

Для проявления душевной щедрости

Сбербанк 2202 2002 9654 1939

Мои книги

https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/

У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!

Последняя война Российской империи (описание и заказ)

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/476612.html

Мой телеграм-канал @gerodot_history

ВКонтакте https://vk.com/id301377172

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2245255.html

Илл.: Деревянный мавзолей и пальма

Второй деревянный мавзолей построен в мае 1924 г. Каменный мавзолей построили к октябрю 1930 года. Автор всех мавзолеев Алексей Викторович Щусев

Я напомню вам, что Ленин умер 21 января 1924 г., и русский народ увидел за первые четыре года его царствия следующие немыслимые блага: разгром исторической русской государственности, государственную измену, капитуляцию перед Германией, вооруженный мятеж с захватом власти, военный коммунизм, три года гражданской войны (10 млн жертв), крестьянские войны, красный террор (не меньше 1 млн) и голод 1921 года (не меньше 3 млн жертв), разгул сепаратизмов, всеобщую нищету, миллионную детскую безотцовщину, концлагеря, захват заложников, истребление и высылку образованного слоя населения и духовенства. И это только первый, ленинский взнос на алтарь панельной «трёшки» и сторублевой советской пенсии.

Хочется спросить нынешних ленинофилов и ильичелюбов: почему вы склонны так легко простить Ильичу разорение страны, эти гекатомбы трупов? Николаю I, например, который век пятерых повешенных простить не могут, а Николаю II до сих пор несчастной Ходынкой в рыло тычут...

Самую точную оценку ситуации дал еще И.А. Бунин:

«...Выродок, нравственный идиот от рождения. Он разорил величайшую в мире страну и убил несколько миллионов человек...

И все-таки мир уже настолько сошел с ума, что среди бела дня спорит, благодетель он человечества или нет?» ...

Впрочем, мир, кажется, с тех пор немного поумнел. Коммунизм проиграл и превратился из «научного учения» в сетевую сказку неосоветских ролевиков о золотом веке, совершенно безвредную и инфантилистскую.

Для проявления душевной щедрости

Сбербанк 2202 2002 9654 1939

Мои книги на ЛитРес

https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/

У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!

Последняя война Российской империи (описание и заказ)

ВКонтакте https://vk.com/id301377172

Мой телеграм-канал Истории от историка.

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2245021.html

Гюстав Курбе. «Спящие», 1866.

Для коллективного осуждения.

Для проявления душевной щедрости

Сбербанк 2202 2002 9654 1939

Мои книги на ЛитРес

https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/

У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!

Последняя война Российской империи (описание и заказ)

ВКонтакте https://vk.com/id301377172

Мой телеграм-канал Истории от историка.

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2244768.html

Отечественная война 1812 года изумила прежде всего само русское общество. За отчизну готовы были драться и умереть, но такой чудесной и скорой победы над лучшим полководцем мира не ожидал никто. Гроза двенадцатого года Настала. Кто тут нам помог: Остервенение народа, Барклай, зима иль русский бог? (А. С. Пушкин) Помощь свыше казалась наиболее разумным объяснением случившегося. Недаром на памятной медали в честь окончания войны были выбиты слова: «Не нам, не нам, а имени Твоему». Действительно, злой рок преследовал самого Наполеона с самого первого его шага по русской земле. Сначала ему не удалось помешать соединению двух русских армий под Смоленском. Затем были Бородино, где он остался победителем без победы, и Москва, превратившая Великую армию в сборище мародёров. Была народная война, против которой оказался бессильным его гений полководца. В конце концов Наполеон оказался выкинут из России, не потерпев формально ни одного поражения. Без знания этого исторического контекста нельзя в полной мере понимать самую великую книгу русской и мировой литературы — «Войну и мир».

Смотрите здесь

https://dzen.ru/video/watch/63bfa237ed22492301bd0b2c

Для проявления душевной щедрости

Сбербанк 2202 2002 9654 1939

Мои книги

https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/

У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!

Последняя война Российской империи (описание и заказ)

ВКонтакте https://vk.com/id301377172

Мой телеграм-канал Истории от историка.

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2244389.html

Удивительные вещи происходили в начале августа 1697 года в Саардаме – небольшом городке под Амстердамом (сегодня это район Амстердама Зандам).

Саардам

Всюду только и разговоров было, что о загадочном путешественнике из далёкой Московии. В воскресенье старый саардамский плотник Хаут зашёл в цирюльню и прочёл вслух письмо, полученное из Архангельска от сына. В письме рассказывались чудеса: в Голландию едет большое русское посольство и при нём – под чужим именем – сам царь; описал младший Хаут и наружность царя. И тут, как нарочно, отворяется дверь и входят в цирюльню русские плотники, а у одного из них – молодого человека с округлым испитым лицом и тонкими кошачьими усиками, одетого в красную фризовую куртку, белые парусиновые штаны и в лакированной шляпе на голове – точь-в-точь те приметы, о которых говорилось в письме: и ростом великан, и головой трясёт, и рукой размахивает, и бородавка на щеке. На вопрос, что они за люди, молодой человек с усиками рассмеялся, живо сверкнув большими умными глазами, и ответил по-голландски:

— Мы простые плотники, ищем работы.

