В ожидании премьеры 7 "ЗВ" решили с детьми пересмотреть предыдущие.

И вот что я вам скажу.

Зря мы, старые фанаты, после выхода 1-3 серии их ругали. Мол, вот 4-6 - это круто! А 1-3 - ерунда какая-то!

Поверьте, они все одинаковы. :)

Но любим мы их не за это, верно?

http://dr-piliulkin.livejournal.com/745284.html

Начали украшать квартиру.

http://dr-piliulkin.livejournal.com/745041.html

Машину Михаил водил хорошо, хотя и с той стариковской основательностью, которая молодых людей бесит. В возрасте люди либо начинают ездить неспешно, по принципу "куда уж мне торопиться", либо напротив, водят агрессивно и быстро, мотивируя это опытом и тем, что "чего уж мне бояться".
У кваzи, очевидно, то же самое. Михаил предпочитал не спешить.
- Из меня не очень хороший гость для новоселья, - сказал я. – Да и какое это новоселье? Ты приехал в Москву в командировку. Решишь свои дела – уедешь.
- Может быть я останусь, - сказал Михаил.
- Личный помощник Представителя решил эмигрировать в человеческие края? – с сомнением спросил я.
- Найд. Я не уверен, что ему правильно жить среди нас.
- О как, - я покосился на Михаила. – Почему?
- Он воспринимает кваzи как единственно правильную форму жизни. Как высшую расу. А обычных людей – как неполноценных существ. Пока это каким-то образом укладывается у него в голове, но начнётся подростковый возраст и всё станет совсем плохо. У нас были случаи… дети, выросшие среди кваzи, кончали с собой, чтобы восстать в правильном, как они это считали, виде.
- И тебя это пугает?
- Конечно. Человеческая жизнь отлична от нашей, но она имеет и свои недостатки, и свои преимущества. Вы слабее нас. Часто тратите время на ерунду. Но зато способны заниматься чем угодно, пробовать и искать, менять свой род занятий, взгляды и убеждения. Мы не меняемся. Я буду рад, когда Найд станет кваzи, но пусть вначале он проживёт свою человеческую жизнь. Поймёт, что ему нравится, чем он станет заниматься вечность.
- Вечность, - презрительно сказал я. – Не уверен, что Вселенная с тобой согласна.
- Ну конечно мы тоже конечны, - легко согласился Михаил. – Может быть и у нас есть срок жизни, просто он очень долог. А если даже и нет, то нас можно убить. Рано или поздно какой-то несчастный случай подстережёт каждого. Но с точки зрения обычного человека, мы бессмертны.
- Потому что уже мертвы.
Михаил помолчал, потом кивнул, не отрывая взгляд от дороги.
- Да. Клетки нашего тела видоизменились. Это не жизнь в обычном понимании этого слова. Совершенно другие механизмы обмена энергии, восстановления, передачи нервных импульсов. Но это и не смерть. Это то состояние, для которого в человеческом языке не было подходящего слова.
- А сейчас есть?
- Конечно. Кваzи. Кваzи-жизнь.
Я не стал спорить. В чём-то он был прав.
- Ну, это хороший поступок, - сказал я. – Правильный. То, что ты хочешь поселить мальчишку среди людей. Ты ведь в какой-то мере жертвуешь собой, своей карьерой.
- Ненадолго, - ответил Михаил. – Сколько я ещё ему буду нужен? Ну пять лет. Ну десять. А дальше он сам выберет где и как ему жить.
- Гормоны подскажут, - усмехнулся я.
- Да, это тоже было доводом, - сказал Михаил. – Я заметил, что он начал заглядываться на девочку, живущую по соседству.
- На кваzи? – воскликнул я с содроганием.
- Да. Она его ровесница… в каком-то смысле.
- Это отвратительно, - сказал я. – Да, ты абсолютно правильно поступаешь… Но я всё-таки повторю, я не очень хороший гость.
- Дело не только в новоселье, - сказал Михаил. – Сегодня у Найда день рождения. Он ещё не успел познакомиться ни с кем из ровесников.
- И поэтому я выбран гостем?
- Ты в том числе. Я ещё Анастасию позвал, ей полезно сейчас отвлечься.
Я огляделся, припоминая район.
- Останови за тем перекрёстком.
- Зачем? Там запрещена стоянка.
- Ничего, мы полицейские, номер машины в базе данных.
- Всё равно подавать дурной пример…
- Там магазин. Я же не могу явиться на день рождения без подарка. Или ты предложишь подарить мальчику пистолет?
- Он был бы не против.
Я покосился на Михаила, но так и не понял, была ли это шутка, или констатация факта.
Магазинчик, возле которого мы остановились, не был магазином детских товаров, это был супермаркет электроники. Но и Найд не в том возрасте, когда дарят игрушки. Интересно, сколько ему исполняется? Девять, десять, одиннадцать?
Моему сыну исполнилось бы десять.
Этой осенью. Если бы он остался жить.
В магазине я быстрым шагом прошёл вдоль полок. Взял пластиковую коробку с творением трудолюбивого китайского гения – наручные часы-телефон-плеер, в общем – всё в одном, разве что кофе не варят, но ребёнку кофе вредно. Многофункционально, красиво и недорого.
Наверняка у Найда что-то такое есть. Ну и ладно, дорого внимание.
Так что Михаилу долго ждать меня не пришлось.

Кваzи открыл дверь своим ключом, мы вошли. И оказалось, что мы уже не первые гости.
На кухне с чашкой чая сидела Анастасия, в лёгком сарафане и босоножках. Я подумал, что впервые вижу её без формы. Найд в здоровенном фартуке, разукрашенном аляповато-яркими фруктами и овощами, колдовал у плиты – помешивал что-то в огромном казане. Пахло пряностями, и пахло довольно вкусно. Судя по тарелкам с сыром и салатами на столе, мальчик сам занимался подготовкой своего дня рождения.
- Извини, - сказал Михаил, обращаясь к Анастасии. – У северян не оказалось авиационного керосина. Пришлось ждать, пока подъехала машина.
- Ничего, Миша, - демонстративно меня игнорируя, сказала Анастасия. – Мы с Найдом чудесно проводим время. Только он отказывается принимать мою помощь.
- Я сам готовлю, - твёрдо ответил Найд. – Папа не умеет.
- Умею, - без особой убеждённости сказал Михаил.
- Ничего ты не умеешь. Ты слишком технично подходишь к процессу.
- Держи, - я протянул мальчику коробку. – Считай, что она завёрнута в красивую бумагу и приложена открытка. Хэппи бёздей, пусть бегут неуклюже и всё такое прочее.
- Спасибо! – Найд радостно схватил коробку. И к моему удивлению добавил: – Я о таких мечтал!
Может быть он был просто очень воспитанный мальчик, а может быть и впрямь, Михаил не понимал всю прелесть ненужных гаджетов для ребёнка.
- Я прекрасно готовлю, - снова сказал Михаил. – И я составил план ужина… - он вдруг запнулся. – Забыл купить алкоголь.
- Да ничего страшного, - ответила Анастасия. – Попьём чая. Если чая нет, то у Дениса найдётся, он всегда с собой возит термос.
Вот же мстительная девушка!
- К чему вам испытывать неудобства, - возразил Михаил. – Я схожу. В доме есть маленький магазин, там продаются спиртные напитки.
- Это совершенно ненужно. Я вообще не пью! – возразила Анастасия.
- И я точно так же, - мрачно добавил я.
- Неправда, - сказал Михаил укоризненно. – Я же чувствую запах. Вы, Анастасия, вчера пили сухое вино, "Шардоне". Потом коньяк. А вы, Денис, пили водку.
Анастасия вспыхнула. Хотя на мой взгляд, если бы она после вчерашнего дня вечером не напилась, то разницы между ней и кваzи не было бы никакой.
- Ну вот сами скажите, разве он может готовить вкусную еду? – рассудительно сказал Найд, убавляя нагрев плиты. – Кваzи – ходячие газоанализаторы. Он специи на весах отмеряет!
- Я вкусно готовлю, - страдальчески сказал Михаил.
- Ладно, я сам схожу, - решил я. – Видел я этот магазинчик. Настя, вам вина купить или чая?
- Я схожу с вами, - решила Анастасия. – Выберу. Меня разоблачили, но вино себе я сама выберу.
- Но это неправильно! – запротестовал Михаил. – Я вас пригласил в гости!
- Вино с собой принести – хороший тон, - сказала Анастасия. – Вы же всё равно в нём не разбираетесь.
Мы торопливо вышли, чуть ли не толкаясь в дверях. Лифт стоял на этаже. Когда мы поехали вниз, Анастасия негромко сказала:
- Какой позор. И чего я, дура, заявила, что вообще не пью?
- Куда страшнее другое, - сказал я. – При Михаиле, оказывается, и пукнуть тайком нельзя.
Анастасия прыснула от смеха. Потом строго посмотрела на меня:
- Денис, скажите, вы специально стараетесь произвести самое худшее впечатление?
Я подумал немного.
- Да. Наверное, да.
- Зачем?
- Вы молодая, красивая и умная, - сказал я. – Ну зачем нам завязывать роман? Он будет недолгим, а я потом впаду в депрессию и совсем сопьюсь.
- Да с чего вы решили… - возмущённо воскликнула Анастасия. Потом нахмурилась. – Продолжаете эпатировать?
Я пожал плечами.
- Вам придётся "завязать со мной роман", как вы изволили выразиться, товарищ капитан, - сказала Анастасия.
- С чего бы вдруг? – спросил я.
- Вы не железный, - сказала Анастасия и внезапно прильнула к моим губам.
Нет, я вовсе не был против.
Я этого хотел не меньше, чем она.
Мы целовались, пока лифт не дошёл до первого этажа и двери не разошлись. За дверью обнаружился дедок с пакетом продуктов в одной руке и тростью в другой. Обнаружив нас целующимися он развеселился так, будто сам участвовал в процессе.
- Кхе-кхе! – жизнерадостно сказал он. – Эх, молодость! Романтика!
- Да уж какая романтика, дедушка, - сказал я, выходя. – Просто учил коллегу делать искусственное дыхание.
- Ты ей непрямой массаж сердца покажи, - дедок оказался из тех, кто за словом в карман не лезет. – Продолжи обучение коллеги. Кхе-кхе!
Мы выскочили из подъезда, причём у меня возникло смутное дежавю. Что-то подобное было в восьмом классе, когда я целовался с девчонкой из параллельного.
Только тогда я и впрямь чувствовал себя смущённым.
Вдоль дома мы шли совершенно чинно, по-деловому, не разговаривая. Лишь возле дверей магазинчика Анастасия сказала:
- А ты понял, что Михаил старается нас свести?
- Что? – от неожиданности я остановился.
- Он специально нас двоих позвал. И в приют нас обоих взял, хоть уж я-то там была совсем на птичьих правах. Кваzи пытается нас свести.
- Зачем? – я развёл руками. – Устраивает мою личную жизнь?
- Ты же заметил, у него пунктик такой есть, о правильности всего сущего.
- Он это называет справедливостью, - поправил я.
- Неважно. Вот он решил, что его напарник несправедливо одинок. И заметил, что ты мне нравишься. И начал нас сводить.
Я поразмыслил. Выходило довольно убедительно.
- Тебя это не смущает? – спросил я.
- Ничуть. Кваzи – они как явление природы. А если закон тяготения или направление ветра меня устраивают, то я к ним претензий не имею.
Покачав головой я придержал дверь, пропуская Анастасию в магазин. Он был совсем маленький, но с неплохим выбором всего. Включая алкоголь.
- Я буду вино, - сказала Анастасия. – Краснодарское шардоне, хороший год.
- Я тоже вино, - согласился я, поглядывая на бутылку шотландского виски. И цена была неожиданно приличной, и виски неплохой, пусть и бленд. Поперёк этикетки, которая не менялась со старых времён, шла наклейка с надписью: "no animals, no revived, no quasi".
Ну почему стоит только раз поцеловаться с девушкой и все твои привычки летят ко всем чертям?

