Filadelfia19 все записи автора
Не хотелось комментировать фильм о маньяке, чтобы не пачкаться, но есть одна вещь, о которой я должна сказать.

Участливость и любопытство, с которыми был показан маньяк и рассказана его история - это не просто хайп и хайпожор.

Если автор фильма на экране беседует с маньяком о его преступлении так, будто речь о романтической истории, смакует эротические подробности, это оскорбление зрителей.

Автору кажется, что она - терапевт, который должен расположить к себе клиента, а проще всего это сделать поддакиванием и одобрением.

Вот она спрашивает маньяка, как он насиловал девчонок, участливо слушает и не выражает неприятия. Она даже подсказывает ему отдельные моменты, кивает, подстраивается снизу и устанавливает как бы раппорт. Ей кажется, что с помощью этого она вскрывает маньячную душу и позволяет зрителям заглянуть туда.

В душе маньяка нет ничего, кроме выгребной ямы и высматривать там нечего, кроме дерьма: смакования подробностей преступлений, вранья и самооправданий. Это автор фильма щедро вываливает зрителям и предлагает в этом покопаться.

Но это не самое важное.

Маньяк оказывается ведущим, а автор фильма - ведомой овцой, которая радостно следует за ним, признав в нём пастуха.

Вот что вызывает возмущение зрителей.

Горе-психологам мнится, что если они будут кивать и смотреть в рот кому-то, то смогут установить раппорт и начать влиять.

На самом деле для влияния посредством раппорта должны выполняться два главных условия:

1. У человека должен быть запрос на лечение или другую помощь.

2. Фигура терапевта должны быть намного сильней и больше.

Иначе эффект будет обратным.

Если журналист приходит к маньяку и заглядывает в рот, изо всех сил стараясь ему угодить, она находится настолько снизу, её фигура настолько меньше и слабей, что интервью превращается в триумф маньяка.

Он красуется, хвастается, описывает свои сексуальные подвиги, шутит и кокетничает, подмигивает журналистке, кивает с экрана изуродованным им девушкам, а журналист очарована его "темной харизмой" и смотрит ему в рот.

Никакой харизмы в помине нет, на экране ущербное существо, и единственный вывод, который можно сделать из этой дикой истории - всем надо быть внимательней, и родителям, и соседям, и полиции, чтобы дегенераты не творили зло с подростками.

Но история про крысу, укравшую ребёнка, в глазах журналистки выглядит любовной драмой, а слабоумный маньяк кажется необычной личностью, чья сексуальная жизнь достойна изучения.

Автор фильма попала под влияние маньяка и танцует под его дудку.

Например, на вопрос маньяка, зачем же девочки поехали с ним, если секса не хотели, автор фильма делает вид, будто верит, что девочки поехали с ним, и говорит:

- Может быть хотели отношений...

Две молодые девочки, одна и вовсе ребенок (17 и 14 лет), хотели отношений с пятидесятилетним чучелом, которого даже ровесницы избегали? Девочки не просто торопились домой и согласились, чтобы их подвезли, как было на самом деле? Не просто глотнули вина, навязанного подельницей маньяка, где было снотворное, а хотели отношений (?) и сами приехали к нему домой?

Вот на какую ложь и унижения идёт автор фильма.

Из гнусного старикашки делают секс-символ.

А преступление выглядит пикантной бдсм-игрой.

Но самую бурную реакцию автора фильма вызвали не описания изуверств.

А тот факт, что первый секс у маньяка был в 29 лет.

- Чтоо? - воскликнула потрясённая и поражённая автор фильма. - В 29?? В 29 первый секс??

Кажется, в этот момент она будто проснулась и посмотрела на Мохова как на урода.

Насиловал четыре года малолетнюю и несовершеннолетнюю - ладно.

Но первый секс с женой, в 29 лет??

Не может быть. Надо начинать намного раньше! <...>

Фильмы про маньяков и прочих преступников снимали, снимают и, вероятно, будут снимать.

В искусстве и тем более журналистике нет табуированных тем и не должно быть.

Но есть и должны быть табуированные позиции.

Темы могут быть любые, а вот позиции - нет.

