демоны по ночам терзают в пустыне путников,
внемлющий их речами может легко заблудиться, шаг в сторону и кранты.
призраки, духи, демоны дома в пустыне, ты
сам убедишься в этом, песком шурша, когда от тебя останется тоже одна душа.
Бродский "Назидание"

"Иосиф В Египте" третья книга романа-эпопеи "Иосиф и его братья", в основу которого легли ветхозаветные мифы о библейских патриархах: немного об Аврааме, Исааке, Иуде (не путать с предавшим Христа, это будет много-много позже, просто некоторые имена повторяются в истории так же, как в жизни). Куда более подробно об Иакове, и собственно о титульной персоне.

Рассказывая об этом романном цикле, мне довелось столкнуться с мнением, что растянуть на две с лишним тысячи страниц историю, которая в исходном тексте занимает два с небольшим десятка - тем ещё плутом надо быть. Так вот, смысл не в том, чтобы взять готовый сюжет и максимально изузорив, выдать за оригинальное произведение, но в том, что мифы наиболее компактно и точно отражают то, что было, есть и ещё только будет случаться под небом, пока жив род людской. Не нужно быть евреем или древним греком (скандинавом, шумером), чтобы, приложив к себе хроники наивности и тщеславия, ревности и зависти, жестокости и милосердия, выживания и возвышения - чтобы приложив к себе, опознать какие-то черты собственной или родовой истории.

Мы, люди, так уж устроены, что в любом деле больше всего и в первую очередь интересуемся, насколько оно поможет или повредит нам. В этом смысле хорошая книга источник помощи, которую трудно переоценить, и совершенно точно сэкономит много времени и денег, которые в противном случае пришлось бы потратить на общение с психотерапевтом и антидепрессанты. Позволяя разобраться в себе, выяснить источники мучающих переживаний, понять, что можно исправить, а с чем придётся уже примириться, но и в этом случае занять менее болезненное,не так рвущее острыми шипами душу и тело положение в пространстве. Разумеется, для этого надо уметь читать, и я не имею в виду чтение новеллизации дорам и криминальных триллеров, сколь угодно регулярное, если вы понимаете, о чем я.

Итак, герой, проданный братьями в рабство попадает в Египет, и не менее, чем фабула, вместо сотни смертей, которыми мог умереть, подарившая ему спасение и возвышение - не менее удивительна здесь его верность Богу, так жестоко с ним обошедшемуся, его стремление к чистоте. Но по порядку.

Смышленого обходительного юношу продают в богатый фиванский дом, где он, с его способностью к языкам и учёностью скоро становится помощником домоправителя и надсмотрщиком над всеми слугами, а челяди в такого рода поместье за сотню. Иосиф администратор в наших терминах, после же смерти старого управляющего, сменяет его в должности, становится топ-менеджером. И все идёт замечательно, с одним"но". Супруга царедворца Петипра, которого нам привычнее называть Потифаром, но аутентичность требует хотя бы попытки стилизации, его супруга, сиятельная госпожа Мут, влюбляется в красивого и делового чужеземца.

И здесь, честь и слава Томасу Манну, из непристойной и довольно пошлой, чивоуштам, истории неудовлетворенных притязаний похоти, он создает дивный любовно-психологический роман о соблазне, страсти и обетовании как сдерживающем факторе. О красоте телесной и красоте поступков, о вожделении, не столько даже физическом, сколько убеждённости одних в неотъемлемом праве получать желаемое, чем/кем бы это ни было и умении противостоять со стороны того, кто кажется куда более уязвимым.

Это восхитительный язык Манна, который в переводе Соломона Апта симфония. Это сложнейшие лабиринты сослагательного наклонения философствований и неожиданный лукавый юмор. Этот богатство антуража, такое Египет-Египет, который доставит немало радости поклонникам псевдоистории.

Третий роман, несмотря на объем, превышающий две первых книги вместе взятые, не утомляет, с ним нет этого чувства "взялась, так уж домучаю". Наоборот, подростковый азарт:"а дальше что?" Несмотря даже на то что уже много тысяч лет известно, что дальше. Эффект по-настоящему хорошей книги.

