Сегодня 6-летняя девочка Кира читала нам в планшете про созвездие Единорога. Откуда такое созвездие? Почему не знаю?!
Когда-то мои родители уехали работать в Австралию и отправили меня из Москвы к тётушке в Ашхабад. Мне тогда исполнилось 17 лет.
Это было незабываемо. Воздух в Туркмении чистый и сухой, а небо всегда ясное. Яркие южные звёзды висели низко, и казалось, что можно достать их рукой.
Мы вечерами с телескопами на крыше здания отслеживали и уточняли траектории первых советских спутников. Расчётные траектории сильно отличались от реальных. Надо было засечь по хронометру положение спутника в точке небесной сферы (для этого мы изучили созвездия) и отправить данные в центр, который присылал нам телеграммы о времени прохождения очередного спутника, подписанные таинственно: КОСМОС. Постараюсь найти в своем архиве одну из таких телеграмм.
Я возвращалась домой уже ночью, шла по пустым теплым улицам и ничего не боялась. На крыше гастронома перегорела буква "Г", и с неба мне светили огненные буквы "АСТРОНОМИЯ".
А ребята, бренчавшие на гитаре у подъезда, кричали вслед: "Королева Испании! Вы уронили свой платочек!"
Как я благодарна судьбе за это время.
Вырезка из местной газеты - за 1961 год.

1.


2.


3.


4.

Мы жили целый месяц в глинобитной мазанке в чистом поле. Позади нашего жилья протекал полноводный арык, мы купались в его теплой воде по вечерам. Был октябрь, но это же - тёплая южная Туркмения.
С нами были туркменские студенты, они приехали из аулов, и не все говорили по-русски. Зато один из них немного говорил по-французски, у них в школе был хороший учитель французского. Кличка у него была - Наполеон, он и сам себя так называл. Ласкательно - Наполеоша.
С утра за нами приезжал грузовик, мы забирались в кузов и ехали на хлопковое поле стоя, держась друг за друга. Человек 30 в кузов набивалось.
Как-то раз на бездорожье машину сильно тряхнуло, и мы чуть не посыпались из кузова, а наша острая на язык Татьяна запричитала: - Ой, держите меня четверо тщательно за талию!
Наполеоша навострил уши на незнакомое слово: - Qu’est-ce que c est "тщательно"?
Мы собрали свои скудные знания во французском и пояснили, что это вроде Bien, хорошо. А что, нет?
Едем дальше. Дорога стала ровная, не трясёт. И Наполеон довольно так говорит: - ТЩАТЕЛЬНО ЕДЕМ!

1.


2.


3.


1.


2.


3.

Ашхабад, 19 февраля 1960 года. Мне 17 лет.

"На нашей улице почему-то пахнет миндалем. На веточках урюка уже набухли и высунули нежнобелые кончики лепестков круглые бутоны.
И страшная пыль."
Окончание записи.


Это фото - современное. Тогда в Ашхабаде у меня был только фотоаппарат "Смена" и черно-белая пленка.
Этот снимок сделал по моей просьбе почти незнакомый человек из Ашхабада. Он нашел улочку, очень похожую на ту, где стоял тетушкин дом с садом.
Улочки тетиной больше нет.

Сейчас у меня гостит подруга Таня из Ашхабада. Я писала здесь о ней:
http://blog.kp.ru/users/uthf_5042/post58539723/
и http://blog.kp.ru/users/uthf_5042/post69986877/
В числе дорогих для меня подарков она привезла диск с фотографиями Туркмении.

Читать далее...