Блюдом, которое готовил Найд, оказалось карри. В общем-то я так и предполагал. У вегетарианцев, будем откровенны, выбор еды не слишком велик.
В отличие от кваzи Найд, впрочем, с удовольствием ел сыр. Я втайне мечтал о куске мяса или хотя бы колбасе (впрочем и виски вспоминался тоже).
Но карри был вкусный.
Мы подняли бокалы. У меня и Анастасии было налито вино, у Михаила – вода, у Найда – лимонад.
- Если вы не против, то я скажу пару слов первым, - сказал Михаил.
Мы против не были.
Кваzи мгновение помолчал. Потом произнёс:
- Десять лет назад я воскрес из мёртвых и у меня появился сын. Не знаю, что на самом деле более важно. Я помню этот миг очень хорошо. Я внезапно осознал себя. Вспомнил кто я. Вспомнил как погиб… впрочем, неважно. Удивился тому, что у меня ничего не болит. И дело даже не в том, как я погиб, в старости у тебя всё время что-нибудь немного болит. А тут я чувствовал себя молодым и сильным. Даже лучше, чем в молодости. Я был в каком-то незнакомом помещении. Потом я поднял взгляд и увидел маленького мальчика, ему ещё и года не было. Солнце садилось, его лучи били в окно, мальчик был тёмным силуэтом… только светлые волосы светились от солнца. На самом деле он был испуган, голоден и хотел есть. Но не плакал, а просто смотрел на меня. Так у меня появился сын. С днём рождения, мальчик мой.
- Спасибо, папа… - Найд привстал и поцеловал Михаила в щёку. Снова сел, явно смущённый.
Я смотрел на Найда.
Так, значит, сегодня не настоящий его день рождения. Десять лет назад Михаил его где-то подобрал. Стал кваzи как раз в тот момент, когда наткнулся на светловолосого малыша, и это спасло мальчику жизнь…
Бокал в моей руке вдруг задрожал и несколько раз звякнул о бокал Анастасии.
К счастью, она это приняла за чоканье и воскликнула:
- С днём рождения, Найд!
- С днём рождения, - выдавил я из себя, осушил бокал и посмотрел на Михаила.
Кваzи смотрел на меня спокойно и грустно.
- Здорово, что вы переехали в Москву, - сказал я деревянным голосом. – Тебе здесь понравится.
- Я бы хотел остаться в Питере… - протянул Найд. – Ну да, здесь тоже ничего. Только людей мало.
- Людей здесь много, - поправил Михаил. – Кваzи мало.
- Ну да, - поморщился Найд.
- Михаил, можно тебя на минуточку? – спросил я, вставая.
- Да, конечно.
Мы вышли из кухни, где в связи с малочисленностью сидели за праздничным столом. Михаил молча пошёл впереди, мы зашли в маленькую комнату, которую, похоже, занимал Найд – валялась разбросанная одежда, стоял в углу чемоданчик, на столе заряжался подключённый к заряднику планшет. Я прикрыл дверь, повернулся к Михаилу. Шёпотом спросил:
- Ты ничего мне сказать не хочешь, кваzюк поганый?
- Всё, что я мог сказать, ты уже услышал, - так же тихо ответил Михаил.
- Найд… - я запнулся, но всё-таки продолжил: - Найд мой сын?
Михаил поморщился, будто от боли.
- Я не знаю…
- Как это ты не знаешь? Ты ведь сейчас для меня всё это рассказывал!
- Да. Для тебя.
- Где, где ты его нашёл?
- Я не знаю этого места. Первые дни после возвышения сознание ещё путается. Там были восставшие, их было много. Я ещё не понимал, что могу ими управлять. Я бежал, уносил ребёнка. Прятался. Это было где-то в Подмосковье… В твоём личном деле есть запись беседы с психологом…
- Ты и её читал? – я едва сдержался от того, чтобы не ударить Михаила. Впрочем, какой с того толк…
- Иначе бы я сейчас эту историю не рассказал. Я пытался найти родственников мальчика, когда всё более-менее наладилось. Читал социальные сети, обращался в службы поиска. Было несколько похожих историй, но это оказались чужие люди.
- Я не обращался в службы поиска. Я знаю, что Ольга погибла, а сын… - я замолчал.
Михаил кивнул:
- Психологу ты сказал, что не видел его гибели, но шансов выжить у него не было.
Я закрыл глаза. Постоял, мысленно считая до десяти. Успокаиваясь.
- Да, Михаил. У него… у него не было шансов. Ни у Ольги, ни у него. Это не Найд. То есть Найд – не он.
Михаил испытующе смотрел на меня.
- Ты уверен?
Я несколько раз глубоко вдохнул.
- Уверен. Не хочу рассказывать, но уверен. Извини, что вспылил. Извини за "кваzюка". То, что примерно совпадает возраст… и что он был светловолосым в детстве… это ерунда, это совпадение.
- Денис, я хотел предложить тебе сделать генетический тест.
- Глупость, - я замотал головой. – Чудес не бывает. Так ты специально прибыл в Москву, чтобы со мной встретиться?
- В Москву я прибыл по другому делу. А вот в отделение – специально. Когда ты набросился на меня в квартире профессора, я взял твоё личное дело. Прочитал…
- И решил, что судьба нас таким образом свела, - я усмехнулся. – Нет, Михаил. Судьба посмеялась над тобой. И надо мной.
- Да, я понимал, что вероятность мала, - признал Михаил. – Но у меня была надежда, что ты не всё рассказал психологу. Да и если даже это не так…
- И что тогда?
Михаил опять замешкался.
- Я занимаюсь опасным расследованием. Очень опасным, Денис. Смерть профессора, и даже безумное нападение на приют – только верхушка айсберга. Вполне возможно, что мне никакая вечность не грозит, меня убьют. И тогда… Я подумал, что даже если Найд не твой сын в полном смысле этого слова, с точки зрения биологии, то сама схожесть обстоятельств… тем более, если бы мы работали вместе и стали друзьями… может быть ты бы усыновил бы его.
- Из всех безумных идей о человеческих отношениях, которые мне доводилось слышать, это самая, слышишь – самая безумная идея! – воскликнул я. – Если бы я хотел иметь новую семью – я бы давно женился! Если бы хотел усыновить ребёнка – давно бы усыновил! Да если бы даже мы с тобой стали лучшие друзьями, какой из меня вышел бы отец для подростка? Холостой алкаш-полицейский с нерегулярными подругами, развлекающийся на работе отрубанием голов живым мертвецам? Ну ты и заботливый папаша, кваzи…
И тут до меня всё допёрло окончательно.
- Так ты поэтому стараешься нас с Анастасией свести вместе? – воскликнул я. – Создаёшь полноценную семью, куда можно будет сбагрить приёмного ребёнка, если тебя убьют?
Если можно себе представить смущённого кваzи, то Михаил был им.
Я начал смеяться.
Всё напряжение последних дней, арест и побег Виктории, захват приюта, братушки на апокалиптических автомобилях едущие к Москве, признавшаяся в любви Настя, безумная вспышка надежды от тоста Михаила и горькое разочарование, когда я заставил себя подумать о происходящем – всё это вдруг меня отпустило. Я смотрел на Михаила, чей безупречный интеллект кваzи породил столь безумный план – и хохотал.
- Михаил, человеческие отношения – не твоя стихия, - сказал я, отсмеявшись. – Уж поверь. Спасай мир, лови преступников. Отмеряй специи на весах. Налаживай отношения ваших и наших. Но в дела, касающиеся эмоций, не лезь.
- Я только хотел лучшего для Найда, - обиженно сказал Михаил. – Я серьёзно озабочен происходящим. Я расскажу тебе кое-что… наверное, уже завтра, но расскажу. Вероятность моей гибели достаточно высока и Найд…
- Да успокойся ты. Он больший и умный мальчик. Если что, обещаю позаботиться, чтобы ему нашли хорошую приёмную семью.
- Спасибо, Денис. Твои слова только укрепляют меня в мысли, что ты хороший человек и моя идея изначальна неплоха.
Я снова засмеялся. В этот момент дверь приоткрылась и в комнату осторожно заглянул Найд. Спросил:
- А что вы тут делаете?
Смотреть на него по-прежнему было больно. Но уже немного.
- Твой папа рассказал мне анекдот, - сказал я. – Очень смешной, но не детский, извини.
- Подумаешь, - надулся Найд. – Там Настя скучает. Вы плохой кавалер, Денис.
- Ужасный, - подтвердил я. – Пойдёмте, Михаил. Мне кажется, что ваш сын на самом деле не столько заботится о Насте, как ждёт торта и свечек. Или ты про торт забыл?
- Я же сам покупал, а я такие вещи не забываю, - заявил Найд.

Машину я оставил Михаилу. Во-первых – выпил, во-вторых – пусть ездит по Москве, это ему не экологически чистый велосипедный Питер. Мы вышли вместе с Анастасией, ещё в лифте я заказал с телефона такси. Настя ничего не говорила, и я вызвал одну машину.
- Подождёшь минутку? – попросил я. – В магазин загляну…
Она кивнула, я забежал в магазинчик. Продавец при виде меня улыбнулся и потянулся за бутылкой виски. Спросил:
- Угадал? Вы на неё с нежностью смотрели.
- Было дело, - признал я. – Но не угадали.
Когда я вышел из магазина с пакетом, такси уже остановилось у подъезда. Настя посмотрела на меня и спросила:
- Чай кончился, капитан Симонов?
- Нет, чай есть, - ответил я. – Я купил шампанского.
Анастасия задумчиво смотрела на меня, а я вспоминал анекдот про поручика Ржевского, у которого "иногда прокатывает".
- А шоколад у тебя есть, капитан? – спросила она наконец.
- Нет, - я повернулся обратно к дверям магазина. – Мне говорили, что пить шампанское с шоколадом – вульгарно.
- Такое искушение… - сладким голосом сказала Анастасия. – Отправить тебя за шоколадом, а самой уехать на такси.
- Это будет справедливо, - признал я, помедлив.
- Но ведь так я накажу и себя саму… - продолжила Анастасия. – Поехали ко мне, Денис. У меня есть коробка хороших конфет. Я научу тебя пить шампанское с шоколадом.
- Даже не сомневаюсь, что мне понравится, - согласился я.