После обеда по городу разнеслась весть, что странный московитский плотник остановился в доме корабельного кузнеца Геррита Киста, что в западной части Саардама, на Кримпе.

Домик Пера 1

Домик у Киста, прямо сказать, никудышный – деревянный, в два окна, разделённый на две небольшие комнатки, с пристроенным у входа чуланчиком. Любопытным, толпившимся перед домом, кузнец неохотно сказал, что зовут плотника Питером Михайловым и что они с ним знакомы по тем временам, когда он, Кист, работал на царской службе в Москве. А на предложение подыскать себе дом получше плотник Питер ответил: «Мы не знатные господа, а простые люди, нам довольно и нашей каморки».

Внутренность дома

Вечером саардамцы недоверчиво качали головами: называется простым плотником, живёт в каморке, а купил себе ялик за 450 гульденов!

Макет дома по сохранившимся чертежам и рисункам

На другой день, в понедельник, плотник Питер ещё больше озадачил почтенных жителей Саардама. Рано утром, накупив в лавке плотницкого инструмента, записался корабельным плотником на верфи Линста Рогге. Потрудившись наравне со всеми, зашёл в местный трактир – герберг – подкрепиться, а потом навестил семейства саардамских плотников, выехавших в Москву. У Марии Гутмане, матери Томаса Иосиаса, выпил стакан джину, у жены Яна Ренсена угостился пивом. Анте Метье, спросившей его о своём муже, сказал:

— Он добрый мастер, я его хорошо знаю, потому что рядом с ним строил корабли.

— Разве и ты плотник? – сузила глаза недоверчивая Анте.

— Да, и я плотник, – простодушно ответил Питер Михайлов.

Анте, положим, ему и поверила, но вот что должна была подумать вдова мастера Клааса Муша, умершего в Москве, когда плотник Питер выдал ей от имени царя 500 гульденов? Вот так плотник – с царями знается! Опустила глаза и попросила плотника Питера передать при случае московитскому царю её признательность за щедрую милость, утешившую её в горьком вдовстве. Плотник Питер пообещал, что её слова дойдут до его государя, и с удовольствием остался у неё обедать.

Через несколько дней новое происшествие сгустило ореол таинственности вокруг московитского плотника.

Петр с корабелами

Возвращался Питер Михайлов с верфи к себе домой и по дороге купил слив. Тут же его обступили мальчишки и стали попрошайничать. Плотник Питер одним дал слив, а другим нет, забавляясь их негодованием, да ещё запустил кому-то в лоб косточкой. Обделённые сорванцы закидали обидчика песком и камнями, так что пришлось плотнику Питеру искать спасения в герберге. На другой день после этого случая бургомистр издал указ, чтобы никто не смел оскорблять знатных иностранцев, которые хотят остаться неизвестными.

Тут уж что хочешь, то и думай. Пронёсся слух, что этот плотник – родственник русского царя. С этого дня домик Киста плотно окружала праздная толпа.

Случилось как-то плотнику Питеру выйти из дома. Было заметно, что он спешил куда-то, а между тем пробраться сквозь толпу не было никакой возможности. Его обступали, останавливали, хватая за руки и платье, и разглядывали, как диковинного зверя. В конце концов у Питера Михайлова задёргалась щека, он взбесился и начал прокладывать себе дорогу кулаками, молотя направо и налево. Попасть под его кулак, надо сказать, было не здорово.

Мещанин Цимзен, тучный и краснолицый, никак не мог как следует рассмотреть царского родственника. Приподнимался на цыпочки, пробовал пролезть вперёд – его не пускали. А тут толпа раздалась, и он, догнав Питера Михайлова, схватил его за руку и умоляюще простонал:

— Стой, стой! Дай поглядеть хорошенько.

Плотник Питер обернулся, дико сверкая глазами:

— На вот, гляди!

Две здоровенные оплеухи едва не сбили Цимзена с ног. Обозлённый голландец засопел и сжал кулаки, но тут между ним и Питером Михайловым выросла фигура худощавого молодого человека с южным типом лица. Это был Антон Эммануил Виер, полуиспанец, полупортугалец, один из тысяч иностранцев, которыми кишел Амстердам.

Виер заслонил собой Питера Михайлова от Цимзена. Пусть почтенный господин не обижается – эти оплеухи на самом деле ему великая честь. Если уж правду сказывают, что сей плотник царского рода, то почтенный господин может считать себя дворянином – своим прикосновением Питер Михайлов пожаловал его в рыцари.

Это объяснение понравилось толпе. Раздался общий хохот, послышались полуиздевательские крики:

– Цимзен – рыцарь! Цимзен – рыцарь!

