«В Исаакиевском соборе. «Золотое величие прошлого».

/День шестой (дождливый). Вторник/

Забегая вперёд, скажу, что когда вернулся домой, в Тверь, и показал красоты убранства внутри Собора, мама была поражена величием и красотой увиденного. Она задумалась и произнесла: «Когда мы с папой были молодыми, Исаакиевский собор был всегда закрыт, и мы ни разу в жизни не были внутри него. Она смотрела и восторгалась: «какая красота… как же люди смогли такое сделать…»

У дорогого мне человека, тоже родом из Санкт-Петербурга, вернее, из Ленинграда, была мечта, которую она никак не могла осуществить – «залезть на самый верх Исаакиевского, на самый купол, и обозреть открывающуюся панораму»…

Не имея возможности сделать это вместе, но, помня о мечте, решаю забраться и увидеть!

Каждый раз, когда вижу «Исаакий» , поражаюсь его лёгкости, величию, монументальности ювелирно огранённой глыбы, буквально весящей в воздухе…

   И, вот, по каменной, винтовой лестнице, навевающей, лично у меня, какие-то загадочные, романтические ощущения и предчувствие чего-то невероятного, удивительного, которое должно произойти в конце пути на самом верху, иду, снимая всё на видео, шаг за шагом, по более полутысячи ступенек – на Купол собора! И знаете, друзья, я действительно был поражён в конце пути, когда не короткое, но, загадочное восхождение было завершено. На самом верху – наивысшей на данный момент точке Санкт-Петербурга, на свежем воздухе моему взору отрылась… стройка!

   Смотровая площадка вокруг купола, отстоящая всего метрах в двух от стены, покрыта деревянными досками, которые то и дело прогибаются под тобой, и, всеми проходящими по ним… Ниже смотровой площадки всё необходимое для стройки, и, естественно, рабочие, ремонтирующие крышу и, как понимаю, реставрирующие старинные элементы, что на ней находятся… Звук электропил, как будто мы на приёме у деятельного стоматолога…

   Снимать панораму Петербурга с треноги, как выяснилось, категорически запрещено. Спасибо Ире ( kaloshenka), с которой мы за несколько дней до восхождения познакомились у дорогого Кости - взяла мою треногу на поруки, чтобы я мог снимать с удобствами. Спасибо тебе, Ирочка, за дружескую «треножную» поддержку – без тебя бы я точно треногу уронил с купола, пытаясь удержать её одной рукой и щекой, а, другой рукой, ещё что-то снять! Ты навсегда осталась в моей памяти, как незабываемая «женщина с треногой» /не путать с «женщиной с веслом»/.

Итак, панорама: день дождливый, моросит. Ветер свежо бьёт в лицо каплями дождя, которые в первую очередь попадают на объектив кинокамеры. Затаив дыхание, как «Ворошиловский стрелок»  перед выстрелом, пытаюсь снимать кусочек панорамы, который виден между двумя колоннами…

Вид с купола Исаакиевского собора на Манежную площадь. Внизу, крайняя слева  – гостиница «Англетер» - последнее пристанище родного Сергея Александровича Есенина.

На переднем плане – шпиль Адмиралтейства, далее, через Неву – шпиль Петропавловской крепости, что на «Заячьем острове» – самой первой постройки, с которой начался Санкт-Петербург.

В юности не мог понять свои ощущения – почему мне в «Петропавловке» всегда как-то неуютно, когда приходишь на экскурсию? Теперь наконец понял – а чего я собственно там искал приятного, интересного, если это тюрьма, ощущения – как будто тебя заточили, да, к тому же ещё и склеп – именно там захоронены останки всей семьи Царей Российских Романовых… Поэтому, история историей, а тюрьма – тюрьмой… Единственно только, когда стоишь рядом саркофагом Великого Российского Императора Петра I – необыкновенные, непередаваемые ощущения, связанные именно с масштабом его личности. Наверное, похожее чувствуют французы, парижане и неравнодушные гости, когда в центре Парижа, в государственном доме престарелых стоят рядом с огромным, шестивкладным саркофагом, в котором лежат останки Императора Наполеона IБонапарта…

Посчастливилось успеть снять часть панорамы Петербурга – внизу красивейший Александровский сад (мы в нём были в конце предыдущей части очерка), далее, в начале сада, на берегу реки Невы -  «Зимний дворец» императоров Российских (Эрмитаж). Кстати, Эрмитаж, на французском означает «место уединения». Правее Эрмитажа – «Дворцовая площадь» со знаменитой «Александровской колонной» по центру.

