Всех празднующих сегодняший день: годовщины парада на Красной площади, осенней победы, сбора урожая, плодородия, прихода зимы и прочего - с праздником.

Отдельно поздравляю всех, празднующих 98 годовщину Великой Октябрьской социалистической Революции, как имеющих на это наибольшие основания. :)

http://dr-piliulkin.livejournal.com/734952.html

...А ведь судя по состоянию дел в позднем СССР - товарищ Новосельцев не справился с руководством отдела легонькой промышленности...

http://dr-piliulkin.livejournal.com/734584.html

Я из того поколения, для которого "ноябрьские" навсегда останутся 7-8 ноября. Праздником Октябрьской революции.

Несмотря на мое сложное отношение к коммунистам.

Несмотря на всю иронию октябрьского празднования в ноябре.

Но любой праздничный день, любой цвет знамени, любой герб - это всего лишь внешнее и временное. Сражаются и умирают не за знамя, а за свободу и честь. Отмечают не годовщину давней даты, а всенародную общность. Двуглавый орел ничуть не хуже и не лучше серпа и молота в век машин и электроники.

Да хоть день победы села Кукуево над селом Фуфуево. Да хоть бы и праздник изобретения вилки на Руси. Да хоть бы день изгнания неандертальцев из пещеры.

Пускай и день изгнания поляков из Москвы.

Четвертого ноября стал праздником для наших детей и будет им для наших внуков. А дальше... окажется неудобным - придумают другой праздник. Страна от этого, поверьте, не изменится. Сакральные даты нужны недозрелым народам, у которых нет собственной истории на тысячу лет.

С праздником. С ноябрьским праздником вас, друзья!

http://dr-piliulkin.livejournal.com/734403.html

Я в этом месяце летал десять раз. Вчера, возвращаясь из Белграда, подумал, что мне, как бывшему аэрофобу, стоит написать о том, как преодолеть страх перед полетами и полюбить летать.
Но теперь писать об этом не время...

Очень жаль погибших людей. Все эти мелкие авиакомпании, которые у нас развелись в девяностые годы, с тремя-четырьмя старыми самолетами, отработавшими у арабов или китайцев, за которыми и не смотрят толком... Впрочем, не буду забегать вперед и гадать о причинах катастрофы. В чем бы она ни была - людей жаль.

...Ну а нелюди уже пируют. По "Йеху москвы" стенают о гонениях украинских библиотек. Горе у них, у либералов, такое, другого горя в стране нынче нет... В украинском сегменте интернета тоже царит бурное веселье.

Я в карму не верю, может и наша либеразь с их украинскими товарищами - тоже. Но знаете, карма воздает и тем, кто не верит.

http://dr-piliulkin.livejournal.com/734007.html

...Путин здесь популярен. Среди футболок с гербом Сербии продаются футболки с надписью "самый вежливый человек" и портретом Путина. В ресторанчике, где я присел выпить бокал горячего вина ("у нас его нет, но я вам сделаю" - глинтвейн оказался чудесным, а стоил полтора доллара) на мониторе мелькали меню, красивые фото блюд и продуктов... А потом на экране появился Путин. Он молча и строго смотрел с экрана на фоне вечерней Москвы. Потом снова пошло меню. Может хозяин так заманивает высокого гостя?
Ресторанчик, кстати, чудесный. Думаю, Верховному понравился бы. :)

К русским отношение очень хорошее. Про украинские события говорят с жалостливым удивлением. Ну, как говорят к примеру о взрослом мужике, который бросил семью и стал бухать и спать с кем попало...

Впрочем, если кто-то уж очень жарко и радостно называет тебя русским братом, то это верный признак - хочет обжулить. Таксист из Черногории, всю поездку рассыпавшийся в восторгах, высадил через дорогу от отеля (уже смешно) и слупил тройную цену ("это частное такси, у меня все дороже"). Ну да ладно, пусть незаработанные пять баксов помогут ему починить свой частный рыдван. :)

На книжной ярмарке - толпа. Подписывал книжки больше часа. Сделал наблюдение - 16-20 лет назад было модно называть девочек именем Милавица. И это выросли очень симпатичные девушки. :)

Белград напоминает Москву начала девяностых. Югославия была тренировкой перед Россией. Судьба Югославии и Сербии - наша судьба, если мы дадим либерастической мрази взять верх. Но мы не дадим. А потом и сербам поможем. В отличии от некоторых других - они наши братья.

http://dr-piliulkin.livejournal.com/733717.html

...В центре Белграда до сих пор разбомбленные американцами дома. Не знаю, почему не сносят. Денег нет? Или надеются, что европейцам-американцам стыдно станет?
Зря, им не бывает стыдно.

...Понял, что в самолёт сажусь как в троллейбус, а в новую гостиницу захожу как к себе домой. Пора завязывать с поездками.

...Удивительная мода - делать душевые кабины в гостиничных номерах прозрачными и выдающимися в номер. Почему-то это сразу навевает развратные мысли. Может в этом и цель? :)

http://dr-piliulkin.livejournal.com/733672.html

В поездках всегда много общаешься.

В Сочи, перед началом встречи с Путиным, разговорился с сидящей рядом женщиной. Она была русская, но живущая в Лондоне.
Обсудили страдания сирийцев (по ее мнению - во всем виноват Асад), толпы беженцев в Европу.
Я грустно сказал, что люблю Европу, люблю Лондон и поэтому с печалью смотрю на происходящее.
Женщина возмутилась. Сказала, что это русский расизм. Что она писала петиции своему депутату (видимо у нее британское гражданство) с требованиями впустить больше беженцев. И они ходили на демонстрацию с той же целью. И это было прекрасно. Их было сто тысяч человек и они требовали впустить сто тысяч беженцев. И это прекрасно, что приезжают сотни тысяч молодых крепких арабов.
Я осторожно вспомнил теракты в лондонском метро, погромы в центре Лондона...
Женщина возмутилась и сказала, что во всем этом виноваты коренные англичане, молодые гопники с окраин, из пролетарских семей.
А во мне, конечно же, говорит русский расизм.

Я замолчал. Задумался.

А потом согласился.

- Вы правы, - сказал я. - Это хорошо, что вы ходите на демонстрации и пишете петиции. Вы меня переспорили и убедили!
- Я вовсе не ставила себе такую цель... - смутилась женщина.
- Нет-нет, - сказал я. - Вы правы. Здоровое толерантное европейское общество легко переварит и ассимилирует 2-3 миллиона мигрантов. Чем больше их приедет в Европу - тем лучше. Пять, десять миллионов... Людям надо помочь.
- А вот Россия не помогает! - почему-то заметила женщина. - А ведь могли бы...
- Мы принимаем беженцев из украины, - заметила другая моя соседка, литературовед. - Они нам ближе, мы принимаем их. Больше миллиона приехало в Россию.
- А вы принимайте мигрантов из Африки и Ближнего Востока, - согласился я. - Мы согласны, вы правы. Принимайте больше!

Почему-то на этом разговор и завершился. Уж не знаю почему, но восторга от победы в споре на лице лондонерки уже не было. Наоборот, она подозрительно поглядывала на меня, словно подозревала, что я ее как-то обманул. А я ведь сдался в споре! Это большая редкость!

Вспомнил же я эту недельной давности историю в связи с одним постом в ЖЖ...

http://dr-piliulkin.livejournal.com/733301.html

Финская книжная ярмарка на удивление большая и с огромным количеством посетителей.

Что ж, посмотрим, какая будет в Сербии.

http://dr-piliulkin.livejournal.com/733105.html

Спасибо большое Павлу Станиславовичу из Белоруссии, приславшему этот замечательный снимок.
Он сделал мой день. :)

P. S. Да! И ведь тот же приём, что и в "КВАZИ".

http://dr-piliulkin.livejournal.com/732903.html

Очень интересное мероприятие. Нечасто писателю-фантасту доводится на таком побывать, пообщаться с весьма интересными людьми, послушать кулуарные разговоры, любой из которых полгода кормил бы фактами и предвидениями наших пикейных жилетов...

Я бы с удовольствием многое рассказал, но формат встречи был "без записи". Скажу просто - всё будет хорошо.

Подробнее рассказать не могу - спешу получать разрешение на нарезное оружие, покупать тушёнку и мыло...

Шучу, шучу! :)

Спешу в Шереметьево на рейс в Хельсинки.

Что, еще страшнее стало? :)

Приходите на творческие встречи!

Дата и время	Мероприятие	Место
24 октября 13.30-15.00	Творческая встреча	Книжный магазин "Аркадия" Arkadia International Bookshop Nervanderinkatu 11 00100 Helsinki
25 октября 14.00-15.00	Фантастика жесткого действия	Финская площадка Kullervo
25 октября 15.30-16.00	Творческая встреча, автограф-сессия	Стенд издательства "Инто" и книжного магазина "Росебуд" (Stand 6b99)

http://dr-piliulkin.livejournal.com/732520.html

http://dr-piliulkin.livejournal.com/732188.html

Я хату покинул, пошёл воевать,
Чтоб землю в Алеппо сирийцам отдать.
Прощайте, родные! Прощайте, семья!
Алеппо! Алеппо! Алеппо моя!

http://dr-piliulkin.livejournal.com/731919.html

На борту самолета ирландской авиакомпании, летевшего рейсом EI485 из Лиссабона в Дублин, произошел инцидент со смертельным исходом. Об этом сообщил The Irish Independent.

Спустя час полета, 24-летний мужчина, по неизвестной причине напал на своего соседа и покусал его. По словам очевидцев, поведение молодого человека связано с приступом паники, который случился у него незадолго до нападения. Члены экипажа не стали медлить и скрутили буйного пассажира. Через некоторое время мужчине стало плохо и он потерял сознание.

К моменту, когда лайнер совершил вынужденную посадку в ирландском аэропорту Корк, молодой человек был уже мертв.

Вот так-то!

А я полетел в Сочи, на форум "Валдай". Не скучайте.

http://dr-piliulkin.livejournal.com/731667.html

Френд отрыл где-то великолепную старинную открытку.
Замечательно, я считаю. Заменить граммафон на айфон, добавить что-нибудь про машину и пробки - и можно заново начинать выпускать.
А можно и так. :)

Питаемся сеном. Изжога невероятная. Печень не в порядке.
А полиция у нас вежливая!


Оригинал взят у on в Дореволюционный твиттер: Клопы жгут!

http://dr-piliulkin.livejournal.com/731504.html

Скажите, а часто вам в фантастике встречались сбывшиеся предсказания?

Я не о лазерах и прочих наутилусах. Тут по большей части случайные попадания. Скорее о социально-политических предсказаниях, которые в принципе писатель может делать осознанно (ну или полуосознанно), исходя из происходящего вокруг.