Красота — это магическое воздействие на чувства, всегда наполовину иллюзорное, очень ненадежное и зыбкое именно в своей действенности. Сколько обмана, мошенничества, надувательства связано с областью красоты!

"Юность Иосифа" вторая книга романа-эпопеи "Иосиф и его братья", предыстория, без знания которой сложно было бы разобраться в мотивациях, известна. Напомню, у благословенного Иакова двенадцать сыновей, это единокровные братья, но не единоутробные. Первая книга объяснила, почему любивший всю жизнь одну только Рахиль, патриарх обзавелся детьми от четырех женщин. Так или иначе, от любимой Рахили их только двое, и малыш Беньямин, чье рождение стоило ей жизни, совсем еще несмышленыш, в то время, как первенцу Рахили Иосифу уже семнадцать.

Назвать его отцовским любимцем значило бы сказать слишком мало. Вся радость жизни, весь ее свет сосредоточился для Иакова в этом красивом мальчике и да, он его балует, предпочитая это общество любому другому, видя невольные жесты и интонации Рахили в речи и пантомимике Иосифа. И да, парнишка - как это свойственно красивым обласканным детям, которым мир улыбается с самого рождения - уверен, что все его любят. Больше того, ошибочно и совершенно необоснованно думает, что все вокруг любят его больше, чем себя самих. Жизнь не преминет разубедить его.

Сыновья Лии и сыновья служанок, числом десять, имеют все основания не разделять заблуждения. В обширном хозяйстве отца они на положении слуг, может быть более привилегированных, но жизнь пастухов, которых летом мучит зной, а зимой терзает холод - это их удел. Вы ведь не удивитесь, что особой любви к юнцу они не питают? А после того, как тот донес отцу, что во время сбора маслин, они сбивали плоды камнями, вместо того, чтобы аккуратно оббирать оливы вручную? А наивно-самодовольная манера рассказывать сны, где непременно фигурируют двенадцать предметов и всякий раз выходит, что одиннадцать, принадлежащих братьям, признают главенство его, двенадцатого - сновидец, блин!

Переполняет чашу терпения дар Иакова, тот самый брачный покров, что достался в приданное Рахили, тончайшей работы искусно расшитое серебром платье. Вышивки как комикс из ассиро-вавилонской мифологии, красоты необычайной, цены немыслимой, предел мечтаний в изобильной простыми радостями, но скудной яркими впечатлениями жизни. Да, Иосиф буквально вымолил у отца материнский брачный наряд (а ничего, что прежде Рахили, закутанная в него с ног до головы шла под венец с папочкой их мама, Лия?) Однако это сокровище, отданное юнцу, разве не свидетельствует оно полной мерой, что с ним же и отцовское благословение, о важности которого более подробно я говорила, рассказывая о "Былом Иакова"

Итак, покрывало становится соломинкой, сломавшей спину верблюду братнего терпения, разговоры про "проучить юнца" звучат среди них все настойчивее, но могли бы и утихнуть постепенно, когда бы. на беду, Иаков не отправил любимца навестить братьев. Он думает смягчить их отношение к юноше его появлением в пастушьем стане с кучей домашних вкусностей. Но не учел, что у маленького тщеславца хватит недальновидности отправиться в покрывале (да-да, сегодня напялить мамкино свадебное платье и пойти по раёну зашквар, но не забывайте, что времена и нравы иные).

Увидев нечто сияющее в лучах восходящего солнца, и признав в этом братца, старшие приходят в ярость, разрывают платье в клочья, а Иосифа, связав, бросают на погибель в заброшенный колодец. На счастье мимо идет караван, купцы спасают парня, а когда в дальнейшем движении натыкаются на обидчиков, те еще и умудряются продать его им, выдав за нерадивого раба, наказанного за воровство таким замысловатым способом: всем хорош мальчик, глядите какой красава, а после того, как мы еще и воспитали, ему и вовсе цены не будет, но за тридцать шекелей уступим. Сговорились на двадцати. Отцу же принесли обрывки платья, вымазанные кровью козленка - нашли, мол, в степи, должно лев задрал братика, хнык.