Почему посчастливилось? – Представьте, только нацеливаешься на хороший кадр, в это время, сзади, кто-то непременно переходит на другую часть осмотра, деревянный настил прогибается вместе с «кинщиком» и панорамой Петербурга… Каждый раз, как только пробовал снимать панораму в том или ином направлении, кто-то обязательно проходил за спиной. Да, Вам смешно ))) Вы не представляете, друзья, какое столпотворение на куполе « Исаакия», или «Исакия», как говорят Петербуржцы! И всё за какие-то 250 р.

   Теперь о самой панораме, в мечтах о которой живёт мой «нежный и ласковый…» друг. В этот, привычный для Петербурга, осенний, дождливый день, она была вся в моросящей дымке…

Голос, из спрятанных где-то репродукторов, похожий на голос знаменитого Левитана (не путать с великим русским художником!), размеренно и одновременно вкрадчиво, дополняемый звуками как-то странно звучащей на высоте музыки, поддерживаемый визжанием электропил, и весёлым топотом многочисленных ног за спиной, вещал: «А теперь посмотрим в другую сторону… перед вами открывается величественная панорама города…  Дворцовая площадь… Зимний дворец…»

   Вдруг, боковым зрением я увидел на смотровой площадке неприметную с виду будочку с тонированными стёклами (таких не менее двух по периметру). В них сидят невидимые дяди, борцы с правонарушениями на куполе. Они смотрят во все глаза на множество мониторов, следя за тем, чтобы не дай Бог, кто-то не снял панораму с помощью треноги, или ещё чего не сделал…

И, как-то совершенно неожиданно для самого себя, сквозь капли дождя и низкие тучи над городом, понял я, что вижу лежащую перед взором не величественную панораму, как я по наивности надеялся, Санкт-Петербурга, но, именно Ленинграда! Что, ничего не изменилось, но всё продолжается…

В этот момент в  объектив моей кинокамеры сквозь моросящую дымку попал «Зимний дворец»и "Дворцовая площадь"... И, слушая несмолкаемого, записанного на флэшку «Левитана», ощущая на всем себе заботливое око бдительных «дядь» с мониторами, чуя спиной то течение, то перебежки множества людей, так же радостно осиливших более полутысячи ступенек… от движения которых и камера, и вид в ней то опускались, то поднимались, вдруг, почудилось мне, что для полного впечатления происходящего на верху «Исаакия», сейчас, как пальнёт «Аврора», и вооруженные толпы матросов, рабочих и крестьян, вновь пойдут на штурм Зимнего… И зоркий дяденька превратится вмиг в «матроса Железняка», который непреклонным голосом сообщит всем, суетящимся на куполе – «Кто тут «временные», слазь! Кончилось ваше время!». И отымет и кинокамеры, и треноги, и саму возможность людям держать их в руках… И в довершение всего, из репродукторов, как кульминационная точка происходящего, вдруг, послышится наваждение с картавинкой: «Товарищи! Революция, о которой так много говорили большевики, совершилась!»

И стало мне, друзья, в этот, моросящий недалёким прошлым миг, как-то невесело на самой высокой точке современного Санкт-Петербурга. Говорю искренне - необъяснимым образом, вдруг, почувствовал, что здесь, на самом верху, делаю я - и сам по себе, и вместе со всеми, что-то неправильное. И захотелось поскорее сойти вниз – в покой и тишину Храма…

   …Чуть позже, спустя несколько десятков минут, когда мы спустились с другого края смотровой площадки,  уже по другой винтовой, но тоже загадочной лестнице, с такими же, более полутысячами ступенями, и вошли через другие двери под своды грандиозного Исаакиевского собора, я понял, что именно там, на самом верху Исаакия, я делал не то. Купол собора, и все величественные стены его, покрывали невиданной красоты фрески, передающими основу Библии, и, конечно, Евангелия… Получается, что сам не ведая о том, я вместе с тысячами тысяч радостных людей, поднявшихся на купол за эти годы, ходил ногами по завораживающей, величественной, не сиюминутной красоте. По фрескам, передающим высоту ВЕРЫ, ногами…

Вот, отчего я неосознанно почувствовал там, наверху, что вижу перед собой в дымке не панораму величественного Града Петра, но «вечно живого, среди живых», революционного Петрограда.

По фрескам, передающим сокровенную надежду Бога и человека, собственными ногами…

А сколько подобного, не обращая никакого внимания на близость целебного, исцелительного совести-трясения, мы день за днём совершаем в нашей жизни…

Что же делать??? – Идти дальше, внутрь, и смотреть, смотреть в собственную совесть, чтобы, наконец, встретиться в ней с самими собой…

Ч. 1. «Одними сводами мазанные». Золото великого прошлого.

Предисловие.