Вот украинские события. Так или иначе они были предсказаны во многих книгах (даже у меня были мимолетные упоминания о "войне за Крым"). У Федора Березина, ныне - командира одного из отрядов в Донецке, была книга "Война 2010", у жителя Луганска Глеба Боброва - "Эпоха мертворожденных".
Наверняка были и еще какие-то - зреющее напряжение давно чувствовалось.

А по каким-то другим событиям, может быть не столь глобальным, вам удачные предсказания встречались?

http://dr-piliulkin.livejournal.com/731250.html

Знакомая консьержка при нашем появлении засуетилась, оторвалась от стола за которым пила чай. Я махнул ей рукой, показывая, что вставать и подходить не надо.
Сами справимся.
Дверь в квартиру Томилиных была открыта и завешена крест-накрест красно-жёлтыми заградительными лентами. Я нахмурился. До сих пор эксперты работают? Или…
Видимо мысль о Виктории, которая могла оказаться настолько наглой или настолько глупой, что вернулась домой, появилась у нас одновременно. Михаил ловко поднырнул под ленты и оказался в квартире. Я двинулся следом, расстёгивая кобуру.
Но всё было в порядке. В кабинете, разложив на письменном столе чемоданчик с пробирками, пакетами и реактивами, стояла одетая в белый одноразовый комбинезон поверх формы Анастасия – эксперт из нашей лаборатории. Она аккуратно опускала пинцетом в пробирку какой-то волосок.
Наше появление её ничуть не удивило. Кивнув, она закрыла пакет, подписала его и отправила в чемоданчик.
- Царица послала? – спросил я, застёгивая кобуру обратно.
- Привет, Денис. Да. Она сказала, что вы наверняка сюда приедете.
Анастасия у нас работает недавно, сразу после института. Я от её поколения теряюсь. С молодёжью, вроде тех двух девчонок, в сознательный возраст вошедших уже в изменившемся мире, нормально общаюсь. С ровесниками, кому за тридцать, тоже без проблем. А вот с этими, двадцатипятилетними, чей мир опрокинулся и в без того сложном отроческом возрасте, теряюсь. И с юношами, и с девушками. Как-то они иначе на мир смотрят. Не как мы, не как молодёжь. К восставшим и кваzи относятся вроде бы нормально, куда лучше, чем я. К современной жизни адаптировались будь здоров.
Но их что-то изнутри гложет. Фантомные боли какие-то. Наверное, о том мире, когда можно было сесть в электричку, выехать за город и разбить там палатку у тихой речки. Или поехать через всю Европу на машине, останавливаясь в случайных городишках. А то и отправиться куда-нибудь… ну, допустим, в Африку или Азию. В Азию! Ха-ха! В Китай! Или на Килиманджаро взобраться.
Они всё это получить не успели и уже никогда не получат. А могли. Даже если не собирались, то знали, что всё это возможно. Пляжи Гоа, Великая Китайская Стена, египетские пирамиды…
Те кто помладше на это уже и не рассчитывали, им это словно мечта в крестовом походе поучаствовать или с Робин Гудом в Шервудском лесу поразбойничать. У них и не болит.
- Нашли что-то интересное, Анастасия? – спросил Михаил. Ну надо же, он весь наш состав в лицо знает.
- Ничего особенного, Михаил, - Анастасия взяла ещё один пакетик, скальпель и принялась вырезать фрагмент кожаной столешницы. – Всё выглядит именно так, как в рапорте Дениса. Мне только кажется, он мог бы и увернуться от восставших. Но я не оперативный сотрудник и это не моё дело. А что вы хотели посмотреть?
- Компьютер, бумаги… - сказал я.
- Жёсткий диск уже изъяли, часть бумаг – тоже, - Анастасия пожала плечами. – Смотрите сами. Мне ещё на четверть часа работы. Царица велела всё по полной программе запротоколировать.
Мы с Михаилом переглянулись. Я кисло поморщился.
Да, непонятно, что теперь тут искать. Это только в кино попавший в тупик следователь приезжает на проверенное и осмотренное место преступления, после чего находит там самый важный документ, незамеченную гильзу или отпечаток пальца.
В жизни такого не бывает.
Для порядка и из упрямства я всё же порылся в столе, натянув протянутые Анастасией перчатки. Собрал какие-то бумаги, пару флэшек, несколько распечаток. Михаил побродил по кабинету, потом на время скрылся в спальне, в ванной комнате, на кухне… Ему перчатки не требовались, кваzи не оставляют отпечатков пальцев.
- Царица что-то конкретное говорила? – спросил я у Анастасии. Та тоже заканчивала, паковала все образцы.
Девушка покачала головой.
- Нет, Денис. Сказала, что ей не нравится это дело, особенно после бегства Виктории.
- Не боялась, что кваzи сюда придёт?
Анастасия посмотрела на меня с удивлением.
- И что? Задержать я её не смогу, и пробовать бы не стала. А нападать на меня – зачем это ей?
- Так ей и бежать смысла не было, - заметил я.
На мгновение мне удалось её смутить. Потом Анастасия похлопала себя по поясу через хрустящий белый комбинезон.
- Обойма с разрывными. Остановит любого кваzи. На время.
Я неохотно кивнул.
Говорю же – не понимаю это поколение…
- Ничего интересного, - сказал вернувшийся Михаил. – Вы закончили, Анастасия?
Ответить она не успела. Из прихожей послышался шорох запретительных лент, топот ног и в кабинет вбежал Найд.
- Папа, там две машины, безопасность, - быстро сказал он.
- Никуда не забегать! – жёстко сказал Михаил, взял Найда за плечо и задвинул себе за спину. – Про телефон забыл?
- Папа, у меня деньги кончились!
Судя по взгляду, брошенному Михаилу на балконную дверь, он сейчас размышлял, не повторить ли вчерашний прыжок. С мальчишкой на руках, к примеру.
Может быть он был способен на такое. Но нас с Анастасией он вытащить бы никак не смог.
- Почему у тебя всегда есть уважительный повод для нарушения запретов? – риторически спросил он.
Ленты в дверях с треском порвались. Те, кто бежал за Найдом, не церемонились. Первый вбежавший в кабинет, в строгом костюме свободного кроя и с пистолетом в руке, имел лицо невозмутимостью могущее поспорить с кваzи. Но когда вместо одного мальчишки, вбежавшего в подъезд перед носом, он обнаружил ещё и трёх взрослых – спокойствия у него поубавилось. Он начал было приподнимать оружие, потом опустил. Следом вбежали ещё двое – без оружия, зато с азартом на лицах.
- Почему вы гонитесь за ребёнком с оружием? – спросил Михаил.
- Кто вы такие? – вопросом ответил первый ворвавшийся. – Поднимите руки!
Руки мы поднимать не стали.
- Капитан Денис Симонов, двадцать девятое отделение полиции города Москвы, - сказал я. – Я повторю вопрос своего коллеги. Почему вы преследуете ребёнка с оружием в руках?
Дураком вбежавший не был. Он направил ствол в пол и сказал:
- Капитан Владислав Маркин. Госбезопасность. Покажите удостоверение.
Я неспешно достал корочки, протянул капитану. Кивнул на Анастасию.
- Лейтенант Анастасия… э…
- Анастасия Деева, - подсказал Михаил.
- Анастасия Деева, эксперт-криминалист. Михаил Иванович. Представитель от кваzи.
- Документы у Михаила Ивановича есть? – спросил гэбэшник мрачно.
- Есть, - ответил тот, не порываясь ничего достать. – Я повторю вопрос – почему вы подвергали опасности моего сына Найда?
- Здесь место преступления, - хмуро сказал гэбэшник. – По нашим данным тут могла появиться преступница. Кваzи. Увидев ребёнка, направляющегося сюда, я достал оружие, чтобы защитить его в случае опасности.
- Кваzи ребенка не обидят, - сказал Михаил. – Это совершенно исключено.
Владислав наконец-то спрятал оружие. Неохотно вернул мне документы.
- Недоразумение… коллеги. Я в курсе, что вы произвели здесь зачистку, Денис.
- Я оборонялся от восставших, - твёрдо ответил я.
Гэбэшник улыбнулся уголками губ.
- Ну да, конечно. Итак, я понимаю, что вы вели это дело… в какой-то мере… но теперь оно передано госбезопасности. Спасибо за помощь. Попрошу вас вернуть собранные улики и покинуть территорию.
Вслед за этой троицей подтянулись ещё несколько человек. Судя по внешности и одежде – эксперты. В разговор они не лезли, самый пожилой даже махнул рукой Анастасии – вполне дружески и, кажется, с узнаванием. Может в институте ей курс читал.
- Простите, не могу, - упёрся я. В общем-то ничего мы не нашли, да и собранные Анастасией волоски и соскобы особой ценности не имели. Но когда это бывало, чтобы полицейский легко отдавал своё дело гэбэшникам! – У меня нет таких предписаний.
Владислав спорить не стал. Порылся в кармане пиджака, достал сложенный вчетверо лист бумаги, протянул мне.
Жутким канцелярским языком, который был надёжнее любых печатей, в бумаге от министерства внутренних дел сообщалось, что дело об убийстве профессора Томилина передаётся в государственную службу безопасности и всем сотрудникам органов внутренних дел предписывается оказывать полное содействие ГСБ. Впрочем, печати на документе тоже были. А подписан он был меньше часа назад.
- Выглядит настоящим, - сказал я, чтобы оставить за собой последнее слово. – Анастасия, нам придётся…
- Подождите, - внезапно сказал Михаил. – У меня тоже есть бумага.
Точно так же как Владислав он достал из пиджака сложенный лист. Владислав со скепсисом открыл его и начал читать. Выражение его лица изменилось.
- Моё предписание подписано позже, - сказал он наконец.
- Зато моё предписание подписано в вашем управлении. Вы забрали дело у полиции. А я забрал у вас.
- Это конфликт интересов, - сказал Владислав. – И вы заинтересованное лицо.
- Несомненно, - сказал Михаил. – Но вот документ. Так что мы пойдём, а вы разбирайтесь.
Проигрывать капитан Маркин умел достойно. Он кивнул, вернул бумагу и сказал:
- Ваше предписание отзовут. Ещё до утра отзовут, будьте уверены.
- До утра ещё далеко, - Михаил кивнул Анастасии, та с готовностью устремилась к выходу, крепко сжимая свой чемоданчик. Капитан Маркин смотрел на него с такой жадностью, будто надеялся обнаружить внутри все тайны мира. К примеру – кваzи-вирус и лекарство от него.
- Почему мальчик бросился к вам? – внезапно спросил он.
- Испугался! – бодро отозвался Найд. – Извините пожалуйста, но вы такие страшные!
К моему удивлению капитан не обиделся, а рассмеялся.
- Работа такая, парень.

