Недавно я узнал о выходе книги воронежского автора Марка Зиновьевича Берколайко "Фарватер". Вообще-то, я никогда не интересовался этим автором, но когда я прочел аннотацию, я понял, что обязан познакомиться с произведением.
Дед Георгия был сотником Донского войска, блестящим воином и вылитым Тарасом Бульбой: неохватность плеч, косолапость конника, взгляд, жаждущий рубки, – все совпадало досконально. Отец Георгия – потомственный казак – служил в Императорской казачьей сотне и геройски погиб вместе с Александром Освободителем от бомбы революционеров. И самому Георгию на роду было написано стать воином. Но все сложилось иначе… Наперекор Судьбе Георгий решил доказать всему миру, что можно побеждать не убивая. И доказал. Прошел сквозь ад Первой мировой, хаос Революции и пекло Гражданской, но уберег свою бессмертную душу – не убил…Вообще-то, Берколайко - исключительно воронежский автор, но данная книга понравилась в Москве, и ее издали в Эксмо. Более того, книгу решили издать и в Берлине. 15 октября автор презентовал книгу в местном книжном клубе "Петровский"
Так как тема Гражданской войны затрагивает мои интересы, я решил познакомиться с тем, насколько адекватно ее изображают современные писатели. Лучше бы я этого не делал.
Сюжет первой части не сложен. Жил да был казак Георгий Бучнев, воспитанный своим дедом. Дед, полная копия Тараса Бульбы, был жутким пацифистом и запретил внуку кого-либо убивать. Почему? А потому что он пообещал своей женушке, привезенной с Кавказа дагестанке, что на войне не прольет лишней капли чужой крови магометан. И соврал - как-то в разведвылазке мимоходом зарубил безоружного турчонка, пока тот ворон ловил. А жена поди да и скончайся вскоре, от родов. Да. Знак свыше, чего уж там.
Этот случай так сильно подействовал на казачьего сотника, что он тут же бросил военную службу, а внука воспитывал в духе гуманизма и непротивления злу (про сына-казака, правда, забыл и в итоге тот скончался под бомбой, брошенной народовольцами в царя). Внук пошел в гимназию, учился хорошо, но гимназию не закончил, а стал цирковым борцом, как Поддубный, только тот честно боролся, а Георгий был подставным и бросал только кого следует. Потом надоело и он стал корабельным стивидором - по-русски это, вообще-то, банальный грузчик, но Георгий предпочитал называть себя так, потому что после работы любил совершить красивый заплыв в море километров на энцать, а потом выйти на берег в облегающем костюме, чтобы вся публика только ахала от восторга.
В общем, Георгий - идеал каждой женщины. Могучий богатырь, красавец - Ален Делон, честный, умный, образованный, благородный, стойкий, рассудительный, поплавал по загранице, выучил кучу языков, умеет галантно обходиться с дамами и осаживать нахалов-мужчин, даже виделся с тогдашними великими писателями типа Толстого и Куприна. Еще б летать умел - и чистый Супермэн.
Как и американскому Супермэну, Жоре в итоге не повезло с женщинами. Сначала он вообще с ними не собирался связываться, и если не считать встреченной в Марселе какой-то нахальной русской особы, которая, едва увидев, "сняла" его на три дня (а он от злобы и презрения к этой наглой негодяйке старательно пытал ее оргазмами) - у него никого не было. Потом он завел интрижку с одной цирковой вдовушкой - так, исключительно на уровне физиологии и приятного времяпрепровождения, без всяких обязательств, все по обоюдному согласию. Но вот однажды на очередном купании наш идеал повстречал госпожу Регину Сантиньеву, дочь умершего отставного полковника, жену итальянского архитектора, переселившегося в Одессу. Встреча подействовала - вскоре они поняли, что любят друга друга!
(Тут должна была быть музыка из Санта-Барбары)
Но, как это водится, они не могут быть друг с другом! Потому что "ему навек я отдана и век ему буду верна". Речь идет о муже Регины Рудольфе. Через пятьдесят страниц выясняется, кстати, что Рудольф - гей и запал при первой встрече не на Регину, а на полковника, о чем признался после его смерти, когда у Регины уже была дочь, так что отступать было поздно. Оставшееся время герои страдают по этому поводу. Потом начинается война, Жора сознательно косит и идет на фронт в составе санитаров.