С первой секунды, как вошёл в Собор, невольно поразила меня человеческая суета - подбежала, какая-то женщина, проверила билеты, и, несмотря на то, что я, затаив дыхание, уже снимаю на камеру рукотворную Высь, торопливо так говорит: «Быстренько, быстренько на экскурсию! Она как раз только началась. Идите, идите». Но, простите за «кощунство», какое мне дело – сколько свай и золота понадобилось для строительства этого чуда Российского? Зачем мне знать это именно сейчас? Я пришёл для другого – я Родину ищу!! Настоящую, подлинную, которая любит, дорожит человеком, за которую и в огонь, и в воду не жалко!

Помните, слова одного дорогого человека: «Мне за Державу обидно». Как мне кажется, подлинная Держава начинается не с лекций о смете, но с неуловимого, высокого отношения к человеку - с искренней, несуетной, взаимной Веры в неприбыльное Добро и некорыстную Любовь! Именно в поисках такого Добра и такой Любви я и пришёл внутрь Исаакиевского собора, пытаясь найти их, хотя бы в великом прошлом, раз не получается в настоящем…

Золотое величие прошлого…

…

…

…

…

… Вверху величественного красавца Исаакиевского Собора – переданная всеми доступными художественными средствами Вера в Единого, высокое размышление о Вечном… воплощённая гениальность Божьих талантов, разлитых в неравнодушных людях… 

…

…

…

…

…

Место для молитвы под теми же, золотыми сводами…

…

…

…

Маленькое отступление, которое, надеюсь, поможет Вам, друзья, более точно понять меня и мои ощущения, которые я описываю далее.

   Знаете ли Вы, что композитор, это не просто человек пишущий музыку? - Он - человек, остро воспринимающий окружающий мир, буквально всё снаружи и внутри через Звук. Конечно, это могут делать и другие, совершенно разные люди, только им некогда, и, отчего-то, незачем.

Что значит, воспринимать через Звук? Поясню.

Если Вы слышите шелест листвы на ветру, и видите красавицы берёзы, Вы сразу же понимаете, это - роща… Звуковой и зрительный образы совпали! Именно от этого СОВПАДЕНИЯ приходит покой душе и радость сердцу… Уши и глаза ощущают Соответствие, Гармонию, Единство… которые и есть - Красота!

 А, вот если глазами Вы видите перед собой берёзы, но, при этом, ушами явно слышите не шелест листвы, а, звук бульдозеров и т.п. – Вы понимаете, что это – стройка! Звук помог Вам понять это. И, как бы Вы ни пытались сказать себе: «Я в роще. Я в роще!», именно звук стройки напоминает Вам - где Вы на самом деле.

Так вот, сойдя с купола по винтовой лестнице вниз, и войдя внутрь Исаакиевского собора с первых же шагов был я поражён Звуком, наполняющим каждый его уголок. Это – низкий, постоянный,  монотонный гул слившихся воедино несмолкаемых голосов гидов, людей, приехавших со всего мира, стук каблуков, шелест одежд…  Звук деловой суеты, от которого никуда не скрыться, который невозможно выключить...

Решил сразу – постараюсь решительно не обращать на него внимания. Как будто внизу никакого столпотворения нет. Буду снимать, раз есть такая возможность, раз пришёл…

И, действительно, восхищённый Божьим гением в людях, и величием, созданной ими красоты, на время забыл обо всем…

Но он, этот звук, не желал, чтобы его забывали... Как гром среди ясного неба он вновь напомнил о себе, лишь только я, сойдя взором кинокамеры с возносящих душу, гениально расписанных, рукотворных «Небес», натолкнулся глазом объектива на светящиеся (чтобы все входящие видели!), торговые золотые ряды под золотыми сводами…

И вот с этого момента, отвлечься от звука низа я уже не мог. Образ, порождаемый этим звуком, и зрительный образ, порождаемый золотыми торговыми рядами под сводами, совпали один в один… И это уже не была «её величество, Красота, которая спасёт мир».

Ч. 2. «Одними сводами мазанные». Внизу, под золотыми сводами.

 «Дом молитвы» – разноголосая экскурсия для всего мира…

Инопланетный контакт - настоящее под сводами прошлого…

Как просто обесценивается бывшее святое – раз, и Собор – всего лишь Золотая, расписная крыша для уценённого, человеческого золота…

Если бы знали об этом заранее те, кто его проектировал и в течение сорока лет строил, стали бы они завершать свою титаническую работу? Низкий им поклон, гениальным, вдохновенным труженикам,  – за их великий, несравненный труд, которым они хотели на века прославить свою дорогую перед Богом Родину.

Ныне, под золотыми сводами прошлого...

Мы наш, мы новый мир построим…

Так что же это – величественный Исаакиевский Собор – Дом молитвы о будущем России и всего Мира, или светящийся магазин драгоценностей, выставленных на продажу под сенью золотого величия прошлого?

Без слов...

Как увидел я, друзья, эту продажу на святом, или «бывшем» святом месте (а, разве бывает святое бывшим?? – наверное, да - у тех, кто не дорожит им), совсем стало неуютно на душе.