http://dr-piliulkin.livejournal.com/744884.html

Глава четвертая

Замкадье

Я закончил отчёт. Дважды перечитал написанное. Распечатал и переписал ещё раз. Нашёл три грамматические ошибки и четыре пунктуационные. В пунктуационных я не был уверен, но на всякий случай исправил и их. Потом распечатал текст ещё раз и расписался.
У Даулетдиновой был пунктик на почве грамотности. Она могла вернуть отчёт, нормальный хороший отчёт, исчирканный красной ручкой и с припиской "Вы нерусский или учились в девяностые?" Вот не зря говорят, что самые яростные поборники русского языка получаются из знающих его в совершенстве нерусских. И ведь даже не возразишь ничего, сама Даулетдинова язык учила в Махачкале, причём именно в девяностые.
Вот что ей стоило пойти не в полицию, а в педагогический институт? Была бы министром образования…
- Денис.
- Михаил? – со вздохом спросил я, поворачиваясь.
Кваzи, уже минут десять терпеливо дожидающийся, пока я освобожусь, посмотрел на часы. Часики у него были старые, механические. Если бы кваzи были способны на позёрство, то я бы решил, что это часть его образа, вместе с немодными костюмами и старомодными галстуками.
- Ты хочешь проветриться.
Я наморщил лоб.
- Погоди-ка. Мне показалось, что я не услышал в твоём предложении вопросительной интонации.
- Её там и не было. Я не спрашивал, я информировал.
- "Что, мама, замёрз? Нет, хочешь кушать" - со вздохом процитировал я древний анекдот.
Впрочем, возможность прикрыться кваzи с его особыми полномочиями от бумажной работы была слишком соблазнительна.
Я забросил отчёт царице (повезло, её в кабинете не было) и пошёл за Михаилом. Когда во время задания кто-то гибнет, то количество отчётности вырастает на порядок. Повезло, конечно, что погибший не был полицейским. Но зато он возглавлял церковное подразделение, занимавшееся восставшими, а это тянет как минимум на генеральский пост.
Даже в машине я старался не задавать вопросов, надеясь, что Михаил сам снизойдёт до объяснений. Старался, пока не понял, что мы едем к Склифу.
- Да ладно, - сказал я. – Только не говори мне, что Пётр выжил и в реанимации.
Михаил косо посмотрел на меня.
- Чёрный юмор, - согласился я. – Мне очень его жаль. Он вообще герой, как-никак. Но работа такая, поневоле черствеешь и прикрываешься бронёй иронии от потери боевых товарищей.
- У вас двое погибших в отделении за десять лет, - сказал Михаил. – И то, лишь один погиб от восставших. Не сваливай на восставших своё дурное воспитание.
- О, Господи, - вздохнул я. – Ещё мне кваzи мораль не читали. Мне жаль Петра! Мне очень его жаль!
- Ты ведь не веришь в Бога, - сказал Михаил.
- Да. Нет. Не верю. Это фигура речи.
- А он всё-таки искренне верил, хотя я поначалу сомневался, - сказал Михаил.
- Он был в таких чинах и ты сомневался? – поразился я.
- Ты бы знал, Денис, как много людей отстаивают и защищают то, во что на самом деле не верят.
Я пожал плечами. Переспорить кваzи – всё равно, что переспорить кого-нибудь в интернете.
- Так зачем мы в Склиф? – спросил я.
- Мы не в Склиф, - наконец-то пояснил Михаил. – Там ближайшая вертолётная площадка, к тому же там подхватим врача, это удобно. Наши сообщили, что нашли группу людей под Вологдой. Похоже, движутся с северов, откуда-то из-под Архангельска. Надо их встретить, выяснить, кто и что. Для этого нужен кваzи и человек.
- Вертолёт ваш? – спросил я.
- Наш, - останавливая машину, сказал Михаил.
Впрочем, я это уже и сам понял. Никакой особой раскраски на древнем Ми-2 не было, но на наших вертолётах, даже лёгких, всегда было оружие. Хотя бы пулемёт в открытой двери.
Только кваzи позволяли себе повсюду передвигаться безоружными.
- А зачем там врач? – спросил я, когда мы пошли к вертолёту. При нашем появлении пилот включил двигатели и винты дрогнули, начиная раскручиваться.
- Вдруг придётся эвакуировать раненых? – спросил Михаил. – Как я понимаю, они шли долго. Очень долго. И с боями.
У меня вдруг возникла неожиданная и нелепая мысль.
- Уж не хочешь ли ты сказать, - спросил я, - что они не имели контактов с цивилизацией со времён катастрофы?
- Хочу, - просто ответил Михаил.

Пятьсот километров – расстояние немалое, на пределе дальности для старичка Ми-2. Да и для любого другого вертолёта, если уж на то пошло.
Я осознал это где-то через полчаса после взлёта и спросил Михаила, перекрывая грохот моторов:
- А как обратно? Как обратно-то полетим?
- У колонны есть бензовозы, - ответил Михаил. – А если не поделятся горючкой, то нам подвезут из Вологды, там есть форпост. В крайнем случае, будем добираться пешком.
Кажется, он не шутил. Уточнять я не стал – сосредоточился на пейзаже за окном.
Вертолёт летел над дикими землями, где обитали только восставшие. Дремали в сонном забытьи, бродили по полям и лесам, охотясь на мышей, кошек, одичавших собак и прочую живность. Впрочем, говорят, несмотря на восставших в стране расплодилось множество зайцев, лис, волков. Восставшие оказались для них куда меньшим врагом, чем живые люди.
Временами мы пролетали над возделанными полями. Иногда они были безлюдны, иногда на них работали восставшие под присмотром кваzи. Конечно, ни о каком животноводстве речи идти не могло. Но простейшие работы по вспашке полей и уборке зерновых восставшие могли выполнять. Всё, что требовало интеллектуальных усилий приходилось на долю кваzи, но в сельском труде хватает однообразной механической работы. Можно использовать трактор или культиватор. А можно – восставших, если вы способны ими управлять.
Неужели и впрямь эти люди десять лет не имели контактов с внешним миром? Отсиживались где-то в глухомани?
Нет, не могу поверить. Чушь собачья! Есть телевидение, остались спутники-ретрансляторы на орбитах. Вокруг крупных городов (Вологде не повезло, но многие-то города уцелели) работает мобильная связь.
Радио!
В конце концов – обычное радио существует! На всяких длинных-коротких волнах. К моменту катастрофы интернет его почти вытеснил, но потом, в годы хаоса и паники оно возродилось и стало модным. Люди должны были слушать радио.
А самолёты? Конечно, их летает меньше. Но они летают, их видно!
Хотя… на Севере наверняка есть районы, над которыми воздушных трасс не пролегает. Север у нас такой, суровый. Там и восставшие-то чувствуют себя неуютно. Всю зиму лежат в летаргии в снегах, лишь когда потеплеет начинают слоняться в поисках добычи.
Ладно, долетим – разберёмся.
Пилотировала вертолёт кваzи. Совсем ещё подросток, лет шестнадцати, наверное. Удивительно, что в таком юном возрасте она интересовалась не мальчиками и нарядами, а мечтала летать.
А вот врач был человек. Сутулый, с бородкой и залысиной несмотря на молодость, в очках и с кожаным саквояжем – я подумал, что когда он состарится, то вполне сможет играть Айболита без грима. В начале полёта он сидел напряжённо, будто Айболит на спине орла, потом расслабился. Спросил меня:
- Это вы были в Приюте, когда там восставшие вырвались?
- Мы, - признался я.
- С вами ещё священник был, погиб?
- Погиб, - кивнул я и подумал, что манера общения кваzи заразительна.
- Жалко человека, - сказал врач. – Окончательная смерть… без надежды возвыситься.
- А вы хотите после смерти возвыситься? – спросил я.
- Конечно, - хладнокровно ответил доктор.
- Вон, под нами толпы тех, кто десять лет бродит и остаётся без разума, - заметил я.
- Кому-то везёт, кому-то нет, - согласился доктор.
Петру, если исходить из этой точки зрения, не повезло. Он пробрался в комнату охраны, откуда смог заблокировать вход. Но выйти уже не успел. Восставшие и впрямь отвлеклись на Михаила, но то ли их было слишком много, то ли приказ Виктории уже ослаб – часть всё-таки бросилась на Петра. Немаленькая часть – несколько сотен.
Пробираясь к посту охраны Пётр без колебаний застрелил несколько восставших. Но когда дверь была заблокирована, то он отбросил оружие и не защищался. Его растерзали, а когда прибыли другие кваzи и общими усилиями восставших загнали по палатам, то Петру восставать уже было не из чего.
Но самое гнусное, с моей точки зрения, было то, что Викторию мы не поймали.
Она ушла через тот самый "никому не известный" ход в бойлерной, через который прошли мы. Выпустила на охранявших проход полицейских два десятка восставших – и в суматохе ушла.
Виктория наперёд рассчитала все наши действия и пропустила нас мимо себя, выжидая в маленькой кладовке при помывочной вместе со своими безропотными рабами. А потом ушла, когда мы доблестно сражались у лаборатории.
Не знаю, что думал по этому поводу Михаил. Я бы рычал, ругался, плевался и колотил кулаками по стене. Он остался спокоен, только остаток вчерашнего дня вообще не хотел разговаривать.
- Михаил, ты не в курсе, а мать и брат Анастасии не пострадали? – спросил я.
Кваzи кивнул.
- В курсе. Они не пострадали.
- Хоть что-то хорошее, - сказал я. – Жалко было бы девчонку.
- Они были в той толпе, что растерзала Петра.
Я не выдержал и грязно выругался. В конце концов девочку-пилота можно было не смущаться.
- Меня больше тревожит поведение Виктории, - сказал Михаил. – Так цинично и безответственно использовать восставших – это за гранью морали!
- Ага, - возмутился я. – А нападать на людей – нормально?
- Фактически она сама никого не убила, - заметил Михаил. – Только организовала убийство мужа, бросила киллера на съедение, взбунтовала приют… Но сама никого не убивала! В её поведении есть какая-то логика.
- Простая логика, - сказал я. – Поверь, пока она сама, лично, не прикончит кого-либо, причём муж тут не считается, искать её будут… как бы сказать… энергично, конечно, но без экзальтации. Но если бы она убила кого-то, тем более - если из наших, вся полиция стояла бы на ушах.
- Ты хочешь сказать, она не щадит людей? – заинтересовался Михаил. – Всего лишь играет в психологические игры, чтобы отсрочить свою поимку?
Я кивнул.
- Интересная идея, - сказал Михаил и замолчал до самого конца полёта.

