Если двух преступников, которым полагается по пять лет тюрьмы, приговаривают к трем и пяти годам соответственно, справедливость в целом не торжествует. В шумных системах ошибки не компенсируют друг друга. Они накапливаются.

Знаменитый психолог, экономист и когнитивист Даниэль Канеман, известный в России по бестселлеру "Думай медленно... Решай быстро" в соавторстве со специалистом по поведенческой экономике Кассом Санстейном и психологом, специализирующимся на принятии стратегических решений Оливье Сибони написали ученый трактат о шуме, не имеющем отношения к децибелам.

"Шум. Несовершенство человеческих суждений" Интересный, хотя не самый простой для понимания нон-фикшн. основная тема которого искажения человеческих суждений, которые выражаются в серьезных расхождениях в оценке тех или иных вещей: людей, событий, ситуаций, Это явление на языке социологии называется "шумом" и, наряду со "смещением" отрицательно влияет на работоспособность любой системы человеческих взаимодействий.

Все трое авторов ученые с мировым именем, практики не в меньшей степени, чем теоретики, у каждого своя область специализации. Вместе они собрались, чтобы объединенными усилиями дать представление о проблеме, которая не становится менее серьезной оттого, что ее не замечают.

Для того, чтобы дать понятие о шуме в социально-психологическом смысле, книга использует следующий пример: три команды стрелков, три мишени. выстрелы первой команды кучно попали в десятку. У второй попадания тоже локализованы достаточно близка, но справа от центра; что до третьей, то ее результаты можно описать поговоркой "в белый свет как в копеечку".

Первый случай иллюстрирует вариант идеального решения, к которому надо стремиться. Второй относится к понятию "смещения", когда к решению по какому бы то ни было вопросу подходят изначально предвзято более мягкое наказание за одно и то же нарушение для вежливого красивого образованного представителя титульной нации, суровое - для гастарбайтера; предпочтение при устройстве на работу по гендерному, национальному, расовому, возрастному и т.д. признакам.

Смещение признанное зло, которое дискредитирует систему и вредит ее работоспособности, со смещением в порядке вещей бороться и привлекать к нему внимание во всех возможных случаях. В отличие от него шум незаметен как протечка в подвале, однако вреда от него не меньше.

Когда один судья назначает в качестве наказания за аналогичное преступление условный срок, а другой десять лет; когда одному выплачивают травму по страховке двести тысяч, а второму за ту же травму тридцать пять; когда один врач говорит о необходимости операции, а другой назначает медикаментозное лечение - это вопросы жизни и смерти, и утешать себя мыслью о бренности всего сущего не очень получается. Не говоря о том, что совершенно непродуктивно.

Шум результат не злого умысла или изначальной предубежденности, как в случае со смещением, но несовершенства человеческой природы, уверенности, что собственная картина мира является таковой и для окружающих, недостаточной информированности. Книга подробно разбирает виды ловушек мышления, мешающих выносить объективное решение и предлагает комплекс мер, , названных "гигиеной принятия решений", которые помогут максимально эффективно избегать их.

Постоянная ревизия текущих обстоятельств, прецедентность, хотя не прямая совещательность - обсуждение часто ведет к тому, что менее компетентный, но более авторитетный участник навязывает мнение. И главное - четкая алгоритмизованность, поэтапное взвешивание всех аспектов вопроса, когда интуиция может вступать лишь на финальной стадии. Инструкция, которая должна стать не рекомендательным даже, но обязательным руководством

Аудиокнига, в которой Игорь Князев практически не задействует актерскую игру, и предстает в непривычной для себя ипостаси лектора, со спокойной, размеренной, настойчивой подачей материала, раскрывает его исполнительский талант с непривычной стороны.

Эта музыка была везде, повсюду, она была разлита в пространстве и продолжалась бесконечно, не умолкая ни на секунду, и это был неиссякаемый поток божественной благодати.

Ницшеанство Сергея Самсонова визитная карточка его творчества. Никто с таким постоянством не обращается к теме сверхчеловека, ни в наших палестинах, ни в зарубежной литературе. Не утверждаю, что знакома со всем массивом современной словесности, это было бы так же нереально, как выпить море, но основные тенденции можно отследить по книгам, которые упоминаются в рейтингах, лидируют в списках продаж, выдвигаются на получение литературных премий. Констатирую: людены нынче не в тренде.

Социологию наверняка должен занимать сегодняшний интерес к среднему человеку вкупе с повсеместным стремлением к нивелированию различий. Мир яростно отрекался от усредниловки, считая ее главным признаком тоталитарности, лишь затем, чтобы сегодня естественно и без всякого нажима со стороны Большого брата прийти к Поэме без героя. Самсонов пишет поперек и получается у него превосходно. За что бы ни взялся: летное дело, война, музыка.

Перечислила в порядке, в котором читала его книги, всего три: "Соколиный рубеж", "Высокая кровь", "Аномалия Камлаева". Недостаточно для исчерпывающего понимания, но довольно, чтобы составить представление. Есть байка о том, что самая короткая рецензия на самсоновские книги: "Самсонов гений", от себя могу добавить "и наиболее точная". В полном соответствии с максимой Боэция о подобии, стремящемся к подобию, тогда как всякое различие разъединяет. Он пишет об этом, потому что сам таков.