От такого золотого соседства под сводами «старины глубокой», думаю, что и у «Солнца русской поэзии» Александра Сергеевича, и у отдавшего всю свою «крестьянскую» душу за родную шестую часть Земли, распахнутоглазого Сергея Александровича, не хватило бы ни красноречия, ни гения…  Задохнулись бы…

Но, впрочем, один, родившийся уже после них именно для того, чтобы сказать за всех, нашёл-таки слово, и произнёс, вернее, вскричал его вслух раз и навсегда – ««И ни церковь, и не кабак, ничего не свято… Нет ребята, всё не так. Всё не так, ребята!»

Мой дорогой друг, замечательная советская, русская поэтесса Людмила Федоровна Прозорова, молодость которой прошла в одной удивительной творческой компании, в которую входил и тот самый автор предыдущих, широко известных строк, написала в далёкие 70-тые, в самое время «застоя», короткое стихотворение. 

Я думаю, оно весьма актуально и сейчас.

Людмила Прозорова  (1970год)

«Какой-то страшный блуд,

Как пред кончиной Рима,

В деяниях и помыслах людей.

Не страшен Высший суд,

И все несется мимо

Высоких и поверженных идей».

*

Вспомнилось, что именно в Исаакиевском соборе было назначено Николаем I отпевание убитого Дантесом гениального Пушкина… На отпевание допускали по билетам, на них был указан Исаакиевский собор… Но, власть, как всегда побоялась народной любви к Человеку, и обманула желающих проститься с ним – ночью тело Александра Сергеевича тайком было перевезено в Конюшенную церковь…

Его семье  пришлось добираться к нему, как заговорщикам…

Царь секретным распоряжением указал: «Никаких почестей. Никакого народного прощания, ни в Петербурге, ни по дороге от него до места погребения…

Чтобы не было никого лишнего,

никаких собраний,

никаких особых почестей...»

*

Когда уходил из «Исаакия» - этого воистину величественного, красивейшего, не только для нас, но для всей планеты Земля неповторимого места, в котором в открытую, (как, впрочем, и в других подобных местах на земле) перед Богом и людьми совмещается несовместное, пришли мне невольно на память два места из неподкупного Евангелия, в которых напрямую открыта человечеству величайшая тайна: «Бог не живёт в храмах, построенных людьми»... но, в противовес храмам рукотворным «именно сам человек призван быть, благодаря Ранам Спасителя, живым Храмом НЕбесного Бога».

И оттого не могу я никак понять – для кого же тогда из века в век гениальные, одухотворенные люди упрямо строили величественные, золотые храмы???

Так что, грандиозный Исаакиевский Собор  в до боли родном граде Петра на Неве глубоко поразил меня во всех смыслах - и вверху, и внизу, и внутри, и снаружи...

И глядя на него, подумалось мне: "А разве человек, люди, мы с Вами, кивая на обстоятельства, не совершаем день за днём подобный эксперимент над нашей собственной жизнью - закрыв на всё глаза, совмещая несовместное - золотую высоту наших талантов, помыслов, намерений, с разрушительно обесценивающим всё лучшее в нас звуком суетного, торгового низа...

И, как сделать так, чтобы сокровенные "Три судьбы" - наше личное прошлое, наше настоящее, наше будущее - стали в результате не железобетонным памятником "распахнутоглазой птице", но единым, восходящим, непобедимым потоком, возносящим нас из низа бытия в реальную, неподкупную Высь?

Через несколько дней - "40 дней" Косте... Многие ли из нас с Вами хоть иногда поминают его в собственных, несуетных, добрых, как у детей, молитвах...?  А, ведь когда-то и нам, ребята, пробьёт эти самые, "40 дней"... Помолится ли тогда кто-то о нас Свечой собственного сердца, ради Христа, ради Проистёкшего с Самой Выси Машиаха, отбросив всю суету бытия на расстояние брошенного камня... 

Хочется на это надеяться!

***

/читайте продолжение очерка в следующей, предпоследней 6-ой части - «Три судьбы... Балет и EVABOR» - дата публикации - 15 Декабря/

( Примеч.  музыкальный конкурс-игра, начатый в Ч.4. для друзей, продолжается...)

Серия сообщений "«Три судьбы» или «Кругосветка в Петербург».":
Часть 1 - Ч.1 «Три судьбы или Кругосветка в Петербург»
Часть 2 - Ч.2 «Три судьбы... о мечте... и о Косте!"
...
Часть 4 - Ч.3 -B «Три судьбы... или Ищите женщину!»
Часть 5 - ч.4 «Три судьбы… в поисках Музыки»
Часть 6 - ч.5 «Три судьбы... в Исаакиевском соборе!»