Это был не караван. Это был караванище!
Мы сделали два круга над машинами, прежде чем приземлиться метрах в ста. Караван почему-то шёл не по дороге, хотя та выглядела вполне прилично, лишь кое-где ржавели брошенные при катастрофе машины, а чуть в стороне, по заросшему бурьяном полю.
Десяток джипов – начиная от "УАЗов" и "Хаммеров" и кончая "Лексусами" - я чуть не прослезился, честно слово, давно не видел японских машин на ходу. Япония, увы, в катастрофе погибла вся, там ни одного человеческого поселения не осталось, только на Хоккайдо был небольшой посёлок кваzи.
(Вот удивительно, две великие азиатские страны, Япония и Китай. С точки зрения обороны от восставших Япония куда предпочтительнее. Но Китай, хоть население и сократилось в три раза, безжалостно вычистил всех восставших (кваzи там тоже не щадили, как я понимаю) и продолжил существовать, хоть им и приходилось постоянно гасить эпидемические вспышки. Как был фабрикой всего мира, так ей и остался, даже рис и рыбу ухитрялся экспортировать. А Япония сгинула. Говорят, что-то в менталитете японцев помешало им безжалостно расправляться с восставшими родственниками…)
Помимо джипов – они составляли голову колонны, в ней был десяток автобусов, несколько грузовиков забитых всяким скарбом, полсотни мотоциклистов, десяток бензовозов, две машины "Скорой помощи", два эвакуатора, несколько военных фургонов защитного цвета и три бронемашины.
- Не шарахнули бы "Иглой", - сказал я озабоченно. – В своё время этой дряни столько наклепали…
- Их вчера облетали на вертолёте, они не стреляли, - успокоил меня Михаил. – Давай. Ты идёшь первым, если всё нормально – сообщаешь, мы с доктором подходим.
Я кивнул, сунул в карман кителя рацию и выпрыгнул из вертолёта. Винты остановились, моторы стихли, наступила тишина.
Колонна тоже тихо стояла в поле, только из одного автобуса доносился негромкий на таком расстоянии блюз. С музыкой едут, однако…
- Если что – считайте меня идиотом, - сказал я и пошёл навстречу колонне. Хотелось достать платок и начать им размахивать в знак мира. Но во-первых платок у меня был красный, клетчатый, а во-вторых не очень свежий.
Блюз доиграл до конца (это был нестареющий "Виват, виват рок-н-ролл" Чака Берри), зазвучал новый – "Единственный шанс" Эрика Клептона.
Кто-то в караване был любителем старой классики.
Наконец-то и мне навстречу вышли несколько человек.
Первым шагал здоровенный мужик в косухе, разукрашенный татуировками на всех открытых частях тела. На поясе у него болтался топор, имелся и пистолет, и нож, и ещё куча всякого железа.
Рядом с ним шли два крепких парня, похожие на предводителя так, как могут быть похожи либо братья, либо дети. По возрасту проходили оба варианта. Третьим был малыш лет восьми, чуть азиатской внешности, но при этом похожий на старших. У малыша тоже был здоровенный нож на поясе, болтающийся у самой земли, будто кавалерийская сабля. Одеты все были в джинсы, кожу и многочисленные татуировки. Лишь у маленького из татуировок был только лишь узорчатый крест на щеке.
- Привет! – крикнул я, приблизившись. – Я – Денис Симонов, капитан полиции из Москвы!
Все четверо замерли.
Предводитель опустил руку на рукоять пистолета.
А не пальнут ли сейчас по москвичу-полицейскому?
Москвичей в России не все любят, да и к полиции отношение…
- Москва жива! – торжествующе закричал предводитель. Вскинул свой ствол и принялся палить в небо. – Москва жива, русичи!
И тут начался полнейший бедлам. Из-за машин высыпали люди – их было больше сотни. Все вооружённые.
Сотни стволов принялись палить в воздух. Гремели выстрелы охотничьих ружей, сухо щелкали пистолеты, раздалось несколько коротких очередей из автоматов. Но восторженные вопли перекрывали стрельбу.
- Братушка! Дениска! Капитан полиции! Из Москвы-матушки! – предводитель стиснул меня в объятиях. От него пахло потом, кожей, порохом и настоящим мачо. Барахтаясь в его руках и стараясь не задохнуться я подумал, что будь я женщиной – забеременел бы от одного такого объятия. – Жива, жива Россия!
- Жива… - простонал я. – Откуда вы… братушки?
- С севера мы, - просто ответил предводитель. Чуть отпустил меня, но продолжал держать за плечи на вытянутых руках. Осмотрел внимательнее. Облобызал в щёки. – Знак нам был, год назад. Самолёт мы в небе увидели. Поняли, что мир-то жив!
- Жив, хоть и не весь, - признал я, озираясь.
Вблизи караван выглядел ещё живописнее. Часть машин была поставлена на самодельные высокие колёсные базы. Все увешаны "кенгурятниками", причём шипастыми, явно рассчитанными на то, чтобы давить толпы восставших. Бока машин прикрыты мощными самодельными решётками, наподобие тех, что в гражданскую войну каратели цепляли на самодельные бронетранспортёры.
Серьёзно они подготовились к походу.
- Тятенька Денис, - раскосый малыш деликатно подёргал меня за полы кителя. – А в Москве и правда есть зоопарк со слоном?
- А… - я чуть не поперхнулся от неожиданного вопроса, но попытался ответить в тон. – Есть, малец.
Малыш просиял и от волнения затеребил в ножнах свой тесак.
Я обвёл взглядом караван и идущих ко мне людей. Сколько восторгов читалось на их лицах!
- Цирк ещё есть, даже два, - зачем-то сказал я.
- Но мертвяки-то по земле ходят, - вздохнул предводитель. Вдруг смутился, протянул мне руку: - Совсем мы одичали, братушка. Максим я, божьей волей наставник и отец нашей общины.
- Почему-то было у меня предчувствие о твоём имени, - кивнул я. – Реки, братушка Макс, а как так сложилось, что вы не знали о творящемся в мире? Ибо по поведению вашему мнится мне, что так оно и есть.
Максим слегка нахмурился. Наверное, не стоит пытаться злоупотреблять старинными словами.
- Да как же нам узнать было? – он развёл руками. – Жили мы в глухомани, как Апокалипсис начался, так совсем от мира оторвались.
- А радио? – спросил я.
Максим громогласно рассмеялся.
- Радио? Да кто ж его слушать бы стал, зараза ведь по радиоволнам и интернетам от человека к человеку шла!
Я молчал, осмысливая.
Максим прекратил смеяться. Помрачнел. Взял меня под руку и отвёл на несколько шагов от своих родичей. Шёпотом спросил:
- Что, не так?
- Не так, - негромко ответил я. – Не при чём тут радио.
- Эпик фейл, - пробормотал Максим и потёр переносицу. – А мы все приёмники и компьютеры сожгли... Ничего?
- Бывает, - сказал я. – Не бери в голову, братушка. Лучше скажи – врач вам нужен? У нас в вертолёте доктор есть, и ещё кваzи…
- А кваzи – это кто? – с подозрением спросил Максим.
- Это тот, кто переболел и выздоровел, - мрачно соврал я. Для начала хватит с него и такой информации. – Вы не думайте, они не опасны.
- Так это ж отмороженные, - расслабился Максим. – Знаем, знаем. У нас пяток есть таких. Глуповатые ребята, но к мертвякам подход имеют. Ты нас за дикарей-то не считай!
Я кивнул. Что ж, одной проблемой меньше. Не начнут палить в Михаила.
- А доктор нам позарез как нужен! – продолжил Максим. – Жена младшая у меня рожает, двойню, боимся, что не справимся.
- Да ты не скучал в дороге, братушка, - сказал я. – Поможем. Если найдётся керосин для вертолёта, то через пару часов твоя жена будет рожать в лучшем роддоме Москвы.

Рана у Ольги заживала. Мы посыпали её антибиотиком, ещё один Ольга пила в максимальной дозе. Может быть это помогало. А может слюна у восставших была целебная – к концу второго дня, когда стало ясно, что Ольга не собирается бросаться на меня или сына, я даже рискнул так пошутить. Ольга косо посмотрела на меня, но ничего не сказала. Её паника почти прошла, хотя на ночь она просила привязывать её веревкой к батарее – когда мы ночевали в доме, и к дереву – когда остановились в лесу.
- Если это не микроб или вирус, - сказал я, - то в чём дело? Мы же видели, что мертвецы восстают.
Мы сидели в придорожной кафешке. Из неё было хорошо видно окрестности, ещё там нашлась масса продуктов и работающая плита с газовым баллоном. Главное было не открывать холодильники – из них несло тухлятиной. Единственного восставшего, который бродил кругами по кафешке, я забил ледорубом и отсёк голову. Я вдруг понял, что мне нравится это делать, а ещё – что это у меня отлично получается.
На восставшем был грязный поварской передник, так что еду пришлось готовить самим.
- Возможно, сам возбудитель не убивает, - предположила Ольга. – Он ждёт в организме, пока человек умрёт. А уже потом мёртвый восстаёт.
- Тогда почему столько восставших?
- Каждый день умирает масса народа, - сказала Ольга. – И каждый, восстав, превратился в кровожадного хищника. Растерзал тех, кто рядом. Те восстали. Растерзали ещё группу людей…
Я кивнул. Это было вполне возможно.
- Но это, в общем, даёт человечеству шанс, - сказал я. – Когда мы приспособимся к этому… ну, неприятно, конечно… но появится обычая немедленно отсекать покойнику голову.
- А некоторые уроды будут наоборот, тыриться в тёмные углы, чтобы там помереть и превратиться в монстров, - предположила Ольга.
- Да ну, брось, - глядя на деловито топающего по кафешке сына, сказал я.
- Люди ко всему приспосабливаются, - сказала жена. Она тоже смотрела на ребёнка. – Видишь, он привык к тому, что мы всё время куда-то идём, что нет игрушек, что спим где придётся… Он привык, что нельзя громко плакать, Денис! И к мысли, что можно умереть и стать монстром люди привыкнут. Кое-кто сочтёт это вполне приемлемым. Решит – поброжу монстром, вдруг потом лекарство найдут и снова оживу…
- Буйство фантазии, - рассмеялся я и поцеловал Ольгу в лоб.
Лоб был прохладный. Рана от укуса действительно заживала.
- Сейчас люди отовсюду идут к большим городам, - сказал я. – Это будут наши форпосты. Мы укроемся в городах, построим стены. Будет тяжело, но мы справимся. И отвоюем наш мир обратно.
- Вот уж у кого буйство фантазии! - рассмеялась Ольга. И тоже поцеловала меня в лоб.
- Поняла? – спросил я.
- Вначале я решила, что ты ищешь у меня новую эрогенную зону. Но потом поняла, что проверяешь, нет ли жара, - усмехнулась Ольга.
Я снова глянул на сына.
Тот стоял у стеклянной двери кафешки и смотрел на улицу. А по улице ковылял к дверям, к сыну, улыбающийся во весь рот старичок. Такой древний, лысый и морщинистый, что я даже не сразу понял, мёртвый он или живой.
Похоже было на то, что живой.
Но кухонный нож в руках у старичка мне очень не понравился.
Я вскочил, подбежал к двери, подхватил сына на руки, передал подоспевшей Ольге. Отступил от дверей.
Старичок толкнул дверь и ввалился внутрь. Да, он явно был живой. От него несло дерьмом, мочой и алкоголем. Это ж надо, в таком возрасте напиться и не помереть!
- Избавим младенца от страданий! – воскликнул старичок. Глаза его перебегали с ребёнка на меня, потом на Ольгу, потом снова на ребёнка. – Избавим?
Мы молчали. Таких психов мы ещё не встречали.
- Принесём жертву Сатане? – внезапно предложил старичок.
- Отойдите, - сказал я Ольге.
- Может не надо? – спросила Ольга. – Он же восстанет чудовищем…
- Так он уже чудовище, - сказал я.
- Денис…
- А если бы он наткнулся на заблудившегося ребёнка? Или наткнётся, если мы просто уйдём?
- Избавим? – повторил старик и икнул.
Ольга молча отошла от двери.
А я снял с петли на поясе ледоруб.

http://dr-piliulkin.livejournal.com/744695.html

Первый ток пошел из России в Крым, который украинские нацисты пытались погрузить во Тьму.
Но Свет, как всегда, пришёл с востока.

Украинским территориям желаю такой же зимы, какими были последние две недели в Крыму - тёмной. Но только похолоднее. И с прыжками, воплями, взаимными обвинениями, обидками и прочими прелестями.

А Крыму - скорейшего полного включения энергомоста и быстрейшего достраивания просто Моста.

P.S. Сегодня мы услышим очень любопытное послание Президента. Почему-то мне кажется, что речь будет в основном идти не о США, Турции, б.украине и прочих зарубежностях. А что будут озвучены какие-то весьма интересные внутриполитические новости. Я бы даже сказал экономические.

Ну, наверное не на уровне "Переименовываем КПРФ в КПРФ(м), а "Единую Россию" в КПРФ(б)". Но что-то интересное, кажется мне, будет сказано.

Потому что все решает в конце концов экономика. В том числе и главное - сколько у кого ракет сортов колбасы и чьи боеголовки ядренее чья туалетная бумага мягче. :)

http://dr-piliulkin.livejournal.com/744421.html

Младший сын поймал вирус, приболел, в школу эту неделю не ходит.
Провел день дома. Собрал новый "Лего", подаренный на день рождения, поиграл на планшете, посмотрел мультики, почитал книжку.
Вечером пришел старший сын из школы.
Сделал уроки, торопливо отыграл свои полчаса и посмотрел мультик.
Ну и, видимо смутно ощущая несправедливость ситуации (и что стоило этому противному вирусу напасть на обоих?) весь вечер ворчал на младшего. И "Лего" тот собрал неправильно, и мульты смотрел не те, и успехов в игре не добился.

Младший, будучи абсолютным позитивистом, стоически выслушивал все претензии.
И только перед сном, когда старший что-то еще проворчал по поводу времяпровождения младшего, тот очень спокойно, но с едва уловимым ехидством произнес:
- Никогда не думал, что я такое скажу, Тёма. Но - удачного тебе дня завтра в школе!

Тролль растет.

http://dr-piliulkin.livejournal.com/743987.html

Услышал по ТВ, что Россия не останавливает проект "турецкого потока" и строительства АЭС в Турции.

Я это считаю разумным. Глупо стрелять себе в ногу, даже если на эту ногу наступил враг. А "турецкий поток" России весьма выгоден (тут другой вопрос встает - не получить бы потом знакомые проблемы с транзитом).