Поразительная мощь, широта, структурная четкость философских построений, психологическая глубина образов в сочетании с точностью и тонкостью деталей, не оставляющих у читателя сомнений - этот автор в совершенстве превзошел предмет, о котором говорит. Не знаю, как это возможно в настолько далеко разнесенных музыке, Гражданской войне и самолетах, но ему как-то удается. И безупречный литературный язык. Нынче, в пору всеобщей грамотности, всякий потенциальный писатель, но избранных по-прежнему единицы, даже и там, где званых миллионы. Чтобы убедиться, довольно почитать Самсонова.

Четыре абзаца безостановочных восхвалений, а что же книгу на четверку оцениваешь? "Аномалия Камлаева", невероятная в синестетическом мастерстве сплава слова с музыкой, чудовищна в плане вещей, которые делают книгу читабельной. Что такое диалог, автор словно бы не знает. То есть, разумеется, знает и умеет, но стремление высказаться об огромном множестве вещей, о каждой из которых имеет собственное мнение, обращает всякий разговор в многостраничный монолог на заданную тему.

Будь то история музыки, история родины, отношения наставничества, семейные отношения во всех возможных вариантах (супружество, сыновнее чувство, отцовство, материнство). Последнее, становится для героини идефикс, низводя возможности женской самореализации к деторождению и немало утомляя читателя. Двадцатисемилетнему автору я, как мать двух взрослых детей, могла бы сказать: "Но в мире есть иные области." Теперь, однако, ему за сорок, и жизнь показала, что этот дар развивается, раскрывается, крепнет.

А история гениального композитора Матвея Камлаева пусть останется в истории отечественной литературы прекрасным примером передачи одного вида творчества средствами другого. Вехой на пути к вершинам мастерства.

И горе мне, если бы впал я в безмолвие
Или уставился на лик луны:
Стон, треск —
Растоптал бы меня моментально
Добрейший князь тишины.
Эндре Ади (пер. с венгерского Л.Мартынов, 1975)

У "душевно" множество диаметрально противоположных коннотаций: "душевно благодарен", "душевнобольной", "душевно" как ответ на глубинные эмоционально-ментальные чаяния (душевная песня, фильм, книжка). Так вот, у душевности "Князя ветра" самое утилитарное значение. С торгом души, выступающим основным двигателем сюжета. Но здесь надобно по порядку.

Третья, завершающая книга сочинений Леонида Юзефовича о сыщике Путилине довольно сложно устроенный роман: 1.опоясывающий сюжет путилинских мемуаров, записываемых Сафроновым; 2. основная детективная линия самоубийства (?) литератора Каменского, кропающего книжки о похождениях Путилина в 1870-х, 3. сплетенная с убийством монгольского князя Намсарай-гуна; 4.записки русского офицера Солодовникова, бывшего инструктором в монгольской армии накануне Первой Мировой, во время войны за независимость с Китаем; 5. наконец рассказ о судьбе того же Сафронова в первые послереволюционные годы.

В жанровом смысле полнейшая эклектика: каузальность в части отношений героя с женой и сыном, мистический детектив Каменского и Намсарай-гуна: в первом случае с темой сектантства, во втором - ламаистской экзотики; военная проза в соединении с авантюрным и географическим романами, с общим пафосом "Запад есть Запад, а Восток есть Восток" у Солодовникова; мемуаристика с отчетливым призвуком России-которую-мы-потеряли в рассказе о Сафронове. И совершенный литературоцентризм постмодернистского романа над этим сплетением.

Написанная до миллениума (первое издание в 2001, но в журнальном варианте выходила еще в 1999), книга сильно опередила свое время и по сей день не оценена по достоинству. Не потому, что читатель недостаточно хорош, но в силу магистральных направлений, определяющих стереотипы мышления. Если детектив, то будь любезен дай убийство с расследованием. Мистика - ждем сеанса магии с разоблачением (или без таковой, но тогда это будет мистический триллер). История - отлично, вот в "Имени розы" вполне себе исторический детектив, мы такое понимаем. Экзотический Восток - как же, "Лунный камень" , вписывается. А если все вместе плюс война? Это будет уже перебор, это никак не можно.

Сегодняшний читатель, адаптированный к мультижанровости, уже готов воспринять смешение детектива, бойцовского клуба, филологии и травелога в "Седьмой функции языка" Бине (2016). Ну, тоже не любой-каждый, а главным образом читатель-интеллектуал. Но пять-в-одном пока еще сложно. Нормально, года через два придет время. А пока коротко о романе.

Убийство небесталанного но не обретшего популярности писателя Каменского, обставленное как самоубийство, загадочным образом связано с описанной им в последнем опусе смертью монгольского князя, прибывшего в Петербург в составе китайского посольства. Чингизид незадолго до этого изъявил желание принять православие, а поскольку крещение не носит декларативного характера и, по настоянию князя, должно совершиться тайно, возражений от Святейшего Синода не поступает. Духовными сыновьями в стане потенциального противника разбрасываться не стоит.