Рассматривать преступления можно. Материал художник и журналист могут брать любой. Позиция проявляется в том, что автор делает с этим материалом.

Одобрять преступления нельзя.

Романтизировать и эротизировать насилие нельзя.

Оскорблять человеческие ценности нельзя.

Какая позиция оскорбляет ценности?

Позиция, при которой автор фильма предлагает обсудить пикантные, эротические и романтические детали насилия - оскорбительна.

Восхищаться могучей потенцией маньяка, умиляться его влюблённости в жертву, обращать внимание зрителей, что он заботился о своих пленницах и устраивал их быт в сыром подвале - издевательство над ценностями.

Скрупулёзное внимание к эротическим и техническим деталям насилия - тоже.

Пляска автора под ручку с маньяком преподносится как "расследование", в результате которого удалось выяснить, что у маньяка нет эмпатии и совести, что он не сочувствует жертвам и не раскаивается в совершённом, что он доволен и горд собой. А изначально предполагалось, что эмпатия и сострадание у него есть?

Главным же оскорблением является то, что автор фильма старается "раскрыть" героя, поддакивая ему и соглашаясь с ним, занимая позицию одобрения.

Тем самым она оскорбляет зрителей, которые смотрят на героя через объектив автора.

Журналист - посредник в диалоге героя и аудитории, её уполномоченный представитель.

И что происходит в результате такого посредничества?

Автор весь фильм унижается и унижает всех, от лица кого она ведёт интервью.

Нарастающий гнев при просмотре адресован не столько маньяку, сколько автору, которая выступает в роли его доброй соседки, воркующей с ним на интимные темы.

Каким образом между насилием и сексом появляется вдруг знак равенства?

Откуда вдруг всплывает тема романтики?

Как выходит, что трёх замученных им в сыром подвале и изуродованных младенцев маньяк сравнивает с детьми бывшей пленницы, рождёнными на свободе?

Не над двумя девочками он издевался четыре года, а над пятерыми детьми, трое из которых младенцы, одна малолетняя и одна несовершеннолетняя.

И вот это автор фильма считает подходящим материалом для обсуждения эротики и секса.

Это всё равно, как снимая фильм про концлагерь освещать, в каких позах нaцисты любили зaниматься любoвью с узникaми, какие узницы им нравились больше, а какие меньше.

А потом невинно дискутировать, можно ли снимать фильмы про концлагеря.

Фильмы снимать можно про всё.

Вопрос, из какой позиции.

И когда автор в оправдательных речах утверждает, что позиции у журналиста может вообще не быть, это ложь.

Позиция у автора есть всегда. Это тема школьного ЕГЭ. Позиция автора выражается прямо или косвенно, но в любом связанном тексте авторская позиция есть.

Она проявляется в том, какие он задает вопросы, куда ведёт диалог, на чём акцентирует внимание, как реагирует, что именно уточняет.

В обсуждаемом случае позиция очевидна - досужее любопытство к сексуально-эротической и даже романтической составляющей преступления.

Именно это и является главным оскорблением.

Как могло быть построено такое интервью? Целью должен быть акцент на возмездии за преступление.

Перечисляю некоторые вопросы, которые можно было задать маньяку:

– Вы понимали, что окажетесь в тюрьме?

– Вы выглядите очень испуганным на видео допросов. Что вы чувствовали?

– Когда за вами пришли, у вас возникла паника?

– Что, если бы родственники девочек нашли вас до полиции? Что они сделали бы с вами?

– Представьте, что это вас посадил в подвал маньяк. Как вы действовали бы?

– Что дальше? Как вы будете доживать остатки дней в роли неприкасаемого?

– Вы видели ненависть и отвращение своих пленниц? Как вам удавалось не обращать внимание?

– С вами общаются соседи? Как они относятся к вам?

– Ваша мать умерла. Что она думала о вас перед смертью?

– Вы смотрите на себя в зеркало. Кого вы видите там?

Что бы ни ответил на эти вопросы маньяк, в самих этих вопросах заключается позиция.

Психолог Марина Комиссарова, livejournal.com/1370081, livejournal.com/1370579