Xek (_Черный_ОбелисК_) все записи автора
Последний Звонок...
Александр Юрасов. Отрывок из воспоминаний.
В тот трагический день, 27 февраля 1997 года в Москве погода была скверная. Во второй половине дня, ближе к вечеру даже прошла гроза с громом. Гром и гроза, зимой - событие почти невероятное. Да и весь тот день был тёмный, серый и влажный от оттепели. На улице вместо снега лежала какая-то ледяная корка.
Анатолий Крупнов работал на студии. Он только что завершил запись фрагмента вокальной сессии для будущего альбома ЧО и собирался уходить. Набрал мастеру, предупредить что едет к нему, чтобы добить начатую татуировку на шее и плече, когда в помещение студии «Турне», для сведения своей новой песни «На последнем этаже», вошли Артур Пилявин, автор и лидер группы «Квартал», вместе с директором группы Сергеем Смолиным. Крупнов опустил телефонную трубку и решил ненадолго остаться. Начался обычный процесс студийного микширования. Звукорежиссер Андрей Пастернак сел за пульт, сменили «бабину» и пошла мотаться плёнка. Из студийных колонок сливочным голосом Софи О'Кран зазвучало «На последнем этаже…». Толя послушал песню и вышел покурить.
В тот момент я сидел в останкинской монтажке и готовил вечернюю программу для эфира BIZ TV. На столе противно загудел пейджер. Прочитав короткое сообщение от Андрея Пастернака я не поверил своим глазам и бросился к телефону… Занято. Так и не дозвонившись выбежал на мокрую улицу и поймав случайную машину помчался на студию. В башке чехарда панических мыслей, в душе ощущение навалившейся разом безмерной беды теснило надежду на чудо. Дождь поливал дорогу, а я мучительно вспоминал наш последний с Толей разговор. Он состоялся в тот же день, в пять утра. Крупнов как обычно позвонил мне домой...
Так повелось, что созваниваться по ночам вошло у нас в привычку с момента его затворничества. Стоило Крупнову завязать с алкоголем и допингом, засесть безвылазно на квартире и постараться заставить свой мозг крепко ухватиться за клубок из идей, музыки и стихов, как спасительная нить творчества вытянула Тезея-Анатолия из тёмного лабиринта страстей и вывела на твёрдую дорогу жизни.
Разделённая радость, доброта и общение. Стремление пойти на риск, то и дело устраивая то аттракцион, то эксперимент из собственной жизни. Вечное стремление к свободе, при этом, даже в самом ужасном положении, продолжать видеть свет и позитив. Жить на краю, на пределе эмоций, не теряя надежды. Не опускать рук, никого не винить. Вот таким мировоззрением запомнился мне Анатолий Крупнов. Легко и весело он шагал по жизни, жил широко и ярко, терпел боль не подавая вида, всегда находил мужество бороться и преодолевать, быть а не существовать.
Тогда, осенью 96-го, каждый свободный от работы на «телеке» вечер, я зависал у Крупнова дома, на Покровке. Уединение Толя не переносил, остро переживая вынужденное одиночество, а в тот непростой период борьбы с гнусной привычкой, особенно. В остальные дни, свободные от визитов, мы непременно созванивались. Ему хотелось, пусть по телефону, но обязательно поделиться со мной только что сочиненным текстом или музыкой, а я был счастлив и горд что являюсь первым слушателем и критиком его новых песен. Как правило, после небольшого словесного пояснения, он начинал напевать мелодию и одновременно аккомпанировать себе на басу. А я, вслушиваясь в искажённый телефонной мембраной звук очередной «нетленки», пытался для себя понять, как это у него так лихо получается, и петь, и виртуозно играть, и одновременно держать возле инструмента телефонную трубку?
«Толян, у тебя что?.. Три руки?..» - хотелось мне крикнуть ему всякий раз, но стихал аккорд, и после непродолжительной паузы, родной голос в трубке задавал вопрос: «Ну как?.. Тебе понравилось?…». «Ещё бы!» - и я принимался горячо обсуждать услышанное… Рождался общий телефонный восторг, потому что всё что он делал тогда, было действительно невероятно круто. Через телефонную сеть, я впервые услышал «Семь бед», потом «Маму», и даже кое что из его книги « о пожилом мальчике..». Конечно, намного чаще мы обсуждали рабочие моменты, будущее проектов «Чёрный Обелиск» и «Крупский Сотоварищи», случалось мне влетало, всегда по делу, беззлобно, с хорошей долей юмора…Спасибо тебе Толечка, за всё…
В тот четверг, 27 февраля 1997 года моё утро было мучительным. Выдалась бессонная неделя и после очередного ночного эфира, пережив развоз и проводы по дальним адресам любимых коллег и телеведущих, я, около пяти часов утра оказался дома. Едва живой добрался до кровати, и тут звонок. Я уже знал, что меня ждёт. Воткнув холодную трубку в темноту между ухом и подушкой я расслышал как низкий и родной голос произнёс моё имя. Крупнов был неспешен, собран и спокоен. Разговор коснувшись планов на предстоящий день неожиданно вместо творчества свернул на тему, которую я, будучи на тот момент человеком не крещённым совершенно не желал поддерживать. Подавив невольное раздражение и закрыв глаза, я перестал ворочаться и устроившись поудобней приготовился терпеть. Кайф от низких голосовых интонаций друга проникая в моё измученное сознание действовал как снотворное. Мозг отказываясь воспринимать слова и смыслы безнадёжно впадал в «оцепененье дрёмы» и я, покидая реальность утонул в неге покоя. А Толя всё продолжал и продолжал говорить. В след уходящему голосу моё подсознание рисовало для меня другого, воображаемого Крупнова. Воображаемому было одиноко, тревожно и холодно. У него был голый торс, растрёпанный, торчащий в разные стороны хаер, точно как в клипе про Дом Жёлтого Сна. Воображаемый встал с одинокого стула и сутулясь пошёл по огромной пустой и холодной квартире от окна к окну, закрывая хлопающие, распахнутые настеж деревянные створки. Закрыв последнюю, в пронзительной, полной тишине Воображаемый глядя в тёмное окно закурил, и вдруг закашлялся. Я окликнул его. Воображаемый не реагировал, точно был глухой. Мне стало страшно. Шмыгнув носом Воображаемый снова жадно затянулся и продолжая в упор смотреть в тёмное оконное стекло медленно выдохнул дым. В чёрном отражении я поймал его колючий взгляд и понял что сплю...
Этот мой сон, усталость, раздражение и равнодушие были просто ужасны. Прости Толя, прошло двадцать лет, а мне так не хватает твоего ночного звонка. Неужели в тот момент я проспал и прослушал что то очень важное для тебя и меня, возможно сакральное? В последнее утро перед твоим уходом…
Теперь, когда случается мне читать или услышать в Храме отрывок из Евангелия о Гефсиманском сне апостолов: «душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со Мною…», я невольно вспоминаю то утро, мой сон и уходящий от меня навсегда тихий голос друга.
В неведомой дали звучит его рассказ о недавнем причащении, об освещении квартиры, о Вере и предчувствиях. «… два пути Шура! Две дороги! Как окна этой квартиры они выходят в разные стороны. В одном окне тупик, а второе смотрит на Храм…» - вот то немногое, из сказанного реальным Крупновым в то утро, то немногое, что я сумел запомнить прежде чем заснул. По телефону он мне больше не звонил, наверно это был его последний звонок...
( А.Юрасов 27 февраля 2017 г.)
https://vk.com/godkrupnova
взято тут
Xek (_Черный_ОбелисК_) все записи автора