К машине мы рванулись так энергично, будто боялись, что капитан Маркин передумает.
- Я пешком до отделения, - разрывая на себе комбинезон и выбираясь из обрывков, сказала Анастасия. – Тут через дворы всего ничего.
- И что ты будешь делать с собранными уликами, девочка? – спросил Михаил.
На девочку Анастасия не обиделась. То ли потому, что Михаил кваzи, то ли потому, что он ей в деды годился.
- Сдам в лабораторию.
- И утром его заберёт наш добрый друг Владислав, - сказал я.
- А что мы можем сделать? – очень рассудительно спросила девушка. – Скрыть улики? Затеять ссору с госбезом? Вылетим с работы вмиг.
- Может это и впрямь их дело, - неохотно признал я. – Профессор, похоже, не только ветрянку изучал. Может, он выделил вирус, от которого мертвецы восстают.
Анастасия рассмеялась.
- Денис, вы что, в это верите? В вирус?
- Микроб. Грибок. Паразит какой-нибудь…
- Десять лет во всех лабораториях мира роются в ходячих покойниках обоих типов. Секции, вивисекции… - Анастасия покосилась на Михаила, но тот никак не отреагировал. – Ничего не нашли. Ничегошеньки. А наш биохимик, занимавшийся исследованием детской болезни, что-то нашёл…
- Но что-то же должно быть, - упрямо сказал я. – Правда, Михаил?
- Должно быть, - согласился он. – Иначе я бы тут не стоял. Но я вам совершенно честно и без увиливаний скажу – я не слышал, чтобы кто-то где-то выделил возбудитель… Анастасия, дорогая, а вам обязательно сдавать собранные образцы прямо сейчас?
- Могу потянуть до утра, - сказала она без всякого удивления. – Только что это вам даст? Лаборатории у меня дома нет. И никаких мыслей, что именно надо искать – тоже.
- Может быть они явились случайно, - сказал Михаил, кивая на балкон. Там стоял капитан Маркин и курил, глядя на нас. – А может быть что-то знают. Я бы хотел узнать, что именно. А вы?
Я молчал.
Ну да, у нас с госбезопасностью всегда есть тёрки. Но лишь потому, что мы делаем одно дело. Вот только у них уровень выше, и самые громкие дела уходят у нас из-под носа.
Но это же не повод, чтобы всерьёз идти на конфликт!
Да ещё по предложению кваzи!
Я посмотрел на сына Михаила. Тот стоял у открытой двери машины и ждал. Шустрый парень. Распознал в приехавших госбезопасность и прошмыгнул у них под носом в подъезд.
Говорят, поздние дети – самые умные.
Впрочем, шестьдесят четыре года – многовато даже для позднего ребёнка. Да и не выглядит Михаил любителем молодух, на старости лет прижившим сына от молодой тётки. Такие либо живут со своей единственной, либо доживают век бобылями.
- Найд – это ведь не имя. Это от "найдёныш"? – спросил я Михаила негромко.
Тот кивнул.
Как бы там ни было, этот навечно старый кваzи подобрал где-то в обезумевшем мире человеческого ребёнка, затерявшегося среди кровожадных восставших. И вырастил, неплохо в целом вырастил.
Ну не выглядел Михаил как враг. Даже как чужак не выглядел. Может потому, что старый. Может потому, что сын у него – человек.
- Я бы тоже хотел понять, в чём дело, - сказал я. – Но если разгадка и есть среди Настиных анализов и собранных мной бумажек – у нас времени только до утра. Нет, вру. Если мы сейчас всё не завезём в отделение, то через пару часов нас будут искать.
- А моего мнения не спрашиваете? – спросила Анастасия.
- Говори, - предложил я.
- Я знаю, куда мы можем поехать, - сказала девушка. – До утра нас там точно не тронут.
- Тогда я за руль, а ты рядом и штурманишь, - скомандовал я. – Михаил, а ты…
- Сзади.
- Понятно, что не в багажнике. Но ты будешь обязан нам рассказать больше об этом деле. Значительно больше.
Кваzи прикрыл глаза и постоял так некоторое время. Потом кивнул.
- Это честно. Идёт.

Вначале я не мог понять, куда Анастасия меня направляет. Адрес она прямо не называла, играла в навигатор – "сверни направо… сверни налево… по Бульварному…"
Потом решил, что она сошла с ума.
А потом понял.
- Приют при Храме? – воскликнул я.
- Я там с детства работала, - ответила Анастасия. – И сейчас волонтёрю.
Всем традиционным религиям случившееся десять лет назад сильно подпортило карму. Трудно говорить про "чаю воскресения мертвых", когда ожившие покойники ходят вокруг и пытаются разорвать тебя в клочья. Невозможно обещать гурий в раю, когда мёртвому хочется гурий сожрать. И с сансарой как-то неудобно получается, разве что признать наш мир – миром голодных духов.
Но человек – существо гибкое, а вера его – ещё гибче.
Все приспособились. Так или иначе.
И с миром восставших и кваzи тоже стали взаимодействовать.
Так или иначе.
Под Храмом Христа-Спасителя, где когда-то были автостоянки, зал церковных соборов и трапезные залы, десять лет назад открылся огромный госпиталь. Поначалу там пытались лечить восставших. В том числе молитвами и святой водой, если уж честно. А потом… потом госпиталь превратился в Приют Лазаря Вифанийского, где содержались и содержатся восставшие. Те, у кого остались родственники среди людей.
Родственники, желающие держать своих восставших поблизости, а не отдавать их кваzи.
И готовые за это платить. Или скажем деликатнее - делать пожертвования Храму.
Сейчас там было, наверное, тысячи полторы восставших. Опасное заведение, но оно уже стало частью городской традиции, да и Церковь крепко за него держалась, как за визитную карточку своих добрых дел. Поэтому у Приюта помимо врачей и санитаров была хорошая охрана (а также, по слухам, система экстренного затопления, способная за полторы минуты превратить храм в бассейн).
- Ты сможешь нас туда провести? – спросил я. Мы ехали по набережной Москвы-реки, впереди уже виднелся купол Храма.
- Да, смогу. Тем более – мы все из полиции. За нами туда не сунутся, это скандал.
Пожалуй, она была права. Одно дело ввалиться в поисках нас в отделение полиции или к нам домой. Другое дело – в приют при Храме. Сразу такие разговоры начнутся, что начальство открутит головы и нам, и капитану Маркину сотоварищи.
- Тогда поднажми, Денис, - неожиданно сказал Михаил. – За нами от самого дома летит квадрокоптер. Сейчас они поймут, что мы задумали и попытаются остановить нас на подъезде.
Я поднажал.
Может в госбезопасности и следили за нами в режиме онлайн, может и решили остановить – но то ли запутались в согласованиях, то ли не сошлись в методах.
А может и не настолько мы были великие птицы, чтобы за нами пустили дрон с живым оператором, а не автомат, отслеживающий перемещения и выдающий утром распечатку на стол дежурному.
Машину пришлось оставить на стоянке перед Храмом. Но в приют нас пустили легко, без вопросов, даже удостоверения не пришлось доставать – хватило пропуска, который показала Анастасия.
Мы спустились в подземный этаж и двинулись по пустынному коридору. О толпах восставших, где-то совсем рядом с нами, ничего не напоминало.
- Ты тут на хорошем счёту, - заметил я.
- Я же говорю – работаю тут. Помогаю восставшим. Придумываю более гуманные методы содержания.
- Ты молодец, - внезапно влез в разговор Найд. Не удержался. Для живого мальчика, выросшего с отцом-кваzи в городе мёртвых, такое отношение девушки к восставшим выглядело очень похвальным.
Некоторое время Анастасия шла молча. Потом протянула руку и потрепала Найда по голове.
- У меня тут мама, папа и младший братик. Твой ровесник, вот уже десять лет как.
Объяснять больше ничего было не нужно. И говорить, в общем-то, тоже.
Мы несколько раз повернули и вошли в пустую медицинскую лабораторию. Анастасия включила освещения, развела руками.
- Всё к вашему распоряжению. Тут есть оборудование, я посмотрю собранные образцы. Но не думаю, что там что-то особенное, кроме крови и пороха... Вы можете глянуть свои бумаги и файлы. Найд, в углу – диван. Можешь поспать или посидеть в сети, тут есть вай-фай. Попозже сходим в буфет, он круглосуточный. Или кто-то голоден?
- Для меня еда найдётся? – спросил Михаил.
Анастасия посмотрела на него с удивлением.
- Конечно. У нас есть кваzи в персонале, иначе было бы трудно управляться с восставшими.

Через два часа я аккуратно сложил стопкой все захваченные из дома Томилина документы, а рядом сложил флэшки.
Ничего ценного тут не было.
Было немного рабочей переписки – судя по ней моложавый профессор занимался именно тем, о чём нам говорили - ветрянкой. Было немного финансовых документов, из которых следовало, что профессор человек не бедный, но и богачом его не назвать. На флэшках нашлась коллекция старой японской анимации.
Всё.
Добыча Михаила была ещё более скудна.
Ежедневник с плохонькими стихотворениями – покойный баловался любовной лирикой.
Книжка вульгарно-философских рассуждений о восставших с пометками Томилина (чем она и привлекла внимание кваzи). Может биохимик он был и великий, но подчёркнутые рассуждения мне показались банальными.
Черновик статьи "Моя жена – кваzи", довольно любопытной сама по себе, но никаких сенсаций не содержащей. То ли опубликованная, то ли нет.
Анастасия справилась даже раньше нас и сообщила, что из собранных ей образцов следует: в квартире Томилина один человек убил другого из пистолета (есть следы пороха), потом убитый немного погрыз убийцу, тот истёк кровью и через какое-то время сам восстал. А потом им обоим отрубили головы.
В общем можно было сразу отдать капитану Маркину все наши находки и расстаться друзьями.
На нашем фоне достижения Найда, который провёл в интернете несколько танковых сражений и повысил свой рейтинг в игре, выглядели наиболее впечатляющими.

Есть ощущение, что это не совсем еще конец главы, но на сегодня работу уже закончил :)

http://dr-piliulkin.livejournal.com/731052.html

Младший сын зовет друга-одноклассника Володю (они не разлей-вода):
- Вовок! Привет, Вовок!
Спрашиваем:
- Даня, ты почему его зовешь Вовок?
- Потому что он меня зовет Данёк.
- А кто первый начал так другого звать?
- Я!