Про первую часть книги, таким образом, можно сказать, что она вполне читабельна и написана вполне пристойно. Автор действительно стилизует речь персонажей "под старину", добавляет интриги в их жизнь, пытается выстроить, какие-никакие, отношения, привлекает много языковых архаизмов той эпохи, примеры из искусства и науки, даже провинциальные словечки, которые вне Одессы неизвестны.
Я не сказал бы, что это текст находится на вершинах литературы, но все же читать его можно. Однако у автора есть определенный недостаток - цветистость языка, которая временами становится ярче, чем буйно расцветшая клумба в саду. Львиная доля авторского текста представляет собой нечто вроде застывших риторических восклицаний, которые временами он вкладывает и в уста персонажей.
И вот именно в этом субстрате, который вовсе и не субстрат, не питательная среда – ведь что питательного в пепле? – ему предстоит теперь жить?! Ему, переполненному витальностью, здоровым критицизмом неунывающего ума… ему, потомку бойцов, выкованных молотом казацкой судьбы, предлагают жить рядом с этой улыбкой смирившегося узника?!
* * *
"Гигиеническому отношению", как он сам его называл, не имея в виду лишь боязнь подхватить болезни, несуразно названные венерическими, хотя следовало бы их припечатать именем разгульного Вакха, а не оскорблять так бездумно богиню любви и красоты.
* * *
Приметная то была группа: два гимназиста, отбивающие ладони и вопящие с петушиными фиоритурами: "Ура русским богатырям!", и две дамы. Одна, молниеобразная, озирала горизонт с суровостью битого бурями капитана, а другая…
* * *
Риночка, завсегдатай филармонического общества, из года в год абонирующая в Опере одну и ту же ложу, была к происходящему на сцене снисходительна, зато Георгий с первых же тактов открывшей концерт увертюры к "Севильскому цирюльнику" впал в совершенное умиление.Читать такой текст - это примерно как рассматривать пестрый азиатский ковер с его яркими красками и красочными узорами. Другое дело, что сюжет, скажем так, отнюдь не такой же сложный.
Да и стилизация эпохи тоже не идеальна. Даже до уровня Акунина еще расти и расти.
– Пора, Гёрка! Вдругорядь с дамами перемолвишься.
– Подождите! – воскликнула Рина, и Люси от этакого моветона слегка передернуло. – Зачем вы так далеко и на ночь глядя?! Это же опасно!
– Ничуть, сударыня! – улыбнулся Георгий. – Не в обиду деду моему будь сказано, давним пращуром моим наверняка был Чудо-юдо рыба-кит.
* * *
– Я видел, подойдя к окну, – обратился Сантиньев к Георгию, – как вы перемещали огромную емкость с вульгарно большим количеством тюльпанов. Разве вы не находите эти цветы пошлыми? Ты, Регина, в былые времена их недолюбливала и правильно делала – они же насквозь буржуазны, как, собственно, и сама Голландия.Хорошо еще, что такое в тексте все-таки бывает нечасто.
Еще почему-то и Регина, и Георгий любят употреблять слово "ежели", хотя вроде бы оба гимназию проходили.
Ну, и еще замечу, как сам "из донских" - что что-то я в тексте нашего местного говора "не учуял". Хотя, может, в этом мое замечание и несправедливо.
Также автор явно любит экспериментировать с выражениями в духе Платонова, в результате чего книга пересыпана вот такими вот эпитетами:
...в сочетании с одномерностью мадам Тобринской...
...бурление его самолюбия...
...водрузила на существенный нос...
...ее губы явили редкое сочетание суровости и плотоядности...
...уже во время первого, самого соперничающего соития...
...сын заговорил устоявшимся сочным баритоном...
...жгуче захотелось кульминации прощания....Но в целом, несмотря на этот литературный щебет, первая часть вполне читабельна, содержит сюжет, героев, интригу, конфликт и т.д. Правда, идеи "фарватера", то есть жизненного пути главного героя, который ему надо найти в жизни, она не содержит. Ну, надо полагать, думаю, это содержится во второй части, которая посвящена Крыму в 1920 году.
И вот тут меня поразил шок.
Во-первых, данная глава почти ничем не связана с предыдущей, кроме Георгия с его дедом. Что стало со всеми остальными героями за эти годы, неизвестно.
А во-вторых, сюжет... сюжет... Ой, это такой идиотизм, что надо пересказать в красках.
1. Сын Регины Павлуша, который вырос и стал прапорщиком, сидит во врангелевской Крыму и узнает от подполковника контрразведки Шебутнова, что скоро придут красные и всех убьют. Подполковник истерит, орет, пытается застрелиться. Паша ВНЕЗАПНО встречает Жору.