На деле интерес Намсарай-гуна к христианству обусловлен соображениями практического толка. Дело в том, что в рамках культурной программы князь посетил оперу Гуно "Фауст"и живо заинтересовался концепцией возможности продажи души дьяволу. С детства зная, что у всякого человека три души: сайн-сунс — хорошая душа, дунд-сунс — средняя, и му-сунс — плохая, или злая, вознамерился пожертвовать злой душой ради исполнения заветного желания. Известная веротерпимость буддизма позволяет параллельно отправлять обряды других религий, такой практический аспект мультикультурности.

Дополнительной остроты сюжету придает то, что Каменский монголоман, в детстве живший в этой стране, убит серебряной пулей, а смерть князя произошла от неизвестных причин, на теле его нет повреждений, кроме пореза подушечки одного из пальцев, кончик найденного рядом пера окрашен подсыхающей кровью. Параллельно этой линии повествования развивается сюжет военной кампании с участием Солодовникова, страшный, абсурдистский и прекрасный образец военной прозы, который мне трудно было читать в силу гендерных различий (вопреки утверждениям воинствующего феминизма, они существуют).

Я склонна согласиться с утверждением Льва Данилкина, что "Князь ветра" шедевр и с Владимиром Березиным, высоко оценившим роман. Хотя моя самая большая любовь в трилогии Путилина "Дом свиданий", сердцу не прикажешь. Добавлю только, что все книги серии хороши. Всякая по-своему.

— Знать, что последнюю ночь твой муж провел в притоне с какой-то девкой, которая его и убила! Кошмар! Не могу даже вообразить, что бы я чувствовала на ее месте, — говорила жена, кушая, впрочем, с аппетитом, как всегда в минуты сильных переживаний.

Цените возможность от души посмеяться с книгой? Если да, вам сюда. Стоп, это детектив про убийство или где? В точности так, но еще и три с лишним сотни страниц неостановимого смеха. Такого, в гоголевской традиции, когда ничего анекдотического не происходит, и автор не задается целью развеселить, а вовсе рассказывает о вещах обыденных, какие случались с тобой и твоими ближними, лишь чуть смещая угол зрения. И внезапно то, к чему склонна была относиться серьезно, становится уморительно смешным.

"Дом свиданий" второй роман трилогии о сыщике Путилине. Очень петербургский: место действия доходный дом, в тексте множество отсылок к Петербургу Гоголя и Достоевского; обильно анималистический: кошки, собаки, птицы водятся здесь во множестве; замечательно смешной - но об этом я уже говорила, местами по-гоголевски же страшный (а об этом еще нет). Парадоксально современный, такое преддверие Фейсбука, хотя написан в 2001: все друг друга знают и коты в разных видах.

Хронологически относится к более раннему периоду, чем открывающий серию "Костюм Арлекина" и, в отличие от него, не опирается на путилинские записки. От начала до конца сочинен Леонидом Юзефовичем и да, это тот случай, когда принято говорить: "если бы не было, это надо было бы придумать". Место действия - доходный дом в четыре этажа, где по соседству с семьей Ивана Дмитриевича кроме людей, приблизительно равных ему по уровню дохода, живут барон с супругой и семейство богатого купца из староверов (эти откупили квартиры у домовладельца).

Того-то купца и найдут однажды мертвым, по всем признакам отравленным, да не где-нибудь, а в меблирашке, сдающей комнаты на ночь, ну, вы понимаете. Женщина, бывшая с ним, исчезла. Путилину, еще не достигшему карьерных высот, которые обессмертили его имя, предстоит расследовать убийство. Дополнительную загадочность делу придает исчезновение матери убитого и то. что сын подрядил героя на розыски пожилой женщины за день до собственной смерти.

Детектив не герметичный, место преступление вовсе даже за пределами доходного дома, где квартируют фигуранты, но в происшествии так или иначе оказываются замешаны не только все соседи, прислуга, чада с домочадцами и домашние питомцы, а даже и семья самого Ивана Дмитриевича. В хитросплетении возможных версий предстоит разбираться герою, нередко попадая в нелепые и комичные ситуации.

Роман экранизирован и наверно хорошо, Ильин отличный артист, но девять десятых очарования книги в авторской повествовательной манере, в том, что, не будучи событийным планом, формирует у читателя отношение к происходящему. Все эти семейно-психологические детали, вроде настольной игры, с назидательным смыслом собственноручно нарисованной Путилиным (такое "Юности честное зерцало") с добродетелями, ускоряющими продвижение к жизненной цели, когда фишка попадает на соответствующее поле, и пороками - тормозящими. Тот эпизод. когда Ванечка с отцом берут вместо фишек солдатиков, русского и французского, и скоро каждый спотыкается на грехе, более всего соответствующем национальному характеру: русский на пьянстве, зато уж француз на сластолюбии.

А история кота Мурзика, ведь жуть же, но ты умираешь со смеху. Или тот эпизод с собакой Жулькой. И перипетии красного зонтика, по совместительству основной улики. Написано замечательным хрустально чистым литературным языком, Леонид Абрамович сетовал как-то, что у него нет собственного стиля. И не нужно, то, что есть эталонно.