Чувствую что-то неверное в этой логике. С другой стороны, по ней целые страны и территории живут, какие претензии к второкласснику. :)

http://dr-piliulkin.livejournal.com/730855.html

Ох, какой я ход придумал. Какой хороший ход в "КВАZИ"!
С ног на голову всё переворачивающий ещё раз.
И вообще всё меняющий.
Ай да я. :)

С утра сяду дальше писать. Но сразу я вам не расскажу, что придумал! Это ближе к концу станет ясно. Ну... к середине.
В общем мои зомби - они только мои зомби, они с блэкджеком и шлюхами. :) Ох, какой же смешной ход я придумал...

Вот для чего нужны выкладывания в сеть - чтобы прочитав прогнозы слишком умных читателей (это я без иронии, так что не обижайтесь) - придумать тот ход, который никто не предвидит. :)

http://dr-piliulkin.livejournal.com/730514.html

Глава вторая

Ветер

В июне месяце в Москву всегда приходит буря. Несколько раз подступает к городу, заставляя метеорологов объявлять штормовое предупреждение, и развеивается.
А потом накатывает в полную силу.
Не знаю, собиралась ли буря разыграться сегодня или просто играла с городом. Но ветер дул нешуточный. По небу неслись плотные низкие облака полные воды, но пока ещё не пролилось ни дождинки.
- Я сам пойду, - сказал я Михаилу.
- Почему не вместе? – поинтересовался он.
- Справлюсь.
Мы стояли у мусоропровода, откуда вела дверь на маленький технический балкон. Двадцать первый этаж. Шестьдесят метров над землёй.
- Я не разобьюсь, если что, - напомнил Михаил, придержав меня за руку.
Я покрутил пальцем у виска.
- То есть разобьюсь, - признал Михаил. – Но выживу. В смысле – восстановлюсь. Со временем.
- Тогда мне чего бояться? – спросил я. – Разобьюсь – восстану – возвышусь. Делов-то.
- У тебя в завещании указана кремация, - сказал Михаил. – Не восстанешь.
- Тогда и биться не буду. Пусти!
- Но почему именно ты? Ты вчера много пил. Я чувствую запах.
- У тебя загар неправильный, - объяснил я. – Не надо им сейчас тебя видеть.
Михаил подумал и отпустил руку.
- Разумно. Иди.
Я толкнул дверь и неторопливо вышел на балкончик.
Ого!
Вот это ветрила!
Будь у меня шляпа – она бы улетела.
Будь у меня крылья – я бы сам улетел.
А будь мозги – рванул бы обратно.
Балкончик был узкий, но длинный, метра четыре. Он соединял лифтовую площадку с мусоропроводом и дверь на лестницу. То есть в случае пожара жильцам предстояло петлять при спуске: выбегать на балкон, впуская в горящее здание свежий воздух и снова нырять в огонь.
Как-то глупо. Впрочем, у нас тут не пожар.
Вначале я посмотрел вниз. Там стояли несколько патрульных машин, пожарная машина, скорая. И зеваки, куда же без них. И телевизионщики. Ну ещё бы…
Я помахал рукой всем сразу.
Потом повернулся.
Девчонки стояли на старой облупленной тумбе в углу балкона. Вначале я решил, что это просто какой-то ларь. Потом понял, что это старая швейная машинка "Зингер". Древняя! Ей же лет сто! Кто такой антиквариат выкидывает?
- Привет! – сказал я громко и дружелюбно. – Ветрено сегодня!
Одна девочка гордо отвернулась. Другая неуверенно кивнула. Было девчонкам лет по пятнадцать-шестнадцать. Они держались за руки, крепко, аж пальцы побелели. И прижимались к стене.
Ту, что кивнула, хорошенькую и рыженькую, звали Юля. Она училась в десятом классе. Неприветливую, коротко стриженную брюнетку звали Аня. Она училась на первом курсе технического колледжа. Подружками они были ещё с детского сада.
Плохо.
- Девчонки, только один вопрос! – крикнул я. – Вы не беременны?
Теперь и Аня посмотрела на меня. С искренним возмущением.
- Объясняю суть вопроса, - пояснил я. – Если вы восстанете и возродитесь, будучи беременными, то вы останетесь беременными навсегда. Понимаете, какой это ужас?
- Мы не беременны! – с возмущением выкрикнула Юля.
- Мы не проститутки! – поддержала её Аня.
Я присел на корточки. Во-первых, скрываясь от ветра. Во-вторых, такая поза должна их расслабить. В-третьих, из такой позы можно очень резко рвануться вперёд, но вряд ли они это понимали.
- Хорошо! – крикнул я. – Тогда второй вопрос. Если можно! Как звать эту сволочь?
Девчонки переглянулись.
- А вам зачем? – с надрывом воскликнула Аня.
- Надо же знать, кто такой дурак.
- Он не дурак! – сказала Юля. Внезапно посмотрела вниз и испуганно отвела глаза. Хорошо, хорошо…
- Он нас обоих любит! – поддержала Аня. – И не может выбрать! А мы подруги, мы не будем друг друга предавать!
- А зачем предавать? – удивился я. – Он вам обоим нравится? Вы подруги? Ну и живите втроём.
На мой взгляд это было прекрасное предложение, хотя детский омбудсмен мог бы его и оспорить.
- Он женат! – с надрывом воскликнула Юля. – Сказал, что любит нас, но не может жену бросить!
- Вот козёл, - согласился я искренне. Понятное дело, что мужик просто пытался отвязаться от влюбившихся малолеток, при этом сильно их не травмируя. Но перестарался. – Девчонки, у вас сигареты есть?
Девчонки переглянулись.
Юля достала зажигалку.
Аня - мятую пачку сигарет, которые ей никто не должен был продавать по возрасту.
- Вам бросить? – спросила Аня.
- Уронишь! – возмутился я. Встал, подошёл к девчонкам (обе напряглись), взял сигареты и зажигалку. Снова сел, но уже поближе. – У меня дочка в вашем возрасте тоже со взрослым парнем встречалась...
По возрасту у меня не очень-то получалась дочка их возраста. Но в пятнадцать лет все взрослые на одно лицо.
- И что? – с подозрением спросила Юля.
- Что-что… Дура, вот что! За ней полкласса сохло, а она за учителем бегала… Два месяца в слезах ходила.
- А потом?
- Потом? С другим познакомилась. Двадцать два года, студент МИМИ.
- Мими? – удивилась Аня.
- Московский институт молекулярных исследований, - на ходу придумал я. – Мимишный парень.
Вот это уже лучше. Обе улыбнулись. Тут как на рыбалке – подкормка, крючок, подсечь, вытащить.
- Девчонки, слезли бы вы, а? – попросил я. – Посидим, покурим, поговорим.
Аня и Юля переглянулись. Прыгать они уже не хотели. Может и с самого начала не хотели, просто завели друг друга в силу свойственной полу и возрасту эмоциональности.
- Не будете нас держать? – спросила Аня.
- Не буду, - пообещал я.
Аня неловко переступила на тумбе. Попыталась присесть, тут налетел порыв ветра, она пискнула и прижалась обратно к стене.
- У меня ноги затекли! – в панике закричала она. Юля схватила её за плечи и сама пошатнулась.
- Стоп-стоп-стоп! – воскликнул я, вставая. – Давайте помогу.
Они уже не спорили.
Я крепко взял обеих за руки. Потянул вниз.
Юля аккуратно спрыгнула на балкон.
Аня пошатнулась и стала оседать в сторону перил.
- Твою мать! – завопил я, хватая девчонку обеими руками.
- Держите меня, держите! – в панике закричала Аня. В полуприседе она балансировала на краю ветхой поскрипывающей тумбы, всё сильнее и сильнее заваливаясь в сторону края. Я бы её легко вытащил, но ветер навалился мне на спину и теперь толкал к девчонке…
Дверь хлопнула. Михаил в два прыжка оказался возле нас. Одной рукой рванул на себя Аню, другой придержал меня. Мы все вместе рухнули на грязный балконный пол, покрытый голубиным помётом и старыми сплющенными окурками.
Юля рыдала. Аня хлопала глазами, засунув в рот палец.
- Вот же дурёхи, - сказал я с чувством. – Держите свою отраву.
Аня вытащила изо рта палец, сменила его на сигарету и лихо запалила ту с фильтра.
Я вздохнул, вытащил у неё изо рта сигарету и затушил.

