Евгений Левин 

 

 

Согласно Торе, не только первый, но и седьмой день Песаха, Швии шель Песах (а в странах диаспоры и восьмой, Ахарон шель Песах), считается праздником, и в этот день действенны все запреты на работу в праздничные дни: "В первый месяц, в четырнадцатый день месяца вечером Песах Г‑споду; и в пятнадцатый день того же месяца праздник мацы Г‑споду; семь дней ешьте мацу, в седьмой день также священное собрание; никакой работы не делайте" (Ваикра, 23:5-8). Правда, этот день считается словно завершением всего праздничного недельного цикла Песаха и не рассматривается как отдельный праздник. Поэтому, совершая освящение праздника, кидуш, мы не произносим в Швии шель Песах благословение, выражающее благодарность за то, что нам удалось дожить до очередного праздника, Шеэхияну ("Благословен Ты, Г‑сподь, наш Б‑г, Царь вселенной, Который дал нам жизнь, и поддерживал нас, и привел нас к этому времени"). Как и все еврейские торжественные даты и памятные дни, последний день праздника Песах с течением времени "оброс" интересными обычаями, придающими этому дню особенный, неповторимый колорит.  

Согласно Торе, именно на седьмой день Песаха евреи прошли по дну расступившегося перед ними моря, а затем стали свидетелями того, как его волны поглотили бросившееся в погоню египетское войско во главе с фараоном. Поэтому во всех синагогах мира в этот праздник читают в свитке Торы главы из книги Шмот, повествующие об этом чуде, а также Песнь Моря (Шират Аям) – благодарственный гимн, исполненный евреями при виде чудесной гибели вражеской армии1. В соответствии с традицией, принятой в ашкеназских общинах, этот отрывок слушают стоя2.

Как известно, в наше время Шират Аям составляет также часть ежедневной утренней литургии – ее читают в конце Псалмов Восхваления (Псукей Дезимра), предваряющих чтение молитвы Шма и сопровождающих ее благословений. Этот обычай возник в Земле Израиля3 и постепенно стал повсеместным, вытеснив вавилонский обычай, в соответствии с которым эту Песнь читали только в субботы и праздники.

Совсем недавно, в первой половине прошлого века, в доме известного иерусалимского раввина Яакова-Моше Харлапа (1883–1951) возник обычай, впоследствии распространившийся во многих общинах Израиля и диаспоры, читать Шират Аям в ночь Швии шель Песах. В этот день в доме раввина в квартале Шаарей Хесед собирались сотни евреев, принадлежавших к самым разным течениям – хасиды различных дворов, митнагеды, религиозные сионисты. Рав Харлап обращался к собравшимся со словами Торы, которые то и дело прерывались хоровым пением. Ровно в полночь раввин облачался в белый китл, вставал и начинал читать Песнь Моря, которую исполнял на особый мотив. Собравшиеся повторяли за ним, стих за стихом. Закончив чтение, рав Харлап произносил отрывок Мелех Рахаман ("Царь милосердный"), после чего все присутствующие вместе с раввином пускались в пляс.

По словам Хафец Хаима, Шират Аям следует произносить радостно и весело, представляя себя свидетелем того, как расступились воды моря. Согласно каббалистической традиции, тому, кто произносит эту Песнь с радостью, прощаются многие грехи.

В Хабаде и некоторых сефардских общинах в ночь Швии шель Песах принято не спать, проводя время в молитве и изучении Торы4. Этот обычай связан с тем, что во время Исхода евреи также провели эту ночь без сна, поскольку переходили расступившееся перед ними Красное море: "И простер Моше руку свою на море, и гнал Г-сподь море сильным восточным ветром всю ночь и сделал море сушею, и расступились воды. И пошли сыны Израилевы среди моря по суше: воды же были им стеною по правую и по левую сторону"5. Встречать рассвет в эту ночь у хасидов Хабада принято танцами и пением, при этом на пол, под ноги танцующим выливали ведро воды, и танцы продолжались до тех пор, пока она не высыхала.

В некоторых общинах существовали интересные обычаи, возникшие в память о переходе через Красное море. Например, у гурских хасидов в этот день было принято собираться в синагогах, где они танцевали и пили после праздничной вечерней молитвы. После этого на пол выливали несколько ведер воды, хасиды приподнимали полы своих длинных одежд и начинали "пересекать море", называя при этом города, расположенные между их местечком и Гурой-Кальварией, где в те времена находилась резиденция Гурского ребе. Завершив переход и "достигнув Гуры", собравшиеся торжественно выпивали еще стаканчик, благодаря Всевышнего за то, что достигли цели.

Похожие обычаи существовали и в других общинах, о чем сообщал в своих воспоминаниях о галицийском местечке Рейша писатель Герман Ледер (1890–1973):

"В нашем местечке были евреи, особенно ревностно исполнявшие какую-либо заповедь. Одним из них был реб Эфраим по прозвищу Цибеле (Луковка). Он был очень благочестивым человеком, и все время проводил в молитве и учебе. Когда наступал седьмой день Песаха, все местечко только и говорило, что о Цибеле, так как в эту ночь он устраивал жене и детям переход через море. Поскольку в его доме моря не было, он <...> опрокидывал бочку, стоявшую у входа, и заливал водой всю комнату. Затем он брал домочадцев и "пересекал море", проходя комнату из конца в конец. Множество народу специально приходило, чтобы посмотреть это представление.

Иерусалимские хасиды из движения "Тольдот Аарон", обосновавшиеся в квартале Меа Шеарим, также изображали в седьмой день Песаха переход через Красное море, однако обходились при этом без воды. В этот день ребе, олицетворяющий народ Израиля, медленно проходил через расступавшуюся перед ним толпу хасидов, изображавших море.

Все обычаи, о которых шла речь до сих пор, так или иначе были связаны с переходом через Красное море во время Исхода, то есть с прошлым. Однако в XVIII веке основатель хасидского движения рабби Исраэль Бааль-Шем-Тов ввел новый обычай, символизирующий будущее, – устраивать в последний день Песаха не две трапезы, как во все остальные праздники, а три. Эту третью трапезу он назвал Сеудат Машиах, "трапеза Машиаха". Во времена Бешта главным блюдом на этой трапезе была маца. Однако в 1906 году пятый Любавичский Ребе, рабби Шолом-Дов-Бер Шнеерсон (Рашаб) постановил, что во время этой трапезы следует также выпивать четыре бокала вина, подобно тому, как это происходит во время пасхального седера.

По мнению отдельных исследователей, корни этого обычая следует искать в отрывке из книг пророков, который читают после публичного чтения свитка Торы, в афтаре праздника – фрагменте из книги пророка Йешаяу, где приводится одно из самых известных описаний грядущих мессианских времен: "Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе, и лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи. Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей, ибо земля будет наполнена ве́дением Г‑спода, как воды наполняют море"6.

Однако возможно и другое объяснение. В Песах, как известно, мы празднуем избавление от египетского рабства. Согласно Талмуду7, окончательное Избавление также произойдет в месяце нисан. Поэтому вполне логично, начав Песах трапезой, во время которой рассказывают об Исходе, закончить этот праздник другой трапезой, посвященной грядущему избавлению. Тем самым весь семидневный весенний праздник превращается в своего рода мост, связывающий память о прошлом с надеждой на будущее.