Снова роскошно избыточный язык Томаса Манна в великолепном переводе Соломона Апта, с глубиной философских размышлений и психологических исследований сложности семейных отношений, в которых все так тесно переплетено, что как ни повернись - непременно кого-нибудь заденешь, а счастье для всех, даром, чтоб никто не ушел обиженным - и есть главный миф.

Подобно времени, пространство рождает забвение; оно достигает этого, освобождая человека от привычных связей с повседневностью.

Я могу ошибаться, но кажется Томас Манн первый, кто обратился к непаханному полю мифов как источнику сюжета для современного эпического романа, То есть, прежде был "Улисс" Джойса, но он работал с историей Одиссея не напрямую, а опосредованно, проведением аналогий. Взять библейский сюжет и пересказать его как роман, такого прежде не бывало. Это уж после апокрифы всех сортов и уровней исполнения наводнили литературу второй половины двадцатого, начала двадцать первого века, от "Пенелопиады" Маргарет Этвуд и "Цирцеи" Мадлен Миллер до "Мельмота" Сары Перри etc.

Обращение к ветхозаветному сюжету сразу после "Волшебной горы" не случайно, жена писателя, Катя Манн, была еврейкой, а в Германии времени начала работы над романом уже поднимал голову глубоко отвратительный автору фашизм с его людоедской расовой теорией. Немаловажной в ряду причин была благоговейная любовь к Гете, с которым всегда себя ассоциировал, и который относился с особым интересом к истории Иосифа.

"Былое Иакова" первая часть тетралогии "Иосиф и его братья", в основу которой положен ветхозаветный сюжет об Иосифе Прекрасном. Иосиф, однако появляется в этой книге лишь мельком, в сцене, где первенец любимой жены Рахили, совершает омовение у колодца. Дальше это будет рассказом - не очень подробным, о патриархах-предшественниках: Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова, и вот это вот все - и собственно историей Иакова. Описанной подробно и со множеством деталей.

На самом деле Иаков - ветхозаветная фигура, с которой связано наибольшее количество узнаваемых идиом современной жизни. Что мы вспомним об Аврааме и Исааке? Пожалуй только жертвоприношение Исаака (Ицхака в романе), когда испытывая веру Авраама, Бог повелел принести в жертву сына, в последний момент послав ангела, заменившего мальчика агнцем. Теперь смотрите на Иакова: 1. чечевичная похлебка и право первородства; 2 Рахиль и Лия; 3. лестница Иакова. Да в конце-то концов - он отец Иосифа, который сам источник изрядного числа мемов, начиная от жены Потифара и разорванных с нужной стороны одежд, и до семи тучных-семи тощих коров, должным образом расшифрованных красавчиком и спасших население Египта от голода.

"Былое Иакова" подробно, живо, в мельчайших деталях оживляет историю любимчика мамы Ревекки гладкокожего Иакова, дитя шатров, в отличие от космача, охотника Исава. Мальчики были близнецами, но не однояйцевыми, Исав родился первым и спутать детей не представлялось возможным в силу рода атавизма, шерсти по всему телу. Уловка Ревекки, привязавшей к телу Иакова шкурки новорожденных козлят и обманом вынудившей Ицхака, который к тому времени ослеп, отдать отцовское благословение младшему сыну в обход прав старшего, вынуждает юношу бежать, после долгих скитаний наняться в услужение к брату Ревекки Лавану, в младшую дочь которого, прекрасную Рахиль, он влюбляется.

Однако благословение в те времена наделяло вполне ощутимыми преимуществами, в обиходных понятиях это удача, сопутствующая благословенному во всех начинаниях. Потому средненькое по всем статьям хозяйство Лавана необыкновенно процветает в те семь первых лет, что племянник работает на него, чтобы получить в жены Рахиль, а в самую ночь свадьбы дядя-тесть обманом подменяет девушек, подсовывая ему старшую дочь, косоглазую Лию. И нелюбимая жена исправно рожает Иакову одного сына за другим, а Рахиль, которая идет к старшей прицепом спустя неделю, хотя за нее он должен еще семь лет трудиться на тестевых пажитях - так вот, Рахиль двенадцать лет неплодна.