А про АЭС - кто мне сможет что-нибудь разъяснить? Насколько это для нас вообще было выгодно? Я слышал, что мы ее собираемся строить за собственные деньги, а оплату брать электроэнергией через 20 лет. Может лучше ну ее нафиг? В Крыму построить? Снести руины Казантипа и поставить там новую станцию, потом еще другим территориям будем энергию продавать. :)

P.S. Да, кстати. Вот что я считаю однозначно неправильным - с высоты своего политического дивана, разумеется, так это то, что Путин не поговорил с Эрдоганом. Хотя бы по телефону. Хотя бы столкнувшись в туалете на парижском форуме, из соседних кабинок, пока охрана у дверей сдерживает натиск засидевшихся премьеров и президентов. :)

Кто его знает, что там Эрдоган хотел сказать? При всех его амбициях и упертости, он никогда не производил впечатление идиота. Может быть он хотел сказать: "Володя, меня подставили! Эти собаки женского пола, мои генералы, организовали засаду на ваш самолет. Я не могу это признать и не могу открыто наказать виновных - армия взбунтуется, оппозиция меня съест. Мне остается только пучить глаза и делать воинственные заявления. Давай искать выход из положения? Я принесу свои соболезнования родным погибших - это будет выглядеть для вас как извинения, а для нас - как моя добрая воля и гуманизм. Я в качестве жеста доброй воли назначу возмещение семьям погибших. Ну и по "турецкому потоку" мы быстро все урегулируем, я пойду навстречу в тех вопросах, где был спор. Вира за погибших воинов будет, но давай сделаем это так, чтобы я сохранил лицо. А те, кто меня подставил... я с ними разберусь непременно, через год-другой..."

Это, конечно, в порядке фантастической теории. :) Всегда можно объяснить все действия других людей исключительно худшими чертами их личности.

И в ряде случаев это вполне оправданно. :) Вот есть такие территории... впрочем, не будем о них.

Но... Но всё-таки жалко, что Путин не поговорил с Эрдоганом.

P.P.S. Разумеется есть вероятность, что наше руководство знает гораздо больше, чем говорит - и точно знает, что приказ исходил с самого верха. Тогда мои слова - наивные фантазии. Но есть ли такая информация...

http://dr-piliulkin.livejournal.com/743908.html

Все-таки Марк Твен, чей юбилей был только что, велик и вечен.

Прочитал я сегодня новости о поэте Илье Резнике, идущие под заголовками "Илья Резник сломал палец и попал в больницу".

"Артист плохо почувствовал себя и неудачно упал, повредив ногу, сообщает LifeNews.
В больнице у пострадавшего выявили желудочное кровотечение и перелом пальца на правой ноге".

И невольно вспомнил:

"Ничего не понимаю, чушь какая-то! Положим, человек ушибет себе палец, а потом отравится, а потом свалится в колодец и сломает себе шею и кто-нибудь придет и спросит, отчего он умер, так какой-нибудь дуралей может сказать: “Оттого, что ушиб себе палец”. Будет в этом какой-нибудь смысл? Никакого. И тут тоже никакого смысла нет, просто чушь."

(с) "Приключения Геккельбери Финна".

Уважаемому Илье Резнику - здоровья и быстрейшего выздоровления. А Марк Твен велик. Не зря он был журналистом - он эту журналистику понял и узнал на сто лет вперед.

http://dr-piliulkin.livejournal.com/743666.html

Есть три типа людей, общаться с которыми внезапно становится крайне трудно.

Это люди:

1. Уверовавшие в Бога и решившие донести всем благую весть, ровно как разуверившиеся в Боге и решившие спасти всех от религиозного дурмана.
2. Возлюбившие Путина или возненавидевшие его. (Впрочем, это лишь атеистическая разновидность первого типа).
3. Начавшие вести здоровый образ жизни после многих лет пьянства, обжорства и курения, решившие обрадовать этим человечество и наставить его на путь истинный.

Как на мой взгляд - так третий тип наиболее раздражающ.

http://dr-piliulkin.livejournal.com/743413.html

Во всех сетевых политических спорах, аппелируя к опыту и судьбе СССР, пытаясь предугадать будущее, все почему-то регулярно забывают одну вещь.

Россия - не СССР. И дело тут не в экономической силе или слабости, и не в размерах территории и количестве населения.

Россия - капиталистическая страна. Такая же, как и остальной мир (в Китае, при всей специфике, тоже капитализм).

Между Россией и условным "Западом" нет антагонистических противоречий. Россия - страна, которая имеет собственные амбиции, собственный взгляд на многое, но кардинальных, непримиримых различий с теми же США или Евросоюзом у нас нет. Да, мы пытаемся "влезть в золотой миллиард". И еще при этом стараемся сделать это не за счет "стран третьего мира". И это все, конечно, "золотому миллиарду" не нравится.

Но начинать ядерную войну под лозунгом "лучше быть мертвым, чем красным" никто не станет.

Я сознательно не трогаю вопрос, что лучше - коммунизм или капитализм. Я говорю о фактах, которые мы имеем.

Так что все будет хорошо. :) Хоть и не сразу.

http://dr-piliulkin.livejournal.com/742966.html

Рассуждая на тему "Третья мировая война приближается" или "Третья мировая война уже идет" многие забывают одну простую вещь.

Да, да, конечно - Третья Мировая приближается и она уже началась. К сожалению, природа современного общества такова, что время от времени ему требуется "перезагрузка" крупной войной, в которую втягиваются все существующие центры силы.

Это понятно.

Важно другое. Во всех мировых войнах, и нынешняя не исключение, ништяки достаются не тому, кто победил, а тому, кто удачно отсиделся. В первых двух мировых войнах выгодополучателем были США. В нынешней есть еще несколько желающих, в первую очередь - Россия и Китай.

P.S. "Отсиделся" - это не значит "не участвовал". "Отсиделся" - это значит "не допустил глобального переноса войны на свою территорию".

Именно поэтому - Сирия. Именно поэтому - украинские территории (которым Россия предлагала отсиживаться вместе - но увы, Бог ума не дал, они выбрали судьбу ТВД).

А как все сложится, удачно или нет - увидим. Не думаю, что ждать осталось долго. Максимум пару лет.

http://dr-piliulkin.livejournal.com/742730.html

Меня всё время учат, как мне надо писать книги и как зарабатывать на них.

Это очень трогательно, особенно когда человек от чистого сердца считает, что автор его любимых книг - наивный дурачок, не понимающий ничего в прогрессе. Когда я отвечаю: "Заработайте хотя бы первый миллион долларов на книгах - потом начинайте советовать", почему-то обижаются.
Но всё равно советуют.

Сейчас мне все рассказывают про волшебный краудфандинг, где авторы и должны получать деньги на те книги, которые нужны читателям. :)

И тут попалась на глаза запись Ольги Громыко с ее разбором успешного книжно-краудфандингового проекта. Прочитайте, потом продолжим разговор.

Ну так вот. Худо-бедно, но мои книги печатаются и продаются тиражом около ста тысяч экземпляров. Хорошие или плохие книги - в данном случае дело вкуса, а вот цифры - они цифрами и остаются. Сто тысяч тиража.

Допустим, что за прошедший год ситуация на книжном рынке совсем ухудшилась и тираж-продажа следующей упадёт в два раза (реально будет 10-20%, я допускаю падение на треть, но допустим - половина).

Допустим дальше, что на этом тираже я рассчитываю заработать в России... ну, миллиона три рублей. Пусть будет три, для простоты.

Именно эту сумму (опять же, оставим за рамками разговора, много это или мало, зарплату шахтёра и доходы олигарха) я должен собрать на краудфандинге, чтобы не обидеть себя и свою семью.

Как реально это может произойти? "Каждый, кто заплатит сто рублей получит книжку с автографом?" Чушь. Книжка стоит дороже. Пересылка стоит дороже. Написать десять тысяч автографов - этого достаточно, чтобы возненавидеть все буквы на свете. "Каждый, кто заплатит тысячу рублей получит книжку с автографом?" Да тоже чушь. Читатель подпишет книжку в магазине, ничего за это не платя. Платить тысячу он не станет. Предлагаете автору самому издать и разослать тираж желающим с дарственными надписями? Это возможно в случае издания двухсот или даже пятисот книг. В ином случае автор из автора превратится в издателя. Со всеми вытекающими следствиями.

Единственная реальная форма краудфандинга в случае известного писателя - "Читатели, вы собираете столько-то денег, а я в такие-то сроки дописываю книгу и бесплатно выкладываю в сеть". А может даже сразу, как сумма наберется - если книга дописана.

То есть по сути - это предложение читателям оплатить труд автора покупкой электронной версии. Только при этом оплатить не только для себя, но и "для того парня" - потому что книга ведь все равно появится везде в инете, легально или нет - не суть важно.

Помните анекдот про раввина, который объяснял евреям, почему евреев так часто в мире не любят? Ну, когда раввин попросил всех жителей местечка принести по бутылке водки и вылить в общий котёл. Все принесли, вылили. Раввин предложил зачерпнуть и попробовать.

Ну так вот, анекдот мы с возмущением отмётем, как антисемитский, но ситуация будет точно такая же. Те, кто за электронку не платил - они и не заплатят. Те, кто платил - вольют свою водку в чан с водой заплатят, но сумма выйдет порядка ста тысяч рублей. Ну пусть триста тысяч. Никак не три миллиона. И зачем это автору? Эти честные люди и так купили бы книгу...

Вы верите в то, что тридцать тысяч человек заплатят по сто рублей, чтобы следующая книга Лукьяненко лежала в сети бесплатно и официально? При том, что регулярно покупающих книгу набирается одна-две тысячи, а количество скачиваний - миллион? Миллион, Карл.

Вот и я не верю.

P.S. Единственный работающий вариант - это помещение в книги "скрытой" или не очень скрытой рекламы. Это работает. Но увы, у меня есть ощущение, что это сказывается на качестве текстов - раз, поэтому меня на такой шаг можно убедить только крайне большими деньгами. И это вовсе не побуждает автора выкладывать книгу бесплатно - два (потому что рекламодатель резонно считает, что бесплатная выкладка ничуть не увеличивает количество прочитавших книгу людей).

Так что не учите меня жить. :) Издание книг - да. Продажа электронных книг - да. Реклама - да. Краудфандинг в виде "помогите издать книжку" - только для начинающих и малотиражных авторов, при этом умеющих себя раскручивать или имеющих активную группу поддержки в интернете.

http://dr-piliulkin.livejournal.com/742486.html

Случайно открыл для себя еще один замечательный мультсериал, наряду с "Гравити Фолз".

Называется "Рик и Морти".

Жалко лишь, что с детьми его не посмотришь. Невероятный трэш. Просто кошмарный. :)