Лауренц был отставной майор, живший этажом выше, холостяк, владелец пятерых кошек с именами античных богинь: Минерва, Юнона, Персефона, еще кто-то. Ни на улицу, ни на чердак ходить им не дозволялось, от безысходности они иногда начинали орать дурными голосами, и тогда Мурзик применялся в качестве патентованного успокоительного средства.

Тот мир сгинул навсегда, но из него вышел хитрый честный человек с рыжими бакенбардами, искатель истины, заступник невинных, знаток женского сердца и любитель соленых грибочков.

Что вы знаете о русском ретродетективе? Вошел в моду на рубеже веков с акунинскими романами о Фандорине и Пелагии, имел подражателей, самым заметным из которых стал Свечин со своими опусами (весьма скромных достоинств). Пожалуй - все. Нет, я слышала, у Юзефовича было что-то о дореволюционном сыщике, но, будучи поклонницей Эраста Петровича, даже не рассматривала возможности приобщиться... Пока не взяла первую книгу трилогии о сыщике Путилине.

Но по порядку. "Костюм Арлекина" - это уже третье название романа, увидевшего свет в 1982 (за двадцать лет до Фандорина, на минутку) под заглавием "Ситуация на Балканах", спустя девять лет по нему был снят фильм "Сыщик петербургской полиции" (1991) с Борисом Щербаковым. После та же книга выходила как "Триумф Венеры" и наконец в две тысячи первом - в нынешнем варианте. В свою очередь став основой для сериала "Сыщик Путилин" с Владимиром Ильиным. Такая замысловатая траектория.

В отличие от полностью вымышленного москвича Фандорина, Иван Дмитриевич Путилин реальная историческая личность, начальник сыскной полиции Санкт-Петербурга с 1866 по 1889 годы, умер от инфлюэнцы спустя полгода после выхода на пенсию. Но за это время успел написать мемуары "Сорок лет среди убийц и грабителей". Легенда русского сыска, культовый персонаж еще при жизни, а после смерти герой множества книг и фильмов.

В то время, как Фандорин расследует преступления, руководствуясь логикой (помните: "это раз, это два, это три"?), романный Путилин, как и его прототип, во многих случаях опирается на интуицию, чрезвычайное шестое чувство, о котором говорили все, знавшие его, в придачу к необычайно развитой наблюдательности и тонкому вниманию. Фандорин женолюб и красавец, Путилин семьянин и внешность имел приятную, но ничего экстраординарного, кроме разве, внушительных бакенбардов.

Фандорин блестяще образованный полиглот и космополит, Путилин учился на медные деньги, за границами не бывал, языками не владел. Сказочная удачливость Эраста Петровича и способность так устроить материальные дела, чтобы и будучи на службе государевой ни в чем не нуждаться, и на вольных хлебах быть образцом дендизма, против скромных финансовых возможностей Путилина, который и с мемуарами затеялся, чтобы поправить финансовые дела, и умерев, ничего, кроме записок, детям не оставил, а именьице вовсе продано было с молотка.

Фандоринская щепетильность в вопросах чести, а в отношениях с окружающими руководство конфуцианскими принципами благородного мужа. В то время, как Путилин мелкий коррупционер того толка, когда бесплатно проезжают на извозчике, пользуясь служебным положением или берут взятку маринованными грибочками. Замечательные физические качества Фандорина, который тело свое граненное японской гимнастикой мучил, владеет восточными единоборствами и навыками ниндзяцу супротив скромных кондиций Путилина. Он и не стреляет за все время ни разу, что уж по потолку бегать.

Но, в отличие от любезного моего (и, что греха таить, целлулоидного) Эраста Петровича, Иван Дмитриевич живой и действует в реальном мире. Где жена, кормя завтраком, ворчит между делом, что супруг не думает о здоровье, а тот прячет от нее штоф. Где скаредные хозяева делают насечку на палочке, вставленной в банку варенья, дабы воспрепятствовать прислуге лакомиться втихомолку. Где конспирологические теории о международном заговоре вдребезги разбиваются чугунной гирей русского пьянства. Расползаются на куски, как сметанный на живую нитку костюм Арлекина в балаганчике.

И все же к роману. Сюжет об убийстве австрийского атташе барона фон Аренсберга взят из записок "Сорок лет среди убийц и грабителей". Структура достаточно непростая: основное действие оплетено историей написания мемуаров, для чего в путилинское имение приглашен литератор Сафронов; включает вставную новеллу о сервизе; вплетает в главную линию несколько побочных (о грабителе Пупыре и его несчастной сожительнице, об украденной голове, об афере с ружьями).

Интрига закручена мастерски. Ручаюсь, вы до конца не узнаете кто убийца. Язык чистое наслаждение. Абсурдизм российской жизни, когда это был особенный чисто российский демократизм всякий норовил заняться не своим делом. выписан бесподобно. С той разницей, что Леонид Юзефович делает свое, и с субжанром так же хорош. как с большой литературой.