Реальность переплетается с мифологией, порождая сплав авантюрного романа с философской притчей, великолепно избыточный и рассказанный языком, достойным первоисточника

Не Германию и не немецкий народ надо уничтожить и стерилизовать, а отягощенную виной комбинацию власти юнкерства, военщины и тяжелой промышленности, ответственную за две мировые войны.
Томас Манн "Новый гуманизм"

Один из столпов немецкой культуры ХХ века, нобелиант, автор эпических произведений (объемных и трудночитаемых), брат писателя Генриха Манна, видный антифашист, патриарх - Томас Манн культовая литературная фигура.

Его биография авторства Соломона Апта, серьезная, вдумчивая, хорошо написанная, настолько лишена навязчивого идеологизирования, обязательного для советской литературы семидесятых, что создается впечатление - книга написана в наши дни (ладно, чуть раньше, сегодня у нас снова эра "одобрямса"). Эта интеллектуальная независимость особенно заметна в сравнении с работами других советских исследователей творчества Томаса Манна, пытающихся подверстать его едва ли не к соцреализму, и она не может не восхищать.

Больше того, рассказывая о своем персонаже, автор позволяет читателю, знакомому с произведениями Манна, и следовательно имеющему представление о его гендерной амбивалентности, сделать собственные выводы об источниках вдохновения той или иной книги, оставляя профанное большинство, которое составляет мнение о персоне по биографии ЖЗЛ, в счастливом неведении, и это совершенно виртуозный уровень владения материалом.

Хотя кому, как не ему, подарившему русскоязычному читателю не только львиную долю книг своего героя, но в чьих переводах мы знаем также Бертольда Брехта, Германа Гессе, Франца Кафку (маленький шедевр "Превращения" тоже его). Кому, как не ему написать эталонно честную и деликатную биографию. Без потоков патоки и вознесения своего героя до небес. Амбициозность на грани тщеславия, непримиримость в конфронтации (хотя сам писатель склонен был считать себя конформистом) - эти свойства своего героя Апт не камуфлирует.

И в то же время перед нами подлинный гигант мысли и духа, заботливый внимательный семьянин, неутомимый труженик. Человек, умеющий держать удар. В той части, в какой обеспечение безопасности близких зависело от него, он делал все, и даже больше. Достаточно сказать, что резкое неприятие фашизма и эмиграция была не только следствием убеждений Манна, но не в последнюю очередь способом спасти жену и детей - Катя, жена Томаса, была еврейкой. Предчувствуя, чем все может обернуться, Манн, к тому времени уже нобелиант, увез своих за границу, как ни трудно было расстаться с только что построенным и с любовью обставленным прекрасным семейным домом.

В той части, где его любовь и забота не могли обеспечить безопасность, отвести беду и спасти - смирялся, переживал, продолжал работать. Да, я об эпидемии самоубийств в семье. Томас Манн в интерпретации Соломона Апта фигура колоссального масштаба, не превращенная в бронзового истукана, с человеческими слабостями. Замечательная биография с одним серьезным недостатком - биографическая книга о творце предполагает и даже предписывает подробный анализ его произведений, этого, к сожалению, нет. Соломон Константинович пишет так, словно само собой разумеется, что читатель его книги знаком с манновыми романами. О себе могу сказать, что прочла только "Волшебную гору", а к "Будденброккам" подступлюсь только за очень солидное вознаграждение.

Что ж, есть повод прочесть "Тетралогию Иосифа"

Put thousands together-less bad, But the cage less gay.
Hobbes
Соберите вместе тысячи людей - оно как-будто неплохо. Но в клетке им будет невесело.
Гоббс.

Прежде всего давайте определимся. Действие величайшего романа не только французской, но мировой литературы происходит в промежутке с 1821 по 1827 годы, то есть практически период, описанный в "Отверженных" Гюго, о которых мы имеем лучшее представление. Хотя бы потому, что адаптированные к детскому восприятию истории Козетты и Гавроша узнавали в детстве. Еще был недавний мюзикл, чей звездный состав и дивные мелодии не помешали прокатному провалу, но кое-какое представление о фабуле он дал.