Буря, похоже, решила сегодня пройти стороной. Тучи всё так же неслись над городом, временами проливаясь короткими холодными ливнями, но ветер ослабел.
- Ты берёшь на себя больше, чем требуется, - сказал Михаил. Я снова был за рулём, он сидел рядом. К его старому костюму добавилась помятая фетровая шляпа, которую он предусмотрительно оставил в машине. – Надо было дождаться переговорщика, девчонки не собирались прыгать.
- Их бы сдуло, - сказал я. – А ещё их было двое.
- Тоже верно, - согласился кваzи.
- Тебе помочь с переездом?
Он немного подумал.
- Да, спасибо. Вещей у нас немного, но ведь положено делать новоселье.
- Кем положено?
- Людьми, - ответил Михаил.
- А… - я остановился возле участка. – Ты считаешь себя человеком?
- Одной из разновидностей. Люди. Восставшие. Кваzи.
- Восставшие, на твой взгляд, тоже люди?
Михаил заколебался, прежде чем ответить.
- Промежуточный этап. Куколка. У насекомых это обычное дело – личинка, куколка, взрослая особь – имаго. Можно найти много параллелей. Личинки обычно хищники, имаго – часто вегетарианцы.
- А восставшие – куколки?
- Это грубое сравнение.
- Не поспоришь, - я вылез из машины. Михаил, придерживая шляпу, следом. – То есть ты против убийства восставших?
- Я вообще против убийств, - ответил Михаил. – Кого бы то ни было. Только если нет иного выхода.
- Стая восставших идёт на человека. Твои действия?
- Я их остановлю.
- Их много. Даже кваzи не могут управлять большой толпой. Стая идёт на человека, у тебя пулемёт, твои действия?
- По ситуации, - Михаил повернулся и пошёл в участок.
Я пошёл следом.
Всё-таки он нежить и забывать об этом нельзя.
В помещении было прохладно – жара сегодня упала, а кондиционеры, похоже, отрегулировать никто не спешил, так и работали на полную мощность. Народа оказалось немного. Две заплаканные тётки делились с молодым лейтенантом из дежурной части своими бедами. Судя по лицу лейтенанта, ему эти беды казались не огромными и неслыханными, а мелкими и банальными. Ирина из регистрационно-разрешительной оформляла какие-то бумаги худощавому мужчине интеллигентного вида. Наверное, выписывала разрешение на очень большую и страшную пушку.
- У тебя ведь есть свой кабинет? – спросил Михаил.
- Да, разумеется… - я покрутил головой. – Вон там.
Дверь заедала и открылась с трудом. Через маленькое окошко с трудом проникал свет с улицы, я щёлкнул выключателем, с недовольным гудением загорелись старые люминесцентные лампы.
Я сел за стол, Михаил напротив. Кабинет сразу оказался полон. Кваzи провёл пальцем по столу, посмотрел на палец, покачал головой. Спросил:
- Как подполковник Даулетдинова тебя терпит?
- Я хорошо работаю, - сказал я. – А бумажками занимаюсь два раза в месяц. Ну, или раз. От рассвета до заката. А у тебя был кабинет в Питере?
- Вроде бы был, - сказал Михаил. – Но у нас… у нас всё по другому.
- Вы ухитряетесь обходиться без многих официальных структур, - кивнул я. – Как?
- Мы все знаем свою цель и своё место.
Дверь хлопнула, заглянул Александр – пожилой майор из следственного. Сказал:
- Дуй-ка к царице, дознаватель.
- Что стряслось? – насторожился я.
- Много будешь знать, - туманно ответил он. Скорее всего, сам не знал. Видимо сидел у подполковника, когда той вздумалось меня вызвать, а то с чего бы оказался на побегушках.
- Яволь, - сказал я. Александр был немец, чьи предки переехали в Россию ещё во времена Петра Великого.
- Вазелин готовь, - посоветовал Александр и закрыл дверь.
Кажется, он все-таки что-то знал.
- Почему царица? – спросил Михаил.
- Потому что Шамаханская.
- Но она же Даулетдинова!
Я развёл руками. Кто может предсказать, как и откуда возьмётся прозвище? Да никто.
- А зачем вазелин?
Я посмотрел на Михаила с подозрением.
- Нет, я понимаю смысл выражения, - успокоил он меня. – Но во-первых, твой начальник – женщина, поэтому смысл меняется на совершенно противоположный…
- То, что она женщина, не помешает ей употребить меня и с вазелином, и без вазелина, - вздохнул я, вставая.
- Во-вторых, вчера и сегодня ты хорошо поработал и к тебе не должно быть претензий…
- Михаил! – с чувством сказал я. – Претензий ко мне не будет, когда я помру. Да и то, только если не восстану.
- Я иду с тобой, - решил кваzи.
Спорить я не стал.
Выйдя из кабинета я запер дверь и мы отправились к царице. При виде кваzи она погрустнела.
- Я вас не вызывала, Михаил Иванович. – Вы можете пока… отдохнуть?
Положение кваzи в нашем отделении явно было очень туманным и плохо регламентированным. Похоже было, что Даулетдиновой позвонили сверху. Причём с самого верху. И велели назначить Михаила мне в напарники и оказать всяческое содействие.
Любопытно!
- Спасибо, Амина Идрисовна, - вежливо сказал он. – Но мне было бы очень полезно понаблюдать за тем, как идёт работа с личным составом.
Видимо против этого Даулетдиновой возразить было нечего.
- Денис, кто вчера производил досмотр задержанной Виктории Томилиной?
Прежде чем я прокрутил в памяти вчерашний вечер и пришёл к неутешительному выводу, что мы вообще не проводили досмотр задержанной, сдав её на руки опергруппе, кваzи сказал:
- Я её осмотрел, Амина Идрисовна.
- Что у неё было с собой?
- Ничего, - невозмутимо ответил Михаил. – На н ей был обтягивающий деловой костюм. Женщины редко носят что-то в карманах, для этого есть сумочки.
Подполковник непроизвольно бросила взгляд на шкаф, где, вероятно, и стояла её сумочка.
- В ушах серёжки, серебряные, в виде листиков. На шее цепочка с медальоном, тоже листок, очевидно – комплект. На правой руке обручальное кольцо, белое золото с маленьким бриллиантом, примерно одна десятая карата, но чистой воды. На левой руке браслет с подвесками, серебро и кристаллы сваровски. Всё.
- Вы очень наблюдательны, - похвалила его Даулетдинова. – Мужчины редко так хорошо запоминают украшения.
Она явно была растеряна, кваzи выбил у неё почву из-под ног.
- Что-то случилось? – поинтересовался Михаил.
- Она сбежала.
- Как сбежала? – воскликнул я. Михаил молчал, ожидая продолжения.
- Когда её привезли для оформления в изолятор временного содержания, оказалось, что наручники у неё сняты. Она сбила с ног наряд и убежала.
- Расстёгнуты? – спросил Михаил.
Даулетдинова нахмурилась. Взяла со стола какой-то листок, прочитала.
- Нет… да… Сняты и лежали на полу машины. Нет, не расстёгнуты.
- Кваzи могут вытащить руки из любых наручников, - сказал Михаил. – Надо всего лишь сломать кости. Это больно, требует времени на восстановление, но возможно. Патрульные не читали инструкцию по перевозке задержанных кваzи?
- Мы нечасто арестовываем кваzи! – заступилась за патрульных подполковник. – Чаще перевозим восставших…
- Кваzи не ангелы, мы тоже совершаем преступления, - невозмутимо сказал Михаил. – Если в человеческой жизни была склонность к преступлениям, то она проявится и в кваzи-жизни. Надо внимательно читать инструкции, мы направляли их в ваше министерство внутренних дел.
Подполковник вздохнула.
- Я сообщу об этом. Что ж… хорошо, что это не вина Дени… не наша вина. Денис, почему вы так напряжённо смотрите на своего напарника?
- Восхищаюсь его профессионализмом, - сказал я. – Нам помочь в поисках Виктории?
- Этим уже кто только ни занимается, - махнула рукой Даулетдинова. – Идите. Займитесь отчётами.
- Я лучше обход сделаю, - сказал я. – У меня на участке сорок три бабушки и двадцать восемь дедушек, которых надо почаще проверять.
- Сделайте обход, - согласилась Даулетдинова, из чего я понял, что она серьёзно смущена ситуацией. Не загнать меня заполнять бумажки – это что-то неслыханное!
Покинув кабинет начальника, Михаил двинулся было к моему, но я подхватил его под руку.
- Позвольте пригласить вас на прогулку, Михаил. Чудесная погода, надо больше дышать воздухом.
За окнами громыхнуло.
- Как угодно, Денис, - согласился кваzи. – Вы что-то хотели спросить?
- Да-да-да, - ускоряя шаг и заставляя Михаила поторопиться, пробормотал я. – Скажи мне, напарник, любимец богов… Как ты врать научился?
- Я не врал.
- Хо-хо-хо! – голосом пьяного Санта-Клауса воскликнул я. – Ну да! - Дверь участка хлопнула за нами и я продолжил, хотя и тише: - Ты не проводил досмотр. Я не проводил досмотр. Ты соврал!
- Осмотр должен был провести ты, - ответил Михаил. – Моя вина в том, что я недоглядел за тобой.
- Но ты соврал! А кваzи не врут!
- Это кто вам сказал? Кваzи?
Я остановился, в упор глядя на напарника.
Михаил вздохнул. Я уже понял, что это у него был отработанный приём невербального общения.
- Да, мы не врём. Но я и не соврал. Я сказал то, что царица хотела услышать…
- Это нам она царица!
- Я сказал подполковнику, что осмотрел Викторию. Я и осмотрел её, очень внимательно. Но осмотр не равен досмотру.
- Ты лжец! Ты формалист и крючкотвор! – воскликнул я в полном восхищении. – Ты настоящий полицейский старой школы!
И вот тут он неожиданно улыбнулся.
Наверняка так же искусственно и рассудочно, как и вздыхал. Но улыбнулся.
- Куда уж старее. Я при Сталине родился, при Хрущёве в школу пошёл, при Брежневе работал, при Путине на пенсию вышел. И я прекрасно понимаю, что нашей вины в случившемся нет. Виктория не отмычкой наручники открыла, она сломала себе руки и ноги и вытащила из браслетов. Если и есть вина, то моя – надо было предупредить тех ребят.
- Но зачем ей сбегать? – спросил я. – По всей вашей логике: совершил преступление – прими наказание. Верно?
- Если на почве любви, то да, - согласился кваzи.
- Значит, тут не любовь.
- Или не та любовь. Или не только любовь. Будем объезжать старичков?
- Поедем ещё раз на место преступления.
Михаил посмотрел на часы – старомодные, стрелочные, в позолоченном корпусе.
- Я должен был выписаться из гостиницы и переехать.
- Тогда иди, я сам.
Михаил покачал головой.
- Нет, неправильно. Я заберу вещи и сына. Покатается с нами.
- Тоже неправильно.
- Выбор невелик. Я за руль, надо привыкать к вашему движению.
- Ну рискни, - сказал я. – Только учти, это тебе не велосипед.