- Посмотрите на этих кляч. Мы станем такими же через десять лет. Дальше что?
– Это зеркало.
– А?
– Ты смотришь на наше отражение в зеркале

Эта история началась, страшно выговорить, шестьдесят лет назад, когда четверка школьных подруг в солнечной Калифорнии приняла решение создать свой Клуб Грязных книг. К тому времени Дот, Лидди, Марджори и Глория уже не были школьницами, молодые женщины, которым социум диктует паттерны поведения степфордских жен. А в большом мире сексуальная революция, Генри Миллер и Анаис Нин.

Тайное чтение и обсуждение книг, содержащих откровенные сцены, стало для них глотком свободы, локальной фрондой, возможностью примерить новые роли не рискуя быть побитыми камнями. И поводом откровенно поговорить о собственных проблемах, среди которых сексуальные не на главных позициях. Те девчонки договорились тогда, что когда овдовеет последняя из них (отчего-то были уверены, что переживут своих мужчин) они уедут в Париж и вместе станут коротать старость .

Вторая сюжетная линия условный "день сегодняшний", похоже, отстоит от нас лет на двадцать, когда журнальный глянец покупался в бумаге, а не читался с монитора, телефоны использовались для звонков и СМС-сообщений, а сведений о публичной персоне, которая динамит с подписанием контракта, искали не в соцсетях, а на телетайпной строке (раз не сообщают о смерти, значит жива), и слово "смартфон не вошло в обиход.

Трудоголик и карьеристка Эм Джей, которая уверена была, что место главного редактора журнала City достанется ей после ухода с поста нынешней главы, внезапно в ключевой момент узнает, что это место дама зарезервировала за светской тусовщицей, а ей предназначено место соредактора. В ярости хлопнув дверью, она летит к своему парню в Калифорнию, где ее соседкой оказывается Гейл, изрядно постаревшая,но все еще очаровательная,которая именно теперь теряет мужа, а поскольку она последняя из четверых, то вот и пришло время Парижа.

Символические ключи от Клуба любителей грязных книг дамы передают Эм Джей и еще трем молодым женщинам, взяв с них слово встречаться всякое полнолуние для обсуждения очередного софт-порно с соблюдением некоторой ритуальной последовательности действий. В отличие от них самих, нынешних не соединяет дружба, они едва знакомы, но у старых дам свои резоны, о которых мы узнаем позже, поступить так.

Как бы то ни было, девушки начинают и, хотя большого согласия между ними нет, из этого вырастает настоящая дружба, в которую не слишком верится, а большинство комедийных, по замыслу автора, ситуаций рождает в читателе испанский стыд , но в целом книга читабельная, занимательная и проводит в жизнь справедливую мысль о том, что не стоит циклиться на том, чему придается статус сверхценности.

Пусть будет много вещей, способных сделать тебя счастливой: семья, муж, дети, работа, дружба, общение с природой, путешествия, вкусная еда, творчество. И эта мысль хороша. Остальное не очень

Есть только деньги-и-нищета, иметь-и-не-иметь; правое-и-левое; есть только я-против-всего-мира!
Салман Рушди "Дети полуночи"

Если вы опасаетесь, что речь пойдет о богемной среде, конфликте между собой в искусстве и искусством в себе, поисках предназначения и служению высокому - всех тех вещах, о которых так любят рассуждать писатели и которых так не любят читатели - вы будете приятно удивлены. Алка Джоши написала простую, понятную и уютную книгу о делах житейских. Про "терпение и труд все перетрут", "хочешь жить - умей вертеться" и "всяк сверчок знай свой шесток". И про то, что дети - цветы на могиле своих родителей, а в отсутствие детей с их ролью отлично справляются другие родственники.

Время и место действия: 1955 год, восемь лет после обретения Индией независимости, Джайпур, штат Раджстан. Талантливая умница Лакшми по праву рождения принадлежит к касте брахманов, самой чтимой в индийской кастовой системе. Но происходит из семьи не просто обедневшей, а впавшей в совершенную нищету. Ее отец принимал в свое время участие в борьбе за независимость, был поражен в правах и сослан учительствовать в деревенскую школу, где вскоре начал пить, пустил под откос собственную жизнь и жизнь семьи. Пятнадцатилетнюю Лакшми отдали замуж за страхолюдного мужика. много старше нее.

Помыкавшись года два с бездельником, пьяницей и драчуном мужем, Лакшми сбежала в город. Травница-свекровь научила ее секрету прерывания нежелательной беременности при помощи настоев и отваров, каковую способность девушка конвертировала в рупии, предлагая услуги девицам из борделей. Там-то ее и заметил блистательный джайпурец Самир Сингх, предложил перебраться в город побольше и пользовать господ посолиднее.

Став ее первым постоянным клиентом. Многочисленные любовные похождения этого бизнесмена требовали время от времени такого рода вмешательства, да у него и друзья подобные. Таким образом, основной заработок Лакшми от продажи абортивных средств, а официально она художница-мехенди (искусство росписи тела узорами из хны, которые еще иногда называют временными татуировками) - разрисовывает руки и ноги клиенток из высшего джайпурского общества. Достичь этого было непросто, но Лакшми истинный мастер своего дела, а к тому же она умна, обходительна, деликатна.