http://dr-piliulkin.livejournal.com/742232.html

Всем традиционным религиям случившееся десять лет назад сильно подпортило карму. Трудно говорить про «чаю воскресения мёртвых», когда ожившие покойники ходят вокруг и пытаются тебя сожрать. Невозможно обещать гурий в раю, когда мёртвому хочется гурий сожрать. И с сансарой как-то неудобно получается, разве что признать наш мир – миром голодных духов.
Но человек – существо гибкое, а вера его – ещё гибче.
Все приспособились. Так или иначе.
И с миром восставших и кваzи тоже стали взаимодействовать.
Так или иначе.
Под Храмом Христа-Спасителя, где когда-то были автостоянки, зал церковных соборов и трапезные залы, десять лет назад открылся огромный госпиталь. Поначалу там пытались лечить восставших. В том числе молитвами и святой водой, если уж честно. А потом… потом госпиталь превратился в Приют Лазаря Вифанийского, где содержались и содержатся восставшие. Те, у кого остались родственники среди людей.
Родственники, желающие держать своих восставших поблизости, а не отдавать их кваzи.
И готовые за это платить. Или скажем деликатнее - делать пожертвования Храму.
Сейчас там было, наверное, тысячи полторы восставших. Опасное заведение, но оно уже стало частью городской традиции, да и Церковь крепко за него держалась, как за визитную карточку своих добрых дел. Поэтому у Приюта помимо врачей и санитаров была хорошая охрана (а также, по слухам, система экстренного затопления, способная за полторы минуты превратить храм в бассейн).
На полпути мы влипли в затор. На полноценную пробку он не тянул, но мы едва ползли. Я мрачно смотрел на велосипедистов, едущих по своим велодорожкам и вспоминал, что раньше тут было четыре полосы для автомобилей, а не две. Очень хотелось достать из бардачку сирену, прилепить на крышу и рвануть, распугивая велосипедистов.
Но Даулетдинова сказала «быстро», а не «немедленно». Так что за такую инициативу я рисковал получить изрядный нагоняй.
Что же могло случиться в приюте?
Самое вероятно - восставшие вырвались на свободу. Но как это могло произойти? Там работают опытные смотрители.
Восставшие схватили кого-то? Ерунда, уж если схватили – так сразу растерзали, и весь вопрос в том, восстанет их обед из мёртвых, или не сможет возродиться. Существовал определённый уровень повреждений тела, после которого человек не восставал. В первую очередь, конечно, должен был сохраниться мозг. Ну и тело хотя бы процентов на сорок-пятьдесят. Без сердца и лёгких восставали редко. Существовала даже инструкция о том, как отбиваться от восставших в безнадёжной ситуации: для того, чтобы восстать и для того, чтобы не восстать… Для желающих продлить земное существование советы сводились к тому, что надо как можно быстрее умереть от потери крови, подставляя нападающим для укусов крупные артерии. Мёртвых восставшие уже не глодали, почти мгновенно утрачивали к ним интерес.
Так что же тогда произошло?
Район вокруг храма был уже оцеплен, чтобы не вступать в пререкания я бросил машину на набережной и мы, достав удостоверения, прошли сквозь оцепление.
У самого храма нас остановила вторая цепь – и тут уже пришлось пререкаться. Мы были не в тех чинах и не из этого района, моя должность дознавателя никого не впечатлила. Но здесь сработала бумажка с печатями, которую достал Михаил.
И у самого храма мы, наконец-то, увидели знакомые лица.
Как ни странно, это был наш вчерашний собеседник, капитан Владислав Маркин. А рядом с ним – наш эксперт, моя несложившаяся партнёрша по чаепитию, Анастасия! Они о чём-то энергично спорили, точнее – спорила Анастасия, а Маркин качал головой и пытался её успокоить.
Судя по тому, что одета Анастасия была совершенно не по форме – блузка и шорты, явилась она не с работы. Я бы даже сказал, что она прибежала прямо из дома в домашней одежде, сменив тапочки на босоножки и даже не глянувшись в зеркало. Для женщины это несомненный подвиг.
Но какого кваzи она вообще здесь делает? Её работа – пробирки, скальпель и газоанализатор!
- Всё те же лица, - внезапно сказал кто-то, хватая меня за локоть. – Хорошо хоть ребёнка не притащили. Что вы здесь делаете?
Это был пожилой гэбэшник, которого я вчера счёл экспертом, вроде Анастасии. Сегодня я уже не был в этом так уверен – на мужчине был бронежилет, а за спиной – короткоствольный дробовик.
- А вы-то? – высвобождая руку, спросил я. – А она-то?
- Она-то понятно, - туманно ответил гэбэшник. – Но вы зачем явились?
- Что происходит? – спросил Михаил.
Поколебавшись, гэбэшник кивнул.
- Идите к шефу. Пусть он объясняет.
Михаил сразу двинулся дальше, а я задержался на секунду, посмотрел гэбэшнику в глаза. Тот вздохнул и негромко сказал:
- Захват заложников.
В полном недоумении я двинулся следом за кваzи. Захват? Заложников? Бред! Восставшие не захватывают людей в заложники. Восставшие нас жрут!
При нашем приближении и Анастасия, и Владислав замолчали. Капитан возвёл глаза к небу и даже развёл руками. Анастасия понурилась и отвела взгляд.
- Доброе утро, капитан Маркин. Что происходит?
- Закрытая информация, - ответил капитан.
- Слушайте, Маркин, - я оттеснил Михаила. – Здесь захват заложников, понимаю, это ваша прерогатива. Но, черт возьми, как?
- Откуда вы знаете? – резко спросил капитан.
- Птичка на хвосте принесла.
- Я этой птичке клюв начищу, - выругался Маркин. – Да, это наш вопрос, покиньте зону оцепления. Не заставляйте выводить вас силой.
- Это Виктория! – выкрикнула Анастасия. – Это Виктория, Михаил! Она захватила заложников!
- Кваzи захватила людей в заложники? – судя по всему, Михаил был шокирован.
- Восставших! – резко сказал Маркин. – Ваша психованная беглая кваzи напала на приют. Она освободила восставших, а людей выпустила.
- Всех? – уточнил я.
- Да, всех, - мрачно сказал Маркин.
- Ну так всё решается очень просто, - обрадовался я. – Про систему затопления не врут?
Анастасия почему-то посмотрела на меня очень недобрым взглядом. Михаил вздохнул и ответил вместо Маркина:
- Врут, конечно. Там не затопление. Там магнетроны. Весь приют – одна огромная микроволновка.
Я обалдел. Никогда не подозревал, что церковь настолько идёт в ногу со временем. Магнетроны! Ёшкин кот!
- Да не верю! – воскликнул я невольно.
- Это из старых военных запасов, - мрачно сказал Маркин. – Разрабатывали какое-то оружие, на страх супостатам. В боевых условиях против живой и мёртвой силы не очень эффективно оказалось, это на технику рассчитано больше. Но кто-то додумался использовать как системы безопасности в институтах, изучающих восставших и к… - он покосился на Михаила и быстро поправился, - и, конечно, Церковь тоже для своей лечебницы выпросила.
- Церковь ничего не выпрашивает, Михаил, - мягко поправили его. – Церковь просит.
Поп подошёл неслышно будто опытный спецназовец. Да он такое впечатление и производил – немолодой, но очень крепкий, без свойственной попам полноты.
Одет он был в рясу неожиданно белого цвета. Я как-то привык к тому, что наши попы ходят в чёрном. Хотя у них вроде есть какое-то белое духовенство и какое-то чёрное… может в этом дело.
- Включайте свои магнетроны, отче, - как можно вежливее сказал я. – И пусть Господь упокоит несчастных. Он их уж заждался, полагаю.
Священник мягко улыбнулся, будто я был ребёнком, сморозившим чушь.
- Ваше Высокопреподобие, - сказал Маркин. – Извините, их сейчас уведут…
- Не надо, Слава, - сказал поп.
Ух ты! Да они знакомы, похоже!
- Протопресвитер Пётр Меленков? – спросил неожиданно Михаил. – Руководитель седьмой канцелярии?
- Бедренец Михаил Иванович? Особый посланник Представителя? – тепло спросил поп.
Я почувствовал себя лишним.
И поэтому немедленно вклинился в разговор:
- Простите, что вмешиваюсь. Я, конечно, простой полицай, в высоких материях не силён. Но с каких пор кваzи могут шантажировать людей, взяв в заложники восставших?
Михаил, Пётр, Владислав и Анастасия молча уставились на меня.
Почему-то мне стало неудобно.
- Я имею в виду, что не станет же она их убивать, - сказал я. – Кваzи относятся к восставшим как к детям. Это всем известно!
- Есть люди, которых ничуть не смутит необходимость убить ребёнка, - сухо ответил Владислав.
- Ладно, допустим, - неохотно сказал я. – Эта Виктория – совершенно психованная… даже для кваzи. Извините, Михаил. Допустим. Но мы не ведём переговоров с террористами. Кваzи – так кваzи, восставшие – так восставшие. Почему спецназ не начинает… э…
- Не начинает что? – ласково спросил протопресвитер. – Освобождение заложников?
- Да, глупость сморозил, - честно признал я.
И впрямь. Как освобождать полторы тысячи восставших, мечтающих сожрать своих освободителей? Они и сами по себе смертельно опасны, это ведь не новенькие, неуклюжие восставшие, эти просидели в заточении десяток лет, они быстры и неутомимы, их очень трудно убить. А уж когда их направляет воля кваzи, то отправлять в подвалы храма спецназ – это только кормить восставших.
- Тогда уж простите, но вот вам мнение простого полицейского, - сказал я. – Включайте магнетроны. Пока эта сволочь не бросила восставших на штурм. Это чахлое оцепление, - я демонстративно огляделся, - полторы тысячи хорошо выдержанных восставших не удержит. Вы даже огнемёты не подтянули, даже танки! Мы рискуем получить вспышку в центре Москвы. Вспышку первой категории!
Я понимал, почему вокруг нет бронемашин и сотен солдат. Паника в центре Москвы – это не шутка. Я только ждал, когда они начнут возражать и объяснять, в чём я не прав. А они почему-то молчали. Все. И поп в белой рясе, и наглый госбезопасник, и кваzи. Только Анастасия почему-то всхлипнула.
- Он прав, - неожиданно сказал Михаил. – К моему глубокому сожалению – он прав. Включайте свои магнетроны, Ваше Высокопреподобие.
Лицо Петра исказилось как от боли. Он покачал головой.
- Полторы тысячи душ…
- Когда вы вывели танки своей бригады на Мкад, вы не колебались, полковник Меленков, - сказал Михаил. – Вы убили сотни тысяч восставших и десятки тысяч людей. Но спасли миллионы живых людей.
Вот тут я понял, кто передо мной, сглотнул и подавил желание вытянуться по стойке смирно.
Протопресвитер покачал головой.
- Полковника Меленкова давно уже нет.
- Но вам придётся его позвать, Ваше Высокопреподобие, - сказал Михаил. – Простите, но это решение принять можете только вы. Я, со стороны кваzи, готов засвидетельствовать, что это был единственный возможный выход.
- Толик, - сказала вдруг Анастасия. – Моего младшего брата зовут Толик. Ему десять лет. Он… он там. Мама там. И он там. Когда… если он превратится в кваzи, он все равно останется ребёнком. Навсегда.
Она посмотрела на меня, глаза её были сухими.
- Наверное Денис прав. Наверное, другого выхода нет.
Вот почему она примчалась к храму. Вот что значили её вчерашние слова про мать и брата, которые «отдельно».
- Вы слышали их мнение, - с каким-то облегчением произнёс Владислав. – Ваше Высокопреподобие, я присоединяюсь к их мнению.
Я посмотрел на бывшего полковника, чьим именем собирались назвать площадь в центре Москвы, но потом так и не назвали – говорят, по его настоятельной просьбе, человека, которого прочили в президенты, но который внезапно исчез отовсюду. И увидел в его глазах растерянность и страх.
Он боялся. Боялся второй раз совершить то, что однажды уже сделал. Убить полторы тысячи уже мёртвых… лишив их шанса однажды обрести разум и вернуться пусть к искажённой, уродливой, но всё же жизни…
Как в нём все это сочеталось?
Военное прошлое. Уход в религию. Церковная карьера.
И чем же он так нагрешил, что ему вдруг послано такое испытание?
А ещё говорят, что Бог каждому посылает лишь тот крест, который тот может вынести…
- Михаил, вы можете нейтрализовать влияние Виктории на восставших? – спросил я.
- Мне для этого необходимо оказаться рядом, - ответил он.
- А на расстоянии?
- На расстоянии я смогу сдержать одного… двух… Если она бросит против меня хотя бы десяток – восставшие меня растерзают.
- Она на главном посту охраны, там всё просматривается с камер, - сказал Пётр. Но в голосе его послышалась надежда. – Электропитание автономное, хватит на трое суток.
- Совсем нет возможности подобраться поближе? – очень по-деловому спросил Михаил.
- Можно что-то придумать. Посланник Бедренец, не стоит ли позвать ещё кваzи?
- Не все кваzи одинаково эффективны в управлении восставшими. У вас ведь были кваzи в персонале?
- Трое, - кивнул протопресвитер.
- Они умели управляться с восставшими. Но они не справились. Нет, Михаил, не будем плодить сущности сверх необходимого.
- Одному тебе всё равно не справиться, - сказал я.
- А я и не сомневался, что ты пойдёшь, - ответил Михаил. – Владислав, вы поможете нам с оружием и бронежилетами?
Владислав кивнул. Сказал, сморщившись:
- Но своих людей не дам. У меня прямой запрет на вход в здание…
- Ваших людей не надо, - сказала Анастасия. – Я пойду с ними.
Она обвела нас дерзким взглядом, будто ожидая споров. Но никто не спорил. Владислав только окинул её придирчивым взглядом, будто оценивал требуемый размер бронежилета.
- Ваше… э… высокопреосвященство… - начал я.
- Высокопреподобие, - поправил Пётр. Его лицо расслабилось, стало спокойным и собранным. – Да, конечно. Я пойду с вами, вам нужен проводник. Нажать на кнопку, если потребуется, сможет мой помощник.