Растерявшийся голландец опустил кулаки, а Питер Михайлов, обняв за плечи Виера, быстро зашагал прочь. Позже Виер поступил на русскую службу под именем Девиера и стал первым петербургским генерал-полицмейстером.

Вскоре инкогнито Питера Михайлова и вовсе прекратилось. 16 августа в Амстердам приехали великие послы. Встречали их всем городом, ведь такого именитого посольства в Голландии ещё не бывало! Шутка сказать – сразу три вице-короля: Новгородский, Сибирский и Волховский! Но все эти вельможи в золотых кафтанах, важные и сановитые, явились поклониться плотнику Питеру Михайлову. В толпе, окружившей в этот день домик Киста, находился и Цимзен. Питер Михайлов узнал его и добродушно попросил извинения за обиду. Цимзен расплылся в улыбке. Какие там обиды! Он считает себя возведённым в дворянское сословие и просит прислать ему соответствующую грамоту за царской подписью и государственной печатью. Улыбнулся и Питер. Что ж, он обещает по возвращении на родину поговорить об этом с московским царём.

Назойливое саардамское любопытство прискучило Петру, и он вернулся вместе с послами в Амстердам, где их ждали парадный обед и фейерверк.

«Примерное морское сражение, данное в честь Великого Посольства Петра I в 1697 году в Амстердаме».

За столом он обратился к амстердамскому бургомистру Николаю Витсену с просьбой устроить его на одну из здешних верфей. Витсен был давний знакомец московских государей. Ещё при царе Алексее Михайловиче он посетил Россию в составе голландского посольства, объездил Сибирь и написал книгу «Северная и Восточная Татария», один экземпляр которой подарил кремлёвской библиотеке. По поручению Алексея Михайловича, Фёдора Алексеевича, князя Голицына и самого Петра Витсен неоднократно с успехом устраивал различные заграничные дела русского правительства. И теперь он не замедлил откликнуться на просьбу. Мастер Питер желает усовершенствоваться в корабельном искусстве? За чем же дело стало! Он, Витсен, как директор Ост-Индской компании, прикажет заложить на его верфи 100-пушечный фрегат, чтобы любознательный гость смог ознакомиться со всеми этапами кораблестроения и оснастки.

Пётр заёрзал на стуле. У него ещё хватило терпения дождаться конца фейерверка, но, как только угасли его искры, он пожелал немедленно отправиться в Саардам за своими вещами и инструментами. Отговорить его от поездки в ночное время не удалось. Витсену пришлось послать за ключами от городской заставы и приказать опустить подъёмный мост.

Утром 20 августа Пётр приступил к работе под руководством корабельного мастера Геррита Клааса Поля.

Беседа с голландскими корабелами

Ежедневно с восходом солнца отправлялся на верфь и проводил там весь день. В перерывах, дымя трубкой, запросто болтал с голландскими моряками и плотниками, но, как только трубка гасла, обрывал разговор и возвращался к работе. Откликался по-прежнему лишь на прозвания «плотник Питер» или «мастер Питер»; если же слышал «ваше величество», тут же поворачивался к говорившему спиной. После работы заходил в какой-нибудь герберг, а вечером катался на купленном ялике по каналам и Эйсселмеру. Хмель, чистый блеск звёзд и вольный ветер над огромным, смутно темнеющим заливом заставляли его острее и слаще чувствовать свое одиночество, свою свободу.

В костюме голландского матроса

Тем временем переговоры в Утрехте зашли в тупик. Три конференции окончились безрезультатно: голландские власти отказывались помочь Москве в войне с Турцией, боясь рассердить этим Францию. Лефорт извещал царя: «Конференци, можно быть, ещё одна на тум недели будет... Будет ли добра, Бог знат: ани не хотят ничаво дать». (Это его подлинная орфография)

Пётр отправился в Утрехт, чтобы в личном свидании с Вильгельмом Оранским добиться желаемого (это был штатгальтер Голландии и король Англии). Витсен должен был всюду водить его и все ему показывать – китобойные суда, госпитали, воспитательные дома, фабрики, мастерские. Пётр не давал ему ни минуты покоя и вконец замучил старика. Бывало, возвращаются ночью с приёма у штатгальтера; усталый Витсен клюёт носом в карете. Вдруг Пётр толкает кучера в спину: «Стой! Что это такое?» – и надобно зажигать фонари, вылезать из кареты и показывать какую-нибудь ветряную мельницу. А уж тут минуткой-другой не обойдёшься! Дотошен мастер Питер, влезает во все мелочи, в самую суть всякого дела. Ветряную мельницу остановит за крылья, чтобы рассмотреть её механизм, с бумажной фабрики не уйдёт, пока не откинет лист безукоризненной формы, в гравёрной надолго засядет за медную доску, вытравляя на ней аллегорическую картину победы христианства над мусульманством. А провожатые – стой и жди, когда мастер на все руки вспомнит о них.