И дело идет на лад. Вот уже дом почти достроила. Красивый, с мозаичной плиткой на полу, с ванной и белым унитазом - все как у людей. Да к тому же пробует себя в роли свахи: вхожесть в лучшие дома и комбинаторный ум позволяют, а за удачно слаженный брак отпрысков двух хороших семей можно получить не сорок рупий, как за роспись рук-ног, и не полторы сотни - как за мешочек с травами, но десятки тысяч.

И тут приходит она, сестренка Радха, рожденная после бегства старшей, тринадцатилетняя сирота. Лакшми знать не знала о ее существовании на свете, девочка-беда появляется на пороге диким зверьком, грязным, блохастым, перепуганным. И ничего не остается, кроме как принять на себя бремя заботы о младшей. Тут-то все и завертится.

Поздний, но очень удачный литературный дебют, "Художницу из джайпура" Джоши написала после пятидесяти, книга сразу сделалась бестселлером и стала выбором книжного клуба Риз Уизерспун. Читается замечательно легко, уровень эмоциональной вовлеченности высочайший. Рекомендую.

Одним из первых в XX столетии он прошел тот древний путь, на котором странствующий рыцарь неизбежно становится бродячим убийцей, мечтатель — палачом, мистик — доктринером. На этом пути человек, стремящийся вернуть на землю золотой век, возвращает даже не медный, а каменный.

Не ошибусь, если назову барона Унгерна фигурой культовой. Уровнем сегодняшней известности ему не тягаться с действующим президентом или рэпером Оксимироном, но все же имя достаточно на слуху. Не в последнюю очередь благодаря пелевинским "Чапаеву и Пустоте", где он такой "темно-фиолетовый рыцарь с мрачнейшим и никогда не улыбающимся лицом."

Нет, я не перепутала Пелевина с Булгаковым, так действуют ассоциативные ряды, соединяющие книги мейнстрима незримыми, но прочными нитями. В них, даже в шедеврах, даже в гениальных, действуют архетипические персонажи: Король, Шут, Вождь, Рыцарь, Профессор, Джокер. Недостаточная прописанность скорее приветствуется. Коллективное бессознательное читателя достроит образ в соответствии с его бэдкграундом, подарив всякому свое кино, позволив пережить соучастие в акте творения. За то и любим.

"Самодержец пустыни" не мейнстрим. В строгом смысле, это и не роман, здесь даже диалогов нет. Историческое исследование: серьезное, скрупулезное, точное, безупречное с точки зрения фактологии, опирающееся на огромное количество документов, мемуаров, дневников, писем, статей, литературных источников - посвященное одному из самых одиозных белых генералов.

И одновременно потрясающе интересный исторический роман (все же роман), который захватывает и удерживает тебя задолго до появления героя на сцене и даже самого его рождения. Потому что принадлежность к роду с семисотлетней историей не только позволяет, но обязывает начинать с обзора семейных хроник. Что же до самого Романа Унгерна, он предстанет во всем многообразии ипостасей. Рыцарь-палач, мистик - предтеча фашизма, аристократ - мелкий тиран, утопист - кровавое чудовище.

Выделить какой-то архетип, к какому можно было бы причислить, никакой возможности. Вождь, Маг, Воин, Аскет, Чудовище, Аватара некоего божества, Авантюрист? Да, да, да. Леонид Юзефович создает голографически объемное повествование, в котором на личность безумного барона смотришь сквозь разные фильтры, удивляясь, ужасаясь, восхищаясь, стыдясь своего восхищения.

Как мог этот угрюмый нелюдимый человек, ни разу не Мистер Популярность, как мог он, возникнув из ниоткуда в Забайкалье, не владея языком, спустя год стоять во главе монгольского войска, воплощая идею бога Войны, о каком и в нынешней Монголии еще помнят? Что за поразительная харизма позволила ему так высоко взлететь, и какова ветреная фортуна так скоро и окончательно уронившая.

А главное, чем это было: историческим казусом; локальным всплеском пассионарности, недостаточным для воплощения панмонгольской идеи; иллюстрацией к роли личности в истории; материализацией идеи о человеке с Запада, призванном возглавить народы Востока в их борьбе против колонизаторов (салют, "Дюна")?

Книга не дает однозначного ответа, да его и не может быть. В жизни нет черного и белого, все перемешано, всюду полутона, а литература зеркало жизни, как помним из школьного курса - чем лучше литература, тем точнее и яснее отражение. "Самодержец пустыни" зеркало эталонного качества. И это замечательно точный богатый образный язык, чистое читательское наслаждение, несмотря даже на страшную тематику.

Удивительно, что две лучшие русскоязычные книги из громадного множества прочитанных в этом году, имеют темой Гражданскую войну: "Высокая кровь" Самсонова в начале года и эта книга Юзефовича под занавес. Тема совсем не моя, но книги уж очень хороши.

Эту степь не совьешь узлом,
Не возьмешь ее на излом,
Не удержишь бунчук Чингиза —
Не по кисти. Не повезло.