Хорошо выдержанный восставший – это не полуобглоданный труп, обрётший способность двигаться и желание жрать живую плоть. Все съеденные и повреждённые части тела со временем регенерируют. Половину тела восставшие регенерируют за два-три года, если их, конечно, кормить. Это уже не прежняя плоть, она бледно-сероватая, но в принципе и у людей бывает такой цвет кожи. В их жилах медленно течёт густая псевдокровь, в которой нет эритроцитов, но которая прекрасно переносит кислород. В капилляры эта мерзость протиснуться не может, но восставших это не смущает. Если пищи нет – они впадают в летаргическое забытьё, в котором могут находиться годами. Уморить голодом, насколько я знаю, за десять лет так никого и не удалось. Обычно восставшие двигаются медленно, даже не очень координированно, но когда чуют пищу – обретают стремительность движений.
В общем-то они немногим отличаются от кваzи. Тоже сильны и выносливы. Только разума нет и не вегетарианцы.
Я застегнул бронежилет, поднял и закрепил твёрдый кевларовый воротник. Проверил патроны в дробовике.
Снарядились мы все одинаково. Для противостояния восставшим никто не придумал ничего лучшего, чем многозарядный дробовик с крупной дробью, пистолеты с тупоконечными пулями, имеющими высокий останавливающий эффект и мачете – как последний довод. Автоматы, гранаты – это всё от лукавого. Огнемёт эффективнее, конечно, но восставшие боли не чувствуют и могут долго сражаться, сгорая заживо.
Команда, конечно, у нас собралась удивительная. Протопресвитер, кваzи, полицейский офицер и девушка-эксперт.
- Если бы мы были в компьютерной игре, - сказал я, - то вы могли бы немножко колдовать, Ваше Высокопреподобие.
Протопресвитер проверил магазин в дробовике и сухо сказал:
- В компьютерных играх колдуют маги, а священники исцеляют и призывают божественную силу. Насчёт исцеления я вам ничего не гарантирую, а молюсь я с утра и так непрестанно.
Признаюсь - я не нашёлся, что ответить.
Мы стояли в бойлерной, расположенной где-то на границе между помещениями собственно говоря Храма Христа Спасителя и подземными помещениями приюта. Шумела вода в трубах, щелкали какие-то реле. Десяток молчаливых полицейских, караулящих здесь, прятали глаза. Они останутся в относительной безопасности, а мы пойдём навстречу полутора тысячам голодных восставших.
- Эта дверь ведёт в нижнюю бойлерную, а оттуда – в помывочную, - сказал протопресвитер, указывая на крепкую железную дверь, запертую изнутри на замок и внушительный засов. – В помывочной нет видеокамер, нас заметят не сразу.
- Почему нет? – удивился Михаил.
- Настояли общество защиты прав восставших, - объяснил протопресвитер. – Среди пациентов ведь есть несовершеннолетние.
- О, Господи, - вздохнул я.
- Если вас утешит, я тоже считаю это глупостью, - ответил Пётр. – Но в данный момент это нам на руку. После помывочного зала мы выйдем в пятое отделение, пройдём мимо палат… - говоря, он водил пальцем по разложенной на шатком пластиковом столике схеме. – Потом лаборатория микробиологии, кухня…
- Кухня? – меня охватил нервный смех.
- Так её называют. Потом коридор, комнаты персонала и главный пост охраны.
- Скажите, а чего требует Виктория? – поинтересовался Михаил. – То, что она отпустила людей – обнадёживающий признак. Быть может если мы пойдём на её условия…
- Она требует вертолёт с заложниками, которым обещает сохранить жизнь и позволить выпрыгнуть с парашютом, личные вещи покойного мужа и три миллиона рублей.
Я присвистнул и покрутил пальцем у виска.
- Да, любопытно, - сказал Михаил задумчиво. – Возможно, у нас тоже бывают психические расстройства. Значит, три миллиона рублей…
- Что-то тут не то, - сказал я. – Идиотское требование в ряду вполне разумных… отвлекает внимание от того, что ей действительно нужно?
- Проще всего будет спросить у неё самой, - сказал протопресвитер. – Идёмте, братья и сёстры.
Михаил двинулся вперёд – и мы не стали с ним спорить.