2. Шебутнов, Паша и Жора попадают под облаву чЫкистов на местном базаре. Шебутнов подговаривает всех назваться махновцами, чтобы сразу не расстреляли. Хитрый план в том, что совместные бои с махновцами красные еще помнят, некоторым стыдно за борьбу против вчерашних союзников, а скоро беспричинные расстрелы прекратятся под нажимом из Москвы.
3. Глава Крымревкома Бела Кун узнает о ревизии члена Наркомнаца Султан-Галиева (знаменитый отчет которого до сих пор является единственным источником о Крыме 1921 г. для идиотов, не идующих дальше интернета). Бела Кун почему-то пугается ревизии и решает закрутить свой хитрый план.
4. Бела Кун приказывает арестовать еще троих человек - еврея, крымчака и караима. Для национальной симметрии, чтобы избежать обвинений в перегибах по нацвопросу.
5. Бела Кун собирается освободить с помпой десятерых заключенных, среди которых наши герои, изобразить из себя гуманиста, а расстрелы свалить на армию во главе с Троцким.
Отлично, Бела, ты очень хитрый Гунн!.. И дружить, дружить с Реденсом, через него – ближе к Сталину! А миньян этот где держать?.. В Симферополе нельзя, там Землячка и Пятаков быстро пронюхают. Близко от Феодосии тоже нельзя. В Евпатории! Конечно же, в Евпатории, но не в тюрьме…6. К Куну приезжает абсолютно поехавший на вопросе эсхатологии Волошин, и Кун предлагает ему освободить из десятерых любого человека, в качестве жеста доброй воли. Волошин спасает Павлушу и больше мы его не увидим.
7. ВНЕЗАПНО Шебутнов начинает говорить с Куном
по-немецки по-венгерски и оказывается, что он его видел до войны, когда был в Вене по линии контрразведки, притворяясь инженером. В кафе в шахматы обставил Куна, тогдашнего венгерского студента. Кстати, там же был и Троцкий, который показан трусом и слюнтяем. Но расстреливать Шебутнов себя не даст, потому что уже отправил записку Землячке с сообщением очень важных сведений и теперь он персона неприкосновенная.
8. Бела Кун не придумал ничего лучше как приказать расстрелять всех оставшихся. Но чЫкисты настучали Землячке, и она примчалась допросить Шебутнова.
9. Шебутнов рассказывает ей, что его "важные сведения" - это всего лишь информация, что вместе с ним сидит и Жора! И тут нас отбрасывает к предыстории.
10. ОКАЗЫВАЕТСЯ - та наглая дама, которая в Марселе сняла стивидора на три дня и которую он пытал оргазмами, это и есть Землячка, которая так отдыхала от революционной борьбы! Шебутнов вел ее по линии контрразведки, вот и знает.
11. ОКАЗЫВАЕТСЯ - Землячка повстречала Жору в 1920 г. в Александровске и предложила ему революционное задание: взорвать динамитом линкор "Корнилов", когда он будет отходить с эвакуированными. План одобрил лично товарищ Сталин, который в реале был тогда в Москве, посоветовав только потом грохнуть стивидора.
12. Но ОКАЗЫВАЕТСЯ, что Жора обманул Землячку и утопил динамит в море. Но Шебутнов ему специально не препятствовал, чтобы... чтобы... он стал... Божьим орудием, отомстив белым, которые предали все в феврале 1917 г. и профукали борьбу за новый мир... э-э-э....
13. Шебутнов просит револьвер у Землячки и стреляется. Жора говорит, что он согласился на убийство, что
бы это все не сделал какой-нибудь коммунистический фанатик: "А еще ради спасения сына женщины, которую любил и люблю. Но как же можно было поверить, будто я смогу убить?.. Ведь врал-то неумеючи, впервые в жизни… Роза, вы упиваетесь убийствами, вы все безумны!". Услышав об этом, взревновавшая Розочка бросается за маузером, но Гриша прыгает в окно и ухитряется сбежать ото всех.Заканчивается книга пафосным-перепафосным описанием того, как Гриша плывет через море в Одессу. Заплыв, к которому он готовился пол-жизни.Он плыл и знал твердо, что каждому назначен свой фарватер в океане Времени, свой путь в океане боли.
И тот, кто нашел его, – бессмертен.
Сюжет - шедевр. Идиотизма.