Вещей у них было немного. Большой чемодан и сумка с ноутбуком у Михаила, маленький чемодан у его сына. Они погрузили вещи в багажник – я попытался помочь мальчику, но тот помотал головой и с натугой забросил чемодан в багажник сам.
- Мы вчера так толком и не познакомились, - сказал я. – Меня зовут Денис.
- Знаю, папа сказал, - ответил живой мальчик. – Меня зовут Найд.
- Найд? Венгерское какое-то имя? – предположил я.
- Нет, это домашнее. Прозвище такое. Папа у меня кваzи, мамы нет. С чего имени быть обычным?
На это я не нашёлся, что ответить. Сел вперёд, Михаил за руль, мальчишка со странным именем Найд забрался назад. Повозился там и спросил:
- У вас есть совместные школы?
- Совместные? А… да. Есть. Конечно.
- Найд, - негромко сказал Михаил. – Три правила.
- Никуда не забегаю, смотрю внимательно, вопросы задаю потом, - с шумным вздохом сказал Найд и я понял, откуда Михаил перенял свою манеру имитировать эмоции.
Мы поехали обратно к участку и Последнему переулку, Михаил вёл неторопливо, очень аккуратно, но как-то ухитряясь ни разу не встать на светофоре.
- Будем исходить из того, что у Виктории имеется какая-то неизвестная нам страсть, - сказал он. – Страсть в смысле "цель". В эту цель входило возвышение её мужа…
- Она могла планировать только то, что он восстанет, - заметил я. – Как скоро он возвысится – вопрос спорный. По Земле до сих пор шесть миллиардов восставших ходит, а возвысившихся – сотня миллионов.
- Сто четыре миллиона шестьсот тысяч, - поправил Михаил. – Давай всё-таки исходить из того, что она хотела иметь рядом кваzи, а не восставшего.
- Это логично, - согласился я.
- И эта неизвестная нам страсть не связана напрямую с личностью Виктора, - продолжал Михаил. – Иначе после его смерти она покорно приняла бы задержание и наказание. Но Виктор безвозвратно умер, а страсть осталась.
- Другой мужчина? – предположил я.
- Лучше будем говорить "цель", иначе ты сбиваешься, - решил Михаил. – Нет, не думаю.
- Нам бы очень, очень сильно помогло, если бы мы оба знали то, что знаешь ты, - невинно заметил я.
- А именно?
- Почему ты прибыл на место преступления?
- У меня была информация…
- Это я слышал. Кому грозила опасность – человеку или кваzи? Почему ситуация была столь важна, что в Москву направили тебя, челове…
Я запнулся. Мальчишка сзади тихо хихикнул.
- Найд! – строго сказал Михаил.
Я страдал молча.
- Слушаю дальше, Денис.
- Почему направили тебя, кваzи из ближнего круга Представителя? Должно было случится что-то очень важное, чтобы Представитель отослал прочь руководителя своей тайной полиции.
Теперь настал черёд молчать Михаила.
- Интернет – великая сила, - сказал я. – Я вчера не только пил.
- У нас нет тайной полиции, - заявил Михаил.
- О да. У вас и обычной нет. Но есть кваzи, которые выполняют эту работу. Если с молотка снять ярлычок, им всё равно можно забивать гвозди.
- Денис, я не могу ответить на эти вопросы, - сказал Михаил.
- Тогда скажи, насколько общество кваzи однородно?
- Мы разные.
- Я понимаю. Общее ли у вас видение будущего? Одинаково ли вы смотрите на взаимоотношения с людьми? На чём основана власть Представителя?
Найд ёрзал на заднем сиденье. Ему очень хотелось влезть в разговор, но он молчал.
- На эти вопросы, наверное, я дам ответы, - решил Михаил. И начал говорить, аккуратно подбирая слова: - Являясь разными личностями мы по-разному видим своё будущее. В настоящее время основной является идея космической экспансии. Мы гораздо лучше людей переносим условия космических полётов и иных планет. Мы можем оставить Землю человечеству, как колыбель, а сами покорить Солнечную Систему и двинуться к звёздам. Учитывая, что срок жизни кваzи неопределённо велик, мы малочувствительны к радиации и ряд других факторов – это привлекательная идея. Взаимоотношение с людьми тоже видится нам по-разному. Войны никто не хочет, но есть серьёзные опасения. Они имеют основания. Власть Представителя основана на том, что он гениальный политик, мастер взаимовыгодных компромиссов и общих интересов.
- Ну, сказал ты много, но не сказал ничего, - подытожил я. – Это и так все знают.
Михаил остановил возле дома покойного профессора и посмотрел на меня.
- Да. Но что поделать… Найд, ты остаёшься в машине. Мы отойдём на полчаса-час.
- Я возьму планшет, - сообщил мальчик.
- Три правила поведения в сети, - сказал Михаил.
Мальчишка закатил глаза и произнёс:
- Не называть личной информации, не знакомиться, не говорить о живых и мёртвых.
Михаил подумал и добавил:
- И ничего не покупать.

http://dr-piliulkin.livejournal.com/730225.html

- Мы вместе и мы справимся, - сказала Ольга. – Обязательно. Дениска!
Я смотрел на неё не отрываясь. Голова плыла, и не от удара – от безумия происходящего. Хотелось сидеть на месте и не двигаться…
Ольга размахнулась и дала мне пощёчину.
Почему-то я закашлялся. Потом потёр лицо и сказал:
- Дожили. Год как поженились, а жена уже бьёт меня…
- Ты как? – спросила Ольга.
- Ничего. Уже ничего, - сказал я, встал с пола и осторожно выглянул в окно.
На улице было пусто.
Тогда я повернулся и посмотрел на то, что лежало на полу.
Проще всего было сказать "посмотрел на труп человека, которому моя жена кухонным ножом отрезала голову".
Но это было бы не совсем верно. Мертвецом этот молодой парень, наш ровесник, был и раньше. Вот только труп шёл к нам, издавая какие-то невнятные булькающие звуки, то ли завывая шёпотом, то ли постанывая. Глаза у него были пустые, но следили за нами. Ноги разъезжались, но он не падал. Половина лица у него была не то разбита, не то объедена… даже не хочется думать, кем.
Но когда я бросился к нему и попытался оттолкнуть, восставший мертвец одним ударом сбил меня на пол. И пока я лежал, слегка оглушённый, он начал наклоняться надо мной…
Вот тут-то Ольга его и убила окончательно. Схватила сзади за волосы, запрокинула голову назад – и несколькими движениями отрезала голову. Тем самым здоровенным острым ножом, что забрала утром на кухне ресторана. Из перерезанного горла прямо на моё лицо потекла какая-то густая жижа, похожая на почти свернувшуюся кровь…
- Как ты думаешь, не заражусь? – вытирая лицо полотенцем спросил я.
Ольга пожала плечами. Кто мог ответить на этот вопрос? Да никто.
- Ты его… резко так, - я понял, что не могу сказать "убила".
- Я с пяти лет на охоту с отцом ходила.
- Но там звери.
- И это не человек.
- Стыдно, - сказал я. – Я должен быть защитником, а не ты…
- Дениска, ты все сделал правильно. Нож был у меня. Ты его отвлёк, я его прикончила. Мы вместе. Вдвоём мы справимся.
Я смотрел на Ольгу и думал про то, что не знал свою жену по-настоящему. Говорил мне отец: "когда женишься до двадцати, то женишься не на женщине, а на своих фантазиях".
Но знаете что?
Эта женщина оказалась лучше моих фантазий.
- Мы справимся, - сказал я и улыбнулся. – Мы банда!
Ольга тоже улыбнулась и сразу посерьёзнела.
- Денис, обещай мне одну вещь. Если меня укусят, или что-то ещё… Ты меня убьёшь. Ладно? Чтобы я не превратилась вот в такое…
Я ответил не сразу и она продолжила.
- Я тебе это обещаю.
Сглотнув вставший в горле ком я кивнул:
- И я обещаю. Но мы выберемся. До Москвы недалеко. По радио говорят, что за мкадом всё спокойно.
- Обязательно выберемся, - кивнула Ольга. – Ради него.
Мы посмотрели на кровать.
Сын спал крепким младенческим сном.