И ещё одно было удивительно – необъяснимая страсть Петра ко всему мёртвому, разъятому или искусственно сотворённому. Ни один живой человек не вызывал у него такого неподдельного интереса, как хорошо препарированный труп. В анатомическом кабинете профессора Рюйса он слушал лекции по анатомии и особенно заинтересовался бальзамированием трупов – этой пародией жизни, фальсификацией вечности, оскорбительным и безобразным искусством, в котором Рюйсу не было равных.

Урок анатомии доктора Рюйса

Отлично приготовленный труп ребёнка (четырёхлетней девочки) вызвал его восторг. Совсем живая! И улыбается так нежно! Не помня себя от восхищения, Пётр нагнулся и горячо поцеловал бездушное личико. В анатомическом театре другой голландской знаменитости – Боергава – Пётр сам напросился на вскрытие трупа и, заметив отвращение на лицах своих русских спутников, использовал их в качестве инструмента: заставил зубами разрывать мускулы трупа и перекусывать сухожилия. Во время морской прогулки в Лейден он два часа не мог оторваться от микроскопа, под которым Левенгук демонстрировал ему свои препараты.

Проходя однажды по базарной площади Амстердама, царь заметил странствующего фельдшера, который при помощи самых простых инструментов ловко выдёргивал желающим гнилые зубы. Пётр залюбовался зрелищем и, когда пациенты разошлись, увёл зубодёра в ближайшую таверну, угостил его и уговорил за известную плату обучить его своему мастерству. Усвоив после нескольких уроков все нехитрые приёмы учителя, царь стал постоянно носить в кармане своего зелёного шкиперского кафтана небольшой футляр с хирургическими инструментами. Как только он узнавал, что у кого-нибудь болит зуб, — тотчас являлся с предложением своих услуг. Отказаться, разумеется, было невозможно. В Кунсткамере до сих пор хранится небольшой мешок с зубами, собственноручно выдернутыми им у разных лиц.

Медицинские инструменты Петра I для трепанации черепа

Анальное зеркало

Замечу в скобках, что пауки и тараканы, в отличие от человеческой мертвечины, вызывали у царя невыносимое отвращение. Одно движение тараканьих усов ввергало его в тёмный ужас. Бывало ночью он страшно кричал, завидя паука в спальне. В таких случаях он выбегал к денщику с трясущейся головой, в припадке...

Между тем и штатгальтер Вильгельм не жалел денег на развлечения для мастера Питера и великих послов. Показали гостям дивные танцы и иные утешные вещи и перспективы – балет и комедию. Зрелище для мастера Питера было новое и необычное, так что и тут потребовались разъяснения Витсена. Вначале объявились палаты, и те палаты то есть, то вниз уйдут – и так шесть раз. Да в тех палатах объявилось море, колеблемое волнами, а в море рыбы, а на рыбах люди ездят; а вверху палаты небо, а на облаках сидят люди. И почали облака с людьми вниз опущаться и, подхватя с земли человека под руки, опять вверх пошли. А те люди, что сидели на рыбах, тоже поднялись за ними на небо. Да спущался с неба на облаке сед человек в карете, да против него в другой карете прекрасная девица, а аргамаки под каретами как бы живы, ногами подёргивают. Господин бургомистр пояснил, что старик – солнце, а девица – луна. Потом объявилось поле, полное костей человеческих, и враны прилетели и почали клевать кости, а в море объявились корабли, и люди в них плавают. А потом выскочило человек с пятьдесят в латах, и почали саблями и шпагами рубиться и из пищалей стрелять, и человека с три как будто и убили. И многие предивные молодцы и девицы выходили из занавеса в золоте и танцевали, и многие диковинки делали... Место же, где сидели великие послы с мастером Питером, устлано было коврами и обито сукном, и на столе перед ними поставлены фрукты и конфекты многие, и потчевали штатгальтер с бургомистром великих послов прилежно.

Со всем тем добиться от штатгальтера помощи для войны с турками не удалось. На четвертой конференции послам ничего не оставалось, как выговорить Штатам пространно за такую несклонность и неблагодарность. Чтобы смягчить свою неуступчивость, Вильгельм подарил мастеру Питеру 20-пушечную яхту – лучшую во флоте.

В октябре посольство ни с чем вернулось в Амстердам. Здесь мастера Питера ждало новое огорчение. Хотя фрегат был готов и благополучно спущен на воду, особой радости это событие Петру не доставило. То, чего он искал – точной корабельной науки, – в Голландии не оказалось: амстердамские плотники определяли пропорции корабля на глазок, по опыту, а показать их на чертеже не умели. Пётр, невесёлый, сидел в гербергах, тянул джин и пиво, без конца дымя трубкой. Что же – зря ездил? Угробил время, казну – и все впустую? На дворе купца Яна Тесинга знакомые моряки и плотники поинтересовались, отчего мастер Питер слова никому не скажет. Он нехотя пояснил. Англичанин, сидевший за дальним столиком, громко заявил, что горевать тут не о чем: если мастер Питер интересуется корабельной архитектурой, пусть едет к ним, в Англию, – там сия архитектура процветает так же, как и все другие.