Это Франция, где можно было угодить на каторгу за украденный каравай, но и та Франция, в которой энергичный трудолюбивый человек благопристойной внешности и располагающий некоторым стартовым капиталом мог выбиться в мэры. Где беспризорные дети жили на улицах в голоде и холоде, где маленькую сиротку эксплуатировали как служанку на самой черной работе, а ее несчастная мать гибла, уволенная с фабрики, последовательно продав себя по частям: волосы, зубы, тело. Франция между двумя революциями. Это по Гюго.

Вселенная Стендаля куда благопристойнее, лишена резких контрастов и в целом скорее мир мелкой, средней и крупной буржуазии. Даже изначальное положение Жюльена, которого называют крестьянином - это скорее мелкобуржуазная среда. Отец его владеет изрядным наделом хорошей земли, за право выкупить часть которой успешно торгуется с самим мэром, и лесопилкой, а кто в мировой литературе изрядно поднялся на лесопильном промысле? Правильно, Скарлетт О`Хара. Так что герой книги, Жюльен Сорель далеко не голь перекатная. Хотя в своей семье, среди отца и грубых мужланов братьев, его стремление к книжной учености популярностью не пользуется.

Мэр крохотного городка Верьера, господин де Реналь - с одной стороны не чета мэрам маленьких российских городков, но с другой практически то же самое, богат, облечен некоторой властью, изрядно коррумпирован, тщеславен. Вот тщеславие и толкает его на то, чтобы нанять к своим детям гувернером молодого Сореля, который не видит себя работником папашиной лесопильни, готовится к духовной карьере, для чего усердно учит латынь под руководством местного представителя церкви аббата Шелана.

Красивый юноша Жюльен амбициозен и большой поклонник Наполеона, самое имя которого лучше не упоминать, во Франции времен Реставраци. Это примерно как в сегодняшней России объявить себя навальнистом. Не то, чтобы то было его идеологическим выбором, в Маленьком капрале он видит фигуру, при власти которой выдвинуться и занять достойное положение человеку из социальных низов было проще. А впрочем, ему ли жаловаться? Попал в красивый большой дом, живет на всем готовом, хорошо одет (это не пора нынешнего товарного изобилия, двести лет назад платье служило одним из главных маркеров социальных различий). Да к тому же получает жалованье. И главное - здесь его ученость не повод для издевательств и насмешек,как дома, но предмет уважения.

Когда бы не бешеные амбиции, Жюльен мог благополучно жениться на горничной Элизе, которая воспылала к нему с первого дня, а вскоре, получив небольшое наследство, прямо посваталась. И была отвергнута, молодой честолюбец заявил, что готовит себя к духовной карьере. Тем нажив врага, но в это время он уже увлекся, не без взаимности, женой своего работодателя. Госпожа де Реналь, десятью годами старше, ей нет еще и тридцати, хороша собой, богатая наследница с видами на еще большее наследство после смерти тетушки (да, в литературе того времени, как и в жизни, свободно рассуждать на табуированные сегодня темы, было нормой. Представьте, каково в современной жизни сказать или даже подумать: когда родители помрут, я буду богаче? То-то же, это к вопросу о жестокости всех видов, которой действительно стало меньше).

Итак, взаимная склонность этих двоих, пройдя все необходимые стадии, увенчивается адюльтером под супружеским кровом, неосторожная мадам де Реналь в ослеплении страсти наряжает своего аббатика к проезду короля на поклонение святым мощам в красивый мундир с галунами. В городе, усилиями Элизы, активно судачат. Супруг получает анонимку, но хитроумная мадам действует на опережение, составив анонимное письмо на такой же бумаге из вырезанных газетных слов, прозрачно указывающее на ее давнего воздыхателя и главного соперника месье де Реналя, тем утишив подозрения супруга. Хотя не последнюю роль в его толерантности играют виды на ее наследство. Вообще, читать про все эти интриги странновато, но интересно, похоже авантюризм часть французского национального характера.