Добавьте к этому взбамолшный стиль, похожий на щебетание попугая, кучу цветистых россыпей дешевых афоризмов, убогие диалоги, полное незнание эпохи - и горы, ГОРЫ КЛЮКВЫ в описаниях большевиков. Все поголовно - либо тупые, либо жестокие и кровавые ублюдки. Так, среднестатистический чЫкисты книги - товарищ Федор: каждый день приходит пьяным, орет, стреляет в потолок из револьвера, материт заключенных. Бывший чистильщик гальюнов, он еще в январе 1918 года отважно отрезал уши и губы офицерам и бросал их за борт. За это глава Крыма товарищ Бела Кун назначил его на такое ответственное дело.
Вот типичные диалоги с тупыми чЫкистами:
Кун. Крым мы, товарищ Федор, согласно указаниям товарища Троцкого Льва Давидовича от контрреволюционеров почти очистили… Но!
Федька (раздуваясь от значимости момента). Правда ваша, товарищ Кун… Бела (прибавил на всякий случай, не очень ясно представляя, что из этих двух нерусских кликух имя, а что – фамилия)… Очистили… Вот этими самыми руками я…
Кун. Да-да, товарищ, твои заслуги мне известны. Однако я сказал "но". В этом "но" – смысл красного террора! Высший смысл, товарищ Федор! Кстати, почему тебя всегда называют по имени? Как твоя фамилия?
Федька (порозовев). Любый.
...Федька. Так точно! Застращаю гадов, до того застращаю, что только мы входим, они – р-раз! – и обоссываются!
Кун. Ну-у, примерно… Но этих конкретных гадов не бить, голодом не морить, без моего распоряжения в расход не пускать. Сумей быть грозным, но без мордобоя! Справишься, лично прослежу, чтобы фамилию твою переделали на "Лютый". Чекист Федор Лютый – хорошо звучит? Ведь хорошо?!
Федька (плавясь от счастья). Красота! Самая что ни на есть красота!Бабель был бы горд такой отсылкой!
А вот начальник Феодосийской ЧК товарищ Цвелев, бывший красный партизан, докер-рабочий, а по существу тупое быдло, который готов покарать вообще кого угодно.
Кун. Опять все невпопад! Ни к чему сейчас расстрелы, пойми, наконец – и уймись!
Цвелев. Не уймусь, пока они трудовой народ грабят!
Кун. Не тебе о грабежах говорить, Цвелев! Весь Крым знает, что именно твои люди не просто грабили, а прямым разбоем занимались! Подследственных донага раздевали!
Цвелев. У меня здесь, товарищ председатель Крымского ревкома, подследственных не было! Враги были – и мы их, согласно указанию товарища Троцкого, уничтожали! И отбирали награбленное, как товарищ Ленин учил!Беграмотный автор, в лучших традициях переносит реалии будущего на прошлое. В частности, он уверен, что Сталин был ТАКИМ КРУТЫМ ВОЖДЕМ, что попадал под обаяние всех, кто его видел, уже в годы гражданской войны. В итоге Кун решает держаться его.
И хватит Троцкого поминать, дурак! Троцкий теряет влияние, это всем понятно: армия свое дело сделала, ее демобилизуют – и наркомвоенмор, председатель Реввоенсовета, станет одним из многих. А Коба растет – и как быстро растет!..Да что там Кун! Сама Землячка чуть не разделась перед Вождем, когда он в октябре 1918 г. мимоходом сказал ей: "Дай".
Ее никто никогда не любил, что ж, без этого можно обойтись. Ее побаиваются, но этого мало. Ужас – вот то единственное, что защищает надежно.
Но она не способна внушать Ужас, и даже самые грозные клички: Фурия, Демон – бесполезны… А этот невзрачный грузин генерирует Ужас всегда: и когда хмурится, и когда улыбается, когда убивает и, особенно, когда щадит.
Ильич и Троцкий умеют зажигать массы.
Но Коба, который ни в грош не ставит Ильича и хамит Троцкому, будет боготворим массами, поскольку в любую минуту сможет выдавить из них последние жизненные соки.По сравнению с этим - Кун и Земляка в недавнем фильме Михалкова показаны еще вменяемо...
Но и представить себе не могла безлико одетая старушка, как гадлива будет память о ней, как вожделенно будет хотеться развеять над самой вонючей выгребной ямой кучку ее праха, вмурованную в кремлевскую стену.Добавьте кроме клюквы - бессмысленные и бесконечные терзания темы эсхатологии и еврейства, которые, надо так полагать, как-то иллюстрируют окончание Гражданской войны.