Пётр засобирался в дорогу. С собой нужно ему было, собственно, только одно – аттестат от мастера Герберта Поля, каковой он с великим удовольствием и получил.

Петр получает аттестат корабельного мастера

В аттестате было прописано, что означенный корабельный плотник Пётр Михайлов во все время своего пребывания в Амстердаме был прилежным и разумным плотником, а также в связывании, заколачивании, сплачивании, поднимании, прилаживании, натягивании, плетении, конопачении, стругании, буравлении, распиливании, мощении и смолении поступал, как доброму и искусному плотнику надлежит, и помогал в строении фрегата «Пётр и Павел» от закладки его и почти до окончания. Такой же зельный аттестат выдан был и Меншикову, который в Голландии как-то незаметно превратился из Алексашки в Данилыча.

Продолжение следует

Для проявления душевной щедрости

Сбербанк 2202 2002 9654 1939

Мои книги

https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/

У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!

Последняя война Российской империи (описание и заказ)

ВКонтакте https://vk.com/id301377172

Мой телеграм-канал Истории от историка.

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2244184.html

Пабло Пикассо. 1972 Nu couch В 2. (Лежащая обнажённая)

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2243936.html

Не претендую на разрубание гордиева узла в целом, просто укажу на слабость одного аргумента защитников абортов.

«Женщина вправе сама распоряжаться своим телом».

Безусловно.

Является ли зародыш частью тела женщины?

Ни в малейшей степени.

Тем, кто сомневается, советую уколоть иголкой любую точку своего тела, а потом тело зародыша.

P.S.

Постарайтесь в ответах избегать софистики и демагогии в духе «попробуйте уколоть свой ноготь, волос» и т.д. Это уныло и неостроумно.

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2243717.html

Наполеон ясно сознавал, что война с Россией будет не из лёгких. Перед своим отъездом из Парижа он сказал префекту парижской полиции Паскье, что предстоящее ему предприятие «самое важное, самое трудное», на которое он когда-либо решался. — Однако, — заключил император, — нужно довести до конца то, что начал. 12 июня 1812 года Наполеон дал приказание форсировать Неман — границу Французской и Российской империй. Солдатам Великой армии было зачитано воззвание, которое заканчивалось словами: «Россия увлечена роком!». В конце воззвания Александра I к русской армии стояло: «На зачинающего Бог!» Россия в этой войне была слабой, но вместе с тем правой стороной. Мы окунёмся в грозовую предвоенную атмосферу 1812 года и окинем взором начальный, самый горький период Отечественной войны. Без знания этого исторического контекста нельзя в полной мере понимать самую великую книгу русской и мировой литературы — «Войну и мир».

Смотрите здесь

https://dzen.ru/video/watch/63bda4ee16b83f4cd5b4682e

-------------------------------------

Для проявления душевной щедрости

Сбербанк 2202 2002 9654 1939

Мои книги

https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/

У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!

Последняя война Российской империи (описание и заказ)

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/476612.html

ВКонтакте https://vk.com/id301377172

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2243462.html

Митава

В Митаве, где посольство сделало следующую остановку, всё было иначе. Курляндские герцоги издавна состояли в добрых отношениях с московскими государями, поэтому нынешний владелец Курляндии Фридрих Казимир принял послов как нельзя лучше. В город они въехали в парадном герцогском экипаже, в приготовленных для них домах их ожидал обильный ужин, за столом прислуживали придворные чины. После ужина герцог дал послам аудиенцию и проводил их до кареты. Все посольские расходы были приняты на счёт герцогской казны. Послы хвалили приём и на чём свет стоит поносили шведов, грозя отомстить за дурную встречу в Риге при первом же случае.

При всём том Фридрих Казимир не мог занять высокого гостя так, как бы желал: у него не было ни фабрик, ни верфи, ни флота. Петру пришлось довольствоваться визитом в местную аптеку, где ему показали заспиртованную саламандру. Просил ещё показать ему казнь колесованием, которую собирался ввести в московское судопроизводство, но перед ним вежливо извинились – в настоящую минуту в местной тюрьме нет преступника, заслужившего подобную казнь. Петра это не остановило. Почему бы в таком случае не воспользоваться кем-нибудь из его свиты? Его насилу отговорили от этой затеи. Тогда, забавы ради, царь купил в местной лавке топор и отослал в Москву князю-кесарю – «на отмщение врагов вашего величества».

Зато у герцога было море. На другой же день Пётр уехал в Либау посмотреть на любимую стихию. Увидев море, расстаться с ним уже не смог – послам велел ехать в Кёнигсберг сухим путём, а для себя с волонтёрами нанял любекский торговый корабль.