Но в конце концов игнорировать скандал становится невозможным, и усилиями Шелана, Жульена отправляют учиться в безансонскую семинарию. Безансон по отношению к Вернеру как губернская столица по сравнению с райцентром и сказать, что в семинарии герою несладко - ничего не сказать. Он учится на стипендию, а своим наставником назвал опального в стенах семинарии аббата Пиррара, тем окончательно настроив против себя менторов и однокашников. В семинарских стенах ценят не ум, индивидуальность и яркость, а показное усердие и конформизм с некоторой толикой тупости, которая должна свидетельствовать скромность. Но и здесь герою удается снискать благосклонность епископа отменной помощью с риском для жизни в украшении храма к празднику, а после - ученой беседой. И вот, по рекомендации Перреля, он попадает секретарем в Париж, к маркизу де ла Молю - Та-Дамм!

Можно сказать, жизнь удалась, но здесь он провинциал и плебей в блистательном обществе, где на него смотрят как на нечто среднее между прислугой и приживалом. А у нас амбиции, не забыли? И гордость та еще. Сорель идет проторенным путем, соблазняя хозяйскую дочь Матильду. Одновременно оказываясь посвященным в янсенистский заговор своего господина - его абсолютная память используется для устной передачи компроментирующих документов. Девушка беременеет, сознается во всем отцу, тот сначала рвет и мечет, после соглашается отправить нежданного зятя на военную службу, подделав свидетельство о рождении и объявив того бастардом знатного вельможи.

Но в это время приходит письмо от мадам де Реналь, где та рассказывает, что вкрасться в доверие и соблазнить женщину, пользующуюся в доме наибольшим влиянием - обычный способ действий Жюльена. Тесть снова в ярости, отменяет все блага, опозоренный Сорель покидает полк, едет в Вернер, стреляет в первую свою зазнобу и готовится умереть на плахе. Но не тут-то было, мадам де Ренар осталась жива и скоро оправилась, заново влюбившись в своего аббатика. Со своей стороны беременная Матильда прилетает в Безансон, соря деньгами и строит сложносочиненные интриги, призванные вызволить любимого. Общественное мнение переменчиво и, вчера готовое распнуть Жюльена, сегодня жалеет молодого красавчика.

Прекрасные дамы перетягивают его как канат, он перестает любить Матильду, которой отказывает в побеге, и снова влюбляется в де Реналь, завещая ей забрать после родов сына (почему так уверен, что это будет сын?), который легкомысленной Матильде все равно не нужен, и воспитать его достойным человеком. Потом суд, дамы рыдают, присяжные выносят обвинительный вердикт. Отрубленную голову Жюльена хоронит Матильда, а госпожа де Реналь помирает через три дня, Стендаль уточняет, что это не самоубийство, просто от тонкости душевной организации и большой любви.

Чушь и Санта-Барбара та еще, рассудку вопреки, наперекор стихиям. Но классика, а классику надо знать. Теперь знаете. И на прочтение больше десяти минут не потратили. Почему, кстати, "Красное и черное" ? А этого никто не знает. Интрига книги.

Молодой человек, явно отпрыск одной из богатых нью-йоркских семей, спросил меня, почему я так не люблю фашистов. Я ответил, что ненавижу их за бесчеловечность.
– Ну да, понятно, – воскликнул он, как будто сделал открытие. – Вы ведь еврей, не правда ли?
– Чтобы ненавидеть фашистов, вовсе не обязательно быть евреем, – ответил я. – Надо просто быть нормальным человеком.
На этом наш диалог закончился.

Абсолютно культовая фигура ХХ века, один из символов кинематографа и символ трагикомедии, идеальное воплощение образа маленького человека, мультимиллионер. Это о Чарльзе Спенсере Чаплине знают все.

Сумасшествие матери, детство в работном доме, регулярные заработки сценическими выступлениями с девяти лет. Сценарист, режиссер, продюсер, композитор, знакомство и дружба с большинством знаменитых людей науки, искусства и политики, от Нижинского, Дягилева и Павловой до Рузвельта. Черчилля и Хрущева. Счастливый брак с дочерью драматурга Юджина О`Нила (который "Продавец льда грядет) - девушке было 18 разница в возрасте между супругами составляла вдвое большую цифру, они родили восемь детей. Изгнание и пожизненный запрет на въезд в Америку - а вот это знают не все.