"Но иногда… редко… казалось, будто в шутках Сталина было что-то такое… Нет, нет, когда наркомнац говорил о его матери, кальвинистке, была лишь товарищеская смешинка, но когда о ничтожном отце, заслонившемся от жизни изгородью нотариального крючкотворства…
Бела, Бела, неужели тебя всерьез можно считать евреем?! Ты ведь даже не сын столь ничтожного отца, ты его… есть какое-то подходящее русское слово… да, ты его отпрыск. Нельзя же считать евреем мальчишку, родившегося всего лишь отпрыска… Всего лишь прыснуло еврейское семя…"* * *Волошин. Ваш террор – это не политическое решение, а победа звериного над человеческим! В стране, давшей миру Толстого!
Кун (осклабившись). Прелестно! Состоялось, стало быть, пришествие апокалиптического Зверя? Прелестно! Чем же, по вашему, была война?
Волошин. Разломом Земли едва ли не до внутреннего ядра.
Кун. А что же, в таком случае, революция?
Волошин. Пожирание Хроносом всего живого.Итого - вторая часть это бессмысленная графоманская халтура. Полностью идиотический сюжет, чудовищная клюква в описании, взятая из Википедии и каких-то отрывочных источников, тоже, надо полагать, интернетных. Никакого знания эпохи, отвратительно карикатурное описание садистов-большевиков, напыщенные и бессмысленные рассуждения о Боге, эсхатологии и евреях, вложенные в уста персонажей, которые смотрятся глупой невменяемой белибердой. По уровню сюжета эта "литература" недалеко ушла от
писулек про Чапаева Лукьяненко.
Теперь несколько слов о том, кто такой этот Берколайко. Марк Зиновьевич Берколайко - это не какой-то мелкий неудачник и дурачок, как кто-то мог бы подумать. Это, на минуточку - доктор физико-математическик наук Воронежского государственного университета. Профессор кафедры "Финансы и кредит".
Марк Зиновьевич прошел распространенный путь советской интеллигенции. В 1967 г. закончил физфак в Баку, в 1990 г., в разгар перестройки получил звание доктора. До 1998 года преподавал в Воронежском инженерно-строительном институте, занимался теоретической и прикладной математикой, потом ушел в экономистику. Параллельно занимался публицистикой, писательством, политикой и бизнесом. Считал, что при демократии всем должны заниматься профессионалы, а значит, мешать Гайдару не нужно. В начале двухтысячных занялся политическим пиаром, разработкой экономических программ и так далее и в конце концов вытянул свой счастливый билет - его заказчик Кулаков стал в 2000 году губернатором! Берколайко за это был отблагодарен тем, что получил в ведение жирный кусок - компанию "Воронежинвест", которая занималась инвестированием в аграрный сектор. Марк Зиновьевич оказался плохим евреем и в итоге компания, которую в воровстве и коррупции не обвинял только ленивый, обанкротилась. На счастье Берколайко, он успел сбежать с корабля заранее и теперь Следственный комитет пытается открыть дело не против него, а его преемников - Кулакова и его зама Наумова. Подробности желающие найдут сами.
Сам Берколайко продолжает предподавать, а про Воронежинвест откровенно говорит, что все было хорошо, а если все и закончилось крахом, то исключительно потому, что проект все более становился социальным
и приходилось кормить быдло безработных.
Цитата:
- А почему весь проект не был продан хорошему инвестору, как описано в вашем романе "Партия"? Надежда не сбылась?
- Интерес был, но на конкретные переговоры о цене никто не вышел.
Писатели-экономисты такие смешные...
Вот такой вот яркий жизненный фарватер нашего героя. Зачем, спрашиваете, я вообще уделил время этой пачкотне? А потому что это убожество номинировано на русский Букер. Да, представьте себе.
Так что не читайте это фуфло, очень прошу, и так уже давно понятно, что представляют собой эти букермэны.
http://chto-chitat.livejournal.com/11892104.html
Книга произвела приятное впечатление легкостью изложения и уважительным отношением к читателю - человек, который берет в руки "историю", как предполагается, базовыми знаниями располагает. А о Крыме мы знаем мало. И то, насколько мало, становится ясно из этой компактной книжки. Первые главы - всего их почему-то 13 - погружают нас в древность: "На эллинско-варварском пограничье", "Северный форпост Византийской империи", "Между крестом и полумесяцем". Все это разные периоды - каждый по несколько веков в истории Крыма.