Кёнигсберг. Альтштадт, Лёбенихт и Кнайпхоф

7 мая Пётр прибыл в Кёнигсберг, опередив послов дней на десять. Приём, оказанный ему, был превосходный. Волонтёру Петру Михайлову со товарищи отвели резиденцию курфюрста Бранденбургского Фридриха в Кнайпхофе (на карте это остров). Однако Пётр остался недоволен, встретив во дворце дожидавшегося его придворного церемониймейстера Якова фон Бессера, утончённого царедворца и вместе с тем поэта и учёного. Более нежелательного визитёра нельзя было представить. Пётр набросился на него, сорвал парик с головы. Зачем здесь этот человек? Ему объяснили, по мере возможности, обязанности Бессера. Царь хмуро буркнул:

– Хорошо, пускай приведёт ко мне девку.

В предложенных гостям развлечениях не было недостатка, ибо курфюрст, как мог, подражал версальскому двору. Однако странный волонтёр предпочёл придворным увеселениям прохождение курса артиллерийского дела у инженера прусских крепостей подполковника Штейтнера фон Штернфельда. Во время прогулок, совершаемых царём по городу, прохожие шарахались от него в сторону, чтобы не подвергнуться какой-нибудь неожиданной выходке со стороны грубого варвара. Одна придворная дама с ужасом рассказывала, как русский кайзер, повстречавшись с ней на улице, бесцеремонно остановил её, взял часы, висевшие у неё на груди, посмотрел, который час, и как ни в чём не бывало отправился дальше.

Не менее пышно и торжественно принял курфюрст великих послов (официальных руководителей Великого посольства), приехавших в Кёнигсберг 18 мая; он даже отменил придворный траур по случаю кончины шведского короля Карла XI. Взамен попытался блеснуть перед послами королевским достоинством, которого давно добивался: принял их, сидя на троне под балдахином, сияя бесчисленным множеством бриллиантов, алмазов и дорогих каменьев, рассыпанных по его красному камзолу и шляпе. Но послы поклонились ему рядовым поклоном и наотрез отказались целовать руку. Фридрих не настаивал (всему своё время, он умеет ждать) и в приветственной речи объявил, что ничего, к удовольствию господ послов, жалеть не станет.

Вечером, во время торжественного ужина, под окнами дворца был сожжён такой великолепный фейерверк, которого послы и не видывали. Особенно понравились русским огненные корабли азовского флота, проплывшие по реке на плоту.

Пётр зажился в Кёнигсберге долее, чем предполагал: не из-за своей воли – по польским делам.

Заседание польского сейма

Желающих примерить древнюю корону Ягеллонов нашлось более чем достаточно. Свои кандидатуры выставили пфальцграф Карл, лотарингский герцог Леопольд, баденский маркграф Людвиг, внук папы римского дон Ливио Одескальки, французский принц крови де Конти, саксонский курфюрст Август, а также несколько польских вельмож, в том числе сын покойного короля Яков Собеский. Все они сулили сенаторам, панам и шляхте подарки и деньги (некоторые их даже давали) и вербовали себе сторонников в сейме. Ставки все время повышались, и страсти бушевали не на шутку. Шляхта, как вода, переливалась на все стороны.

Петру было все равно, кто сядет на польский престол. Единственным нежелательным для Москвы лицом был де Конти, ибо Франция состояла в союзе с Турцией, и в случае его избрания было совершенно очевидно, что Польша выйдет из войны.

Того же мнения придерживался и германский император, воевавший и с Францией, и с Турцией. Однако получилось так, что в конце концов наиболее вероятными претендентами на польский престол остались два человека, и один из них был именно французский принц, которого поддерживал могущественный и влиятельный кардинал-примас архиепископ Гнезнинский Радзиовский. Выступая в сейме перед сенаторами, он перечислял достоинства Конти: происходит из тысячелетнего королевского дома Бурбонов, старейшего в Европе, молод, учтив, имеет троих детей (всего троих, Панове, – какое облегчение для казны!), обещает уговорить султана возвратить Речи Посполитой Каменец, а войску платит десять миллионов злотых.

Август Сильный

После него на трибуну поднимался саксонский посланник полковник Флемминг. Обращал внимание господ сенаторов на знатность саксонского дома и древность его рыцарства (ни один саксонский дворянин не женится на девушке, в чьих жилах не течёт кровь по крайней мере одиннадцати поколений благородных предков!), на цветущий возраст и богатырское здоровье своего господина, на его ревность к католической вере (единственный католик в протестантской Саксонии!); особо подчёркивал, что курфюрст Август имеет всего одного сына (одного, Панове!), что он даёт посполитому воинству десять миллионов злотых, а польских денег ему не надо. И этот превосходный государь, доказавший своё мужество в боях с французами и турками, обязуется вернуть Речи Посполитой не только Каменец, но и Молдавию с Валахией, а также Ригу.

Сенаторы в задумчивости крутили усы. Если уж у пана Августа в самом деле денег куры не клюют, отчего он даёт вровень с французским принцем? Похоже, правду говорят, что он заложил последние драгоценности у венских иезуитов.