Чарли, Уна и восемь детей

Это я еще не сказала "писатель", а между тем, авторство книги мемуаров принадлежит самому Чаплину, без привлечения в качестве гострайтера пулитцеровских лауреатов, если вы понимаете, о чем я. "Моя удивительная жизнь", по воспоминаниям членов семьи, писалась в режиме офисной работы - трижды в день, поцеловав жену, Чарли удалялся в кабинет. На тот момент ему было уже за 70, он никогда не вел дневников, в силу обстоятельств не имел доступа к большей части архивов и толком не учился даже в школе. Не удивительно, что его секретарь, как он со смехом говорил Яну Флемингу, пытался исправить его английский - Чаплин учил язык сам, а потому не был бы сильно удивлен, если бы оказалось, что секретарь знает его лучше.

Невероятный, удивительный, потрясающий. Стартовые условия, которые сломали бы не девять из десяти, а вообще любого. Работный дом, этот ночной кошмар викторианца, случался в его жизни дважды. Некоторое время они с братом жили у второй жены тогда уже сильно пьющего и больного отца, а примерно полгода в тринадцатилетнем возрасте он жил один, без средств, со съемного угла домовладельцы не выгоняли из жалости, пока не найдут постояльца на комнату. Сын двух популярных лондонских артистов, брак которых распался вскоре после рождения Чарли. Мама была артисткой варьете, исполнявшей куплеты собственного сочинения, и с успехом, пока не начались проблемы со здоровьем, потом все покатилось по наклонной.

В первый раз Чарли вышел на сцену пятилетним, именно спасая маму, которая потеряла голос прямо посреди представления и была ошикана публикой. Владелец театрика вытолкнул на сцену мальчишку, который все время крутился за кулисами: "Пой-пляши". И он запел мамину песенку, да так, что раздались смешки, а потом на сцену полетели монетки. Мальчик прервал выступление, чтобы собрать их, на сцену вышел антрепренер, чтобы помочь ему и не дать представлению окончательно провалиться, но малыш решил, что дядька захочет оставить монетки себе и жестами дал понять это публике, зал взорвался хохотом. И только после того, как деньги были отданы маме, Чарли продолжил выступление.

Такого рода, одновременно рвущих душу и смешных историй в книге великое множество, и вот что удивительно, самое трагичное в пересказе Чаплина не воспринимается чернильно-черной-чернотой, хотя порой за мальчика бывает очень больно. Но вот первая серьезная работа в театре, возвращение брата Сидни, у парней появляются первые деньги, а вместе с ними амбиции и постоянная учеба. Чарльз всю жизнь чему-то учился, в шестнадцатилетнем возрасте начал брать уроки музыки и после сочинял музыку к своим фильмам. Первую роль помог ему выучить Сидни, потому что сам Чарли читал к своим четырнадцати годам с трудом - и вот все сценарии всех его фильмов, и вот эти мемуары.

Отъезд в Америку, которая была для английских деятелей культуры того времени чем-то вроде Клондайка, огромная, богатая, принимающая тепло. Достаточно вспомнить Чарльза Диккенса чьи материальные дела американский тур поправил, но вот здоровье немолодого уже тогда человека окончательно подорвал. С Чаплиным все было иначе, с театральной труппой Карно он впервые попал туда на гастроли, через два года, подзаработав, вернулся, но и полугода не продержался в Англии. Все как предсказала цыганка: "Ты уедешь, но вернешься и тогда тебя ждет немыслимый успех в деле, которым никто раньше не занимался".

В жизни Чаплина было множество мистических вещей. Так, голодным неприкаянным ребенком бродя по Лондону, он увидел как-то закрытую среди дня бакалейную лавку, заглянул в щель между шторами, увидел колбасы-сосиски и всякое такое, и большой прямоугольный ящик, при взгляде на который мальчика окатило жутью. А через некоторое время весь Лондон говорил о "бакалейном убийце", который присваивал бакалейные лавки, убивая владельцев. В ящике в это время были свалены тела хозяина, его жены и их сына. Или войдя в бар, мучимый жаждой, он попросил стакан воды, но когда ее подали, не смог заставить себя выпить ни глотка, отодвинул и вышел. Позже стало известно, что бармен отравил стрихнином трех своих клиентов. А за некоторое время до "черного вторника" избавился от всех своих акций, обратив активы в деньги, благодаря чему его студия благополучно пережила Великую Депрессию.