Народ у нас в отделении сдержанный. Про Михаила все уже знали и все старательно делали вид, что ничего особенного не происходит.
Впрочем, что тут особенного?
Мало ли в Москве кваzи? Тысяч сто, пожалуй. Большинство живут в своём районе, на Люберецких Полях, но и среди людей их много. Да и в тех случаях, когда мне не удавалось убить восставших, а приходилось привозить их в отделение, за ними приезжали кваzи.
Я даже здоровался с ними. Даже жал руки. Надо соответствовать высоким стандартам московской полиции. Мы выше предрассудков, мы выше гендерного, расового или витального неравенства.
Но работать в паре с кваzи!
- Денис, давайте определимся, как мы друг друга зовём, - сказал Михаил.
- Давайте, - идя через участок и кивая встречным ответил я. – Например я буду вас звать Геной.
- Почему Геной? – искренне поразился Михаил.
- Ну вы же предлагаете выбрать друг другу какие-то прозвища, позывные? Вы будете Геной, я – Чебурашкой.
- Я предлагаю решить, на "ты" или на "вы" мы разговариваем, - терпеливо пояснил Михаил.
- А… - протянул я. – Вы старше, надо бы к вам обращаться по имени-отчеству. Но мы же теперь партнёры, это может быть неудобно в рабочей обстановке. А кто вы по званию?
- У нас нет полиции в вашем понимании, - сказал Михаил. – И званий нет. Я – личный посланник Представителя.
- О! – потихоньку ускоряя шаг, сказал я. Не нравилось мне, как на меня поглядывали сослуживцы. Слишком много плохо скрытой иронии. Ни для кого в участке моё отношение к восставшим и кваzи не секрет, много будет сегодня разговоров… - Так вы птица высокого полёта, Михаил! Но звания у вас нет, как же вы будете…
- Я был капитаном полиции и формально остаюсь в этом звании, - сказал Михаил. – Вас устроит такой вариант, старший лейтенант Симонов?
Ну надо же! Если это и не эмоции, то что-то максимально к ним близкое.
- Устроит, Миша! – воскликнул я, останавливаясь и кладя руку на плечо кваzи. – Будем на "ты"!
Торжествовал я всего секунду. Михаил кивнул и похлопал по плечу меня.
- Замечательно. Я на это и рассчитывал, Денис.
Он меня подловил! Этот кусок тухлого мяса понял, что я выберу любой вариант, который не выберет он… и подловил меня. Как ребёнка, которому говорят "нет-нет, не надо идти спать!" Как собачку, которой протягивают таблетку – потом отдёргивают руку, потом снова протягивают, потом снова отдёргивают… пока глупая собака не хватает и не проглатывает горькое лекарство.
- Только не бросай меня в терновый куст, - сказал я. – М-да.
Мы вышли из участка, я молча направился к своей машине, кваzи так же молча обошёл её и сел на переднее сиденье.
- Что предлагаешь делать, партнёр? – спросил я дружелюбно.
- Продолжать расследование смерти профессора Виктора Аристарховича Томилина.
- Причина смерти – отсечение головы, произведённое дознавателем Денисом Симоновым, - ответил я.
- Я говорю о первой смерти.
Вздохнув, я завёл мотор и сказал:
- Он был застрелен грабителем. Квартира богатая… сами видели. Грабителя видел дворник и его записали камеры наблюдения. Очевидно, грабитель дожидался в подъезде, пока жильцы уйдут, но не заметил, что вышла лишь жена Томилина. Он вскрыл дверь, вошёл, наткнулся на хозяина и выстрелил. Но грабитель просчитался, профессор восстал очень быстро и покарал своего убийцу.
- Как быстро восстал профессор?
- Быстро. Двадцать пять минут, минимальный срок, в первом классе учат.
- Верно. И грабитель, прекрасно знающий, что жертва может восстать, полчаса рылся в вещах? Подпустил к себе медленного, голодного восставшего? После чего, погибнув, тоже восстал за минимальный срок, как раз к твоему приходу?
- Маловероятно – не значит невозможно, - упрямо сказал я.
Кваzи даже не стал ничего отвечать в ответ на такую очевидную глупость.
Я вздохнул и выехал со стоянки. Москва, конечно, нынче не так забита автомобилями как раньше. И бензин дорог, и места для двадцати миллионов человек внутри мкада не так много, чтобы позволять всем ездить на личном транспорте.
И все же в Пушкаревом переулке был небольшой затор, сквозь который мы и поползли к Трубной, чтобы развернуться к Сретенке.
- Я не столь хорошо знаю Москву, - неожиданно сказал кваzи, - но мне кажется, что от участка до места преступления – одна минута пешком. Может быть две. Куда ты собрался ехать?
- На работу к его жене. То есть вдове. Минут за двадцать доедем, - ответил я.
- Зачем?
- Её оповестили о смерти мужа, но она сказала, что не сможет вернуться раньше окончания рабочего дня. Довольно странное поведение, верно?
Михаил удовлетворённо хмыкнул. Мы выехали на Сретенку и он спросил:
- А ты уже знаешь, о чем хочешь её спросить?
- Есть мысли, - уклончиво ответил я. – А пока лучше ответь ты, Михаил.
Кваzи вздохнул:
- Ценю твою сдержанность. Я ждал, когда ты спросишь.
- Считай, что спросил.
- Я прибыл в этот дом, потому что у нас имелась информация о готовящемся преступлении.
Вот как! Нет, понятно, что совпадений не бывает, а значит одно из двух – либо сам Михаил убийца, либо он знал о возможном убийстве. Но приятно, что хоть в этом он не темнит.
- Откуда информация?
- Информатор пожелал остаться неизвестным, - быстро сказал Михаил.
Ясно. Врать кваzи не умеют, но уклоняться от вопросов могут запросто.
- Но ты ему… или ей… доверяешь?
- Доверяю всецело и абсолютно, - сказал Михаил с какой-то даже торжественностью в голосе. – Информация была верна, но я не успел. К сожалению, я не успел…
- А что так?
Михаил вздохнул. Нет, стоп, он не вздохнул, он изобразил вдох! Кваzи, конечно, тоже дышат, но у них всегда ровное дыхание, лишь при очень больших нагрузках немного учащается.
- Пробка.
- Пробка? – воскликнул я. – Никаких неожиданных встреч, звонков и рукотворных препятствий?
- Увы. Случайность.
- Что-нибудь ещё, что может помочь в поисках убийцы? – спросил я.
Некоторое время Михаил размышлял. Потом покачал головой.
- Нет. Все остальное к этому убийству не относится.
Ответ был уклончивый, но лучше чем ничего.
Мы ехали по Садовому кольцу, где тоже начиналась традиционная вечерняя пробка. Потихоньку темнело.
Да уж. Пробки, бич больших городов. Пробки убивают.
- А как там у вас, в Питере? – спросил я.
- Мы редко пользуемся персональными автомобилями.
- Но у вас ведь живут живые.
- Двенадцать с половиной процентов, - кивнул Михаил. – Но они тоже предпочитают метро и велосипеды.
- У вас зима теплее, - буркнул я. Конечно, я видел по телевизору сюжеты из столицы не-живых, все эти толпы кваzи на велосипедах, аккуратными рядками едущие по Невскому… Но когда говоришь с кваzи, нормально так говоришь, как с человеком, а потом представляешь толпы мёртвых велосипедистов – то дрожь пробирает от этой картины.
Впереди мелькнула буква "М" и я прижался к обочине. Сказал:
- Пожрать не успел. Будешь?
Михаил помедлил, глядя на меня. Потом кивнул:
- Да. Кваzи-бургер.
- Знаю.
Я вышел из машины, забежал в "Макдональдс", беззастенчиво махнув удостоверением пробился сквозь толпу подростков к кассам.
- Чизбургер и кваzи-бургер. Большую колу, большую воду.
На меня не ворчали, даже молодёжь. Всё-таки за последние десять лет уважение к полиции и армии сильно возросло. Со своей добычей я вернулся в машину, вручил Михаилу его суррогат, распаковал свой и мы медленно двинулись в правой полосе.
Я жевал свою котлету с сыром, запихнутую в безвкусную булку и краем глаза косился на Михаила. Тот ел кваzи-бургер – лук, зелень, огурцы, помидоры и баклажан. Запихнутые в точно такую же булку, как у меня.
- Тебе никогда не хочется мяса? – спросил я.
- Ты же знаешь, что все кваzи – вегетарианцы.
- Знаю. Я спрашиваю про желание.
- Мы своё мясо уже съели, - ответил Михаил. Помедлил, потом кивнул: - Да, это прозвучало грубо. Извини. Но мы вегетарианцы и нам не хочется ни мяса, ни рыбы, ни сыра.
Он снова стал жевать, но когда мы проехали с квартал внезапно сказал:
- Мне иногда хочется молока. Я попробовал. Вырвало.
- Соевое? – предположил я.
- Гадость. Но я пью его. С искусственным мёдом. Тоже гадость. Я чувствую любые химические примеси. Даже следы фосфатных удобрений на этом листке салата… хотя его долго и хорошо мыли. У себя мы стараемся есть только органически выращенные овощи.
На мгновение мне даже стало его жаль. Но тут он добавил:
- Но при этом отравить меня крайне сложно. Я могу есть человеческие яды ложками, мне они не повредят. И мясо тоже не убьёт. Всего лишь будет отторгнуто.
Отторгнуто… Как деликатно сказано… Я снова покосился на Михаила и спросил:
- А скажи тогда… напарник. Твой дурацкий костюмчик – тот самый, в котором ты возвысился?
Кваzи оглядел свой пиджак, будто первый раз в жизни. Отряхнул какой-то волосок с лацкана. Сказал:
- Нет. Тот был запачкан. Но в провинции много маленьких городков и много заброшенных магазинов. Я всегда выбираю одно и то же. Это привычка.
- Это не привычка, это косность, - сказал я с неожиданной злостью.
- Косность, - согласился кваzи. – Мы не способны к развитию, это правда. Я смотрю старые фильмы, читаю старые книги и ношу старую одежду. Плата за возвышение.
- Может тогда не стоит считать это возвышением? – сворачивая к институту биохимии и паркуя машину, сказал я.
- Возвыситься можно и с самого дна, Денис, - мягко ответил кваzи. – Если ты какое-то время просуществовал беспамятным кровожадным зверем, то нынешнее состояние становится очень привлекательным. Несмотря на минусы.
Мы вышли из машины. За спиной шумело Садовое, здание института было уже полутёмным, хотя судя по отдельным светящимся окнам кто-то ещё работал.
- Не понимаю его жену, - сказал я. – Как можно остаться на работе, зная, что муж погиб?
- Ну ведь она уже ничего не может изменить, - с укором сказал Михаил. – Вот я её вполне понимаю.
Через секунду до меня дошло.
- Чёрт! – воскликнул я. – Чёрт, чёрт, чёрт!