Когда стало ясно, что сейм склоняется в сторону Конти, Пётр отослал Речи Посполитой грамоту, в которой писал, что в случае избрания французского принца не только союз против султана, но и вечный мир России с Польшей весьма крепко повреждён будет, и потому пускай поляки выбирают себе королём любого, только не Конти. Примас от имени сейма с благородным негодованием ответил на это, что Речь Посполитая выбирает себе короля не чрез коррупцию и не для частных выгод, а для общей пользы всего христианства. Опасаться московскому государю нечего, ибо не король Речью Посполитой радит, а Речь Посполитая королём – если захочет, то и из злого государя сделает доброго, а коли король не послушается сейма, его либо убьют, либо из государства выгонят.

17 июня состоялись выборы. Сенаторы с отрядами шляхты съехались на поле под Варшавой. Договориться не смогли, каждая сторона выбрала своего короля: одни – Конти, другие – Августа. Сторонники Конти кричали: «Как скоро приедет принц, пойдём отбирать Смоленск!» Саксонского курфюрста поносили пьяницей, тираном и блудником. Дошло до сабель; примасу прострелили из пистолета шапку.

Узнав об этом, Пётр направил сейму вторую грамоту, в которой поздравил Августа с избранием и оповестил господ сенаторов, что для защиты Речи Посполитой от Конти подвинуто к литовской границе московское войско под началом князя Ромодановского, а сам законный король уже спешит к Варшаве с 12-тысячным саксонским войском. Шляхта, услыхав про такие дела, в голос завопила, что примас им первую царскую грамоту не огласил, а по ним, так лучше сгинуть, чем остаться при Конти. Август, не входя в Варшаву, повернул в Краков – короноваться.

Коронация его будущего соперника, Станислава Понятовского, ставленника шведского короля Карла XII.

Он вступил в древнюю столицу Польши во главе пышной процессии, облачённый в придуманный им самим костюм: на нем была кираса, надетая поверх туники, с плеч свисала голубая бархатная мантия, затканная золотыми цветами и подбитая горностаями, голову покрывала шляпа с султаном из белых перьев, довольно комично сочетавшаяся с римскими сандалиями. Однако вслед за этим роскошным чучелом шли сорок верблюдов, нагруженных золотом и серебром. Краковцы решили, что с таким королём можно жить.

Узнав, наконец, что Август короновался в Кракове и кланяется царю гораздо низко, Пётр заспешил в Голландию. Хотелось плыть в Амстердам морем, но датский король вовремя известил, что в Данциг идёт французская эскадра с принцем Конти. Пришлось ехать по суше. С собой Пётр увозил аттестат, выданный ему подполковником фон Штернфельдом, что московского кавалера Петра Михайлова можно везде признавать и почитать за совершенного, в метании бомб осторожного и искусного огнестрельного художника.

Карта путешествия

За окном кареты мелькали карликовые германские государства: герцогство Магдебургское, княжество Галберштадтское, епископство Гильдесхеймское, герцогство Цельское, княжество Минденское, епископство Мюнстерское, герцогство Клевское... Всюду волонтёра Петра Михайлова ожидала самая лучшая встреча. Он же спешил в Голландию и останавливался только для ночлега: даже не стал осматривать знатные германские города Кюстрин, Берлин, Шпандау и Магдебург. Впрочем, близ Ильзенбурга завернул посмотреть на тамошние железные заводы.

Между тем в городок Коппенбург, через который пролегал его путь, спешили две дамы, чтобы полюбопытствовать на московитскую диковинку. Дамы эти слыли в Европе образованнейшими представительницами своего пола.

Курфюрстины (обе в молодые годы)

Первая, курфюрстина Ганноверская София, несмотря на преклонный возраст (ей было 67 лет), в полной мере сохранила живость ума и интерес к жизни; вторая, курфюрстина Бранденбургская София Шарлотта, её дочь, была известна как покровительница учёных и основательница Берлинской академии наук – именно ей Берлин был обязан своей славой «германских Афин». Её пытливое глубокомыслие ставило в тупик самого Лейбница, который говаривал, что не всегда возможно отвечать на её мудрёные вопросы. Обе курфюрстины страстно желали увидеть царя, который, по слухам, желал просветить свой варварский народ, и примчались в Коппенбург за несколько часов до приезда Петра, в сопровождении семидесятилетнего герцога Цельского, трёх сыновей Софии Шарлотты, придворных дам и кавалеров и труппы итальянских певцов.

Пётр, приехавший в город в восемь часов вечера, был неприятно поражён готовящимися смотринами. Камергеру, посланному за ним курфюрстинами, пришлось целый час уговаривать его принять приглашение. Наконец Лефорт присоединил свой голос к его просьбам. В самом деле, кавалеру Питеру придётся поехать. Ничего не поделаешь. Надо помнить, что мнение Европы о его милости во многом будет зависеть от того, как отзовутся о нем эти учёные стервы. Пётр сник. Ну хорошо, он поедет. Но с одним условием – ужин состоится в узком семейном кругу, без всяких церемоний.