В те дни в командировку в Москву из Ашхабада приехал Сережа, сын моей подруги Тани. Оставил у нас чемодан и умчался по делам. Потом позвонил мне, сказал, что после рабочего дня идет в театр. В какой, не сказал. Предупредил, что ночевать будет у своих родственников, чтобы мы не беспокоились.
В четыре часа ночи у нас дома раздается звонок. Сережа сообщает, что он в Норд-Осте! За несколько часов до этого мы узнали из новостей об этом кошмаре. И вот оказывается, наш Сережа там!
Открываю Сережин чемодан, чтобы узнать, с каким он паспортом ушел. У него тогда было два паспорта: туркменский и российский. Вижу, что российский паспорт в чемодане. Значит, с туркменским. Тут же ночью звоню нашему общему знакомому из посольства Туркмении. Он сразу откликнулся, поехал ночью на Дубровку. Там в заложниках была еще одна девушка из Туркмении, которую Сережа пригласил в театр.
Все эти дни были как в дурном сне. Мы следили за новостями, но они были страшные. Звонила из Ашхабада Таня, Сережина мама. Беспокоилась, что Сережин телефон не отвечает. А его давно забрали террористы. Так же, как и служебный дорогой ноутбук, и одолженный у друга дорогой, в новинку тогда, цифровой фотоаппарат (Кстати, эти вещи так и не нашлись, как и Сережина одежда, сданная в гардероб).
Таня, слава Богу, не догадывалась о Норд-Осте. Я молчала, как партизанка, придумывала разные небылицы, что случилось с Сережиным мобильным телефоном, почему он не отвечает.
Вечером с подругой Наташей мы придумали выход: запустить в зал снотворный газ, чтобы террористы уснули. Наутро мы узнали, что наш план применили.
Но они переборщили, доза оказалась опасной для здоровья.
Сережа не помнит, как его выволокли на улицу, на свежий воздух, в одних носках, туфли по дороге потерялись, и положили на мерзлую осеннюю землю. Ему повезло, что он сидел близко от входа, его вынесли в числе первых, и он не слишком отравился.
Нам уже в середине дня позвонили из госпиталя, что Сережа у них. Он очнулся и назвал наш телефон. Отлегло от сердца. Но Сережа после еще долго лечил почки.
Его знакомой девушке не повезло больше. Она почему-то оказалась в глубине зала, и ее вынесли не сразу. Она долго болела.
Коллеги Сережи из организации, куда он приехал в командировку, купили ему новую одежду. Я отправила в больницу белье, носки. А про туфли мы не знали. Когда Сережа выписывался, друзья забрали его из больницы в больничных тапочках и сразу повезли в обувной магазин.
Таня все-таки узнала правду, еще до освобождения заложников. Она оказалась сильной, никаких истерик. Правительство немедленно выдало ей бесплатный авиабилет в Москву, Таня остановилась у нас. А тут и Сережу выписали из больницы.
Это были особенные дни, когда мы все вместе сидели за столом по вечерам и молчали. Но это был не страх. Это была благодарность судьбе за то, что она не сломала Сережу и Таню. Он рассказывал, как близко от него убили человека в зале выстрелом в глаз за то, что он возражал террористам.
С тех пор Сережа каждый октябрь отмечает свой второй день рождения. Он не утратил своего чувства юмора, унаследованного от матери. Вот только та девушка, которую он пригласил в театр, с ним навсегда поссорилась.
Спустя некоторое время Сережа женился, у него растет дочка Аринушка.

Полный список заложников
30 октября 2002 г.
http://www.rol.ru/news/misc/news/02/10/30_056.htm
..................................................................
Петринец Анжелика - (Киев) возможно, жива
Петров Никита 13-летний 13 детская
Петрова Рената Валерьевна - Госпиталь ветеранов №1
Петрова Елена Евгеньевна - 13, хирургическое 2
Петров Иван Кириллович - 13, терапия 2
Пивоваров Валерий Геннадьевич - 13, неврологическое 2
Пименова Юлия Николаевна - 24 7-я гор. Больница
Пименова Ольга Евгеньевна - 13, реанимация №2
Пирулина Лариса - Сергеевна - 13, хирургическое 3
Пирулина Раиса Сергеевна - 13, реанимация №6
Платонов Павел Павлович - 22 июня 1984 г.р. - погиб
Платонов Павел Юрьевич - погиб
ПЛЕМЯННИКОВ СЕРГЕЙ ВАСИЛЬЕВИЧ ТУРКМЕНИСТАН: - ГОСПИТАЛЬ ВЕТЕРАНОВ №1
Поварчук Ян Романович - 13, кардиология
Погодина Наталья Алексеевна - 13, терапия 1
Погребная - судьба неизвестна
Поддубалова Анастасия Валерьевна - 13, реанимация №2
Подлесный Марк Михайлович - Госпиталь ветеранов №1
Полетнева Ирина – освобождена
......................................................