Несмотря на серовато-голубую кожу женщина была красива. Может быть потому, что возвышение застало её в самом расцвете сил и красоты – где-то на грани тридцати лет. Кваzи, кроме цвета кожи, внешне не отличались от своего человеческого облика и не пользовались косметикой. Так что это была её внешность. Природная.
- Примите мои искренние соболезнования, Виктория… э…
- Андреевна, но это не важно, - ответила женщина-кваzи. – Просто Виктория.
- Мы предпочитаем короткие имена, - кивнул Михаил.
Они с Викторией обменялись взглядами. Виктория кивнула. Мы сидели в холле, вокруг маленького столика. Институт, к моему удивлению, выглядел не унылым функциональным научным учреждением, а очень не бедным и очень современным. Такие вот уютные уголки отдыха в холлах, с хорошим кофейными автоматами, причём бесплатными, великолепный ремонт, приятные и хорошо подобранные краски, хорошая кожаная мебель, красивые шторы на окнах. Нет, лаборатории тоже выглядели очень современно, но у нас обычно не жалеют денег на аппаратуру, зато на все остальное не обращают внимания. А тут похоже старались создать впечатление домашнего уюта, чтобы сотрудники не стремились уйти с работы…
- Вам звонили из отделения… - продолжил я.
- Понимаю, вы удивлены тем, что я не бросила работу и не вернулась домой, - спокойно ответила кваzи. – Но у нас идёт важный эксперимент, моё присутствие необходимо. Виктору уже ничем не помочь, а он был предан работе и поймёт меня. Уверена.
Я нахмурился. Что она несёт…
- Виктор и Виктория, очень красиво, - неожиданно сказал Михаил. – Вы были женаты до вашего возвышения?
- Нет, мы впервые познакомились уже здесь, в институте, три года назад, - ответила Виктория. – Но вы правы, Виктор считал это знаком. Люди склонны к маленьким суевериям.
- У него были враги? – спросил Михаил.
- Не более чем у любого молодого талантливого учёного. Но это не те враги, которые пускают пулю в сердце. Мне сказали, что его застрелил грабитель?
Михаил кивнул.
- А потом он восстал и убил грабителя? – продолжала Виктория.
- Всё так, - сказал Михаил.
- Можно сказать, что справедливость восторжествовала, - произнесла Виктория. – В этом есть высшая логика. Грабитель хотел его убить, а в результате погиб сам и навсегда.
- Наверное, вы не дослушали сообщение, - предположил я. – Потому что со справедливостью вышло… не очень.
Виктория приподняла одну бровь. Очень человеческим и очень ненатуральным жестом.
- Когда дознаватель вошёл в квартиру, там было уже двое восставших, - сказал я. – Дознаватель был вынужден применить оружие. Они мертвы. Окончательно мертвы. Им отрубили головы.
- Как? – спросила Виктория. И моргнула. Лицо у неё стало глупое, как у обычной живой женщины.
- Мачете.
- Я не об этом, идиот! – закричала Виктория. – Как, как, как это произошло? Почему это произошло? Это неправильно, так не должно было произойти!
- Преступление не может быть правильным по определению, - сказал Михаил.
Виктория мгновенно успокоилась.
- Вы правы. Но это очень печально. И очень несправедливо. Виктор был очень талантливый учёный. Это огромная потеря.
Разумеется она не выглядела страдающей. Удивительно было то, что она вообще повысила голос и принялась ругаться. Кваzи, которая любила мужа? Чушь. Она могла его любить после смерти и возвышения только в одном случае – если бы они были знакомы раньше.
А они не были.
Она могла любить секс. Банально любить секс так, что после смерти и возвышения эта черта её личности стала основной. Кваzи развиты односторонне – то, что было для тебя главным при человеческой жизни останется твоей единственной целью на грядущую вечность. Вот Михаил был полицейским и, похоже, хорошим. Он стал полицейским-кваzи, пусть они и называют эту работу иначе. Мелкий политик, мэр провинциального городка, после возвышения стал гениальным политиком – и превратился в Представителя, главу всех кваzи России. Он остановил войну между живыми и мёртвыми, точно так же, как её остановил в Германии лидер партии зелёных, а в Штатах – губернатор Калифорнии.
Виктория могла любить секс или семейную жизнь, и выйти замуж за человека. Но смерть этого человека не должна её тронуть. Человек для неё был бы лишь винтиком в механизме, который легко заменить.
Да если даже она его и полюбила! Хорошо, допустим, что смыслом её новой жизни была любовь. Так убивать-то зачем?
Что-то не сходится.
Ничего не сходилось!
- Вся наша работа теперь надолго остановится, - с явным разочарованием говорила Виктория. – Пока мы найдём того, кто заменит Виктора, пока он войдёт в курс дела…
Так вот оно что. Противно, но не преступно. Она переживает, что её покойный муж не сможет продолжить свою работу.
- Сочувствую, - продолжал тем временем Михаил. – А над чем он работал?
- Никаких глупостей из разряда "излечить всех восставших", если вы об этом, - Виктория поморщилась. – Рядовые скучные исследования вируса ветряной оспы. Ищем новые лекарства. Через пять лет, если повезёт, эти разработки дадут неплохую прибыль.
- Зачем её лечить-то, - сказал я. Не нравилась мне эта женщина, и дело было не в том, что она кваzи. – Зелёнкой помазать и пройдёт. Все болели когда-то.
- Дети переносят легко, взрослые – крайне тяжело, - пояснила Виктория. – Лекарство востребовано.
Михаил покивал. Спросил:
- Можем мы посетить ещё раз вашу квартиру? Тела уже увезли… ещё раз соболезнуем. Но вдруг что-то осталось незамеченным?
- Пожалуйста, - Виктория небрежно взмахнула рукой. – Я, вероятно, сегодня останусь ночевать на работе. Будет очень одиноко в пустой квартире. У нас тут хорошие комнаты для отдыха…
Её уже явно не волновал мёртвый муж. И то, что мы будем делать в квартире – тоже. Она не боялась, что мы там что-то найдём.
- А я ведь вначале подумал, что вы как-то причастны к смерти мужа, - сказал я неожиданно для самого себя.
Михаил посмотрел на меня, но ничего не сказал.
- Как? – спросила Виктория. Она уже начала было привставать, но при моих словах села снова. – Насколько я понимаю, убийство произошло после моего ухода. Уже когда я была в институте.
Я кивнул.
- Здесь моё пребывание постоянно контролируется, - Виктория указала взглядом на потолок, на поблёскивающую линзу камеры. – Я никуда не выходила из здания. Допустим даже, что это я наняла убийцу. Но разве могла я уговорить его остаться наедине с мёртвым телом и послужить восставшему кормом?
- Если мы продолжим это занятное теоретизирование, - сказал я, - то вы могли нанять человека: убить вашего мужа, а потом что-то найти в квартире. Мы выяснили его личность, это преступник, уже дважды сидевший за грабёж. Он застрелил вашего мужа…
- И стал что-то искать, прекрасно зная, что мёртвый вот-вот восстанет? – Виктория улыбнулась. – Нелепо. Он бы отрубил трупу голову или хотя бы связал мёртвого. Восставшие поначалу слабы и неповоротливы. Зачем же служить кормом?
- Да, - сказал я, глядя на Викторию. – Это и впрямь нелепо. Никто не согласится на такую смерть.
Михаил встал.
- Простите моего коллегу за его предположение, - сказал он. – Денис не очень доверяет нам. Что, конечно же, нелепо. Простите за беспокойство. Наши соболезнования.
- Всё в порядке, - сказала Виктория, вставая.
Встал и я. Что-то было не так, что-то было неверно.
Но у меня не было никаких доказательств, никакого мотива и никакой связи между убийцей и Викторией.
- Было очень приятно с вами познакомиться, - внезапно сказал Михаил. И поцеловал Викторию в губы.
Женщина-кваzи вздрогнула и отшатнулась от мужчины-кваzи.
Михаил облизнул губы. Язык у него тоже был синий.
- Очень необычно, - сказал он. – Не могу сказать сразу, что это за вещество. Но я полагаю, оно было на ваших губах с утра? С того момента, как вы, выйдя за дверь, поцеловали нанятого вами… или правильнее сказать соблазнённого вами человека в губы, впустили в квартиру и ушли? Сколько у него было минут, прежде чем его разбил паралич? Пять, десять? Пятнадцать? А потом он был в сознании? Видел, как ваш мёртвый муж встаёт и бредёт к нему, чтобы начать питаться?
Виктория одной рукой схватила тяжёлое кожаное кресло, вздёрнула в воздух и обрушила на голову смешного старого полицейского.
Будь он живым – она бы его убила. Даже если он бы успел прикрыться руками.
Но они оба были кваzи и Михаил отбил удар.
Виктория бросилась прочь из холла. Я кинулся за ней, выдёргивая пистолет из кобуры.
- Не стрелять! – крикнул Михаил, проносясь мимо меня. Фалды старого пиджака развевались за его спиной. – Не смей, пацан!
Я опустил пистолет и, сжимая перед собой двумя руками, побежал следом за ними.
Михаил догнал Викторию у лестничного пролёта. Прыгнул, повис на спине, сбил – они закувыркались вниз по лестнице. Грохот от удара черепов о ступеньки был такой, что меня передёрнуло. Даже в падении кваzи пытались разбить друг другу головы – единственный по-настоящему уязвимый орган.
А потом Михаил сломал ей шею.
Услышав мерзкий влажный хруст я всё понял и замедлил бег. Не хватало мне повторить такое падение… я после него не встану, я после него восстану…
Доставая на ходу наручники – специальные, усиленные, для кваzи, я спустился к Михаилу. Тот сидел придерживая подёргивающееся тело Виктории. Свою пару наручников он уже надел ей на ноги. Молча поймал мою, сковал кваzи руки.
Потом мы минуту сидели и ждали. Я тяжело дышал и сожалел о том, что не курю - было бы на что списывать одышку. Михаил просто смотрел на кваzи. Он и впрямь был хорошим полицейским – он смотрел на неё с сочувствием.
Потом шея Виктории хрустнула и вправилась. Она открыла глаза. Посмотрела на нас. Подняла руки и изучила наручники. После чего сказала:
- В этом больше нет нужды.
- Ничего, поносите немного, - сказал я. – Зачем? Зачем вы это сделали?
Женщина-кваzи смотрела теперь только на меня. Потом улыбнулась и спросила:
- Вы когда-нибудь любили?
- Доводилось, - сказал я.
- Я не могла больше смотреть, как мой любимый человек старится, - сказала она. – Теряет форму, привлекательность, ясность ума… Когда-нибудь он стал бы кваzи… но вот таким… старым и нелепым… - она презрительно посмотрела на Михаила. - В то время, как настоящая, полноценная, высшая жизнь – рядом. Надо лишь умереть, пройти неприятный этап… и воскреснуть. Вечно молодым.
- Вечно мёртвым, - шёпотом сказал я.
- Вечно молодым, - повторила Виктория и замолчала.
- Любимых убивают все, - сказал Михаил и рывком поднял Викторию со ступенек. – Но не кричат о том. Трус поцелуем похитрей. Смельчак – простым ножом.
- Стихи пишете? – поинтересовалась Виктория.
- Это Оскар Уайльд, дура дохлая, - сказал я. Покосился на Михаила. – И дело не в том, что дохлая, а в том, что дура.
Михаил потёр правый бок, очень натурально вздохнул.
- Рёбра болят. Три ребра, а они почему-то дольше всего срастаются. Денис, вызовите опергруппу, пожалуйста.

Ночная Москва красива. Когда-то я думал, что навсегда разлюбил ночь.
Ничего, привык понемногу…
- Куда вас отвезти, Михаил? – спросил я.
- В гостиницу "Ленинградская", конечно, - сказал Михаил. – Где ещё остановиться честному кваzи?
- Ты шутишь, что ли? – мрачно спросил я.
- Пытаюсь. Получается?
Я пожал плечами.
- Не знаю. Как-то не расположен к шуткам сейчас. Напиться хочу.
- Везёт тебе, - кивнул Михаил. Достал мобильник и стал кому-то звонить.
Я не слушал. Я думал, что наверное, он всё-таки и впрямь шутит.
Мы остановились у гостиницы рядом с шумящей вокзальной площадью. Как раз протяжно гудел, отправляясь, бронепоезд Москва-Казань, идущий сквозь мёртвые земли, где даже кваzи не чувствуют себя в безопасности среди толп восставших.
- Не думай только, что мы стали друзьями, - сказал я. – Ты всё равно такой же как она. Нежить.
- Я и не думаю, - покорно согласился Михаил.
Мы выбрались из машины, я поколебался – и пожал ему руку. Горячую даже жарким летним вечером. По улице громыхал, приближаясь, трамвай.
Самый опасный вид транспорта, об этом ещё Булгаков писал. Раз – и голова с плеч. Кваzи может быть сколь угодно силён, но если он поскользнётся и упадёт под трамвай…
- Завтра нам обещали дать квартиру, - сказал Михаил. – Я некоторое время буду работать в Москве.
- Уже понял, - кивнул я. – Нам?
Трамвай приближался. А Михаил вдруг завертел головой, уставился на гостиницу.
- Папа! – из дверей гостиницы вдруг выскочил мальчишка – маленький, лет десяти, бросился к Михаилу. – Папа, всё в порядке?
Трамвай проехал мимо.
Михаил неловко обнял мальчика – я заметил, что он прижимает его к левому боку.
- Конечно в порядке. Разве со мной может что-то случиться?
Я отвёл глаза. Ребёнок-кваzи. Какой ужас. Хуже не бывает.
А потом я посмотрел на них снова.
Мальчик был живой. Розовощёкий, раскрасневшийся, с любопытством смотревший на меня.
Я неправ. Бывает и хуже.
- Это Денис, мой новый напарник, - сказал Михаил. – Он хороший и живой.
- Привет, - сказал я. – Ну и пока! Спешу, дома ждут.
И нырнул в машину так позорно быстро, словно за мной гналась толпа восставших.

Дома я разулся, стягивая ботинки ногами – в руках был пластиковый пакет из супермаркета. Прошёл на кухню, оставляя на полу влажные следы, носки пропотели за день. Сел за стол, привалился к стене, достал из пакета бутылку водки. Свернул крышку и глотнул прямо из горла.
Жидкое забвение потекло по телу.
Я сидел и смотрел на стену напротив. На фотографию, где Оля стояла у окна, держа на руках младенца. До апокалипсиса оставалось три месяца, Оля улыбалась и мой сын улыбался тоже.
- Вот ведь как бывает, - сказал я и сделал ещё один глоток.
В пустой квартире не было никого, чтобы мне ответить. Да я и не ждал. Я прекрасно научился говорить сам с собой за десять лет.

http://dr-piliulkin.livejournal.com/729870.html