За железной дверью был короткий коридор. За ним – гулкая железная лестница, ведущая на четыре пролёта вниз. Там – ещё одна дверь.
- С Божьей помощью начнём… - сказал протопресвитер.
Михаил провёл по кодовому замку ключ-картой (нам всем выдали по экземпляру). Замок мигнул зелёным, заблокировать допуск Виктория то ли не смогла, то ли не сочла нужным. Я понадеялся, что не смогла. Потом Михаил осторожно открыл дверь – и мы вошли в ещё одно помещение с трубами и котлами, уменьшенную копию верхней бойлерной.
Здесь тоже никого не было. Негромко, успокаивающе гудела автоматика.
- Восьмой этаж, полёт нормальный, - сказал я. Протопресвитер укоризненно посмотрел на меня. Я заметил, что дробовик он держит уверенно, так, будто готов в любую секунду палить. Видимо все те переживания, которые делали для него невозможным хладнокровное убийство не способных сопротивляться восставших, ничуть не мешали схватке с монстрами лицом к лицу.
Ещё одна дверь, совсем уж коротенький коридор, скорее – тамбур, и мы оказались в помывочном зале.
К счастью, тут тоже никого не было. Ни моющихся, ни сохнущих, ни взрослых восставших, ни несовершеннолетних.
Но картина была ещё та!
Я, конечно, никогда здесь не был. И не представлял, как осуществляется массовая помывка агрессивных созданий в таких заведениях.
Оказалось – очень механизировано.
Небольшой зал. Воздух был влажным и тёплым. Под потолком шла круговая рельса, с цепной передачей, волочащей по рельсе торчащие вниз металлические штыри. Сейчас она была выключена, но я живо представил, как всё это лязгает в процессе работы. На штырях крепились металлические ошейники, сейчас расстёгнутые. Пол был решётчатый. В разных местах зала торчали трубы с душевыми лейками и форсунками.
Вот здесь, вероятно, начиналось движение – кто-то, скорее всего – кваzи, пристёгивал к штырям десяток восставших. Отходил в сторону. Цепи с грохотом тащили штыри, пристёгнутые к ним восставшие волей-неволей шагали под струями воды, бьющими со всех сторон… Тут вот, похоже, их поливало из щели в потолке мыльной водой или пеной… Тут снова прополаскивало… А тут они шли мимо широких вентиляционных решёток, из которых дул горячий воздух. Пять минут – и цикл помывки завершён. В час можно вымыть полсотни восставших, за день полтысячи, за три дня – весь контингент.
Ну, в реальности, конечно, всё шло медленнее. Вряд ли их мыли чаще чем раз в неделю.
С этим ужасающим технологизмом совершенно не сочеталась роспись стен – грубоватая, сделанная потускневшими от горячей воды красками, но периодически обновляемая (часть картин была совсем блёклая, часть новенькая, яркая). Изображены были умиротворяющие пейзажи. Леса, поля, реки, море… Ни одного человека или животного. Неужели это как-то работает, успокаивает восставших?
- Я думал, тут всюду кресты и иконы, - не удержался я.
- Пробовали, не помогает, - с каким-то отчаянным весельем ответил протопресвитер. – Денис, я понимаю, что вы ёрничаете от нервов. Расслабьтесь, вам не обязательно верить в Бога и не обязательно демонстрировать мне своё неверие.
- А вы-то в Бога верите, господин полковник? – спросил я. – После всего, что случилось в мире?
- Неважно, верю ли я в Бога, - ответил Пётр. – Важно, чтобы Он верил в меня.
- Бедные, бедные… - прошептала Анастасия, озираясь. Но совсем тихо, кажется, никто кроме меня, стоящего рядом, её не услышал.
Я ничего не сказал. Я понимал, что она представляет свою мать и своего брата, прикованных к этой железной грохочущей хрени и идущих под струями воды, словно машина в автомойке.
Из помывочной мы вышли в длинный ободранный коридор. Настолько запущенный и ободранный, что протопресвитер виновато сказал:
- Содержание приюта стоит огромных денег.
- Я знаю, я плача за брата и маму, - резко ответила Анастасия.
- Оплачивают лишь треть пациентов. А они после мытья возбуждённые, царапают стены…
Царапины были глубокими. Сквозь всю штукатурку, до бетона.
Может быть польза мытья преувеличена?
Ещё одна дверь послушно открылась перед Михаилом. Мы уже как-то слегка расслабились от тишины и отсутствия противника – и первый попавшийся нам восставший заставил вздрогнуть.
Это была девочка лет четырнадцати. Когда была живой, то была очень хорошенькой. Но сейчас коротко остриженные волосы и бледная кожа делали её вид жутким.
Что вполне отвечало поведению.
С урчанием и клацаньем зубов девочка побежала к нам по длинному коридору, в котором до этого бесцельно слонялась. С обеих сторон коридора были стальные двери, сейчас открытые. Но, похоже, больше тут никого не было, девочка неслась на нас одна.
И было это так нелепо и ужасно, что мы замерли, глядя на её приближение.
- Стоять! – сказал Михаил, выставив вперёд руку. – Стоять!
Девочка начала тормозить. Её утробное урчание и стук зубов сменились тихим поскуливанием.
- Стоять! – повторил Михаил.
Девочка встала, покачиваясь. На неё были пижамные штаны и рваная рубашка. Обувь, похоже, восставшим не полагалась.
- Сядь! – сказал Михаил.
Девочка взвизгнула будто от боли и села на бетонный пол.
- Она очень сильная, - сказал Михаил и я понял, что речь не о несчастной маленькой восставшей. – Как же я не почувствовал сразу…
Он наклонился над девочкой и стянул ей руки и ноги пластиковыми хомутиками. Положил на пол, провёл ладонью по коротко стриженым волосам.
- Лежи. Не шевелись. Спи.
Уснула она или нет – не знаю. Но лежала тихо, даже когда мы проходили мимо.
- Тут где-то уже есть камера наблюдения, - печально сказал Пётр. – Боюсь, нас заметили… Виктории необходимо лично отдавать восставшим приказы?
Михаил покачал головой.
- Нет. Словесное проговаривание лишь помогает более чётко оформить мысленный приказ.
- Так вы всё-таки телепаты! – торжествующе сказала Анастасия. – Вы же отрицаете это!
- Мы не телепаты, - запротестовал Михаил. – Мы не читаем мысли. Мы можем управлять восставшими, но все – в разной мере. И мы не знаем, как это работает. Может быть, ферромоны.
- А может быть фермионы, - невесело пошутила Анастасия. Оглянулась на девочку. – Батюшка, а всё-таки дырявые одежонки – нехорошо.
- Они рвут любую одежду за неделю, - ответил Пётр. И тут же вздохнул: - Прости, девочка. Но мы и впрямь не так богаты, как думают в народе.
- Приближаются, - внезапно сказал Михаил. – Я чувствую… - Он вдруг снял с плеча дробовик. Помедлил секунду и добавил: - Если их больше пяти… нет, больше четырёх… стреляйте.
Их было два десятка.
Два десятка восставших вынеслись из дверей лаборатории микробиологии. Я увидел их и порадовался только одному – что среди них не было детей.
А потом мы начали стрелять.
Даже Михаил не пытался воздействовать на восставших своими ферромонами или фермионами. Пожалуй, единственное, чем от нас всех сейчас воняло – это страхом.
Восставшие были сильными, крепкими и, похоже, недавно хорошо отобедавшими. Часть неслась на нас скачками на четвереньках, часть бежала – хорошо так, по-спортивному. А двое перемещались прыжками от стены к стене под самым потолком.
Никогда не думал, что это возможно.
В прыгунов по стенам я даже не стал целиться: увидел, что по ним работают Пётр и Михаил. Я принялся палить вдоль коридора, в основную массу восставших. С секундным запозданием принялась стрелять и Анастасия. Кажется, она вначале искала в толпе знакомые лица.
Дробь не убивала восставших, боли и страха они не чувствовали. Но попадания нарушали что-то в их мёртвых телах, что-то, заменяющее им жизнь. Одному восставшему кучно пришедшимся зарядом дроби разнесло всё лицо – и он закрутился на месте, слепо молотя руками и сбивая соседей. Другому выстрелом перебило колено, он упал и пополз. Остальные замедлили свой бег.
Пётр тремя выстрелами начисто разнёс одному из прыгунов голову. А вот это уже всё, окончательно и бесповоротно. Тело какое-то время будет существовать, может быть даже пытаться ползать, а потом окончательно сдохнет.
Михаил всадил в своего прыгуна уже четыре заряда дроби. Но так не добил – голова была цела, ноги и руки действовали, он приблизился совсем уж опасно близко.
Я выхватил мачете и, когда тот прыгнул уже не от стены к стене, а на нас, ударил его по голове. Странно, но хотя я и Пётр были ближе, но восставший прыгал на Михаила. На кваzи, который не являлся для него пищей, а был хозяином!
Разнести восставшему череп – не проще чем человеку. Но я бил от души, а к моему удару добавилась сила его прыжка. Восставшему развалило голову напополам, от макушки к шее. Он рухнул к моим ногам, забился в агонии, скребя руками пол. Я ещё раз ударил мачете, теперь – по шее. Голову пинком отправил в наседающих восставших – один из них ловко поймал ей, остановился, не то осматривая, не то обнюхивая. Увы, этот деликатес его не заинтересовал. Я воткнул мачете в затихающее тело под ногами и снова взялся за дробовик.
Восставшие были совсем уже близко. Их остался десяток.
Двумя последними патронами я удачно уложил двоих – одному снёс голову, другого остановила дыра в животе, даже для восставшего это было слишком сильное повреждение.
Рядом грянуло ещё несколько выстрелов и нападавших осталось пятеро. Времени менять магазины не было – Пётр принялся стрелять из пистолета, несколько раз выстрелила и Анастасия. Я вынул из тела под ногами мачете и изготовился к рукопашной.
- Стоять!
Михаил чуть вышел вперёд.
- Стоять! Сесть! Сесть!
Оставшиеся на ногах восставшие, поскуливая, уселись. Те, кто был ранен, тоже попытались сесть.
- Ко мне! Всем идти ко мне! – Михаил, как гаммельнский крысолов зашёл в одну из пустовавших камер (всё-таки называть эти бетонные каморки палатами я не мог). – Ко мне!
Восставшие смирились.
Кто-то шёл, кто-то полз, кто-то дёргался, пытаясь выполнить приказ. Михаил загнал всех восставших в камеру, несколько самых израненных затащил туда же за руки и за ноги. Потом закрыл стальную дверь. У неё был электронный замок, но снаружи имелся и простой засов. Его Михаил и задвинул.
Только после этого я понял, что так и стою с мачете наизготовку. Вытер его о грязную пижаму убитого мной восставшего. Без головы, неподвижный, тот казался жалким и несчастным. Я вдруг осознал, что совершенно не запомнил его лица. Мужчина? Да, вроде бы мужчина. А вот какого возраста, какой национальности, какой внешности – ничего не отложилось в сознании. Он с равным успехом мог быть молодым негром или пожилым белым.
Впрочем, будем честными до конца, это могла быть и женщина-кореянка средних лет.
Ничего не запомнилось.
- В какой-то момент давление на них ослабло, - сказал Михаил, поворачиваясь к нам. – Иначе бы я не остановил последних.
Я подумал, что если бы последние восставшие не остановились, нас бы ждала жестокая рукопашная. А учитывая, что раненые потихоньку подтягивались к нам – наши перспективы были очень туманны.
- Идёмте, - сказал Пётр.
Мы осторожно приблизились к двери, откуда вырвалась толпа восставших. Микробиологическая лаборатория? Я представил, что там творится. Слон в посудной лавке и тот оставит меньше разрушений, чем два десятка восставших…
Но к моему удивлению в лаборатории царил идеальный порядок.
Белые стены, стеклянные шкафы, рабочие места с кучей хрупкого лабораторного стекла, безумное количество каких-то устройств – сложных, компьютеризированных, выглядящих как антураж фантастического фильма.
- Ну ничего себе, - сказала Анастасия, озираясь. – Вы тут неплохо всё обустроили, Ваше Высокопреподобие. Кажется, я понимаю, на что шли мои деньги.
Пётр опустил глаза. Для немолодого человека с его биографией это было равносильно тому, что он покраснел.
- Вы решили всё-таки полагаться в большей части на науку, а не на веру? – продолжала Анастасия.
- Вера и наука друг другу не противоречат, - ответил Пётр. – Да и что тут такого…
- Ну да, ну да, - саркастически сказала Анастасия. – Электронный микроскоп, масс-спектрометр, биореакторы, термостаты, дилюторы, системы термодесорбции… Да у нас в университете хуже было…
Она вдруг подошла к какому-то прибору, посмотрела на дисплей. С удивлением сказала:
- А ведь тут работали. Пять минут назад ещё работали.
- Все эти дурацкие требования вертолёта, заложников, денег – это для отвлечения внимания, - неожиданно сказал Михаил. – Мы дураки. Ей нужен был не приют и не заложники. Ей нужна была хорошая лаборатория, где она могла бы что-то делать несколько часов, а потом уйти…
- Как уйти? – спросил я.
- А как бы уходил ты? – ответил Михаил вопросом.
- Она выпустит всю толпу, - сказал я, не задумываясь. – Погонит их наружу. И в панике – уйдёт. Без всякого вертолёта.
- Где бы она ни была – всё управляется с поста охраны, - сказал Пётр. – Теряем время!
И мы бросились за ним.
Дальше всё было как в тумане. Мы пробежали через «кухню» - правильнее, впрочем, было бы назвать это помещение курятником или виварием. Там, в клетках, нервно кудахтали, ожидая своей незавидной судьбы бройлерные цыплята и пищали крысы, в мутной воде аквариумов плавали сонные карпы. Одна клетка была поломана, крыс внутри не наблюдалось, зато пятна крови присутствовали. Воняло омерзительно, как в театре зверей, куда меня водили в детстве родители.
Надо же, рацион у восставших весьма разнообразный…
По помещениям охраны бродило двое восставших. Какие-то дезориентированные и медлительные. Наверняка Михаил мог их подчинить, но у нас не было времени.
Мы их расстреляли.
Не окончательно, впрочем. Через полгода восстановятся.
А потом мы ворвались в центральный пост охраны. К нашему удивлению дверь не была закрыта, экраны наблюдения работали. Виктории, разумеется, тут не было.
Пётр замер перед стеной с экранами, изучая их. Впрочем, главное оказалось понятным с первого взгляда. Вся толпа восставших, все полторы тысячи (без той малости, что обезвредили мы) медленно двигалась по коридорам. Серая река, текущая к главному входу в приют.
- В толпе уйдёт, - сказал Михаил. – Когда они все повалят наружу... Пётр, отсюда можно включить вашу микроволновку?
- Мы внутри неё, - напомнил протопресвитер.
- А снаружи люди.
- У входа, там тоже пост охраны… - Пётр помедлил. – Там есть возможность вручную включить аварийную изоляцию. Упадёт бетонная плита, заблокирует выход.
- Я пойду, - сказал Михаил.
- Ты не заметил, что восставшие бросались в первую очередь на тебя? – спросил Пётр.
- Заметил. Виктория дала им такую установку. Она понимала, что если придут её брать, то в группе помимо людей будут кваzи.
- В общем-то, это хорошо, - неожиданно сказал протопресвитер. – Это её ошибка, а нам она даёт шанс, - он помолчал и поправился: - Городу это даёт шанс.
- Мы все пойдём, - сказала Анастасия. Она не отрывала взгляд от экранов. Пыталась найти в шаркающей ногами, медленно идущей толпе своих родных?
- Всем не надо, - сказал Пётр. – Более чем достаточно двоих.

http://dr-piliulkin.livejournal.com/742123.html

Поскольку даже ко мне в ЖЖ заходит некоторое количество дурнострадальцев, переживающих за женщин и детей сирийских туркмен, которых сейчас будет с удесятеренной силой вколачивать в землю наша авиация - вот полезная информация.

Сухая выжимка - "Наших пилотов, спускающихся на парашютах с подбитого бомбардировщика расстреляли ультраправые турецкие неофашисты, граждане Турции, воющие на территории Сирии."

Нет там "жен и детей". Там есть вооруженные бандиты, которые должны быть скорым ходом отправлены на тот свет.

Да, я бы еще добавил, что засада турецких ВВС наверняка была скоординирована с действиями этой бандгруппы, которой управляют также с территории Турции.



Оригинал взят здесь: http://ntv.livejournal.com/426110.html

http://dr-piliulkin.livejournal.com/741748.html

Молодцы и наши, спасшие хотя бы одного пилота, и сирийцы.

А вот теперь - надо раскатать всю территорию вдоль границы с Турцией в чистое поле. Горы там явно лишние.

Ну а С-300 и С-400 намекнут турецким летчикам, что нашим за работой лучше не мешать.

P.S. Не очень понимаю бурную радость каклов-прыгунцов от уничтожения нашего самолета. Они-то не в НАТО, и никогда там не будут, хоть руки сотрут до полного оволосения ладоней.

http://dr-piliulkin.livejournal.com/741297.html

Надеемся и верим.

P.S. Да! И, конечно же:

http://dr-piliulkin.livejournal.com/741118.html

Я понимаю, что каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны.

Я не военный и не политик, мое мнение - мнение дилетанта.

Но!

1. Конфликт с Турцией назревал. Угрозы звучали. У турков свои интересы в Сирии, они поддерживают ИГИЛ, никакие они нам не друзья и не союзники - это всем прекрасно понятно. В общем - приграничная с Турцией зона была однозначно опасна, и что наших там будут караулить и собьют и при случайном пересечении границы, и на сирийской территории - тоже понятно.

2. Так какова была реальная необходимость работать по боевикам вблизи границы? Уж если ОЧЕНЬ надо - пусть бы туда и отрабатывали крылатыми ракетами. Или ракетами с самолетов, не приближаясь к границе ближе 10-20 километров. И - разумеется - под прикрытием истребителей.

Вот мои вопросы, вопросы дилетанта. Если кто-то может убедительно возразить - возразите.

http://dr-piliulkin.livejournal.com/740842.html

Ну что ж, посмотрим, что теперь будет.

Министерство обороны России сообщило, что в Сирии, предположительно, в результате обстрела с земли потерпел крушение российский Су-24.

Ранее сообщалось, что недалеко от турецкой границы потерпел крушение военный самолет. Двое пилотов катапультировались. При этом турецкие СМИ утверждают, что он был сбит ВВС Турции после того, как нарушил воздушное пространство.

Между тем в российском военном ведомстве заявляют, что Су-24 не нарушал воздушного пространства Турции, что зафиксировано объективными средствами контроля.

http://dr-piliulkin.livejournal.com/740461.html

...Вынужден присоединиться к мнению Ольги Туханиной.

Я очень-очень рад за Сирию и сирийский народ, которым мы так эффектно и эффективно помогаем.

Но, по большому счету и Сирия, и сирийский народ для меня стоят где-то в энном ряду приоритетов после России, русских и россиян. И то лишь постольку поскольку нам необходимо военное присутствие в этом регионе и союзники.

Мне плевать, сколько крылатых ракет будет точно выпущено прямо в штаб террористов или сколько бензовозов в Сирии взорвано, пока на Донбассе стреляют в русских людей, мечтавших присоединиться к Родине, пока Крым сидит при свечах, пока самодовольные сволочи, захватившие власть в результате госпереповорота, смеют высказывать какие-то претензии к России и угрожать ее гражданам.

И я вижу, что мое недоумение разделяют всё больше и больше людей, поддерживающих нашу власть. Тех людей, на которых власть на самом-то деле и опирается.

Оригинал взят у unilevel в Кнут и пряниик

http://dr-piliulkin.livejournal.com/740254.html