У подъезда дома, занятого курфюрстинами, толпились разочарованные придворные, желавшие, по крайней мере, взглянуть на царя, когда он будет выходить из кареты. Однако им удалось увидеть одних великих послов; Пётр пробрался в дом через заднее крыльцо.

Курфюрстины встретили его в зале перед столовой. Их величественная осанка и изящные манеры ввергли Петра в онемелость. Деликатные штучки – куда там его Анхен (Анне Монс, общением с ней исчерпывалось знание Петра о великосветских манерах)! Он, как ребёнок, закрывал рукой покрасневшее лицо, и на все любезности курфюрстин отвечал одно:

– Не могу говорить!

В конце концов он поручил Лефорту вести беседу от своего имени.

Впрочем, за столом, после нескольких бокалов вина, его застенчивость прошла. Курфюрстины посадили его между собой и болтали без умолку четыре часа, пока не истощили свой запас остроумия. Захмелевший Пётр шутил, смеялся и вёл себя как дома, заставляя порой шокированных дам недоуменно переглядываться. С Софией Шарлоттой он обменялся табакерками, к её большому удовольствию. К концу ужина курфюрстины уговорили его позволить войти придворным дамам и кавалерам. Пётр кивнул. Хорошо, только, чур, он встретит их по-своему, по-московски. Как только придворные вошли, он поставил у дверей Лефорта с приказом никого не выпускать и влил в каждого из вошедших, не разбирая пола и возраста, по три-четыре больших стакана вина. Курфюрстинам тоже пришлось выпить, по московскому обычаю стоя, за здоровье Петра, своих мужей и своё собственное.

Во втором часу ночи София Шарлотта пригласила гостей в другую комнату послушать её итальянских певцов. На вопрос Софии Шарлотты, как ему понравилось пение, честно признался, что музыку не любит, а любит плавать по морям, строить корабли и пускать фейерверки, – и дал пощупать ей свои мозолистые руки.

Под утро всем скопом пустились в пляс. Пётр, по обыкновению, переплясал всех, пройдясь по кругу с каждой из дам, и в недоумении пожаловался Лефорту: как, однако, чертовски жёстки эти немки – ребра так и торчат! Лефорт прыснул. О майн гот, да ведь это же корсетные косточки!..

Распрощались на рассвете. В порыве умиления Пётр приподнял за уши десятилетнюю принцессу Софию Доротею (будущую мать короля Фридриха II Великого) и два раза чмокнул в щёки, испортив ей причёску.

Курфюрстины оставили письменные воспоминания об этой встрече. Они нашли в Петре много личного обаяния, обилие ума, излишество грубости, неумение опрятно есть и свели свою оценку к двусмысленности: это-де государь очень хороший и вместе очень дурной, полный представитель своей страны.

Лейбниц

В это время в Миндене царя дожидался ещё один любопытствующий немец – Лейбниц. Знаменитый учёный питал самые нежные симпатии к славянству, поскольку считал себя славянином по происхождению – общему с древней фамилией польских графов Любенецких. «Пусть Германия не слишком гордится мной, – во всеуслышание заявлял он, – моя гениальность не исключительно немецкого происхождения; в стране схоластиков во мне проснулся гений славянской расы». До сих пор Лейбниц восхищался Польшей, указывая на неё как на природный оплот Европы против любых варваров, будь то турки или московиты. Однако заграничное путешествие царя перевернуло его взгляды. Лейбницу порядком осточертело бесконечное польское безнарядье; Пётр же хотя, может быть, и оставался варваром, но варваром с великим будущим: Лейбниц причислял его к одному разряду с китайским императором Кан-Ки-Амалогдо-Ганом и абиссинским королём Ясок-Аджам-Нугбадом, по слухам, тоже замышлявшими великие дела. Рассчитывая на проезд царя через Минден, Лейбниц наскоро набрасывал план преобразований в России, намереваясь представить его Петру при личной встрече.

Но Пётр даже не остановился в Миндене: учёные, не строившие корабли и ничего не понимавшие в изготовлении фейерверков, ещё не интересовали царя. На другой день после свидания с курфюрстинами Пётр покатил дальше, опережая посольство. И вновь за окном кареты замелькали немецкие города – Гаммельн, Герфорд, Бильфельд, Ритберг, Липстат, Люнен... Вот, наконец, и Рейн – теперь уже рукой подать до Амстердама.

Продолжение следует

Для проявления душевной щедрости

Сбербанк 2202 2002 9654 1939

Мои книги

https://www.litres.ru/sergey-cvetkov/

У этой книги нет недовольных читателей. С удовольствием подпишу Вам экземпляр!

Последняя война Российской империи (описание и заказ)

ВКонтакте https://vk.com/id301377172

Мой телеграм-канал Истории от историка.

https://sergeytsvetkov.livejournal.com/2243261.html