Проблема лучших книг в том, что о них трудно сделать адекватный отзыв, хочется рассказывать бесконечно, сбиваясь на пересказ. Я еще ничего не написала о первых годах работы в киноиндустрии, о сумасшедшей славе, которая обрушилась на героя, об образе Бродяги, о "Малыше", "Золотой лихорадке", "Огнях большого города" "Диктаторе", а накатала уже целую простыню. Так не надо, но я просто хочу сказать: читайте, это чудо как хорошо. И я посмотрела боксерский поединок из "Огней большого города" с Ютуба, хохотала до слез. Как он это делал?

Чарли Чаплин, смешной чудак.
Не промолвив даже слова,
Он все сказал.

- Это место сильно отличается от того, каким я его себе представлял.
- Вы не первый англичанин, который в этом признается.

Индия-накануне-обретения-независимости сегодня в тренде. О толливудском фильме RRR говорят как о возможном номинанте на Оскар-2023, а серия детективов шотландского индийца Абира Мукерджи о Сэме Уиндеме собирает урожай регалий: премия СWА, шорт премии "Эдгар", премия Уилбура Смита, выбор Клуба Зои Болл, "Санди Таймс" включает в число сотни лучших криминальных триллеров с 1945 года.

"Неизбежное зло" вторая книга расследований капитана Уиндема, которого тяжелое ранение, полученное на Западном фронте, сделало морфинозависимым. а испанский грипп лишил любимой жены. Потеряв на родине все и не видя причин длить бессмысленное существование, он неожиданно получает от бывшего шефа из армейской разведки предложение поработать под его началом в Калькутте. Не буду говорить, что не последнюю роль в решении принять сыграл несчастный аддикт Сэма, вы об этом и без меня догадались.

Его Ватсоном в расследованиях (потому что всякому Дон Кихоту нужен свой Санчо, а каждому Робинзону Пятница) выступает сержант Несокрушим, Банерджи молодой человек из знатной брахманской семьи, получивший образование в Оксфорде и служащий в британской полиции совершенно точно не за жалкое жалованье. Он, скажем так, убежденный англоман, хотя я больше чем уверена - некоторая интрига ждет нас впереди (смотри RRR). Странное "Несокрушим" - дань колониальному высокомерию, коверкающему аутентичные имена, тенденция, характерная для всякого имперского шовинизма.

На сей раз им предстоит расследовать смерть принца Самбалпура - наследника одной из богатейших и наиболее влиятельных индийских королевских династий: культ Джаггернаута, легендарные богатства индийских набобов, алмазные копи, катание на слонах и тигриная охота, роскошь и нега Востока, дворцовые интриги - полный набор приманок для читателя, изголодавшегося по яркому.

Мукерджи не заморачивался с более-менее оригинальной завязкой. История начинается с того, что принц обратился к Уиндему и Банерджи за помощью - во время официального визита в Калькутту, ему подброшены странные записки, по поводу которых хочет посоветоваться, но до апартаментов доехать они не успевают, принц убит по пути. Дальше все развивается в той же благословенно-сериальной традиции клиффхенгеров, когда уже было схваченный убийца кончает с собой, стопоря действие, а важный свидетель собирается поведать сыщику что очень значимое, но не прямо сейчас, а завтра поутру. После чего закономерным образом не доживает до завтрашнего утра.

Да, конечно, постмодернистские игрища и стёб, в точности как зависимость Уиндема, доставляющая ему много дополнительных переживаний, нехарактерных для нормального человека, которые дарят читателю такой широкий эмоциональный спектр - хорошего современного детектива без всего этого не бывает. Абир Мукерджи пишет хорошие, а Фантом Пресс большие молодцы, что дают нам возможность читать все эти замечательные книги на русском, раз уж заговорила о Фантоме, не могу не вспомнить "Ибисную трилогию" Амитава Гоша - роскошное трехкнижие, если еще не читали, от души рекомендую.

А "Неизбежное зло" есть на русском не только в бумажном и электронном формате, но также в аудио, Григорий Перель начитал чудесно.