И еще продолжают поступать подарки по случаю дня рождения. Не пора ли открывать Музей подарков uthf_5042, наподобие Музея подарков Сталину, о котором мы на-днях злословили на блоге у sir_michael ?
В воскресенье приехал в командировку из Ашхабада сын моей подруги Тани. Привез в подарок два махровых полотенца.
Тоже мне, скажете, подарок!
О, еще какой подарок! Эти полотенца из туркменского хлопка, какой мы когда-то собирали в студенческих отрядах (я на фото закусила нижнюю губу, чтобы не расхохотаться на Танькины выходки):

Здесь в Москве сейчас полотенец такого качества не сыскать ни за какие деньги: мягкие, легкие, красивые, прекрасно впитывают воду.
Помню, году в 1987, когда начиналось кооперативное движение, и были даны некоторые свободы для местной промышленности, я полетела в Ашхабад навестить любимую тетю Нину. Чтобы меня отпустили на неделю, набрала в редакциях заданий. От любимого журнала "Изобретатель и рационализатор" (трибуна технической интеллигенции, бо-о-ольшая такая "фига в кармане" тогдашней системе) я встретилась с профсоюзным туркменским деятелем. За пиалами зеленого чая молодой туркмен рассказал московской журналистке много интересного и путного. Но когда он заговорил о том, что Туркмения наконец перестанет быть поставщицей хлопкового сырья, а станет сама его качественно обрабатывать, и для этого они закупят современное оборудование и пригласят хороших модельеров - я посчитала это маниловщиной. Промолчала, конечно, и опубликовала интервью.
У меня было право в этом сомневаться, поскольку я знала обстоятельства изнутри. Симпатичный этот туркмен не догадывался, что эта журналистка из Москвы сама мокла и мерзла на ручном сборе туркменского хлопка, потому что хлопокоуборочные машины не тянули:

Вот тут мы с Танькой спрятались под навес хармана от ледяного дождя и сидим на куче собранного хлопка. А на стене над нами историческая надпись: ...880 тонна пагта берелин!
На стене было указание КПСС - собрать означенное количество хлопка. И собрать его руками школьников, студентов, домохозяек, больше особо некому. Никогда на моей памяти в заказанную цифру не укладывались.

А теперь Татьяна и другая моя подруга Лера присылают мне из Туркмении в подарок изумительные трикотажные вещички, шелковистые на ощупь, мягкие, нежно обнимающие тело - кофточки, маечки, трикотажные брючки, шорты, футболки... И на каждой - красивый лейбл. На черном фоне золотом вышито:
"Made in Turkmenistan.
100% cotton.
Guaranteed Quality".
Хочется сфотографировать такой лейбл и поместить здесь. Как документ о том, что даже нереальные на первый взгляд желания сбываются. Надо только очень пожелать.

В нашей домашней библиотеке есть тоненькая голубенькая книжечка, когда-то привезенная мною из Ашхабада. Простенькие народные песни, иногда я их перелистывала, вдыхая запах Туркмении.
А Паша нашел в ней совсем не простое. И потрясающе глубокое. Это было в разгар болезни, когда он понял, что обречен.
Он лишь однажды прочел мне эту песню. Потом он продолжал жить и надеяться. Учился в аспирантуре, подрабатывал, шутил и смеялся. В наш последний с ним день он попросил меня пересказать ему сказку "Аленький цветочек". О том, как любовь милой доброй девушки спасла искалеченного злыми чарами добра молодца.

ЧТО МОГУТ СДЕЛАТЬ МНЕ?
Воюя c черным, сам я стал не бел –
А что страшнее могут сделать мне?
Я бросил все, чем издавна владел,
А что страшнее могут сделать мне?

В кострах горел я и кипел в котлах.
Я знал любовь и от любви зачах.
Аллах все дал, и отнял все Аллах.
А что страшнее могут сделать мне?

Для соловья лекарство у цветка,
А я лекарства не нашел пока.
Я болен, и болезнь моя тяжка,
А что страшнее могут сделать мне?

Я плакал кровью, я кричал в бреду.
Я счастья не нашел и не найду.
Я ада не боюсь, я был в аду,
А что страшнее могут сделать мне?

Из сборника «Туркменские народные песни». Туркменское государственное издательство. Ашхабад – 1961.


Это Туркмения.