Мы столкнулись с беспрецедентной ситуацией. Два дня назад на нашей территории сел самолет рейса "Эр Франс". Но этот самолет уже приземлялся три месяца назад.
– Правда? Один и тот же самолет частенько приземляется по нескольку раз, – говорит глава Китая, с трудом подавляя смех. – Особенно если это регулярный рейс...

Но в этом случае ситуация действительно экстраординарная. Три месяца назад уже приземлился тот же самый самолет с тем же экипажем, списком пассажиров, вещами в багажном отсеке и наружными повреждениями машины от попадания в грозовой фронт. Даже крохотное пятнышко кетчупа на ковровом покрытии салона то же самое. Но по порядку.

Несмотря на то, что у романа все признаки нескучного жанра, Эрве ле Теллье вовсе не мейнстримовый автор, а вполне себе creme de la creme французской интеллектуальной литературы, и наиболее известный на данный момент автор, работающий в ульпианском направлении. УЛИПО (OULIPO, сокращение от Ouvroir de littérature potentielle — Цех потенциальной литературы) — в значительной степени литература самоограничения, род интеллектуальной игры, в которой автор следует изначально заданному условию.

Чтобы понятнее, видными представителями этой группы были Итало Кальвино с культовым "Если однажды зимней ночью путник" (Se una notte d'inverno un viaggiatore) - сотня оборванных историй без начала и конца; и Жорж Перек, наиболее известный роман которого "Исчезание" (La Disparition) в оригинале написан без самой употребительной литеры "е". Мировую известность ле Теллье принес ульпианский роман "У страдающих амнезией ничего, что стоило бы помнить" (Les amnésiques n'ont rien vécu d'inoublable) - тысяча микрорассказов, каждый из которых начинается фразой" "Я думаю, что..."

На "Аномалии", удостоенной Гонкура 2020 также отпечаток интеллектуальной ульпианьской игры. Первая половина - по сути "роман романов", экспозиция персонажей, где каждая следующая глава написана в отличном от предыдущей стиле: триллер, любовный роман, психологическая литература, фантастика, мистика, драма. Безжалостный киллер; умирающий от рака больной; нигерийский рэпер гей (справочно: Нигерия одна из самых гомофобных стран мира); начинающая актриса; дама киноредактор; влюбленный архитектор; преподаватели Принстона, он и она, оба занимаются математикой, но разными направлениями; женщина с шестилетней дочкой. Что между ними общего?

Все они сядут в марте 2021 на самолет Эйр Франс рейсом в Нью-Йорк, все попадут в неожиданный, словно бы ниоткуда возникший грозовой фронт, опасный даже для 747 Боинга, но самолет благополучно приземлится... один раз в марте, второй в июне. Па-растите? Да-да. Полное впечатление, что каким-то сверхъестественным образом каждому, кто летел этим рейсом, придан свой близнец. Только они не близнецы, а те же самые люди.

Дальше все завертится. Будет не только интересно, но также и иронично, со множеством отсылок к шедеврам мировой литературы и кино. И Ле Теллье предложит совершенно нетривиальное решение для участников ситуации. А какое - не скажу, но такого меньше всего ожидаешь.

Это интересный, умный, глубокий роман стоит иметь в читательском активе.

- Если я открою холодильник и возьму себе пива... так это из-за того, что какой-то колибри порхает в Бразилии, а какой-нибудь тюлень занимается акробатикой в Антарктиде?
— Нет: не "из-за", а "вместе с". Твое поведение переплетено с поведением других видов. Всякий раз, когда тюлень или колибри совершат подобное действие, ты сдвинешься с места и возьмешь что-нибудь в руку: банку пива, палку, авторучку... или просто сожмешь ладонь, если рядом с тобой нечего ухватить.

Хосе Карлос Сомоса потому что один из ведущих современных испаноязычных авторов мейнстрима. Потому что его "Клара и тень" оказалась роскошной. Потому что нашла автора, с которым можно практиковать испанское чтение. Небольшое литрическое (опечатка, но удачная) отступление. Читать на испанском люблю, с ним, в отличие от английского, у нас интуитивное понимание, но английского на порядок больше и трудно найти интересную новинку, какая не была бы тотчас на него переведена.

А тут такой интересный автор с совсем скромным рейтингом на Goodreads. Стало быть, загребущая англосаксонская лапа не дотянулась пока, берем на заметку, для начала прочитав из его двенадцати романов те четыре. что есть на русском, спасибо Азбуке. Итак, "Кроатоан", апокалиптика от мастера социальной фантастики и детектива.

Несколько человек, включая любимую бывшую ученицу, бывшего любовника, бывшую любовницу и другого бывшего любовника, спустя два года после самоубийства на почве депрессии, получают от знаменитого ученого этолога послания, в которых одно слово. То самое, найденное вырезанным на дереве после исчезновения всех членов колонии Роанок. И кое-какие, не изобилующие подробностями, указания: найди того-то,поезжайте туда-то.

Стоп, непонятно. А я на что? Сейчас объясню. Мандель был этолог с мировым именем и одновременно человек довольно распущенный в личных отношениях. К тому же бисексуал, отсюда такое изобилие. Теперь кто такой этолог. Это ученый, который занимается изучением инстинктивного поведения животных. Люди, к слову, тоже животные. А также рыбы, птицы, рептилии, насекомые, членистоногие, кольчатые и чешуйчатокрылые.

