От дверей крохотного дома,
Жилища трёх прекрасных дев,
Повеяв лаской и истомой,
Взлетел таинственный напев.

Сложить ту песню не сумели б
Созданья бледные земли.
Подруги никогда не пели,
Молчанье берегли .

Одна румяна, ясноглаза,
Блистала золотом кудрей,
И ей прощали все проказы
За смех, звенящий как ручей.

Её встречали в час рассветный-
Она срывала васильки,
Или неслась едва приметной
Тропою у реки.

Вторая создана для трона
Ей шёл тяжёлый багренец,
Она носила как корону
Кудрей каштановый венец.

Скрестив в задумчивости руки
Недвижна, глядя на закат,
Её глаза и страсть и муки,
Неведомые нам хранят.
А третья появлялась в полночь,
Одетой в чёрный шёлк до пят,
Вносила мистику и горечь,
И тяжкий лилий аромат.

Все три чертами были схожи,
Но не сходились никогда,
Их разность может уничтожить
В лицо плеснувшая вода.

Ведь сами вы разъединяли
На части женщину одну,
Когда в одной не принимали
Мечту, беспечность, глубину.

А голос плыл в в безмолвье улиц
Чист и безжалостно глубок –
Вы в нём тонули и тянулись
Как моряки на маячок.

В нём оживали сновиденья,
И неизбывности накал,
Но тот, кто слышал это пенье
Певицы в нём не узнавал.
Анна Сычёва