И вот, красотка Кармела, этолог едет к художнику Нико, бывшему полицейскому и гомосексуалу. А потом они должны найти Фатиму, поэтессу и наркоманку, в данный момент содержащуюся в той же психиатрической клинике, где в свое время лечился Мандель. А после встретиться с Логаном, это такой экофашист (среди поклонников Природы тоже встречаются ударенные всей головой о секс-наркотики-насилие).

В мире, тем временем, начинают твориться странные и страшные события. Повинуясь некоему импульсу кончают самоубийством члены семьи, приехавшей на пикник. Стая голубей прицельно испражняется на окна многоэтажки. Люди массово выбрасываются из окон и толпами сигают в воду с набережных. И вообще все неясно, пугающе, а Мандель, к тому же, как выясняется, заранее знал о месте-времени событий.

Дальше - больше. Люди, слипшиеся в единую биомассу, этакий человейник, управляемый коллективным разумом (достаточно скверно и безжалостно). Такую апокалиптику я прежде уже читала у Лазарчука ("Солдаты Вавилона" 1994) и Кинга ("Мобильник" 2001). С той разницей, что у Сомосы вместе с людьми в этих вакханалиях хаоса принимают участие животные. Роман, на самом деле, неплох, а идея такого деструктивного союза биосферы с ноосферой и вовсе яркая, свежая, никем прежде не разработанная (тут могу ошибаться, всего знать нельзя, пусть с оговоркой "никем заметным").

Но по моему читательскому ощущению Хосе Карлос Сомоса все-таки невероятно хорош с камерными произведениями в эстетствующем антураже. В масштабной апокалиптике с кровью, грязью, дерьмом его дар проигрывает. Управлять многофигурной композицией, удерживая читательское внимание, "Кроатоану" не удается. Потому линия спецназовцев всю дорогу воспринимается скорее досадной помехой, чем двигателем сюжета, и шестерка беглецов от сумасшествия не становится группой, за которой интересно следить.

Возьму на себя смелость посоветовать отличную книгу на эту тему. Российскую. не переводную. "Последние станут первыми" Елены Арифуллиной. А сама продолжу читать Сомосу.

СВЕТЛАНА. Хочется поскорее к Бог.
СОРОКИНА (прижимает ее к себе). Эх ты, ускоритель. Надо сначала жизнь жизнь, ипотека оплачивать, дети из пи*да, работа задолбать, потом уже инфаркт и Бог.

Драматург Валерий Печейкин в шорте премии НОС со своим "Злым мальчиком", который и не пьеса вовсе, а сборник малой прозы отчетливо блогерский по форме и неожиданно глубокий по содержанию. И конечно, сказавши "А" нужно говорить "Б", захотелось узнать, каковы его пьесы. Наиболее естественным способом нереально: где модный столичный Гоголь-центр, и где я. Но получать удовольствие от чтения пьес начала раньше, чем мне объяснили, что так не делают. И почему бы, в конце концов, горе не прийти к Магомету, в смысле - Москве не прийти ко мне?

Пьеса "Моя Москва" заявленая комедией, с ноги шандарахнула по разнежившемуся в ожидании чувству смешного. Это было примерно как с пляжа на филиппинском Легаспи нырнуть в прорубь или, подчиняясь вкрадчивому "закрой глаза, открой рот", получить в этот самый рот вместо трюфеля ваф..., в общем, сверло бормашины. Ну, потому что в первом акте герои с говорящей фамилией Сорокины изъясняются инфинитивами, такое бутусов-кормильцевское: "Когда надо пить, Слыть, мыть, выть, Пить, брать, драть, Жрать, петь, взять. Мать твою так, быть, всего лишь быть, Так просто забить на это",

Хотя так просто не забьешь. Если бы только лексика и ненорматив в количествах, несовместимых с жизнью, ладно бы, но содержание тоже намеренно шокирующее, и главное, совершенно непонятно, зачем? Чтобы показать интеллектуальное и моральное убожество обывателя? Но для этого трюфелей и прочего прямо на сцене не надо бы. Тоиссь, можно обойтись какими-то менее шокирующими изобразительными средствами. Это я вам как обыватель говорю

Относительное благоденствие и духовный упадок начала сменяет скудость военного быта. А герои, парадоксальным образом, начинают объясняться нормальным человеческим языком.Не становясь глубже или сложнее, скорее эффект приближения, когда в тех, кого узнаешь поближе. даже откровенных персонажах кунсткамеры, начинаешь видеть людей.

Там еще будет момент, который покажется духовным перерождением одного из самых одиозных женских персонажей. Которое на деле окажется мимикрией, приводящей на память не теплокровное животное даже, но ящерицу как хамелеон или насекомое, вроде палочника. И все-таки нет, мне трудно это понимать.

Страшно, омерзительно и совсем не смешно. Интересно, отчего так? Печейкин прозаик тоже не то, чтобы прямо комедиант, но ироничен, саркастичен, тонок. А с пьесой ощущение, что дрыном от забора по голове. Разве еще другую почитать?